Islamic Education in the RSFSR in 1945–1965

Akhmadullin Vyacheslav Abdulovich PhD in History Senior Research Associate, Apparatus of the Council of Muftis of Russia, Moscow Islamic Institute  125445, Russia, g. Moscow, ul. Levoberezhnaya, 4, korpus 5, kv. 155 slavaah@mail.ru

Исторический опыт многих государств показывает, что система исламского образования является весьма сложным организмом, ошибки в формировании которого, ведут к самым серьезным последствиям. Актуальность этой проблемы была подчеркнута Президентом Российской Федерации В.В. Путиным на встрече с муфтиями России 22 октября 2013 г. Президент Российской Федерации отметил важность воссоздания исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и, что принципиально важно, будет признана большинством мусульманских ученых мира ^[1]. В этом ключе секретарь Совета безопасности Российской Федерации Н.П. Патрушев на совещании в Черкесске, состоявшемся 11 апреля 2018 г., посвященном вопросам обеспечения национальной безопасности, заявил: «В рамках концепции исламского образования в России целесообразно актуализировать работу по подготовке специалистов с углубленным знанием истории ислама, провести отбор перспективной молодежи для учебы в исламских высших учебных заведениях» ^[2].

Поэтому, ошибки, допущенные Советским государством, а также достигнутые успехи, при формировании системы исламского образования заслуживают пристального внимания исследователей, с целью подготовки рекомендаций для его развития в Российской Федерации.

В годы Великой Отечественной войны многие чиновники поняли важность строительства государственно-мусульманских отношений в позитивном ключе. Смягчение религиозной политики в СССР подтолкнуло мусульман к многочисленным просьбам открыть медресе в разных регионах СССР. Исследование показало, что последнее легальное медресе в СССР, которое работало в Кокчетаве, было закрыто в 1941 г. ^{[3, л. 72]}.

Совет народных комиссаров СССР (СНК СССР) принял 10 октября 1945 г. распоряжение № 14808-р об открытии двух медресе в Узбекистане. Поэтому СНК УзССР 29 ноября принял постановление № 1879-212с «О разрешении Духовному управлению Средней Азии и Казахстана открыть два духовных училища». В документе речь шла о возобновлении деятельности медресе Баракхан (Ташкент, Узбекистан) и медресе Мир-Араб (Бухара, Узбекистан) ^{[4, л. 75–77; 5, л. 68, 103; 6, л. 170, 208; 7, л. 12; 8, л. 5; 9, с. 41, 67]}.

Но не все мусульмане в СССР поверили в перспективу легального образования. В апреле 1946 г. председатель Совета по делам религиозных культов при СНК СССР (СДРК) И.В. Полянский (полковник госбезопасности, 15.06.1946 г. – 07.1947 г. заместитель начальника отдела «О» (Оперативная работа среди духовенства) МГБ СССР, с 30.09.1954 г. зачислен в действующий резерв КГБ при СМ СССР) доложил К.Е. Ворошилову о росте количества нелегальных медресе. Этот факт И.В. Полянский отмечал и 31 августа 1948 г. в письме для уполномоченных СДРК ^{[10, л. 44, 193–196, 223–229; 11, л. 9–12, 59–61, 89; 12, л. 69, 73; 13, л. 49]}.

В июне 1946 г. на совещании уполномоченных СДРК в Ростове-на-Дону отмечалось самовольное открытие мектебов в годы войны. Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК, г. Буйнакск) также ставило вопрос о медресе, муфтий Х.-Г. Гебеков просил открыть его в Буйнакске. В 1947 г. СДРК потребовал от ДУМСК представить документы по медресе: программу, список учителей, планируемое количество учащихся и т.д. Но в 1949 г. СДРК рекомендовал ДУМСК отказаться от медресе из-за высоких затрат ^{[12, л. 184; 14, л. 3, 63 об., 96–97; 15, л. 81–82, 96–97; 16, л. 27–29, 79; 17, л. 60]}.

Председатель Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ,с 25–28 октября 1948 г. Духовное управление мусульман Европейской части СССР и Сибири – ДУМЕС, г. Уфа) муфтий Г.З. Расулев много раз просил СДРК разрешить открыть курсы подготовки имамов (по 30 человек) при Первой соборной мечети Уфы. В марте 1946 г. муфтий в очередной раз просил СДРК разрешить их работу с 1 июля по 1 октября и запланировал ввести в программу курсов правила чтения, перевод и толкование Корана, хадисы, богослужение, этику ислама и Конституцию СССР. И.В. Полянский доложил К.Е. Ворошилову о желании СДРК решить вопрос в СМ СССР. Но муфтий предложил отложить открытие курсов из-за их совпадения с Уразой и Курбан-байрамом, а также, кроме того, неспособностью многих слушателей покрыть расходы (ЦДУМ мог выделить всего 10% от сметы).

В I квартале 1947 г. уполномоченный СДРК по Башкирской Автономной Советской Социалистической Республике (БАССР) М.Ш. Каримов отмечал просьбы казыя Татарской АССР К.К. Кадырова и мухтасиба Челябинской области З. Рахмангулова открыть курсы имамов для своих регионов. М.Ш. Каримов посоветовал муфтию просить СДРК открыть их в одном городе. В марте 1947 г. он еще раз доложил СДРК о просьбах открыть курсы. В октябре уполномоченный СДРК по Татарской АССР Х.С. Багаев сообщил Совету, что граждане всех возрастов желают группами изучать ислам, но он запретил создание таких групп, что получило одобрение СДРК. Ему поручили сообщать о таких просьбах в соответствующие органы и СДРК. На IV съезде ЦДУМ (25–28 октября 1948 г.) имам К.Б. Салихов (Казань) отметил плохую подготовку кадров, и делегаты высказались за открытие курсов. Муфтий Г.З. Расулев, доложив причины их срыва, возложил вину на ЦДУМ и предположил, что новый состав духовного управления решит вопрос ^{[10, л. 45; 18, л. 16, 26, 124, 153, 158; 19, л. 42–43, 87; 20, л. 89, 90, 95; 21, с. 235]}.

В апреле 1948 г. член ДУМСК Т. Кабардогов в поездках по Кабардинской АССР заверял мусульман, что в конце 1948 г. в Буйнакске откроют медресе ^{[15, л. 81–82, 96–97; 22, л. 56; 23, л. 92; 24, л. 15, 74; 9, с. 66]}.

И.В. Полянский 23 апреля 1949 г. доложил ЦК ВКП(б), что с 1946 г. работает только Мир-Араб, и в нем вместо 60 человек учится 42 ^{[25, л. 54; 26, л. 104, 172; 27, л. 122, 136; 28, л. 47; 29, л. 111–115; 30, л. 61]}. Имам мечети Москвы Х.Ф. Насрутдинов 2 октября 1951 г. сообщил делегации Индонезии, что Мир-Араб ежегодно выпускает 20–25 человек ^{[31, л. 134; 32, л. 102; 33, л. 20; 34, л. 2]}.

Видимо, Х.Ф. Насрутдинов понимал, что, сказав правду, он подставит под удар себя и общину мечети. Статистика показывает слабое насыщение общин советских мусульман образованными кадрами. В 1949 г. из 32 зарегистрированных в Москве и Московской области духовных лиц от мусульман был один представитель – Х.Ф. Насрутдинов, 1890 года рождения, имевший высшее исламское образование, 1 января 1952 г. из 36 таких лиц было два человека – имам и муэдзин со средним духовным образованием, оба старше 55 лет. На 1 января 1956 г. в Москве и Московской области были зарегистрированы два служителя ислама, один со средним и один с низшим исламским образованием, оба старше 60 лет. Как показывает анализ документов, ситуация на грани катастрофы оставалась и спустя 10 лет ^{[35, л. 76–108; 36, л. 57–95; 37, л. 115; 38, л. 1; 39, л. 4, 7–13; 40, л. 2, 4, 6, 7; 41, л. 2 об., 7 об., 9; 42, л. 10, 17; 43, л. 5; 44, л. 2 об., 3 об., 10 об.; 45, л. 49]}. В 1952 г. в СССР было зарегистрировано 386 мулл. Из них 312 старше 55 лет, с высшим исламским образованием – 5, со средним – 197, с низшим – 115 и еще 69 человек без духовного образования. На 1 января 1966 г. в Москве и области были зарегистрированы два служителя ислама, оба старше 60 лет ^{[37, л. 123 об; 45, л. 49; 46, л. 21; 47, л. 257; 48, л. 115, 213; 49, л. 8; 50, л. 148–148 об.; 51, л. 12, 13; 52, л. 122, 142; 53, л. 4, 8; 54, л. 20; 55, л. 10]}.

Объективный анализ демографических данных мулл, зарегистрированных СДРК, т.е. работавших в рамках советского законодательства, показывает, что в течение 40–50 лет мусульмане СССР должны были остаться без образованных мулл. Безусловно, такая позиция Советского государства неминуемо вела не только к катастрофе с исламским образованием, но и с самим существованием мусульманских общин.

В 1955 г. в ДУМЕС поступали жалобы мусульман городов Сибири на то, что у них нет мулл или что имеющиеся в силу пожилого возраста часто не проводят обряды. Председатель ДУМЕС муфтий Ш.Ш. Хиялетдинов изучил проблемы лиц, отошедших от служения, и решил организовать для них в 1956 г. курсы для возвращения на работу. Ш.Ш. Хиялетдинов несколько раз менял мнение об открытии курсов и медресе. Он хотел открыть медресе в Уфе со сроком обучения от 3 до 7 лет для 20–30 студентов. Но из-за отсутствия здания, преподавателей и денег (ежегодно требовалось не менее 100 тыс. руб., средняя зарплата в СССР составляла около 760 руб.) муфтий отказался от медресе, но настаивал на курсах для 20 человек в год. Себя и казыя Б.В. Тугузбаева он наметил преподавателями. Муфтий сообщил члену СДРК Л.А. Приходько 17 августа1956 г., что хочет отправить трех студентов в Мир-Араб. Но чиновник посоветовал договориться с САДУМ. В марте 1957 г. муфтий отказался от медресе в Уфе из-за возможности посылать студентов в Мир-Араб и Баракхан ^{[9, с. 127–131; 21, с. 244; 56, л. 24–25, 81–82, 95–96, 133, 167–170; 57, л. 199; 58, л. 141; 59, л. 4, 61]}.

Муфтий Ш.Ш. Хиялетдинов, выступая в марте 1957 г. в соборной мечети Уфы, сообщил, что кадры со средним духовным образованием учат в медресе Мир-Араб. Он сообщил делегации Бирмы 24 июня, что в СССР есть «высшие мусульманские духовные училища». В 1957–1961 гг. имам-хатыб мечети Москвы К.Б. Салихов, имам А.М. Мустафин и глава мутаваллиата Х. Айсин в беседах с иностранцами, интервью и проповедях поясняли, что Мир-Араб и Баракхан ежегодно выпускают много мулл, иногда говоря, что в них учат сотни студентов. Но даже в 1991 г. в Мир-Арабе их столько не было (Баракхан закрыли в 1961 г.).

В Мир-Арабе с 1956 г. учились три студента из Башкирии. В 1957 г. ДУМЕС подготовило 15 абитуриентов, при этом муфтий Ш.Ш. Хиялетдинов пояснил уполномоченному СДРК по БАССР М.Ш. Каримову, что хочет отправить семерых из них, которых и назвал. Но из-за реорганизации Мир-Араба в 1957 г. набора не было. Х. Айсин в отчете за 1957 г. сообщил, что мечеть Москвы затратила на обучение на студента медресе 1 тыс. руб. (средняя зарплата в СССР составляла 757 руб. в месяц). С 13 июля по 7 августа 1958 г. делегация Объединенной Арабской Республики во главе с муфтием Сирийского района Абу Юсер Абеддином посетила СССР. Одна из заявленных задач делегации – разоблачение клеветы о преследовании верующих в СССР. После посещения академии Русской православной церкви в Загорске и ознакомления с положением мусульман в СССР, гости предложили властям СССР открыть медресе в Москве и расширить территорию мечети Москвы, так как многие люди молились на улице ^{[60, л. 183, 200; 61, л. 69; 62, л. 13; 63, л. 123; 64, л. 52, 55, 65, 82, 98, 133; 65, л. 11; 66, л. 61; 67, л. 2; 68, л. 69, 88; 69, л. 19–20; 70, л. 248; 71, л. 140; 72, л. 18, 39]}. В марте 1958 г. СДРК предложил руководству СССР открыть медресе в Уфе ^{[9, с. 130; 51, л. 14; 73, л. 23; 74, л. 9; 75, л. 84–85; 76, л. 27–28; 77, л. 41; 78, л. 76; 79 л. 46–49 об.]}. При этом необходимо отметить, что в Уфе медресе открыли в 1989 г., в 1990 г. – медресе в Чистополе ^{[100; 101]}.

Президиум ЦК КПСС рассмотрел 16 марта 1961 г., а СМ СССР принял постановление № 263 «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», стимулировавшее сокращение религиозных учебных заведений. В «Отчете о работе уполномоченного Совета по делам религиозных культов и русской православной церкви при Совете Министров Узбекской ССР за 1961 год» указано, что в мае 1961 г. Баракхан закрыли, из 90 учащихся двух медресе 50 человек сократили. В медресе Мир-Араб в этот год учились студенты из разных регионов РСФСР: из центральных областей России – 3, из Кабардино-Балкарской АССР – 1. В 1961 г. несколько жителей Башкирской АССР подали заявления на обучение. В августе 1961 г. власти помешали поступлению в Мир-Араб А. Бибарсова, но он стал его студентом позже и в 1997 г. возглавил мусульман Пензенской области ^{[29, л. 132–149; 80, л. 49; 81, л. 134, 213; 82, л. 52; 83, л. 178; 85]}.

В 1962 г. учеба в медресе Мир-Араб началась 1 сентября, то есть на месяц раньше, чем в 1961 г. Обучение по новой программе шло 8 месяцев. Особое внимание уделили арабскому и русскому языкам, увеличили часы на арабскую литературу и современную разговорную речь. Вырос объем гуманитарных наук. Большое внимание уделили политэкономии, истории народов СССР, истории народов Востока, политической и экономической географии стран Азии и Африки. Но студенты попросили З. Бабаханова увеличить объем религиозных предметов. Муфтий провел с ними собрание, где говорил о пользе увеличения часов арабского и русского языков. Педколлектив из 10 человек был укомплектован на 100%. Студенты получали стипендию 35 руб. и жили в общежитии. За счет медресе они раз в неделю посещали кинотеатр, имелась подписка на журналы и газеты. Из РСФСР было четыре студента: три из Башкирии и один из Кабардино-Балкарии. В 1963 г. три человека из Пензенской области подали заявление на обучение ^{[80, л. 49–50; 82, л. 52; 85, л. 41–42]}.

Невозможность для всех желающих учиться в медресе загоняла исламское образование в подполье. На Всесоюзном совещании уполномоченных СДРК (25 ноября 1958 г.) заострялось внимание на незаконности группового обучения детей религии. Председатель СДРК А.А. Пузин доложил ЦК КПСС, что духовенство проводит особую работу с детьми и акцентировал внимание на рекомендации Совета уполномоченным пресекать эти нарушения. В 1962–1963 гг. председатель СДРК докладывал руководству СССР, что часть мулл имеет учеников, некоторые школьники изучают Коран для поступления в медресе, количество желающих поступить в него, имеющих среднее образование, увеличилось в 20 раз, почти все поступающие имеют религиозную подготовку. Из 5 тыс. жителей татарского села Средняя Елюзань Пензенской области ни одна женщина или девушка не была членом КПСС или ВЛКСМ, большинство из них из-за религиозности не участвовали в самодеятельности. Особую озабоченность СДРК вызвали факты группового обучения детей и молодежи исламу на Кавказе. В 1963 г. уполномоченный СДРК по Москве и области отказал мусульманам в просьбе открыть курсы арабского языка и обосновал решение тем, что это противоречит закону ^{[81, л. 55, 214, 217; 86, л. 84; 87, л. 1, 2; 88, л. 13]}.

Ситуация с введением иностранных гостей в заблуждение относительно доступности исламского образования для любого гражданина СССР, который исповедовал ислам, стала своего рода традицией. Например, гостям из Сенегала, 9 ноября 1962 г. посетившим мечеть Москвы, имам-хатыб К.Б. Салихов и имам А.М. Мустафин пояснили, что желающие получают исламское образование в Бухаре и Ташкенте. А.М. Мустафин 4 марта 1964 г. повторил эти слова профсоюзному деятелю Занзибара ^{[89, л. 49; 90, л. 94, 131–132; 91, л. 80–81; 92, л. 67–68]}.

Безусловно, они не сказали правду, понимая возможные последствия. Иначе повел себя ответственный секретарь САДУМ З. Фахрутдинов. Он сообщил журналисту из Италии и профессору из США 26 и 30 августа 1961 г., что Баракхан закрыт из-за плохого помещения ^{[90, л. 159, 172]}. Безусловно, что это был повод, а причина заключалась в желании чиновников убрать ислам из жизни общества.

Имам-хатыб мечети Москвы и член ДУМЕС А.М. Мустафин 1 декабря 1964 г. пояснил делегации Индонезии, что кадры готовят в Мир-Арабе. В 1964 г. он сообщал иностранцам, что родители обучают исламу детей дома, многие люди учатся у мулл, что снижает необходимость обучения в Мир-Арабе ^{[91, л. 143; 93, л. 220, 224, 229; 94, л. 59, 185; 95, л. 6–7; 96, л. 129; 97, л. 63; 98, л. 110–115]}.

Как показывает анализ, заявления мулл не отражали реальное количество студентов и ситуацию с обеспечением общин квалифицированными кадрами из-за боязни вступить в конфликт с властями. Но их пояснения показывали, что система первичного исламского образования действовала на семейном и нелегальном уровнях.

Как показывает анализ архивных документов, медресе Мир-Араб заработало с 1946 года, а медресе Баракхан действовало с осени 1956 г. по весну 1961 г. Количество их выпускников не удовлетворяло потребность в образованных муллах. По мнению кандидата философских наук, председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации Р. Гайнутдина, Мир-Араб и исламский институт в Ташкенте (начал работу в 1971 г.) окончили не более 15 мусульман из РСФСР ^{[99, с. 43]}.

Профессор Г.Р. Балтанова считает, что отсутствие системы исламского воспитания и образования плохо сказалось на мусульманах, «сделав ислам “домашней” религией, консервативной, нединамичной и социально негибкой» ^{[102, с. 261]}. Мы согласны, что в СССР ислам стал «домашней» религией, но не можем согласиться с тем, что он стал нединамичным и социально негибким. Деятельность мусульман РФ и многих стран СНГ показывает, что они во многом адаптировались к советской действительности, и это позволило им ярко проявлять себя после 1991 г.

Анализ показывает, что Советское государство вело двойственную политику в отношении исламского образования. С одной стороны, шло его постепенное, направляемое властью угасание из-за малого выпуска студентов из медресе и смертности стариков. С другой стороны, Советское государство тратило значительны ресурсы – материальны и человеческие на внушение иностранцам идеи благополучия медресе в СССР. Несомненно, что главной причиной отказа властей от открытия медресе и недобора в них студентов была постановка государством искусственных барьеров для снижения количества абитуриентов. В этом вопросе деятельность Советского государства отличалась разнообразием: запугивание, волокита с оформлением документов, отсев самых подготовленных и отправка на учебу лиц, не имеющих базовых знаний по некоторым изучаемым в медресе дисциплинам, например по арабскому языку.

Подобные процессы проходили и в РПЦ. К 1965 г. там осталось три семинарии и две академии. В 1966 г. они выпустили 116 человек. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, вспоминая 1960-е годы, отмечал, что если абитуриент семинарии или академии был психически болен, то его могли взять и без экзаменов, потому что власти не возражали, но если у него была золотая медаль за окончание школы или диплом о высшем образовании, то поступить было невозможно ^{[103, с. 234–235]}. Профессор M.B. Шкаровский, специалист по истории РПЦ, считает, что власти, не сумев уничтожить религиозное образование, запрещали издавать учебные пособия, необходимые для подготовки образованных священнослужителей ^{[104, с. 377–378]}.

Таким образом, проанализированные документы позволяют утверждать, что система исламского образования в СССР имела два уровня. Первый – нелегальный, он органично сочетал в себе два сегмента, не контролируемых властями напрямую: семейное образование и сеть нелегального обучения. В силу жесткой позиции властей они испытывали влияние со стороны партийно-государственных структур. Так, 31 октября 1963 г. на заседании идеологической комиссии ЦК КПСС отмечалось, что идейные противники делают ставку на молодежь. Поэтому была поставлена задача противопоставить деятельности конфессий живую идейно-воспитательную работу среди молодежи на основе материализма, чтобы в недалеком будущем покончить с религией в СССР. Председатель СДРПЦ А.В. Куроедов, первый секретарь ЦК ВЛКСМ С.П. Павлов сделали аналогичные выводы в своих выступлениях. Председатель СДРК А.А. Пузин предложил, чтобы школа обратила особое внимание на религиозные семьи ^{[105, л. 39, 67, 197–199, 270]}.

Второй уровень – легальный, ограниченный рамками зарегистрированных медресе, находился под жестким диктатом государства, которое особое внимание уделяло ключевым вопросам: формированию учебных программ и приему на обучение только лиц проверенных властями.

Руководство СССР, опираясь на партийно-государственный аппарат, прежде всего на руководителей республик, работников СДРК, органы госбезопасности, МИД СССР и многочисленные общественные организации, а также на ДУМ, смогло на долгие годы локализовать легальное исламское образования в Бухаре и Ташкенте. Но Мир-Араб и Баракхан по количеству выпускников и качеству их обучения не соответствовали запросам советских мусульман.

С нашей точки зрения, руководители Советского государства пошли на открытие этих медресе, прежде всего, в силу необходимости убедить весь мир в торжестве свободы совести в СССР, географической близости к большинству государств с преобладанием мусульманского населения или его высокой долей. Из-за политики партийно-государственного аппарата и естественной убыли мулл мусульманские общины испытывали постоянный дефицит в квалифицированных муллах. Несмотря на прилагаемые усилия, Советское государство не смогло подавить желание многих мусульман передать свои знания детям в ходе семейного воспитания. Более того, некоторые мусульмане шли на риск и получали исламские знания за пределами семьи – в подпольных кружках, мектебах и т.д. Это неминуемо вело к катастрофе в плане обеспечения мусульман СССР высокообразованными кадрами и загоняло исламское образование в рамки домашнего и нелегального, что вело к его последующей деградации и атомизации.

Ситуация с развитием исламского образования стала изменяться в последние годы существования СССР. После 1991 г. религиозная политика резко в СССР изменилась, в Российской Федерации стали открывать исламские учебные заведения: медресе, институты, университеты. Они в значительной мере решают возложенные на них задачи. Один из важных шагов в этом направлении был сделан в Татарстане 4 сентября 2017 г. В этот день в г. Булгар (Татарстан) была открыта исламская академия, которую учредили Духовное управление мусульман Российской Федерации, Центральное духовное управление мусульман России, Духовное управление мусульман Республики Татарстан и Совет по исламскому образованию. От качеств работы этого вуза будет зависеть многое: авторитет его выпускников у российских мусульман, умение этих специалистов оградить паству от негативного влияния исламистов, в том числе Исламского государства(террористическая организация запрещенная в РФ), все это скажется не только на престиже мусульманских общин России в глазах зарубежных единоверцев, но и на авторитете нашего государства в мире, которое смогло обеспечить условия для развития мусульман РФ, в том числе их духовных лидеров.