The phenomenon of precariat: methodological and social aspects

Garshin Nikolai Aleksandrovich Post-graduate student, the department of History of Philosophy, Voronezh State University 394006, Russia, Voronezhskaya oblast', g. Voronezh, ul. Universitetskaya Ploshchad', 1 garshnick@mail.ru Other publications by this author

Проблемы современного общества, тесно связанные с развитием IT-технологий, ускорением коммуникации и уплощением ее структуры, представляют собой не только серьезный праксиологический, но и методологический вызовы для исследователей социальной реальности. Дело в том, что сформировавшиеся кризисные явления и их системность указывают на глубинный и комплексный характер преобразований, произошедших в ткани социального бытия. Безусловно, причины системного кризиса, объединившего самые разные сферы общественного бытия, заслуживают отдельного и более масштабного исследования. Однако кризис идеологии ^[1], идентичности ^[2], деформация толерантности, кризис политического доверия ^[3] и другие негативные явления служат нам маркерами накопившихся как социальных, так и методологических вопросов, требующих рассмотрения в рамках социальной философии.

Одними из наиболее значимых и масштабных проблем является классификация социальных слоев, страт, классов и методологическая база, лежащая в основании подобной классификации. К сожалению, модели прошлого не способны комплексно и адекватно отразить изменения, произошедшие в структуре современного общества. Безусловно, они дают общее представление о его структуре, наиболее широких и привычных нам социальных группах, однако чем более динамичным и многослойным становится общество, тем большее количество парадоксов возникает при рассмотрении на основе классической методологии. Это актуально для различных по своему наполнению социальных учений даже самого недавнего прошлого, будь то марксистская классовая структура общества или более новая система стратификации, предложенная и разрабатываемая различными учеными, такими как Э. Гидденс, У. Уорнер и многими другими. Образовавшиеся парадоксы и лакуны требуют терминологического и методологического анализа, что становится причиной введения новых терминов. Одним из таких понятий стал «когнитариат», используемый Э. Тоффлером в работе «Метаморфозы власти» ^[4]. Ключевыми характеристиками когнитариата Тоффлер считает ориентацию этого нового слоя на заработок путем обработки массивов информации и переход к такому способу производства, вместо продажи чисто физических усилий, чем в массе своей занимался пролетариат. Однако с течением времени и сам когнитариат стал сильно дробиться, образуя внутри себя новые группы – более высокого и низкого уровня доходов, степени занятности. Причем, как отмечает М. Фридман в работе «Плоский мир» ^[5], подобная дифференциация зачастую зависит не столько от уровня квалификации, степени сложности решаемых задач или же иных производственных параметров, сколько от страны, в которой размещено производство, степени заинтересованности фирмы в человеческом капитале и его развитии. Таким образом, работники, представители когнитариата, ничем не отличающиеся в профессиональных аспектах, на деле, при проведении стратификации, попадут в различные страты, имея разные возможности и степень жизненного комфорта. Это может привести к методическим ошибкам при разработке программ развития стран и регионов, подведении статистики и многих других действиях в прикладных социальных исследованиях. Однако вопросом методологии и классификации должна заниматься именно философия социальных наук, способная на основании системного подхода интегрировать результаты более узких и прикладных дисциплин в комплексную систему, готовую служить различным наукам. Д.Г. Кукарников, рассуждая о природе философии социальных наук, отмечает: «Разработки в области философии социальных наук не только позволяют ориентироваться в различных концепциях наук об обществе, что, безусловно, является необходимым условием для фундированного понимания этих наук; с их помощью также вырабатывается инструментарий, на основе которого социальные науки могут противостоять своим оппонентам» ^{[6, с. 21]}. Кроме того, для социального философа принципиальное значение имеет именно общее, системное отражение и понимание процессов, происходящих в том или ином сегменте социальной реальности. Именно такой анализ и требуется сегодня, в условиях фундаментальных изменений в социальном бытии.

Одним из таких значимых изменений является формирование нового «класса» – прекариата. Данный феномен был рассмотрен и введен в работах П. Бурдье, однако наиболее системное и обобщенное его понимание, адаптированное к современным реалиям, было дано в труде Г. Стэндинга ^[7]. Термин «класс» в данном случае следует применять лишь в качестве обобщающего понятия, поскольку к классам в марксистском смысле он не имеет практически никакого отношения. Прекариат характеризуется отсутствием всякой стабильности и устойчивости, однако, на наш взгляд, важно отличать его от классических маргинальных слоев. Классический маргинал являет собой, как правило, либо некую «переходную» социальную единицу, или же находится в определенной идеологической или ценностной лакуне, как, например, политические маргиналы ^[8]. Для прекариата не стоит цели куда-либо «перейти», он определяется через неопределенность и нестабильность. Подобная неукорененность в социально-политических структурах является его имманентным и определяющим субстанциальным качеством. Она не сводима ни к экономическим критериям, поскольку представитель прекариата может быть весьма успешен в финансово-экономическом аспекте своей деятельности, ни к политическим или идеологическим структурам, так как включает в себя сторонников различных идей общественных движений или классических идеологий. Аналогичные высказывания характерны и для социальной и духовной сферы. Прекариат в этом смысле сходен с апейроном, который определяется через отрицание существующих вещей. Так и прекариат может быть определен скорее через то, чем он не является, но сам по себе он имеет весьма размытые и нечеткие контуры, хотя и обладает выраженными характерными чертами. К таким чертам мы можем отнести отсутствие четких и установленных связей с государством, как в социально-экономическом, так и в политическом смысле. В условиях общества риска это является особенно тревожным симптомом. Дело в том, что общество риска реагирует воспроизводством рисков на всякое действие или бездействие. Следовательно, образованная лакуна между личностью и государством, помимо того, что сама является риском, провоцирует и вмещает в себя, подобно матрешке, социально-экономические и культурные риски, связанные с выпадением человека из общепринятых символических систем. Фактически, с развитием и увеличением членов прекариата ставится вопрос о существовании гражданства, как устойчивой политико-правовой связи человека и государства, о статусе взаимных прав и обязанностей. Представители прекариата находятся крайне близко к статусу апатридов, то есть лиц без гражданства. Несмотря на наличие гражданства, лица, составляющие прекариат, не платят подоходного налога, так как они, как правило, трудятся неофициально, не получают бесплатных медицинских услуг, не могут рассчитывать на достойное пенсионное обеспечение. Безусловно, имеется значительное различие между апатридом и прекариатом: последнего могут призвать в армию, он может получить бесплатное образование, но общая тенденция к демонтажу социального государства особенно сильно сказывается именно на исследуемом «классе». Следовательно, их и без того неустойчивое положение расшатывается и дестабилизируется еще больше, и представители прекариата, в свою очередь, также еще больше отдалятся от государства. Здесь мы можем заметить серьезное влияние кризиса толерантности в обществе. Суть этого влияния в том, что государственные структуры не готовы проявлять толерантное отношение к лицам, игнорирующим их, и призывают общество последовать собственному примеру. Государство придает негативный статус внесистемным элементам, хотя далеко не все представители прекариата деструктивны или маргинальны. Напротив, зачастую они более дисциплинированны и ответственны (как, например, фрилансеры), поскольку понимают, что не могут и не имеют права претендовать на помощь со стороны государства. В условиях общества риска сознательное или неосознанное создание подобной напряженности, на наш взгляд, совершенно недопустимо. Данный вывод мы делам на том основании, что рост интолерантности лишь усугубляет и усиливает негативные тенденции, которые, будучи транслированы в медиа, становятся провоцирующим фактором для мультипликации рисков и их активного распространения. Особенно это опасно в такой ситуации, когда еще не выработано ни четкого понимания того, что есть прекариат, ни способов возврата его членов в лоно классических социальных структур. Кроме того, еще не было полноценного поколения прекариата, состарившегося и реально живущего в отсутствие социальных гарантий от государства, что затрудняет социальное прогнозирование. Именно поэтому методологическая разработка в рамках философии социальных наук новой классификации социальных структур и работ с ними сегодня особенно актуальна.

Еще одной негативной тенденцией является определенная романтизация прекариата в массовой культуре в молодежной среде. Подобные настроения для молодежи, как особой, пусть и весьма разнородной социальной группы, не новы. В XX в. весьма популярными были идеи анархизма, как особого социального устройства, нивелирующего роль государства, а также идеи космополитизма, призывающего к снятию национальных границ и установлению мирового гражданства. Опасность популяризации идеи разрыва политико-правовых связей личности и государства в молодежной среде состоит в том, что в силу отсутствия богатого жизненного опыта, стремления жить только сегодняшним днем, молодежь может не успеть заложить фундамент на будущее. Таким образом, может сложиться ситуация, при которой население в течение нескольких лет или даже десятилетий будет пополнять ряды прекариата, а последующая нагрузка по их содержанию в старости или в случае утраты трудоспособности ляжет на плечи добропорядочных налогоплательщиков, что не может быть оценено как справедливый подход к социально-экономическому устройству общественной жизни. Не выполняющий своих обязанностей перед государством гражданин не может рассчитывать на полноценную реализацию своих прав, а порой может быть подвергнут и правовым санкциям, как в случае уклонения от уплаты налогов или уклонения от воинской службы. По сути, прекариат, добровольно или нет, отказывается от своих прав: например, устраиваясь на работу без трудового договора, человек отказывается от хорошего пенсионного обеспечения, больничных листов и многих других социальных благ. Поэтому государство через институты образования, искусства, науки должно показать молодежи все риски, связанные с добровольным переходом в стан прекариата. Д.А. Ендовицкий, Ю.А. Бубнов и К.М. Гайдар, рассуждая о роли образования в преодолении кризисных явлений в молодёжной среде, отмечают: «Ощутимую помощь в формировании социальной и коммуникативной компетентности может оказать и специально организуемая с этой целью работа практических психологов в различных образовательных организациях (просветительная, развивающая, консультативная, тренинговая). <...> При этом не менее важно, чтобы сами взрослые демонстрировали примеры конструктивного общения, толерантности в выстраивании межличностных контактов, по-человечески теплого и заботливого отношения к окружающим» ^{[9, с. 8]}. В свою очередь, наука и ученые должны предоставить комплексный анализ причин расширения прекариата и роста его популярности. К таким причинам мы можем отнести развитие идеи потребления в обществе, отказ от будущего и старости (в частности, популярная в определенных субкультурах и социальных кругах деструктивная идея того, что надо «умереть молодым»), что приводит к отказу от заботы о собственном будущем, слабая социальная защищенность сегодняшних пенсионеров и других социально незащищенных групп (инвалиды, безработные и т.п.). Влияние оказывает и массовая культура, имеющая в своих недрах самые разнообразные примеры жизненного стиля и поведения. Важно обучить молодежь критично относиться к предлагаемым моделям поведения и планировать жизнь на годы вперед. Это нужно для того, чтобы, даже выбирая путь добровольного перехода в прекариат, молодой человек четко понимал, какие риски берет на себя, чем ему это угрожает, и имел некие запасные варианты, не говоря уже о том, что важно научить предотвращать вынужденное попадание в этот социальный «класс». Нельзя также не отметить, что, как правило, представители прекариата из-за отсутствия свободного времени и возможности получить комплексное и всестороннее образование зачастую становятся жертвами манипуляций со стороны заинтересованных лиц. Такая манипуляция проходит через медиаканалы и иные формы воздействия на сознание человека путем особой работы ^[10] c информацией и способами ее подачи

Итак, по итогам статьи можно сделать следующие выводы. Проблема социальной дифференциации общества и классификации социальных групп в XXI в. обретает новое звучание. Прекариат как социально-философское понятие является ответом социальных наук на стоящие перед ними вызовы. При этом основной сложностью как применения данной категории, так и социального исследования феномена является его неукорененное положение и крайне разнородный состав. Это отличает его и от классов, используемых в марксизме, и от страт, применяемых более современными и либеральными учениями. Прекариат не определим ни через экономические критерии, ни через политические или социальные (например, идеологические установки, пол, возраст), ни через социокультурные (образование, уровень культуры, отношение к субкультурам). Ключевым риском является то, что прекариат фактически девальвирует взаимодействие личности и государства, снимая с себя ответственность по взаимным обязанностям. Это приводит к худшему наполнению государственного бюджета, рискам по пенсионному обеспечению как действующих пенсионеров, так и будущих. Кроме того, нельзя допускать романтизации такого состояния в молодежной среде, поскольку та, в силу своей разнородности и отсутствия жизненного опыта, неспособна правильно оценить риски перехода в прекариат. Для этого нужны комплексные усилия политической власти, науки и образования.