Transformation of the cult of Saint Wenceslas in the XX century: from religious veneration to political tradition

Lantceva Anna Mikhailovna PhD in Cultural Studies Docent, the department of Slavic Studies and Culturology, Institute of Slavic Culture of A. S. Kosygin Russian State University 111402, Russia, g. Moscow, ul. Veshnyakovskaya, 4, k.1 lancev86@mail.ru Other publications by this author

В 2018 году в славянском мире праздновались два крупных юбилея: 100 лет со времени возникновения единого независимого государства – Чехословацкой республики, а также 25 лет со времени установления дипломатических отношений Чешской Республики и Российской Федерации. У истоков суверенного государства чехов и словаков стояла выдающая личность в истории Чехословакии и всей Европы – философ, педагог, политический деятель – Томаш Гариг Масарик ^[1];^[2,c.5];^{[3,c.67–75]}; ^[4];^{[7, c.36–44]}; ^[9];^[16]. Первые годы после возникновения самостоятельного государства Чехословакии ознаменованы продолжающимся поиском народа своего этнонационального самосознания, которое, в сущности, получило свое развитие еще в эпоху Национального Возрождения. Чешский народ черпал сведения о своих национальных истоках по большей мере из чешских преданий и легенд, получивших литературное оформление в произведениях представителей чешского Национального Возрождения: А. Йирасека, Й. Добровского и Ф. Палацкого^[8]; ^[22]; ^[27]. В начале XX в. национальная сопричастность чехов отождествлялась с новым государственным режимом. То, что было категорией сакрального и принадлежало Католической Церкви, например, агиографические, гимнографические, историографические источники о благочестии чешских патронов, перерастало в политизированный ультранационализм, в котором веками почитаемый святой Вацлав из рода Пршемысловичей стал занимать обычное место в пантеоне народных героев.

Государственной идеологией была провозглашена доктрина Т.Г. Масарика о специфически чешском гуманизме, социальной заботе государства и верности заветам гусизма и Национального Возрождения. Проявлением нового антинемецкого чешского патриотизма был синтез национальных традиций, связанных с культом святого Вацлава как основателем христианского государства эпохи первых Пршемысловичей, с гуситско-протестантской идеологией, которая исключала историко-культурные связи чехов с империей Габсбургов.

С одной стороны, Ян Гус представлял собой символ борца за правду и свободу, непримиримого врага католиков и немецких угнетателей. В эпоху Первой Республики не без государственного патроната возникает Чехословацкая гуситская церковь, апеллирующая к кирилло-мефодиевскому культу, а также гуситским и чешскобратским ценностям. Сам Масарик обращался к историко-философской идеологии гуситов, опираясь на интерпретацию Ф. Палацкого, который рассматривал гуситское движение как высший этап чешской истории ^{[17, s.117–128]}. Свои мысли о Я. Гусе и движении гусизма Т.Г. Масарик изложил в книге «Ян Гус» ^[15]; ^{[12, s. 133– 134]}. Однако интересен тот факт, что при церемонии основании гуситской церкви исполнялся «Святовацлавсккий хорал».^[1] В 1921 г. при Карловом университете в Праге был открыт Гуситский теологический факультет (Husitská teologická fakulta). Знаменательно также и то, что свое заграничное выступление по поводу возникновения Чехословакии Масарик обнародовал на праздник 500-летия сожжения Яна Гуса в Констанце.

С другой стороны, святой Вацлав представлял собой народный идеал чеха, борца против немецкого засилья. Святой стал культовой фигурой не только в народе, но и в политической сфере, где основной тенденцией была борьба против общего «античешского» неприятеля из Германии, который был повинен во всех катастрофах, которые чехи испытали на протяжении 300-летней истории^[28]. Именно святой Вацлав должен был защищать чешский народ от немецкого зла. Святовацлавская католическая традиция была заменена на государственную святовацлавскую традицию. Государство видело позитивный смысл в девизе из святовацлавского хорала – «Не дай погибнуть ни нам, ни нашим потомкам!»^[24].

Государственная святовацлавская традиция нашла свое отражение в политической символике и в искусстве. На пьедестале конной статуи Вацлава скульптора Й.В. Мысльбека 1913г. была указана дата возникновения Чехословакии. Таким образом, чехи создали уникальный мемориал национальной идентичности, в котором гармонично сочетающиеся традиции исторической и современной государственности стали местом национального собрания.^[2] Копье святого было украшено чешским флагом. Вацлавская площадь с конной статуей святого Вацлава представлялась символом свободной Чехии, став свидетелем многих национальных демонстраций и торжеств. Она стала тем местом, где происходили политически окрашенные события социалистической и позднее многопартийной Чехии: ввод войск Варшавского договора на территорию ЧССР в 1968 г. и «бархатная революция» 1989 г. ^{[21, s. 84–94]}. В 1923 г. был подан проект строительства вотивного костела святого Вацлава на горе Бланик, представленный архитектором Фердинандом Шмидом в «Национальной газете»^[5]; ^[11]. К сожалению, несмотря на то, что этот костел должен был репрезентовать народную гордость о получении самостоятельности государства, данному проекту не суждено было состояться.

Однако католицизм подвергся резкой критике со стороны государства как «рудимент средневекового мышления, символ Австро-Венгерской монархии, наконец, препятствие на пути свободного научно-философского мышления» ^[10]. В стране были организованы антикатолические демонстрации, результатом которых было разрушение столетиями хранимых святынь. Под угрозой сноса оказались даже прекрасные статуи Карлова моста в Праге. 3 ноября 1918 г. была разрушена Марианская колонна перед Тынским храмом, которую позже Масарик назовет «политическим позором» ^{[14, s.49]}. В чешской общественности нашел широкий отклик антикатолический девиз: «Табор – это наша программа» ^{[11, s.19]}.

В 1929г. проходили грандиозные торжества в связи с празднованием тысячелетия со дня смерти святого Вацлава^[19];^[26]. Празднование святовацлавского юбилея может быть расценено как акт примирения государства с церковной традицией, а также налаживание отношений с Ватиканом. Планировалось, что в торжествах примут участие разные народы Европы и славяне: чехи, мораване, словаки. В то же время Масарик акцентировал особое значение святовацлавской традиции для Чехии и чешского народа. Опираясь на исторические и, отчасти, агиографические источники, президент свободной Чехословакии решительно заявил, что «жизнь и смерть святого Вацлава учит нас тому, что здоровый образ жизни нации лежит в сфере образования и нравственности, морали и права <...>» ^{[11, s.21]}, тем самым подчеркнув особое значение святовацлавской традиции для Чехии и чешского народа. Таким образом, Масарик высоко оценил значимость становления цивилизованного чешского государства в эпоху Пршемысловичей и политическую дальновидность Вацлава в выборе западной ориентации, что, с точки зрения президента вновь образованного государства, способствовало осуществлению «европейской прививки» чешскому народу. Так культ святого Вацлава, трансформировавшись в святовацлавскую государственную традицию, был снова интегрирован в лоно чешской народной традиции, государственности и культуры, а вместе с тем было реанимировано и почитание национального святого.

В 1930–х гг. XX в.пришедшие к властинемецкие оккупанты во главе с Р. Гейнрихом видели в сватовацлавских традициях объяснение своей политической идеологемы «Священной Римской империи германской нации», считая святого мостом между Римом и Германией. В это время культ святого Вацлава становится тесно связанным с культом Девы Марии Староболеславской, называемой чехами Палладиумом земли Чешской.

После окончания Второй Мировой войны в Центральной Европе начали проявляться тенденции возврата к сакральному культу (церковному почитанию) святого Вацлава и укреплении связей святовацлавского культа с чешским этнонациональным патриотическим мышлением. В период c 24.06 по 01.07.1945 г. состоялись торжества и процессии благодарения Деве Марии за защиту чешского народа от немецких оккупантов. В связи с этими событиями в Прагу и Стару Болеславу собрались толпы народа, чтобы поклониться Палладию земли Чешской ^{[5, s.41]}.

Сватовацлавская традиция, тесно связанная со славянским кирилло-мефодиевским наследием, сформировала культурный мост между остатками прозападной Первой Республики и новым восточным направлением политики Чехословакии, включенной в состав Советских Республик. Однако последующее влияние Коммунистической партии на политическое и социальное развитие ЧССР не могло не повлиять на развитие святовацлавской традиции, которая была нивелирована политической сферой. Святой Вацлав стал восприниматься как символ коллаборантов и нацистов. Знаменательный для всех чехов день памяти святого Вацлава – 28 сентября, оказался вычеркнутым из списка памятных дней, став рабочим днем. В 1951 г. место сакрального праздника заняли 28 октября и 9 мая. Согласно официальной коммунистической интерпретации Вацлав воспринимался как «слабая личность» в чешской истории, в противоположность его брату-убийце Болеславу – «защитнику национальных интересов» ^{[5, s.35–37]}.

Несмотря на негативное отношение советской власти к святовацлавской традиции, тем не менее «социалистическое» государство подчинило своим целям святовацлавскую символику, которая служила легитимации власти коммунистов в ЧССР. За время правления Коммунистической партии в Чехии были трижды выставлены святовацлавские реликвии, воспринимавшиеся как символы незыблемости чешской государственности.^[3] Этот парадокс, с одной стороны, связанный с попыткой полного уничтожения культа святого, а с другой – использования сакральной символики для легитимации власти, можно объяснить «живучестью» святовацлавской традиции в Чехии. Рудименты сакрального культа практически невозможно было уничтожить, поэтому они частично сохранились на государственном уровне.

С конца XX в. происходит заметная реновация культа святого Вацлава, который интерпретируется как национальный патрон и историческая личность. В результате «бархатной революции» 1989 г. социально-политическая ситуация в ЧССР привела к падению коммунистического режима и приходу демократов к власти. В постсоветский период после избрания президентом Чехии Вацлава Гавела происходит возрождение святовацлавской традиции как в церковной, так и в политической сфере. Первая финансовая реформа автономной Чешской Республики увековечила святого на юбилейных чешских монетах номиналом 20 крон, созданных по проекту Владимира Оппла, на которых изображена конная фигура небесного патрона страны князя Вацлава в доспехах со шлемом и чешским флагом, украшенным девизом из средневекового хорала «Не дай погибнуть ни нам, ни нашим потомкам». Значительной социально-политической реформой стало провозглашение Дня национальной государственности 28 сентября, который пришелся на день церковной памяти святого Вацлава. Тем самым, культ святого стал частью чешской политической истории, формируя национальное самосознание будущих поколений чехов. И вместе с тем светский праздник соединился с чешской религиозной традицией. 29 июня 2000 г. вступил закон № 245/2000 о государственных праздниках. Согласно положению о праздничных и выходных днях 28 сентября и 17 ноября были официально провозглашены государственными праздниками^[23].

С 1989 г. церковные институты инициировали святовацлавские торжества, сочетающие народные и церковные традиции, богослужения и паломничества, театральные постановки, концерты, конференции, народные развлечения и ярмарки^{[6, s.1]}. Возрождение святовацлавской традиции в церковной сфере ознаменовалось реновацией паломничества в г. Будеч, резиденцию Пршемысловичей, и в святовацлавскую базилику г. Старой Болеславы на место гибели Вацлава.^[4] Первые паломничества подобного характера прошли в день блаженной памяти святого – 28 сентября 1990 г. С этого времени паломничество в г.Будеч традиционно совершается за день до праздника святого – 27 сентября, завершаясь праздничной мессой в ротонде свв. Петра и Павла. Ежегодное паломничество в Стару Болеславу сопровождается богослужениями в базилике святого Вацлава и в костеле Успения Девы Марии ^[18]. Однако главным событием данного паломничества считается праздничная служба на Марианской площади, которую возглавляет пражский архиепископ Доминик Дука.

В 1992 г. в качестве общественной инициативы мэрии Праги и Общества по сохранению духовной музыки был создан социокультурный проект «Святовацлавские торжества»^[20], проходивший с 16 по 28 сентября. Исторически этот фестиваль был приурочен к церковным памятям святых Людмилы и Вацлава, представляя музыкальное христианское искусство католиков, протестантов, православных, которые в большей или меньшей степени повлияли на культуру Чехии в целом. В рамках фестиваля имели место духовные процессии и паломничества, во время которых звучала паралитургическая музыка из чешских и словацких канционалов Й. Божана, М.В. Штейера, Й. Тршановского и других. За 20 лет своего существования фестиваль «Святовацлавские торжества» стал неотъемлемой частью осенних мероприятий города Праги и ее окрестностей.

В 2014г. по инициативе остравских деятелей культуры и искусства фестиваль «Святовацлавские торжества» стал проходить в новом формате под названием «Святовацлавский музыкальный фестиваль», который проводится в Моравии, в таких городах как Брно, Оломоуц, Кромержиж, Острава. Особое внимание чешского государства, правительства Моравскосилезского края и общества привлек на себя Святовацлавский музыкальный фестиваль 2018, который в этом юбилейном для Чехии году проходил с особым размахом. На святовацлавском фестивале были представлены различные виды театрально-музыкальных жанров: народная, церковная и классическая музыка XIX–XXI вв., балет, театральные постановки и даже немой фильм 1929–1930 гг. «Святой Вацлав» в музыкальном сопровождении остравской филармонии имени Л. Яначека^[25].

Опыт предшествующих лет совместного существования славянских народов, в частности, Чехии и Словакии в XX веке показывает, насколько плодотворными оказались годы политической жизни союзной Чехословакии на суверенных основах при непосредственном сохранении культурных традиций и национального менталитета каждого народа. Образ святого Вацлава был необходим, с одной стороны, в качестве примера выдающейся личности в истории Чехии, с другой – святого патрона, который во все времена является одной из многих духовных скреп, которые связывали и продолжают связывать славянские народы в прошлом и настоящем.

^[1] Данный прецедент соединения вацлавской и гуситской традиций уже встречается в музыкальной культуре XIX в., например, в увертюре А.Дворжака под названием «Гуситская», где наряду со старейшим чешским гимном «Svatý Václave» («Святый Вацлаве») поется гуситский военный хорал «Ktož jsú boží bojovníci» («Кто ж вы, Божьи воины»).

^[2] Несмотря на то, что борьба за истину и свободу идеологически более соответствовала наследию Я. Гуса, памятник этому народному герою в отличие от святовацлавского скульптурного мемориала не приобрел общенациональную славу.

^[3] В эпоху коммунистического режима первая подобного рода экспозиция святовацлавских реликвий была осуществлена в 1955 г. по случаю первой чехословацкой спартакиады. Вторая экспозиция, приуроченная к государственной выставке архивных документов, датирована 1958 г. В 1978 г. в очередной раз были выставлены святовацлавские реликвии в Карловом зале Старого королевского дворца по случаю выставки «Эпоха Карла IV в истории ЧССР» ^{[21, s. 84–94]}.

^[4] Сюда был перенесен череп святого Вацлава из кафедрального собора святого Вита в сопровождении стражи Пражского Града.