“Everything is good so far. But most important is the landing”. The French law on secularity and conspicuous religious symbols in schools turns 15 years

Osipov Evgeny Aleksandrovich PhD in History Senior Scientific Associate, Institute of World History of the Russian Academy of Sciences 119334, Russia, Moscow, ul. Leninsky Prospekt 32a, 26 eaossipov@gmail.com Other publications by this author

15 лет назад, в марте 2004 г., французский парламент принял один из самых обсуждаемых и неоднозначных законов в своей истории – о запрете религиозных символов и одежды в государственных школах. А еще за 15 лет до этого, в сентябре 1989 г., в городе Крей, пригороде Парижа, случился первый публичный скандал с ношением мусульманского платка в колледже, который и стал точкой отчета к долгой истории принятия закона в 2004 г. Три ученицы колледжа были исключены из учебного заведения за отказ снять платок во время урока. Событие стало широко известно благодаря публикации статьи в газете «Либерасьон» 4 октября 1989 г ^[1].

В «деле о мусульманском платке» были как политические, так и совершенно объективные, естественные составляющие. Конечно, во многом оно стало результатом постепенного формирования во Франции мусульманского сообщества, готового отстаивать свои интересы в публичном пространстве Пятой республики. Но при всем этом оно было еще и естественным результатом французской миграционной политики. В 1976 г. во Франции был принят закон о воссоединении семей, благодаря которому мигранты, приехавшие в Пятую республику на заработки, смогли перевезти свои семьи во Францию. К 1989 г. в старших классах французских школ (колледжи и лицеи) стало учиться большое количество мигрантов второго поколения, то есть детей тех мигрантов, которые в 1960-1970-е гг. приехали во Францию. Ставшие старшеклассниками дети и их «укоренившиеся» в Пятой республике родители попытались привнести в учебные заведения традиционные для себя нормы и обычаи.

Официальная реакция французских властей на события в колледже города Крей была озвучена министром образования Лионелем Жоспеном: «Школа не должна исключать. Она создана для того, чтобы объединять» ^{[2, p. 22]}. То есть Жоспен признал неправильным принятое директором колледжа решение об исключении учениц. Подобная позиция вызвала негативную реакцию в разных частях французского общества. Молодой депутат-мэр Нейи-сюр-Сен и будущий президент Франции Николя Саркози сказал тогда: «Умеренные мусульманские страны, такие как Тунис или Марокко, имеют смелость запретить чадру не только в школах, но и в публичных местах. Во Франции же мы отступаем…Я за интеграцию, но не любой ценой. Пока мы во Франции, мы должны уважать традиции Франции» ^{[3, p. 102]}.

Французские интеллектуалы тоже были активными участниками дебатов. После высказывания Лионеля Жоспена «Нувель Обсерватёр», 2 ноября 1989 г., опубликовал письмо пяти философов с жесткой критикой действий правительства. Авторы призывали школьных учителей не капитулировать, отстаивать принципы светскости образования, а политику социалистов в сфере образования сравнивали с дипломатией Франции и Великобритании в Мюнхене в 1938 г. В то же время мусульманские интеллектуалы на страницах все того же «Нувель Обсерватёр» призывали к умеренности в высказываниях и писали о том, что радикализация общественного сознания по отношению к исламу во Франции ставит в тяжелое положение умеренных французских мусульман, которых большинство, и отдает их в руки радикально настроенных религиозных организаций ^{[2, p. 25-26]}. В случае с «делом о мусульманском платке» к компромиссу прийти так и не удалось, ученицы в итоге все-таки покинули учебное заведение, а разные стороны конфликта остались при своем мнении.

Сам по себе закон 2004 г. оказался одним из самых коротких в истории Пятой республики. В нем всего четыре статьи, три из которых поясняют процедуру его вступления в силу и географию действия. Что же касается содержания, то оно уместилось в две фразы: «В государственных школах, колледжах и лицеях запрещено ношение символов или одежды, нарочито указывающих на религиозную принадлежность. Меры дисциплинарного характера могут быть применены только после диалога с учеником» ^[4]. Таким образом, принятый французским парламентом и подписанный Жаком Ширак в 2004 г. закон фактически запрещал любые заметные для окружающих формы религиозной принадлежности учащихся. Подобная трактовка была радикальной и шла вразрез с принятой во Франции после событий 1989 г. либеральной концепцией светскости.

27 ноября 1989 г. Государственный совет Франции принял решение о том, что ношение религиозных символов совместимо с принципом светскости и что ученики имеют «право выражать и показывать свою религиозную принадлежность внутри учебного заведения» ^[5]. В том же постановлении уточнялось, что ношение религиозной символики не должно представлять собой «акт давления, провокации, прозелитизма или пропаганды, ущемлять достоинство или свободу ученика или работника учебного заведения, наносить вред здоровью или безопасности, мешать нормальной работе учреждения» ^[5]. Иными словами, Государственный совет в 1989 г. высказался в пользу свободного ношения религиозных символов в школе, сделав акцент не на самих символах, а на негативном эффекте, который они могли привнести в работу учебного заведения в особых случаях. При этом было запрещено ношение мусульманского платка на уроках физкультуры, что оправдывало исключение тех трех учениц из колледжа города Крей, так как они среди прочего отказывались снимать платок и на уроках физкультуры. В целом же, в 1989 г. была принята либеральная концепция светскости.

В дальнейшем ситуация изменилась. В 2003 г., незадолго до принятия закона, две комиссии под руководством, соответственно, уполномоченного по правам человека Бернара Стази ^{[6, с. 39]} и председателя Национальной Ассамблеи Жана-Луи Дебре высказались в пользу запрета религиозных символов в школе. Государственный совет согласился с выводом комиссий и изменил на противоположное свое решение от 1989 г. Речь при этом шла не об изменении государственной концепции светскости, а об усложнении контекста, в котором существовали учебные заведения в пригородах крупных французских городов. Государственные органы пытались бороться с давлением, которое оказывалось семьями и радикальными религиозными организациями на молодых девушек мусульманского вероисповедания. То есть, если в 1989 г. либеральный подход был связан с желанием гарантировать свободу самовыражения учащихся и право исповедовать религию по выбору, то в 2004 г. запрет на ношение религиозной одежды (под этим подразумевался мусульманский платок) диктовался необходимостью защиты равенства мужчин и женщин и свободы молодых мусульманок жить так, как они сами считают правильным.

Представление о том, что французские мусульманки вынуждены носить религиозную одежду из-за давления, которое оказывает на них мусульманское сообщество, широко распространено во Франции, и в Европе в целом. Например, Николя Саркози в своей знаменитой речи в Тулузе 12 апреля 2007 г., за десять дней до первого тура президентских выборов, говорил: «Я хочу, чтобы Франция была на стороне тех женщин, которых заставляют носить никаб, на стороне тех женщин, которых заставляют выходить замуж не по любви. Я хочу, чтобы Франция защищала тех женщин, которым братья запрещают носить юбки. Мы не можем допустить на нашей территории средневековое поведение…» ^[7]. Но есть и другое мнение. Известная тунисская писательница, борец за равенство женщин и мужчин, Эле Бежи в интервью в «Фигаро» 22 августа 2017 г. отметила, что «мусульманский платок — не акт подчинения, а скорее самоутверждения, ультра-индивидуализма, права индивида быть самим собой, каким бы абсурдным не было его поведение» ^[8]. Для сторонников запрещения религиозной одежды в общественных местах мусульманский платок на голове школьниц - символ архаики, пагубного влияния ислама на жизнь молодых людей, проживавших во Франции. В то время, как для мусульманского сообщества во Франции это акт самоидентификации. Сегодня примерно 65% французских мусульман (и мужчин, и женщин) положительно относятся к повседневному ношению хиджаба женщинами, а 24% выступают даже за ношение никаба, который почти полностью закрывает лицо. Интересно, что женщины в этом вопросе более консервативны (70% за ношение хиджаба), чем мужчины (58%) ^{[9, p.49]}.

Еще на стадии рассмотрения текст закона 2004 г. подвергался серьезной критике самыми разными экспертами, общественными организациями, политическими движениями. На сегодняшний день он также остается одним из самых критикуемых, прежде всего потому что не решил свою главную задачу – конкретизация государственной позиции и снятие с администраций учебных заведений ответственности за принятие решений в спорных ситуациях. В тексте закона нет достаточной конкретизации. Наибольшие вопросы и проблемы вызывает термин «ostensiblement» (символ, «нарочито» указывающий на религиозную принадлежность). Очевидно, что употребление подобных терминов вносит субъективную оценку. После принятия закона начались не прекращающиеся до сих пор споры, о том, какой ширины должен быть, например, ободок для волос, чтобы не быть похожим на хиджаб и, соответственно, не считаться религиозным символом. Такие же споры идут и вокруг максимальной длины юбок для девушек. Внутренние правила учебных заведений по этому поводу говорят только о том, что одежда учащихся «должна соответствовать нормам приличий» ^{[10, p. 25]}. Понятно, что ответственность за принятие решения о запрете или, наоборот, разрешении той или иной формы одежды в таком случае, как и до принятия закона 2004 г., снова ложится на администрацию учебного заведения. Разные правила в разных школах и колледжах только усугубляют и без того напряженную обстановку.

Более того, нередко возникают споры между администрацией учебного заведения и государственными органами. Так, в 2016 г. директор одного из лицеев в Сен-Сан Дени (Seine-Saint-Denis) пытался исключить из лицея ученика выпускного класса из-за его бороды, которую он отказывался сбривать по религиозным соображениям, а также он регулярно пропускал занятия по пятницам в связи с посещением мест культа. Однако, ректорат Кретёй встал на сторону ученика, и ультиматум директора был отменен ^[11].

Как правильно отметил известный французский журналист Фредерик Бегин, «нет ничего хуже расплывчатых правил» ^{[10, p. 16]}. И речь идет не только о «нарочитых» символах, но и о географическом распространении принципов светскости в Пятой республике. Во Франции сложилась парадоксальная ситуация, при которой закон 2004 г. действует на всей территории страны, но при этом на целый ряд французских территорий не распространяется действие закона 1905 г. об отделении Церкви от государства, конкретизацией которого является как раз закон 2004 г. В современной Франции примерно 4,1 млн. человек (6,1% населения страны) живут там, где государство официально признает и финансирует четыре религиозных культа (ислам в это число не входит), а в государственных школах в обязательном порядке один час в неделю отведен на религию. Такая ситуация сложилась во многих заморских департаментах. Закон 2004 г. там действует, но французская правоприменительная практика не считает религиозной «традиционную одежду». В итоге, например, на острове Майотта, где 95% населения мусульмане, хиджаб относится как раз к традиционной одежде и разрешен в государственных учебных заведениях ^{[10, p. 183]}. Более того, закон 1905 г. не действует и в Эльзасе и Мозеле (бывшая Лотарингия), возвращенных Франции по итогам Первой мировой войны, то есть после 1905 г. В государственных школах этих регионов нельзя «нарочито» обозначать свою религиозную принадлежность, но раз в неделю все ученики посещают уроки религии, хотя в остальной Франции такого предмета в расписании нет. Очевидно, что французским учителям и администрациям учебных заведений было бы проще отстаивать принципы светскости, если бы они были бы одинаковыми на всей территории страны. Закон 2004 г., хотя и действует по всей стране, единых правил так и не ввел.

Еще одна спорная ситуация с законом 2004 г. состоит в том, что он распространяется на всех государственных работников, но не на родителей, провожающих своих детей в школу. Этот вопрос уже длительное время является предметом большой дискуссии во Франции. В 2012 г. Люк Шатель, министр образования Пятой республики, подписал распоряжение о распространении действия закона на родителей школьников. Однако в 2013 г. Государственный совет отменил распоряжение, сославшись на то, что родители не являются государственными служащими. В 2014 г. французская пресса писала, что президент страны Франсуа Олланд в частных беседах высказывается за запрет религиозных символов для родителей в школе, в то время как действующий на тот момент министр образования Наджад Валло-Белкасем выступала против ограничений для родителей. Нет единства в высших властных кругах по этому вопросу и сегодня. В декабре 2017 г. министр образования Жан-Мишель Бланке сказал, что «любой, кто сопровождает учеников в школу является добровольным участником государственной службы», и, соответственно, должен подчиняться тем же требованиям, что и ученики и работники школы. У президента Эммануэля Макрона другое мнение. Еще в период президентской кампании он четко высказался о нежелании изменять закон 2004 г ^{[10, p. 66]}. Как бы там ни было, родители сегодня при сопровождении своих детей в школу могут демонстрировать свою религиозную принадлежность. Многие сотрудники школьных учреждений отмечают, что после принятия закона 2004 г. провожая детей в школу, носить мусульманские платки стали даже те матери, которые до принятия закона этого не делали. Та же тенденция наблюдается и среди школьниц. Если до 2004 г. девушки, носившие на регулярной основе хиджаб, составляли меньшинство, то сегодня в пригородах крупных городов стало нормой приходить в школу в мусульманском платке и снимать его перед началом занятий.

Еще одной серьезной проблемой закона 2004 г., вытекающей из всего выше сказанного, является то, что мусульманское сообщество Франции изначально воспринимало его как антиисламский закон ^{[12, с. 124-129]}. Несмотря на то, что формально он направлен против распространения любых религиозных норм в светской государственной школе, очевидно, что закон принимался на волне роста популярности ислама в стране. Не стоит забывать, что в законе 1905 г. об отделении Церкви от государство перечислялись четыре разрешенных во Франции культа. Среди них был, например, иудаизм, но не было ислама. На тот момент это объяснялось очень малым количеством мусульман в стране. До Первой мировой войны в стране проживало всего 4-5 тысяч мусульман, в основном алжирского происхождения. Сегодня же ислам – вторая по численности и самая динамично развивающаяся религия во Франции. Однако исламский культ по-прежнему не урегулирован в стране на законодательном уровне. Недавно, 19 марта 2019 г. президент Макрон отметил, что необходимо усовершенствовать взаимоотношения Республики с исламом, не изменяя при этом закон 1905 г ^[13]. Но на данный момент никаких нормативных актов в этом отношении не принято, но действует закон 2004 г., который, как уже было сказано, воспринимается мусульманским сообществом как «антиисламский» и существование которого не упрощает интеграцию французских мусульман во французское общество, а скорее осложняет ее.

Более того, закон 2004 г. привел к радикализации ислама во Франции, ослабив позиции умеренных мусульман, большая часть из которых не испытывает проблем с интеграцией во французское общество. Сегодня даже среди умеренных мусульманок 16% носят хиджаб на постоянной основе, а 57% из них выступают за разрешение ношения мусульманского платка в государственных школах ^{[9, p. 57]}.

Спустя 15 лет после принятия закона о запрете ношения религиозной одежды в государственных учебных заведениях можно уже сделать некоторые выводы. Во французских школах, действительно, в настоящее время нет учениц в мусульманских платках или в других религиозных одеждах. Государству удалось отстоять принцип светскости в системе школьного образования. Однако напряженность в обществе, в том числе связанная и с распространением радикальных религиозных течений, за это время заметно возросла.

В 1995 г. во французский кинопрократ вышел фильм «Ненависть» режиссера Матье Кассовица про тяжелую жизнь мигрантов в пригородах крупных городов. Рефреном через фильм проходит история про человека, который падает с крыши высокого здания и повторяет про себя: «Пока все хорошо, пока все хорошо»…Но главное – это приземление. В некотором смысле, эта история похожа на то, что происходит с французскими школами в проблемных районах последние 15 лет. Закон 2004 г. гарантирует и обеспечивает светский характер школьного образования. Но школы превратились в «островки Республики», за пределами которых развивается совершенно другая, зачастую чуждая республиканским нормам жизнь. И главное не в том, что дети в школе не носят религиозную одежду, а в том, что они надевают ее после занятий, в повседневной жизни. И в том, что растет отторжение молодежи от принятых в обществе норм и ценностей, ненависть к государству и его представителям, увлечение радикальными идеями. Закон 2004 г. явно не способствует преодолению негативной тенденции.