Categories of officials in international law and inevitability of punishment

Agrba Madina Raul'evna Postgraduate student, the department International Law, Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation 119992, Russia, g. Moscow, ul. Ostozhenka, 53/2 madina199090@list.ru

Введение

История свидетельствует о том, что миллионы людей становятся жертвами тягчайших международных преступлений, совершаемых в мирное время и в период вооруженных столкновений, представляющих угрозу международному миру и безопасности, подрывающих основы международных отношений. В контексте развития международного уголовного права одной из существенных проблем для современной науки и практики остается вопрос о дифференциации субъектов уголовной ответственности, установлении степени их виновности и мерах наказания, в особенности, когда речь идет о должностных лицах государства, несущих ответственность за тяжкие уголовные преступления, что определяет актуальность выбора темы настоящей статьи.

Как известно, до Нюрнбергского процесса (1945-1946) в международной практике отсутствовали прецеденты привлечения к уголовной ответственности индивидов ^{[1, с. 72-111]}. Считалось, что международное право налагает обязанности на государства, но не на отдельных индивидов. Нюрнбергским трибуналом была установлена прямо противоположная правовая позиция, зафиксировавшая тот факт, что «преступления против международного права совершают людьми, а не абстрактные категории, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления международного права» ^{[2, с. 992]}. В дальнейшем актуальность и необходимость развития института уголовной ответственности индивидов были подтверждены содержанием положений ряда важнейших документов, принятых на международном уровне после Второй мировой войны (Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г., Дополнительные протоколы I , II к ним 1977 г., Гаагская конвенция о защите культурных ценностей 1954 г. и Второй протокол к ней 1999 г. и др.), решения созданных Советом Безопасности ООН Международных трибуналов по Югославии (1993 г.) и по Руанде (1994 г.); решения сформированного по соглашению между ООН и Сьерра-Леоне Специального суда по Сьерра-Леоне (2002 г.), а также учреждение постоянно действующего Международного уголовного суда (1998 г.).

В настоящее время механизмы и формы решения данной проблемы в международном уголовном праве, их эволюция и критерии эффективности, продолжают активно обсуждаться как в отечественной, так и зарубежной научной литературе. Институт международной уголовной ответственности физических лиц, в том числе должностных лицах государства, изучался в работах таких отечественных исследователей-международников, как: А.Х.Абашидзе, И.Н. Арцибасов, С.В.Глотова, В.Э. Грабарь, Ю.В.Григорович, Ю.М.Жданов, П.Р.Измайлова, Р.А. Каламкарян, А.Я. Капустин, И.И. Карпец, Ю.М. Колосов, И.И. Котляров, М.Г.Левандовская, Д.Б. Левин, И.И. Лукашук, Е.В.Мартыненко, Г.М. Мелков, Н.М. Минасян, Б.Д.Накашидзе, Ю.В. Петровский, Ю.А. Решетов, Ю.Н. Рыбаков, А.Ю.Скуратова, С.В. Черниченко, Н.А. Ушаков и др. В зарубежной науке данный вопрос нашел отражения в трудах таких авторов, как Ф.Р.Аль-Сурани, Ш.М. Бассиони, Ф. Бербер, И.П. Блищенко, Г.Ван дер Вилт, Г. Гаджа, П. Гугенхейм, Р. Лемкин, В. Фридман, М.Шоу, И.П.Фисенко и т.д.

В числе одних из наиболее комплексных исследований, освещающих проблему международно-правовой ответственности должностных лиц и вышедших за период конца 1990-х – начала 2000-х гг., следует отметить коллективную монографию "Международный уголовный суд" (1994) белорусских исследователей И.П. Блищенко и И.В. Фисенко ^[3], диcсертационное исследование Ф.Р.Аль-Сурани «Международно-правовая ответственность государств и физических лиц за нарушение международного права (1999) ^[4]. К началу XXI в. относятся диссертационные работы, отличающиеся системным подходом к исследованию проблемы, таких авторов, как Ю.В.Григорович «Уголовная ответственность физических лиц за международные преступления» (2008) ^[5], П.Р.Измайлова «Уголовная ответственность должностных лиц государства за преступления по международному праву» (2015) ^[6], монография А.Ю.Скуратовой «Международные преступления: современные проблемы квалификации» (2012) ^[7].

В первой из указанных работ ^[3] детально проанализированы теоретические основы международно-правовой ответственности государств, индивидов и юридических лиц, их дифференциация, в том числе раскрыты вопросы компетенций судебных органов в исследуемой области, вопросы пространственных, временных границ юрисдикции, соотношения национальных и международных границ; аспекты организации правовой помощи в связи с разбирательством в международном уголовном суде, раскрыты понятия международных преступлений и преступлений международного характера, а также дефиниции ответственности за их совершение. В исследовании Ф.Р.Аль-Сурани ^[4] исследованы доктрины международного права о международно-правовой ответственности государств, индивидов и юридических лиц и их действие, эволюция развития и основные недостатки. В работе Ю.В.Григорович ^[5] комплексно рассматривается индивид как субъект уголовной ответственности в международном праве, уточняется понятие и состав международного преступления, совершенного физическим лицом, его отличие от преступления международного характера; анализируется становление и развитие института уголовной ответственности физических лиц за совершение международных преступлений, уточнены вопросы применение принципа универсальной юрисдикции по делам о совершении международных преступлений индивидами; систематизированы основания привлечения физических лиц к уголовной ответственности в современном международном праве, особое внимание уделено ответственности за исполнение преступного приказа и вопросам неприменимости срока давности к лицам, совершившим международные преступления. Эволюция нормативного регулирования индивидуальной уголовной ответственности в международном праве, анализ преступления по международному праву как основания для возбуждения индивидуальной уголовной ответственности должностных лиц, вопросы действие универсальной и экстерриториальной юрисдикции государств в отношении иностранных должностных лиц и проблемы соотношения ответственности должностного лица и его иммунитета нашли отражение в диссертационной работе П.Р.Измайловой ^[6]. В исследовании А.Ю.Скуратовой ^[7] особое внимание уделено проблемам установления иммунитета должностных лиц при совершении международных преступлений.

Между тем, возникающие новые явления в международно-правовой сфере, растущее число международных преступлений, происходящих в Югославии, в арабских государствах, Ближнем Востоке, странах Северной Африки сохраняют актуальность разработки проблемы международно-правовой ответственности должностных лиц и их наказания за совершенные преступления, обусловив выбор ее исследования автором. Институт международной индивидуальной уголовной ответственности, определенный автором в качестве объекта исследования в настоящей статье, подлежит непрерывному развитию, в целях предотвращения серьезных нарушений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества. Направления изучения данной комплексной проблемы затрагивают как практические вопросы реализации международно-правовой ответственности, так и многочисленные вопросы теоретического и методологического характера.

Согласно теоретико-методологическим подходам, сложившимся к настоящему времени в международном праве, государство и ряд его должностных лиц обладают иммунитетом от уголовной ответственности в иностранных судах ^{[8, с. 102]}. Часто иммунитет в отношении уголовной, гражданской и административной ответственности предоставляется высокопоставленным чиновникам и по национальному праву, что фактически делает их недосягаемыми для системы национального правосудия ^{[9, с. 97]}. Наличие абсолютного иммунитета по международному праву для наиболее влиятельных лиц государства – субъектов преступлений позволяло бы им пользоваться абсолютной защитой. Однако они не являются единственной категорией, на которую распространяется иммунитет. В связи с этим в данной статье предметом исследования выступает специфика наделения иммунитетом должностных лиц государства в целом и высших должностных лиц, в частности.

В сложившейся сегодня ситуации развития правовой науки и правоприменения особый интерес с позиции возможности уголовного преследования со стороны международных и национальных уголовных судов, которые действуют по экстерриториальным принципам, позволяющим привлекать к ответственности иностранцев, выступает уточнение категории должностных лиц государства, обладающихв текущий моментразличными видами иммунитета, а также условий привлечения их к уголовной ответственности, дифференциация наблюдающихся в данной области проблем, пробелов регулирования в международном праве и направлений их решения, что выступает целью научной статьи автора. В контексте данной цели сохраняется потребность в научном разрешении таких задач, как определение особенностей предоставления различных видов иммунитета для конкретных категорий должностных лиц государства, формирование новых предложений и рекомендаций, способствующих развитию института иммунитетов в данной области.

Предоставление иммунитета должностным лицам государства от иностранной уголовной юрисдикции: проблемы теории и практики

Проблема предоставления иммунитета должностным лицам государства от иностранной уголовной юрисдикции привлекает сегодня повышенное внимание научных деятелей и практиков в связи с активной деятельностью в данном направлении в последние десятилетия Международного суда ООН, Международного уголовного суда, международных уголовных трибуналов ad hoc (как вспомогательных судов, созданных по решению Совета Безопасности ООН).

В связи с тем, что тяжкие международные преступления (агрессия, геноцид и др.) совершаются, как правило, как свидетельствуют данные исследователей ^{[10, c.128]}, руководителями и высшими должностными лицами государства, в первую очередь обратимся к данной категории должностных лиц для анализа проблемы.

Следует отметить тот факт, что международное право наделяет иммунитетом от уголовной юрисдикции в иностранном государстве глав государств, глав правительств, а также министров иностранных дел, которые рассматриваются как «центральные органы внешних сношений». Нельзя не согласиться с Е.Д.Ветошкиной, что предоставление данным высокопоставленным должностным лицам государства иммунитета в современных условиях, с одной стороны, видится вполне закономерным шагом, будучи направленным на обеспечение эффективного осуществления ими государственных функций с учетом принципа суверенного равенства государств и невмешательстве в их внутренние дела ^{[11, с. 25]}. В соответствии со сложившимися к настоящему моменту в международном праве методологическими подходами ^[12] высшим должностным лицам государства может быть предоставлен иммунитет двух типов: ratione personae (персональный) и ratione materiae (материальный или функциональный). Различия между указанными видами иммунитетов становятся достаточно призрачными в том случае, когда речь идет о высших должностных лицах государства (ratione personae распространяется на руководителя государства, главу правительства и министра иностранных дел ^{[13, с. 112]}), обладающих наиболее полным иммунитетом от иностранной юрисдикции. Иммунитет ratione personae покрывает действия, которые совершены высшим должностным лицом в личном и официальном качестве, в том числе до занятия должности и носит временный характер (прекращается при оставлении должности). По существу, можно сказать, что в данном случае ratione personae поглощает ratione materiae, в результате чего высшая должностная «тройка» защищена усиленным, полным иммунитетом. Это вытекает как из обычной нормы международного права, так и находит подтверждение международных судебных решениях и практике зарубежных государств [см., например:14, 15]. Тем не менее, в международном праве принято дифференцировать два данных типа иммунитета по отношению к высшим должностным лицам государства как категории. В то время как к другим должностным лицам государства, как действующим, так и бывшим, применим лишь функциональный тип иммунитета. При этом, по мнению Р.А.Колодкина, на иммунитет последних «не влияет, что действия, в связи с которыми осуществляется юрисдикция, совершены за рамками функций должностного лица» ^[16].

В то же время вопрос содержания, объемов и юридической сущности двух данных категорий иммунитета, их источника в международном праве продолжают оставаться дискуссионными. Так, например, несмотря на широкое обоснование обоснованности данных типов иммунитета положениями международного права в современной науке [см., например, систематизацию таких источников в: 17], в ряде судебных заключений и исследований отрицается существование нормы как конвенционном, так и обычном праве, наделяющих высших должностных лиц обоими типами иммунитета при доминанте ratione personae (так, в частности, такое мнение было высказано судьей К. ван ден Вингарт, при рассмотрении вопросов юрисдикционного иммунитета (Дело в отношении ордера на арест, выданного 11 апреля 2000 года, Демократическая Республика Конго против Бельгии ^[15]), а также в ходе исполнения обязанностей специального судьи Международного трибунала по бывшей Югославии). В первом из упомянутых дел, в частности, Международный суд ООН постановил, что выдача Бельгией ордера на арест А.Й. Ндомбаси (которого обвиняли в нарушении прав человека) нарушила правовое обязательство в том, что касается иммунитета от уголовной юрисдикции и неприкосновенности, которые он имел как действующий министр иностранных дел Демократической Республики Конго ^{[14, 15]}. Данный ордер был принят на основании противоречивого и уникального законодательного казуса, позволяющего бельгийским судам с 1993 г. принимать к рассмотрению дела о военных преступлениях, геноциде и преступлениях против человечества, не зависимо о того, где и кем они были совершены (аналогичные ордеры были инициированы Бельгией против лидеров ряда зарубежных государств – Я.Арафата, А.Шарона, Ф.Кастро и С.Хуссейна, обвиненных в геноциде, военных преступлениях и преступлениях против человечества), что вызвало особое внимание Гаагского суда, заморозившего ряд решений до момента установления того факта, распространяется ли на данных должностных лиц бельгийская юрисдикция. Нельзя не отметить тот факт, что Международный суд ООН в то же время подчеркнул в своем постановлении, что иммунитет определенных высокопоставленных государственных должностных лиц не означает их безнаказанность за любые преступления, особенно наиболее тяжкие ^[14].

Острота и противоречивость анализируемой проблемы состоит в том, что шокирующие человечество тяжкие международные преступления (агрессия, геноцид и др.) совершаются, как правило, руководителями и высшими должностными лицами государства, использующими всю мощь государственного аппарата для данных преступных деяний ^{[10, c.128]}. И иммунитет в данном случае балансирует на грани безнаказанности – фиксируя отказ от правосудия, который легитимирует совершенные действия и подорванное доверие, ставшие следствием преступления. Мы разделяем мнение исследователей ^{[10, 18]} о том, что для искоренения практики безнаказанности в изучаемой области, которая приводит к нарушениям прав человека, крайне важным является осуществление судебного преследования и его легитимация. Так как препятствование судебному разбирательству в данном случае, на наш взгляд, представляет собой не только глубокое моральное оскорбление пострадавших, но также фактически лишает смысла жизненно важные сферы международного права в области прав человека. В то же время перекладывание в данном случае уголовно-правовой ответственности на государство, а не физическое (должностное) лицо, как субъект, ставит под вопрос способы реализации такой ответственности, равно как и действенность мер в целом. Мы не разделяем мнение о том, что возложение всей тяжести последствий такой ответственности, с моральной точки зрения, на народ, в данном случае «может послужить побудительным фактором принять меры для предупреждения преступления, поскольку народ должен был и мог предупредить совершение преступления» ^{[18, c.254]}. Проблема принуждения здесь приобретает особую значимость. Ведь согласие преступного государства на реализацию уголовной ответственности, как справедливо указывает Б.Д.Накашидзе, практически исключена, а обеспечение исполнения решений международного уголовного правосудия будет зависеть от совпадения с интересами государства, в особенности в тех случаях, когда ответственными являются великие державы ^{[18, c.255]}. И хотя Резолюцией 56/83 Генеральной Ассамблеи ООН от 2001 г. ^[19] установлены обязательства для всех стран в отношении сотрудничества с другими государствами с целью «положить конец любыми правомерными средствами любому серьезному нарушению» государством своих обязательств, а также, несмотря на продолжающиеся попытки доктринальных разработок об уголовной ответственности государства и создания специального режима ответственности государства за международные преступления вместо должностных лиц, ее практическое осуществление представляется затруднительным. Даже если согласие государства на принятие такой ответственности присутствует, абсолютно неясными остаются механизмы того, как оно будет ее нести. Таким образом, в перспективе закономерным является необходимость приоритетного внимания к разработке механизмов несения ответственности и судебного преследования в отношении должностных лиц как специального режима.

В связи с этим в сегодняшних условиях сохраняет важность деятельность по установлению четких квалифицирующих характеристик иммунитета государственных должностных лиц и в данном случае, как нам представляется, может быть имплементирован несколько отдельных наборов ограничений, применимых к международным преступлениям. Во-первых, на международном уровне требует четкой и полной фиксации содержание принципа о том, что любой иммунитет носит личный характер и прекращает свое действие, когда субъект покидает государственную службу, поскольку предоставляемый чиновнику иммунитет проистекает только из необходимости позволить государству эффективно функционировать. Признание функционального иммунитета в случае совершения международных преступлений неизбежно будет означать, что совершение международных преступлений может быть законным действием государств. Это подрывает все правозащитные обязательства государств и, кроме того, саму систему международного права.

Во-вторых, категории лиц, которые пользуются ограниченным личным иммунитетом, на наш взгляд, должны быть максимально сокращены в соответствии с положениями пп. (а) п. 2 ст. 7 Венской конвенции о праве международных договоров (1969) ^[20] и п. 2 ст. 21 Венской конвенции о дипломатических сношениях (1961) ^[21]. Сохранение абсолютных привилегий в отношении высших должностных лиц в данной области представляется незакономерным. Требует содержательного уточнения и само наполнение исследуемых категорий международного права, т.е. понятий должностного и высшего должностного лица. Видится необходимым и сокращение практики привлечения к ответственности высших должностных лиц на территории других государств. Наиболее перспективным путем привлечения их к ответственности в данном случае представляется инициация процедуры расследования преступлений в международных уголовных инстанциях. Также следует подчеркнуть тот факт, что совершение международных преступлений (ultra vires) выходят за пределы функций государства и на них не должен распространяться иммунитет должностных лиц. В пользу высказанных тезисов свидетельствует тот факт, что практика ограничения иммунитетов в случае серьезных деяний с начала 2000-х гг. и по сей день продолжает расширяться (дело Рамсфелда, Ливни, решение суда Амстердама по делу А. Пиночета) [22 и др.].

Деятельность Комиссии международного права ООН

В целях нормативного закрепления иммунитетов должностных лиц от уголовного преследования и определения условий их снятия, с 2007 года различные аспекты предоставления иммунитетов рассматриваются Комиссией международного права ООН (далее – КМП ООН). Так, на 62-ой сессии Генеральной ассамблеи ООН было решено включить тему «Иммунитет должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции» в программу работы КМП ООН, а также подготовить справочное исследование по этой теме, которое было представлено на ее 60-ой сессии КМП ООН в 2008 году ^[23].

На сегодняшний день в результате 10-летней деятельности в этом направлении КМП ООН в предварительном порядке приняты проекты 7 статей нормативного акта о предоставлении иммунитетов должностным лицам возможности привлечения их к уголовной ответственности, а также комментарии к указанным статьям. Проект ст. 2, устанавливающий термины в данной области, находится на стадии разработки ^[24].

Согласно ч. 1 ст. 1 конкретизируется, что данные проекты статей применяются только к иммунитету должностных лиц государства от уголовной юрисдикции другого государства. При этом согласно ч. 2 ст. 1 указывается, что проекты статей не могут затрагивать иммунитет от уголовной юрисдикции тех должностных лиц, которые обладают специальными правами на основании норм международного права. К таким лицам отнесены дипломатические работники, представители специальных миссий, международных организаций и вооруженных сил государств.

В проекте ст. 2 пока согласованы только термины «должностное лицо государства» (п. e)) и «деяние, совершенное в официальном качестве» (п. f)). При этом под должностным лицом государства понимается любое лицо, представляющее государство или осуществляющее государственные функции. А в качестве деяния, совершенного в официальном качестве, рассматривается такое, которое совершено должностным лицом государства при осуществлении государственной власти.

Ст. 3 определяет лица, обладающих иммунитетом ratione personae, к которым отнесены глава государства, глава правительства и министр иностранных дел государства, что соответствует международной практике.

Ст. 4 определяет сферу применения иммунитета ratione personae, ограничивая его сроком полномочий, указанных в ст. 3 должностных лиц. При этом согласно ч. 2 ст. 4 иммунитет ratione personae охватывает все деяния, совершенные как в частном, так и в официальном качестве указанными должностными лицами до или в течение срока действия их полномочий. Согласно ч. 3 ст. 4 прекращение иммунитета ratione personae не затрагивает применения норм международного права, которые касаются иммунитета ratione materiae.

Ст. 5 определяет, что должностные лица государства пользуются иммунитетом ratione materiae от осуществления иностранной уголовной юрисдикции. Согласно ст. 6 сфера охвата иммунитета ratione materiae ограничивает только деяния, совершенных в официальном качестве. При этом согласно ч. 2 данной статьи иммунитет ratione materiae в отношении деяний, совершенных в официальном качестве, продолжает действовать даже после того, как указанные лица перестают быть должностными лицами государства.

В соответствии с ч. 3 ст. 6 должностные лица, которые пользовались иммунитетом ratione personae, и срок полномочий которых закончился, продолжают обладать иммунитетом в отношении тех деяний, которые были совершены в официальном качестве в течение срока действия своих полномочий.

Оценивая содержание данных статей, следует констатировать тот факт, что предложенные докладчиками КМП критерии для определения понятия «должностного лица» не внесли определяющей ясности в дифференциацию данной категории. При этом были предложены критерии, являющиеся общими для должностных лиц государства, пользующихся иммунитетом ratione personae, однако “должностных лиц государства”, в отношении которых распространяется иммунитет ratione materiae, Комиссия не посчитала возможным перечислить eo nomine. Таким образом, в последнем случае для признания того или иного лица должностным следует в каждом конкретном случае анализировать всю совокупность предложенных КМП ООН критериев ^[25].

В 2017 году на 69-ой сессии КМП ООН был одобрен проект ст. 7, касающейся преступлений по международному праву, в отношении которых иммунитет ratione materiae не должен применяться. Согласно проекта ст. 7 иммунитет не распространяется на следующие преступления:

1) геноцид, преступления против человечности, военные преступления, пытки и насильственные похищения;

2) коррупционные преступления;

3) преступления, причиняющие вред людям, включая смерть и тяжкие телесные повреждения, или имуществу, когда такие уголовные преступления совершаются на территории государства форума, а государственный служащий присутствовал на указанной территории в момент совершения таких преступлений ^[26].

Важно, что данные требования не распространяются на лиц, которые пользуются иммунитетом ratione personae во время всего срока осуществления их полномочий. Таким образом, фактически статус должностного лица, обладающего ratione personae, позволяет избежать ему наказаний по преступлениям, которые являются для любого другого лица наиболее серьезными с позиции нанесения ущерба социуму: геноцид, преступления против человечности, военные преступления, пытки и насильственные похищения, коррупция, уголовные и имущественные преступления против граждан государства. Подразумевается, что разбирательства по данным преступлениям должны проводится в рамках национальной судебной системы, а международное сообщество не имеет права на вмешательство во внутренние дела государства.

На 70-й сессии КМП ООН в 2018 году рассматривались процедурные аспекты предоставления иммунитета, а также компонентов процедурных аспектов, связанных с понятием юрисдикции, а именно: сроки, виды затрагиваемых действий и определение иммунитета должностных лиц. Но на сегодняшний день указанные вопросы пока находятся только в стадии обсуждения членами КМП ООН, новые проекты статей не рассматривались. Таким образом, основополагающая категория иммунитета должностного лица, как терминологический остов, на котором должны базироваться остальные международно-правовые механизмы, остается неразработанной, что препятствует практике их эффективной реализации.

Следует полагать, что предоставление высшим должностным лицам государств ratione personae направлено на обеспечение суверенного равенства государств и гарантий невмешательства одних государств во внутренние дела других государств, что в современных условиях позволяет обеспечить эффективное межгосударственное взаимодействие. При возникновении ситуации, когда национальные суды одних государств могли бы, несмотря на иммунитет ratione personae, привлекать к уголовной ответственности действующих высших лиц другого государства, возникали бы ограничения по их передвижению, участию в международных и региональных форумах и фактическому осуществлению ими своих представительских полномочий.

Кроме этого на сегодняшний день существует различия в оценках одних и тех же событий со стороны разных государств, что приводит и к различной трактовке их последствий. Поэтому при отсутствии иммунитета ratione personae для высших должностных лиц возникала бы не только гипотетическая, но и явная возможность злоупотребления правом привлечения к уголовной ответственности высокопоставленных чиновников других государств ^[27].

Выглядит вполне справедливым признание действий международных иммунитетов ratione personae в отношении указанной категории лиц даже в том случае, когда они обвиняются в совершении международных уголовных преступлений ^[28]. В то же время иммунитет ratione materiae не позволяет избежать ответственности высокопоставленным должностным лицам после окончания действия своих полномочий ^[29].

Заключение

Подводя итог, следует констатировать, что на сегодняшний день в международном праве сохраняется разделение категорий должностных лиц государства на основе предоставления им различных иммунитетов от привлечения к ответственности за международные преступления – статусов ratione materiae и ratione personae. Глава государства, правительства и министр иностранных дел на протяжении всего срока выполнения своих официальных полномочий обладают иммунитетом ratione personae, что не позволяет привлечь их ответственности ни национальными судами других государств, ни международным сообществом. Неотвратимость наказания для должностных лиц государства реализуется на основе иммунитета ratione materiae, который не ограничивает привлечения к ответственности за геноцид, преступления против человечности, военные преступления, пытки и насильственные похищения, коррупцию, уголовные и имущественные преступления против граждан государства. Вместе с тем, важно отметить, что установить приоритет принципа индивидуальной ответственности за международные уголовные преступления над предоставляемыми иммунитетами можно только тогда, когда эти подходы станут нормами какого-либо источника международного права, а категория иммунитета должностного лица получит четкое и однозначное определение на международном уровне.

Пока однозначность в данной области не наблюдается – ни в терминологическом, ни в методологическом планах. Нельзя не обойти вниманием и возникшие предложения в рамках заседаний КМП ООН о распространении иммунитета ratione personae на других должностных лиц государств с учетом эволюции международных отношений (например, министра обороны, министра по международной торговле). Однако критерии и единое мнение по поводу того, каких лиц в данный момент можно отнести к категории “других высокопоставленных должностных лиц”, на международном правовом уровне на данный момент отсутствуют. Определение этого вопроса также коррелирует с особенностями функционирования национальных правовых систем, а примеры государственной практики по этому вопросу пока немногочисленны ^[30]. На наш взгляд, такое расширение в связи с неурегулированностью содержания и методологических подходов к интерпретации двух основополагающих категорий должностных лиц и объемом их ответственности, а также отсутствием четкой дифференциации двух видов иммунитетов и сроков их действия, видится преждевременным. В этом случае должен быть проявлен эволюционный методологический подход (т.е. подход «снизу-вверх») в развитии методологии в международно-правовой области, и только затем может решаться вопрос о ее трансляции на другие категории с учетом анализа сложившейся практики и проблем в исследуемой области. Кроме того, необходимым, на наш взгляд, представляется обязательство введения в национальные законодательства стран мира статей о недопустимости ссылки на должностное положение высокопоставленных лиц государства, поскольку внутреннее законодательство страны должно быть основано на общепризнанных принципах и нормах международного права, а также целесообразна легитимация условий снятия иммунитета для уголовного преследования иностранным судом и фиксация невозможности отказа о выдаче международному правосудию. При этом соответствующие нормы национального и международного права должны быть достаточно эффективными для того, чтобы предупреждать совершение международных преступлений, в особенности тяжких.