Development scenarios of the crisis processes in the European Union: reforms or decline?

Rybakov Anrei Vyacheslavovich Doctor of Politics Professor, the department of Philosophy, Moscow Aviation Institute (National Research University) 125993, Russia, g. Moscow, shosse Volokolamskoe, 4, of. GUK, komn.516 rybackov@rambler.ru Other publications by this author

Введение. Современные кризисные процессы в ЕС (Европейский Союз) дали толчок к проведению широких и обстоятельных дискуссий, во время которых, в зависимости от мировоззренческих принципов, высказываются самые разнообразные оценки и предсказания - от утверждений о неизбежности новой интенсификации интеграции и настоящего «прорыва» в завершении формирования ЭВС (экономический и валютный союз) и образования политического союза до прогнозов нарастающего упадка, потери глобального влияния и, в конце концов, дезинтеграции ныне существующей формы Союза.

Вряд ли сегодня мы можем с уверенностью отвергать различные альтернативы. Ведь сейчас мир находится в своеобразном переходном состоянии - состоянии полномасштабного транзита к новой глобальной экономике будущего. И в такие переходные времена, согласно принципам синергетики, с примерно равной вероятностью могут реализовываться различные варианты развития.

Но, будущий путь ЕС существенно зависит от правильного понимания природы нынешних осложнений в развитии евроинтеграции и возможности четкой идентификации недостатков собственной системы, которая перестала справляться со своими функциями должным образом.

Разногласия по поводу расширения ЕС и углубления евроинтеграции.

Не претендуя на формирование исчерпывающего и, безусловно, корректного перечня проблемных аспектов, которые усложняют для ЕС эффективный выход из нынешнего кризисного состояния, необходимо указать на принципиально важные моменты. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в ЕС в целом и в еврозоне в частности пока нет единого или хотя бы достаточно согласованного стратегического видения дальнейшего развития механизмов интеграционного сообщества. Его выработке мешают принципиальные разногласия между странами-членами.

Сейчас прослеживается желание некоторых государств и политических сил помешать превращению ЕС в своего рода «сверхдержаву» с централизованным регулированием большинства процессов и, наоборот, сформировать некоторую облегченную интеграционную конструкцию - так сказать, «ЕС-light» - то есть объединение, где государства-члены забрали бы назад некоторые полномочия, которые они ранее делегировали Брюсселю. При этом под удар сторонников евроскептицизма попадают принципы, основанные на применении унифицированных политических подходов, без достаточного учета национальных интересов и специфики (такой подход называется «один размер для всех», англ. «one-size-fits-all»), что, на их взгляд, означает недопустимое уменьшение уровня национального суверенитета и предоставленных демократично выбранным национальным правительствам полномочий по обеспечению надлежащих условий жизни и развития для граждан. Отсюда следует твердое намерение блокировать дальнейшее распространение компетенций наднациональных структур ЕС, с одной стороны, а также остановить процесс дальнейшего расширения состава членов ЕС - с другой.

Хотя некоторые эксперты утверждают, что увеличение количества государств-членов ЕС является необходимым для обеспечения экономического роста и безопасности Союза, многие, наоборот, скептически относятся к перспективе того, что национальные правительства будут отдавать больше полномочий Брюсселю. ^[1] Некоторые даже считают, что расширение ЕС уже достигло своих географических границ и охват еще большего количества стран может поставить под сомнение дальнейшую интеграцию в экономической и финансовой сферах, а осуществление общей внешней политики станет в этих условиях крайне сложным.

Столкновение этих разных видений перспективы приводит к постоянным изменениям в итоговом политическом балансе сил, что, в свою очередь, обусловливает колебания стратегического курса ЕС.

В этом контексте интересным является тот факт, что в начале февраля 2018 г. ЕК (Европейская комиссия) опубликовала «стратегию расширения»,^[2] а в апреле рекомендовала Европейскому Совету начать переговоры относительно будущего членства в ЕС Македонии и Албании. Однако, по результатам саммита «ЕС - Западные Балканы», который состоялся 17 мая 2018 г. в Софии (Болгария), ^[3] уже говорилось только об общей европейской перспективе для Западных Балкан, а не о будущем вступлении в ЕС, к которому сегодня негативно относятся такие страны, как Франция, Нидерланды и Дания. С одной стороны, декларируется («Римская Декларация» 2017 г.), что «двери всегда открыты тем, кто желает присоединиться в будущем» ^[4], с другой - официально высказываются опасения относительно негативных последствий дальнейшего расширения Евросоюза, ссылаясь на его возможные негативные институциональные последствия, нестабильное экономическое положение ряда стран и проблему общей идентичности (overall identity) в отношении стран, имеющих выразительные культурные особенности, например, Турции или бедных стран «Расширенной Европы» (Wider Europe), к которым обычно относят Украину, Молдову, Грузию, Армению и Азербайджан.

Такие же колебания наблюдаются и в отношении дальнейшего углубления евроинтеграционного процесса. При этом усиление позиций евроскептицизма связано и с тем, что он не является случайным явлением, а глубоко укоренен в подсознание людей и формируется под углом ответа на вопрос: существует «жизнеспособная» альтернатива членству в ЕС? И когда граждане более оптимистичны относительно способности своей страны действовать «единолично», они становятся более скептическими по отношению к евроинтеграции.

При этом следует учитывать то обстоятельство, что с самого начала развития евроинтеграционного процесса, механизмы выработки политических решений внутри ЕС претерпели существенные изменения. Первоначально политические решения принимались каждым государством самостоятельно. Сегодня же этот процесс намного сложнее и де-факто многоуровневый, с привлечением различных негосударственных объединений, ассоциаций и сетей, которые лишили национальные государства роли единого субъекта евроинтеграционных процессов. Новая политическая реальность заключается в том, что дальнейшее движение евроинтеграционного процесса невозможно вне синергетического действия различных субъектов этого процесса, которые составляют общественные структуры в целом, придающие этому процессу должную социальную энергию и, в конце концов, легитимизируют его. Это, однако, не означает, что для дальнейшего развития евроинтеграции уже не нужны сильные лидеры со стратегическим видением перспектив. Они нужны, и их недостаток в последние годы очень негативно сказался на эволюции интеграционных процессов. В условиях отсутствия общепризнанного лидера, который бы стал идеологом «нового курса» евроинтеграции, объективно растут центробежные тенденции, расширяется круг разногласий во взглядах и уменьшается поле солидарных действий относительно сознательного формирования будущего. Многоаспектные проявления кризисных процессов ставят под сомнение компетентность и единство (в своих взглядах) высшего руководства ЕС по поиску необходимых компромиссов.^[5]

Поиск эффективных ответов на вызовы кризисных процессов внутри ЕС требует сегодня переосмысления многих постулатов, которые длительное время считались незыблемыми. В частности, мы считаем, что выход из евроинтеграционного кризиса не требует дальнейшей гомогенизации правил в рамках всего Союза - к чему проявляет такую непреодолимую склонность ЕК (Европейская комиссия). Такая предрасположенность, однако, формирует существенные преграды, связанные с ростом экономического и социального неравенства в пределах ЕС. Здесь скорее могут сработать принципы гибкости и разнообразия в построении евроинтеграционных структур - при условии обеспечения эффективного взаимодействия в действительно стратегически важных вопросах.

При этом следует исходить из того, что условия среды, в которой развивается евроинтеграция, и в дальнейшем будут видоизменяться.

Потенциальные угрозы и современные проблемы развития ЕС. В значительной степени новые более сложные условия развития ЕС связаны с негативными демографическими процессами внутри ЕС, ведущими к сокращению численности трудоспособного населения. По прогнозам, с 2005 г. по 2030 г. число трудоспособного населения в Европе снизится на 28 млн. чел.^[6]

Это обстоятельство может в перспективе кардинально изменить отношение к вопросам миграции, превратив фактор иммиграции из социальной проблемы в экономический императив, требующий компенсировать недостаток собственных трудовых ресурсов. Но одновременно этот фактор способен существенно осложнить социальные структуры ведущих стран-членов, сделать их еще более мультикультурными и формировать, таким образом, социальные среды, в которых просто невозможно будет формулировать и реализовывать шаблонные решения, пригодные для всех без исключения.

Не менее сложная и важная проблема - возможное нарастание разногласий в общей экономической динамике стран-членов, на которое, безусловно, могут существенно повлиять имеющиеся различия в научно-технологическом потенциале различных членов ЕС и в их способности эффективно овладевать достижениями Четвертой промышленной революции, которая набирает обороты. Это очень важный аспект поддержания единства экономического пространства ЕС. Ведь только при условии синхронизации экономических циклов стран-членов можно вырабатывать общие подходы к макроэкономическому регулированию и проводить общую экономическую политику в целом.

В предыдущие периоды общая хозяйственная конъюнктура в странах еврозоны демонстрировала достаточно высокую корреляцию. ^[7] При этом именно ведущие государства-члены выступали в качестве главных центров, задающих общие параметры конъюнктуры. ^[8] Это в значительной степени объяснялось тем, что эти крупные государства-члены были одновременно и крупнейшими рынками, и важнейшими центрами генерации инноваций и мощными финансовыми и инвестиционными центрами. В них находилось абсолютное большинство ведущих корпораций, которые служили ключевыми рыночными субъектами взаимосвязи между странами.

Однако есть основания полагать, что в дальнейшем рост крупнейших экономик ЕС вряд ли будет достаточным, чтобы обеспечить надлежащую динамику экономики еврозоны, в частности, и ЕС в целом. Ведь масштабные структурные сдвиги, проходящие в рамках четвертой промышленной революции, могут привести в ЕС к существенным технологическим разрывам и сформировать своего рода технологическую многоукладность. Эта многоукладность может при определенных условиях создать новые технологические границы в Европе, при которых единое экономическое пространство ЕС начнет фрагментироваться, а кривые экономической динамики - расходиться. Если это случится, то формулировка и попытки воплотить в жизнь не только единую, но даже согласованную экономическую политику в рамках ЕС и еврозоны может стать почти безнадежной иллюзией.

Для такого сценария существуют определенные предпосылки. Они заключаются в том, что последние десятилетия синхронизация циклов внутри ЕС и конвергенция параметров экономического развития во многом опиралась на возможности относительно свободного перемещения капитала и технологий и образования филиалов ведущих в технологическом аспекте многонациональных компаний. Тем самым обеспечивалась необходимая диффузия инноваций от стран-лидеров на периферию. Однако сохранится такой порядок в условиях развертывания четвертой промышленной революции? Сегодня на это вряд ли можно дать однозначный ответ.

Любые новые технологии первоначально возникают в локально ограниченном пространстве - там, где для этого существуют лучшие предпосылки, обеспечивающие креативность. При этом речь идет не только о наличии необходимого венчурного капитала (при условии свободного интегрированного рынка капиталов это не является непреодолимой проблемой для менее развитых стран). Главные препятствия находятся в другой плоскости - наличие среды для креативной деятельности и значительного эффективного спроса на инновации. Эти два ключевых параметра в значительно меньшей степени подпадают под действие механизмов единого рынка ЕС; наоборот, они и сегодня формируются государствами-членами в основном автономно - в рамках их специфической национальной среды. Ведь они не являются чисто экономическими феноменами, а существенно зависят от общих социальных характеристик и господствующих культурных представлений.

Приход новых технологий четвертой промышленной революции может вызвать в разнородных социальных средах государств-членов вовсе не тождественные реакции и очень по-разному повлиять на их инновационную активность. В них мере распространения «прорывных» (disruptive) технологий, могут появиться как новые центры быстрого технологического и экономического роста, так и новые очаги стагнации и упадка. Общий итог таких тенденций - возможность новой фрагментации экономического и технологического пространств. И реализация таких тенденций может привести к кардинальному изменению уровня способности как отдельных государств-членов ЕС и еврозоны эффективно выдерживать конкурентное давление на едином рынке, так и способности стран, ставящих своей целью получение членства в ЕС, реально достичь критериев пригодности для членства.

Крайне важно учесть, что дальнейшая эволюция ЕС с высоким уровнем вероятности будет происходить в условиях существенных изменений в геоэкономическом балансе сил, при мощной тенденции к усилению новых рыночных экономик и относительного уменьшения влияния ведущих стран G7.

Так, согласно одному из последних прогнозов ведущей международной консалтинговой компании PricewaterhouseCoopers, ^[9] к 2050 г. глобальная экономическая власть сдвинется в сторону стран E7 (Китай, Индия, Индонезия, Бразилия, Россия, Мексика, Турция), совокупный размер экономики которых в терминах ВВП уже в 2040 г. будет вдвое превышать размер экономик G7, а в 2050 г. почти достигнет половины мирового ВВП. При этом доля ЕС-27 в мировом ВВП в 2050 г. снизится с нынешних 15% до 9% и будет меньше доли одной Индии (15%) вследствие медленных темпов экономического роста европейской экономики (в среднем несколько больше 1%).

Понятно, что при условии осуществления таких прогнозов, в мире - согласно постулатам т.н. гравитационной модели должны возникнуть новые центры притяжения для национальных экономик и изменятся стимулы для их участия в различных региональных интеграционных структурах. При этом ЕС может предстать перед перспективой снижения силы своего воздействия как ведущего интеграционного центра. В известной степени такая перспектива становится все более реалистичной в результате беспрецедентной по своему масштабу трансконтинентальной инициативе Китая «Один пояс, один путь». В регионе Азиатско-Тихоокеанского макрорегиона интенсивно формируются различные интеграционные объединения, где испытываются новейшие принципы интеграции, в частности, построенные на концепции открытого регионализма и без применения принципов наднациональности в построении органов управления интеграцией. В случае доказательства их эффективности ЕС может столкнуться с перспективой нарастания критического отношения к ныне господствующим принципам организации евроинтеграции, где государства-члены вынуждены мириться с ограничениями их национального суверенитета.

Однако следует учитывать и то, что приведенные выше прогнозные оценки исходят из сегодняшних видимых тенденций развития. Но нельзя быть уверенными, что такие тенденции сохранятся в условиях кардинальных технологических сдвигов, которые пройдут в мире в течение следующих двух-трех десятилетий. При этом нельзя игнорировать огромный потенциал высокотехнологичного развития, которым владеет регион ЕС, особенно в отношении технологий обеспечения охраны окружающей среды и устойчивого развития - а это будет иметь критически большое значение в будущем. Поэтому приведенные прогнозы следует рассматривать не как приговор для ЕС и стран G7, а как возможный пессимистический сценарий для них, если они не смогут обеспечить свое технологическое лидерство.

Выводы. Нынешние кризисные процессы внутри ЕС - масштабный вызов для европейского сообщества. Они являются свидетельством того, что устоявшиеся механизмы и форматы взаимодействия уже не срабатывают должным образом, поскольку перестали отвечать реалиям современного развития:

• в них много бюрократической сложности и разного рода координационных процедур, которые слишком затратны по времени;

• они чрезмерно зависят от политической воли только одной (или нескольких) страны, способных легко блокировать принятие решений, важных для всего сообщества или абсолютного большинства государств-членов;

• в них мало гибкости и способности адаптироваться к быстрым изменениям современного мира;

• в политике руководящих органов ЕС очень много красноречивых фраз со ссылками на европейские ценности, однако, мало обычного прагматизма в решении конкретных проблем с учетом специфических национальных или региональных условий и интересов;

• слишком широкой стала сфера политики унификации регулятивных механизмов, которая не вписывается в объективно существующие различия между государствами-членами;

• руководящие институты ЕС, прежде всего ЕК, производят много амбициозных документов, для эффективной реализации которых, как нередко оказывается впоследствии, нет достаточных предпосылок.

Без устранения названных недостатков евроинтеграционная система вряд ли будет способна сохранять энергию поступательного движения, и нынешние кризисные процессы могут стать началом упадка.

Таким образом, евроинтеграция остро нуждается в переформатировании, способным вдохнуть в нее новую энергию. Необходимо поиск новых решений, способных существенно повысить эффективность взаимодействия в решении действительно стратегических вопросов по предоставлению государствам-членам большей свободы действий там, где они считают целесообразным полагаться, прежде всего, на собственные усилия и ресурсы.