Comparison of the Protection of Property Provisions in the Civil Laws of the Russian Empire and Grand Duchy of Finland

Seregin Kirill Valer'evich post-graduate student of the Department of the Theory and History of Law and State at Dubna State University 141980, Russia, Moskovskaya oblast', g. Dubna, ul. Universitetskaya, 19 spartacg@mail.ru Other publications by this author

Среди различных направлений современной цивилистики особое место отводится исследованиям способов защиты вещных прав, поскольку вопрос охраны собственности являлся и является одним из основных направлений в гражданском законодательстве.

Чтобы достичь более четкого понимания вектора развития способов защиты вещных прав, стоит обратить внимание на методы санкционирования этого аспекта, действовавшие на территории РФ и на территориях государств-предшественников. Историко-правовой анализ позволяет не только оценить инструментарий защиты прошлых лет, но и рассмотреть возможность его применения с целью устранения пробелов в современной вещно-правовой защите.

Поскольку охватить весь период развития гражданского законодательства, действовавшего на территории современной РФ (а также государств-предшественников), в рамках одной статьи не представляется возможным, данная статья ограничивается анализом способов защиты вещных прав княжества Финляндского в период его нахождения в состав Российской империи. Историографический анализ данного вопроса показал, что в научной литературе отсутствует четкое понимание инструментария защиты вещных прав, имевшегося в распоряжении у граждан, проживавших на территории княжества Финляндского в рассматриваемый период. Немногочисленные исследования данного вопроса, в большинстве своем, ограничивались указанием на автономность гражданского законодательства княжества Финляндского, не вдаваясь в подробное рассмотрение его аспектов ^[8;13]. Выбор указанных временных и территориальных рамок обусловлен также и тем, что законы, действовавшие на этой территории в выбранный период, применялись исключительно на территории княжества Финляндского (т.н. местные законы); эта территория имела свои источники права, свое законодательство, коренным образом отличавшееся от законодательства Российской империи.

Территория Финляндии вошла в состав Российской империи в 1809 г., а уже в 1917 году Финляндия начала свой выход из состава империи, а законодательство княжества Финляндского перестало быть составной частью законодательства Российской империи. Таким образом, рассматриваемый нами временной промежуток ограничивается с 1809 по 1917 г.г.

Научная литература, охватывающая данный период, включает в себя работы, анализирующие как гражданское право княжества Финляндского, так и гражданское право Российской империи в целом. Кодан С.В.и Февралёв С.А. занимались анализом местного права в регионах Российской империи ^[11], Кассо Л.А.^[10], Мейер Д.И.^[12], анализировали местное право территорий Российской империи и, в том числе Финляндии, Пахман С.В. в своих трудах занимался описанием истории кодификации гражданского права в Российской империи в целом ^[17;18], Тесля А.А. анализировал все источники гражданского права Российской империи, ^[21], Нольде А.Е. в своих работах освещал историю кодификации местных законов ^[15], Победоносцев К.П. и Анненков К. занимались исследованием гражданского права Российской империи, в том числе, и способами защиты вещных прав^[6;19;20], Брендтс Э.Н.^[7], Коркунов Н.М.^[12], Таганцев Н.С.^[22], анализировали в своих работах гражданское право княжества Финляндского в рассматриваемый нами период, однако ни одним из авторов не был рассмотрен инструментарий, доступный для защиты вещных прав в княжестве Финляндском.

В 1809 году, в ходе Русско-Шведской войны, произошло присоединение Великого княжества Финляндского к Российской империи^{[24, c. 135-136]}. Между тем, на данной территории для жителей продолжали действовать их местные законы, вплоть до выхода из состава Российской империи ^{[24, c. 10]}.

На основании анализа различных научных исследований ^[18;23], можно сделать вывод о том, что на данной территории автономия была сохранена (однако, ближе к концу XIXвека, была урезана). Между тем, процесс «урезания автономии» не коснулся норм, регулирующих способы защиты вещных прав, и они оставались по своей сути неизменны в рассматриваемый период.^[5]

Интерес, в рамках данного исследования, представляет защита права собственности: какие исковые и не исковые способы защиты вещных прав существовали. Однако, для детального исследования необходимо, для начала, понять каким образом регулировались данные отношения в правовом поле.

Обобщив имеющуюся литературу по заявленной теме, можно с уверенностью утверждать, что на территории княжества Финляндского продолжало свое действие Общее уложение шведского королевства^[23]. Именно данный источник регулировал, в частности, защиту вещного права на территории Финляндского княжества. К данному акту периодически выпускались дополнения в виде сборника постановлений княжества Финляндского, которые, как и основной акт, нуждались в переводе и систематизации. В частности, одним из таких трудов являлось общее уложение и дополнительные к нему узаконения Финляндии: Новое издание, на основании официальных шведско-финляндских источников под редакцией Корнида Малышева. Данное издание было весьма подробным и содержало исключительно реально действовавшие положения на территории княжества Финляндского^[18].Кроме того "Новое издание, на основании официальных шведско-финляндских источников" содержало исчерпывающий перечень поправок, вносимых по средствам выпуска сборников постановлений Великого княжества Финляндского. В рамках данного издания исправлены неточности официальных переводов.

В дальнейшем анализ местного законодательства в данной работе будет производиться именно на основании материалов вышеуказанного труда, в силу наибольшей достоверности данного источника. Однако, стоит также обратить внимание на то, каким образом автор излагает положения действовавшего законодательства (регламентирование защиты вещных прав носит весьма фрагментарный характер): автор поочередно обращается к действовавшим нормам Шведского Уложения и к поправкам сборников постановлений Великого княжества Финляндского.

Для защиты вещных прав, в законодательстве княжества Финляндского, не имелось ярко выраженного отдельного универсального инструментария, вместо этого рассматривались отдельные частные случаи. Так в статье 7 главы 5 указано, что "если хлеб на чужом поле стоит не жатым и мешает кому-либо в свозе хлеба со своего поля, то лицо, которому мешает данный хлеб, обязано потребовать от законного владельца чтобы тот снял свой хлеб. В случае неисполнения данного требования, лицо, которому мешает данный хлеб, может его сжать в том месте, где причинённые убытки были бы минимальны, связать в снопы и убрать колосья, и только после данных действий лицо могло без опасения свозить уже свой хлеб" (текст статьи адаптирован автором). Данная статья, может свидетельствовать о наличии такого способа защиты права, как самозащита (самопомощь). Однако, надо помнить о том, что данный способ защиты применялся исключительно в конкретном вышеописанном случае, и применительно только к хлебным колосьям. Анализируя же гражданское право Российской империи, в частности, Том X свода законов Российской империи, мы не сможем найти ни одной главы, в которой бы устанавливалось данное право. Такой же точки зрения придерживается и Синайский В.И.^[21]. В одном из своих трудов он прямо об этом говорит, аргументируя тем, что условия русского быта требовали запрещения самопомощи в интересах общества, и далее ссылается на ст.690 и ст. 627 свода законов Российской империи. К.П. Победоносцев вовсе не упоминает об этом способе защиты вещных прав на территории Российской империи^[20].

В контексте рассмотрения защиты вещных прав на недвижимость, представляется весьма интересным рассмотреть положение §7 постановления об ограждении угодий от причинения им вреда домашними животными № 29^[5]. В данном положении прописаны действия, в случае если чужое животное зашло на угодья. Собственник имеет право удерживать животное, предпринимая попытки по уведомлению хозяина животного. Если же хозяина животного не удалось найти, то он должен об этом оповестить церковь, после чего может использовать животное по праву находки. На первый взгляд, есть схожие черты с одним из видов самоуправства (особый способ защиты права), а именно – удержанием. Однако, если проанализировать работу Мейера Д. И, то можно прийти к выводу о том, что данный способ защиты не является способом защиты вещных прав, а является способом защиты права в рамках договора. Рассмотрев данное положение с другой стороны, мы увидим, что животное (ни что иное как особый вид вещи) может своим поведением нарушить право владения или пользования. Следовательно, удержание, в данном конкретном случае, является ничем иным, как особым способом защиты вещного права. Однако, необходимо помнить, что данный способ защиты появился в местном гражданском праве княжества Финляндского только после 1864 года, до этого момента он отсутствовал.

В гражданском законодательстве Российской империи не было норм, регулирующих защиту вещных прав посредствам удержания. А само удержание по мнению Мейера Д.И. "вовсе чуждо Российскому праву"^[14].

Проводя дальнейший анализ норм гражданского права Российской империи и норм местного гражданского права княжества Финляндского, необходимо отдельно осветить вопрос о защите вещного права в отношении полей, в связи с тем, что вопросу регулирования вещных прав в отношении полей была посвящена целая глава в общем уложении.

В главе 8 раздела "О недвижимостях" общего уложения, действовавшего на территории Финляндского княжества, описывались правила возмещения убытков, в случае если кто-либо противоправно пользовался полем или повредил его таким образом. Эти правила были общими как для защиты вещных прав, так и для деликтных исков. Кроме того, в ст. 1 установлен денежный штраф за выкос полосы пашни или лугов. Установлено, что "..за хлеб тот должен оплатить хлебом, за сено сеном; помимо этого, взыскивался штраф за незаконное пользование: по одному талеру за каждую полосу" ^{[16, c. 181]}. Между тем, исходя из буквальной трактовки данной статьи, можно сделать вывод о том, что гражданское право княжества Финляндского, в части защиты вещных прав, исходило из презумпции нанесения убытков незаконным владением. Иными словами, лицо, в чьем незаконном пользовании находилось то или иное имущество, было обязано уплатить штраф собственнику, независимо от доказанности или не доказанности факта несения убытков, поскольку нарушалось право собственности.

В рамках защиты вещных прав в гражданском праве Российской империи отсутствовали штрафы. Имелись отдельные статьи, регулировавшие возмещение убытков (например: ст.611 и 612 тома X свода законов Российской империи) и статьи, регулировавшие восстановление нарушенного вещного права (например: ст.609 ст. 642 ст.643; ст. 690-695 тома X свода законов Российской империи), однако, отдельных положений (как и инструментария), о защите вещных прав на поля не имелось.

Что же касается защиты прав на имения, глава 8 общего уложения, действовавшего на территории Финляндского княжества, содержала в ст. 5 прямой запрет на передачу имущества или права пользования имуществом, находившемся во владении (но не в собственности), другому лицу, под страхом штрафа в размере 10 талеров. С другой стороны, в статье 6 главы 8 общего уложения устанавливается условие, при котором рассмотрению дела о виндикации будет предшествовать рассмотрение вопроса о признании права собственности. При этом накладывается «арест и запрещение с угрозой денежной пени», вне зависимости от того заявляет сторона данное требование или нет. Здесь уже говорится о конструкции виндикационного иска, правда, применительно к имению. Гражданское право Российской империи исходило из презумпции титульного владения и ни о каком доказательстве права собственности, применительно к виндикационному иску, речи идти не могло. Данной точки зрения придерживался и К.П. Победоносцев^{[19, c. 239]}.

В ст.4 главы X общего уложения, действовавшего на территории Финляндского княжества, сказано: «если владелец недвижимого имения в селении захочет что-либо занять из того, что не разделено, то должен объявить о том всем жителя селенья. ….А кто иначе захватит что-либо и обратит в свою пользу, тот лишается своих трудов жатвы, в пользу прочих владельцев недвижимых имений и платит 5 талеров»(текст статьи адаптирован автором). Формулировка данной статьи говорит об ответственности недобросовестного владельца. В данном случае она наступает вследствие нарушения процедуры «занятия того, что не разделено».

Положения, посвящённые ответственности добросовестного и недобросовестного владельцев, также были в гражданском праве Российской империи. Между тем, статей, связывавших недобросовестность владения с нарушением какой-либо процедуры, в своде законов Российской империи не было. В отношении недобросовестности, Гуляев А.М. писал о том, что незаконное владение есть либо подложное, либо насильственное, либо самовольное ^[9]. Подложное базировалось на обмане или на поддельном акте (при условии, что владелец воспользовался им). Насильственное владение заключалось в захвате имущества, сопряженном с действиями насильственного характера. Самовольное владение состояло в пользовании и владении чужим имуществом, хотя и без насилия, но вопреки закону^[4]. Данная градация базировалась непосредственно на нормах свода законов Российской империи, а именно на положениях статей 524-529.

Анализируя местное гражданское законодательство княжества Финляндского, особое внимание необходимо уделить вопросу защиты вещного права в отношении движимого имущества. Необходимо отметить положение §8 вышеуказанного постановления об ограждении угодий от причинения им вреда домашними животными № 29 ^[5], в рамках которого описаны ограничения в виндикации по отношению к лицу, которое добросовестно владеет животным. Виндикация была невозможна до: 1) возмещения вреда (и его оценки) причиненного животным 2) возмещения средств, потраченных на содержание и уход за животным 3) обеспечение залогом или поручительством. Фактически идентичные по своему содержанию нормы находятся в главе IX. Единственное отличие заключается в объекте виндикации, которым, в данном случае, выступает скот.

Что касается виндикации в Российской империи, нельзя говорить об ограниченности по вещному признаку, то есть в отношении конкретных вещей. Однако, ограничение рамок виндикации происходило в правоприменительной практике. В одном из своих решений Кассационный департамент Правительствующего сената признавал возможность истребования имущества его собственником из рук любого приобретателя ^[1;2], а в другом – подтверждал бесповоротность прав приобретателей, рассматривая их права как неподлежащие спору ^[3]. К примеру: Решением Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената за 1878 г. N 77 применимость виндикационного иска ограничивалась через призму наследственного дела, а в решении Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената за 1879 г №19, ограничение происходило через «процессуальные рамки» т.е. суд указывал на то, что не верным образом был подан виндикационный иск и, частично, прописывал процедуру подачи такого иска. Таким образом, в гражданском праве Российской империи, в разные периоды, выделялись следующие виды виндикационной защиты: 1) до 1878 года имела место быть неограниченная виндикация 2) после 1879 года происходило ограничение.

Подводя итог проведенного исследования, можно говорить о следующем:

1. В рамках гражданского права княжества Финляндского существовал отдельный особый вид защиты вещных прав – самозащита. В то время как гражданскому праву Российской империи такой способ защиты был чужд.

2. В гражданском праве княжества Финляндского удержание вещи использовалось в качестве способа защиты именно вещных прав; однако, применялся данный способ по отношению к конкретному объекту (животным). Гражданскому праву Российской империи также был известен данный способ защиты права, однако, в рамках защиты вещных прав не использовался.

3. Особенность виндикационной защиты в княжестве Финляндском, заключалась в том, что иногда существовала необходимость подтверждения права собственности. В то время как гражданское право Российской империи исходило из презумпции титульного владения, а следовательно, при данном виде защиты, такой обязанности у заявителя не было.

4. Как и в гражданском праве Российской империи, в гражданском праве княжества Финляндского присутствовали положения об ответственности недобросовестного владельца. Однако, недобросовестное владение в Российской империи не связывалось с нарушением какой-либо процедуры

5. В рамках гражданского права княжества Финляндского ограничения рамок виндикации были прописаны в законе, и заключались в осуществлении конкретных действий, предшествующих непосредственной виндикации. В гражданском праве Российской империи ограничение виндикации происходило посредством судебной практики.

6. Также основной отличительной чертой защиты вещных прав в княжестве Финляндском являлось наличие штрафа почти за любое нарушение вещных прав.

Таким образом, проведенное исследование позволило выделить и описать инструментарий защиты вещных прав в княжестве Финляндском. Также, данное исследование позволило разграничить сферу применения тех или иных способов защиты вещных прав.

Что же касается ныне действующих в рамках ГК РФ положений, можно говорить о том, что принцип самозащиты все же прижился в нашем законодательстве и также нашел свое отражение в ст. 14 ГК РФ. Если упомянуть о таком способе защиты, как удержание вещи, то в ныне действующем гражданском праве, он не является способом защиты вещных прав, относится к способам защиты в рамках договорного права и регулируется ст.359-360 ГК РФ. Выявленный инструментарий защиты неприменим в современных условиях в связи с тем, что подобного рода конструкции уже включены в действующее законодательство и рассчитаны не на частные случаи, а на регулирование способов защиты вещных прав вещей в целом.