Migration and security in Northeast Asia: political and economic aspects

Gamerman Evgenii Vyacheslavovich PhD in History Senior Scientific Associate, Institute of Complex Analysis of Regional Problems of Far Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences 675000, Russia, Amurskaya oblast', g. Blagoveshchensk, ul. Lazo, 60, kv. 77 egamerman@mail.ru

Соотношение миграции с безопасностью – явление отнюдь не новое. Однако и неоднозначное. Включение миграционных угроз в перечень проблем безопасности считается сегодня в европейском научном сообществе неполиткорректным и даже недемократичным. Однако и в Европе, и в Северной Америке есть серьезные аналитические работы специалистов в сфере «security studies», полностью или частично посвященные проблемам миграции в контексте международной безопасности. Какого-то конкретного термина, понятия, объединяющего воедино спектр данных угроз, не существует, поэтому чаще всего используют конструкцию «миграция и безопасность» (migration and security).

Соотношение двух понятий возникало достаточно часто в истории человечества в политике и в общественном сознании. Особенно в периоды масштабных войн, крупных и судьбоносных потрясений, которые приводят к массовым миграциям, перемещениям народов. Большинство развитых стран уже сейчас, без всяких войн, сталкивается с серьезными вызовами, связанными с небывалыми глобальными миграционными процессами. Особенно очевидным это стало после активизации гражданского конфликта в Сирийской Арабской Республике и антитеррористических кампаний России и стран Западной коалиции в 2015-2016 годах, а также хлынувшего в Европу потока мигрантов из стран Магриба и Ближнего Востока. Эти события продемонстрировали, что никакие меры по контролю границ, по нахождению и выдворению нелегалов не способны искоренить или даже серьезно минимизировать проблему нелегальной миграции. Но при этом нельзя впадать и в другую крайность и заблуждение – абсолютно неприемлемым является рассмотрение всего комплекса миграционных процессов, всех миграционных потоков как угрозу безопасности. Это в корне не верно.

Одной из концепций безопасности, возникшей на рубеже веков, стала концепция социетальной (societal) безопасности, которая появилась как реакция развитых стран на миграционные потоки «с юга». Главным положением этого теоретического направления стала приоритетная защита системы ценностей и благ западного мира от любого внешнего воздействия (что идет вразрез с толерантным мультикультурализмом, столь популярным еще совсем недавно). Эта концепция объединяет целую группу стран, то есть имеет наднациональный характер, но при этом не является общечеловеческой.

Миграция – это процесс, который обусловлен самыми различными факторами, причинами, как в странах выхода, так и в странах приема. Помимо этого, он сам влияет на многочисленные аспекты общественной жизни. Это помогает отдающим и принимающим странам решать свои насущные проблемы (экономика, демография, политика, геополитика), то есть минимизирует угрозы безопасности по данным направлениям. С другой стороны, этот же самый процесс порождает новые вызовы и угрозы безопасности. Миграция влияет на самые различные сферы, аспекты и виды национальной, региональной и международной безопасности.

Так, исследователь М.М. Бабаев среди факторов, оказывающих негативное влияние на уровень преступности, выделяет именно миграцию населения ^{[1; c. 112-116]}. Многие специалисты рассматривают миграцию как явление, оказывающее непосредственное влияние на количественные и качественные показатели преступности. В связи с тем, что мигранты, попадая в непривычные условия, испытывают трудности психологического и бытового плана, и это негативно влияет на их поведение в новой социальной среде. По этой же причине мигранты часто и сами оказываются жертвами преступных посягательств ^{[5; c. 14 -18]}. Другие ученые придерживаются точки зрения, что засилье мигрантов приводит к росту ксенофобии, радикализма и экстремизма, а также к отдельным вспышкам этнических конфликтов^{[6; c. 108-112]}.

Миграция имеет безусловное влияние на различные показатели преступности в принимающих обществах. Анализ источников по изучению взаимосвязи между миграцией и преступностью проиллюстрировал, что есть некоторая разница между развитыми и развивающимися странами, как в роли динамики преступности, так и в составе преступлений. Немаловажную роль играют и страны выхода мигрантов. В некоторых развивающихся странах, например Центральной и Латинской Америке, высокая преступность является одной из причин миграции населения из этих стран в более развитые страны, в том числе в США и Канаду ^[10]. В экономически развитых странах чаще всего иммигранты являются одним из факторов увеличения преступности. Например, как отмечают G.A. Antonopoulos, мигранты составляют 45.9% от общей численности заключенных в Греции. При этом в целом доля мигрантов составляет примерно 6.4%. Большую часть мигрантов составляют албанцы, примерно 63.7%. На мигрантов приходится до 27.6% краж, 24.9% краж автомобилей, 33.8% разбойных нападений, 34% изнасилований, 31.8% убийств ^{[7; c. 353-370]}. Проблемы незаконной миграции в странах ЕС также сохраняют свою актуальность, особенно в последние годы, в связи с массовой миграцией населения.

Начнем, непосредственно, с угроз безопасности Российской Федерации, и российскому Дальнему Востоку, в частности. Многие угрозы, связанные с миграцией в регионах ДВФО, сильно утрированы и гиперболизированы. Связано это и с распространенной в России ксенофобией, и с политической конъюнктурой, и с целым рядом других факторов.

В первую очередь, необходимо отделить реальные угрозы от мнимых, которые основаны на мифах.

Угрозы экономической безопасности занимают второе место в восприятии обществом, после угроз социокультурного плана.

К экономическим угрозам в первую очередь можно отнести:

1.Расширение теневой экономики, отсюда гигантские налоговые потери;

2.Рост неконтролируемых рынков контрафактных товаров и услуг;

3.Повышение уровня контрабанды, в первую очередь, ресурсов и различного рода ценностей.

4. Укоренение негативных теневых практик и стереотипов в экономике.

В любом случае, миграция является, так или иначе, угрозой безопасности.

Связь миграции с безопасностью является двусторонней. Есть два уровня у данного взаимодействия: 1 уровень – безопасность государств и обществ, которые непосредственно затрагивает миграция; 2 уровень – безопасность самих людей, образующих данные миграционные потоки

Миграционные процессы на российском Дальнем Востоке, как угроза безопасности Тихоокеанской России

Дальний Восток традиционно является регионом интенсивных миграционных процессов. В настоящее время в географической структуре миграции ДВ преобладает отток населения в рамках внутрироссийской миграции, которая формирует отрицательное сальдо миграции в регионе, начиная с 1991г. При этом международная миграция имеет положительное сальдо. В постсоветский период и вплоть до 2005г. доля стран бывшего Советского Союза в динамике миграционного прироста ДВ была нестабильной и колебалась от 94% в 1998г. до 6,6% в 2004г.

Период с 2005г. по настоящее время характеризуется устойчивым положительным сальдо миграции с зарубежными странами, где доля стран СНГ стабильно превышает 65% и колеблется от 68% в 2014г. до 96,4% в 2011г.

Важным элементом миграционных процессов постсоветского периода является иммиграция населения из стран СНГ. В рамках исследования динамики постоянной миграции обращает внимание увеличение числа мигрантов из стран бывшего СССР. В 2014 г. 67,5% миграционного сальдо ДВ с зарубежными странами приходилось именно на страны ближнего зарубежья.

В рамках постоянной миграции наибольшее число мигрантов по прибытию и выбытию регистрируется из Узбекистана, Украины, Киргизии, Таджикистана и Армении. В значительной мере данный рост объясняется узаконением пребывания представителей СНГ, которые до этого находились в РФ нелегально.

Структура трудовых мигрантов по странам прибытия имеет различия по субъектам Дальнего Востока.

Исходя из соотношения числа мигрантов, имевших действующие разрешения на работу или патент, дальневосточные регионы можно рассматривать в двух группах:

В первой группе (Приморский край, Амурская и Еврейская автономная области) в 2015 г. численность иностранных граждан, имевших действующее разрешение на работу, превышало численность граждан, имевших патент. По данным региональных УФМС России, в 2015 г. в территориальной структуре трудовых мигрантов, работавших по разрешениям, на долю китайских мигрантов приходилось: в ЕАО – 97%, в Амурской области – 74%, Приморском крае – 55%, Хабаровском крае – 23% ^{[3; c. 271-274]}. В результате девальвации рубля, снижения экономической активности и роста издержек работодателей на привлечение иностранных работников в южных субъектах ДФО, за исключением ЕАО, постепенно сокращается доля мигрантов из КНР ^{[2; c. 34-46]}.

Во вторую группу входят шесть регионов (Республика Саха (Якутия), Камчатский край, Хабаровский край, Магаданская область, Сахалинская область и Чукотский автономный округ). Для данных регионов характерно превышение численности иностранных граждан, имевших действующий патент. Наибольшее число мигрантов в общей численности граждан, осуществлявших трудовую деятельность на основе действующего патента в данных регионах, прибыло из Узбекистана, Республики Кыргызстан, Украины.

Отрицательная корреляция в ДФО позволяет говорить, что снижение числа мигрантов не оказывает в округе значительного влияния на снижение показателей преступности в их среде по сравнению со среднероссийскими показателями. Также можно отметить и рост преступлений, направленных против иностранцев. Максимальное количество преступлений, совершенных иностранцами в России, отмечалось в 2009 году, с последующим, хоть и очень медленным, снижением. Если мы рассмотрим данный показатель на примере регионов Дальнего Востока, то здесь можно отметить несколько иную картину по сравнению со среднероссийскими показателями: первоначальное снижение показателя, сходного с общими тенденциями, и затем его всплеск с 2012 года, с последующим неустойчивым состоянием, при этом в 2015 году наблюдалось максимальное количество преступлений за последние десять лет.

Структура национального состава иностранных граждан, находящихся на территории Дальнего Востока 01 января 2013 года, выглядела следующим образом: граждане Узбекистана – 33%; граждане КНР – 16%; граждане Киргизии – более 11%; граждане Таджикистана – 9%; граждане Украины –более 8%; граждане Армении -5,9%; граждане Азербайджана – 2,5%.

Большинство граждан СНГ въезжает на территорию ДФО с целью работы – 54,5%, и с частной целью – 43,1%. Граждане КНР в 41,4% случаев въезда заявляют туризм и 28,6% - работу. Причиной столь высоких темпов роста количества прибывающих на территорию Дальнего Востока граждан стран – бывших советских республик – стало введение в нашей стране с июля 2010 г. системы патентов, которая позволяет гражданам стран – бывших республик СССР– в безвизовом порядке работать у физических лиц без оформления разрешения на работу и без прохождения медицинской комиссии. В то же время в результате введения данной системы миграция граждан из стран – бывших советских республик – не регулируются.

Основными нарушениями со стороны мигрантов из КНР являются попытки пересечения государственной границы по вновь оформленным паспортам, полученным после изменения личных данных, а также несоблюдение правил пребывания в РФ; осуществление трудовой деятельности по коммерческим визам в сфере общественного питания, в строительстве, ремонте автомобилей и др.

Среди сопровождающих миграцию негативных факторов самую большую угрозу представляют те, которые определяют незаконную миграцию и, в частности, ее криминальную составляющую.

Большинство преступлений в отдельных субъектах на Дальнем Востоке, совершенных иностранцами, приходится на граждан СНГ. Исключение составляет Еврейская автономная область, где на граждан СНГ приходится менее 12% из общего числа совершенных преступлений. В целом наибольшее количество преступлений, совершенных мигрантами в 2016 году, приходилось на Приморский край – 32%, но, если мы рассмотрим это на примере коэффициента преступности, то здесь будет несколько иная география – Магаданская и Сахалинская области, при очень высокой доле преступлений, совершенных гражданами стран – бывших советских республик, - более 89%.

В зависимости от стран выхода мигрантов, совершающих преступления, изменяется и структура самой преступности. Так, гражданами КНР, КНДР, Вьетнама в основном совершаются преступления, связанные с нарушением экологического законодательства и в сфере экономической деятельности. Единичные случаи составляют преступления против личности, собственности, общественной безопасности и общественного порядка. В отличие от мигрантов из Восточной Азии, граждане СНГ значительно чаще совершают преступления против жизни и здоровья, половой неприкосновенности, собственности, общественной безопасности и общественного порядка ^{[4; c. 118 -124]}.

При рассмотрении влияния фактора правопорядка и криминогенной ситуации на социальную безопасность территории Дальнего Востока были проанализированы следующие показатели: общий уровень преступности; структура преступности. Динамика зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения (так называемый коэффициент преступности) за 1990-2012 годы имела достаточно неустойчивое состояние. Если до 2002 года коэффициент имел тенденцию к росту, тов последующие годы он находится в достаточно неустойчивом состоянии. За анализируемый период данный коэффициент вырос более чем в 2 раза как по России в целом, так и по Дальнему Востоку. Среди дальневосточных регионов наибольший рост – в 2,3-2,5 раза – характерен для Хабаровского края, Амурской области и Еврейской автономной области. Пик роста показателей пришелся на 2006 год, что характерно и для России, и для регионов Дальнего Востока. По сравнению с 2005 годом рост преступности в 2006 году составил в среднем: в 1,08 раза по стране, в 1,25 раза на Дальнем Востоке. Наибольшие показатели роста среди рассматриваемых регионов имеет Приморский край – 1,34 раза.

В России и в ДФО наблюдалось снижение уровня преступности до 2014 года, в 2015 году всплеск коэффициента преступности был характерен для всех федеральных округов страны. Между тем, уровень преступности в ДФО превышает общероссийский на 32%.

Таким образом, анализ показал, что в большинстве регионов Дальнего Востока основная доля преступлений приходится на граждан СНГ, за исключением Еврейской автономной области, где весомую роль в структуре преступных проявлений играют китайские граждане. В зависимости от стран выхода мигрантов, совершающих преступления, изменяется и структура самой преступности. Корреляционная зависимость между показателем безопасности личности и уровнем преступности иностранцев имеет высокий уровень среди дальневосточных территорий только в Республике Саха (Якутия).

Миграция как угроза региональной безопасности в странах СВА

Китай. Китайская народная республика является уникальным в своем роде государством. Помимо исторической преемственности и более чем двухтысячелетней истории (претендуя на звание древнейшей из ныне существующих цивилизаций), Поднебесная имеет самую большую численность населения в мире (около 1,4 миллиардов человек). За прошлый, 2018 год население Поднебесной увеличилось на 5,3 миллиона человек. Тогда как за предшествующий, 2017 год, увеличение составило 7,37 миллиона. Прирост населения замедлился почти на 2 миллиона человек, что связано с исчерпанием положительного эффекта отмены программы «одна семья – один ребенок».

Дополнительным, весьма весомым, фактором является то, что большая часть населения сосредоточена в восточных провинциях Китая, в долинах рек и на морском побережье (значительно более развитых экономически, нежели другие территории страны). Так, плотность населения на востоке страны составляет более 400 человека на квадратный километр. При этом в Центральном Китае – чуть более 200 человек, а в западных провинциях – менее 10 человек ^[15].

В течение последних тридцати лет происходит процесс стремительной урбанизации, уменьшения численности сельского населения. Демографическая нагрузка в Китае является очень высокой. Перенаселенность и очень высокая плотность населения приводят к серьезным проблемам и угрозам безопасности – в сфере экологии, энергетики, продовольственной безопасности и др. В таких условиях руководство страны пытается всячески поощрять переселение, миграцию (временную или трудовую) своих граждан на территории других стран (в частности, в этом направлении действует внешнеэкономическая стратегия «Идти во вне», принятая в 2000 году). Тем более, что ряд территорий, в частности, Российской Дальний Восток, являются фактически незаселенными (малочисленными) и неосвоенными.

Возвращаясь к вопросу о внутренней миграции в Китае, необходимо отметить, что численность сельских жителей, переместившихся в города, выросла с 21 миллиона в 1990г. до 122 миллионов в 2000г. и продолжала расти дальше. В соответствии с докладом Госсовета о ситуации в деревне, к концу 2006 года число трудовых ресурсов в селе составляло 530 миллионов человек, при максимальной необходимости в рабочей силе в 200 миллионов, то есть оставшиеся 330 миллионов – это избыточная рабочая сила, которая перемещалась в города из-за отсутствия работы. Процессы урбанизации стали одной из причин роста безработицы. Это одна из ключевых проблем китайского общества, и при модернизации государства она является одной из приоритетных для разрешения ^[15].

Помимо этого, в Китае очень остро стоит проблема старения населения. В соответствии с анализом экспертов ООН, уже к 2025 году численность населения в возрасте старше 60 лет будет в Китае около 300 миллионов человек. Демографическая политика, действовавшая в стране до 2016 года, привела к ситуации, которую специалисты описывают формулой «4-2-1». Суть формулы заключается в количестве человек в среднестатистических семьях в разных поколениях – в старшем – 4 человека, в среднем – 2, и в нынешнем поколении – 1 человек. Это приведет в ближайшем будущем к очень серьезному давлению как всю социально-экономическую систему Китая. На это накладываются еще и серьезные экономические задачи, которые стоят перед государством. Для сохранения нынешних темпов экономического развития, необходим ежегодный рост минимум в 6,5%. Что при данных демографических проблемах выглядит очень затруднительным. Одним из возможных выходов из сложившейся ситуации может стать повышение пенсионного возраста. Однако, современный Китай вряд ли пойдет на столь непопулярные среди населения меры. Еще одним вариантом решения проблемы, может стать привлечение трудовых мигрантов в страну. И, судя по всему, именно по этому пути пойдет официальный Пекин.

На протяжении более, чем 30 лет, в Китае действовало миграционное законодательство 1985 года, закон Китайской Народной Республики о контроле въезда и выезда иностранцев («вайгожень жуцзин чуцзин гуаньлифа») ^[14]. Однако, несмотря на наличие правовой базы и высокие темпы роста экономики, к 2010 году количество мигрантов не превышало 600000 человек (что в случае с перенаселенным Китаем является очень незначительным).

В 2012 году был принят новый миграционный закон - Закон о въезде и выезде в Китайскую Народную Республику (вступил в силу в 2013 году) («чуцзин жуцзин гуанлифа») ^[8]. Он разделил въезжающих мигрантов на этнических китайцев (со специальными процедурами въезда) и иностранцев. Впервые стал оговариваться уровень образования и опыт работы.

По-настоящему поворотным стал 2017 год, когда Китай ослабил правила для получения повторных рабочих виз. Новая процедура, разработанная Министерством общественной безопасности, позволяет тем, кто работал последние два года в Поднебесной, подать документы на разрешение на работу на пять лет. При этом, если раньше разрешение нужно было переоформлять ежегодно, то по новым правилам этого делать не нужно.

Судя по всему, Пекин начинает разработку собственной программы «грин-карт». Так, по новым правилам, если человек проработал в Китае четыре года (с проживанием на территории страны не менее шести месяцев в году), он имеет право подать документы на разрешение постоянного проживания в Китае. Новые разрешения на работу подразделяются на три уровня в зависимости от уровня образования и квалификации. Категория А – таланты, В – профессионалы, С – неквалифицированные рабочие и работники сферы услуг. На данных момент эти правила действуют в пилотном режиме в девяти городах и провинциях (включая Пекин), а также в одиннадцати зонах свободной торговли. Однако, уже сейчас очевидно, что Китай включился в региональную и глобальную борьбу за трудовые ресурсы.

Республика Корея. Корейское государство на протяжении последней четверти века показывало очень высокий уровень экономического развития, добившись того, что экономику этой страны считают одной из ведущих в АТР. Бурное экономическое развитие предопределило и достаточно острую необходимость в привлечении трудовых ресурсов. Причем диапазон таковой очень высокий – от низкоквалифицированных рабочих до специалистов в сфере новых технологий.

Как и большинство развитых стран, Республика Корея столкнулась с тем, что при повышении уровня жизни собственное население просто не желает работать в сфере обслуживания, на непрестижной или малооплачиваемой работе. Также как и страны Запада, Сеул сегодня сталкивается и с проблемой старения населения (увеличилась продолжительность жизни и снизилась рождаемость).

Нет потенциала в сегодняшней Корее и для внутренней миграции. В селах уже нет избыточного населения, и дальнейший процесс урбанизации значительно замедлился.

Строительный бум последних двух десятилетий способствовал также массовому переходу низкоквалифицированных рабочих в сферу строительства. При этом такие сферы, как жилищно-коммунальное хозяйство, общепит стали испытывать высокий уровень потребности в рабочей силе без высокой квалификации, готовой трудиться за небольшие деньги.

Политика привлечения мигрантов из других государств стала для южнокорейского государства жизненноважной. Каждый год растет число иностранцев, которые проживают и работают на территории Корейского государства. Только с 1997 по 2007 гг. количество таковых увеличилось в 2,75 раза. В настоящее время в стране проживает более 1,7 млн. иностранцев. Можно выделить следующие основные группы мигрантов в Республике Корея: 1) переселенцы из Северной Кореи; 2) иностранные жены и мужья корейских граждан; 3) неквалифицированные рабочие корейского происхождения, являющиеся гражданами других государств; 4) низкоквалифицированные и неквалифицированные рабочие из других стран ^[12].

Группа выходцев из КНДР очень многочисленна. Это те, кто бежал из-за стремления к лучшей жизни или несогласия с политикой Пхеньяна. Фактически граждане КНДР не могут рассматриваться как мигранты, поскольку им при въезде в страну автоматически предоставляется статус граждан. То есть они получают те же стартовые возможности, что и другие граждане республики. Однако выходцам с Севера требуется существенная адаптация к жизни в совершенно иных экономических и культурных, психологических условиях. Следует отметить, что этот процесс находится под контролем правительства Республики Корея. Действуют специальные программы, направленные на адаптацию приезжих северокорейцев, функционируют реабилитационные центры и иные учреждения. Иностранные жены и мужья - это отдельная категория, которую также нужно рассматривать как особую группу мигрантов. Иностранные граждане, которые женятся на корейских гражданках, не имеют права работать на территории страны. То есть их жены подписывают обязательства взять мужей на свое содержание. Специалисты высокого уровня едут в Корею по индивидуальным контрактам со всего мира. Гораздо сложнее обстоит дело с низкоквалифицированной рабочей силой. Республика Корея предпочитает приглашать корейцев из других стран, которые могут работать на территории страны. В то же время увеличивается и количество некорейских мигрантов. Прежде всего, это жители Поднебесной. В Республику Корею приезжают, в основном, не столько китайцы из КНР, сколько выходцы из Гонконга, Макао и стран АСЕАН.

Много в Корее и выходцев из Вьетнама. Вьетнамские трудовые мигранты известны своей дисциплинированностью, они не сильно выделяются на фоне основной массы корейского населения, поэтому к их присутствию общество относится относительно лояльно. Вьетнамские женщины часто выходят замуж за корейцев, пользуясь спросом по причине большей патриархальности и приверженности традициям по сравнению с местными женщинами.

Еще одна традиционно многочисленная диаспора в Корее - выходцы из Монголии. В последние годы темпы монгольской миграции в Южную Корею очень высоки. Работа в Корее - один из главных источников дохода для монгольских семей. Монголы едут в Корею с целью заработка, и многие из них остаются там столько времени, сколько позволяет корейское миграционное законодательство. Основная масса монголов работает в сфере тяжелой промышленности, хотя трудятся они также и в сфере общественного питания, туристической индустрии. Распространены и браки корейцев с женщинами из Монголии. Такие браки заключаются по расчету, и в них мужчина старше женщины лет на 20-25 ^[12].

Япония. В Северо-восточной Азии находится, пожалуй, самое моноэтническое государство в мире – Япония. Более 98% населения этой страны – японцы. А из оставшихся 2% большая часть – это коренное население северных островов – Айны, а также относительно большая этническая группа корейцев. Страна Восходящего солнца на протяжении всей своей истории была очень закрытой и вплоть до 1980-х годов проводила очень жесткую миграционную политику, направленную на ограничение количества въезжающих граждан иностранных государств (при полной свободе выезда японских граждан за пределы страны). Однако, в последнее время, отношение к мигрантам в официальных кругах изменилось. Япония столкнулась с общими для большинства развитых стран проблемами – низкой рождаемостью и старением населения. Продолжительность жизни в стране одна из самых высоких в мире (и продолжает расти), а молодое поколение японцев все больше стремится строить карьеру, нежели рожать детей. Ситуацию может исправить только привлечение трудовых мигрантов. Однако, и в такой ситуации в 2015 году японское правительство во главе с Синдзо Абэ отказалось принимать беженцев из Сирии и Ирака.

Только в конце 2018 года, при непосредственной активной позиции кабинета министров и, непосредственно премьер-министра Синдзо Абэ удалось провести через Парламент новые поправки к иммиграционному закону (immigration bill). ^[13] Они вводят две новых категории рабочих виз. Первая – для низкоквалифицированных рабочих и она не предполагает разрешение для нахождения на территории Японии семьи работника. Вторая – для высококвалифицированных кадров, которая дает разрешение на проживание семьи (жены и детей) владельца визы. Наибольший дефицит в трудовых ресурсах ощущается в гостиничном бизнесе, медицине (низший персонал – сиделки, санитарки и пр.), строительстве (разнорабочие). Всего закон предусматривает возможность найма иностранных рабочих в 14 различных областях. Принятие данного закона, который вступил в силу с апреля 2019 года, можно считать победой нынешнего кабинета министров и лично С. Абэ.

Несмотря на острую нехватку рабочих рук, в стране бытует негативное отношение к мигрантам, которые считаются главным источников для подъема уровня преступности и размывания культурных ценностей. На данный момент большинство иностранных рабочих находятся в стране Восходящего солнца либо по студенческим визам, либо по визам для обучения профессии. По состоянию на начало 2018 года в стране проживало около 2,5 миллионов иностранцев (по данным Министерства Юстиции Японии), из них 28,5% (ил более 730 тысяч) – китайцы; 17,5 % - корейцы (из Республики Корея, 450 тысяч); 10,2 % - вьетнамцы (262 тысячи) и 10,1 % - филиппинцы (260 тысяч). Причем, наибольший рост показала вьетнамская диаспора, а филиппинская, наоборот, продемонстрировала отток населения из Японии ^[11]. Благодаря принятию новых поправок к закону (и, скорее всего, подзаконных актов, которые будут приняты в дальнейшем), Япония рассчитывает привлечь не менее 350 тысяч новых рабочих, что значительно сократит потребности в трудовых ресурсах (но не снимет окончательно проблему). В целом, можно сказать, что происходящие в Японии на данный момент изменения в миграционной политике по-настоящему революционны и приведут к дальнейшим социальным и социально-экономическим сдвигам в этой стране.

Тайвань является одним из центров привлечения мигрантов. Большинство граждан Китайской Республики - это потомки переселенцев из материкового Китая, в частности, из провинции Фуцзянь. Именно они составляют основную массу населения острова. Аборигены Тайваня – представители австронезийских народов – сегодня составляют только около 2% населения Китайской Республики.

В Тайвань едут работать выходцы из других государств Юго-Восточной Азии. Прежде всего, из соседнего Вьетнама. Долгое время Тайвань был одним из главных союзников Южного Вьетнама, а после ликвидации последнего и создания Социалистической Республики Вьетнам полностью перестал поддерживать связи с коммунистическим Вьетнамом. Лишь к концу 1980-х гг. экономические контакты стали возобновляться. В настоящее время Тайвань является одним из главных инвесторов во вьетнамскую экономику. В свою очередь, вьетнамцы направляются в Тайвань с целью трудоустройства, прежде всего в те сферы, где есть спрос на низкоквалифицированную рабочую силу, на непрестижную и тяжелую работу.

На начало 2018 года населения острова Тайвань составляло около 23 миллионов человек. Однако, из-за высокого уровня жизни, остров сталкивается с большинством демографических и социальных проблем развитых стран – старением населения, низкой рождаемостью, нежеланием большинства населения выполнять непрестижную и малооплачиваемую работу. По данным Министерства Труда Тайваня в 2018 году на острове трудилось примерно 676000 мигрантов (или 2,9% от населения острова), при общей численности мигрантов в 725000 на начало 2018 года и 750000 на начало 2019 года (по данным Национального иммиграционного агентства Министерства Внутренних дел Тайваня). Примерно 250 тысяч мигрантов работают в качестве домашней прислуги, еще 26 тысяч по официальным данным работают на рыболовецких судах (однако, по данным США таковых на самом деле 160 тысяч, то есть 130 тысяч из них являются нелегалами). Остальные трудятся в различных отраслях производства (в том числе производство смартфонов), и в качестве низшего персонала медицинских учреждений.

Основная масса мигрантов – это выходцы из соседних стран Юго-восточной Азии. Первое место занимают выходцы из Индонезии, на начало 2018 года их было на Тайване около 250 тысяч (из них 186 тысяч женщин), на втором месте – выходцы из Вьетнам, 206 тысяч (здесь мужчин – 121 тысяча и 85 тысяч женщин), третье место – Филиппины, 152 тысячи (при 93 тысячах женщин из них) и четвертое место – Таиланд, 63 тысячи (50 тысяч мужчин). То есть выходцы из 4 стран Юго-Восточной Азии составляют на Тайване более 92,5 % всех мигрантов. Подавляющее большинство женщин среди выходцев из Индонезии и Филиппин объясняется предпочтением данных национальностей (и гендера) для работы в качестве домашней прислуги и сиделок с больными и престарелыми людьми ^[9].

Одной из основных проблем, с которыми сталкивается Тайвань (помимо нехватки рабочей силы) является ущемление прав мигрантов, невыполнение заключенных договоров, невыплата (или лишь частичная выплата) заработной платы, чрезмерная эксплуатация. Особенно сильно это проявляется среди нелегальных мигрантов.

Руководство Тайваня, и в частности, президент Тайваня Цай Иньвэнь всячески поощряют миграционные процессы, так как значение труда мигрантов сложно переоценить (в частности, мигранты снимают нагрузку в социальных и медицинских учреждений острова, которые, по сути, не справляются с уходом за престарелыми людьми). Однако, очень незначительно внимание властями уделяется именно вопросу соблюдения прав мигрантов.

Таким образом, связь миграционных процессов и региональной, национальной и международной безопасности является прямой. И, безусловно, эти явления несут в себе как угрозу безопасности, так и возможности для дальнейшего экономического и социокультурного развития. Ни одна из стран региона не избежала проявлений хотя бы отдельных аспектов миграционных процессов. Однако для каждой из них характерны свои особенности, отличительные черты, которые в совокупности своей влияют на общее состояние региональной безопасности. Так, на территории российского Дальнего Востока преобладают тенденции оттока населения в рамках внутрироссийской миграции. При этом весь постсоветский период данные территории демонстрируют положительное сальдо в рамках международной миграции. Большая часть мигрантов по странам выхода составляют граждане бывших Советских республик. Для Дальнего Востока России одним из наиболее острых вопросов является уровень преступности, который превышает такие показатели в западных регионах России на 30 и более процентов. При этом преступность мигрантов тоже вносит свой вклад в эти показатели.

Китай традиционно принято считать страной с избыточным населением и когда говорят про китайскую миграцию – имеют в виду переселение китайцев в другие страны. Однако, старение населения, необходимость экономического роста и недальновидная демографическая политика привели к тому, что в последние несколько лет Китай начал борьбу за высококвалифицированных мигрантов.

Республика Корея, также как и Тайвань, и Япония сталкиваются с проблемами большинства развитых стран – старением населения, а также нежеланием местного населения из-за относительно высокого уровня жизни, заниматься непрестижным трудом. При этом решают эту проблемы они по-разному. Приток мигрантов приводит к росту преступности (чего так не хотят в Японии), часто нарушаются права самих мигрантов в сфере трудового и социального законодательства. (Тайвань). Следует отметить, что, несмотря на существующие стереотипы, или нежелание в предшествующие период привлекать мигрантов (Япония), или на кажущееся отсутствие в них необходимости (Китай), абсолютно все страны региона включились в региональные и международные миграционные процессы. При этом, стараясь решить свои экономические и социальные проблемы, и, по возможности, минимизируя исходящие от миграции риски и угрозы безопасности.