Lexical Explication and Contents of the FROST Concept in the Russian Linguistic World View of the XIXth Century

Selemeneva Ol'ga Aleksandrovna Doctor of Philology professor of the Department of the Russian Language, Teaching Methods and Document Science at Bunin Yelets State University 399770, Russia, Lipetsk Region, Yelets, str. Kommunarov, 28.1 ol.selemeneva2011@yandex.ru Other publications by this author

Идея о том, что в языке запечатлевается картина мира его носителей для зарубежной и отечественной лингвистики не является новой. Над связью мировидения и языка размышляли философы и филологи конца XVIII в. – начала XX в.: В. фон Гумбольдт, И. Гердер, В. Вундт, Ф. Финк, К. Фосслер, Г. Штейнталь, А. А. Потебня, Й. Л. Вайсгербер, Э. Сепир, Б. Уорф и др. Однако четкое понимание того, что «связь между историей и культурой народа и его языком устанавливается в мышлении народа, пришло только после появление когнитивной лингвистики в последние десятилетия XX века» ^{[11, с. 3]}.

Активизация экспериментальных и психолингвистических исследований в сфере соотношения сознания и национальных естественных языков способствовала разграничению понятий когнитивной и языковой картин мира. Когнитивная картина мира является непосредственной, полученной в результате прямого познания человеком окружающей действительности. Она представлена в виде абстрактных единиц, дискретных ментальных образований ^{[17, с. 145]}, называемых концептами. Совокупность концептов образует коцептосферу народа. Языковая же картина мира, напротив, относится к опосредованным, поскольку существует в виде значений языковых знаков (лексем, билексем, фразеологизмов, структурных схем предложений и др.), фиксирующих представления этноса о действительности на определенном этапе исторического развития. Языковые знаки выступают средствами доступами к той или иной концептосфере.

Одной из интереснейших концептосфер, не получивших на данный момент системного научного описания, является концептосфера ПРИРОДА. Существуют лишь спорадические исследования некоторых концептов, входящих в нее: гроза, дождь, земля, солнце, воздух и др. ^{[5, 7, 9, 20-21]}. В основном лингвисты акцентируют свое внимание на анализе концептов эмоциональной и интеллектуальной деятельности человека (безразличие, любовь, презрение, удивление и др.), разрабатывают сферу человеческого поведения (риск, вежливость, толерантность), сферы высших сил и духовных устремлений субъекта (Бог, счастье, благо) и т. п. в русском, татарском, английском, французском, немецком и др. языках ^[1-4].

Цель нашей статьи – конструирование содержания концепта МОРОЗ, входящего в концептосферу ПРИРОДА, посредством анализа нерасчлененного (лексического) способа его репрезентации.

Обращение к лексемам как языковым знакам анализируемого концепта связано с их способностью эксплицировать когнитивное содержание коммуникативно-релевантной части концептов наиболее полно и адекватно. Слово – это «ключ, “открывающий” для человека концепт как единицу ментального поля и делающий возможным воспользоваться им в мыслительной деятельности» ^{[14, с. 48]}.

Фактическим материалом исследования послужили данные информационно-справочной системы «Национальный корпус русского языка» (http: //www.ruscorpora.ru). Обращение к этому ресурсу было обусловлено сбалансированностью включенных в корпус письменных прозаических текстов разных жанров; представительным составом авторов (С. Т. Аксаков, Вс. М. Гаршин, Ф. М. Достоевский, Н. В. Гоголь, И. А. Гончаров, В. Г. Короленко, М. Ю. Лермонтов, Н. С. Лесков, Д. Н. Мамин-Сибиряк, А. С. Пушкин, Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. И. Успенский, А. И. Эртель и др.); возможностью извлечь языковой материал в значительном объеме (было проанализировано около 1900 высказываний), что обеспечивает достоверность полученных результатов.

Для выделения когнитивных признаков концепта МОРОЗ использовалась методика анализа, включающая несколько этапов:

1) в качестве имени концепта было выбрано ключевое слово «мороз»;

2) исходя из того, что номинантами концептов выступают единицы разных частей речи (имена существительные, прилагательные, глаголы, слова категории состояния и т. п.), по данным толкового и словообразовательного словарей (см.: ^{[8, 16, 18]}) были собраны однокоренные образования, способные репрезентировать анализируемый концепт;

3) составлена картотека высказываний с этими словами из текстов отечественных авторов, созданных в период с 1801 по 1900 гг. и включенных в информационно-справочную систему «Национальный корпус русского языка»;

4) определен круг лексической сочетаемости всех зафиксированных слов-репрезентантов концепта;

5) на этапе когнитивной интерпретации установлен перечень основных признаков концепта и выявлены особенности отношений между ними.

В русской языковой картине мира XIX века средствами вербализации концепта МОРОЗ выступают

1) имена существительные: мороз (в значении ‘очень холодная погодаʼ), морозец (уменьш.), заморозки (‘легкий утренний мороз осенью или веснойʼ), мраз (книжн., устар., высок., трад.-поэт. в значении ‘морозʼ).

Из перечисленных лексем наиболее частотной в корпусе текстов является лексема мороз: нами было зафиксировано свыше 1400 ее вхождений в высказывания. Остальные лексемы менее частотны: 66 вхождений – морозец, 48 – заморозки, 4 – морозище, мраз – 1.

Например: Стоял страшный мороз, и даже собаки забились в балаганы (Мамин-Сибиряк Д. Н. В глуши); Был ясный мартовский день с легоньким морозцем (Писемский А. Ф. Масоны) и др.;

2) именем прилагательным (в полной и краткой формах) морозный, т. е. ‘бывающий во время мороза, морозов, очень холодныйʼ (289 вхождений).

Например: Благодаря этому Ивашка спасся, однако, быть может, от горячки, так как утро было особенно морозно (Салиас Е. А. На Москве) и др.;

3) глаголами: морозить в значении ‘безл. О морозной погодеʼ, подморозить в значении ‘безл. О наступлении мороза (например, после осенней дождливой погоды или оттепели)ʼ. В авторской картотеке примеров зафиксировано 58 таких вхождений.

Например: День стал ясный, тихий; морозило, но немного (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы); Была оттепель, потом вдруг немного подморозило, но так, что затянуло снег только сверху, и то на самой выпуклости (Гончаров И. А. Фрегат «Паллада»);

4) словом категории состояния морозно в значении ‘холодно, сильный морозʼ (17 вхождений).

Например: …На улице же было морозно, а теплый воздух трактира сладостно грел иззябшее тело и разливал по всем членам истому… (Альбов М. Н. Диссонанс); Было тихо, но холодно, морозно (Чехов А. П. Пересолил) и др.

Помимо таких простых знаков (лексем), концепт МОРОЗ может быть выражен группой сложных, к которым относим различные структурные схемы простых предложений: "где есть каково", "где самопроисходит", "где есть какое состояние", "где нет какого состояния", "что есть какое по состоянию", "что есть каково по состоянию" (см. подробнее: ^[15]).

Например: В полдень слегка морозило... (Григорович Д. В. Гуттаперчевый мальчик) (предложение построено по двухкомпонентной структурной схеме "где самопроисходит", в которой предикатив выражен безличным глаголом морозило, а локативный субъектив эллиптирован в силу смысловой избыточности); Было морозно... (Достоевский Ф. М. Скверный анекдот) (в основе предложения лежит трехкомпонентная структурная схема "где есть каково" с невербализованным локативным субъективом, предикативом, представленным словом категории состояния морозно, и вербализованным знаком отношения (было) между означаемым субъектива и предикатива); Мороза не было... (Телешов Н. Д. На тройках) (трехкомпонентная структурная схема "где нет какого состояния" с вербализованным предикативом и знаком отношения между означаемым субъектива и предикатива) и др.

Не все концепты способны иметь лексические и синтаксические знаки-репрезентанты одновременно. Это обусловлено разными причинами: степенью абстракции (представление, прототип, фрейм, пропозиция и др.); многослойностью или немногослойностью содержания; акцентуацией носителями языка ценностно-культурной составляющей или отсутствием таковой; востребованностью или невостребованностью в процессе коммуникации; желанием субъекта только представить образ вещи, явления или установить отношения между сущностями экстралингвистической действительности. Так, средствами вербализации концепта ДОЖДЬ, СОЛНЦЕ называют лексемы-имена указанных концептов ^{[5, 9]}; концептов СЧАСТЬЕ, ВЕЖЛИВОСТЬ, ТОЛЕРАНТНОСТЬ – абстрактные имена существительные, ассоциативно связанные с именем коцепта (здоровье, благополучие, успех и др.), или части речи, связанные словообразовательными отношениями ^[1-3]; концепта ГРОЗА – лексемы, свободные и устойчивые сочетания слов ^[20-21] и т. д.

Выделение простых (лексических) и сложных (синтаксических) знаков-репрезентанта концепта МОРОЗ позволяет квалифицировать его по степени абстрактности как особый концептуальный тип – пропозицию и включить в состав дискретного макроконцепта СОСТОЯНИЕ ПРИРОДЫ. Возможность воплощения когнитивной структуры разными языковыми знаками свидетельствует о значимости концепта для того или другого народа, востребованности в процессе коммуникации. Актуальность концептов, входящих в концептосферу ПРИРОДА, обусловлена тем, что природа и климат в совокупности с физиолого-антропологическими особенностями, культурно-бытовыми традициями оказывают существенное влияние на формрование национального характера и темперамента (см.: ^{[6, 13]}).

Совокупность когнитивных признаков концепта МОРОЗ выявляется путем исследования сочетаемости отобранных лексем. Именно путь «от языка к концепту» «наиболее надежен», он позволяет «простым и эффективным способом выявить признаки концептов» ^{[12, с. 7]}.

В русской языковой картине мира XIX века состояние мороза в окружающей среде Наблюдатель диагностирует посредством данных четырех органов чувств: зрения (Уже сильно рассветает, иглистый мороз сверкает на снегу, на стене… (Достоевский Ф. М. Подросток)); обоняния (Однажды осенью, когда на дворе уже пахло морозом… (Гарин-Михайловский Н. Г. Гимназисты)); слуха (…Мороз хрустит и потрескивает (Лесков Н. С. Железная воля)); осязания: Например: Зима, жгучий мороз (Успенский Г. И. Столичная беднота).

В анализируемых контекстах лексема мороз вступает в присловную связь с глаголом пахнет, прилагательными типа седой, сухой, иглистый, жгучий, безоблачный, существительными туман, тишина, запах, луч, а в субъектной позиции – в предикационную связь с глаголами скрипит, хрустит, потрескивает, сверкает и др. Так в содержании концепта МОРОЗ актуализируется признак ‘перцептивностьʼ.

Например: Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных морозов… (Тургенев И. C. Отцы и дети); Погода странная – декабрь, а тепло: вчера была гроза; там вдруг пахнет холодом, даже послышится запах мороза, а на другой день в пальто нельзя ходить (Гончаров И. А. Фрегат «Паллада) и др.

Указанный признак обнаруживается и в содержании других концептов, входящих в макроконцепт СОСТОЯНИЕ ПРИРОДЫ: СОСТОЯНИЕ-ПОКРЫТИЕ, СОСТОЯНИЕ-НАПОЛНЕНИЕ, СОСТОЯНИЕ, ПРОЯВЛЯЕМЫЕ ЗАПАХАМИ, СОСТОЯНИЕ БЕЗЗВУЧИЯ (ТИШИНА), ХРОМАТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ и др. ^{[15, с. 33]}. Это обусловлено тем, что Наблюдатель в русской языковой картине мира при восприятии состояний природы выступает преимущественно как субъект сенсорного типа, хотя наличествуют и состояния, квалифицируемые через реализацию антропоморфной метафоры ^{[15, с. 76-79]}.

С признаком ‘перцептивностьʼ связаны микрокомпоненты ‘отрицательная температураʼ и ‘вещественностьʼ. Микрокомпонент ‘отрицательная температураʼ проявляется в сочетаемости лексемы мороз с прилагательными типа двенадцатиградусный, двадцатиградусный, тридцатиградусный, сорокаградусный, пятидесятиградусный, а также количественными числительными три, четыре, пять, десять, семьдесят три, одиннадцать, двенадцать, восемнадцать и существительным градус.

Например: Он живет в этой смешной стороне с пятидесятиградусными морозами... (Короленко В. Г. Марусина заимка); Он отправился во Флоренцию через Земеринг и Понтеба при десяти градусах мороза, с лежащим на полях снегом (Гейнце Н. Э. Герой конца века) и др.

Указанный когнитивный признак в содержании концепта МОРОЗ у представителей разных этносов может выступать не в качестве ядерного, а в качестве периферийного. Так, Л. Н. Полянская, сравнивая дефиниции лексем холод и мороз по данным толковых словарей русского и французского языков, отмечает, что для французов морозом считается температура, при которой замерзает вода (см.: ^[10]). Поскольку в работе описывается наивная картина мира, а не научная, то такой температурой считается ноль градусов Цельсия. В анализируемом нами фактическом языковом материале не встретилось ни одного примера, в котором бы ноль градусов интерпретировался как состояние мороза. Более того, три или четыре градуса градуса осмысливаются как теплая погода. Например: ...День был прекрасный и необыкновенно теплый, не более трех или четырех градусов мороза... (Погорельский А. Черная курица).

Микрокомпонет ‘вещественностьʼ актуализируется благодаря функционированию сочетаний типа морозная струя, морозная роса (уподобление жидкому веществу), клуб морозного воздуха, клуб морозного пара, морозный туман (уподобление газообразному веществу), морозный иней (кристаллообразное состояние) и др. Эти вещества способны наполнять собой пространство, иметь запах, изменять состояние плотности, перемещаться в горизонтальном направлении.

Например: …Стояло недвижно в воздухе облако морозной пыли, застилая собой всю окрестность… (Салтыков-Щедрин М. Е. Святочный рассказ); Луна, несмотря что подернута была морозным туманом, освещала довольно ясно пустынные улицы одного из губернских городов (Писемский А. Ф. Масоны) и др.

С когнитивным признаком ‘отрицательная температураʼ в содержании концепта МОРОЗ коррелирует признак ‘интенсивностьʼ. Именно он обеспечивает

1) сочетаемость лексемы мороз с прилагательными большой (‘значительный по величине, силеʼ), жгучий (‘такой, который жжет, вызывает ощущение жженияʼ), жестокий (перен. ‘очень сильныйʼ), крепкий (перен. ‘проявляющийся с большой силойʼ), крутой (‘проявляющийся с большой силойʼ), легкий (‘небольшой по силеʼ), небольшой (‘незначительный по величине, силеʼ), порядочный (перен., разг. ‘достаточно большой, сильныйʼ), сердитый (‘очень сильныйʼ), серьезный (‘существенныйʼ), сильный (‘значительный (по величине, силе)ʼ), страшный, страшенный (разг. ‘очень сильный по степени проявленияʼ), трескучий (‘очень сильный морозʼ). Например: В этот день стоял большой мороз, и это случайное явление много повредило парадности и стройности шествия (Гейнце Н. Э. Коронованный рыцарь); День держался яркий, с небольшим морозом (Боборыкин П. Д. Китай-город) и др.;

2) глагола морозить с наречиями крепко (‘очень сильно, значительно по степени проявленияʼ), сильно (‘значительно по степени проявленияʼ), едва (‘немного, чуть-чутьʼ), слегка (‘немного, чуть-чутьʼ), порядочно (разг. ‘значительноʼ), подморозить – с наречием немного (‘не сильно’). Например: А заметьте, вечер, седьмой час; я вспотел, а уж крепко морозит… (Успенский Г. И. Дохнуть некогда); Морозило слегка (Омулевский И. В. Шаг за шагом) и др.;

3) слова категории состояния морозно с наречиями очень (‘в высокой степениʼ), дуже (дюже) (обл. (‘очень сильноʼ)). Например: – Дуже морозно, пани-матко… (Авенариус В. П. Гоголь-студент) и др.

Признак ‘интенсивностьʼ также актуализируется в предикативных сочетаниях лексемы мороз, выполняющей роль субъекта действия или носителя признака, и полнозначных глаголов крепчать и окрепчать (‘становиться крепким, услиливатьсяʼ), потеплеть (‘становиться теплым, теплее), сдавать (‘ослабить, уменьшитьʼ), спадать (‘пойти на убыльʼ), убавиться (‘стать меньшеʼ), усилиться (‘сделаться более сильнымʼ), а также связок быть, стоять и именной частью, представленной полными именами прилагательными здоровый (перен. ‘сильныйʼ), сильный, несильный, изрядный, непомернейший, небольшой, компаративом полегче.

Например: Мороз был здоровый, и зайцы грелись, поколачивая лапку о лапку (Мамин-Сибиряк Д. Н. Серая шейка); Мороз действительно убавился… (Григорович Д. В. Недолгое счастье) и др.

Лексемы мороз, заморозки, морозец сочетаются с различными атрибутивными словоформами, указывающими

1) на время года, в которое возникает холод, стужа (типа зимний (зимние), весенние): Их сменяли летние жары, потом осенние непогоды, зимние морозы и так далее (Гончаров И. А. Май месяц в Петербурге);

2) на конкретное время суток (типа ночной (ночных), утренний (утренних), вечерний): ...Узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов... (Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени);

3) на время года и время суток одновременно: Через час тележка, в которой, закутавшись в мерлушечью шубу (на случай ночных осенних заморозков), сидел Мясников, ехала далеко за городом по проселочной дороге (Успенский Г. И. Новые времена);

4) на конкретный месяц (типа декабрьский, январские, февральские): На дворе стояли трескучие февральские морозы (Авенариус В. П. Бродящие силы. Поветрие);

5) конкретную дату (даты) народного календаря (типа рождественские (7 января – Рождество Христово), крещенские (6 (19) января – Крещение Господне)): На дворе брезжилось, и стоял жестокий крещенский мороз (Лесков Н. С. Некуда) и др.;

6) на временную длительность (продолжительные) или наступление состояния раньше или позже обычного срока (ранние, поздние): Зима 1830 года отличалась чрезвычайно лютыми и продолжительными морозами (Гейнце Н. Э. Аракчеев); На дворе стали ранние заморозки (Лесков Н. С. Леди Макбет Мценского уезда).

Атрибутивная словоформа морозный сочетается с существительными со значением времени суток, конкретного месяца или времени года (день, ночь, утро, полночь, полдень, октябрь, зима и др.): Его сменил светлый, морозный низовой октябрь (Данилевский Г. П. Воля) и др.

Сочетательные возможности репрезентантов концепта МОРОЗ с другими словами позволяют не только выделить когнитивный признак ‘временностьʼ в его содержании, но и констатировать сохранение в русской языковой картине мира XIX века элементов мифопоэтических представлений древних славян о годовом цикле, членившим год «не на четыре, а на два сезона – теплый и холодный…» ^{[19, с. 157]}.

Признак ‘временностьʼ связан с еще одним – ‘квантифицируемостьʼ, который обусловлен возможностью состояния мороза регулярно повторяться в определенное время года и который на языковом уровне актуализируется в сочетаниях лексем мороз, морозец, заморозки с адъективированным числительным первый, причастием возвратившиеся.

Например: …Почва, благодаря возвратившимся морозам и постоянному холодному ветру, держалась довольно твердо (Григорович Д. В. В ожидании парома); Еще осенью, с наступлением первых заморозков, выпросил у соседа Гуслицына позволенье в его озере рыбки половить… (Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина. Житие Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина) и др.

Конфронтационным когнитивным признаком по отношению к признаку квантифицируемости, иными словами, регулярности, повторяемости, предсказуемости наступления состояния в определенный период выступает признак ‘внезапностьʼ. В структуру высказываний со значением состояния мороза регулярно включается наречие вдруг, свидетельствующее о неожиданности для субъекта наступления определенного состояния в природе.

Например: Пробовали и за хлебушком ходить, да все не в толк: только начинает созревать хлеб, – баско! Вдруг дожди, заморозки, снег… (Решетников Ф. М. Подлиповцы); Была оттепель, потом вдруг немного подморозило, но так, что затянуло снег только сверху, и то на самой выпуклости (Гончаров И. А. Фрегат «Паллада») и др.

Подобная противоречивость, вероятно, обусловлена другим когнитивным признаком концепта МОРОЗ – признаком ‘стихийностьʼ. Ведь физические природные состояния (состояния, проявляемые светом, цветом, запахами, изменением температуры и др.) осмысливаются как неконтролируемые, существующие «сами по себе». Однако указанный признак обнаруживается не столько на уровне простых знаков концепта МОРОЗ, которыми выступают анализируемые нами лексемы, сколько на уровне сложных знаков – структурных схем простых предложений, традиционно называемых безличными. Например: Слегка морозило (Станюкович К. М. Оригинальная пара) (структурная схема «где самопроисходит») и др. Несмотря на это, на уровне простых знаков когнитивный признак ‘стихийностьʼ все же способен дополнительно актуализироваться словосочетаниями типа морозная буря (буря – ‘ненастье с сильным разрушительным ветромʼ), морозная метель (метель – ‘сильный, переменного направления ветер со снегом, вьюгаʼ), где существительные буря, метель служат именами сложносоставных концептов, определить границы которых «представляется возможным лишь через описание совокупности частных структурообразующих концептов, находящихся друг с другом в отношениях дополнительности» ^{[21, с. 206]}. Например: Я понял, что это начинается сравнительно редкое явление – морозная буря... (Короленко В. Г. Мороз); Едем мы тихо: сначала нас держали неистовые морозные метели, теперь держит Михайло Иванович (Короленко В. Г. Ат-Даван).

С признаками ‘временностьʼ и ‘внезапностьʼ связан признак ‘фазовостьʼ, который выявляется вследствие сочетаемости лексем мороз, заморозки, находящихся в позиции субъекта действия, с глаголами закрутить (перен. ‘начать вертеть, вращать кругообразноʼ), наступить (‘о состоянии: начатьсяʼ), прийти (‘наступить, настать, возникнутьʼ), пойти (перен. ‘начать осуществлятьсяʼ), ударить (‘внезапно, с силой начатьсяʼ), вспомогательным глаголом стать и инфинитивом.

Например: – Видно, опять мороз закрутит… – И студено же стало у нас нонче в избе! (Засодимский П. В. Терехин сон); И вот наконец наступают и заморозки… (Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина. Житие Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина) и др.

Еще один признак – ‘локализованностьʼ – выявляется благодаря сочетаемости атрибутивных словоформ северные, сибирские, якутские с лексемой мороз, атрибутивной словоформой сибирский с лексемой морозец.

Например: ...Это снаружи сквозь оконные льдины тускло заглядывал в юрту мертвящий якутский мороз (Короленко В. Г. Соколинец); ...А русское винцо перебороло сибирский морозец (Омулевский И. В. Шаг за шагом).

В русской языковой картине мира мороз часто уподобляется живому существу, что позволяет говорить о присутствии признаков ‘зооморфностьʼ и ‘антропоморфностьʼ. Признак ‘зооморфностьʼ обусловливает возможность сочетания лексемы мороз с атрибутивными словоформами лютый (‘свирепый, беспощадныйʼ), предикатом свирепеть.

Например: Макар знал, что лютый мороз не шутит с людьми, которые уходят в тайгу без рукавиц и без шапки (Короленко В. Г. Сон Макара); Мороз между тем с закатом солнца страшно свирепел… (Писемский А. Ф. Взбаламученное море) и др.

Находясь в позиции носителя признака и субъекта действия, лексема мороз вступает в предикационную связь с глаголами, характеризующими эмоции человека, его речемыслительную деятельность, различные физические действия и намерения: выжать (‘сжимая, извлечь жидкостьʼ), злиться (‘испытывать злостьʼ), подрумянить (‘слегка сделать румянымʼ), поживиться (‘попользоваться, за чужой счет получить что-л. для себяʼ), покрыть (‘заполнить чем-н. по поверхностиʼ), пощипывать (‘щипать время от времениʼ), развести (руками) (‘повести руками в сторону в знак удивленияʼ), разрисовать (‘украсить узорами, рисункамиʼ), скрепить (‘прочно соединитьʼ), советовать (‘давать советʼ), шутить (‘весело и забавно поступатьʼ) и др. Подобная сочетаемость позволяет актуализировать когнитивный признак ‘антропоморфностьʼ в содержании концепта МОРОЗ.

Например: …Мороз скрипит и злится за стеною – и чудится скучный, старческий шепот… (Тургенев И. C. Стихотворения в прозе I. Senilia); С вечера сильный, без ветра, мороз скрепил окольные болота и дорожную грязь (Данилевский Г. П. Потемкин на Дунае) и др.

Признак антропоморфности соединяется с признаком ‘национальная принадлежностьʼ, маркируемым сочетанием русский мороз. Например: Мусье очень не жалует нашего русского мороза, да ведь и огонь-то не свой брат (Загоскин М. Н. Москва и москвичи); Русский морозец! (Булгарин Ф. В. Гостиный двор).

Персонификация мороза и, как следствие, возможность сочетаемости в высказываниях лексемы мороз в субъектной позиции с предикатами действия приводит в языковой картине мира к возможности выделения признака ‘активностьʼ в содержании концепта МОРОЗ.

Например: Мороз подрумянил его немножко (Боборыкин П. Д. Жертва вечерняя); Лес опустел, снег сугробами одел дорогу в Москву, а мороз уже успел проглодать углы в дощатой хибарке (Успенский Г. И. Столичная беднота) и др.

В содержании концепта все указанные микрокомпоненты вступают в различные типы отношений:

а) отношения независимости, при которых отдельные когнитивные признаки сосуществуют в содержании концепта как набор наиболее общих признаков, способствующих его включению в более объемный концепт –макроконцепт. Например, такие микрокомпоненты концепта МОРОЗ, как ‘перцептивностьʼ, ‘временностьʼ, ‘стихийностьʼ, ‘локализованностьʼ позволяют отнести анализируемую ментальную единицу к макроконцепту СОСТОЯНИЕ ПРИРОДЫ (см. подробнее: 15^[15]);

б) отношения дополнительности, при которых когнитивные признаки взаимосвязаны между собой, вытекают один из другого. В содержании концепта МОРОЗ это микрокомпоненты ‘перцептивностьʼ и ‘отрицательная температураʼ, ‘перцептивностьʼ и ‘вещественностьʼ; ‘отрицательная температураʼ и ‘интенсивностьʼ; ‘временностьʼ и ‘квантифируемостьʼ; ‘временностьʼ, ‘внезапностьʼ и ‘фазовостьʼ; ‘антропоморфностьʼ и ‘национальная принадлежностьʼ;

в) конфронтационные отношения, при которых когнитивные признаки противоречат друг другу. Это микрокомпоненты ‘квантифируемостьʼ и ‘внезапностьʼ; ‘стихийностьʼ и ‘активностьʼ; ‘перцептивностьʼ и ‘антропоморфностьʼ; ‘перцептивностьʼ и ‘зооморфностьʼ.

Описание и систематизация собранного фактического языкового материала позволяет сделать следующие выводы:

1) в качестве простых знаков концепта МОРОЗ в русской языковой картине мира XIX века выступает группа лексем, представляющих разные части речи, отличающиеся частотностью реализации в корпусе текстов: имена существительные (мороз, морозец, заморозки, мраз) (свыше 1450 вхождений), имя прилагательное морозный (289 вхождений), глаголы (морозить, подморозить) (58 вхождений), слово категории состояния морозно (17 вхождений);

2) анализ синтагматической сочетаемости лексем-репрезентантов концепта позволил смоделировать его содержание, выделив 14 микрокомпонентов: ‘перцептивностьʼ, ‘отрицательная температураʼ, ‘вещественностьʼ, ‘интенсивностьʼ, ‘временностьʼ, ‘квантифируемостьʼ, ‘стихийностьʼ, ‘внезапностьʼ, ‘фазовостьʼ, ‘активностьʼ, ‘локализованностьʼ, ‘антропоморфностьʼ, ‘зооморфностьʼ, ‘национальная принадлежностьʼ;

3) указанные когнитивные признаки связаны между собой отношениями трех типов: независимости, дополнительности и конфронтации. Наличие нескольких видов таких качественно разных отношений свидетельствуют о многоуровневости и богатстве содержания концепта МОРОЗ, а выявление конфронтационных отношений – о его амбивалентной природе, обусловленной частичным сохранением в русской языковой картине мира XIX века архаического мировосприятия, выражающегося в персонификации, сакрализации явлений и состояний природы.

Поскольку в статье представлено описание когнитивных признаков концепта МОРОЗ через призму простых знаков-вербализаторов в русской языковой картине мира XIX века, то перспективы дальнейшего исследования мы видим в установлении динамики формирования и развития содержания концепта на материале текстов XX и XXI веков, а также в сопоставительном изучении структуры концепта в контексте разных языков. Анализ семантического пространства разных языков, выявление национальной специфики значений языковых единиц, их сочетаемости, лакун и эндемических единиц позволит зафиксировать имеющиеся национальные стереотипы в оценке состояний природы.