The Private Subsidiary Economy of the Rural Population in the USSR from the Mid-1960s to the Mid-1980s

Zhuang Shitsi PhD Candidate, Section of Russian History of the 20th-21st Centuries, History Department, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, gorod Moskva, g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, 27 shandongxutao@gmail.com

Сфера аграрно-земельных отношений как нельзя лучше подходит для исследования проблем соотношения интересов личности и общества. Учитывая то место, которое занимали аграрные проблемы СССР в ряду причин, вызвавших его распад, эта проблема постоянно находится в центре внимания исследователей. Помимо научного значения, её изучение даёт возможность для применения практического опыта в развитии современного российского сельского хозяйства. Первые научные публикации на тему личного подсобного хозяйства появились в 1970-е гг. Значительный вклад внесли Глотов И. Ф. и Калугина З. И., которые не только собрали, систематизировали и обобщили обширный фактический материал, но и не обходя острых вопросов, в рамках существующих политических требований сумели максимально полно показать действительную жизнь деревни с её проблемами, трудностями и противоречиями. Особое внимание к личному подсобному хозяйству проявлялось в «перестроечный» период. На разработку этой проблемы были сконцентрированы усилия экономистов и правоведов. Однако методология исследований советского периода в значительной степени ограничивалась официальной идеологией, и в них многие принципиальные проблемы не получили реального отражения. В современной России при значительном расширении источниковедческой и методологической баз исследований исследователи начали рассматривать различные аспекты личного подсобного хозяйства в рамках социального развития села в целом. Представителем из них являются Мелентьева А. П., Шайсламова М. М. и Харитонова Н. Г., работы которых отличаются критической направленностью, глубиной теоретических выводов, максимально возможной объективностью в освещении конкретных сторон развития личного подсобного хозяйства, констатацией серьёзных противоречий и проблем в развитии села. По мере наращивания оборотов развития сельского хозяйства современной России, научная и практическая актуальность этой темы постоянно усиливается. Предметом данной статьи является личное подсобное хозяйство сельского населения. Хронологические рамки исследования охватывают период середины 1960-х – середины 1980-х гг., от определённой либерализации личного подсобного хозяйства, начавшейся после смещения Хрущёва Н. С., до начала Перестройки.

В ходе коллективизации, проводившейся в СССР в конце 1920-х – первой половине 1930-х гг. века, мелкотоварные индивидуальные хозяйства были преобразованы в крупные высокопроизводительные общественные кооперативные производства, а крестьяне постепенно становились зависимыми от государства сельскими работниками. Предоставление колхозникам право ведения личного подсобного хозяйства (далее ЛПХ) можно рассматривать как уступку за введение этой зависимости. Согласно Примерному уставу сельскохозяйственной артели 1935 года каждый колхозный двор в районах растениеводства мог получать до 0.5 гектара приусадебной земли и содержать на ней корову, до 2 голов молодняка рогатого скота, 1 свиноматку с приплодом или 2 свиноматки с приплодом, до 10 овец и коз вместе, неограниченное количество птицы и кроликов и до 20 ульев. Колхозный двор в земледельческих районах с развитым животноводством мог содержать больше скота и птицы ^{[1, с. 1]}. Оставшаяся после выполнения обязательных поставок продукция могла свободно реализоваться на колхозном рынке. В конституции 1936 года отмечено, что право личной собственности граждан на подсобное домашнее хозяйство охранялось законом ^{[2, с. 2]}.

Тем не менее, ЛПХ колхозников находилось под строгими ограничениями, которые коренились в официальной идеологии. В соответствии с ней ЛПХ не признавалось социалистической формой производства и собственности, а считалось пережитком старого общества, который должен был изживаться по мере развития социалистических производственных отношений. Поэтому, например, поголовье частного скота колхозников было сведено к минимуму, к тому же, приусадебная земля, будучи главным элементом ЛПХ, являлась государственной собственностью и находилась в ведении администрации колхоза. Администрация колхоза была наделена полномочиями решать все вопросы, связанные с ЛПХ колхозников. Она отвечала за выделение и лишение приусадебной земли и пастбищ, контроль за поголовьем частного скота, предоставление кормов, а также непосредственно участвовала в закупках сельскохозяйственной продукции в ЛПХ ^{[1, с. 1]}. Колхозники могли продавать свою продукцию на колхозном рынке только после получения заверенной справки и транспорта, предоставленных администрацией колхоза. По сути дела, ЛПХ колхозника стало придатком колхоза. Рабочие совхозов и других сельскохозяйственных предприятий также получили право ведения ЛПХ, которое тоже сильно зависело от принадлежащих государству предприятий.

Долгое время, исходя из реальных условий, советское руководство рассматривало ЛПХ сельского населения как важный источник финансовых поступлений. При И.В. Сталине колхозники и рабочие совхозов были обязаны выполнять установленные поставки продуктов и платить подоходный налог. ЛПХ сельского населения внесло в индустриализацию, победу в войне и восстановление народного хозяйства важный вклад. После смерти И.В. Сталина по мере восстановления народного хозяйства и определения курса на повышение благосостояния народа снизилась необходимость взимать с ЛПХ высокие налоги. Законом СССР о сельскохозяйственном налоге, принятом в 1953 году, была установлена система налогообложения ЛПХ по твёрдым ставкам с одной сотой части гектара, независимо от общей суммы доходов с участка и от вида возделываемых культур ^{[3, c. 2]}. Обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов с ЛПХ сельского населения были уменьшены ^{[4, с. 60]}, а затем с 1 января 1958 года и полностью отменены ^{[5, с. 351]}. До 1958 года ЛПХ сельского населения в значительной степени было освобождено от тяготы предоставления государству финансовых средств. Тем не менее, после смерти И.В. Сталина об изменении идеологического статуса ЛПХ, и соответственно, смягчении ограничений речь не шла. Фактически идеологический и юридический статус ЛПХ сохранялся до периода «перестройки».

С середины 1950-х до середины 1960-х гг. в связи с усилением власти партийного аппарата, возглавляемого Хрущёвым Н. С., усилилось идеологическое отрицание ЛПХ. В постановлениях партии стала повторяться мысль о том, что колхозное и совхозное производство, которое имело значительное превосходство над ЛПХ, уже могло полностью удовлетворить потребности населения, в связи с чем значение ЛПХ неуклонно сужалось вплоть до полного исчезновения. В постановлении ЦК КПСС и Совета министров СССР 1956 года было отмечено, что по сравнению с ЛПХ «использование земель в общественном хозяйстве при наличии в МТС большого количества техники и высокой механизации будет несравненно выгоднее, и колхозники в конечном счёте получат доход значительно больше» ^{[6, с. 295]}. Далее в постановлении декабрьского пленума ЦК КПСС 1958 года утверждалось: «На современном этапе развития совхозного производства, когда личные потребности работников совхозов в мясе, молоке и других продуктах могут удовлетворяться за счёт совхозной продукции, отпадает необходимость рабочим и служащим совхозов иметь своих коров» ^{[7, с. 2]}. В отношении ЛПХ колхозников говорилось, что с ростом общественного хозяйства колхозов оно постепенно утратит своё значение, и «колхозникам станет выгоднее получать продукты из колхоза» ^{[7, с. 2]}. Данная мысль даже была утверждена в новой партийной программе: «На определённом этапе общественное хозяйство колхозов достигнет такого уровня развития, когда станет возможным за счёт его ресурсов полностью удовлетворить потребности колхозников. На этой основе личное подсобное хозяйство постепенно изживёт себя экономически» ^{[8, с. 6]}.

Идеологическое наступление на личные подсобные хозяйства переросло в кампанию по их свёртыванию. В постановлении ЦК КПСС и Совета министров от 6 марта 1956 года предусматривалось установить размеры приусадебных участков колхозных дворов с учётом трудового участия трудоспособных членов колхозной семьи в общественном хозяйстве артели: «При определении размеров приусадебных участков надо исходить из того, чтобы семьи колхозников, в составе которых имеются трудоспособные колхозники, не работающие в колхозе или принимающие недостаточное трудовое участие в общественном хозяйстве артели, имели бы размеры приусадебной земли меньше, чем семьи колхозников, добросовестно работающие в колхозе. При этом следует не допускать увеличение приусадебного земельного фонда за счёт общественных земель колхоза, а, наоборот, стремиться к его сокращению» ^{[6, с. 295]}. Вслед за тем были приняты постановления по сокращению норм содержания скота и размеров приусадебных участков в союзных республиках. В РСФСР даже запретили содержание скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих посёлках ^{[9, с. 600]}. Тенденция свёртывания ЛПХ явственно отражалась в официальных данных статистики. По данным ЦСУ посевные площади в ЛПХ колхозников, рабочих, служащих и других групп населения сократились с 7.35 млн. г. в 1958 году до 6.27 млн. г. в 1964 году, а поголовье крупного рогатого скота – с 29.2 млн. в начале 1959 года до 24.1 млн. к началу 1964 года ^{[10, c. 272, 353]}.

Несмотря на то, что сразу после ухода Хрущёва Н. С. брежневское руководство восстановило нормы содержания скота и размеры приусадебных участков на том же уровне, что и до введения ограничений ^{[11, c. 517]}, до второй половины 1970-х гг. его отношение к ЛПХ практически не изменилось. Как указывается в Большой советской энциклопедии: «Причиной существования ЛПХ на определённом этапе развития социализма является то, что общественное производство ещё не полностью обеспечивает общество сельскохозяйственными продуктами. По мере развития общественного производства уделённый вес ЛПХ в валовой продукции сельского хозяйства уменьшается» ^{[12, c. 578]}. По сути дела, идеологическое отношение к ЛПХ было прежним, а сами хозяйства считались неперспективными.

Особенность политики брежневского руководства состояла в том, что власти отложили ликвидацию личных хозяйств на далёкое будущее, но в то же время не освобождали их от во многом искусственных препятствий для развития. На мартовском (1965), октябрьском (1968) и июльском (1970) пленумах, посвящённых сельскому хозяйству, о ЛПХ речь совсем не шла. Тем не менее, в примерном уставе колхоза 1969 года установленные размеры приусадебных участков и нормы содержания скота сократились по сравнению с уставом 1935 года незначительно. До этого размеры приусадебной земли, не включая землю под жилыми постройками, могли колебаться до 0.5 г. ^{[1, с. 1]}, а после 1969 года размеры приусадебной земли и земли под жилыми постройками вместе не должны были превзойти 0.5 г., к тому же нормы содержания молодняка сократились с двух до одного ^{[13, с. 2]}. В РСФСР рабочим и служащим совхозов разрешалось самое большее иметь 0.3 г. приусадебного участка ^{[14, c. 452]} и почти то же самое поголовье скота, как у колхозников ^{[15, с. 782]}. В целом, брежневское руководство предоставило личному подсобному хозяйству сельского населения определённую возможность существования, но не придавало ему важного значения, ориентируясь на сохранение статус-кво.

До начала 1980-х гг. руководство страны рассматривало ЛПХ как маловажный придаток общественного производства и зачастую жертвовали интересами подсобных хозяйств ради развития общественного колхозов и совхозов. Например, в свете решений правительства о расширении посевных площадей под зерновыми и овощными культурами и о строительстве инфраструктуры многие колхозы и совхозы начали свертывать и даже ликвидировать пастбища. В ЛПХ сразу же возник острый дефицит кормов. Вот как описали рабочие совхоза «Терек» Моздокского района Северо-Осетинской АССР возникшую ситуацию: «Распахали и засеяли у нас всю землю, на пастбище ничего не оставили. И вот теперь пасёт каждый свою корову, водит её на верёвке по лесополосам» ^{[16, л. 5]}. Подобная проблема появилась во всех частях страны, например, в совхозе «Каясанский» Щучанского района Курганской области: «В 1969 году совхоз, якобы по распоряжению вышестоящих организаций забрал эти земли для распашки под посевы, и наш скот оставили без выпаса» ^{[17, л. 64]}. Сельские жители жаловались, что корову оставалось пасти прямо на улице ^{[18, л. 72]}, а часто – было совсем негде ^{[19, л. 70]}. В некоторых хозяйствах, например, в совхозе «Ново-Александровский» Московской области директор не только отказался выделить для личного скота пастбище, но даже издал приказ о запрещении выпаса ^{[20, л. 16]}.

Поголовье общественного стада росло, и одновременно нарастал дефицит кормов. В 1970-е годы этот дефицит все чаще восполнялся за счёт ЛПХ. Имели место случаи, когда искусственно взвинчивались рыночные цены на корма ^{[21, л. 3]}, и концентрированные корма, выделяемые для продажи населению, расходовались на нужды колхозов и совхозов ^{[22, л. 343]}. В некоторых местах даже запретили продавать корма населению. Жительница села Компанеевка Кировоградской области Шептеките А. Д. изложила в письме в газету «Сельская жизнь» свой разговор с председателем райпотребсоюза в 1978 году: «Где можно купить зерна для шести кур? – Не продаём. – Так есть же постановление Совета Министров ... – Знаю. Но есть и указание обкома – для продажи населению ни единого килограмма» ^{[23, л. 8]}. Подобные письма поступали в газету и из Харьковской области ^{[24, л. 28]}, и из Краснодарского края ^{[25, л. 3]}. Проблема кормов для сельского населения оказалась практически нерешаемой: «Кормов совхоз не даёт, в магазинах не продают» ^{[26, л. 47]}. Населению приходилось скармливать скоту хлеб. Житель Новодугинского района Смоленской области Жариков С. Е. излагал: «В нашем районе хлеб и другие продукты скармливают скоту все: и рядовые рабочие, и специалисты совхозов, и секретари парткомов, и руководители хозяйств. Скармливают потому, что нет другого выхода» ^{[27, л. 8]}. Об этом писал и житель Бурятской АССР Седуков Ф.: «У нас в Бурятской АССР тоже хлеб скоту скармливают повсеместно. С июня по октябрь, когда свиньи растут и больше употребляют хлеба, особенно возрастает продажа хлеба» ^{[28, л. 11]}.

Было распространено хищение кормов с колхозных и совхозных ферм. Об этом подробно писал рабочий совхоза «Константиновский» Донецкой области Данилов Г. Л.: «Ни одна доярка не уходит домой без ведра дерти, а то и два прихватит. Да ещё бригадиру надо, занесут и ему домой. Такая же неприглядная картина и на зерноскладе. В зимнее время скотники работают на подвозке кормов. Грузят со склада мешки с комбикормом, обязательно затаривают мешок килограммов на 70 – 80 для себя м везут "до дому". Это считается законным. Тут же присутствует бригадир, но он спокойно смотрит на всё. И так каждый день. Если подсчитать, сколько уходит за месяц дерти и комбикорма, получится такая картина: подвозчики – 2100 кг, бригадир – 500 кг, доярки (а их восемь) – 2400 кг. Итого 5000 кг. Пять тонн в месяц только по одной бригаде. А всего 5 бригад. На воровстве держится всё село Степановка» ^{[29, л. 16]}.

По мере распространения бесхозяйственности колхозов и совхозов повсеместно наблюдалось нарастание обязательных закупок за счёт ЛПХ. 11 мая 1971 года в газете «Сельская жизнь» была опубликована статья «Масло ... в кругообороте», в которой описывалось выполнение неким райисполкомом обязательных закупок масла путём принуждения жителей к сдаче масла, вырабатываемого в ЛПХ. Жителям, не имеющим коров, приходилось покупать масло в магазине и сдавать на маслозавод. Статья получила широкие отклики ^{[30, л. 60]}. Изложенные факты читатели подтверждали в своих письмах в ту же газету: «У кого есть корова, тот должен сдать в колхоз по 4 кг коровьего масла и по 20 штук яиц... Колхозники, не имеющие корову, покупают его по государственной цене в магазине, но несут его в колхоз, сдают по пониженной цене, терпят убытки по 3 рубля от сданного масла» ^{[31, л. 32]}.

Фактически, рассматривая ЛПХ как резерв для общественного производства сельскохозяйственной продукции, местные органы и хозяйства использовали все меры, включая незаконные, для принуждения сельских жителей сдавать продукцию. Колхозники Куменского района Кировской области жаловались: «Первый секретарь райкома категорически запретил выдавать нам справки на мясо животных из личного хозяйства, которое мы хотим продавать на колхозном рынке. От нас требуют сдавать живой скот в заготконтору, чтобы район выполнил план по мясу» ^{[32, л. 145]}. В Хотынецком районе Орловской области некоторые товары продавали только в обмен на сдачу яиц и молока: «В магазине № 23 Хотынецкого райпотребсоюза за куль пшеничной муки нужно сдать от 75 до 100 куриных яиц. Комбикорма продают только тем, кто сдаёт молоко» ^{[33, л. 65]}. В некоторых местах действия администрации можно было даже определить, как экстремистские. Как излагали жители Солнцевского района Курской области: «Для выполнения плана районное и местное руководство заставило нас сдавать молоко от личных коров. Ездят всем активом вместе с председателем колхоза им. Чапаева т. Сараевым и требуют немедленно сдавать не менее шести литров с каждого двора. Некоторые женщины объясняют, что у них не хватает молоко даже детям, а они отвечают: "Что мне твои дети, нам надо план выполнить"» ^{[34, л. 148]}. Колхозники Андреевского района Талды-Курганской области тоже жаловались: «Недавно по решению Герасимовского сельского Совета нас обязали продать государству по 250 литров молока. Это очень много, особенно для больших семей. Нам сказали: "Если не выполните решение, то ваши дети будут исключены из детского сада, а коровы лишаться выпаса"» ^{[35, л. 18]}.

Личные подсобные хозяйства также сильно страдали от усиления ведомственности. Интересы транспортных, строительных и торговых организаций, которые усилились в ходе косыгинской реформы, негативно влияли на государственные закупки сельскохозяйственной продукции у населения. Вот, что писал по этому поводу работник совхоза «Поспелихинский» Поспелихинского района Алтайского края Запряхов А. И.: «За килограмм картофеля заготовительные организации начисляют нам 13.5 копейки. По такой цене выписывается квитанция. При расчёте же по 3.5 копейки с килограмма недоплачивают. Объясняют так: эти 3.5 идут на доплату заготовителям, на уплату за погрузку, вагоны, транспорт и т. д.» ^{[36, л. 11]}. Стремясь к дополнительным доходам, заготовительные организации всеми мерами сокращали расходы, что привело к тому, что материально-техническое и транспортное обеспечение часто отсутствовало. При этом заготовительные организации заботились только о выполнении планов заготовки, а о перевыполнении они даже не задумывались. В результате во многих случаях сельские жители, даже при имеющимся у них желании, не могли сдать свои продукты. Житель города Жданов Донецкой области Жидов Ф. П. писал: «Очень плохо работают заготовители. Картофель не принимают совсем, а для яиц часто не бывает тары. С просьбой решить эту проблему я обращался к местным заготовителям. Они утверждают, что план по закупке яиц они выполняют, а в перевыполнении его не заинтересованы» ^{[37, л. 127]}. Судя по письмам, работники заготовительных пунктов, чуть ли не повсеместно отказывали сдатчикам: «Нам приёму скота ограничивает областная база…^{[38, л. 40]} Нет плана, нет заявок от мясокомбинатов, не поданы вагоны поставщиками…» ^{[39, л. 19]} Плохая работа с заготовками приводила к колоссальным потерям. Как описал житель Новооскольского района Белгородской области Бондаренко Я. А.: «Недавно мне, 76-летнему старику, пришлось просидеть пять дней у ворот Новооскольского внизавода, чтобы сдать яблоки на переработку. Но сдать их так и не удалось, они начали гнить. Высыпал я эти яблоки под забор догнивать и ушёл домой ни с чем. 16 мешков, примерно шесть центнеров, хороших фруктов погибли» ^{[40, л. 38]}.

В своём письме в ЦК КПСС главный редактор газеты «Сельская жизнь» точно определил суть проблемы: «Такая позиция, направленная только на получение ведомственной прибыли, не способствует росту мясных резервов страны» ^{[41, л. 37]}. Из-за трудности с сдачей продукции многие владельцы подсобных хозяйств были вынуждены сокращать поголовье скота. В 1968 году в Новоалександровском районе Ставропольского края заготовители отказались принять откормленных свиней, так как их негде было перерабатывать. В 1969 году жители попросту перестали держать свиней для продажи. Такие факты имели место и в других районах края ^{[42, л. 32]}.

Со второй половины 1970-х гг. советское руководство предпринимало попытки стимулировать производство в ЛПХ. В отличие от политики предыдущего десятилетия подсобные хозяйства стали рассматриваться не как придаток общественному производству, а как один из резервов обеспечения продовольствием населения страны. На XXVI съезде КПСС Брежнев Л. И. сказал: «Основой социалистического сельского хозяйства были и остаются, колхозы и совхозы. Но это вовсе не означает, что можно пренебрегать возможностями личных подсобных хозяйств. Опыт свидетельствует о том, что такие хозяйства могут быть существенным подспорьем в производстве мяса, молока и некоторых других продуктов. Принадлежащие трудящимся сады, огороды, птица – это часть нашего общего богатства» ^{[43, c. 6]}. На майском пленуме ЦК КПСС 1982 года он подтвердил эти выводы: «Крупный вопрос, которому заслуженно уделяется внимание и в Продовольственной программе, – личные подсобные хозяйства и садово-огородные кооперативы, как известно, их доля в производстве мясо, молока, птицы, а тем более картофеля, овощей м фруктов достаточно весома» ^{[44, c. 2]}. XXVII съезде КПСС укрепил курс на повышение роли ЛПХ в решении продовольственной проблемы. В новой редакции программы КПСС отмечалось: «Решающий вклад в обеспечение потребностей страны в сельскохозяйственной продукции призваны внести колхозы и совхозы, агропромышленные объединения и предприятия, составляющие основу социалистического сельского хозяйства. Вместе с тем для пополнения продовольственных ресурсов будут использованы подсобные хозяйства предприятий и граждан, коллективное садоводство и огородничество» ^{[45, c. 5]}. В постановлении июльского пленума ЦК КПСС 1978 года ^{[46, c. 2]} и «Продовольственной программе СССР на период до 1990 года» ^{[47, c. 2]} предполагалось широко использовать возможности ЛПХ и оказывать им помощь. Предусматривалось оказывать ЛПХ помощь «обязательно и систематически», «повернуться лицом к личным хозяйствам», «способствовать их нормальной деятельности» ^{[45, c. 2]}. Было решено предоставлять колхозникам, рабочим и служащим кредит на приобретение коров в размере до 500 рублей и на приобретение тёлок в размере до 250 рублей ^{[48, л. 475]}, а также повысить с 1 августа 1977 года закупочные цены на мясные и молочные продукты, продаваемые государству населением, до уровня закупочных цен, действующих для совхозов и колхозов ^{[49, л. 328]}.

Рост бесхозяйственности в колхозах и совхозах подтолкнул руководство страны к признанию за ЛПХ более широких функций по производству мясных и молочных продуктов. В начале 1981 года было решено позволить совхозам, другим сельскохозяйственным предприятиям и рекомендовать колхозам заключать на строго добровольной основе договоры с колхозниками, рабочими, служащими и другими гражданами, проживающими на их территории и добросовестно участвующими в общественном производстве, а также с пенсионерами на выращивание и закупку скота и птицы и на закупку излишков молока ^{[50, л. 76]}. Оплату закупаемой по указанным договорам продукции производили по ценам, согласно договорённости, но не выше установленных государственных закупочных цен ^{[50, л. 76]}. Граждане, заключившие договор, могли получить дополнительные земельные участки для выращивания кормовых культур и содержаться сверх установленных норм содержания скота в личной собственности семьи колхозника (колхозного двора), рабочих, служащих и других граждан ^{[50, л. 81]}. Закупленные колхозами, совхозами и другими сельскохозяйственными предприятиями по договорам с колхозниками, рабочими, служащими и другими гражданами скот, птица и излишки молока продавались этими хозяйствами государству и засчитывались им в объём производства и в выполнение государственного плана закупок сельскохозяйственной продукции, с выплатой установленных надбавок за количественные и качественные показатели ^{[50, л. 77]}. При определении групп по оплате труда руководящих работников и специалистов колхозов, совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий включалась в объём производства и реализации продукции этих хозяйств стоимость скота, птицы и молока, закупленных колхозами, совхозами и другими государственными сельскохозяйственными предприятиями по договорам с гражданами ^{[50, л. 78]}.

Тем не менее, новая политика слабо касалась коренных проблем. Несмотря на подчёркивание значения ЛПХ в обеспечении населения продовольствием и принятые меры по расширению производства сельскохозяйственной продукции в нём, идеологические оценки личного подсобного хозяйства, а также формы и способы отношений с ним со стороны органов управления остались прежними. ЛПХ продолжали страдать от строгих ограничений и сильной зависимости от общественных хозяйств и местных органов. Проблемы злоупотреблений административными и ведомственными полномочиями не решались. Например, по описанию жителя Красноярского края Ванченка М. К. в первом квартале 1981 года председатель Дивногорского горисполкома Федяев забрал комбикорм, отпущенный по плану населению, а предоставил населению крупу-сечку ячневую. Во втором квартале было запланировано населению 17 тонн комбикормов, но он предоставил населению только 7 тонн ^{[51, л. 50]}. Договорная система закупок сельскохозяйственной продукции у населения создала новые условия для злоупотребления полномочиями. Житель деревни Комары Городокского района Витебской области Седунов И. П. писал: «При обращении на скотоприёмную базу с просьбой принять животное, мне объясняли, что так мы не принимаем так раньше личный скот, а нужно через хозяйство, т. е. через совхоз, где и будете получать деньги. Обращаюсь к специалистам совхоза. Мне объяснили, что надо составить договор, что ты обязуешься откормить и сдать совхозу, а совхоз закупить. Раз необходимо, то задним числом написали договор. 24 августа 1981 года доставил на базу в г. Городок животное весом в 385 кг по цене за 1 кг 1 руб. 58 коп. на сумму 589 рублей 34 коп. В квитанции есть напечатанная строка – надбавка к цене за тяжеловесный молодняк крупного рогатого скота 35% к сумме, и 50% к сумме. Итого стоимость с надбавкой 794 рубля. Обращаюсь с такой квитанцией в бухгалтерию совхоза для расчёта, где мне сказали, что надбавка 35% тебе не положена, а получить же 589 руб. 34 коп. Спрашиваю, кому же пойдёт надбавка. Говорят, что совхозу» ^{[52, л. 59]}.

Из-за ведомственности сельскому населению было трудно достать современную технику. Опрос сельских жителей Сибири в 1982 году показал, что почти 75% семей не использовали в ЛПХ какой-либо техники, только 20% семей применяли бензопилу или циркулярную пилу, 3% семей использовали дизельный насос для полива. Подноска воды стала одним из самых продолжительных и трудоёмких процессов в ЛПХ ^{[53, с. 181]}. Житель деревни Шабердино Завьяловского района Удмуртской АССР Николаев П. Н. пишет: «У нас в деревне на год в год повторяется одна и та же картина. Весной сообщаются по нескольку семей вместе в выходные дни и вручную начинают сажать на огороде картошку, овощи. Осенью собирать урожай – такая же картина. Лопата не выходит из рук, а с поясницей и говорить не приходится. сгорбившись, еле-еле войдёшь в дом к концу дня. Селу нужна мини-техника, без неё сейчас трудно обойтись на приусадебном участке» ^{[54, л. 31]}. Кроме него, многие другие сельские жители выразили надежду на приобретение мини-техники, но промышленность налаживало выпуск мини-техники крайне плохо ^{[55, л. 21]}. Это иллюстрируется, например, письмом жителя села Белино Балтского района Одесской области Глядченко Н. А.: «В последнее время стали часто писать о мини-тракторах для подсобного хозяйства. Но то, что выпускает наша промышленность, во-первых, это очень мало, во-вторых – дорого, чтобы можно было приобрести для личных нужд» ^{[56, л. 31]}.

В сложившихся условиях селяне были вынуждены сокращать поголовье скота и посевные площади в своих подсобных хозяйствах. Члены колхоза «Подгорное» Рамонского района Воронежской области жаловались: «Главная причина состоит в кормах. Если не в торговой сети, то на рынке можно было концентраты прикупить. Сейчас и там ничего нет. Поэтому кормить поросёнка – одни мытарства. Колхозники махнули на это рукой. Потерялся интерес вести личное хозяйства» ^{[57, л. 26]}. Свинарка колхоза имени Ленина Вильнюсского района Литовской СССР Бортко Г. писала: «Очень трудно в последние годы стало сдавать животных на мясокомбинат. Антон и Людвиг Довгяло прежде продавали государству по 3–4 свиньи в год. Сейчас откармливают лишь для своих потребностей» ^{[58, л. 33]}. В официальных данных явственно наблюдалась тенденция свёртывания личных подсобных хозяйств. С 1966 года по 1985 год посевные площади в ЛПХ населения сократились с 6.6 млн. г. ^{[59, с. 350]} до 5.7 млн. г. ^{[60, с. 207]}, а поголовье крупного рогатого скота в нём – с 27.87 млн. голов ^{[61, с. 352]} до 24.1 млн. голов ^{[60, с. 236]}. С 1970 года по 1985 год в связи с свёртыванием ЛПХ доля дохода семьи колхозника от него сократилась с 31.9% до 24.1% ^{[60, с. 419]}, а у семьи рабочего и служащего – с 3.9% до 3.0% ^{[60, с. 417]}. В ряде районов страны, особенно в пригородных зонах многие колхозники и рабочие совхозов, перестав держать скот и птицу, перешли к купле мяса и других продуктов в городских и сельских магазинах или прямо в колхозах и совхозах ^{[62, л. 24]}. Жители, живущие в районах с плохим снабжением, хотя и сократили поголовье скота, но были вынуждены держать скот для своих потребностей. Как писал экономист совхоза «Ильюшинский» Новодугинского района Смоленской области Жариков С. Е.: «В сельских магазинах по известным причинам не продаются мясо, колбаса, яйца, молоко и многие виды молочных продуктов. Всё это сельская семья получает через подсобное личное хозяйство» ^{[27, л. 8]}.

Ухудшение условий содержания скота способствовало переселению сельских жителей в города. Например, в 1968 году жители посёлка Туннельный Кочубеевского района Ставропольского края вынуждены были продать 35 коров. «Лишившись хозяйства, многие их нас вынуждены будут оставить насиженные места и уехать в другие районы страны» ^{[63, л. 5]}. Рабочие совхоза «Терек» Моздокского района Северо-Осетинской АССР писали о том же: «Приходится продавать скотину. Как жить без молока? В магазинах его нет и совхоз не продаёт. Вот и уходит молодёжь в город от этих недостатков» ^{[16, л. 5]}.

Несмотря на свёртывание в середине 1980-х гг., ЛПХ всё ещё играло важную роль. Семьи колхозников от ЛПХ получали более 67% продуктов, а семьи рабочих и служащих в деревне – более 50% продуктов. Доля продукции ЛПХ населения в валовой продукции сельского хозяйства в целом по стране в 1984 году составила 25%, в том числе в валовой продукции животноводства – 29%, растениеводства – 20% ^{[64, л. 160]}.

Сокращение поголовья скота и посевных площадей в ЛПХ сопровождалось распространением звероводства. Значительная часть сельских жителей, особенно кадры, имеющие особые доступы к дефицитным продуктам питания, содержали в ЛПХ немало голов зверья и получали богатые доходы. В Благовещенском районе Алтайского края в 1979 году учили 180 звероводов, у которых насчитывалось 1030 песцов, а в 1980 году – 357 звероводов, у которых имелось 2538 песцов. В 1981 году их стало 466 с поголовьем песцов 2751. «Почти не осталось в районе ни одного населённого пункта, где не занимались бы разведением песцов» ^{[65, л. 106]}. В городе Петухово Курганской области было зарегистрировано 1900 звероводов, которые содержали более девяти тысяч голов зверья ^{[66, л. 80]}. По словам жителя села Викулово Тюменской области Чузовкова И. В., песцов держали руководители района, депутаты районного и сельского Советов, и даже в отделении милиции. Звероводы, посредством знакомства с торговыми работниками, десятками и сотнями килограммов закупали дефицитные продукты питания для скармливания зверям: мясо, рыбу, крупы, яйца. Участились также случаи воровства всего этого ^{[67, л. 88]}. При этом среди звероводов наблюдалось массовое уклонение от выплаты налогов ^{[65, л. 106]}. Звероводство приносило огромные доходы: например, в городе Кологрив Костромской области зверовод в среднем за один год получил 15–20 тысяч рублей ^{[68, л. 76]}. В селе Викулово Тюменской области каждый зверовод имел легковую машину, хорошую обстановку и тысячные вклады в сберегательной кассе ^{[67, л. 88]}.

В целом, в середине 1960-х – середине 1080-х гг. несмотря на то, что советское руководство заметно смягчило личным подсобным хозяйствам условия для существования, качественного улучшения в их развитии не наступило. Коренная проблема состояла в том, что идеологически ЛПХ считалось отсталыми, неперспективными и даже вредными. Вместе с тем опыт Китая и Вьетнама показал, что ЛПХ смогло бы проявить более значительный положительный эффект, если бы государство разбило идеологические оковы и реорганизовало всюсистему аграрного производства на основе товарно-денежных отношений при сохранении командных рычагов. Однако, как идеология развёрнутого строительства коммунизма, так и идеология развитого социализма такую реорганизацию не допускала. Государственное централизованное управление и социалистическая собственность считались идеологически неприкосновенными и, по мере развития производительных сил социалистического общества, они должны были укрепляться. Идеология ограничивала обновление хозяйственного механизма.