The Legislative Regulation of the Food Market in England in the Era of the First Stuarts (Based on the Analysis of the Regulation of the Meat and Live-Stock Product Market)

Milaeva Oksana Vsevolodovna PhD in History Docent, the department of Philosophy and Social Communication, Penza State University 440035, Russia, Penza, Krasnaya Street 40, office #5 milaevaov@mail.ru Other publications by this author     Siushkin Al'bert Evgen'evich PhD in Sociology Docent, the department of Theory of State and Law, and Political Science, Penza State University 440035, Russia, Penza, Krasnaya Street 40, office #5 bert_s@mail.ru Other publications by this author     Teterina Evgeniya Aleksandrovna PhD in History Associate Professor of the Department of Philosophy and Social Communications at Penza State University 440026, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Krasnaya, 40, of. 5-109 evgenia_t@bk.ru

Morozov Sergei Dmitrievich Doctor of History Professor of the Department of History and Philosophy at Penza State University of Architecture and Building 440028, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Germana Titova, 28, of. 2217 morozova4591@mail.ru Other publications by this author

Законодательное регулирование продовольственного рынка в Англии эпохи первых Стюартов (на примере регулирования рынка продажи мяса и продуктов животноводства)

Социально-экономическое развитие Англии первой половины XVII века продолжает основные тенденции, сформировавшиеся еще в эпоху правления Тюдоров. Происходившая перестройка сельского хозяйства на капиталистический лад, была связана не только с продолжавшимся огораживанием пахотных земель лендлордами, но и с переходом крестьян и фермеров во многих манорах от системы открытых полей к выделенной системе землепользования. Новые процессы в экономике королевства находили свое отражение в различных аспектах законодательства первых Стюартов, в том числе в регулировании продовольственного вопроса на национальном рынке, что напрямую влияло на социально-политическую обстановку в стране.

В данной статье авторы не ставят задачу подробного анализа общей исторической ситуации в период правления ранних Стюартов, однако следует определить ряд важных для эпохи процессов, в той или иной степени влиявших на продовольственный вопрос и его законодательное регулирование со стороны власти.

Во-первых, в рассматриваемую эпоху в Англии отмечался устойчивый рост населения: с 4,1 млн. человек в 1600 году до 5,3 млн. человек к середине века. Во-вторых, заметный рост населения привел к возрастанию спроса на продукцию сельскохозяйственного производства, причем в объем запасов производимого продовольствия не соответствовал росту населения, что в ряде случаев влекло за собой голод. Однако в различных районах Англии ситуация складывалась по-разному: так, в конце XVI – начале XVII в. некоторые (выделено авт.) жители Лондона умерли от голода, тогда как в Камбрии (графство на Северо-Западе Англии – прим. авт.) в 1620-е гг. это явление приобрело массовый характер ^[1]. Следует отметить и снижение частоты социальных конфликтов на почве голода в первой половине XVII в. по сравнению со второй половиной XVI. Так, в правительственных записях с 1585 по 1660 гг. отмечены 40 «хлебных беспорядков» но большинство из них падает на правление Тюдоров ^{[2, с.322]}. Социальные волнения, вызванные неурожаями, неравномерно распространялись по территории страны, что вполне объяснимое с точки зрения климатических и производственных профилей районов. Так, например, в благополучном и хлебном графстве Эссекс, снабжавшем продовольствием в том числе и Лондон, есть данные лишь о десяти хлебных мятежах, произошедших в период с 1586 по 1660 гг. Но вот в северо-западных районах, характеризуемых постоянной нищетой и низкими урожаями, таких беспорядков заметно больше ^[3].

В период правления первых Стюартов наиболее проблемные годы, когда неурожаи приводили к социальным волнениям, — это 1607, 1623, 1630 годы. Но следует иметь ввиду изменение характера и причин крестьянских волнений: в первой половине XVII в. в большинстве случаев они носили характер не голодных бунтов, а социального протеста против огораживания. Так, наиболее крупное крестьянское восстание при Якове I вспыхнуло в 1607 г. в центральных графствах Англии (Нортгемптоншир, Лестершир и др.), где огораживания в течение XVI — начала XVII в. приняли самые широкие размеры. Нарастание крестьянских волнений по западным и южным графствам в 1620-е гг. связано с теми же причинами — превращением общинных лесов в частновладельческие парки. Возобновившиеся огораживания общинных земель вызвали волну восстаний в 1630-е гг. в Центральной Англии. На Востоке Англии крестьянские восстания 1630—40-х гг. как правило были вызваны осушением «великой равнины болот» и превращением осушенных земель в частную собственность, что лишало крестьян их общинных прав на заболоченные земли ^[4].

В-третьих, важным результатом увеличения населения стал значительный рост цен (в рамках нашей темы мы не касаемся отдельной проблемы, связанной с ростом цен вследствие притока в Европу серебра из испано-американских рудников). По отношению к 1600 г. в 1650 г. стоимость продуктов на зерновые возросла в шесть раз. Двукратное возрастание цен в рассматриваемый период отмечалось на скот и мясомолочные продукты, несмотря на расширение этого сегмента продовольственного рынка. Так, в 1603 г. овца(ewe) в среднем стоила 6 шиллингов 8 пенсов, кобыла (mare) 3 ф.ст. 1 шиллинг, ягненок (Lamb) 5 шиллингов ^[5]. А в 1637 г., например, в Линкольншире овца стоила уже 12 шиллингов, кобыла с седлом 13 ф.ст. 6 шиллингов 8 пенсов, «молодое животное» (beast)-33 шиллинга, годовалое животное в среднем стоило 1 фунт ст., свинья (swine)-1 ф.ст. за каждую ^[5]. В Бедфордшире говядина и баранина (beef, mutton) стоили 2 шиллинга 3 пенса (the stone – видимо это некоторая часть мяса, равная кг.) ^[6]. К 1640 г. овца стоила уже от 9 до 10 шиллингов каждая, телки (heifers) от 3 ф. ст. до 3 фунтов 10 шиллингов за каждую, стоимость кобылы (mare) в среднем составляла 7 ф. ст. ^[7].

В-четвертых, сокращалась доля населения, участвующего в процессах сельскохозяйственного производства в силу изменения самой структуры населения и процессов урбанизации, что не могло не сказаться на объемах производства продовольствия. В первой половине XVII в. процесс огораживания проходил не столь интенсивно, как в предшествующую эпоху, что связано с необходимостью осваивать уже огороженные земли. Однако рос слой безземельного крестьянства (коттеров), которые могли быть копигольдерами (60%) или лизгольдерами, даже фригольдерами (особенно это касается крестьянского населения Восточной Англии, где они составляли большинство), но условия для ведения ими самостоятельного крестьянского хозяйства были самыми неблагоприятными. Коттер не мог прожить на доходы со своего хозяйства, поскольку они были для этого слишком незначительными, поэтому он был вынужден либо искать заработок в качестве батрака в чужом хозяйстве, либо заняться ремеслом. «Для XVI – начала XVII в. характерна поляризация английской деревни, связанная с размыванием её ядра – средних слоёв йоментри. В то время как разбогатевшие копигольдеры вели хозяйство на участках земли в 250 – 300 акров, крестьяне-коттеры (обладатели участков в 3–5 акров), почти лишённые основного средства существования – земли, нанимались работать в хозяйстве землевладельца, становились временными арендаторами «на воле лорда» либо пополняли армию английских пауперов» ^{[8, с.33]}. В-пятых, рассматриваемый период характеризуется беспрецедентным ростом земельной ренты: акр земли, сдававшийся в конце XVI в. менее, чем за 1 шиллинг, в первой половине XVII в. стал сдаваться за 5—6 шиллингов. Отмечалось возрастание удельного веса денежной ренты, что также изымало рабочую силу из сельского хозяйства.

Значительные изменения в экономической жизни Англии начала XVII в. требовали от правительства формирования новой законодательной базы в области регулирования продовольственного рынка. Отметим, что правительство первых Стюартов унаследовало все основные элементы тюдоровского законодательства и сложившуюся правоприменительную практику в отношении регулирования отношений на продовольственном рынке, включая меры «социальной защиты» в периоды неурожайных лет. Этот законодательный корпус включал регулирование товарооборота на внутреннем и внешнем рынке в области торговли зерном и хлебом, производства пива и крахмала. Включал он и формирование специальных комиссий по перераспределению продукции между различными графствами в период значительных диспропорций урожайности, меры по предотвращению спекуляций продовольствием в голодные годы.

О характере государственного регулирования продовольственного сектора экономики в эпоху первых Стюартов можно судить по сравнительно небольшому количеству правовых актов – парламентских статутов и королевских прокламаций – посвященных данному вопросу, к анализу которых мы и обращаемся.

В первой половине XVII в. не отмечалось периодов масштабного голода на территории всей Англии, в отличие от второй половины XVI в., несмотря на то, что, как нами отмечалось выше, в некоторых графствах такие прецеденты имели место. Основной рацион населения в рассматриваемый период по-прежнему составляли зерновые, однако все больший размах приобретает торговля мясом и продуктами животноводства, чего ранее не было. В Англии этого периода в связи с огораживаниями и разведением овец, домашней птицы потребление мяса и продуктов животноводства заметно увеличилось ^[9]. Тем более, что часть лендлордов вернулась к интенсивному земледелию и мясомолочному скотоводству на огороженных землях, приносивших теперь высокий доход. Немаловажным фактором, влиявшем на увеличение потребления мяса в рационе населения, была возможность безналоговой охоты на дикую птицу на своей земле, являвшейся весьма распространенным промыслом.

Однако наиболее значительный доход в казну приносил экспорт зерна, но в начале XVII в. масштабы конверсии пахотных земель в пастбища приняли такие размеры, что Англия, ранее экспортировавшая зерно, стала испытывать его нехватку и закупать за границей. Вследствие чего, правительство Стюартов стремилось сдержать процесс конверсии пашни в пастбище и повысить урожайность зерна, которого не хватало не только для экспорта, но и для внутреннего потребления. В том числе отмечались попытки измененияна законодательном уровнеструктуры внутреннего продовольственного рынка и рынка потребления в пользу более дешевой продукции и ограничения продажи мяса, как наиболее дорогого продукта.

В 1603-1604 г. Яков I Стюарт издает статут, по которому запрещается забой скота, в любое время, кроме как для поставок в качестве продовольствия в беднейшие районы. Мясникам и любому торговцу запрещалось забивать или продавать любого вола, теленка, овцу, особенно для вывоза за рубеж ^[9]. Кроме того, как указано в источниках, требовалось, чтобы все мясо было бы распродано за три дня до пасхи на ярмарке (ежегодно). Мировые судьи, мэры, помощники шерифов и другие чиновники, как деревень, так и городов любого графства наделялись правом ежегодно проверять дома подозрительных «продовольственников». В случае обнаружения мяса оно изымалось этими должностными лицами и распределялось среди бедных или использовалось как-либо иначе.

Запрещение употреблять большое количество мяса должно было, в соответствии с мыслью законодателя, стать одним из способов торможения процесса обращения пахотных земель в пастбище, к чему всегда стремились правительства и Тюдоров, и первых Стюартов, и в тоже время сократить употребление большого количества мяса, которого особенно не хватало зимой. Яков I Стюарт возобновил законы Елизаветы I Тюдор относительно пастбища, принятые в конце ее правления. В качестве примера можно обратиться к одному локальному акту, касавшемуся части графства Герефордшира. В парламентскую сессию 1606-1607 г. издается статут «Для лучшего содержания луга и пастбища» в манорах лорда и округах графства Герефордшира ^[9]. Статут предписывает фермерам «держать пашню», определяет условия содержания земли после первого урожая сена (оставлять под паром и периодически удобрять).

С целью ограничения потребления мяса было связано и введение налога на право охоты. В Англии еще со времен средневековья охота на дичь с целью продажи на рынке или использования в пищу, была весьма развита, крестьянам разрешалось охотиться в любом месте с собаками. Однако в XVII в., джентльмены начинают жаловаться, что деревенский люд уничтожает куропаток и фазанов. После обсуждения в парламенте, было решено установить налог на право охоты, даже на своей земле ^[10]. Причем этот налог постоянно повышался.

На парламентской сессии 1609-1610 г. среди других продовольственных вопросов палата общин обсуждала вопрос о принятии акта «препятствующий порче зерна и хлеба, несвоевременной распродажи в розницу, вопрос о лучшем сохранении фазанов и куропаток» ^[11]. В 1610 г. этот статут был принят, включая пункт о фазанах и куропатках ^[9]. В связи с отстрелом большого количества фазанов и куропаток, которых продавали на рынке или использовали в качестве продовольствия, законом было запрещено охотиться в промежуток времени с 1 июля до 30 августа. Нарушитель считался преступником в течение 6 месяцев после содеянного и карался тюремным заключением на один месяц или штрафом в 40 шиллингов.

Тем же статутом отменялся прежний закон Якова I в отношении ловли птиц с помощью сетей. Устанавливалось наказание за ловлю фазанов и куропаток с помощью собак или сетей в виде тюремного заключения на 3 месяца или штрафа в размере 20 шиллингов. Нарушитель закона должен был дать «поручительство на хорошее поведение». Констеблям поручалось с разрешения судей искать и захватывать собак и сети. Однако были предусмотрены и исключения для ряда лиц. Как правило, это были зажиточные люди, которым закон разрешал ловлю фазанов и куропаток в период между днем святого Михаила и Рождеством (с 28 сентября до 25 декабря).

Отдельным направлением продовольственной политики первых Стюартов стало законодательное регулирование рынка молочной продукции, что связано с недостатком молочных продуктов в столице в зимний период ^[12]. Так, на сессии 1609-1610 г. был принят акт о продлении и дополнении закона, принятого еще при Марии Тюдор (1554) о «лучшем содержании молочных коров» ^[9]. В нем повторялись прежние положения тюдоровского закона, и предусматривалось распространение его действия на все земли, которые ранее были огорожены и не входили в сферу действия этого закона.

В связи с неурожаем в ряде графств в 1623 г. и последовавшим за ним голодом, вопрос о продовольствии и продуктах животноводства вновь рассматривался на парламентской сессии 1623-1624 г.. Недостаток продуктов питания влек за собой рост спекуляций ими, что государство старалось законодательно ограничить. В результате был принят статут, ограничивавший торговлю маслом и сыром (в розницу) ^[9]. В нем напоминалось о действии аналогичных законов времени Эдуарда VI, а на мировых судей возлагалась обязанность следить за нарушениями этого статута. Нарушители карались штрафами, составлявшими в среднем 3 шиллинга 4 пенса ^[13]. Уличенным в спекуляциях торговцам, помимо выплаты штрафа, запрещалось покупать любое масло и сыр в течение любого времени, в пределах указанного графства (речь шла о графствах, которые постиг неурожай). Помимо мировых судей обязанности борьбы с местными спекулянтами на продуктовом рынке возлагались и на торговцев, получивших лицензию от государства. Так, горожанину Роджеру Чарлину из Серета, на генеральной сессии мирового суда в Ивелчестере предоставили лицензию на торговлю маслом и сыром сроком на один год ^{[14, с.167-168]}. Ему было разрешено закупать масло и сыр в графстве Сомерсетшир для торговли на открытой ярмарке или рынках графств Уилтшир, Гаттингдоншир и Девоншир. При этом он обязывался принимать меры против спекулянтов (regrators, engrossers).

Отметим, что действие данного акта было невыгодно для развития свободной предпринимательской деятельности в области розничной торговли, но отражало интересы уде сложившихся торговых монополий (прежде всего, лондонских купцов). Крупные торговые кампании стремились монополизировать рынок, а корона им в этом активно способствовала: Яков I законодательно поддерживал систему исключительных прав, которые предоставлялись отдельным лицам или компаниям на производство и торговлю каким-либо товаром. Безусловно, это также было выгодно казне, которая пополнялась за счет выдачи лицензий на право торговли.

Карл I Стюарт продолжил линию регулирования продовольственной политики, следуя основным направлениям, заложенным Яковом I, в отношении производства и торговли продуктами животноводства (маслом и сыром). Прокламация, изданная в 1634 г., была направлена против нарушений и мошенничества в торговле маслом (например, бракованная упаковка, недостаточный вес и т.д. – прим. авт.) ^[15]. Нарушители облагались штрафами, размер которых определялся мировыми судьями, а сам товар подлежал конфискации.

По всей видимости на местах исполнение норм, заложенных в прокламации, контролировалось слабо, мировые судьи не справлялись с объемами мошенничества на продовольственном рынке. Напомним, что местное чиновничество не оплачивалось короной, а потому действовало, прежде всего, в интересах джентри и буржуазии, проявляя пассивность в осуществлении политики центральной власти в плане снижения цен на продукты питания на местных рынках, в обнаружении и наказании спекулянтов, проявляло незаинтересованность в сборе субсидий, займов и пособий для бедных. Поэтому в 1637 г. Карл I издает еще одну прокламацию против обманов и нарушений в торговле маслом, в соответствии с которой торговцам, продающим масло в «ложной упаковке», грозил штраф, а мировым судьям предписывалось строже контролировать деятельность торговцев маслом и сыром ^[15]. Фактически, новая прокламация дублирует положения предыдущей, не внося, по сути, каких-либо новшеств.

Во внешней торговле правительство первых Стюартов проводило протекционистскую политику. Но если в тюдоровский период такая стратегия была прогрессивной, поддерживала своего предпринимателя на внешнем рынке, то при уже сложившемся внутреннем рынке и значительном расширении объемов внешней торговли, коммерческие классы Англии острее почувствовали ограничения, задерживавшие их развитие как внутри страны, так и вовне. Выгодоприобретателями в сложившейся ситуации снова оказывались крупные монополии и государственная казна. Извлекая выгоду из предоставляемых за высокую плату хартий и лицензий, корона продолжила протекционистский курс и государственное регулирование в сфере внешней торговли, что снижало конкуренцию и сдерживало рост экспортной торговли, баланс которой к 1622 г. стал пассивным ^[16].

Регламентация торговли продуктами животноводства не стала исключением. В 1635 г. Карл I издает еще одну прокламацию, которая запрещала вывоз масла из Англии ^[15]. В прокламации король подтверждает решение Якова I Стюарта о предоставлении лицензии на транспортировку 3 тысяч баррелей валлийского масла ежегодно из портов Бристоль, Барстебль, Кардифф, Честер в течении 20 лет при условии, что цена масла летом не должна превышать 3 пенса за фунт, а зимой 4 пенса за фунт ^[15]. Так как большое количество масла экспортировалось из королевства незаконно спекулянтами (ingrossers) из Лондона и его окрестностей, то местные власти обязывались к усилению административного контроля, более жесткой политике штрафов. Все торговцы должны были иметь лицензию на право торговли, полученную от местных мировых судей.

В 1639 г. Карл I возвращается продовольственному вопросу в связи с необходимостью снабжения английской армии, которая вела войну с Шотландией. Он издает прокламацию, которая разрешает перевозить масло в северные порты ^[15]. Ограничения относительно экспорта масла из Англии и Уэльса продолжали действовать «во благо нашего королевства и развития торговли», но армия стала исключением (как и в случае с «рыбными днями»): для экспорта в воинские подразделения предназначались самые лучшие сорта масла. Через месяц Карл I издает еще одну прокламацию, ограничивающую вывоз масла из королевства (кроме армии) ^[15]. Через два месяца последовала новая прокламация в отношении экспорта масла, которая разрешала перевозку уэльского масла, при этом для торговцев действовала прежняя лицензия ^[15]. И, наконец, 17 декабря 1639 г. издается прокламация, разрешавшая вывоз масла из северных графств в соответствии с лицензией ^[15]. Последние две прокламации ничего нового не вносили, они только разрешали экспортировать английское масло за пределы королевства, видимо с целью получения дополнительной прибыли в виде доходов от лицензий и пошлин.

Протекционистская линия заметна и в отношении внешней торговли мясом. В соответствии с законом, изданным еще Эдуардом IV, иностранцы имели право экспортировать английский рогатый скот ^[15]. Действие этого закона было отменено еще при Якове I Стюарте. Но, видимо, как и в других случаях, административных ресурсов не хватало для того, чтобы контролировать исполнение акта на местах. Поэтому в 1638 г. кабинет Карла I издал прокламацию, которая касалась ограничения вывоза за рубеж английского рогатого скота: английский рогатый скот запрещалось продавать прямо или косвенно «иностранцам и любым другим незнакомцам». Таким образом, этой прокламацией монарх поддерживал собственных торговцев мясом.

В целом, это наиболее заметные законодательные акты, касающиеся регулирования сегмента мясных продуктов и продуктов животноводства, позволяющие судить продовольственной стратегии первых Стюартов. Отметим, что регулирование продовольственного вопроса не являлось приоритетным направлением в их политике (возможно, из-за отсутствия масштабных продовольственных кризисов). Правительство и корона использовали уже наработанных корпус феодального законодательства эпохи Тюдоров, включая и правоприменительную практику, которая нуждалась в административной реформе на местах, поскольку, в большинстве случаев, местная администрация не справлялась со своими обязанностями. Заметим, что такая политика, когда Англия постепенно начинала развиваться по пути модернизации экономики капиталистического типа, уже не справлялась с новыми условиями, так как сводилась в основном к регламентации и административному регулированию продовольственного вопрос старыми методами с очевидной целью: держать под административным контролем продовольственную отрасль хозяйства и иметь возможность получать от нее пошлины и штрафы в казну ^[17].

В целом в законодательном регулировании продовольственного вопроса, как мы убедились на примере регулирования рынка мяса и продуктов животноводства, для первых Стюартов характерны два основных направления: во-первых, расширение продажи лицензий и сбор пошлин, как способ пополнения казны; во-вторых, поддержка монополий и ограничение розничной торговли, как внутренней, так и внешней. Оба этих направления законодательного регулирования трудно назвать эффективными в условиях становления капиталистического рынка. Основными механизмами были установление еще более строгой регламентации и контроля цен. Однако следует отметить, что большинство мер правительственного контроля являлись по сути лишь мерами рекомендательного характера, которые местным властям было трудно осуществить на практике, тогда как реформирования местного административного аппарата не проводилось.

Никаких экономических мер по развитию продовольственного рынка не предпринималось. Все локальные и государственные акты, посвященные такой новой и перспективной отрасли, нуждавшейся в расширении, как торговля мясом и мясомолочными продуктами, носили ситуативный характер, не имели экономической подоплеки. Характеризуя социальную направленность и перспективы действия продовольственных законодательных актов первых Стюартов, следует констатировать, что при их реализации наибольшим ограничениям подвергались слои наиболее способные к самостоятельному решению вопроса (предпринимательские слои), что естественным образом сказалось на росте социальной напряженности и, как следствие, складывании оппозиции по отношению к английской монархии к началу Гражданской войны и буржуазной революции.