Priorities of Emmanuel Macron's African Policy: The Barchan Operation

Filippov Vasily Doctor of History lead research associate, the Africa Institute of the Russian Academy of Sciences 123001, Russia, Moscow, Spiridonovka st., 30/1, room. 22 fvr1957@mail.ru Other publications by this author

Визит Э. Макрона на военную базу Франции в Мали

Двадцать пятый президент Французской республики Эммануэль Макрон вступил в должность 14 мая 2017 г., спустя всего четыре дня, 19 мая он был в Африке, на севере Мали. Сам по себе этот факт свидетельствует об исключительной важности африканского вектора во внешней политике Франции. Стоит обратить внимание и на то, что этот визит главы французского государства на Черный континент имел место после краткосрочной встречи с Ангелой Меркель 15 мая ^[1]. Это не удивительно. Успех африканской политики нового хозяина Елисейского дворца во многом определяется готовностью европейских союзников оказывать военную и финансовую поддержку «миротворческим» операциям Пятой республики в зоне Сахеля. Беседа с канцлером Германии не слишком воодушевила нового хозяина Елисейского дворца. Оценивая результаты этой встречи, Э. Макрон отделался ничего не значащей фразой о том, что он выступает за укрепление партнерских отношений с ФРГ в целях обеспечения безопасности в субсахарском регионе и находит в этом понимание со стороны германского лидера. Показательно, что французские военные оценили эти переговоры, как «провальные» ^[2].

Итак, Э. Макрон прибыл в Республику Мали для встречи с солдатами и офицерами французского экспедиционного корпуса. Его сопровождали министр обороны Франции Сильви Гулар и министр иностранных дел, ранее возглавлявший Министерство обороны, Жан-Ив Ле Дриан. Разумеется, в свите Э. Макрона был и президент Мали Ибрагим Бубакар Кейта, фактически назначенный на эту должность Елисейским дворцом после отстранения от власти законно избранного президента страны Амаду Тумане Туре французскими и американскими спецслужбами.

Встреча проходила в местечке Гао, где сейчас дислоцированы 1700 французских военных, задействованных в операции «Бархан». Эта кампания проводится с 1 августа 2014 г. и фактически стала продолжением операций французского экспедиционного корпуса в Мали ^{[3, 4]} (операция «Сервал» ^{[5, c. 35-56]}, началась 14 июля 2014 г.) и в Республике Чад (операция «Эпервиер» ^{[6, c. 92-105]}, реализуемая с 13 февраля 1986 г.).

Изначально операция предусматривала развертывание не менее 3 тыс. военнослужащих (сейчас в зоне боевых действий находятся около 4 тыс. французских военных), 20 вертолетов, 6 истребителей «Мираж», 5 беспилотных летательных аппаратов и 200 бронетранспортеров. В операции «Бархан» используются французские базы в городах Гао (Мали), Атар (Мавритания), Уагадугу (Буркина-Фасо), Ниамей (Нигер) и Нджамена (Чад). Задействованы «форвардные» или «контрольные» базы в городах Тессалит (Мали), Мадама (Нигер), Фая-Большо и Зуаре (Чад) ^[7]. Истребители базируются в Чаде, дроны-разведчики в Нигере, войска специального назначения расквартированы в Буркина-Фасо; логистический центр находится в Республике Кот-д'Ивуар ^[8].

На закрытой встрече с командованием экспедиционного корпуса обсуждалась весьма сложная ситуация, в которой оказались французские военные в зоне Сахеля ^[9]. Борьба с исламскими экстремистами не приносит ощутимого результата, государственное единство Мали до сих пор находится под вопросом, теракты в регионе приобрели систематический характер. Агентство «Регнум» оценило ситуацию так: «Вооруженные силы Франции вмешались в конфликт в Мали четыре года назад, однако ситуация в области безопасности за этот период только ухудшилась» ^[10].

После обсуждения оперативной ситуации Э. Макрон разделил трапезу с солдатами в местной столовой и пообщался с представителями «нижних чинов». Затем он поднялся на борт вертолета и облетел зону дислокации французских войск, сделав остановку в Нигере ^[11]. Завершая свой первый визит в зону боевых действий, президент Пятой республики объявил о намерении и дальше обеспечивать французское военное присутствие в регионе и продолжить операции против исламистов ^[12]. На совместной пресс-конференции, адресуясь к своему малийскому коллеге, он сказал: «Франция с самого начала оказывает вам содействие, и я приехал подтвердить, что мы и впредь будем продолжать эту работу. Франция твердо намерена сотрудничать с властями Мали и оказывать им военную поддержку для обеспечения безопасности, как в самой стране, так и во всем Сахельском регионе» ^[13].

Этот визит, безусловно, носил популистский характер. Он был призван продемонстрирован приверженность Э. Макрона принципам африканской политики, проводимой его предшественниками, и его намерение отстаивать интересы Пятой республики на территории Тропической Африки силой оружия.

Координация деятельности военно-политического альянса G5S

Вскоре Э. Макрон был вынужден вновь вернуться к проблеме вооруженной защиты интересов Франции на Черном континенте и вновь посетил Мали. 2 июля 2017 г. он прибыл в Бамако для участия во встрече глав пяти государств, входящих в региональную организацию безопасности G5S. Ее создание было инспирировано Парижем в 2015 г., в феврале 2017 г. была создана совместная военная группировка. Декларируемая цель этой военно-политической структуры – борьба с исламским терроризмом в регионе; в настоящее время она включает Нигер, Мали, Чад, Буркина-Фасо и Мавританию. Президентом G5S по инициативе Франции был назначен И.Б. Кейта. В Елисейском дворце тешат себя надеждой на то, что «государства-партнеры со временем приобретут способность обеспечивать свою собственную безопасность» ^[14].

Накануне саммита G5S газета «Le Monde» писала: «Ставка Парижа очень велика: чем быстрее эта сила встанет на ноги, тем быстрее Елисейский дворец сможет, если не положить конец, то, по крайней мере, уменьшить формат операции «Бархан», которая стоит ему не менее 600 миллионов евро каждый год» ^[15]. Согласно официальной версии, предложенной Елисейским дворцом, саммит G5S был инициирован главами входящих в этот военно-политический альянс государств с целью «конкретизировать его деятельность». В соответствии с достигнутыми договоренностями силы G5S общей численностью 5 тыс. человек со своей базы в городе Севарэ в центральной части Мали должны будут поддерживать 12 тыс. человек миротворческого контингента ООН и четырехтысячный контингент французского экспедиционного корпуса, принимающего участие в военной антитеррористической операции «Бархан». Командующий войсками G5S малийский генерал Дидье Дацко заявил, что «сначала контингенты каждой из стран будут работать на своей собственной земле и постепенно переходить к все более тесному сотрудничеству с силами, проводящими операцию “Бархан”» ^[16].

Однако действительной причиной саммита был структурный кризис этого проекта: президент Чада Идрис Деби угрожал выйти из него по экономическим соображениям. (Напомню, что эта страна помимо G5S принимает участие в Многопрофильной комплексной миссии ООН («Munisma») и в операциях международной группировки по борьбе в Боко Харам). Выход Чада из состава международных сил G5S никак не устраивал Э. Макрона, однако он прекрасно понимал, что очень бедные африканские страны сами не в состоянии финансировать дорогостоящие военные операции в регионе. На финансирование «пятерки» в 2017—2022 гг. французское правительство выделило 42 млн. евро, в том числе 24 млн евро на вооружение. (Об этом заявил пресс-секретарь МВД Франции Бернар Казнев во время визита в Дакар 7 октября 2016 года ^[17].) Но и этого явно не хватает для организации эффективной деятельности сил альянса. Поэтому президент Франции неустанно повторяет, что его солдаты в Сахеле защищают интересы Европы в целом, что сил военного союза африканских стран G5S, даже при активной военной и финансовой поддержке Франции, недостаточно для победы над исламистами. Это побуждает его просить помощи у стран Европейского союза и, прежде всего, Германии, Нидерландов и Бельгии. Кроме того, ставка делается на «конкретную поддержку» Белого дома, в частности, на использование в операции «Бархан» беспилотных летательных аппаратов, дислоцированных на военных базах США в Африке.

В июне 2017 г. Евросоюз принял решение удовлетворить просьбу правительств стран, входящих в G5S, и выделить 50 млн евро на поддержку военных операций этого альянса ^[18]. Очевидно, что этого будет недостаточно: по оценке экспертов поддержание статус-кво в Сахеле требует суммы как минимум в восемь раз большей. Аналитик института Айрис (Париж) Сергей Михайлов расценил помощь в 50 млн евро как «шутку» и заявил, что необходимая финансовая поддержка оценивается минимум в 300-400 млн. долларов. (Для сравнения: операция «Сервал» в 2013 г. обошлась Франции в 643 млн евро, а расходы на африканский экспедиционный корпус в 2016 г. достигли 700 млн евро.) В этой ситуации Пятая республика вынуждена опять брать на себя основное бремя расходов на содержание не только своих военных баз на севере Мали и в Нигере, но и в значительной степени финансировать вооруженные силы своих африканских сателлитов.

Об этом шла речь и на Пятом саммите Европейского и Африканского союзов, который открылся 29 ноября 2017 г. в Абиджане, экономическом центре Кот-д’Ивуара. Главная тема саммита было сформулирована так: «инвестиции в молодежь для устойчивого будущего». Но после публикации CNN сюжета о том, что мигранты в Ливии обращаются в рабство исламскими экстремистами ^{[19, p. 3]}, именно это событие стало основной темой обсуждения. Накануне визита в Абиджан Э. Макрон объявил о своем намерении предложить совместную «африкано-европейскую инициативу» для борьбы с экстремистскими группами, угнетающими мигрантов в Ливии ^[20]. На саммите он декларировал, что операция в Ливии должна осуществляться при поддержке и участии европейских стран и обеспечить экстренную эвакуация мигрантов, которые подвергаются гонениям в странах их происхождения. И в этом контексте французский президент обещал «ускорить развертывание воинского контингента G5 Sahel, призванного противостоять терроризму в регионе». Позже Э. Макрон анонсировал проведение спецоперации в Ливии, направленной на демонтаж сетей экстремистов, торгующих рабами в Ливии. По его словам это решение было принято после «экстренного заседания» участников саммита. На пресс-конференции по итогам этого форума Э. Макрон объявил, что президент Ливии выразил «согласие на участие военных в ликвидации лагерей беженцев, где были зафиксированы эти сцены варварства (т.е. торговли людьми – В.Ф.)». По его словам было принято решение «о широком сотрудничестве в области безопасности и разведки с целью демонтажа сетей торговцев людьми» ^[21]. Но было не вполне ясно, какие страны и в какой форме готовы будут принимать активное участие в предстоящих военных акциях. Корреспондент сайта Jeune Afrique Венсент Духем констатировал: «Как это часто бывает на представительных международных форумах, выступления, полные добрых намерений, редко сопровождаются реальными действиями ^[22].

Чего ждать и чего не стоит ждать Э. Макрону от Америки?

Что касается Д. Трампа, то он отделывается заверениями в дружбе и констатирует прочность союзнических отношений двух стран.

30 ноября 2017 г. Э. Макрон, рассчитывая на поддержку Белого дома, направил приглашение для американской делегации на очередной саммит G5S ^[23]. Позже, 5 декабря 2017 г. пресс-служба Белого дома сообщила о том, что между президентами США и Французской Республики состоялись телефонные переговоры. В ходе этих переговоров Д. Трамп заявил, что «Франция, приверженная поддержанию стабильности на Ближнем Востоке и в Северной Африке, является важной союзницей США» ^[24]. Никакого упоминания о финансовой поддержке французской военной операции «Бархан» мы не находим.

Это вполне согласуется с принципом президента США «Америка прежде всего». Исторически так сложилось, что ООН тратит на миротворческие операции восемь миллиардов долларов в год, почти 30% этой суммы оплачивают США. Напомню, что миссия «Minusma», в которой участвуют 14 тыс. чел., обходится ООН в миллиард долларов ежегодно, а ее результаты выглядят более чем скромно. Не говоря уж о том, что на май 2017 г. потери миротворцев составили 123 человека ^[25]. Поэтому администрация Белого дома стремится сократить свою долю в финансировании миротворческих операций ООН как минимум на один млрд долларов. Д. Трамп слышать не хочет о финансовой поддержке французской военной операции в Сахеле. Он полагает, что и без того слишком много американских солдат несут службу на Черном континенте: из восьми тыс. штыков, находящихся за пределами США, около 17% размещены в Африке; на континенте 700 американских военнослужащих выполняют различные миссии в 32 странах ^[26].

Белый дом, вероятно, и в дальнейшем не будет посылать своих солдат в зону Сахеля, не будет оказывать прямую финансовую поддержку Пятой республике в интервенционистских акциях на севере Мали. Однако это не значит, что американцы и вовсе откажутся от помощи своим союзникам в Тропической Африке. Они и дальше будут делиться разведывательной информацией, оказывать материально-техническую, логистическую и транспортную поддержку французским войскам, участвующим в операции «Бархан», обучать воинский контингент G5S, организовывать военные учения. Как констатировал американский политический обозреватель Эрик Смитт, «Администрация Трампа, которая уже ведет борьбу с исламским государством в Афганистане, Ираке и Сирии, рассматривает вопрос о том, чтобы продолжить политику эпохи Барака Обамы по предоставлению… поддержки Франции в этом регионе (в Сахеле – В.Ф.). Поступая таким образом, он надеется избежать необходимости направлять американские боевые силы еще в одну горячую точку» ^[27]. В качестве примера развивающегося сотрудничества между США и Францией американские аналитики указывают на присутствие представителя Пентагона в штаб-квартире французского оперативного командования в Сахеле. Глава Африканского командования Пентагона («Африком») генерал Томас Д. Вальдхаузер на пресс-конференции в Джибути дал высокую оценку «миротворческим усилиям» Пятой республики в субсахарском регионе, отметив «обязательства французов» перед населением этого региона.

В Белом доме полагают, что Францию со странами Тропической Африки связывают «глубокие культурные и исторические связи», что подразумевает ответственность Елисейского дворца за мир и безопасность в этой части Черного континента. (При этом, разумеется, никто не говорит о преступлениях французов в эпоху колониализма [см. подробно: 28] и не вспоминает о преступной активности военно-политической системы «Франсафрик» ^{[29; 30, p. 170-188]} в пост-колониальный период.) Американское командование «Африком» полагает, что интервенция французских войск в страны Сахеля избавляет Соединенные Штаты от необходимости разворачивать еще одну крупную военную миссию на Черном континенте, в то время, как для Франции дозаправка тяжелых самолетов, логистика и разведка Пентагона имеет решающее значение для успеха операции «Бархан». По словам Майкла Шуркина – политолога RAND – начинать новую войсковую операцию «будет не только дороже, чем помогать французам, но и не очень разумно: французы лучше работают в этой части мира… верно и то, что французы просто не могли бы работать там без нашей помощи» [цит. по: 31].

Бундесвер в песках Сахеля

Помощь Бундесвера, на которую так рассчитывает Э. Макрон, оказалась не слишком эффективной. Поначалу в операции «Minusma» принимали участие 150 немецких военнослужащих. Их задача состояла в материально-технической поддержке миротворческих сил ООН, в частности, техническом обслуживании воздушного транспорта, при необходимости – в осуществлении консультативных функций. Кроме того, 250 немецких военнослужащих участвовали в учебной миссии Европейского союза (EUTM). Целью этой программы было укрепление боеспособности малийской армии для «восстановления территориальной целостности Мали». Обучение проводилось в местечке Куликору на юге Мали, где немецкие инструкторы обучили четыре малийских батальона (это примерно 2600 солдат). Уже тогда участие в операции обходилось немецким налогоплательщикам в 150 млн евро ежегодно. Немецкие СМИ констатировали, что это «весьма небольшой вклад в миротворческую операцию» ^[32]. В 2016 г. численность немецкого контингента была доведена до 530 человек. Совместно с германскими военными в Мали действуют голландские и шведские контингенты, а в информационном подразделении служат специалисты из Дании, Норвегии и Финляндии.

Позже, 11 января 2017 г. Правительство ФРГ приняло решение увеличить численность немецкого военного контингента в Мали до 1000 человек ^[33]. Большая часть из них – 650 солдат и офицеров – были задействованы непосредственно в миссии ООН «Minusma»; остальные 350 призваны осуществлять инструктаж африканских военных в рамках обучающей миссии ЕС. Кроме того, Германия направила в Мали новые транспортные и боевые вертолеты ^[34].

Однако немецкая военная техника отказывается работать в экстремальных климатических условиях Сахеля. По данным немецких СМИ «лишь половина транспортных средств, отправленных на базу ООН в западноафриканской пустыне, все еще работает. В операции задействованы джипы «Волк» (Wolf) и «Орел» (Eagle), а также бронетранспортеры TPz Fuchs. Но 50% этой бронетехники простаивает на базе Camp Castor в городке Гао на северо-востоке Мали» ^[35]. По словам немецких офицеров условия, в которых им приходится нести службу, приводят транспортные средства к пределу технических возможностей. (Отметим, что японские «Тойоты», которые используют исламисты и туареги, прекрасно справляются с климатическими и топографическими реалиями юга Сахары.) Выяснилось, что боевые вертолёты «Тигр» (Eurocopter Tiger) не рассчитаны на работу при температуре, превышающей 43 градуса Цельсия. Напомню, дневные температуры в пустыне Западной Африки достигают 45 градусов. 26 июля 2017 г. немецкий военный вертолет разбился на севере Мали. На его борту находилось два человека, оба они погибли. Причиной катастрофы стала техническая неисправность. (Это были первые солдаты Бундесвера, погибшие в ходе выполнения международных миссий ^[36].) Есть еще одна проблема: батареи немецких беспилотников «закипают» на жаре, что лишает командование возможности вести разведку местности, столь необходимую в условиях войны с партизанами.

В самой Германии нарастает недовольство действиями немецких военных в Африке. Вызывают вопросы и результативность присутствия немецких войск в Мали, и перспективы военной операции. Еще в 2017 г. председатель профсоюза Бундесвера Андре Вюстнер заявил, что «в Мали Германия может совершить те же ошибки, что и в Афганистане, и у ФРГ нет четкого понимания, что делать и когда заканчивать свою африканскую миссию» ^[37].

Интервенция французских военных в Сахель: нарастающее недовольство африканцев

В ходе своего первого официального турне по африканским странам Э. Макрон посетил Буркина Фасо [см. подробно: 38, c. 75-89]. Страна Честных Людей (именно так переводится название этого государства) встретила президента Франции терактом. Накануне его прибытия в Уагадугу 28 ноября 2017 г. мотоциклисты с закрытыми лицами бросили гранату в автомобиль с французским спецназом на пути в казармы в Камбоинзе. Граната не достигла цели и взорвалась на тротуаре, в результате пострадали случайные прохожие ^{[39, p. 2]}.

Визит президента Пятой республики в Буркина-Фасо сопровождался митингами и пикетами: молодые буркинабе требовали вывести с территории своей страны французские войска и забросали машину Э. Макрона камнями ^[40]. Под окнами университета Уагадугу, в котором французский президент встречался со студентами, митингующие скандировали «Долой империализм». Акция проходила под лозунгами «Французские войска - из Буркина-Фасо, из Африки», «Нет французским базам в Буркина-Фасо и Африке» ^[41].

Представитель Елисейского дворца Брюно Роже-Пети вынужден был признать: «Во время сегодняшнего визита в Уагадугу одна из машин делегации подверглась нападению с использованием камней». По его словам Э. Макрон был это время на встрече с президентом Роком Марком Кристианом Каборе и не пострадал. Чиновник президентской администрации настаивал на том, что «никаких серьезных инцидентов, связанных с турне Э. Макрона по африканским странам, не было, что все слухи о сотнях нападающих и сожженных машинах — ложь» ^[42].

На встрече со студентами столичного университета хозяину Елисейского дворца был задан вопрос о том, почему так мало африканских студентов учится в университетах Французской Республики, но так много французских солдат находится в странах Черного континента. Ничуть не смутившись, Э. Макрон объявил, что французские солдаты умирают за африканцев и потребовал: «Не говорите мне так о французских солдатах, вы должны им только аплодировать» [см.: 43]. Он умолчал, разумеется, о том, что умирают французы отнюдь не во имя жизни африканцев, а во имя защиты энергетических интересов Пятой республики (об этом ниже). Во время дискуссии кто-то из присутствующих молодых людей обвинил Пятую республику в том, что она «несет ответственность за убийство Муаммара Каддафи», а другой объявил, что «присутствие французских солдат в Сахеле – это новая колонизация». Э. Макрон, уходя от ответа, грубо предложил своим оппонентам «не вставать в глупые пост-колониальные позы» [цит. по: 44, p. 4]. Наконец, завершая встречу с молодыми буркинабе президент лицемерно заявил, что «африканской политики Франции более не существует» ^{[45, p. 8]}.

Студенты встретили эти сентенции весьма неодобрительно, а во Франции риторика хозяина Елисейского дворца спровоцировала острую критику левых. Публицист Томас Дитрих так прокомментировал высказывания главы французского государства: «Макрон вёл себя в Уагадугу, как мелкий колониальный чиновник, упившийся абсента. Патернализм, защита франка КФА, прославление солдат, обвиняемых в изнасилованиях в Центральноафриканской Республике» [цит. по: 25].

Примечательно, что в Мали действия французских военных вызывают все большее недовольство. Социолог Стокгольмского международного исследовательского института мира Орельен Тоби констатировал такой неутешительный для Елисейского дворца факт: «Очень скоро после подписания мирных соглашений в Уагадугу и Алжире мнение малийцев по поводу присутствия французских войск изменилось. Они поддерживали операцию «Серал», но теперь не понимают, почему она сменилась операцией «Бархан». [...] Малийцы также полагают, что Франция сотрудничает с врагами Мали, в частности с MNLA (Azawad National Liberation Movement – В.Ф.)» [цит. по: 47]. По мнению этого ученого в Нигере, Мали и Буркина-Фасо широко распространено мнение о том, что Франция скрывает свои истинные цели в Сахеле; африканцы обвиняют Париж в том, что он сознательно дестабилизировал этот регион, свергнув полковника М. Каддафи в Ливии.

Почему именно Макрон? Урановый фактор африканской политики Франции

Почему же именно Э. Макрон так ратует за «миротворческую операцию» в Сахеле? И почему его ближайшие союзники по НАТО не торопятся активно втягиваться в операцию «Бархан»?

Воинственный настрой французского президента (так же, как и его предшественников) объясняется достаточно просто. Потеря эксклюзивных возможностей эксплуатировать минеральные ресурсы своих бывших африканских колоний и, в частности, урановых залежей субсахарской зоны, чревата для Пятой республики коллапсом экономики [подробно см.: 55, c. 705-720; 49, p. 171-185]. Дело в том, что атомная энергетика имеет для этой страны исключительное значение. Мощные АЭС, расположенные на территории Пятой республики, производят около 480 ТВт электроэнергии, что составляет около 75% энергетического баланса страны (в некоторые годы доля электроэнергии, получаемой на АЭС, достигает 80%) ^[50]. При этом в развитых странах АЭС вырабатывают около 16% всей электроэнергии ^[51].

Французская корпорация EDF (Electricite de France) управляет 59 энергоблоками 18 АЭС и обеспечивает электричеством 25 млн домов ^[52]. На предприятиях этой корпорации заняты 156 тыс. чел., еще 50 тыс. трудятся на дочерних предприятиях этого гиганта в разных странах мира.

Атомная энергетика – основа конкурентоспособности, условие процветания экономики страны. Ведь в цене товаров велика энергетическая составляющая, ее увеличение пропорционально росту их себестоимости. Нужно иметь в виду, что цена электроэнергии в промышленном секторе экономики Пятой республики выше, чем аналогичный показатель в Германии (46 vs 36 евро за мегаватт-час) ^[53].

Многочисленные французские АЭС нуждаются в бесперебойных поставках уранового топлива. Вплоть до конца прошлого столетия Франция была крупнейшим производителем урана в Западной Европе: суммарные мощности 20 месторождений урановой руды достигали 4 тыс. т в год. В 80-е гг. прошлого столетия корпорация «COGEMA» обеспечивала около 75% производства необходимого объема уранового топлива. (Его потребление достигало 6,5 тыс. т в год, дефицит покрывался за счёт импорта из Габона, Нигера и США) ^[54]. Но в начале нынешнего столетия собственные ресурсы урановой руды во Франции закончились ^[55]. Теперь обеспечение французской ядерной энергетики урановым топливом осуществляется в основном за счёт поставок из стран Тропической и Центральной Африки.

Елисейский дворец до сей поры рассматривает эти страны как свою вотчину и бдительно охраняет сырьевые ресурсы этих квази-суверенных стран от посягательств прочих «великих держав», главным образом – Китая. Отстаивание собственных эксклюзивных прав на закупки африканского урана по демпинговым ценам в нынешних конкурентных условиях требует масштабных инвестиций в добывающую промышленность, создания специальной инфраструктуры и, что существенно, удовлетворения все возрастающих запросов амбициозных правителей, приведенных к власти стараниями агентов французских спецслужб и солдат иностранного легиона. Франция вынуждена тратить огромные деньги на «миротворческие» операции, цель которых – защита марионеточных политических лидеров от «внутренних врагов», которые тоже желают участвовать в перераспределении доходов от природной ренты. Более того, бывшая метрополия вынуждена оплачивать вооружение и обучение армий африканских стран. Все это делает африканский уран слишком дорогим для Франции.

До недавнего времени эти расходы восполнялись за счет крайне низких закупочных цен на руду. Вот пример. Главный экспортер африканского урана во Францию – это Республика Нигер. Страна по запасам урана стоит на девятом месте (276 тыс. т), а по добыче — на шестом (около 6% мировой добычи) месте в мире ^[56]. В пост-колониальный период установленные французскими компаниями закупочные цены на это сырье были в 4 раза ниже рыночных, в результате чего Нигер за 50 лет своего «независимого» существования недополучила от 14 до 20 млрд долларов ^[57]. Доходы от торговли ураном составляют около трети поступлений в государственный бюджет страны ^[58], а прибыль французской корпорации АРЕВА превосходит бюджет Нигера почти в четыре раза ^[59].

В последние годы явную угрозу интересам Пятой республики представляет вторжение новых игроков на африканские рынки урана, в первую очередь Китая. «Французские компании должны перейти в наступление и бороться с растущим влиянием своего соперника – Китая за долю на африканских рынках, конкурентоспособность которого растет с каждым днем» ^[60], - объявил Пьер Московичи, экс-министр финансов Франции. Все это не дает оснований для оптимизма обитателям Елисейского дворца. Очевидно, что Пятая республика не сможет продолжительное время удерживать под своим эксклюзивным контролем урановые рудники субсахарской зоны. Этим объясняется одобрение парламентом Франции закона, предписывающего снижение доли электроэнергии, которая вырабатывается на атомных электростанциях, до 50 процентов ^[61]. Однако реалистичность этих намерений вызывает сомнения у самих французских законодателей.

Резюме

Политические и экономические реалии таковы, что Пятая республика вынуждена будет сохранять и, возможно, наращивать свое военное присутствие в субсахарской зоне. Понятно желание Э. Макрона «таскать каштаны из огня» руками своих союзников по НАТО и африканских государств-сателлитов Франции, входящих в альянс G5S. Но и те, и другие прекрасно понимают, что Пятая республика стремится решать собственные проблемы за их счет. Белый дом вполне устраивает то, что роль жандарма в Тропической Африке взяла на себя Франция. Что касается Германии, то ее военное присутствие в Сахеле мотивировано, в основном, желанием организовать кордон, препятствующий неконтролируемой миграции в Западную Европу. Африканские же государства G5S (их граждане в большинстве своем исповедуют ислам) не слишком охотно участвуют в боевых действиях: население симпатизирует скорее исламистам, чем французским «миротворцам», а властные элиты стремятся извлечь из участия в контролируемом Францией альянсе лишь материальную и политическую выгоду.

При этом основную причину неудач французской армии в ходе операции «Бархан» бывший начальник генштаба генерал Пьер де Вильерс в докладе Э. Макрону еще накануне его визита в Мали обозначил как «отсутствие денег на ее проведение» ^[62]. Таким образом, для французского президента сложилась почти патовая ситуация. Чем выше затраты на операцию «Бархан», тем дороже африканский уран для французских АЭС, тем меньше смысла в проведении этой дорогостоящей военной кампании.