The Thought That Connects Worlds. Sacral Symbols in Nicolas Roerich' Creative Work

Gerasimova Irina Alekseevna ORCID: 0000-0003-4556-3100 Doctor of Philosophy Professor, Chief researcher at Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences 109240, Russia, g. Moscow, ul. Goncharnaya, 12, str. 1 home_gera@mail.ru Other publications by this author

Мысль, связующая миры.

Сакральные символы в творчестве Н. К. Рериха

Н. К. Рерих – художник, археолог, философ, писатель

Глобализационные процессы, возможности быстрых перемещений по планете, интернет-коммуникации ведут к невиданному доселе ускорению экономического и социокультурного развития, сокращению времени смены поколений, к резким трансформациям сознания, к прямому взаимодействию этнокультур. Если во второй половине XX века внимание эпистемологов было сосредоточено на проблеме исторических типов рациональности, то на взлете достижений технического гения человечества и перспектив создания искусственного интеллекта узловой проблемой современности становится мировоззренческий вопрос об основах жизни и природе разума. В XXI веке в цивилизационном пространстве набирает вес пассионарная волна азиатских стран, а философском дискурсе ставится вопрос об альтернативных типах рациональности – индийской, китайской, японской и иных. В научный оборот вводится понятие «межкультурной философии», которая мыслится как единство множественного и претендует на выявление и решение общечеловеческих проблем современности и будущего развития ^[1]. В отечественной ориенталистике совсем недавно активно обсуждался вопрос «оснований», «сущностных характеристик» или «универсалий» культур ^{[2, с. 5]}. Согласно академику В. С. Стёпину, в каждой конкретной исторической эпохе вырабатываются мировоззренческие универсалии культур, аккумулирующие исторический опыт, определяющие целостное миропонимание, цели и ценности социальной жизни ^{[3, с. 19]}. Межкультурная философия предполагает выработку новых универсалий как инвариантов культуры будущего, цементирующей планетарное содружество народов.

Вопрос о мировоззренческих универсалиях был один из ключевых лейтмотивов творчества Николая Константиновича Рериха (1874-1947), археолога и художника, историка и философа, общественного деятеля. Сравнивая традиции разных народов, легенды и опыт духовной жизни, Рерих находит общие смыслы в построении картин мира, инварианты в понимании символов, «общность чувствований» и духовных посылов. В его литературных эссе и философских работах вопрос о мировоззренческих универсалиях обсуждается не только в отношении отдельных культур, но и в отношении всего культурного многообразия. Рериха можно по праву назвать провидцем сегодняшних тенденций развития цивилизационных процессов. Современные термины «мировоззренческие универсалии», «межкультурная философия», «компаративистика» в его текстах не встречаются, но содержания понятий сформированы. При характеристике мировоззренческих универсалий в контексте работ Рериха можно предложить следующее методологическое правило: выделять смыслы (абстрактные инварианты значений) при различении способов их конкретных выражений. Лейтмотивом многогранного творчества мастера проходят идеи общего блага и объединения народов при всей их самобытности, сохранения культурного наследия и вместе с тем творчества новых форм прекрасного в жизни, науке и искусстве. В своем творчестве Рерих шел по пути синтеза специфических черт: как художник – в обобщенных образах, а как философ – в последовательном проведении идеи единства многообразного. Открытость души русского народа сформировала особое миропонимание художника, в творчестве которого «древневосточные и православные изобразительные традиции оказываются близкими друг другу» ^{[4, с. 41]}.

Мнения искусствоведов и биографов относительно характеристики стиля Рериха как художника разошлись. Самые первые впечатления от картин воспринимались как героический реализм. Сочетание «героизма» с «реализмом» предполагает ярое проведение в жизнь идеалов высокого романтизма, в нем прочитывается стремление зажечь зрителя энергиями красоты и подвига. Отзываясь на эти оценки, Николай Константинович писал о необходимости различать натурализм и реализм. В восприятии художника-философа истинный реализм выявляет и утверждает сущность жизни, ее внутренние, глубинные стороны – «то, чем дух живет» ^{[5, с. 265]}.

Конлан, один из первых биографов Рериха, назвал Рериха «художником неолитического воображения» ^{[5, с. 156]}. Глубокий интерес к культуре каменного века проявился еще в детстве, а в зрелом возрасте направлял профессиональное творчество Рериха-археолога и этнографа. Природа и артефакты истории и быта людей времен далекого прошлого на всей обширной территории американских гор Нью-Мексико, земель северных народов, центральной Европы, Алтая, монгольских пустынь и высокогорных Гималаев вдохновляли воображение художника-мыслителя. В описании деталей быта художник был мастерски точен, сказывалась кропотливая и вдумчивая работа археолога-исследователя ^[6]. В далеком прошлом Рерих-философ находил понимание основ жизни, живое ощущение космической красоты, сокровенную связь с природой и горение духа, что стало лейтмотивом всего творчества художника. Обращение к прошлому служило своеобразным мостом в будущее. Различая понятия цивилизации и культуры, Рерих не принимал цивилизацию, несущую разрушения, роботизацию сознания и забвение культуры. По его словам, идет «Смертельная борьба между механической цивилизацией и грядущей культурой Духа» ^{[7, с. 88]}, «Культура как истинная духовная ценность бессмертна» ^{[7, с. 87]}.

Своеобразие стиля Рериха как художника искусствоведы характеризуют как живописный символизм ^{[8, с. 62]}. Символизм Рериха, по словам Клода Брэгдона, автора предисловия к английскому изданию путевых дневников Рериха, обладает качествами «открытости и универсальности», не нуждается в толковых словарях ^{[9, с. 15]}. Добавим – символизм мастера архетипичен, укоренен в историческом сознании разных культур. До развития способности к теоретической рефлексии не философские категории, а символы составляли мировоззренческие универсалии древних культур, что подтверждается многочисленными компаративистскими исследованиями. Опираясь на условный язык древних символов, художник со временем выработал свой индивидуальный язык говорения о духовном опыте ^{[10, с. 28]}. Три названные характеристики стиля художника – героический реализм, неолитическое прошлое и живописный символизм дополняют друг друга, раскрывая разные грани синтеза мысли мастера. Связывая эпохи и культуры, мысль художника была устремлена в будущее, открывая качественно новый характер творчества – духовный синтез. Согласимся с оценкой искусствоведа Н. В. Тютюгиной в оценке стиля Рериха как космического реализма ^[11].

Художественное творчество Николая Константиновича невозможно понять без философских основ и духовного («огненного») опыта его жены – Елены Ивановны Рерих, с которой его связывали глубокие внутренние узы. Елене Ивановне принадлежит ведущая роль в учении «Агни Йога» («Живая Этика»), которое было создано Рерихами в сотрудничестве с индийскими учителями – Махатмами. Идея космической эволюции – одна из центральных идей Учения Живой Этики, оказала определяющее влияние на художественное творчество Николая Константиновича. Согласно учению, человечество проходит эволюционные циклы в своем развитии. В переживаемое время наступает эра нового цикла, в котором совершится «выход из-под узко-материальных интересов ради духовно-космического творчества и сотворчества» ^[12]. В космическом сотворчестве первостепенное значение придается мысли, которая понимается как космическая энергия, разлитая по всему Живому Космосу. На пути восхождения духа именно мысль связывает человека с духовным миром. В Учении Живой Этики космическая субстанция мысли названа «пространственной мыслью». Для Николая Константиновича пространственная мысль является фундаментальной универсалией культуры, которую он понимал как жизнь духа. В художественном творчестве Рериха пространственная мысль обретает значения «коллективной мысли», «метафизической мысли», «мысли, связующей Землю и Небо, мир дольний и мир горний». Концепция пространственной мысли созвучна представлениям В. И. Вернадского о ноосфере и П. А. Флоренского о пневматосфере как особых сферах духовного созидания по законам красоты и гармонии. В дневниковой записи Елены Ивановны от 22.01.1929 г. приведена оценка Учителем художественного стиля Николая Константиновича – «космический синтез» ^{[13, с. 13]}.

В динамике современных цивилизационных трансформаций и поисках путей из глобального кризиса идея пространственной мысли обретает новые смыслы. Выделяя глубинно-смысловое единство принципов духовной жизни, рериховская концепция культуры направлена на преодоление искусственных ограничений относительной самодостаточности онтологий: научной, художественной (миры искусства), религиозной (в богословских рационализациях) и духовно-антропосферной, которая представлена в книгах Живой Этики.

Было бы ошибкой считать Учение Живой Этики модернизацией одного из направлений восточных философий, например, ведантизма или буддизма, а также эзотерических школ. Живая Этика представляет собой синтез сокровенных смыслов учений прошлого, утверждает диалог и сближение западной науки и восточных духовных учений в цивилизации будущего. Идея мысли как самостоятельной субстанции обнаруживает себя в духовной культуре неолита, в мифологическом сознании, в неоплатонизме и его христианизированных версиях, в том числе и в древнерусской книжности. Прежде чем перейти к анализу символического представления пространственной мысли в картинах Рериха, проведем параллели текстов Живой Этики с указанными идейными течениями.

Учение Живой Этики о пространственной мысли. Историко-философские параллели

Согласно Учению Живой Этики, космическое пространство имеет сложную структуру, в которой в отношении человеческой эволюции выделяют плотный мир (земной), мир тонкий и высший мир – мир огненный. Две последних градации представляют инобытие («надземное»). Природа мысли человека коренится в тонком мире («действительности мысли»), но наделенная особым качеством «огненности» мысль человека может достигать и высших сфер (Мир Огненный, ч. 1, 102) ^{[14, с. 259-260]}.

Для сравнения заметим, что представления об ином бытии уходят в глубокую древность и являются общекультурной универсалией. В архаические времена инобытие – пространство, откуда приходят и куда уходят предки, членили на нижний мир (подземный) – мир предков (в других вариантах низших духов природы) и верхний мир (небесный) – мир вселенских богов, отвечающих за космоустройство ^{[13, с. 71]}. Считалось, что во время обрядовых камланий душа шамана путешествовала по нижним и верхним мирам, договариваясь с духами и людскими душами, тем самым, разрешая людские проблемы. Инициации, обряды, ритуалы, гадания, магические заклинания проводились в «общении» с инобытийными духами.

Со времен магии шли трансформации в понимании роли мысли в общении с инобытийными сущностями. Уже в архаике складываются представления о том, что не только души «людей силы» и «людей знающих» путешествуют по инобытийным мирам, но и сама мысль. Поясним сказанное на примере мифопоэтического описания опыта шаманов и прорицателей.

В «Слове о полку Игореве» (конец XII в.) вдохновение вещего Бояна, представителя уходящей традиции прорицателей, описывается в строчках:

«О Боян, соловей старого времени! Кабы ты соловей песнью эти битвы воспел, скача, соловей, по мысленному древу, взлетая умом под облаками, свивая славу по обе стороны сего времени!» ^{[14, с. 80-81]}.

В мифопоэтическом творчестве народов Севера облако имело общие символические значения, что детально рассмотрено в монографии Г. В. Бондаренко ^[15]. Бондаренко сравнивает русскую и ирландскую традиции. «Мысленное древо» – мировое дерево, ось, связующая миры (нижний, средний, верхний). Фраза «Взлетая умом под облаками» на языке образов передает состояние поэтического вдохновения вещего Бояна. Глагол «свивая» взят из ремесленного языка, метафорически передает смысл «связывания» земных судеб людей с небесными предначертаниями. Для сравнения Бондаренко приводит сходное описание ирландского сказителя:

«Когда мы были в крепости Брана

И пили холодной зимой,

Среди людей [мое знание] связало сильных мужей,

Когда мое знание поднялось к высоким облакам» ^{[17, с. 314]}.

Облако – символ не только встречи миров, но и символ способности, связывающей миры. Через образ облака поэтически в литературных памятниках архаических времен и художественно в живописи передавали суть человеческой мысли, связующей миры. Мысль – пространственна, облаку подобна, она соединяет сознание человека и сознание существ духовного мира.

В древнерусском апокрифе «Повествование о том, как сотворил Бог Адама», составы человека (микрокосма) уподобляются земным стихиям (макрокосму), мысль ассоциируется с облаком: «[Решил Господь] создать в земле Мадиамской человека. [И] взял Господь горсть [этой] земли, и еще других частей [всего] восемь [числом].[Сотворил Господь человека таким образом]: 1) из земли – тело, 2) из камня – кости, 3) из моря – кровь, 4) из солнца – очи, 5) из облака – мысли, 6) из света – свет, 7) из ветра – дыхание, 8) из огня – теплоту» ^{[16, c. 428]}.

Апокрифические образы и символы поэтически переосмыслялись в фольклоре. В одном из вариантов народного стиха «Голубиная книга» мысль уподобляется облаку: «Наши помыслы от облац небесных» ^{[19, с. 36]}.

Мир огненный представлялся как высший в иерархии миров в едином универсуме жизни. Понимание высшего мира («огненного») складывается и в философии, и в богословской традиции. Обратим внимание на один отрывок из «Палеи Толковой» – памятника словесности, созданного в домонгольскую эпоху древнерусским книжником на основе произведений византийских писателей и апокрифов.

Относительно ангелов в Палее прямо говорится, что они общаются между собой, говоря современным языком, телепатически:

«Ангелам по природе [свойственно] понимать смысл слов безмолвно и сноситься друг с другом только мысленно» ^{[20, с. 13]}.

С приведенным отрывком из Палеи сопоставим текст из Агни Йоги:

«Урусвати знает, что в Надземном Мире мысль есть слово; мысль есть общение и творчество, и продвижение» (Надземное, 804) ^{[14, т. 6, с. 262]}.

В древнерусском оригинале Палеи стоит «слова силу», что переводчик перевел как «смысл слов» (без произнесения). В современном переводе исчезли важные смысловые оттенки, ключи к которым дает именно текст из «Надземного». Древнерусское «слова силу» передается комплексом значений: слово-смысл (содержание), слово – со-мыслие (со-творчество), слово-воля (энергия), слово-действие («продвижение», результат).

Ангелы – существа огненные. Светоносность ангелов вошла в литературу и иконографию из строк Псалтыри: «Ты творишь Ангелов Своих духами, и служителей Своих – пламенем огненным» (Пс 103:4). Согласно Палее, человек по своей природе может общаться со светоносными существами с помощью мысли особо качества – необходима чистота светоносности. Человеческий ум порождает мысли, которые уходят от земного притяжения, отлетают во внутренние пространства, а далее – могут достигать адовой или ангельской обителей. Во внутренних пространствах мысль «беседует» с духовными существами, и, обогащаясь новыми смыслами, возвращается к породившему ее человеку ^{[20, с. 127-128]}.

В ортодоксальном богословии сущностны мир земной и мир небесный (ангельских существ). Дуалистическое миропонимание складывалось в борьбе со злоупотреблениями магическими силами в сношениях с миром, который в архаике представляли языческие боги и природные духи. Тем не менее, в оценочном аспекте представления о космоустройстве были триадны: низший мир зла (адский), средний мир человека – арена борьбы добра и зла, высший мир святых и ангельских существ. С точки зрения Учения Живой Этики, злонамеренная, невежественная и эгоистичная свобода воли человека («своеволие») создает в ноосфере («низших слоях тонкого мира») области посмертного существования, в которых породители страдают от плодов собственных творений (Община, 30) ^{[14, т. 1, с. 200]}. По учению православной церкви, в инобытийном пространстве «ад» «является загробным состоянием грешных душ, которые в этом состоянии находятся во власти дьявола и духов злобы» ^{[21, с. 65-66]}. Для праведников смерть мыслится как переход в жизнь вечную. В Ветхом завете несколько значений греческого слова «ад» – перевода еврейского «шеол», в том числе места или состояния всех умерших, без различия праведных и грешных ^{[21, с. 65]}.

В аскетических практиках и в освоении богословско-философской переводной литературы русскими монахами-книжниками вырабатывались принципы утонченной гносеологии и практической психологии. Не всякая мысль может долететь до ангельских сфер, не всякий совет воспринимаем. Согласно Палее, для этого нужны энергии нравственной чистоты («огненности») пославшего и принявшего совет. В формировании и генезисе мысли участвуют ум (интеллект, язык) и сердце (интуитивный разум, духовное состояние). В Палее не говорится, что только особые люди – провидцы, пророки, святые и подвижники благочестия могут достигать высших, ангельских сфер. Эта способность заложена в глубинной природе человека. Раскрытие духовного в природном человеке достигается упорной борьбой с греховными страстями и блужданиями ума. Очищение души от телесных страстей ведет к достижению бесстрастия как состояния высшей духовной концентрации, природное в человеке не отрицается, но преображается ^[22].

Очищение души, очищение сознания в процессе продвижения духа – общее место в практиках самореализации.

В Учении Живой Этики три течения мысли в мышлении человека связываются с разными способностями человека:

«Каждый человек имеет три основных течения мысли. Наносное от плоти, связанное с мускульными отражениями, явное в жизни внешней. Второе уже касается сердца и в тонких чувствах способствует улучшению и преуспеянию. Наконец, в глубине сознания зарождается подвиг самоотверженности — там будет близок Мир Огненный» (Мир Огненный, ч. 3, 603) ^{[14, т. 4, с. 232]}.

Можно предложить следующую интерпретацию: мысль плотная, телесная – мысль интеллектуальная. Интеллект называют «решателем проблем», его развитие обусловлено задачами адаптации к существованию в земных условиях. Мысль, связанная с проявлением сердечной интуиции – тонкая, она направлена на творчество, созидание высоких образцов искусства, науки, человеческих отношений. Высшее течение мысли – «мысль огненная» дает понимание принципов жизнеустройства, учит распознаванию сути вещей и отношений, в том числе и в повседневной жизни. Если мысль тонкую можно передать через образы, то мысль огненная – без-образна (без формы), ее можно лишь представить на языке человеческом, памятуя, что мысль изреченная есть ложь.

В духовной литературе переживание мысли огненной передавали как «незримое и неизреченное присутствие» ^[24]. Но высшего понимания не достичь без осознанности, а осознанность опирается на речь. Таким образом, три потока мысли оказываются взаимосвязанными в гармоничном соединении ума (мозга) и сердца (физического сердца и сердца как духовного центра). Это положение Учения Живой Этики отражено и в раннем христианском произведении «Палея Толковая» (раздел «О душе, уме и мысли» ^{[20, с. 127-130]}). О соединении разных потоков мысли красноречиво говорит апостол Павел в послании к коринфянам.

«Когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода. Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом и умом» (1 Кор. 14:15).

Разум обычного человека призван соединять человеческое с божественным через понятое слово, произнесенное на знакомом языке. Соединение разных уровней мышления в Учении Живой Этики поясняется через степени сосредоточения:

«Сперва происходит сосредоточение земное, потом тонкое и затем огненное, когда сердце вмещает и небесное, и земное» (Сердце, 587) ^{[14, т. 3, с. 234]}.

Сделаем предварительные выводы: субстанция мысли – высшей («огненной») природы, качество мысли имеет градации. Порождаемая человеком мысль имеет самостоятельный онтологический статус – «отлетает» в инобытийные пространства, обогащается новыми смыслами и возвращается к породившему ее человеку.

Понятие «огненной сферы» согласуется с представлениями древнегреческих философов. Это сфера ноуменов – эйдосов Платона, демиурга-Нуса Аристотеля, Ума в философии Плотина. В древнегреческой философии вечность понимали как «вечное бытие» мира богов (ноуменальное), противопоставляя ему временнóе (феноменальное) бытие человека. Согласно платоновской теории творчества, огненная мысль пророков, поэтов и мудрецов в состоянии вдохновенного полета «общается с мыслями богов».

Согласно неоплатонику Плотину, в живом космосе, пронизанном энергиями Ума на определенной ступени манифестации Единого начала мироздания, всё связано со всем через созерцание ^{[25, с. 436]}. На современном языке мы бы сказали, что все в природе обменивается информацией, тогда как живое созерцание, в котором, по словам Плотина, «созерцание и его предмет на этом уровне живы, и сами суть жизнь, и оба вместе суть одно» ^{[25, с. 437]} можно объяснить эмпатией как способностью сочувствия и проникновенного понимания. По Плотину, в мире человека деятельность (воплощение или объективация мысли в вещах) связана с ограничениями телесной природы: «люди со слабыми душами хотят еще и увидеть предмет [глазами, это желание] несет их в деятельность, чтобы они могли увидеть то, что не способны увидеть умом» ^{[25, с. 430]}.

Согласно Учению Живой Этики, земная жизнь есть мысль в действии, но имеется существенное отличие от предшествующих времен. В современном мире с ведущей установкой на проектную деятельность мысль дает направление действию – созданию вещей, новых форм реальности, отношений между людьми, преображения самого себя. Идет виртуализация сознания, «снятие ограничений телесной природы». Если ранее люди отвечали за действие, потом поняли значение слова, в век всесозидающей мысли стоит задача понимания ответственности за мысли (Озарение, VII, 1) ^{[14, т. 1, с. 138]}. В Учении Живой Этики утверждается, что мышление в планетарном масштабе уже невозможно без понимания трех миров (земной сферы и областей ноосферы) (Мир Огненный, ч. 1, 541) ^{[14, т. 3, с. 348]}.

В арабской традиции идея пространственного единства и общения между мирами выражена в философском творчестве Ибн Араби (1165-1240) – выдающегося представителя средневекового исламского мистицизма (суфизма). Ключевую идею суфиев можно выразить кратко: «бытие едино». В учении Ибн Араби единство бытия понимается как тождество Бога и мира, тождество единства и множественности. Согласно Ибн Араби, как пишет переводчик и исследователь его творчества И. Р. Насыров «само единство бытия следует мыслить множественным, и, наоборот, саму множественность единой» ^{[26, с. 9]}.

В девятой главе «Гемм мудрости» Ибн Араби развивается учение о мирах воображения (алам ал-хайал), которое сопоставимо с учением о трех течениях мысли в книгах Живой Этики. У каждого человека свой мир воображения: образы, идеи, мыслеформы, теоретические схемы. Человек так устроен, что без мира воображения не смог бы ни мыслить, ни понимать. В зависимости от уровня психоментального развития человеку доступны низшие или высшие области иерархически устроенного Мира воображения. Согласно Ибн Араби, миры воображения пророков как «людей Божьей опеки» отличаются от миров воображения обычных людей. Постижение смыслов как замыслов и идей Бога дается пророку в сверхчувственных формах. Если пророк правдив, то это означает, что толкователь имеет особый дар распознавания сути вещей, понимания скрытых смыслов за видимыми формами.

Ибн Араби делает философский вывод: «И если миропорядок таков, как мы утверждаем, то знай, что ты есть воображение (хайал), и все, что ты постигаешь и о чем высказываешься, есть не что иное, как воображение. Значит, все бытие – воображение в воображении» ^{[26, с. 163]}.

Представления о высшей реальности и высшем духовном сознании наиболее развиты в индийской и буддийской философиях. В махаянской буддийской традиции термин «татхата» (в переводе с санскр. «таковость») используется для обозначения «подлинной, высшей реальности, которая присутствует во всех существах и вещах феноменального мира». Она недоступна обычному сознанию, но открыта чистому сознанию татхагат (просветленных) ^{[27, с. 782]}. Термин «чит» (от санскр. cit – «мыслить», «сознавать») в индийской философии обозначает чистое сознание, которое согласно адвайта-веданте Шанкары, присутствует во всяком опыте или суждении ^{[27, с. 846-847]}. Неоплатоническая концепция эманации мира множественности из единого начала, созданная в произведениях Плотина, созвучна индийской Веданте, подчеркивающей роль вечного, неизменного абсолютного принципа – неподвижной основы мироздания и сознания. В Учении Живой Этики дается пояснение: основа духа («зерно духа») неподвижна, его эманации формируют оболочки, сознание понимается как «накопленная вокруг него энергия». «Будда, устремляющий человечество к эволюции, указывал на свойства подвижности, тогда как Веданта имела суждение об основе» (Агни Йога, 275) ^{[14, т. 2, с. 76]}. Буддийское учение дополняет представления об абсолютном начале, делая акцент «на временных, постоянно меняющихся его психических оболочках, окрашенных опытом, чувствами, познанием и всем тем, что составляет сознание» ^{[28, с. 109]}.

Подведем предварительные итоги. В Живой Этике и родственных духовных учениях речь идет о связывающей миры пространственной мысли: порождении эйдосов (архетипов) высшим разумом и восприятии человеком в соответствии с природой собственного мира воображения. Небесное слово воспринимается земным сознанием, в земных образах и на земных языках. В древних культурах пророческая мысль передавалась в формах притч, толкований сновидений, философских афоризмов, изобразительных символов, – в формах, в которых нечто сказывается, но недосказывается. Каждый народ вырабатывал свои языки восприятия и говорения о духовном. Для восприятия живой мысли требуется усилие самого воспринимающего – его собственная мыслеформа, оживляющая мысль. Смысл – не в тексте или в самом символе-знаке, а в живом мысленном общении в пространстве ноосферы. Воспринимая мыслеобразы трех сфер, творческая мысль человека преображает их, воплощая в формах культуры: вещах материального мира, творениях искусства, познаниях науки, религиозном духовном опыте. Высшие творения человеческого гения отвечают огненной природе мысли. Для обновленного искусства мышления будущего в Учении Живой Этики дается совет: «научитесь мыслить красиво и кратко» (Община, 101) ^{[14, т. 1, с. 219]}).

«Три сферы в одном круге». Пространственная мысль в символическом представлении

В художественном творчестве Николая Константиновича идея «мысли, связующей миры», представлена в соответствии с законами изобразительного искусства. Особую роль в изображении играют символы и эффекты множественности пространств. По отношению к творческой деятельности в целом смысл понятия пространства четко выразил П. А. Флоренский: «Вся культура может быть истолкована как деятельность организации пространства» ^{[29, с. 112]}. Различные виды пространств – объективное и субъективное, внешнее и внутреннее, реальное и символическое, в картинах Рериха сосуществуют, переплетаются и взаимодействуют друг с другом. Игра цвета, свето-тени в композиции порой создают эффекты движения взаимосвязанных пространств в плоскостном изображении.

В субъективном пространстве можно выделить слой осознанности (интеллектуальное восприятие), эволюционно древний слой психоэмоционального восприятия (полуосознаваемый) и еще более глубинный слой психики, который назовем состояниями. Состояния составляют пограничный слой сознательного и бессознательного (а также измененных состояний сознания). В архаических практиках мистерий, в религиозном опыте состояние проникновенного понимания или «непосредственного знания», (в философии Рерихов – «чувствознания») можно было достичь через символы. В античном понимании символ (σύμβολον) – знак, примета, знамение, предзнаменование, а также знак-скрепление или договор ^{[30, с. 1176]}. В мистическом опыте символ играет роль знака-действия, соединяющего две половинки человеческой природы – физическую и духовную, жизнь тела с жизнью души.

Рерих верил в преображающую силу истинного искусства. Он писал, что именно «обоюдность чувствований» является лучшей убедительностью ^{[5, с. 102]}. Самый понятный и универсальный язык – это язык вещей и геометрических символов. Образы зримого мира с древнейших времен становятся символами, передающими идею связи миров. На полотнах Рериха звезды, горы, облака, молнии, радуга, вода, камни, животные, растения, да и само окружающее пространство жизни наполнены сокровенными смыслами. Все бытие человека проникнуто единым дыханием трех миров.

Мадонна Орифламма

Ключевым в понимании пространственной мысли, на наш взгляд, является символ «три сферы в одном круге». Он представлен на многих полотнах художника, написанных главных образом в 1930-е гг. и вошел в культуру как эмблема «Знамени мира». В картине «Мадонна Орифламма» три амарантовых сферы заключены в одном круге. Этот фундаментальный символ запечатлен на камнях времен неолита («Шара-Мурен. Тибет», 1935-1936; «Святые камни. Монголия», 1935-1936), в изображениях «огненной мадонны» тамплиеров («Мадонна Орифламма», 1932). В полотне «Белый камень» (1933), эмблема запечатлена на священном камне ^[31]. В современном культурном пространстве символ прочитывается как «единство науки, искусства, религии», «настоящее, прошлое, будущее в круге вечности», но для времен каменного века для мировоззрения был важен вопрос о космоустройстве.

В обобщенном виде символ передает принципы космоустройства, согласно которым чувственно-воспринимаемое (земное) и невидимое (небесное) можно обобщенно представить в виде трех сфер в едином универсуме жизни: мира земного (плотного), мира тонкого и мира огненного.

Разные интерпретации символа «три сферы в одном круге» дополняют друг друга. Согласно рериховской концепции культуры, мысли огненные, претворенные в достижениях человеческого гения несут бессмертие культуре как жизни духа. Проникнутое «непреходящим», вечным, тем, что составляет основу духовной культуры, творчество Рериха соединяло ценности прошлого, понимание сути и преходящести настоящего, очертаний будущего в настоящем и уверенность в возрождении человеческого духа в грядущем. Категории «непреходящего» и «преходящего» «служили Рериху как бы путеводной звездой в его длительном плавании по бурному океану человеческой истории», – пишет исследователь его творчества Л. В. Шапошникова ^{[32, с. 308]}.

На полотне «Мысли огненные» (1934) изображена сидящая на высокой скале созерцательница-отшельница с полузакрытыми очами. Вдалеке – сверкающие при солнечном свете заснеженные вершины. От отшельницы отлетают белые мысли-птицы, заполняющие пространство.

Мысли огненные

Почему же картина названа «Мысли огненные»?

Горы привлекали отшельников всех времен и народов, на вершинах проводили ритуалы, строили храмы. Гора приближала к миру горнему, внизу оставались долины. В терминах пространства – восхождение на гору освобождало сознание человека от социального пространства, человеческих отношений и энергий, и приближало к восприятию мыслеобразов ноуменального пространства. Горы воспринимались как путь восхождения духа, а достижение вершины как духовный взлет («Ведущая», 1924). Горы на полотнах Рериха – символы и места силы (локуса схождения миров), и, одновременно, возвышенного состояния человека.

На картине «Мысли огненные» отшельница изображена выше озаренных светом гряды гор, над которыми надвигается темная туча – символ опасности, угрожающей миру. На груди женщины изображение символа «трех сфер» в огненном очертании. Этот символ является ключевым для понимания сюжета: в мир посылается огненное предупреждение о грядущей опасности и благая мысль спасения.

Живая старина языческих времен, взаимодействие с духами стихий, представлена во множестве полотен художника, особенно в раннем периоде творчества («Заклятие земное», 1907; «Веления неба», 1915; «Заклинатель», 1943).

Веление неба

Картина «Веление неба» воспроизводит ритуал далекого прошлого. Композиционно пространство разделено на символические три части: небо – человек – земля. Люди стоят на возвышенном плато, вдали виднеются острые вершины гор. Суровое огненное небо занимает большую часть пространства картины. По одежде можем сказать, что перед нами люди севера, скорее всего жрецы, исполняющие ритуал. Их девять (символическое число) и они разделены, согласно принципам нумерологического деления (3+3+3; 4+5). Девятку называли числом завершения и вмещения. В человеческом аспекте девятка «олицетворяет собой идею духовной мощи, выражающейся во владении всеми тремя мирами, то есть идею Посвящения» ^{[31, c. 76]}. Еще один важный символ – поднятые кверху руки. Этот жест архетипичен и указывает на состояние единения земных и духовных энергий. Сакральная триада небо – люди – земля связана единым состоянием духовного напряжения. Традиция относиться к небесным явлениям как к знамениям, указующим волю высших сил, перешла в христианскую культуру.

Поэтическое сравнение мыслей с облаками не случайно. Человека, тонко чувствующего состояния природы, созерцание воздушного и звездного неба вдохновляло и устремляло в беспредельность ^{[5, с. 170]}. Выделяя величественные состояния гармонии природы и души человека, Рерих в очерке «Небесное зодчество» писал, что игра облаков с детства для него была самой большой радостью ^{[5, с. 169]}. Причудливая игра воздушной стихии нашла отражение во многих картинах мастера («Небесный бой», 1912; «Вестник», 1914; «Веление неба», 1915; «Белый всадник», 1918). В иконографии с облаками связан пограничный слой между феноменальным и ноуменальным мирами – святые и ангелы спускаются в мир человека в облаках. В канун первой мировой войны в пророческой картине Рериха «Ангел Последний» (1912) на фоне багровых языков пламени, охватившего города и селения, в огненно-световых облаках сошел с неба вестник божий – грозный ангел с мечом и щитом.

Синергия энергий высшей воли с энергиями земной природы и энергиями человека имеет множественные оттенки в духовных состояниях пророков, святых, философов. В картине «Моисей Водитель» (1925) напряжение духа пророка передано через фигуру с взывающими к небу руками с ореолом атмосферического электричества на сине-фиолетовом фоне остроконечных гор и уходящих вдаль селений. В картине «Мост славы» (1923) в сумраке ночи над часовней на холме и смиренной фигурой монаха осветила все небо сапфирная радуга – символ Великого присутствия в жизненном пути Сергия Радонежского. Пророк Заратустра изображен на вершине горы в утренние часы восходящего солнца («Зороастр», 1931). В его руках ритуальная чаша воззжённой кедровой смолы. Невидимый духовный огонь проходит через сердце пророка в торжественном созвучии с природой – огнем растительного царства и живительным огнем светила. Безмолвие как состояние духовного погружения обретает философ в пустынной местности во время полнолуния – локуса схождения миров («Философ. Тишина», 1940?).

В «Листах дневника» во время пребывания в Литве Рерих пишет о том, что его давно привлекала идея белых величественных коней, пасущихся в священных Дубравах. Уже оседланные и ждущие клич кони, готовые на помощь человечеству ^{[5, с. 101]}. Символ коня-вестника высшего мира – общекультурная универсалия: белый конь литовского бога Световита, огненный Пегас, монгольский Эрдени Мори, конь Святого Георгия. У многих народов конь воспринимался как символ счастья – грядущего прихода мессии и спасения мира («Конь счастья», 1925; «Конь Гэсер-Хана», 1932). В картине «Чинтамани» (1935-1936) белый конь спускается с гор. На спине коня – священный камень, представленный в огненном свечении трех сфер. В буддизме чудесный камень «Чинтамани» почитался как воплощение высшей мудрости.

Обстоятельное исследование символики камня и чаши (символ судьбы и служения) в культурных традициях и в творчестве Рериха проведено А. М. Шустовой ^[31]. Обратим внимание на древнерусскую традицию. В символической картине мира северной Руси с камнями связывались места силы, локусы схождения миров. Наделенные особой энергией камни почитались за целебные свойства. В культурах древних народов, а позднее в христианстве, камень символически означал основание духовного строительства и преображения сознания человека. Смысл духовного учительства передавался через символ камня. (Слово «утверждение» в русском языке передает смысл воплощенной в слове воли созидания чего-либо). Особо почитались упавшие с неба камни – метеориты. Образ камня как Сокровища мира нашел воплощение во многих полотнах художника («Сокровище ангелов», 1905; «Сокровище мира», 1924; «Матерь мира», 1924). В легендах многих народов небесный дар из глубин Вселенной рассматривался как космический магнит, связующий эволюцию землян в поворотных моментах истории со связанными с эволюцией Земли системами звездных миров. В древнерусских сказаниях легендарный камень Алатырь («алтарь») почитался как «пуп земли».

Огненность служения. Прокопий Праведный

Совершение действия во имя общего блага – фундаментальное качество огненной мысли. Огненность мысли предполагает открытость духовному миру, чуткость к пониманию скрытых смыслов, милосердие и любовь к людям, веру и бесстрашие в проведении высшей воли, возвышенность и утонченность помыслов. В узловые моменты разрешения исторических судеб народов в мир приходят подвижники, пророки, герои, вожди, воины, осуществляющие определенную миссию и направляющие ход истории по руслу, смысл которого осознается только со временем потомками. Высоким примером огненного служения для Рериха был Сергей Радонежский, наиболее почитаемый подвижник и радетель Русской Земли, сплотивший народ на битву с татарами, посеявший зерна духовного единения Руси, утвердивший идеалы общины и служения общему благу («Св. Сергий», 1922; «Святой Сергий Радонежский», 1932; «Святой Сергий (Сотрудники)», ок.1942-1947).

Огненность служения может быть скрытой и незаметной людям. И в этом ее ценность. Таких безвестных тружеников общего блага на Руси было много, славу и почитание многие из них получили после жизни, а иные неизвестны и до сих пор. И не только на Руси, но и в духовных традициях многих народов. Об анонимной помощи людям во времена бедствий писал Рерих в дневнике путешественника «Алтай – Гималаи», подчеркивая общность морального порыва и действия мысли монгольских лам и русского святого Прокопия Праведного. «В случае народного бедствия или нужды ламы всходили на высшую гору и с заклинаниями разбрасывали бумажных коней. Конь как символ Будды, силы и счастья. И, кружась, неслись эти кони валькирии, эти Световитовы кони, неся помощь неведомым бедствующим. На Двине сидел Прокопий и благословлял неведомых плавающих; на хребтах Азии ламы слали коней неведомым бедствующим. И в этой неведомости – та же забота об общем благе. Такие обычаи лам ценны. Это не "сидение под деревом", не просьба в пространство, не фигурные движения ритуала, но "приказ" о помощи неведомым бедствующим, горний голос, требующий, чтобы умиротворились беды людские» ^{[9, с. 100]}. Мысль огненная соединяла волю молитвенников с высшей волей. Идея анонимности служения легла в основу замысла картин «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится», 1914; «Красные кони (Кони счастья)», 1925; «Белые кони», 1925.

Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится

Судьба Прокопия символична, легендарная история его жизни имеет продолжение в наши дни.

Прокопий Устюжский – первый юродивый на Руси, которого Православная Церковь в 1547 году причислила к лику святых. Примерно в то же время было составлено и Житие Прокопия. Согласно описанной в Житии легендарной истории, Прокопий, скорее всего, происходил из семьи ганзейских купцов («немецкий купец»). Торговые связи русского севера с Европой в Средние века неуклонно расширялись, став к XIV в. «главной артерией Ганзы, соединив огромное европейское пространство от Атлантики до Северной Руси, от Брюгге до Великого Новгорода» ^{[34, с. 183]}. Историки называют морской путь с европейского юга на Балтику «осью европейской урбанизации». Этим путем в Новгород в первой половине XII века прибыл молодой купец с товарами. Великий город поразил воображение молодого человека своими церквами, обилием грамотных и боголюбивых новгородцев. После встречи с почитаемым в Новгороде старцем Варлаамом Хутынским, которой наставляет и обучает молодого человека православной вере, Прокопий принимает православие, раздает свое имущество, в том числе и на сооружение храма в Хутынской обители. Необычный немец привлекает внимание многочисленных посетителей-новгородцев, ищет уединенной жизни и отпрашивается у старца на подвиг юродства. Прокопий отправляет на Восток, бредя по северным русским просторам.

О любви к Русской земле молодого немца можно судить и по влюбленности самого Рериха-художника в природу родного края. В очерке «Неотпитая чаша» Рерих писал о северной природе: «Все это красота. Красота бодрая. Неописанная» ^{[7, с. 71]}.

Не удивительно, что чуткому молодому немцу пришлась по душе «неотпитая чаша» красоты незатронутой цивилизацией суровой северной природы. Он доходит до Великого Устюга. Название «Устюг» буквально означает «устье Юга». Город расположен на соединении реки Сухоны и Юга, которые вливаются в Двину, впадающую в Белое море. Там находит себе пристанище на паперти собора Успения Пресвятой Богородицы. Согласно Житию, «везде гонимый и оскорбляемый» юродивый Прокопий ходил в рубище, нисколько не заботясь о пище и крове. Он был наделен дарами предвидения и пророчества.

В «Житие» приводится описание молитвенного служения Прокопия, которое поразило художника:

«Любимым местом, где часто и долго сиживал блаженный Прокопий, был камень на берегу реки Сухоны, неподалеку от собора. Здесь, смотря на плавающих в малых лодках через большую реку, он молился, чтобы они не потонули, и убедительно просил мимоходящих погребсти его тут» ^{[35, с. 767]}.

Живописное изображение Рериха отличается от реального, чувственно воспринимаемого пространства. Павел Флоренский в исследовании пространства вводил категории вещи (вещности) и среды, отмечая, что в изобразительном искусстве «Живопись распространяет вещественность на пространство и потому пространство склонна превращать в среду» ^{[8, с. 145]}. В картине Рериха пейзаж узнаваем, но воображаемое пространство отличается от реального именно средой – полупрозрачной, «воздушной», без резких контуров вещей и горизонта. В центре композиции золотисто-желтого цвета река. Река, да и вся картина, светоносны! Светоносность – общий для духовной живописи разных культур символ, указывающий на инобытийного источника света в феноменальном мире (нимбы, ауры, исходящий от человека или объекта свет). В картине Рериха через светоносность передается присутствие высшего начала в посюстороннем мире. Связующим звеном выступает святой: по молитвам Праведного Прокопия река оберегаема высшими силами.

На месте молитвенного служения Прокопия на набережной реки Сухоны в XVII в. построили соборный храм, который сохранился до нашего времени. Неожиданная волна интереса к образу Прокопия набирает силу в переживаемый период глобализации, когда интенсивно идут процессы межкультурных коммуникаций. Немцы начинают чтить русских святых немецкого происхождения. В бывшем ганзейском городе Гамбурге есть храм Иоанна Кронштадского. В 2004 г. по финансовым соображениям, здание было передано евангелийской церковью православной общине (символически за 1 евро). В составе иконостаса есть изображения трех святых немецкого происхождения. Среди них русские «немцы» – Прокопий Устюжский (Любецкий) и Елизавета Федоровна Романова. Так имя Прокопия и его легендарная история в наши дни послужили делу духовного сближения народов. Если в средние века иноземцы попадали к нам морским путем, то в XXI в. в Европу возвращается русская духовность, представленная фигурой канонизированного православной церковью русского немца.

«Голубиная книга»

Скрижаль, книга и свиток – архетипические символы сокровенного знания, передаваемого высшими силами людям через основателей религий, политических деятелей, философов, поэтов, литераторов – просветителей, которые несли «свет знания» народу. В христианской иконографии книга и свиток символизировали мудрость, знание, благую весть, «вечное Евангелие»: «И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу» (Откр 14:6-7).

Две картины Рериха были написаны в 20-е годы по мотивам духовных стихов пешихся каликами перехожими под названием «Голубиная книга» («Книга голубиная»). Легенду Рерих, скорее всего, слышал непосредственно из уст одного из слепых певцов, которых семья Рерихов радушно примечала ^{[5, с. 102]}. В основу легенды легли апокрифические сюжеты домонгольской эпохи. Художественные полотна воспроизводят легендарные события русской истории, связанной узами с сакральной метаисторией.

В начале стиха говорится:

Восходила туча сильна, грозная,

Выпадала книга Голубиная,

И не малая, и не велика:

Долины книга сорока сажень,

Поперечены двадсяти сажень ^{[19, с. 34]}.

В древнерусском языке «голубиная» означает «глубинная», тайная, сокровенная. Образ голубя как символа Святого духа в картине прочитывается только косвенно. Голубей – семь, причем три из них изображены в левом нижнем углу, а четверо разлетелись по сторонам света в верхних углах картины. Исходя из архетипической символики семерки, можно предположить символизацию идеи нисхождения духовной триады (неба), и восхождения земной четверицы (квадрат как символ земли), другими словами, встречи миров дольнего и горнего. В любом случае, «Голубиная книга» передает ситуацию откровения, данного свыше. Как говорится в стихе, «книга написана самим Иисусом Христом, ее читал сам Исай-пророк».

Голубиная книга

Из-за величины (глубины) никто не мог прочесть дар небес, дар свыше, и даже вызванный разрешить затруднение легендарный царь Давид («Давыд Евсеевич»). Отвечая князю Владимиру, царь Давид сказал: «Я по старой своей памяти расскажу вам, как по грамоте». Царь Давид вошел в историю как наделенный свыше даром поэт и псалмопевец. В архаические времена считалось, что поэты (а на Руси сказители) в состоянии вдохновения могли транслировать волю богов. Откровение шло через состояние поэтической импровизации (не через ум, и не через очи, как сказано в стихе).

В мифопоэтическом пространстве не существовало временных границ – древнеиудейские пророки беседуют с русскими князьями. В смысловом плане духовного стиха прочитывается, что откровение свыше предназначалось именно крестившему Русь киевскому князю Владимиру – множеству царей и князей Книга не открылась. В картине Рериха князья, короли, и в целом, народ изображены обобщенно, группы людей очерчены линией как «масса». Только два человека на переднем плане – царь Давид и князь Владимир прорисованы отдельно. В стихе отражена фактура так называемой «Корсунской легенды», детали, которой получили воплощение на полотне художника. Согласно легенде, Владимир крестился в Корсуне (Херсонес, Крым) – локусе особой святости. Именно здесь были захоронены мощи Св. Климента, папы Римского. Св. Климент считался покровителем новообращенных народов. Согласно преданию, из моря «выходила церковь соборная» и покровительница Руси Царица небесная. Тайны бытия раскрываются для Руси в лице ее князя и рядом с храмом, где хранятся сакральные мощи (соответствует изображенному на картине Рериха: древнейший десятинный храм в Киеве был посвящен Богородице). Вывезенными Владимиром в Киев мощами Климента ставили автокефальных митрополитов ^{[36, с. 41]}. В начале государственности «светская власть при своем выборе веры руководствовалась прежде всего целями сохранения политического суверенитета» ^{[36, с. 36]}. В необычной картине Рериха прочитывается миссия Русской земли – хранить красоту, величие и святость вверенных тайн. Но есть еще один, личностно-сакральный смысл, ассоциированный с легендой. В очерке «Небесное зодчество», говоря о детях, которые могут возвышать свое воображение созерцанием игры облаков, Рерих писал, что «каждому от первых дней его уже предполагается несказуемая по красоте своей небесная книга. Была и картина “Книга голубиная”» ^{[5, с. 170]}. В глубине души каждого человека заложены начала света и красоты – «книга глубинная», которую дано прочесть в течение жизни.

Проблема «общего блага» в век глобализации

Как и другие деятели Серебряного века (Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, В. С. Соловьев, В. И. Вернадский) Рерих верил в преходящесть механической цивилизации и возможность реализации идеала духовного строительства по законам космической красоты на Земле ^[37]. В Учении Живой Этики сказано, что многое достигнуто в физическом знании, но духовное сознание отстало, «машины отвлекли человека на искусства мышления. Сейчас довольно роботов! Для равновесия Мира нужно сердце» (Мир Огненный, ч. 2, 262) ^{[14, т. 4, с. 68]}.

Сегодня мысль о временном характере техногенной цивилизации высказывается духовными лидерами, представителями традиционных религий, занимающимися практиками самореализации. За механической (техногенной) цивилизацией уже закрепилось название «цифровой эпохи», еще более остро встали проблемы, теперь уже, глобальные, экзистенциальных рисков и роботизации сознания. Среди философов распространено мнение о том, что исключительная ориентация на позитивистскую науку ведет к деградации человека, забвении жизни Души, разрушении духовной иерархии и основ жизни ^[38]. В век глобальных коммуникаций идет диалог, перерастающий в сотрудничество представителей ранее несоизмеримых сфер практик. Во встрече российских ученых с Далай-ламой XIV были заложены основы сотрудничества буддийской науки (учение о сознании, медицина) с западной наукой (нейробиология, нейрофизиология, психология, философия квантовой физики, философия сознания). Были поставлены трудные вопросы, в том числе вопросы о перерождении («феномен жизни после смерти») и представлениях об эволюции человека ^{[39, с. 10]}. Отмечая более чем 2,5-тысячелетнюю историю буддизма как практики и как науки, Далай-лама выделил ряд важных положений буддизма: существование уровней сознания вне телесных чувств, альтруизм и «отсутствие независимого существования» как в материальном мире, так и в сфере сознания ^{[39, с. 17]}. Применительно к социальным практикам эти положения обосновывают идею общины и общего блага, которую утверждал Николай Константинович Рерих. Далай-лама подчеркнул, что «сегодня будущее зависит от семимиллиардного человечества» ^{[39, с. 16]}.

В эпоху интернет-коммуникаций, массовых миграций народов, всемирного туризма на Земле почти не остается первозданных, незатронутых глобализационными процессами уголков. Рериховский идеал «мировой общины» еще далек до реализации, но проблема необходимости межкультурного и межэтнического сотрудничества во имя выживания человечества остро встает в обществе «глобальных рисков». С распространением информационно-коммуникационных технологий формируется понятие «пространственной мысли» в виртуальной ноосфере ^[22].

Символ вершины, один из лейтмотивов творчества Рериха, имеет провидческий смысл, о котором писал его сын, востоковед Ю. Н. Рерих. Уход в горы для Николая Константиновича не был уходом из жизни, в них он черпал вдохновение для дальнейшей работы, в горы звал молодежь, веря в продолжение славных традиций русских землепроходцев, «этих строителей государства, вышедших из самой гущи народной» ^{[9, с. 460]}. В совместной работе российских и индийских ученых доказывается «необходимость формирования меридиональной евразийской транспортно-энергетической и культурной оси Алтай – Гималаи» ^{[40, с. 2]}. Так в наши дни на фундаменте непреходящих традиций зарождаются новые формы культурного и экономического строительства. Идеал культуры как жизни духа, направлявший творчество Николая Константиновича Рериха, обретает новую силу в деле объединения народов и осознания значения мирового сотрудничества.