Certain factors that justifies the drastic changes in ethnic and confessional picture of Crimea of the late XIX century

Makarenko Gennadii Ivanovich Senior Educator, the department of Legal Studies, Sevastopol Economics and Humanities Institute (branch) of the Crimean Federal University 299028, Russia, gfz, g. Sevastopol', ul. Shelkunova, 1 mg68@mail.ru

Для многонациональных и поликонфессиональных государств, к которым относится и Российская Федерация, особое значение имеет изучение исторического опыта совместного проживания различных народов, исповедующих различные религии, во взаимосвязи с государственным влиянием на межэтнические и межконфессиональные отношения. В этой связи представляется актуальным изучение вопросов народонаселения и отдельных регионов (таких, как Крым), влияние которых на общественную и политическую жизнь всей страны традиционно является существенным. Тем более важно исследование таких регионов в периоды массовой миграции населения. При этом в настоящее время важно дать характеристику и тем фактам этноконфессиональных отношений, которые имели не всегда однозначный или положительный характер, и потому до настоящего времени вызывают различные оценки исследователей. Именно ввиду этого автором выбрана тема настоящего исследования.

Объект исследования – исторический процесс изменений и формирования комплексной системы этнических групп и конфессий Крымского полуострова в течение 20-40 лет после окончания Крымской войны. По мнению автора, именно в указанном временном отрезке наиболее показательно проявились те факторы общественной жизни и государственной политики, которые привели к существенным изменениям национального и религиозного состава населения региона.

Предметом исследования являются некоторые факторы общественной и политической обстановки Крыма, а также внешнеполитической обстановки, которые характеризуют деятельность Российской империи в регионе и могли предопределить изменения этнической и конфессиональной структуры Крыма во второй половине XIX века – непосредственно после окончания Крымской войны, а также некоторые закономерности деятельности христианской и исламской конфессий в регионе в указанный период.

Цель исследования – выявить и проанализировать отдельные причины и особенности радикального изменения этнической и конфессиональной среды в Крыму во второй половине XIX века, а именно непосредственно после окончания Крымской войны, во взаимосвязи с государственной политикой Российской империи по вопросам народонаселения и вероисповедания.

Методологическая основа исследования – универсальные научные принципы историзма, объективности, познания, всесторонности. Кроме того, использованы специальные методы исторического исследования. Например, с помощью сравнительно-исторического метода воспроизведены некоторые явления и процессы жизни и деятельности отдельных народов Крыма, а также государственной политики Российской империи в регионе, выявлены их особенности и закономерности.

Изучением жизни народов Крыма в составе Российской империи исследуемого периода, в том числе по вопросам религии, занимались многие историки, а также духовные лица, начиная с XIX века и по настоящее время. В частности, должно отметить труды В.Х. Кондараки ^[1], Г.П. Левицкого ^[2], А.И. Маркевича ^[3], Ю.А. Катунина ^[4], В.Е. Возгрина ^{[5; 6]}, Гермогена (Добронравова) ^[7], М.К. Родионова ^[8]. Безусловно, имеются и десятки других уважаемых исследователей, чьи доводы могли бы лечь в основу отдельной диссертации по данной теме. Однако, по мнению автора, материалы указанных выше, а также иных специалистов, на которых имеются ссылки, в совокупности с задействованными историческими источниками, в достаточной мере характеризуют описываемые процессы и позволяют достичь поставленной цели в рамках настоящей научной статьи, которая не претендует на всеобъемлющее и исчерпывающее выбранную тему содержание.

…После окончания Крымской войны 1854-1856 гг. в Крыму активно продолжился разносторонний процесс укрепления российской государственности, непосредственно повлиявший и на этнический и конфессиональный состав региона. При этом, очевидно, сам ход войны и сопутствующие ей обстоятельства стали катализатором существенных изменений, как расклада этносов полуострова, так и их религиозной жизни.

Для рассматриваемого периода, безусловно, значимой видится общественная и государственная интерпретация общих неудачных для Российской империи результатов войны. Даже героическая оборона Севастополя, уже тогда и сразу ставшая символом мужества и духовной силы российского народа, не отменила общих негативных итогов – поражения и подписания совсем непочетного для страны Парижского мирного договора 1856 года.

Не вдаваясь во все подробности выявленных или предполагаемых недостатков деятельности государственной машины Российской империи, нужно отметить, что их признание, в том числе, легло в основу начала целого периода реформаторства в государстве – реформ Александра II. Отмена крепостного права, земская, судебная, военная и иные реформы существенно сказались на внутренней организации страны и дали толчок ее развитию. Однако, как представляется, для населения Крыма конца 50-х годов XIX века насущные решаемые проблемы были вовсе не такими масштабными и определялись вполне конкретными личными жизненными обстоятельствами.

Важнейшей характеристикой всего региона следует признать специфический этнический и, как следствие, конфессиональный состав. Приведение точных данных о них ввиду отсутствия единой государственной статистики не представляются возможным, а потому они могут быть получены только от отдельных исследователей, которые занимались изучением миграции и численности народов Крыма по отдельным архивным документам. В частности, некоторые обобщающие сведения в этой области представляют А.С. Петроградская ^[9], А.А. Непомнящий и А.В. Севастьянов ^[10], Ф.Ф. Лашков ^[11], тот же Ю.А. Катунин ^[4], Ю.Н. Лаптев ^[12], В.Д. Скрипниченко ^[13] и другие. Из их работ можно предположить, что на период начала и конца Крымской войны основную часть населения региона составляли крымские татары – от 73 до 77,8 %. Из этого следует еще один факт: около 3/4 населения Крыма тогда придерживались ислама. При этом количество русских дается указанными авторами от 6,6 до 12,6%. Суммарное же количество христианского населения (православных, католиков, протестантов, армян-григорианцев и т.д.) – чуть менее четверти от общего числа населения. Таким образом, крымский полуостров (как основная часть Таврической губернии) имел такую специфику национального и конфессионального состава, которая не просто отличала его от других губерний, но, в условиях географического нахождения в зоне политического (в т.ч. военного) противостояния внешним противникам Российской империи, делала данные характеристики объективно неблагоприятными для государства.

В этой связи напрашивается историческое сравнение. Так, присоединение Крыма 1783 года проходило в условиях ограниченного вмешательства третьих стран, когда Россия и Османская империя фактически один на один разрешали спор о полуострове и потому решился он достаточно прогнозируемо. Совсем иначе оказалось в середине XIX века, когда на стороне турок в Восточной (Крымской) войне выступили объединенные силы Британии, Франции и Сардинии. В этих условиях наличие в Крыму подавляющего большинства мусульманского населения, как минимум небезразличного по признаку веры к прямому врагу – Османской империи, стало для российского государства стратегически важным.

Однако, похоже, что ни до Крымской войны, ни даже в ходе военных действий на полуострове российские власти не придавали этому обстоятельству ни должного внимания, ни значения. В частности, имели место такие решения властей, которые трудно интерпретировать сколько-нибудь рационально или которые можно было бы списать только на безрассудный чиновничий произвол на местах. Так, В.Е. Возгрин указывает на массовые случаи репрессий против татар: осенью 1854 г. (после высадки англо-французских войск в Крыму) было проведено выселение крымских татар с прибрежной полосы вглубь полуострова на расстояние минимум 25 вёрст, а также в российские губернии, далеко за Перекоп ^{[6, c.45]}, неоднократно имели место и разорения целых татарских деревень российскими войсками ^{[6, с.48]}. Оказывалось и экономическое давление: для русского населения, хозяйства которого входили в зону военных действий, делалась скидка с 10-рублевого (в среднем) подушного налога в 7 руб., а с татар — только 1,1—1,7 рублей ^{[5, с.148]}. Понятно, что подобная дискриминация по признаку национальности не добавляла татарам лояльности в отношении российских властей.

Вообще же оценки историков о реальной роли крымских татар во взаимоотношениях с англо-французскими и прочими агрессорами в период войны крайне противоречивы. Одни, например, тот же В.Е. Возгрин, находит свидетельства того, что, якобы, сам император Александр II позднее признал татар «вредным населением», а их выселение называл «благоприятным явлением» ^{[5, с.164]}. Другие почти возражают: А.А.Непомнящий и А.В. Севастьянов сдержанно указывают, что, у них лишь «присутствовали протестные настроения, выразившиеся в неповиновении властям в Евпаторийском и Ялтинском уездах» ^{[10, с.272]}, а С.А. Усов резюмировал, что факт сотрудничества с оккупантами не приобрел массового распространения ^{[14, с.83]}. Из указанного можно сделать вывод о том, что, очевидно, вопрос сотрудничества татар с врагом как минимум имел место быть в общественном мнении, а также у центральных властей и у властей Крыма. Потому предположения можно делать лишь об остроте проблемы и о возможных обсуждаемых последствиях для татар. Например, историки утверждают, что сразу после войны в Крыму активно распространялись слухи о выселении (в современной терминологии – депортации) татар куда-то за Урал и даже конкретно называлась Оренбургская губерния ^{[3; 5; 10, с.272]}. Власти же, очевидно, если сами и не стояли за такими слухами, то, как минимум, не развенчивали их, и тем самым вольно или невольно оказывали сильное моральное давление на татарское население.

В этой связи не случайными видятся положения статьи 5 упомянутого уже выше Парижского мирного договора: «Их величества Император Всероссийский, Император Французов, Королева Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, Король Сардинский и Султан даруют полное прощение тем из их подданных, которые оказались виновными в каком-либо в продолжение военных действий соучастии с неприятелем. При сём постановляется именно, что сие общее прощение будет распространено и на тех подданных каждой из воевавших Держав, которые во время войны оставались в службе другой из воевавших Держав» ^{[15, с.226-227]}.

С одной стороны, данное положение Договора, безусловно, не позволяло властям России применять какие-либо прямые карательные санкции (например, уголовное преследование или то же выселение) в отношении тех татар, которые могли сотрудничать или действительно сотрудничали с врагом. Тем не менее, совершенно очевидно, что любые международные договоры могут быть в любой благоприятный момент пересмотрены, а обязательства по ним отменены (что, кстати, и произошло с Парижским договором в 1871 г.) ^{[10, с.273]}. То есть, та часть татарского населения, которая совершала какие-либо реальные коллаборационистские деяния в военный период, вполне могла опасаться наказания и потому могла стремиться избежать его.

С другой стороны, любое государство всегда может найти эффективные способы воздействия на граждан для достижения намеченных политических целей.

Здесь необходимо сделать оговорку. Современное административное право устанавливает требование: органы власти должны ясно указывать цель принятия правовых актов управления, допустимую социально-политической сущностью государства ^[16]. Однако, для законотворчества Российской империи XIX века этого требования не существовало. То есть, государство вовсе не обязано было даже декларировать благовидность своих намерений в отношении отдельных слоев населения. Потому о действительных целях имперской государственной политики должно судить исключительно по ее результатам.

Одним из наиболее эффективных средств достижения результатов является экономика. А в ней-то как раз есть, что рассмотреть подробнее.

Так, подавляющая часть крымских татар в рассматриваемый период проживала в селах и занималась сельским хозяйством. Однако, в условиях крепостного права именно этот способ заработка на жизнь, сложившийся веками и ставший традиционным для них, был одним из самых трудных. Можно было бы допустить, что подобные трудности касались всех народов империи, однако именно для Крыма этого сказать нельзя. Так, немцы, болгары и иные иностранцы, по решению российских властей активно переселяемые на полуостров с начала XIX века, бесплатно получали по 60 десятин земли ^{[12, с.15; 13]}. Однако, коренное население – татары таких подарков от российских властей не получило и подавляющее большинство его являлось малоземельным (исключение – татары дворянского сословия и часть духовенства). Выявление всех причин данного явления не является предметом рассмотрения настоящей статьи, потому отметим лишь сам факт, на который указывают и многие исследователи. Так, в 1860 г. один из героев Крымской войны генерал-адъютант Э.П. Тотлебен, которому было поручено изучить вопрос о причинах выселения крымских татар, указывал на крайне тяжелое их материальное положение именно по причине малых участков земли, а также массовые злоупотребления в сфере земельных отношений российских чиновников, которые «часто присваивают себе земли, принадлежавшие татарам» ^[17].

Отмена крепостного права в 1861 году фактически ничего не изменила. Обезземеливание татарского населения, занятого в сельском хозяйстве, шло также неотвратимо. Показательно следующее сравнение Ю.Н. Лаптева: в начале 80-х годов XIX века татар в Крыму было примерно в 7-8 раз больше, чем немцев, однако, крымские татары имели в Крыму 142 560 десятин земли, а крымские немцы-колонисты – 209 913 десятин ^{[12, с.14]}.

Г.П. Левицкий в 1882г. указывал, что захват земельных участков крестьян из татар «стал законом». Среди других экономических причин эмиграции исследователь указывает на «тягость налогов и повинностей», а также «неуравнительность пособий» за убытки, понесенные во время Крымской войны. Выплаты «производились самым несправедливым образом и сильно поколебали привязанность татар к русскому правительству» ^[2].

Все вышеуказанные факторы, безусловно, повлияли на коренное население полуострова и сразу после окончания Крымской войны вновь (как и после присоединения Крыма к России) произошла массовая эмиграция татарского населения в Турцию. Только в первой половине 1860-х годов с полуострова уехали от 140 000 до 180 000 татар. При этом, что любопытно, у историков нет указаний о том, чтобы власти Крыма или центральная власть России принимали бы какие-либо активные меры для противодействия эмиграции. Ни обещаний, ни реальных предложений по улучшению условий жизни для предотвращения и (или) остановки исхода татар фактически не предпринималось. Определены были лишь правила продажи собственности (в т.ч. земли), порядок уплаты налога за нее, получение документов и т.д., т.е. сугубо «технические» вопросы, на которых, кстати, местные чиновники еще и изрядно наживались ^{[3; 10]}. Уже в 1864 году удельный вес татар на полуострове составлял лишь 50,3% (русских и украинцев – 28,5%, греков – 6,5%, евреев – 5,3%, армян – 2,9%, немцев – 2,7%).

Эмиграция татар продолжалась и в 1870-х годах. При этом одновременно властями всячески поддерживалось переселение на полуостров граждан из русских губерний, чему способствовала та же отмена крепостного права. Всероссийская перепись населения 1897 года уже указывала на преобладание в этническом составе населения Крыма русских и украинцев: вместе они составляли 44,9% населения (русские 33,1% и украинцы 11,8%). Доля крымских татар сократилась до 35,6% ^{[10, с.275]}.

В 60-70-е годы XIX века в связи с эмиграцией крымских татар остро встал вопрос освоения брошенных земель. Например, в Перекопском уезде из 278 опустело 244 селения. Была составлена ведомость по свободным землям Таврической губернии. Впечатляют следующие цифры: в Евпаторийском уезде оказалось свободными 5690 десятин, в Перекопском – 11 668 десятин земли. Требовалось проводить заселение этих территорий. Например, с этого времени начинается очередной этап переселения в Крым немцев. К 1865 году по данным центрального статистического комитета министерства внутренних дел в Крыму имелось 49 мест с немецким населением ^{[13, с.214]}. Большая часть из них находилась в Феодосийском уезде, остальные – в Перекопском, Симферопольском и Евпаторийском, то есть преимущественно именно там, откуда уехали татары.

Изменения среди населения Крыма послевоенного периода невозможно рассматривать вне связи с конфессиональной политикой государства.

Поскольку Таврическая губерния руководствовалась общероссийским законодательством, основополагающим документом являлся Свод Законов Российской Империи. Главное положение этноконфессионального строительства государства, которое, безусловно, напрямую затрагивало интересы населения Крыма, широко известно: «Первенствующая и господствующая вера в Российском государстве есть Христианская Православная Кафолическая восточного исповедания» ^{[18, ст.62]}. В развитие этого базового принципа государство принимало акты управления, прямо направленные на укрепление православия в регионе буквально с момента присоединения Крыма, в том числе и в рассматриваемый период. В частности, в ноябре 1859 г. императору Александру II был направлен доклад Святейшего Синода с ходатайством от «жителей Таврического полуострова» об открытии собственной епархии Русской православной церкви, которое поддержал подписью генерал-губернатор Новороссии А.Г. Строганов.

Синод вносил на утверждение царю комплекс предложений, в частности: «отчислить» из состава Херсонской епархии Таврическую губернию с учреждением особой Таврической епархии; основать новую кафедру в г.Симферополе с наименованием епископа «Таврический и Симферопольский»; «по древности Православной церкви Таврической и важности ея исторического значения как колыбели Русскаго христианства» присвоить Таврической епархии второй класс и степень после Херсонской епархии; отвести Таврическому архиерейскому Дому положенное количество земли с угодьями, рыбной ловлей и мельницами; для пребывания архиерея, до постройки нового дома, снять в аренду «приличное помещение» с оплатой «на счет казны». 16 ноября 1859 г. царь сделал на докладе Синода надпись: «Быть по сему» ^{[19, с.251-252]}.

Как представляется, в указанном решении царя, аккумулировано не только мнение неких крымчан (по факту – православного меньшинства, максимум 1/8 населения), ходатайство генерал-губернатора и Священного Синода. Прежде всего, надо признать, оно отражало единую и целенаправленную внутреннюю и внешнюю политику государства по укреплению православия и православного населения в регионе, который находился на передовых позициях противостояния России ее противникам.

Некоторые исследователи указывают, что задача создания действенной церковной инфраструктуры должна была «почти всецело лечь на плечи таврических преосвященных и местного духовенства» ^{[20, с.76]}, а Синод «был бессилен предоставить посильную финансовую помощь новосозданной епархии», поскольку «Русская церковь испытывала серьезные материальные затруднения, которые во многом были следствием усиления зависимости церкви от государства» ^{[21, с.178]}. Однако, с такими выводами трудно согласиться. Само ходатайство, подписанное царем, свидетельствует о прямой и мощной поддержке новой епархии государством. В частности, п.4 содержит норму о назначении из казны средств на содержание «епархиального архиерея, архиерейского Дома, кафедрального собора и консистории» по прилагаемому штату; п.5 утверждает, что вместо надлежащего числа служителей из государственных крестьян следует «отпускать… соразмерное количество деньгами на наем их»; п.6 устанавливает, что даже временные расходы на наем «приличного» жилья до постройки архиерейского Дома относятся на счет казны в размере 10 тысяч рублей ^{[19, с.251-252]}. То есть, основные расходы по содержанию и обустройству православной епархии, причем, абсолютно все, какие только запрашивались Синодом, были отнесены на счет государственной казны и в значительных суммах. Такой финансовой помощи от государства не получали никакие иные конфессии Крыма. Более того, это подчеркивает целенаправленную деятельность и приоритеты царских властей, к тому же – на фоне послевоенной разрухи и, казалось бы, первоочередной необходимости восстановления региона. Однако, на восстановление того же полностью разрушенного Севастополя денег долго не находилось ^{[10, с.273]}, на те же указанные выше выплаты татарам за убытки в войне тоже не находилось ^[2], а вот на финансирование новой православной епархии они нашлись.

С образованием самостоятельной епархии православная церковь в регионе стала быстро развиваться - менее чем за десять лет появилось более ста новых приходов, активизировали свою деятельность монастыри, открылись мужские духовные училища ^[22].

В 1883 году исполнилось 100 лет нахождения Крыма в составе России. В этой связи представляется логичным подвести некоторые итоги этноконфессиональных изменений в общем составе населения за указанный период, причем, как подтверждено выше, многие тенденции нашли яркое отражение, в том числе, и сразу после Восточной войны.

Так, процесс укрепления христианства на полуострове за данный период протоиерей М.К. Родионов, автор «Статистико-хронологико-исторического описания Таврической епархии» (1872 г.), отразил в том числе путем подсчета количества церковных объектов. Согласно его данным, строительство православных храмов Таврической епархии (включающей, в том числе три уезда за пределами Крыма) возросло с 3 единиц в 1779 - 1791 гг. до 28 – в 1871 г.. Всего за указанный период было построено 275 новых церквей. В 1871 г. в епархии действующими были 289 церквей и молитвенных домов, 11 из которых были соборными ^[8].

Примечательно, что процесс увеличения количества православных культовых объектов в Таврической губернии проходил одновременно с процессом сокращения соответствующих объектов ислама.

Деятельность исламских учреждений в Крыму регламентировало «Положение о Таврическом магометанском духовенстве и порядке отправления подлежащих ведению его делах», которое было утверждено именным Высочайшим указом царя Николая I в 1831 г. ^[23]. «Уставы Департамента духовных дел иностранных исповеданий» утверждали права и обязанности мусульманского духовного правления ^{[23, с. 140, 141]}.

Исследованием распространения ислама в Крыму занимались и государственные органы, и ученые, как прошлого, так и настоящего времени. При этом источники различных сведений, очевидно, брались также различные, и потому некоторые данные у них расходятся. Автором, в частности, проведен анализ сведений из работ Ф.Ф. Лашкова ^[11], З.З. Хайрединовой ^[24], Бойцовой Е.В. ^[25] и др.

Таблица 1. Динамика изменений количества исламского населения, духовенства и исламских культовых сооружений в Крыму за 100 лет в составе Российской империи

Обобщая вышеуказанное, следует указать, что резкое изменение этнической и конфессиональной среды в Крыму во второй половине XIX века произошло по ряду причин. Объективными факторами можно полагать общую социальную политику государства, создававшую имущественное и сословное неравенство граждан, тяжелое материальное положение населения Крыма. Одновременно и системно имели место факторы дискриминационной политики Российской империи в отношении татарского населения, выразившиеся, прежде всего, в создании неравных в сравнении с представителями других народов экономических условий – в предоставлении меньших земельных наделов и отдельных налогов и фактическом отказе решать данные проблемы, создании административных условий для его массового разорения и лишения прав землепользования. Существенным фактором, который оказал влияние на общественно-политическую обстановку и способствовал изменениям в регионе, следует признать законодательное установление доминирующего положения и приоритетную государственную поддержку православной церкви, а также поощрение государством переселения в Крым христианского населения, чуждых коренному населению, исповедующему ислам. Результатом действия этих (и иных, не рассмотренных в настоящем исследовании) факторов стала массовая эмиграция татар, коренным образом повлиявшая на этнический и конфессиональный расклад в регионе. При этом одновременно государственной политикой Российской империи по вопросам народонаселения и вероисповедания стала политика привлечения в Крым христианского, прежде всего православного, населения, а также укрепления и расширения влияния православной церкви. В результате за 20-40 лет после окончания Крымской войны было достигнуто такое соотношение этнического и конфессионального состава населения, которое обеспечивало стабильное внутреннее положение в регионе, а также прогнозируемо благоприятное отношение большинства населения к российской державе на случай международных конфликтов.