The 'Military Diary' Genre in Buryat Literature

Khalkharova Larisa PhD in Philology Associate Professor of the Department of Buryat and Evenk Philology at Buryat State University by name D. Banzarov 670000, Russia, respublika Buryatiya, g. Ulan-Ude, ul. Ranzhurova, 4 gloria_66@mail.ru Other publications by this author

Великая Отечественная война вызвала к жизни новые жанровые формы и трансформировала традиционные: появились такие формы, как повесть в стихах, рассказ в стихах, фронтовой дневник, документальная повесть, лирический очерк и многое др. В одних произведениях в центре - конкретный случай или подлинный герой со своей фамилией, в других – изображение подвига, в третьих – фронтовые будни с их бытом и прозой. Для стиля произведений военной поры было характерно освобождение от риторики ложной патетики, которая была присуща предвоенной литературе. В периоды исторических потрясений, как известно, резко увеличивается потребность общества в документалистике, которую отличает прежде всего правдивость и достоверность.

Те общие процессы и изменения, происходящие в целом в советской литературе тех лет, коснулись и бурятской военной прозы. В период Великой Отечественной войны на страницах газет и журналов печатались стихи, очерки, рассказы Ж. Тумунова, Ц. Номтоева, А. Жамбалона, Ж. Балданжабона, Д. Хилтухина, Б. Мунгонова, Б. Шойдокова и др., которые воевали на фронте и служили военными корреспондентами, командирами, политработниками.

Самостоятельную художественную ценность приобрели в эти годы писательские записи, дневники, заметки, зарисовки. По мнению исследователей, «военные дневники и творческие записки являются тематической разновидностью общего дневникового гипержанра. Отсутствие четкого, общепризнанного понятийного аппарата позволяет как исследователям, так и самим авторам достаточно широко трактовать его границы» [Колесникова, 2014, с.70].

Исследователь В. В. Федотова отмечает, что «одним из признаков, присущих дневниковой прозе, является ее активное взаимодействие с другими жанрами Оно проявляется, прежде всего, в использовании дневника в качестве повествовательной формы. Обращенность дневника, в отличие от художественной прозы, более к жизни, чем к вымыслу и его предназначение в основном для себя или близких людей не мешает тому, что дневник, особенно писательский, часто заключает в себе признаки разных поэтических и прозаических жанров. Дневниковые записи содержат зародыши интересных замыслов, новеллы, стихи, притчи. Кроме того, жанр дневника активно взаимодействует не только с художественной литературой, но и такими художественно-документальными жанрами, как мемуары, письмо и др.» [Федотова, 2010, с. 9]. Что касается жанра военного дневника, то он обладает определенными, только ему присущими качествами: это летопись войны глазами его участника, его размышления, переживания, воспоминания.

В самом начале войны был принят запрет на ведение дневников. Однако он не касался военных корреспондентов. Этот факт отмечается в воспоминаниях поэта-фронтовика Давида Самойлова: «Вести дневник или записывать что-либо для памяти на войне не полагалось. Я не помню публикаций наших солдатских и офицерских дневников. Даже генеральских не помню. … Солдат практически и не мог вести постоянные записи. Это внушило бы подозрения, да и при очередной бесцеремонной проверке вещмешка старшина приказал бы изничтожить тетрадку или записную книжку, поскольку они не входили в список необходимого и достаточного солдатского скарба» [Самойлов, 1990, с. 68].

На характер повествования в произведениях военной прозы Ж. Тумунова оказали большое влияние личные впечатления писателя о войне – в июле 1941 года Ж. Тумунов был призван в армию, сначала служил военным корреспондентом армейской газеты 17-й армии на восточном фронте, затем с 1944 года заместителем командира батальона 54-й дивизии 3-его Белорусского фронта. В октябре 1944 года Ж. Тумунов прибыл на фронт, и с этого момента его творчество продолжалось в фронтовых условиях. «…Вместе с боевым снаряжением Ж. Тумунов взял с собой на фронт небольшие, удобные для ношения в кармане записные книжки в синеньких обложках. Они стали фронтовыми дневниками писателя» [Дугарнимаев, 1960, с.48].

Писатель был готов встретить смерть лицом к лицу и до последней минуты писать, писать правду о войне. Об это свидетельствует запись на обложке одной из его фронтовых тетрадей: «Все мои бумаги должны быть доставлены по адрему: 1) город Улан-Удэ, Шмидта, 30, кв.15, Намсараевой Ханде или 2) город Улан-Удэ, Каландаришвили, 19, Бургосиздат, для передачи семье Тумунова, 15/1 1945 г.» [Тумунов, 2014, н.349]. Таким образом, в случае его гибели, его дневники должны были быть сохранены.

В дневниковых записях Ж. Тумунова запечатлены события военного периода - эпохи исторического изменения жизни общества и всей страны. При этом под дневником писателя мы понимаем определенный тип текста, проявляющийся в наличии ежедневных записей (он так и назвал свой военный дневник «Үдэр бүриин тэмдэгүүд» (Ежедневные заметки)), где присутствует линейно-фрагментарный тип повествования, внешним маркером которого выступает датировка, фиксирующая периодичность записей: «1944 оной октябрь hарын 5» (5 октября 1944 г.), «1945 оной март hарын 1» (1 марта 1945 г.) и т.д. (здесь и далее перевод наш. – Л.Х.) Для повести характерна точность датировки событий, их географическая и топографическая привязка: «1944 оной октябрь hарын 8. Минск – Белорусска ССр-эй ниислэл. Янко Купалын дуунууд эндэээ бүхы дэлхэйдэ зэдэлдэг байгаа». [Тумунов, 2014, н.640]. (8 октября 1944 года. Минск – столица Белорусской ССР. Отсюда звучали на весь мир песни Янко Купалы): «1944 оной октябриин 11. Каунас. Хуушанай город. Саад ехэтэй». (11 октября 1944 года. Каунас. Старый город. Много садов). «Война изображена глазами очевидца, что, безусловно, задает определенный ракурс при ее описании: усиливается достоверность повествования, конкретнее передается эмоциональное ощущение человека, перенесшего эти события» [Халхарова, 2014, с. 19].

Нужно отметить, что для повести Ж. Тумунова, несмотря на его документализм и публицистичность, характерно и глубокое лирическое начало, которое выражено в форме эмоционально-взволнованных высказываний. Обратим внимание на размышления автора-повествователя о его сыне Баторе, о судьбе которого он постоянно тревожится: «Баатарhаа намда юуншье хайрагүй. Минии шуhанайм, минии бодолойм, минии ябадалайм бүтэн байгаа сагта хүбүүгээ би хүн болохоб. Хүн болгохоб. Хүн олон байдаг. Хүнэй эрхим хүн болгохоб» [Тумунов, 2014, н.640]. (У меня никого нет дороже моего сына Батора. Пока течет в моих жилах кровь, пока я в здравом уме, пока я жив, я воспитаю моего сына, сделаю человеком. Сделаю человеком. Люди разные бывают. Я воспитаю его лучшим из лучших).

По верному наблюдению исследователя С.Г. Осоровой, «.. у Тумунова присутствует образ повествователя – непосредственного участника военных событий, лично пережитых, увиденных на фронтовых дорогах… Собственно авторский опыт, личное знание фронтовой жизни позволяют писателю художественно осмыслить и передать тяготы, лишения, трагедии войны» [Осорова, 1992, с.29. ].

В предисловии к документальной повести «В сторону заката солнца» (изначально повесть называлась «Офицерский дневник»), Ж. Тумунов пишет о великой цели советского народа – освободить нашу землю от фашистов, гнать их на запад, в сторону заката солнца к долгожданной победе: «Наранай орохо зүгые зорижо гэрээ мордооб. Наранай орохо зүгые шэглээд ябанаб. Олон үни үргэhэ нойргүй ябахадаашье, ойро зуурахана зали абажа амархадаашье, наранай орохо зүгые бодолоо гаргаагүйб – наранай орохо зүгтэ минии дайсан…

…Наран ородог. Наран дахин гарахын тула ородог. Немецүүд дарагдаха. Дахин тэдэ тархяа үндылгэхэгүй, дахин гай тодхор ушаруулхагүй. Энээнэй түлөө бидэ нара орохо зүг тээшэ дабшанабди» [Тумунов, н. 403]. (Я выехал из дому в сторону заката солнца. Проходишь ли многими ночами напролет без сна, или приляжешь на короткое время отдохнуть, вздремнуть – все смотришь в сторону заката солнца- там мой враг… Заходит солнце. Но снова восходит оно. Немцы будут разбиты. Они никогда больше не поднимут голову, не посмеют снова сеять зло. Ради этого мы наступаем на запад, в сторону заката солнца – там наша победа).

Литературовед Ц.-А.Н. Дугарнимаев, исследователь творчества Ж. Тумунова, говоря о военном творчестве писателя, отмечал, что в дневнике, «нет смакования ужасов, крови и смерти, в нем отсутствует натуралистически-патологическое восприятие человека на войне, охваченного всепоглощающим страхом» [Дугарнимаев, 1960, с. 58 ].

Только в 1969 году посмертно были опубликованы дневники Ж. Тумунова. В целом, произведения Ж. Тумунова о войне раскрывают военные будни, боевые дела солдат и офицеров без всякой идеализации и патетики, создавая своеобразную летопись войны. Военная проза Ж. Тумунова стала определенной ступенью в его творческой эволюции, которая в итоге способствовала созданию более сложного жанра - романа «Степь проснулась» (1949), ставшего первым бурятским романом в истории бурятской литературы.

Характерной чертой произведений другого бурятского писателя Ц. Номтоева, прошедшего свой путь по фронтовым дорогам вместе с действующими лицами своих произведений и их прототипами, является то, что его рассказы пронизаны не только духом патриотизма, служения Родине и воинской доблестью, но и человеческой теплотой героев по отношению к своим фронтовым друзьям. Основу жанровой системы произведений Ц. Номтоева военных лет составляют произведения с документальной и автобиографической основой.

Офицер Ц. Номтоев с боями прошел от волжских берегов до Кёнигсберга на западе, а затем еще до Мукдена на востоке. Служил в 321-ой стрелковой дивизии (знаменитая сибирская дивизия), которая была сформирована в марте 1942 года из призывников Бурят-Монгольской АССР и Читинской области. В дивизии было около четырех тысяч воинов бурятской национальности. В частях также было много политработников из Забайкалья, выпускников Иркутского военно-политического училища, в т.ч. Ц. Номтоев, Б. Бурлов, Г. Цоктоев, М. Тарабаев, И. Литвинцев, Б. Цыренов и многие др.

В июле 1942 года, когда немцы, окружив и разгромив значительную часть советских войск в большой излучине Дона, рвались к Волге, бойцы 321-й дивизии форсировали Дон, выбили немцев из нескольких населенных пунктов и удерживали их до конца Сталинградской битвы. В числе первых воинов дивизии, представленных к награде, оказался Ц. Номтоев – он стал кавалером ордена Красной Звезды.

Воины дивизии проявили под Сталинградом чудеса храбрости, отваги и героизма. К марту 1943 года 321-я дивизия освободила 92 населенных пункта, уничтожила более 20 тысяч солдат и огромное количество боевой техники противника. За стойкость и мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава в боях под Сталинградом дивизия была преобразована в 82-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

«Бои под Сталинградом» - так называется фронтовой дневник Ц. Номтоева, который был написан в полевых условиях военных действий, по горячим следам событий. Дневник «Бои под Сталинградом» запечатлевает действительность с детальной точностью и в большей степени имеет право называться историческим документом, представляя собой повествование от первого лица, от лица самого автора.

Повествование начинается с июня 1941 года, с самого начала войны, когда автор был мобилизован на фронт. Вот как описывает начало войны автор-повествователь: «Дүшэн нэгэн оной зулгы hайханзунай саг. Арад зон амгалан, ажал жаргалаараар ябажа байба… Гэртээ дүтэлжэ ябахадамнай, сээниг соогоо юумэ угаажа байhан Дашиханда Аюшиевна хэрэлсы дээрэ гараад, сагаан фартугтаа мүйлэтэй гараа аршаха зуураа: - Ерыт түргэн! Аягүй юумэн дуулдаал, - гээд, юрэ бусын мэгдэнги хоолойгоор хэлэбэ. Зосоом гансата бард гэжэ, зүрхэм сохилон, гэр бүлэ соом ямар муу юумэн болошобо гээшэб гэжэ hанаадхибаб. Гэртээ шарайшалан ороходом, Эхэ орондомнай фашистнарай дайгаар добтолон ороhон тухай мэдээсэл радио дамжуулан байба» [Номтоев, 2014, н. 242]. (Начало лета 1941 года. Жизнь мерно текла своим чередом… Когда я подошел к дому, навстречу мне на крыльцо выбежала Дашиханда Аюшиевна и, судорожно вытирая свои намыленные руки в белый фартук, она стиралась в сенях, испуганно сообщила: «Быстрей заходите в дом! Плохие новости». От этих слов мне стало сразу не по себе, я подумал, что же могло случиться. Зайдя в дом, я услышал из сообщения по радио, что началась война).

Автор-повествователь не только фиксирует события своей жизни, но и пишет о том, что происходило в жизни людей в те сложные годы начала войны. В дневник вошли и его поэтические произведения, связанные с началом войны: «Уданшьегүй албанда татагдажа, сэрэгэй хубсаhа үмдэжэ, Эхэ орондоо тангаригаа үгэжэ, оронойнгоо зэбсэгтэ хүсэнүүдэй зэргэдэ жагсахадаа, иигэжэ бэшээ hэм: Алдартай зохидхон винтовко/Арбан хурганhаа табингүй,/ Арадайнгаа жаргал хамгаалха/ Агууехэ дайн эхилээл!» [Номтоев, 2014, н. 243]. (Вскоре я был мобилизован, надел на себя воинское обмундирование, дал клятву Родине и встал в ряды ее защитников, тогда и родились эти строки: Славную винтовку из рук не выпуская/Счастье своего народа защищать пришла пора/ Великая война началась).

В фронтовых обстоятельствах использование автобиографизма может оказаться просто исключительно единственным выходом, когда субъективное описание собственной жизни позволяет показывать сюжет как заведомо оправданный и заведомо связный.

По мнению исследователей, главные особенности жанра дневника - это прежде всего «установка на документальность; периодичность ведения и датированность записей, задающая членение дневникового текста на отрезки, равные подневной записи; обусловленная этим фрагментарность (текст состоит из тематически и композиционно-стилистически неоднородных элементов); перволичное повествование; установка на фиксацию происходящих событий в их естественной последовательности» [Колядина, 2006, с.5].

В книге Ц. Номтоева мы находим не только летопись событий и будней войны: «1942 оной августын 26. Сталинград хотоо дайсаниие табихагүй гэhэн хатуу захиралтатай, дайсанда хаалта боложо, түрэл дайдадаа няалдан, хэбтэhээр байтарнай хорёод хоног үнгэрбэ»; [Номтоев, 2014, н. 252.]. (26 августа 1942 года. Поступил приказ не допустить врага к Сталинграду, поэтому мы остались оборонять Сталинград, став преградой для немцев, прорывавшихся в город. Оборона длилась почти двадцать дней); «1942 оной ноябриин 23. Сталинград абаха гэжэ обтоошод хүреэлэгдээд, бута сохигдожо хосорбо. Бэеэ тушааhан зүдэрүү дайсад, хүхэ ногоон хубсаhатан, зүүлжээ туулгана. Дорьбогүй нюдөөрөө газар гэтэнэд» [Номтоев, 2014, н. 258.]. (23 ноября 1942 года. Сталинград мы отстояли. Враг был разбит. Пленные немцы в темно-зеленых кителях, с потухшим взором, с поникшей головой устало бредут под конвоем куда-то на восток), но и авторские эмоциональные отступления: «Сталинград, баяртай! Амгалан байдал соо амаран hэргээгдэхэш, Сталинград! Бидэ дайсаниие намнан холодоошье hаа, Сталинградаа ходо hанажа ябахабди… Баяртай! Баруулжаа!...» ( До свидания, Сталинград! Ты поднимешься из руин, будем тебя восстанавливать в мирной жизни. А сейчас нам надо спешить на запад, освобождать наши земли от врага. Мы будем помнить тебя, Сталинград… До свидания! На запад!). Встречаются лирически окрашенные воспоминания автора-повествователя о родной Еравне, ее удивительной природе: «Элдин Яруунын Эгэтэ нютаг ямар тодоор hанагданаб! Яруунын нуурнууд толитон яларжа, алтан шара шэнэhэн тайгынгаа дунда миралтан долгилно… Түрэhэн нютагайм гол горход, хада ууланууд, ой тайганууд, уужам таланууд – бүгэдөөрөө энэрхы hайхан даа. Энээниие гансал дайнай талмайда хурсаар мэдэрнэб» [Номтоев, 2014, н.255]. (В памяти моей отчий край – Эгита, раскинувшаяся в Еравне! Вижу озера, поблескивающие на солнце, вековые лиственницы в таежных дебрях Еравны моей… Реки, родники, горы, леса и тайга, бескрайние степи – это все родное, наше. Я только здесь, на войне понял, что значит тепло родной земли).

Автобиографизм дневникового жанра подсказывает, что собственная жизнь может быть интересна читателю, если в ней изображены не только моменты личной жизни автора, но и те события, которые понятны многим людям.

Характер и содержание военных дневников определялись необходимостью сохранить для истории наблюдения очевидцев, взгляд на события их участников. Таковы «Офицерский дневник» Ж. Тумунова, «Бои под Сталинградом», «Раны сердца» Ц. Номтоева, «От родных степей на тропу войны», «Эшелоны идут на запад» Б. Мунгонова, «Воспоминания о войне» Б. Шойдокова и др., которые являются примером исторического свидетельства войны, где достоверность изображения, опора авторов на факты соединяются с острой публицистичностью и эмоциональностью.