The system of political education of young people in the Russian provinces between 1945-1954

Slezin Anatoly Anatol'evich Doctor of History Professor, the department of History and Philosophy, Tambov State Technical University   392032, Russia, Tambovskaya oblast', g. Tambov, ul. Michurinskaya, 112, kab. 313 anatoly.slezin@yandex.ru Other publications by this author

Belyaev Artem Aleksandrovich PhD in History art313@yandex.ru

В первые послевоенные годы партийное и комсомольское руководство придавало идейно-политическому воспитанию членов ВЛКСМ приоритетное значение. Руководство откровенно боялось «тлетворного влияния Запада». Ведь советская власть еще никогда не имела дела с таким большим количеством молодых людей, лично увидевших жизнь за рубежом. «Расширение международных отношений не сужает, а расширяет эти возможности. Заграничные фильмы, всякие журналы вроде «Британского союзника», различные устные разглагольствования иностранцев - все это доходит до молодежи и оказывает на нее влияние», - подчеркивалось на пленуме ЦК ВЛКСМ в январе 1945 г. ^[1]. Партийный идеолог А.А. Жданов говорил: «Советский строй не может терпеть воспитания молодежи в духе безыдейности, в духе безразличия к политике. Необходимо оградить молодежь от тлетворных чуждых влияний и организовать ее воспитание и образование в духе большевистской идейности. Только так можно воспитать отважное племя строителей социализма, верящих в торжество нашего дела, бодрых и не боящихся никаких трудностей, готовых преодолевать любые трудности» ^[2].

Восстановление экономики в условиях, когда власть объективно не могла предложить достаточные материальные стимулы, еще более усиливало значение идейно-воспитательной работы. В августе 1946 г. на совещании секретарей обкомов, крайкомов, ЦК ЛКСМ союзных республик отмечалось: «Разъяснение задач новой пятилетки – не кратковременная кампания, а важнейшая составная часть всей агитационно-пропагандистской работы комсомола на ближайший период» ^[3]. «Выполнение и перевыполнение плана послевоенной пятилетки целиком и полностью зависит от идеологической работы, от политического просвещения», - заявил на пленуме Тамбовского обкома ВЛКСМ в октябре 1948 г. секретарь Мичуринского горкома ВЛКСМ Кириллов ^[4]. «Политической отсталостью, невежеством в области марксистско-ленинской науки» объяснялись, как правило, отставки с важных комсомольских постов ^[5].

На основании постановления ЦК ВЛКСМ от 22 августа 1946 г. «Об улучшении постановки политического просвещения в комсомоле» была восстановлена единая система политического образования молодежи. В 1946-1947 учебном году сеть политпросвещения Тамбовской области охватила 34 443 члена ВЛКСМ. Было создано 109 кружков по изучению истории ВКП(б), 377 кружков по изучению Конституции СССР, 703 кружка по изучению Устава ВЛКСМ ^[6]. В 1947-1948 учебном году в областной организации ВЛКСМ было создано 1 904 кружка и политшколы. В них училось 34 927 комсомольцев и молодежи. Из 40 тысяч комсомольцев 38 тысяч были охвачены различными формами политучебы ^[7].

Вопрос о политической учебе комсомольцев и молодежи был вынесен на рассмотрение состоявшегося в сентябре 1948 г. пленума ЦК ВЛКСМ ^[8]. Были изменены программы изучаемых дисциплин. Вместо двух типов кружков – по изучению Конституции и Устава ВЛКСМ – был создан один начальный политкружок, совместивший обе программы. Для более подготовленных комсомольцев и изучивших программу начальных кружков были организованы политшколы. Сохранялись также кружки по изучению истории партии основного и повышенного типа, кружки по изучению биографий В.И. Ленина и И.В. Сталина. Основным методом политической учебы комсомольского актива оставался метод самостоятельного изучения марксизма-ленинизма. С 1949 г. устанавливались единые сроки начала и окончания учебного года для всей сети комсомольского политпросвещения, вводились обязательные итоговые собеседования и зачеты.

В 1948-1949 учебном году численность кружков и политшкол в Тамбовской области составила 1 901 ^[9]. В 1 251 кружке по изучению общественного и государственного устройства СССР и Устава ВЛКСМ обучалось 18 407 комсомольцев, в 180 политшколах 2 195 комсомольцев, в 342 кружках по изучению биографий Ленина и Сталина 5 250 комсомольцев, в 128 кружках по изучению истории ВКП (б) 1868 комсомольцев. Кроме того, 5 786 комсомольцев учились в сети партийного просвещения. Из 40 тысяч комсомольцев 38 тысяч были охвачены теми или иными формами политучебы ^[10].

К началу 1952-1953 учебного года в области в 1951 политкружке обучалось 31 713 человек, около 7 тысяч юношей и девушек были включены в сеть партийного просвещения, 1 725 комсомольцев самостоятельно изучали марксистско-ленинскую теорию ^[11]. В 1952-1953 учебном году охват всеми формами политического просвещения в области сократился на 6 700 комсомольцев и 4 651 человек несоюзной молодежи ^[12]. Но на следующий учебный год система политического образования вновь увеличила контингент учащихся.

Однако, не смотря на столь высокие цифры охвата комсомольцев политучебой, вряд ли можно говорить о высокой эффективности политико-массовой работы. Так, по итогам 1948 г. 12 % кружков и политшкол прошли 50 % программного материала, 21 % кружков и политшкол прошли треть программного материала. 2000 комсомольцев не было охвачено политучебой. Семинары пропагандистов райкомы и горкомы ВЛКСМ проводили от случая к случаю, без всякой системы. В течение всего учебного года в кружках начального политобразования отсутствовали необходимые пособия, руководители проводили занятия в зависимости от своего настроения, заменяя программный материал читкой газет, рассказами о своем понимании политической ситуации ^[13]. Имели место многочисленные случаи, когда пропагандисты кружков вели занятия не в форме живой беседы или дискуссии, а бездумно читали конспекты или опубликованные в газетах или журналах тексты ^[14].

Чтобы исправить ситуацию, комсомольские органы старались повысить контроль за учебой. Среди форм контроля широкое распространение получили составление индивидуальных планов, собеседование, семинары, привлечение наиболее подготовленных слушателей к подготовке докладов, рефератов и лекций, к руководству политическими кружками, к участию в теоретических конференциях по произведениям классиков марксизма-ленинизма, по вопросам истории ВКП(б). Практически все эти формы работы в те годы были обречены на провал из-за низкого общекультурного уровня даже самых лучших слушателей.

Не способствовало оптимизации учебного процесса введение обкомом комсомола так называемого «единого политдня». Комсомольские организации, вынужденные единовременно проводить политзанятия, еще в большей степени ощутили нехватку помещений, литературы, квалифицированных лекторов. Проверки проводимых в единый день политзанятий свелись к обходу учреждений с выставлением отметок о проведении занятий.

Комсомольско-молодежная печать пыталась создать привлекательный образ современного пропагандиста. Так, газета «Молодой сталинец» 6 января 1952 г. опубликовала стихотворение Олега Рогова:

Под абажуром лампы настольной

Корпусом срезанным свет,

Белый квадрат тетради школьной.

Вот скромный его кабинет.

Завтра кружка занятие –

Двенадцать внимательных лиц.

Как передать нам понятней

Мудрость ленинских страниц?

…В ночное окно хрустальная

Звезда вот-вот впорхнет.

Он ищет ответ, и его найдет

В открытом томе Сталина.

Однако изучение документов первичных организаций, беседы с ветеранами послевоенного комсомола показывают, что пропагандисты редко пользовались уважением молодежи. Уровень подготовки руководителей различных форм политобразования заставляет еще раз усомниться в качестве подготовки слушателей. Причем имеются ввиду не столько факты сокращения партийной прослойки среди пропагандистов (они в первую очередь волновали Тамбовский обком ВЛКСМ), сколько низкий уровень их образования. В 1948 г. 23%, а в 1949 г. 17% пропагандистов области не имели среднего образования ^[15].

В 1947 г. была создана лекторская группа при обкоме ВЛКСМ из 24 человек. Но как выяснилось на пленуме обкома в конце года, ни один лектор этой группы в течение года ни разу не выступил перед сельской молодежью ^[16]. О низком качестве работы лекторской группы обкома неоднократно говорилось и в последующие годы ^[17]. Предпринятые обкомом меры по повышению качества лекторской работы (объявление конкурсов на лучшую лекцию, заслушивание лекторов на заседаниях бюро обкомов, обсуждение текстов лекций) должного эффекта не принесли ^[18].

Обком комсомола признавал, что «в ряде районов и городов области сеть политического просвещения комплектовалась командным порядком, без учета желания и общеобразовательной подготовки молодежи», группы докладчиков во многих райкомах комсомола не работали, а лишь формально числились на бумаге ^[19]. ЦК ВЛКСМ отмечал, что пропагандисты «вместо того, чтобы направлять внимание слушателей прежде всего на усвоение идейного содержания изучаемых вопросов, требуют главным образом заучивания отдельных формулировок, запоминания многочисленных дат и цифр» ^[20].

На местах не было создано элементарных условий для пропагандистской работы. В Мичуринске, например, 10 методических материалов в 1948 г. приходилось на 43 кружка. В них не было даже текстов Устава ВЛКСМ ^[21].

Программы кружков не учитывали разницы в подготовке слушателей. Справедливо говорилось на одном из пленумов обкома ВЛКСМ: «У нас есть товарищи, которые имеют образование в объеме 2-3 классов и есть товарищи, которые имеют незаконченное высшее образование и для всех существует одна программа» ^[22]. Но дальше констатации проблемы дело не пошло.

Часто кружки «работали только на бумаге», то есть об их создании отчитывались, но занятий не проводили ^[23]. При обследовании Уметской районной комсомольской организации, например, выяснилось, что назначенные заочно пропагандисты и руководители кружков не знали, что являются таковыми ^[24].

Еще более неоптимистическая картина сложилась при изучении выступлений самих пропагандистов и участников политучебы. Приведем наиболее типичные из них. Рукин (Рудовский район, 1950 г.): «Мы ощущаем острую нехватку в помещении. Когда было тепло, занятия проводили вы избе-читальне, … а сейчас там невыносимый холод … В сильные морозы чернила замерзали…» ^[25]. Фокина (Знаменка, 1952 г.): «Слушатели политкружка Знаменской МТС малограмотные, а потому низкая успеваемость. На занятиях политкружка действительно один раз читала газету и то по желанию комсомольцев. Трудно было проводить занятия, помещения нет. А если есть, то не на чем сидеть. Может, что и от меня зависело?» ^[26]. Азаровская (Знаменка, 1952 г.): «В моем кружке было проведено 11 занятий, да и больше не в силах, так как слушателей было 4 комсомольца с образованием 2-3 класса» ^[27]. Кобзев (Мичуринск, 1952 г.): «Просто негде собрать молодежь, негде прочитать лекцию, посмотреть картину» ^[28].

В результате даже представитель обкома партии Л.И. Аврех в 1948 г. вынужден был признать, что 10 тысяч юношей и девушек Тамбовской области, числящихся обучающимися в системе политпросвещения – «это армия, которую … никто и ничему не учил» ^[29]. В 1952 г. «эта армия» увеличилась до 47 тысяч (именно столько было охвачено всеми формами комсомольского политпросвещения ^[30]), но ей по-прежнему можно было дать характеристику Л.И. Авреха.

Изучая подчас очень сложные вопросы марксистско-ленинской теории, на самом деле многие слушатели не могли ответить на элементарные вопросы. В 1951 г., например, никто из комсомольцев артели «Путь к социализму» не смог сказать, какие должности занимает И.В. Сталин ^[31].

Некоторые пропагандисты пытались упростить программу, объяснять материал более доходчиво, на приближенных к повседневной жизни примерах, но были высмеяны комсомольскими руководителями, для которых было важно, чтобы человек говорил «как написано в учебнике» ^[32].

На заседании бюро ЦК ВЛКСМ 18 июля 1951 г. подчеркивалось, что Тамбовский обком комсомола, горкомы и райкомы ВЛКСМ «сплошь и рядом сводят дело только к записи слушателей в кружки, политшколы и мало внимания уделяют тому, как эти кружки, политшколы работают, какие молодежь получает в них знания» ^[33]. По итогам 1951-1952 учебного года каждый десятый кружок (или политшкола) распался в середине учебного года, каждый пятый кружок не закончил (хотя бы формально) изучение программного материала ^[34]. В сентябре 1952 г. секретариат ЦК ВЛКСМ отметил многочисленные факты очковтирательства в работе Тамбовского обкома комсомола. Выяснилось, например, что в Хоботовском районе отчитались об охвате политучебой 481 человека, а на самом деле программу прошли 211 человек ^[35] Чуть позже подобные факты обком ВЛКСМ выявил еще в 4 районах области ^[36].

Казалось бы, образцом в политико-просветительной работе должны быть вузовские организации. Однако, наверное, стоит согласиться с Е.Ю.Зубковой, которая считает одной из особенностей послевоенного периода безразличие в студенческой среде к политической жизни, за исключением активистов, находивших себя в общественной работе ^[37]. Даже в 1951 г. в Тамбовском пединституте более 300 студентов не состояли в комсомоле. Уговорить вступить в коммунистический союз молодежи удалось только 82 человека. Газета «Молодой сталинец» говорила об «атмосфере равнодушия» по отношению к политическим проблемам в данном вузе ^[38].

В постановлении XVI пленума ЦК ВЛКСМ (18-21 ноября 1947 г.) «О работе комсомольских организаций высших учебных заведений и техникумов» говорилось, что комсомольские организации некоторых вузов и техникумов слабо помогают руководителям и партийным организациям учебных заведений в политическом воспитании студентов и учащейся молодёжи, в повышении уровня её политической подготовки, многие комсомольские организации не требуют от комсомольцев овладения основами марксизма-ленинизма. Отмечалось, что серьёзный недостаток в деятельности ряда комсомольских организаций вузов и техникумов состоит в том, что они слабо ведут работу по пропаганде идей советского патриотизма ^[39]. Годом позже в постановлении пленума ЦК ВЛКСМ «О политической учёбе комсомольцев и молодёжи» (сентябрь 1948 г.) комсомольским организациям вузов и техникумов предлагалось обратить особое внимание на повышение успеваемости студентов по основам марксизма-ленинизма, истории СССР и Советской Конституции, привлекать студентов к разработке рефератов по вопросам истории и теории большевистской партии ^[40].

В материале проверки работы плодоовощного института имени Мичурина (декабрь 1947 г.) отмечалось, что многие комсомольцы, особенно 3 - 4 курсов, не посещают лекций по основам марксизма – ленинизма ^[41]. В справке о политико-воспитательной работе среди студентов вузов в 1949-1950 учебном году отмечалось, что среди некоторой части студентов имеют место аполитичность, пережитки капитализма в сознании и представление о быте как о личном деле, не имеющем отношения к общественной жизни ^[42].

На заседании бюро Тамбовского городского комитета ВЛКСМ (март 1951 г.) было отмечено, что комсомольский актив Педагогического института занял неправильную позицию по отношению к комитету ВЛКСМ. В частности, говорилось: «… вместо острой большевистской критики недостатков в работе комитета и общего усилия на исправление недостатков, актив занял позицию тихого бойкота» ^[43]. В декабре 1952 г. на Тамбовской областной конференции ВЛКСМ секретарь обкома ВЛКСМ Сергеев признавал: «В Тамбовском, Мичуринском пединститутах, в Моршанском учительском институте некоторые студенты не успевают по основам марксизма – ленинизма, пропускают лекции и семинарские занятия, здесь плохо работают кружки при кафедрах общественных наук» ^[44].

Однако не только плохая посещаемость была причиной плохой успеваемости по политическим предметам. Комсомольцам вузов и сузов порой трудно было разобраться в сущности некоторых вопросов политического образования. Вот что по этому поводу говорил президент Академии педагогических наук И.А. Каиров на пленуме ВЛКСМ в сентябре 1948 г.: «Мы часто в вузах, педагогических и средних школах думаем, что духовное формирование и воспитание молодёжи обеспечивается наличием хорошо работающей кафедры марксизма-ленинизма. Роль её несомненно огромна, но это не всё» ^[45]. Сам уровень общей культуры некоторых студентов не располагал к должному восприятию мудрёной политической информации ^[46].

Вообще, лекции, читаемые для студентов на факультетах в институтском масштабе посещались комсомольцами плохо ^[47]. В вузах главным пробелом в комсомольской работе считалось политическое образование. Одной из причин могло быть то, что с более образованной частью молодёжи комсомолу было трудно претворять свои идеи на практике. У студентов отчасти уже была сформирована социальная модель поведения. В студенческом возрасте, особенно на старших курсах, человек начинал думать об устройстве собственной жизни, комсомольская деятельность отходила на второстепенный план.

Не каждый лектор мог привлечь внимание аудитории. Прав Л.И.Аврех, который от имени обкома партии призывал комсомольских пропагандистов завоевывать внимание аудитории с помощью следующего примера: «У нас был один лектор. Он был прекрасно образованным человеком, ни в одном теоретическом выступлении не допускал ни одной ошибки. Словом, человек, которому можно было довериться на 100 процентов. Но лекции его были бесполезны. Его никто никогда не слушал, потому что его речь была образцом самой чудовищной скуки. Если бы даже в эту аудиторию принесли молоко, то и оно скислось бы» ^[48].

Неэффективной была и система политобразования в системе трудовых резервов. В училищах и школах ФЗО от случая к случаю читались лекции о В.И. Ленине и И.В. Сталине ^[49]. «Работники обкома редко бывают в училищах, ещё реже выступают с лекциями и докладами среди учащихся, мало оказывают практической помощи в работе комсомольских организаций», - докладывал на пленуме первый секретарь Тамбовского обкома ВЛКСМ Сухарев ^[50]. Одной из причин неэффективности политико-воспитательной работы было и то, что часы по проведению политчасов не входили в расписание, в сетку занятий. Политзанятия проводились в часы, которые отводились для массовых мероприятий. Этот факт вносил определённую дезорганизацию в проведение политчасов, что влекло за собой нерегулярное проведение занятий, отрыв от учебной программы, отсутствие должной подготовки ^[51]. Необеспеченность соответствующей литературой также мешала комсомольцам должным образом наладить политическое образование. На пленуме ЦК ВЛКСМ в сентябре 1948 г. отмечалось, что для учащихся школ ФЗО не было учебника политических занятий, наглядных пособий, методических разработок. В качестве пособий использовались различные брошюры, а в качестве методических указаний – случайные статьи ^[52].

Среди молодежи, не состоящей в комсомоле, политическим просвещением было охвачено весьма незначительное количество юношей и девушек. В 1947-1948 учебном году в политкружки и школы области было вовлечено 7560 молодых тамбовчан, не состоящих в комсомоле ^[53]. В 1948-1949 учебном году в области около 200 тысяч человек относили к категории «молодежь», а охваченными учебой в начальных политкружках считались 6 845 человек ^[54]. Примерно таким соотношение численности всей несоюзной молодежи и количества обучающихся в системе политобразования оставалось до конца изучаемого периода.

Значительно оживлялась массовая политико-просветительная работа во время избирательных кампаний. Так, в 1946 г. накануне выборов в Верховный Совет СССР и ЦК ВЛКСМ, и Тамбовский обком комсомола принимали специальные постановления «Об участии молодежи в выборах в Верховный Совет СССР». Перед комсомольскими организациями ставилась задача «дойти до каждого молодого избирателя, еще и еще рассказать им о наших кандидатах, о технике и месте голосования, неустанно вести агитацию среди широких масс избирателей за наших кандидатов» ^[55]. Агитаторами работали 4 450 комсомольцев области ^[56]. Юрловский райком ВЛКСМ, например, направил на места 144 молодых агитаторов ^[57]. В Токаревском районе было создано 5 команд лыжников, которые возглавили комсомольцы. Они проводили лекции и беседы в отдаленных селах ^[58]. Повсеместно пытались создать кружки молодых избирателей.

По официальным данным за время избирательной кампании по путевкам обкома ВЛКСМ было прочитано 1 656 докладов ^[59].Однако в реальности агитаторы, как правило, ограничивались читкой вслух Конституции СССР, сообщениями биографий кандидатов в депутаты, рассказами о технике и месте голосования ^[60]. Часто приходилось объяснять элементарные вещи. Ведь некоторые избиратели даже не знали, куда бросать бюллетени, бросали их мимо избирательной урны ^[61].

В день выборов организовывали выступления художественной самодеятельности, спектакли. Силами пионеров и школьников оформлялась наглядная агитация. Все формы и методы агитационной работы были нацелены на обеспечение «100-процентной подачи голосов избирателями за кандидатов блока коммунистов и беспартийных» ^[62]. Причем считалось, что лучшей агитацией за официальных кандидатов являются трудовые успехи. Ко дню выборов были приурочены стахановские вахты, агротехнические мероприятия. Почетной задачей молодых железнодорожников в дни перед выборами называлось «исполнение графика движения поездов, 100% отправления поездов по графику» ^[63].

В 1950 г. число комсомольских активистов страны, участвующих в подготовке и проведении выборов в Верховный Совет СССР, достигло 1,5 миллиона человек. В Тамбовской области из числа лучших комсомольцев было выделено более 10 тысяч агитаторов, более 5 тысяч комсомольцев участвовали в составлении списков избирателей, более 1000 комсомольцев были избраны членами избирательных комиссий. К каждому агитпункту была прикреплена комсомольская организация, которая помогала заведующему агитпунктом, избирательной комиссии в оформлении агитпункта и составлении списков избирателей. Для культурного обслуживания населения на избирательных участках было создано 400 молодежных культбригад ^[64]. Но вряд ли, исходя из данных фактов, можно согласиться с официальными комсомольскими изданиями советского времени в том, что «непосредственное участие молодого поколения в агитационной и пропагандистской работе среди населения помогало им глубже усвоить марксистско-ленинскую теорию, понять политику нашей партии, использовать на практике политические знания» ^[65]. Во-первых, комсомольцы в основном участвовали в технической работе. Во-вторых, участие в агитационной кампании предполагало не наличие глубоких политических знаний, даже не умение аргументировать позицию власти по тому или иному вопросу, а безоговорочную поддержку «блока коммунистов и беспартийных».

Современный опрос 50 тогдашних молодых избирателей выявил, что более 70% из них представляли в молодости роль депутата как человека, который что-то должен сделать для их местности (отремонтировать дорогу, «пробить» строительство школы и т.п.). Около 30% считали, что депутат должен разбираться в политике партии и выполнять решения партии, пропагандировать их в массах. Около 15% отметили также, что депутат должен показать пример в труде на своем рабочем месте (не депутатском, а в школе, на ферме, заводе и т.п.) ^[66].

Большую роль в выборных кампаниях играло создание атмосферы праздника. В день выборов буфеты торговали лучшим ассортиментом и по сниженным ценам, комсомольцы организовывали концерты художественной самодеятельности, танцы. В городских садах культуры и отдыха играли духовые оркестры, в клубах и кинотеатрах устраивались бесплатные киносеансы.

Для внушения, что любое действие власти правильно, использовались и методы запугивания, навешивания ярлыков. Все избирательные кампании проходили под лозунгами «всенародного одобрения». Вопросы политики интересовали лишь небольшую часть населения. Если пропагандистам и агитаторам и задавали вопросы, то в первую очередь они касались быта, продовольственного обеспечения, размеров налогов. Сохранившиеся протоколы говорят, что комсомольцы сами не знали ответы на эти насущные вопросы, наиболее «ловкие» выкручивались заявлениями, что «руководство знает об этой проблеме», «жизнь итак стала лучше» и т.п.

В этой связи хочется выразить согласие с оценкой Е.Ю. Зубковой, которая справедливо утверждает: «В условиях существования системы жесткого социального контроля способом выживания становилась аполитичность или показная (ритуальная) политическая активность» ^[67].

Данный тезис подтверждает и участие комсомола в одиозной кампании борьбы с космополитизмом. В 1947 г. были проведены закрытые собрания комсомольского актива, осудившие «низкопоклонство» члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР Н.Г. Клюевой и профессора Г.И. Роскина ^[68]. Но в отличие от кампаний борьбы с врагами народа 1930-х гг. на этих собраниях комсомольцы не призывали осудить своих преподавателей или товарищей, дело ограничилось одобрением зачитанного официального документа.

В общественном сознании высших комсомольских руководителей вновь проявились стремления к бесконечному выискиванию врагов. В 1947 г. в выступлении на совещании секретарей по пропаганде и агитации в ЦК ВЛКСМ секретарь ЦК комсомола Украины Кардашев, в частности, заявил: «Профессор Сушкин в своей книге, излагая историю электротехники, указывает на Эдиссона, как на автора-изобретателя лампочки накаливания. Он искажает историю электричества. Эдиссон только усовершенствовал лампочку, а изобрел ее русский - Яблочников. В учебнике нет ни одного русского прибора, ни одного русского имени…» ^[69]. В борьбе с западничеством он предлагал усилить роль русского языка путем замены «тысячи ненужных иностранных слов»: «Даже слово «приоритет» гораздо убедительнее звучит на русском языке – превосходство, первенство» ^[70]. С опасением участниками совещания были встречены сообщения о наличии прозападных настроений среди молодежи: о восхищении репатриированными студентами достижениями западной культуры, об упоминании более высокого качества образования в европейских вузах ^[71].

В тоже время надо заметить, что борьба с космополитизмом в первую очередь затронула крупные города, в комсомольской организации Тамбовской области она не имела широкого размаха. Тем не менее, в 1949 г. некоторые комсомольские организации устроили обсуждение кинофильмов «Суд чести», «Академик Павлов». Как чуждые советскому человеку, осуждались проявления «низкопоклонства» перед Западом. В творческой среде пытались выявить «идейные несоответствия» местных «космополитов». В противовес всему зарубежному пропагандировались отечественные достижения. Так, секретарь партийной организации плодоовощного института имени Мичурина Оробинский нацеливал комсомольцев «решительно осудить всякое принижение научных заслуг наших отечественный ученых и искоренить факты преклонения перед иными заслугами иностранной науки» ^[72]. В публикациях местных газет утверждались идеи советского патриотизма. Резко критиковались формализм и эстетство, безыдейность литературы и искусства буржуазных стран. Во внешнеполитической пропаганде главным врагом стала американская буржуазия. Космополитизм подавался как ее мощное идеологическое оружие.

В начале 1953 г. нашумевшее «дело врачей» сопровождалось пропагандистскими статьями и в местной печати. На собраниях в местных учреждениях здравоохранения начался поиск «местных убийц в белых халатах». Но показательно, что комсомольские организации в ней не участвовали. После смерти Сталина кампания заглохла.

Более устойчивый характер имела антизападная пропаганда. Надо заметить, что она осуществлялась на фоне явного повышения внимания населения к вопросам внешней политики. Пережив страшную войну, молодежь поколения 1940-1950-х гг. не могла безучастно воспринимать проблемы международной жизни, с ними общественное сознание в первую очередь связывало проблемы внутри страны. Самым важным становился вопрос: «Будет ли новая война?».

С 1947 г. не только центральная, но и местная пресса из номера в номер публиковала материалы, говорившие об увеличении угрозы новой войны. В «Тамбовской правде» были опубликованы материалы обличительного характера о франко-английском договоре, заключенном в марте 1947 г., об окружении СССР системой военных баз США и Великобритании, об атомной угрозе со стороны США и др. Регулярными стали сообщения о связях шпионских групп в восточноевропейских странах с фашистами и американской разведкой. Негативные (с точки зрения власти) явления внутри страны однозначно связывались с результатами влияния Запада. Причем это распространялось и на дореволюционную историю: «В холуйском раболепии перед иностранщиной правящие классы царской России широко открыли двери иностранному капиталу»^[73].

После отказа СССР участвовать в реализации плана Маршалла осенью 1947 г. произошло возвращение советской идеологии и политики к постулату о поединке «двух лагерей», один из которых неминуемо должен погибнуть. Отличие от старых установок было, прежде всего, в том, что новым центром мировой реакции назывались «вынашивающие планы мирового господства» США. Советская пропаганда теперь откровенно высмеивала политических деятелей недавних стран-союзниц. Их действия сравнивались с гитлеровскими. Так, «Литературная газета» сравнивала с «маленьким ефрейтором из Мюнхена» президента США ^[74]. В «реакционные круги западных стран» были зачислены скауты, профсоюзы, социал-демократы. Общественное мнение настраивалось на неверие в разумность политических противников. Создавалось убеждение, что они потенциально опасны для всего мира.

В тоже время внушалась уверенность в том, что окончательная победа в противостоянии двух систем будет за социализмом. Наравне с цитатами из произведений И.В. Сталина одной из любимых цитат комсомольско-молодежных изданий конца 1940-х-начала 1950-х гг. был тезис Г.М. Маленкова, впервые оглашенный на торжественном собрании, посвященном 32-й годовщине Октябрьской революции: «Могут ли быть какие-либо сомнения в том, что если империалисты развяжут третью мировую войну, то эта война явится могилой уже не отдельных капиталистических государств, а для всего мира капитализма» ^[75]. Типичен вывод статьи, опубликованной в газете «Молодой сталинец» под рубрикой «В помощь комсомольскому пропагандисту»: «История вынесла капитализму свой смертный приговор. Каждый день существования двух миров – социализма и капитализма – все полнее раскрывает великое превосходство социалистического общества, гнилость и обреченность строя эксплуатации и наживы. Империалисты боятся мира, бросаются от одной авантюры к другой, но их крах неизбежен» ^[76].

Угрожающе-сатирическому образу западных лидеров советская пропаганда противопоставляла образ мудрого Сталина, которому советский народ обязан всеми заметными достижениями, в первую очередь, победой в Великой Отечественной войне. Именно И.В. Сталин вплоть до своей кончины представлялся главным советским патриотом и борцом за мир. Даже в память о Ленине прославляли Сталина («Великий Ленин живет / В делах великого Сталина» ^[77]). Сталинские произведения и его «краткая биография» составляли основу литературы, обязательной для изучения в системе политобразования. Это о «Кратком курсе истории ВКП(б)» под редакцией Сталина газета «Молодой сталинец» писала: «Есть книги, составляющие целую эпоху в истории развития общественной мысли … В этом гениальном произведении великого вождя сосредоточен и обобщен гигантский опыт большевистской партии» ^[78].

Все больше внимания уделялось дискредитации духовной сферы общества в западных странах. Культуру Северной Америки и Западной Европы связывали с милитаризмом, упадком на всех направлениях. Вот всего несколько типичных выдержек из публикаций газеты «Молодой сталинец»: «Растление молодежи начинается с раннего детства…Жалкую картину представляют школы Испании … В школах применяются средневековые педагогические методы … ^[79] В таком положении находятся дети … всех капиталистических стран…» ^[80], «Правящая клика США превратила высшую школу в рассадник мракобесия, в центр подготовки офицерства…» ^[81].

Не смотря на воссоздание и развитие разветвленной системы политического образования, в принципе комсомольцы оставались политически неграмотными. Низкая общеобразовательная, культурная, общеполитическая подготовка обучающих, контроль партийных и комсомольских органов, не позволяющих выйти из рамок преподнесения учащимся необсуждаемых догм, соседствовали с приписками в цифрах охвата политучебой, формализмом в работе политкружков. Системы политического образования фактически не было, по сути своей это была система идеологического воспитания. В тех, кто более-менее добросовестно занимался в данной системе, в лучшем случае закреплялись начетничество, догматизм, лжезнания, имеющие далекое отношение к истине.

Если на других направлениях комсомольской работы со временем все же наблюдались заметные улучшения, то в области политического просвещения создавалась лишь видимость борьбы за повышение качества. Существующие формы и методы политической учебы даже не предполагали развития умения мыслить самостоятельно, делать персональные выводы из анализа политической ситуации. Стоит согласиться с российским историком А.В. Фатеевым, который утверждал: «Антиинтеллектуализм пропагандистов предопределялся потребностями советской государственной системы: курсом номенклатуры на изоляцию страны от внешнего мира, стремлением сохранить свою власть. Для сохранения власти чиновники во все времена стремились развивать не интеллект граждан, а авторитаризм» ^[82].

Самым положительным моментом в послевоенных новациях системы политобразования стало активное внедрение в программы тем, воспитывающих патриотизм молодых граждан страны. Постоянное обращение к патриотическим чувствам резко увеличивало эффективность системы политобразования, как системы, мобилизующей юношество на созидательную деятельность.

Более активное обращение к патриотическим традициям исторического прошлого России, использование в пропаганде патриотических символов, ассоциирующихся с наследием не только советского прошлого (в первую очередь — Великой Отечественной войны), но и дореволюционной истории, как свидетельствуют документы, общественное сознание восприняло с одобрением. Вместе с тем, советская пропаганда явно преувеличивала отечественные достижения. Не зря в этот период родился анекдот про «Россию — родину слонов». У человека здравомыслящего столь гипертрофированный патриотизм, как и «страшилки» про западный образ жизни, зарождал не просто сомнения в истинности пропагандируемого, но и явное его отторжение.