Masculinity and femininity in modern society: state and transformation trends

Churkina Nataliya Anatol'evna PhD in Philosophy Docent, the department of Sociology, Political Science and Psychology, Siberian State University of Telecommunications and Informatics 630102, Russia, Novosibirskaya oblast', g. Novosibirsk, ul. B.bogatkova, 51, of. 462 nb1468@ngs.ru Other publications by this author

Стремление осмыслить происходящие в современном обществе изменения в отношениях полов приводит к необходимости социокультурного анализа маскулинности и феминности — своеобразных поведенческих практик и социокультурных характеристик, которые определяют ожидания, предъявляемые со стороны общества представителям мужского и женского пола.

Практически до 1960–х гг. в философии доминировал эссенциальный подход к характеристике пола, который базировался на половом диморфизме (например, полоролевая теория Т. Парсонса и Р. Бейлса). Подобный подход подразумевал существование различий в социальных ролях и ценностях женщин и мужчин, выступал обоснованием гендерной асимметрии в обществе. Т. Парсонс отмечал константность гендерных ролей и, соответственно, гендерных различий на основе различий функций представителей женского и мужского пола.

В основе мужской роли, по мнению ученого, лежит способность мужчины реализовать себя в публичном пространстве. Особенности социальной роли женщины исследователь выводит из ее репродуктивной функции и ограниченности ее жизнедеятельности приватной сферой. «Фундаментальное объяснение распределения ролей между биологическими полами, — отмечает Парсонс, — заключается в том, что рождение детей и уход за ними создает строгую презумпцию первичности отношений матери к маленькому ребенку… Первичность отношений матери к ребенку ведет к тому, что мужчина, устраненный от этих биологических функций, должен специализироваться в альтернативном, инструментальном направлении» ^{[12, P. 23]}. По мнению исследователя, данная модель является универсальной.

Появление в середине 1980-х гг. понятия «гендер», позволило выявить особенности мышления и поведения человека как представителя пола с точки зрения прежде всего социокультурного аспекта. «Целью нового термина, — по словам И. Б. Васильевой, — было разграничение, с одной стороны, культурно-обусловленных, а с другой стороны, биологических характеристик, связанных с мужчинами и женщинами» ^{[5, с. 71]}. Многие ученые подчеркивают важное значение подобного разграничения: это позволяет акцентировать внимание в первую очередь на социальных, а не биологических характеристиках полов.

В то же время полный отказ от учета природных особенностей полов, на наш взгляд, не является правомерным. И. И. Булычев отмечает, что «различие полов задано, прежде всего, естественным процессом природнобиотической эволюции, закрепившей за ними определенные и целесообразные функции» ^{[3, с. 10]}. Это дает возможность говорить о неких глубинных, архетипичных структурах маскулинности и феминности, чье функционирование тесно связано с природными проявлениями, влияние которых необходимо учитывать для более объективного понимания человеческого поведения и мышления.

Синтез социокультурных и эссенциальных характеристик маскулинности и феминности раскрывается в рамках гендерной ментальности — специфического способа мышления и понимания окружающей действительности представителями мужского и женского пола. Гендерная ментальность позволяет определить особенности маскулинного и феминного в культуре, выявить ценности представителей полов, охарактеризовать гендерные идеалы, стереотипы и архетипы.

Маскулинность и феминность формируются в процессе социализации.

Гендерная социализация выступает составной частью общей социализации индивида и заключается в усвоении человеком образцов маскулинности и феминности, принятых в определенном обществе в определенную эпоху. Гендерная социализация — процесс интеграции индивида как представителя пола в общество осуществляется рядом социальных институтов (семья, СМИ, образовательные учреждения и пр.), которые формируют у индивидов определенные ценности, стереотипы, а также корректируют индивидуальные характеристики человека в соответствии с принятыми в обществе эталонами.

Архетипические образы гендерной ментальности широко представлены в мифологии, фольклоре большинства народов. Во многих культурах присутствуют гендерные образы, которые представлены бинарными оппозициями — «темное» и «светлое» (Пандора, Ева, Великая Мать, Богоматерь и пр.). Набор архетипических ролей для мужчин фактически инвариантен для любой культуры: солдат, первопроходец, эксперт, кормилец и повелитель ^{[9, с. 199]}.

В то же время представители полов не являются выразителями исключительно феминных или маскулинных характеристик, так как уже на архетипическом уровне несут в себе элементы другого пола.

В условиях современного общества активно проявляется тенденция, в рамках которой происходит унификация маскулинных и феминных ценностей и ослабление влияния традиционных гендерных стереотипов, основанных на патриархальной картине мира, а, следовательно, изменяются и стандарты поведения представителей полов в направлении андрогинии.

Оценка данной тенденции со стороны исследователей является неоднозначной. Ряд ученых (например, О. Вейнингер, С. Бем, Ж. Липовецкий и др.), полагает, что подобная унификация позитивно сказывается на отношениях полов и позволяет преодолеть существующую в обществе гендерную асимметрию. Ж. Липовецкий, характеризуя изменения в отношениях полов в современном обществе, отмечает, что «…период отнесения ко второму сорту и строгого разделения по половому признаку сменяется культурой, все больше отдающей предпочтение самой личности субъектов» ^{[8, с. 399]}.

В то же время другие исследователи связывают андрогинию с «упрощением гендерной реальности, которое ведет к понижению уровня ее организации» ^{[4, с. 70]}.

Еще одной из актуальных проблем при изучении маскулинности и феминности выступает проблема их трансформации в современном обществе, которая осуществляется в виде инверсии. По убеждению американского исследователя Д. Бейнона, даже сексуальность больше не является фиксированной или зависящей от природных свойств человека ^[11].

Маскулинность уже с древности выступала в качестве образца, а в дихотомии с феминностью задавала эталонные качества, которых априори не могло быть у представительниц женского пола.

Маскулинность в общекультурном плане представляется в качестве особого рода характеристики, которая понимается как неустойчивый статус, который может быть утрачен человеком. Действительно, в большинстве обществ маскулинность выражает достижительный статус индивида, в соответствии с чем понимается как не только не получаемый изначально, но и не даваемый индивиду раз и навсегда. Вследствие этого становление маскулинности всегда императивно: в выражение «будь мужчиной» заложены побудительные коннотации, которые стимулируют индивида к развитию, преодолению трудностей, стойкости, активности и пр.

Ряд исследователей (И. С. Кон, Б. Ц. Урланис, В. И. Белов, В. Ф. Горохов, Л. М. Богатова и др.) констатируют кризис маскулинности и маскулинных ценностей, следствием которого является целый ряд негативных последствий, начиная со сверхсмертности мужчин и заканчивая процессом, который Л. М. Богатова называет «атрофией маскулинности». При этом, исследовательница отмечает, что «в пространстве современной культуры маскулинность не угасает как бытийная инстанция, а массово перемещается к новому носителю — женщине. В результате “маскулинная маскулинность” атрофируется, а “маскулинная феминность”, напротив, процветает» ^{[2, с. 254]}.

Многие исследователи (И. С. Кон, Д. Плек, К. Хорни и др.) связывают особую уязвимость маскулинного начала в современном обществе с возрастанием конкуренции между полами и необходимостью доказывать потенциал своего пола эмансипированным женщинам. Обретение маскулинности требует от мужчины подчас значительных усилий для демонстрации своей эталонности и успешности. Успешная социальная адаптация носителя маскулинного статуса возможна при условии строго разграничения мужского и женского начал. По свидетельству А. К. Эшиева, в большинстве стран мира регистрируется низкая продолжительность жизни и высокий уровень смертности мужчин во всех возрастах ^{[10, с. 458]}.

Для носителя маскулинности в качестве необходимого для самопостижения условия выступает реализация своего физического потенциала, начиная с физической силы и заканчивая сексуальными возможностями (рождение большого количества детей, рождение сыновей и пр.). Кроме того, от мужчины ожидают смелости, реализации функции защиты и экономического обеспечения семьи. Все это делает исполнение маскулинной роли достаточно затруднительным, что, в свою очередь, негативно сказывается на формировании маскулинной идентичности и подрывает уверенность мужчины в своей гендерной состоятельности.

В то же время в условиях существования множества плюралистических точек зрения поляризация гендерных образов постепенно ослабевает, что способствует росту вариабельности образцов маскулинности и феминности. В современном обществе могут сосуществовать множество моделей маскулинности и фемининности — от гегемонных до маргинализованных.

Полицентричность гендерной картины мира приводит к разрушению прежних традиционных оснований гендерной идентичности, что порождает появление множества субкультурных гендерных картин мира. При этом бывшие ранее маргинальными способы гендерного мышления начинают продвигаться из периферии в центр. Так, в ряде стран (США, Франция, Великобритания, Швеция, Норвегия и др.) гомосексуальная, трансгендерная идентичность становится нормой. Женщина в данных обществах также утрачивает свой вторичный статус, а в качестве нормы в ее отношениях с представителями мужского пола утверждаются принципы биархата.

Маскулинизация женщин, в необходимости которой убеждены феминистки, порождает конкуренцию между полами, что выступает источником ослабления мужского начала в обществе и приводит к распространению аддиктивного и аутоагрессивного поведения мужчин. Также маскулинизация женщин приводит к разрушению женской идентичности, утрате женственности и появлению гротескных андрогинных личностей — людей вне пола.