Individual Status of a Participant in a Criminal Case as an Essential Condition for Complete Criminal Procedure Activity

Maximov Oleg PhD in Law associate professor of the Department of Criminal Law and Process at Ulyanovsk State University Ulyanovsk State University Ульяновский государственный университет Motto "Classical choice" Type Public Established 1988 President Yuri Polyanskov Academic staff 1,254 Students 16,000 Address Russia, Ulyanovsk , Russia  Campus Urban Colours     Affiliations Moscow State University Website http://english.ulsu.ru Ulyanovsk State University  432000, Russia, Ul'yanovskaya oblast', g. Ul'yanovsk, ul. L'va Tolstogo, 42 o_maksimov@mail.ru Other publications by this author

«Законодатель ... гарантирует наличие условий, обеспечивающих права и законные интересы участников уголовного процесса независимо от формы уголовного процесса.» ^{[1, c. 193]}. Одним из основных элементов, организующих функционирование уголовного судопроизводства именно таким образом, является категория правового статуса участника уголовного процесса.

Понятие правового статуса субъекта уголовного судопроизводства давно и традиционно определено в теории уголовного процесса ^[2-4], оно отражает «совокупность правовых возможностей лица и корреспондирующий им объем юридических обязанностей» ^{[5, c. 62]}. При этом, правовой статус рассматривается авторами как применительно, так и безотносительно к занимаемому процессуальному положению ^[6-9].

Как отмечает подавляющее большинство исследователей, правовой статус — сложное многокомпонентное правовое явление, природа которого имеет, с одной стороны, статичный, с другой — динамичный характер. Он обладает цельной структурой, представляющей собой упорядоченное расположение составляющих его элементов (форма) и их содержательное наполнение (содержание) ^{[10, c. 137]}.

К понятию уголовно-процессуального статуса лица авторы подходят через конкретизацию общего правового статуса, определяемого Конституцией и содержащего Конституционные права и свободы. Вместе с тем, в юридической литературе отмечено появление в российском правовом пространстве «внестатустных участников уголовного судопроизводства», под которыми понимаются участники процесса, обретающие «не характерные для него элементы статуса другого участника процесса» ^{[11, c. 26]}. «Внестатусность означает выход за пределы статуса, определяемого обычно в соответствии с функциями участника уголовного процесса» ^{[12, c. 207]}.

Прямое действие Конституции РФ предполагает достаточно важное значение общего правового статуса в уголовном судопроизводстве. В качестве примера можно привести Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова», согласно которому более высокий (конституционный) уровень статуса лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, становится приоритетным в сравнении со статусом лица, вовлекаемого в уголовное судопроизводство в какой-либо конкретной процессуальной форме. Это вызвано тем, что «конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом ^[13]». Результатом такой правовой позиции Конституционного суда РФ явились как изменения УПК РФ, касающиеся момента вступления защитника в дело, так и следственная практика, допускающая защитника в качестве участника процесса до момента появления в деле лица, обладающего соответственным процессуальным статусом подозреваемого (обвиняемого).

Однако, стоит отметить, что учет не только формального процессуального, но и фактического положения лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование, в настоящее время допускается именно в целях реализации конституционного права на помощь защитника. При этом стоит отметить, что предоставление защитника не означает возможности полноценной реализации процессуальных прав участника процесса. Так подозреваемый, кроме возможности привлечь защитника, должен иметь реализовывать и иные права, предоставленные ему ч. 4 ст. 46 УПК РФ. У обвиняемого такие права еще шире ( ч. 4 ст. 47 УПК РФ), причем ключевым среди них является право получить от обвинения формально-определенный в постановлении о привлечении в качества обвиняемого список претензий, от которых ему необходимо защищаться. Таким образом, предоставление лишь одной возможности пользоваться помощью защитника не в полной мере гарантирует осуществление лицом права на защиту и не может подменять необходимости приобретения лицом частного процессуального статуса.

Необходимость конкретизации конституционного статуса отмечал еще Л. С. Явич говоря, что совершенно необязательна конституционная фиксация всего объема юридического статуса гражданина. Многое из его содержания закрепляется и реализуется в текущем законодательстве ^{[14, c. 61]}. На базе конституционного статуса, путем издания отраслевых норм права формируется отраслевой статус субъекта. Права и свободы, которыми наделяется лицо, носят отраслевой характер и отражают особенности положения определенных категорий лиц. Данный вид статуса обозначается как уголовно-процессуальный статус участника уголовного судопроизводства и в большинстве своем регламентируется уголовно-процессуальным законодательством, устанавливающим полномочия, права и обязанности субъекта уголовного процесса. На данном уровне находятся, прежде всего общие для всех правила осуществления уголовно-процессуальной деятельности. Так согласно Правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного суда РФ от 21 ноября 2017 г. N 30-П «По делу о проверке конституционности положений статей 38 и 125 УПК РФ в связи с жалобой гражданина В. В. Ченского», вне зависимости от специального процессуального статуса лица в каждый конкретный момент, лицо вправе требовать соблюдения установленного УПК РФ порядка уголовного судопроизводства, который, согласно ст. 1 УПК РФ, является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства.

Уголовно-процессуальная деятельность, как наиболее ограничивающая права лиц, в нее вовлекаемых, предполагает четкую дозировку государственного принуждения по отношению к разным ее участникам. Исходя из этого, имеются существенные различия в процессуальном и материальном интересе субъектов в ходе расследования уголовного дела, что ведет к дифференциации в процессуальном положении участвующих в нем субъектов. Так, принципиальная разница имеется между уголовно-процессуальными статусами государственных органов и должностных лиц, с одной стороны, и граждан, участвующих в производстве по уголовным делам для защиты своих или представляемых прав и интересов, с другой стороны ^{[15, c. 6]}.

Таким образом, вполне справедливо утверждение о том, что законом предусмотрены и индивидуальные статусы субъектов уголовного судопроизводства ^{[16, c. 41]}, т. е. такая совокупность процессуальных прав и обязанностей, которая присуща строго определенному субъекту уголовного судопроизводства ^{[15, c. 9]}. При этом стоит добавить, что в объем уголовно-процессуального статуса конкретного субъекта процесса необходимо входит не только его «ролевой статус» ^{[17, c. 6]} (объем полномочий, прав и обязанностей конкретного участника процесса исходя из его процессуальной функции), но и ряд других черт.

Для иллюстрации данного вывода, следует упомянуть:

— ведомственную принадлежность следователя, влекущую, например, ограничение в видах решений, принимаемых на стадии возбуждения дела (если дело неподследственно — невозможно принятие решений, предусмотренных п. п. 1,2, ч. 1 ст. 145 УПК РФ);

— возраст лица, влекущий, например, для обвиняемого (подозреваемого) — объем дополнительных прав, свидетеля до 16 лет — отсутствие необходимой в остальных случаях ответственности;

— профессиональный статус, влекущий, например, только для военнослужащего возможность избрания в отношении него особой меры пресечения, суженный перечень оснований для задержания в отношении некоторых отдельных категорий лиц и т. д.

Таким образом, наибольшее значение для достижения назначения уголовного судопроизводства имеет индивидуальный статус субъекта уголовного судопроизводства, т.е. «правовой статус определенного лица, выступающего в том или ином качестве» ^{[18, c. 304]}.

Статус участника уголовного судопроизводства позволяет лицу осуществлять свой материальный и процессуальный интерес, для чего оно наделяется соответствующими возможностями. Однако, как правильно отмечается исследователями, «правовой статус личности останется декларацией, если в государстве и в обществе не будет создан соответствующий механизм гарантий реализации соответствующих прав» ^{[15, c. 10]}. Именно поэтому основания и порядок изменения этого статуса должны быть четко определены в уголовно-процессуальном законе с тем, чтобы такое лицо не было ограничено в правах. Действующее законодательство, как правило, точно определяет субъектов уголовного процесса. При этом устанавливается не только объем полномочий, прав и обязанностей, но и момент приобретения и прекращения процессуального статуса. Однако, правоприменители зачастую равнодушно относятся к рамкам процессуального статуса различных субъектов, смешивая и подменяя их. В качестве решения данной проблемы в литературе не без оснований предлагается определять полномочия преследуемого не по статусу, а исходя из конкретной правовой ситуации ^[19].

Состязательный характер уголовного судопроизводства предопределяет отнесение различных субъектов к различным сторонам процесса, четкую и реализуемую с помощью предоставляемых полномочий, прав и обязанностей функцию каждого участника уголовного судопроизводства. Одно и то же лицо не может одновременно находится в положении различных субъектов процесса, так как рамки статуса включают в себя непересекающиеся и взаимоисключающие элементы.

Важность законной констатации конкретного процессуального статуса и недопустимость подмены одного субъектного положения другим подчеркнул Конституционный суд РФ, указав: «Применительно к одному и тому же событию преступления, по факту которого возбуждено уголовное дело, лицо не может одновременно находиться в статусе подозреваемого (статья 46 УПК Российской Федерации), т.е. лица, подвергнутого уголовному преследованию, и свидетеля – лица, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний (статья 56 УПК Российской Федерации). Тем самым допросу лица в качестве свидетеля по уголовному делу, в котором это лицо имело статус подозреваемого, должно предшествовать процессуальное решение о прекращении его уголовного преследования» ^[20].

Жесткие рамки статуса конкретного субъекта процесса служат, прежде всего, защите интересов этого участника. Однако они же гарантируют и возможность реализации прав иных лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство. В практике нередки случаи, когда как на досудебном, так и на судебном производстве процессуальные статусы участников процесса подменяются, что ведет к существенным нарушениям прав и свобод человека.

В частности, имеется сложившаяся практика производства следственных действия с лицом, как с подозреваемым, несмотря на отсутствие каких-либо оснований, предусмотренных УПК РФ, считать это лицо указанным субъектом процесса. Так после избрания П. меры пресечения, по истечении предусмотренных ст. 100 УПК РФ сроков предъявления обвинения, она продолжала неоднократно допрашиваться по делу в качестве подозреваемой, несмотря на отсутствие для этого оснований. В ответ на ходатайство о признании полученных таким образом доказательств недопустимыми было отмечено, что при проведении следственных действий учитывалось фактическое положение лица, обеспечивались условия, позволяющие лицу получить должное представление о своих правах и обязанностях, о выдвигаемом против него обвинении и, следовательно, эффективно защищаться, в том числе и с помощью защитника ^[21].

Таким образом, по мнению суда, несущественными оказались ограничения прав П. в связи с несвоевременным предъявлением ему обвинения. Кроме того, нарушались права иных обвиняемых по делу, имевших противоположные интересы. Не обладая соответствующим процессуальным статусом, П. пользовалась правами подозреваемого (в том числе правом на защиту, не давать показания по делу и т.д.) и на нее не возлагались обязанности свидетеля, в т.ч. предусмотренные п. 2 ч. 6 ст. 56 УПК РФ (не давать заведомо ложные показания и не отказываться от дачи показаний). Достоверность сообщенных П. сведений оказалась не подтверждена установленными УПК РФ правовыми средствами, при производстве следственных действий нарушены требования ст. 56 УПК РФ. Согласно ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Предоставление дополнительных прав участнику процесса, имеющему собственные интересы, противоположные интересам иных участников, равно как и незаконное освобождение от возложенных на него законом обязанностей, несомненно нарушает права иных участников на защиту, справедливый, беспристрастный, равноправный и состязательный суд (ст. 6. Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 123 Конституции РФ, ст. 15 УПК РФ).

Достаточно часто при расследовании уголовных дел подменяются понятия «защитника» и «адвоката».

Согласно ч. 1 ст. 49 УПК РФ, защитник — лицо, осуществляющее в установленном настоящим Кодексом порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу. Объем его полномочий определен ст. 53 УПК РФ.

Согласно п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ, свидетель вправе являться на допрос с адвокатом в соответствии с частью пятой статьи 189 УПК РФ. Согласно ч. 5 ст. 189 УПК РФ, если свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то адвокат присутствует при допросе и пользуется правами, предусмотренными частью второй статьи 53 УПК РФ. Согласно ч. 2 ст. 53 УПК РФ, защитник, участвующий в производстве следственного действия, в рамках оказания юридической помощи своему подзащитному вправе давать ему в присутствии следователя, дознавателя краткие консультации, задавать с разрешения следователя, дознавателя вопросы допрашиваемым лицам, делать письменные замечания по поводу правильности и полноты записей в протоколе данного следственного действия. Следователь или дознаватель может отвести вопросы защитника, но обязан занести отведенные вопросы в протокол.

Исходя из указанных норм, адвокат и защитник — различные субъекты уголовно-процессуальной деятельности с несовпадающими правами и обязанностями. Адвокат, как субъект процесса, может оказывать процессуальную помощь доверителю только в рамках следственных действий, в которых он участвует. Причем, список таких следственных действий ограничен УПК РФ. Иных способов оказания свидетелю помощи со стороны адвокатов УПК РФ не знает. Такое ограничение неслучайно и находится в прямой связи с положением свидетеля как иного участника уголовного судопроизводства, то есть не имеющего собственного интереса в деле.

Однако, зачастую, при расследовании, уголовных дел лицу, фактическое положение которого, как свидетеля обвинения, не предполагает в отношении него подозрения в совершении преступления, предоставлялся защитник. Объяснения правоприменителей о несущественности подмены этих понятий и ссылки на необходимость учитывать фактическое положение лица в процессе, представляются несостоятельными по следующим основаниям:

Если у следствия имеются основания привлекать лицо к уголовной ответственности, УПК РФ прямо предписывает делать это незамедлительно и предоставление вместо этого защитника в связи с тем, что следователь усматривает у лица фактическое положение подозреваемого, противозаконно.

Кроме того, предоставление участнику процесса, имеющему интересы, совпадающие с интересами стороны обвинения, дополнительных прав, несомненно нарушает права обвиняемого на защиту, справедливый, беспристрастный, равноправный и состязательный суд.

Такое злоупотребление чаще всего имеет место по делам, в которых лицо, выступающее свидетелем, имеет вполне определенный интерес на осуждение подозреваемого (обвиняемого). В этом случае предоставленные расширенных права активно используются для формирования обвинительного уклона в рамках уголовного дела. Так, по одному из уголовных дел, где автор принимал участие, указанное нарушение привело к тому, что информация, имеющая значение для дела (видеозаписи, осматриваемые с участием свидетеля), стала доступна лицам, заинтересованным в оговоре лица. Это позволило им злоупотреблять имеющимися знаниями и сформировать позицию, направленную на его безосновательное обвинение.

Таким образом, четкое и своевременное определение индивидуального статуса участника уголовного судопроизводства является необходимым условием реализации прав и свобод лиц, вовлеченных в уголовный процесс и не может подменятся предоставлением произвольного объема прав. Нарушение такого порядка судопроизводства необходимо влечет за собой нарушение баланса интересов в рамках уголовного дела, не позволяет участникам процесса достигать поставленных целей, ограничивает проявление их активности. Думается, что решение указанной проблемы возможно через законодательное установление отнесения доказательств, полученных с участием лиц, пребывающих в несвойственном их фактическому положению статусу, к разряду недопустимых.