Confidence in government as a prerequisite for public consensus (on the example of North Caucasian republics of the Russian Federation)

Введение

Доверие общества органам власти является необходимым предварительным условием эффективного демократического управления, а снижение доверия населения выступает серьезным вызовом качеству представительной демократии. Без общественного доверия не могут функционировать ни экономические, ни политические институты. И никакие серьезные преобразования в государстве не могут быть осуществлены без доверия и активного участия масс. Соответствие социально-экономических ожиданий реальной ситуации в стране, равно как и выполнение предвыборных обещаний и иных политических деклараций служат важнейшими факторами развития общественного доверия и согласия власти и общества.

В России общество дифференцировано не только по уровню социального благосостояния, но и в зависимости от региона проживания. Выравнивание социально-экономических показателей в различных регионах и ответственность за эти шаги региональной власти ставит в повестку дня вопрос доверия жителей отдельных республик, краев, областей органам власти и управления.

В центре нашего исследования проблема доверия населения Северо-Кавказского федерального округа политическим акторам и институтам федерального и регионального уровня.

Цель статьи – исследовать степень доверия населения республик Северного Кавказа федеральным и региональным органам власти. Особое внимание будет уделено политическому доверию таким важнейшим демократическим институтам, как партии и представительные органы власти. В выборный период приоритетным становится достижение согласия в обществе и доверия массового электората существующей власти.

В качестве методологических оснований использована концепция политического доверия, которая в рамках современной политической науки может быть рассмотрена с позиции системного подхода, институционализма и реляционной теории. Методы исследования: экономико-статистический анализ на основе данных Росстата и анализ результатов социологических опросов, проводимых отдельными учеными-политологами и научными коллективами среди населения республик Северного Кавказа в 2010-2016 гг.

Методологические основания исследования

Феномен политического доверия рассматривался различными политологическими школами. Характеристика политического доверия для представительной демократии может быть дана с позиции следующих теоретических подходов.

Во-первых, согласно представителю системного подхода, Д. Истону ^{[13, c. 447]}, «наличие доверия будет означать, что члены общества будут чувствовать, что их интересы учитываются, даже если власти подвергаются малому надзору или контролю».

Во-вторых, с точки зрения институционалистов (П. Норрис, И. МакАллистер), считается, что в политическом доверии можно выделить набор объектов ^{[17, 19]}, в первую очередь, политических институтов (парламент и правительство) и процедур («правила игры»). С одной стороны, определение понятия политического доверия по его объектам исключает более абстрактные понятия, такие как сообщество и демократические принципы. С другой стороны, оно также исключает отдельных политических акторов, которые заполняют собой политические институты и должности: при этом политические акторы и власти не должны непосредственно заботиться о стабильности режима и его институтов, пока граждане не способны институционально «сбросить негодяев». Концептуально, политическое доверие относится к объектам-институтам, и процедурам, которые связывают всеобщие демократические принципы с повседневными субъектами и политикой. Таким образом, политическое доверие связано с поддержкой институциональных принципов, а также поддержкой политических субъектов.

Третьей угол зрения на феномен политического доверия основан на реляционном и ситуационном подходе (Р. Хардин). Доверительные отношения определяются степенью неопределенности и/ или уязвимости субъекта относительно будущего поведения объекта. Политическое доверие граждан актуально, в первую очередь, в моменты неопределенности относительно результатов политики. Субъект политического доверия («трастер») тем или иным образом уязвим для действий объекта («доверительного управляющего»). Чем больше риск, тем труднее доверять, между тем, более доверительные отношения – это предотвращение постоянного и дорогостоящего мониторинга правительства. Таким образом, доверие можно рассматривать с точки зрения реляционного подхода, который связывает субъекта (который доверяет) с объектом (которому доверяют). Таким образом, формула доверия выражается как «A доверяет B для выполнения X» ^{[16, c. 26]}.

В отечественной политологии доверие населения власти зачастую связывают с социальным аспектом. В отличие от дискурсивно-символических объектов (престиж, статус), понятия доверия или недоверия во многом связаны с факторами социальной стратификации (доход, образование, власть). Согласно определению Л.Б. Москвина, доверие – мировоззренческая позиция и в тоже время социально-психологическая установка ^{[7, c. 67]}. Миллионы людей в нашей стране традиционно связывали свои надежды на улучшение жизни с государством, призванным заботиться о социальной справедливости. «Одна из важнейших причин недоверия большого числа россиян к политике властей – не оправдавшиеся в ходе реформ ожидания и резкая поляризация общества» ^{[7, c. 76]}.

Доверие власти, по мнению Л.Б. Москвина, рассматривается как важнейшая предпосылка достижения согласия в обществе. В свою очередь проблема «согласия» в политологии выступает самостоятельным предметом научных дискуссий, тесно связанным с концепцией общественного договора.

Например, Дж. Роулс в своей трактовке согласия обратился к понятию рационального общественного договора, который предполагает в качестве основы социального сотрудничества осуществление справедливости. Она может быть достигнута при наличии двух условий:

1) Рациональных представлений каждого человека о своем собственном благе, сформулированных как цели и планы, и ожидания и намерения;

2) Чувства справедливости.

Справедливость по Дж. Роулсу это не требование равенства, а требование, чтобы люди разделяли судьбу друг друга. Это предполагает обеспечение основных свобод (слова, совести, ассоциаций, передвижений, выбора профессии и карьеры, участия в политической жизни и др.), а также создание баланса между конкурирующими притязаниями, если цели достигаются честно, в соответствии с достигнутыми соглашением («общественным договором»), принятыми правилами ^{[20, c. 15-20]}.

Хотя политическое доверие часто считается желательным или даже необходимым качеством демократии, неустойчивые демократические режимы также требуют наличия политического доверия, как залога общественного согласия и стабильности. Политическое доверие является желательным с административной точки зрения, как в демократических государствах, так и недемократических (поскольку оно подразумевает добровольное соблюдение закона и стимулирует плавное осуществление политики сверху вниз) ^[18]. Несомненно, трудно вообразить представительную демократию, в которой демократические принципы и ценности не будут глубоко укоренены в обществе. Однако поддержка этих демократических принципов не должна превращаться в слепое доверие к политическим институтам, не говоря уже о безусловной поддержке должностных лиц. Подчеркнем, что низкий уровень политического доверия граждан не должен нанести ущерб идее представительной демократии. Поэтому исследование уровня доверия населения органам власти должно служить делу повышения их эффективности в целях достижения общественного согласия.

В 1995-1997 гг. Д. Фукс, Ж. Гвидоросси и П. Свенссон, на основании результатов исследования жизненных ценностей населения «World Values Survey», пришли к выводу, что, когда речь идет о доверии к политическим институтам, респондентами подразумеваются отношения, которые зависят скорее от оценки определенных должностных лиц, чем от глубинных политических убеждений ^{[14, c. 345]}.

В свою очередь И. МакАллистер настаивал на том, что доверие к политическим институтам связано и с демократическим опытом страны, поэтому в старых демократиях оно выше. При этом, он подчеркивает зависимость доверия к институтам от экономических показателей данной политической системы ^{[17, c. 202-203]}.

Опираясь на теоретические разработки зарубежных и отечественных авторов, можно сделать вывод, что доверие к власти в определенной степени зависит от восприятия успешности политической и экономической деятельности органов государственного управления. Поэтому прикладной анализ исследования общественного мнения по вопросам доверия власти должен содержать и анализ социально-экономической ситуации рассматриваемой территории.

Социально-экономическая ситуация на Северном Кавказе

Северный Кавказ – регион России, отличающийся высокой концентрацией субъектов федерации, населенный множеством разных народов, говорящих на десятках языков и диалектов, и, характеризующийся наличием значительного числа этнополитических и социально-экономических проблем.

Республики Российской Федерации, входящие в состав СКФО, имеют низкие показатели социально-экономического развития, демонстрируют отставание от соседних регионов. Так, объем регионального валового продукта в СКФО в 2016 г. составил 1704 млрд. рублей, что почти в три раза ниже показателей соседнего Южного федерального округа (ср. 4590 млрд. рублей).

Таблица 1. Основные социально-экономические показатели Северо-Кавказского федерального округа, 2016 г. ^{[9, c. 18]}

Экономическая сфера Северного Кавказа характеризуется ^[12]:

- доминированием неформальных институтов;

- господством традиционных, в основном аграрных форм хозяйствования;

- сочетанием натуральных и мелкотоварных форм производства, замкнутостью домохозяйств;

- использованием кустарных ремесел и надомного труда;

- экстенсивным типом занятости с использованием сырьевой хозяйственной инфраструктуры, доминированием ручного труда;

- низкой социальной и территориальной мобильностью населения.

Среди экономических отраслей традиционно преобладает сельское хозяйство. Оно лидировало по объему отгруженных товаров собственного производства в 2016 г. (450 млрд. рублей), в то время как добыча полезных ископаемых составила 23 млрд. руб., продукция обрабатывающих производства 392 млрд. руб. При этом показатели прибыльности предприятий Северо-Кавказского федерального округа самые низкие в России (29,4 млрд. рублей). Наибольший разрыв между доходами и расходами предприятий наблюдается в Дагестане (-9,3 млрд. руб.) и в Чечне (-8 млрд. руб.) ^{[9, c. 19]}. Неразвитость экономики обуславливает необходимость постоянных дотаций из федерального бюджета.

Показатели благосостояния населения также отстают от общероссийских.

Таблица 2. Доходы и расходы населения Северо-Кавказского федерального округа, 2016 г. ^{[9, c. 18]}

Среднедушевые денежные доходы по СКФО на 2016 г. составили 23,4 тыс. руб., что ниже среднероссийского показателя (30,7 тыс. руб.) и средних показателей соседнего ЮФО – 26,3 тыс. руб. Самый низкий показатель среднедушевых доходов демонстрируют Республика Ингушетия (15 тыс. руб.) и Карачаево-Черкесская Республика (16,8 тыс. руб.). Особенно сложная ситуация сложилась в сельских и горных районах Северного Кавказа, где темп экономических и социальных преобразований замедлен, а возможности для трудоустройства и карьерного роста крайне малы. Согласно данным Росстата, в 2016 г. уровень безработицы в Северо-Кавказском федеральном округе составил 11%, что выше общероссийского показатель в два раза (ср. 5,5%). При этом у Ингушетии уровень безработицы составил 30% ^{[9, c. 208]}. Удельный вес безработных, ищущих работу 12 месяцев и более, в СКФО в 2016 году составил 42%. Наибольшее давление на рынке труда испытывает Ингушетия, где удельный вес безработных составил 73%. Велика доля застойной безработицы в Кабардино-Балкарии – 63%, Карачаево-Черкесии – 56%, в Северной Осетии – 48%, в Чечне – 38% ^{[9, c. 212]}. Следует обратить внимание на средний возраст незанятого трудоспособного населения. Большинство безработных СКФО молодые люди около 30 лет. В возрастной группе от 20 до 29 лет в Республике Дагестан – 45% являются безработными, в Республике Ингушетия – 55%, в Кабардино-Балкарии – 50%, в Чечне – 51% ^{[9, c. 202]}. Избыток экономически активного населения при недостаточно развитом производстве представляет собой проблему для региона. Республики СКФО недостаточно развиты экономически, чтобы обеспечить всех хорошей высокооплачиваемой работой, а запросы населения непрерывно растут.

Социально-экономические проблемы, вызванные отставанием республик региона по основным показателям уровня жизни населения от большинства субъектов РФ, резкие различия в обеспеченности объектами социальной и производственной инфраструктуры требуют повышенного внимания органов власти, как на федеральном, так и на регионально уровне.

Проблема доверия политическим институтам на Северном Кавказе

Несмотря на сложную социально-экономическую обстановку, Республики Северного Кавказа в последние годы лидировали в рейтингах явки избирателей на выборах различного уровня, а также по численной поддержке представителей партии власти «Единая Россия».

Сложившаяся тенденция подтвердилась в ходе региональных выборов 13 марта 2011 г. Так, в состав Народного Собрания Республики Дагестан пятого созыва по итогам выборов вошли представители пяти политических партий – «Единая Россия», «Справедливая Россия», «Патриоты России», КПРФ и «Правое дело». В парламенте республики, в состав которого вошли 90 депутатов, места распределились следующим образом: «Единая Россия» получила 65,21% голосов (62 мандата), «Справедливая Россия» - 13,68% (13 мандатов), «Патриоты России» - 8,39% (8 мандатов), КПРФ - 7,27% (6 мандатов). После повторного пересчета голосов набравшие 5,09% представители «Правого дела» оказались представлены в республиканском парламенте одним депутатом. ЛДПР на голосовании 13 марта заручилась поддержкой лишь 0,05% от общего числа проголосовавших. Явка в день выборов составила 84,84% ^[3].

Между тем, данные целого ряда социологических исследований демонстрируют некоторые расхождения с результатами выборов.

Например, С.А. Алиханова провела социологические опросы в Республике Дагестан с октября 2010 г. по март 2011 г. непосредственно до и после выборов с целью выяснения политических предпочтений дагестанцев. Ответы респондентов на вопрос «За какую из партий Вы склонны проголосовать на выборах в Народного собрания Республики Дагестан?» выявили, что популярность «Единой России» оказалась значительно ниже, чем по результатам выборов. Так, 28% опрошенных заявили о своем намерении проголосовать за «Единую Россию», а по официальным данным Центризбиркома в целом по Дагестану партия власти набрала 65,28% голосов ^{[1, c. 333]}.

Данные социологических опросов демонстрируют низкий уровень доверия региональным представительным институтам. Так, в ходе опроса, проводимого в Дагестане специалистами Дагестанского научного центра РАН в 2014 г., респондентам был задан вопрос: «Пользуются ли у вас авторитетом депутаты Народного Собрания Республики Дагестан?». С явным преимуществом респонденты выбрали вариант ответа «нет» - 68,6 %, из них даргинцев (77%), лезгин (72,1%), лакцев (67%), аварцев (65%), кумыков (60%). Вариант ответа «да» выбрали 12,8 % опрошенных, из которых кумыков (18,2 %), аварцев (14,9 %), лезгин (14,8 %), лакцев (11,9%), меньше всего даргинцев (4,5%) ^{[6, c. 217]}.

Пример, подтверждающий низкое доверие населения к законодательной власти, результаты опроса, проведенного в Кабардино-Балкарии Центром современной кавказской политики «Кавказ» в октябре 2013 г. методом личного интервью и фокус-групп (N=1219). На закрытый вопрос о доверии к институтам власти «Кому Вы больше доверяете?» ответ «депутатам Парламента Кабардино-Балкарской Республики» выбрали 9% респондентов. В целом опрос выявил крайне низкий уровень доверия населения к институтам власти: ответ «никому» - выбрали 36% опрошенный, а внизу списка доверия оказались «полиция» и «депутаты Вашего муниципального образования» - всего по 4%. На этом фоне весьма утешительно то, что должность «Главы КБР» вызывает доверие у 30% населения, что оказалось чуть выше, чем доверие «Президенту РФ» – 26% ^[10].

Интересно, что при низком доверии институтам власти в Кабардино-Балкарии вопрос об оценке деятельности политических партий выявил значительное количество положительных ответов по поводу деятельности партии власти «Единая Россия».

Рис. 1. Рейтинги политических партий в Кабардино-Балкарской республике, % ^[10]

В целом респонденты из Кабардино-Балкарии высказывали недоверие ко всему институту политических партий. Так в докладе приводятся следующие высказывания опрошенных: «Они же не партии в прямом смысле этого слова. Они на федеральном уровне не партии, тем более на республиканском. Нет партийной деятельности, партийных программ не имеют, так, вывески какие-то» (мужчина, 43 года, Нальчик); «У нас голосуют за личности, а не за партии» (женщина, 55 лет, Терский район); «Единая Россия только может что-то сделать, так как у них есть реальная власть» (женщина, 61 год, Тырныауз).

В 2013 г. под руководством профессора С.Р. Хайкина проводились комплексные социологические исследования по проблемам протестного потенциала в шести республиках Северного Кавказа. Данные исследования показывают, что большинство населения региона не видят политические партии как действенный институт взаимодействия власти и общества. Так, от 77% опрошенных заявили, что не являются сторонниками ни одной из политических партий. Среди тех респондентов, которые заявили, что существует партия, которая отражает их интересы, преобладает доля сторонников «Единой России», но она не превышает 12% населения региона. Наибольшее число сторонников «Единой России» выявлено в Чеченской Республике 26% опрошенных. На втором месте по популярности КПРФ – всего 2% опрошенных, при этом доля сторонников коммунистов в Северной Осетии и Кабардино-Балкарии несколько выше, чем в среднем по региону – до 5% респондентов в названных республиках.

Таблица 3. Скажите, пожалуйста, являетесь ли Вы сторонником какой-то политической партии или есть какая-то партия, которая отражает Ваши интересы? (в %, 2013) ^{[8, c. 138]}

Данный опрос также выявил очень низкую степень доверия населения Северного Кавказа к институту выборов. По мнению многих опрошенных выборы проходят нечестно, почти 50% респондентов выразили сомнения в их результатах, а 14% затруднились ответить. Наиболее высокая степень доверия к региональным выборам была выявлена в Чечне – 82% респондентов, наиболее низкая в Северной Осетии и Ингушетии – ответ «совсем не доверяю» выбрали 20% населения республик. При этом, около 40 % опрошенных в Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии по вопросу доверия проводимым в республиках выборам отметили ответ «скорее не доверяю». Недоверие населения Северо-Кавказского региона к выборам ставит под сомнение качество и эффективность представительной власти республик.

Таблица 4. Как Вы считаете, выборы, которые проводятся в республике, проходят честно или не честно? (%, 2013) ^{[8, c. 139]}

Недоверие к институту выборов отражается на явке избирателей. Проведенный в 2013 г. опрос выявил несоответствие официальных отчетов о явке с ответами респондентов. Довольная заметная доля опрошенных (42%) призналась, что никогда или редко участвует в выборах. Наиболее высокий процент абсентеистов среди респондентов Дагестана и Ингушетии (18%). Наиболее высокая доля участия в выборах среди опрошенных Чечни (36%).

Таблица 5. Скажите, пожалуйста, Вы лично участвуете в выборах всегда, часто, редко или никогда не участвует в выборах? (%, 2013) ^{[8, c. 140]}

Исследовав избирательные манипуляции в России в 2007 и 2011 гг., американские ученые из университетов Висконсина и Техаса, пришли к выводу, что районы с высокими концентрациями нерусских этносов демонстрировали случаи избирательных манипуляций чаще, чем преимущественно русские районы. То есть избирательная манипуляция в России более децентрализованный процесс, чем это было ранее описано в западных исследованиях. Если бы региональные лидеры осуществляли голосование по заказу государственных элит централизованным способом, то можно было бы ожидать более однородных результатов выборов в областях, а не «лоскутное одеяло» из высокой явки избирателей в районах с большими концентрациями этнических меньшинств или большего сельского населения. Таким образом, американские ученые пришли к выводу, что местные элиты и население – центральный компонент избирательных манипуляций в России. Пытаясь объяснить более высокую явку избирателей в мусульманских районах, ученые из США предположили исторически сложившуюся более высокую политическую мобильность народов, которые часто выступали против государства ^{[15, c. 27]}. Безусловно, зарубежные исследователи не могли учесть всю специфику российских регионов со сложным этническим составом населения, что не снижает интереса к их наблюдениям и выводам.

В феврале 2014 г. ЦСКП «Кавказ» провел опрос общественного мнения в Республике Северная Осетия – Алания (N=1037). Среди прочих вопросов о социально-политической ситуации в республике, был задан и вопрос об отношении к ведущим политическим партиям.

Наиболее позитивно людьми оценивается «Единая Россия». Однако на «отлично» ее оценило всего 9,5%, тогда как «Патриоты России» высоко оценило 15%. Эта партия идет на втором месте по позитивной оценке (33%). Отрицательно оценили «Единую Россию» 24,6%, а «Патриотов России» – 31,2%. Положительно оценили «Единую Россию» – 41%.

Рис.2. Отношение населения РСО-А к политическим партиям, % ^[11]

Оценку деятельности политических партий, по мнению организаторов опроса, дает следующее высказывание: «…мы узнаем их перед выборами, компартии митинги и собрания проводят, патриоты помогают малоимущим, «Единая Россия» строит спортплощадки, футбольные поля и детские сады». Участники опроса мало знают о текущей деятельности партий, конкретные мероприятия вспомнить могут не все. Отношение к политическим партиям в республике основываются больше на опыте, не зная о программах политических партий и задачах: «программы все похожи, только слова переставлены». Сами партии, по словам респондентов, различаются следующим образом: «логотипы разные», «цвета флагов», «лидеров партии знаем» ^[11]. Наибольшее предпочтение отдается партиям «Единая Россия» и «Патриоты России». Именно между этими партиями существует конкуренция и открытая полемика в парламенте и СМИ.

В единый день голосования 14 сентября 2014 г. прошли выборы в Парламент Кабардино-Балкарской Республики и Народное Собрание (Парламент) Карачаево-Черкесской Республики. Общим для законодательных собраний двух республик стало то, что сократилась численность депутатских корпусов. В Парламент КБР было избрано 70 депутатов против 72 прежнего созыва, а в Народное Собрание КЧР 50 депутатов против 73 прежнего созыва. Безусловно, объединяющим началом результатов выборов в соседних республиках стала прогнозируемая и очевидная уже победа представителей партии Единая Россия и почти единичное представительство других партий.

Таблица 6. Политические партии в законодательных органах Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии

(итоги единого дня голосования 14 сентября 2014 г.), кол-во депутатов

В зарубежных исследованиях партийная система России получила название «иерархической». Одна из ключевых инноваций современного политического режима в России – создание «фасада относительно убедительного политического соревнования вокруг парламента, которым управляет доминирующая, правящая партия с мягкой оппозицией, обеспечивающей необходимый плюралистический компонент, жесткая оппозиция маргинализована или вообще вне закона» ^{[21, c. 148]}. Такой вид партийной системы способен обеспечить долговечность режима. Таким образом, «Единая Россия» – главная партия иерархической партийной системы, сформированной с 2001 года.

Итак, результаты массовых социологических опросов, проведенных в республиках Северного Кавказа в 2013-2014 гг., выявили слабое доверие населения к политическим партиям, 77% население не являлись сторонниками ни одной из политических партий, большинство не были осведомлены об их программах и идеологической платформе. Около 40% респондентов были склонны не доверять результатам выборов и участвовать в выборах регионального уровня. Согласно полученным результатам, не веря в объективность и честность выборов, около 15% населения региона никогда не участвовали в выборах. Почти 27% респондентов заявили, что редко участвуют в выборах, что расходится с официальными цифрами по явке в Северо-Кавказском регионе.

Летом 2016 года среди городского и сельского населения Республики Дагестан (N=269) сотрудниками Дагестанского научного центра РАН был проведен опрос электоральных предпочтений. Интересным представляется то, что политические предпочтения жителей выявлялись с учетом их удовлетворенности своим материальным положением.

Таблица 7. В сентябре 2016 года будут проходить выборы, за какую партию Вы бы проголосовали? (% от общего количества респондентов) ^{[5, c. 246]}

Примечательно, что среди тех, чье материальное положение улучшилось больше всего приверженцев партии «Единая России» (50%), между тем снижение степени удовлетворенности материальным положением ведет и к снижению рейтинга партии власти. Так, среди посчитавших, что их материальное благополучие ухудшилось, только 38% были готовы проголосовать за «Единую России». Между тем, около 10% респондентов, независимо от степени материальной удовлетворенности, выразили уверенность, что от их голоса ничего не зависит, также от 10% до 12% были уверенны в фальсификации выборов (чем выше степень неудовлетворенности материальным положением, тем выше степень недоверия). Среди тех, кто ответил, что его материальное положение ухудшилось, больше всего считающих, что от партий вообще ничего не зависит (7,8%) и выступающих за графу «против всех» (10,3%). По всему массиву опрошенных скептически отнеслись к партиям и выборам («нет толку», «проголосовал бы против всех», «от меня ничего не зависит», «результаты фальсифицируются) около 33% дагестанцев.

В единый день голосования 18 сентября 2016 г. состоялись выборы в парламенты сразу трех республик СКФО: Республики Дагестан, Республики Ингушетия и Чеченской Республики.

Таблица 8. Политические партии в законодательных органах Дагестана, Ингушетии и Чечни

(итоги единого дня голосования 18 сентября 2016 г.), кол-во депутатов

В ходе опроса, проведенного в Республике Дагестан сотрудниками ДНЦ РАН, также исследовалась степень значимости выборов различного уровня для избирателей, что косвенно можно трактовать как степень доверия политическим институтам различного уровня – Президента РФ, депутатов Государственной Думы РФ, выборы Главы Республики Дагестан, депутатов Народного Собрания Республики Дагестан, выборы глав муниципальных образований, глав сел, депутатов муниципальных образований.

Таблица 9. Результаты ответа на вопрос «Выберите наиболее значимые для Вас выборы?» (% от общего количества респондентов) ^{[5, с. 244]}

Как видно из приведенных данных, выборы Президента России наиболее важны для граждан Дагестана. Независимо от материального положения, половина респондентов назвала именно эти выборы наиболее значимыми. Относительно выборов региональных властных институтов, выборы главы республики представляются для респондентов более значимыми, чем выборы депутатов Народного Собрания Республики Дагестан (26% против 5%). Вместе с тем, наблюдается, некоторое расхождение между жителями с разным уровнем удовлетворенности материальным положением. Так, респонденты, которые считают, что их материальное положением за последнее время ухудшилось, назвали выборы главы республики менее значимыми (20,7%), чем те, чье материальное положение улучшилось (26%) или осталось неизменным (31%). В то же время, выборы депутатов Народного Собрания Республики Дагестан значимое событие только для 5% жителей республики, причем разность во взглядах на значимость этих выборов между неудовлетворенными своим материальным положением и считающими, что их материальное положение улучшилось меньше в два раза (5,2% против 10%). Анализ результатов опроса наводит на мысль, что ухудшение материального положения граждан повлияло на степень их доверия органам власти и выборам регионального уровня.

Недавний арест 5 февраля 2018 г. временно исполняющего обязанности председателя правительства Республики Дагестан А. Гамидова и двух его заместителей, подозреваемых в хищении бюджетных средств, не добавляет доверия региональным органам власти республики. Так как случаи мошенничества, хищения бюджетных средств и даже убийства, в которых обвинялись высокопоставленные чиновники Дагестана были и ранее. Например, в марте 2015 г. перед судом предстали несколько глав муниципальных образований Кумторкалинского района Республики Дагестан, обвиняемые в хищении государственных средств, выделенных на реализацию федеральных программ ^[4]. А еще ранее в 2014 г. бывший мэр Махачкалы С. Амиров был признан виновным в подготовке теракта ^[2].

Между тем, решительные действия федерального центра в отношении коррупции и этно-клановой структуры власти, укоренившейся в Дагестане, дает некоторую надежду на повышение доверия региональным властным структурам в будущем. 6 февраля 2018 г. временно исполняющий обязанности Главы РД внес на рассмотрение в Народное Собрание Дагестана кандидатуру Артема Здунова, министра экономики Республики Татарстан. В настоящее время впервые за многие годы на руководящих постах главы Дагестана и главы правительства не представители этнических групп Дагестана – Владимир Васильев и Артем Здунов.

Заключение

Одной из важнейших задач государства в области внутренней политики на современном этапе становится обеспечение согласования интересов власти и общества, как на федеральном, так и региональном уровне. Феномен политического доверия, рассматриваемый с позиций системного, институционального и реляционного подхода характеризуется тесной взаимосвязью субъекта и объекта власти и выступает важнейшим условием согласия между ними. Политическое доверие является необходимым качеством демократии, хотя наличие политического доверия требуется любому политическому режиму, как залог общественного согласия и стабильности. Доверие к власти во многом зависит от восприятия успешности политической и экономической деятельности органов государственного управления. Так, на основе анализа результатов выборов и данных социологических опросов выявляется довольно низкий уровень доверия населения республик Северного Кавказа к региональным органам власти.

Важным аспектом исследования был анализ доверия партийной и избирательной системе, а также представительным институтам. Партия «Единая Россия» имеет самые многочисленные фракции в парламентах республик Северного Кавказа. То есть партия, лидирующая на федеральном уровне, перенесла свой успех на уровень региональный, что, с одной стороны, приводит к укреплению вертикальной иерархической связи центра и региона, с другой, ставит под сомнение качество региональных законодательных институтов власти.

Результаты различных социологических опросов, проведенных в республиках Северного Кавказа в 2010-2016 гг., выявили слабое доверие населения к политическим партиям и региональным выборам. Не веря в объективность и честность выборов, около 15% населения региона никогда не участвуют в выборах, а 27% редко участвуют в выборах, что расходится с официальными цифрами по явке в Северо-Кавказском регионе. Социологическое исследование, проведенное в 2016 г. в Дагестане, выявило некоторую зависимость доверия региональным институтам власти и удовлетворенности материальным положением. Среди тех респондентов, которые считали, что их материальное положение ухудшилось меньше доверяющих партии «Единая России» (38%), и больше тех, кто считает выборы бесполезными и фальсифицируемыми (40,5%). Многочисленные коррупционные скандалы не добавляют населению Дагестана доверия власти.

Республики Северного Кавказа демонстрируют существенное отставание от других регионов России по большинству социально-экономических показателей. И на фоне ухудшения своего материального положения граждане склонны к еще большему недоверию к органам власти и управления. Хотя в целом опросы продемонстрировали более высокий уровень доверия к федеральным органам власти, в частности институту Президента РФ, чем к региональным политическим структурам.

Следует подчеркнуть, что политическое доверие является желательным с административной точки зрения, так как никакие серьезные социально-экономические преобразования в государстве не могут быть осуществлены без доверия и активного участия масс.