Positive provocation in sociocultural sphere. The difference between positive and negative provocation.

Отрицательные провокации в политическом дискурсе. Созидательный потенциал положительных провокаций.

В современной научной литературе прежде всего в политологическом дискурсе в центре внимания отрицательные аспекты провокации, что заставляет воспринимать ее как феномен крайне негативный ^{[1, с. 74; 2, с. 12]}, своего рода действия, направленные на нанесение урона некоему оппоненту ^{[3, c. 39; 4, c. 90; 5, c. 34]}. Тем не менее в последнее время все больше ученых отмечают способность провокации служить инструментом созидания, быть использованной на благо развития культуры и искусства, а также быть эффективным средством обучения в сфере образования ^[6,7]. Такое видение граней феномена позволяет говорить о положительных аспектах провокации, возможностях ее применения на благо интересов провоцируемого, а не вопреки им.

Созидательный потенциал провокации заключается в ее способности «подталкивать» объект к определенным действиям благодаря оказываемому эмоциональному воздействию, ее скрытный характер позволяет держать объект в неведении и способствует реализации намерений субъекта. Обезоруженный объект, действует согласно сценарию провокатора и не оказывает сопротивление субъекту провокации в реализации намеченных целей. Несмотря на очевидно манипулятивный характер такого рода взаимодействия, оно может иметь положительный характер, если при этом не нарушаются интересы провоцируемого. «Ведущий» действует хоть и скрытно, но на благо «ведомого».

О положительной провокации.

В сфере макросоциального взаимодействия положительная провокация, на наш взгляд, наиболее ярко проявляется в сферах искусства, литературы, философии, образования и социальной рекламы. Автор произведения может использовать положительную провокацию для собственной выгоды, например, для популяризации собственного творчества ^[8], но он также может прибегать к положительной провокации, стремясь улучшить ситуацию в обществе через пробуждение сознания его членов и стимулировать их к изменению своей общественной позиции или даже к борьбе с существующими проблемами.

Так, в сфере искусства и литературы авторы произведений, скульпторы, живописцы прибегали к художественной провокации, способствующей обновлению ценностей и дающей людям возможность по–новому взглянуть на окружающую их действительность, совершить переоценку происходящего ^{[9,10, c. 20–21]}. Этот вид провокации способен вызывать интерес зрителя, побуждать его к участию в освоении принципиально нового художественного пространства и снимать ограничения, обусловленные стремлением представителей искусства и культуры опираться на привычные понятия и брать за основу традиционный контекст ^{[6, c. 50]}.

Надо отметить, что такие особенности провокации в искусстве используются на протяжении нескольких веков. Авторы «Декамерона» (1352–1354) и «Гаргантюа и Пантагрюэль», были своего рода инноваторами, они среди первых нарушили устоявшиеся литературные традиции, описав интимные стороны жизни того времени. Их произведения вызвали возмущение властей и оказались под запретом, однако способствовали дальнейшему развитию литературы, обогащению ее элементами народного творчества.

В 17 веке картина Караваджо «Смерть Марии» (1604), характеризующаяся чрезмерным натурализмом, откровенным эротизмом, спровоцировала ответную негативную реакцию современников художника, но способствовала «развитию Нового искусства в Новое время» ^{[11, c. 16]} отказу от идеализации святости.

Полотно «Плот Медузы» (1819) Теодора Жерико изображало трагическую ситуацию, в которой бывшие пассажиры фрегата, оказавшиеся на плоту в открытом море по воле некомпетентного капитана судна, принятого на работу по протекции и «посадившего» фрегат на мель», фактически без провианта и брошенные на произвол судьбы, вынуждены убивать друг друга ради ничтожного шанса на собственное спасение. Картина была создана на основе данных из книги «Гибель фрегата “Медуза”», описывавшей скитания на плоту очевидцев события. Работа французского живописца вызвала широкий общественный резонанс и обнажила серьезные социальные проблемы, имеющие общечеловеческий и вневременной характер: замалчивание преступлений власть имущих, протекционизм, безразличное отношение к жизни людей.

В дальнейшем в 20–м веке представитель авангардного искусства Анри Матисс представил публике картину «Женщина в шляпе», при создании картины он не только отказался от привычной техники, но и использовал весьма смелое сочетание цветов. Произведение вызвало бурю негодования со стороны представителей общества, многие современники посчитали картину воплощением дурного вкуса. Резкая негативная реакция на полотно спровоцировала интерес к новому веянию в искусстве, фовизму, способствовала «дальнейшему экспериментированию с формой» ^{[11, c. 20]}, а также привлекла внимание как любителей искусства, так и покупателей. Отказ Матисса от канонов живописи наметил дальнейшие переосмысление арсенала выразительных средств художника и приоритета формой над содержанием в эпоху постмодерна.

Рассмотренные провокации представляют собой стремления деятелей искусства использовать новые формы, экспериментировать с различными средствами выражения, сочетать несочетаемое, как казалось в то время. В силу своей нарочитой реалистичности и освещению «запретных» тем их работы вызывали возмущение у власть имущих и публики, становились причиной громких скандалов. Однако, именно стремление владельцев художественных салонов отказаться от показа от чрезмерно реалистичных полотен и издательств от публикации противоречивых произведений спровоцировали интерес к этим творениям и сделали их известными. Внимание публики, вызванное применением положительной провокации, способствовало развитию новых видов искусства, отказу от слепого следования устоявшимся правилам и канонам. В некоторых случаях художественная провокация и вызванные ею сильные отрицательные эмоции помогли сфокусировать внимание общества на серьезных социальных проблемах и стимулировать адресата рассмотренных произведений на переосмысление своей позиции относительно ситуации в современном обществе.

Рассмотренные провокации были проведены в интересах провокаторов, авторов скандальных произведений, они стремились достигнуть одной или нескольких целей: добиться популярности своих работ ^{[8, c. 6]} создав ореол скандальности, стимулировать общественность к переосмыслению художественных канонов или общественных проблем. Цели провокаторов носили в целом созидательный характер, они стремились указать на существующие социальные проблемы и побудить представителей социума к их устранению.

Философы подобно деятелям искусства с древнейших времен стремились изменить восприятие действительности членами общества при помощи положительной провокации. Еще Сократ обнаружил значительный потенциал этого феномена, способность провокаций форсировать развитие аналитических способностей собеседника и стимулировать формирование его независимого мнения. Он использовал провокации для вовлечения в спор людей, прояснения неочевидных аспектов укоренившихся у них догматических суждений и побуждения собеседников к формированию собственного видения, пробуждению их разума, способности отказаться от шаблонов, навязанных обществом ^[7].

Для изменения картины мира членов социума киники прибегали к более радикальным формам провокации, стремясь обратить внимание общественности на социальные проблемы. Обнажаясь, справляя нужду в общественных местах и совершая прочие непристойные действия, они провоцировали скандалы, шокировали публику и заставляли ее оценивать поступки того или иного человека по его действиям, не позволяя социальным условностям затуманить их разум. Они были готовы ранить чувства человека ради пробуждения его сознания. Нарушая спокойствие людей, они обращали их внимание на пороки и преступления того времени. Провокационные действия киников сначала выглядели вызывающе, но впоследствии люди стали понимать, что они направлены на раскрытие правды, что в дальнейшем вызывало с их стороны одобрение и уважение [там же, с. 117].

В более позднее время философы продолжали использовать провокации в качестве «инструмента прорыва из мира единообразия и ограничений к подлинной свободе» и средства обновления, возрождения общества ^{[2, c. 17,10, c. 19,12,c. 54]}.Шопенгауер парировал аргументы философов–оппонентов с явной агрессией, его стиль взаимодействия можно было даже назвать оскорбительным. Ницше также ставил под сомнения философские теории, считавшиеся современниками непреложной истиной: «Почти каждая его мысль вызывает противодействие, задевает за живое, поскольку ставит под сомнения сами основания европейской философии и морали» ^{[7, c. 119]}.

Как следует из приведенных выше примеров, положительная провокация, применяемая философами, может служить стимулом к пробуждению творческих способностей людей, инновационного, креативного мышления ^{[3, c. 39]}, способствовать формированию нового мироощущения, мировоззрения, в некоторых случаях даже может дать людям возможность кардинально изменить свою жизнь ^{[13, c. 168]}.

Важно отметить, что движущей силой, способствующей применению философами положительных провокаций, была их преисполненная альтруизма мотивация. Упомянутые выше философы, как правило, не имели сугубо личных интересов при реализации положительных провокаций, они не искали личной выгоды, а руководствовались в большей степени идеей устранения социальных проблем, борьбы с несправедливостью, пороками, пробуждения сознания членов социума. Средством воздействия, неотъемлемой части их провокаций являлся посыл, вызывавший у объектов эмоциональную реакцию, сильные эмоции (страх, гнев, негодование, шок), что в свою очередь заставляло адресатов реагировать на полученную информацию и побуждало их к ее дальнейшему осмыслению или даже активным действиям. Философы, субъекты положительных провокаций, не раскрывали свои истинные намерения (повлиять на мировоззрение людей), что также подтверждает, что применяемая форма социального взаимодействия может быть названа провокацией.

В современных условиях, провокационные стратегии, использовавшиеся философами сотни лет назад, могут быть с успехом применены в сфере образования в целях стимулирования критического мышления учащихся. Интеллектуальная провокация, берущая свое начало в учениях античных философов, использовавших наводящие вопросы ^[14], может стать действенным средством стимулирования мыслительной деятельности студентов на занятиях, она может применяться для повышения эффективности объяснений преподавателя и для мобилизации интеллектуального потенциала обучающихся. Интеллектуальная провокация способна дать толчок к рефлексии качественно нового уровня, более глубокому осмыслению изучаемой проблематики ^{[15, c. 21–22]}. Применение подобного подхода может быть релевантным, если представляемая информация потенциально может вызвать недоверие со стороны собеседника и его необходимо вовлечь в дискуссию, а затем спровоцировать изменение его мнения, имплицитно донести более «верную» позицию. Рассматриваемая интеллектуальная провокация содержит в себе манипулятивный элемент, истинные намерения преподавателя не озвучиваются, студенты могут не понимать, что их постепенно «направляют» в нужное для преподавателя русло, а сама беседа может восприниматься просто как своего рода игра и череда вопросов и ответов.

Красиков В.И. выделяет следующие этапы интеллектуальной провокации: 1) выявление стереотипных представлений и предрассудков благодаря тактике провокативного неведения; 2) «сталкивание стереотипов с серией взаимоисключающих иллюстраций» и стимулирование переосмысления первоначальных утверждений и замены их на противоположные; 3) использование наводящих вопросов и рассмотрение ряда конкретных примеров в целях всестороннего анализа рассматриваемой проблемы ^{[16, c. 118–119]}.

Нам представляется, что такого рода стратегия проведения дискуссий на занятиях помогает вырабатывать у обучающихся стремление критически осмысливать поступающую информацию, формировать свою картину мира за счет анализа, а не сформировавшихся стереотипов. Такого рода провокация имеет в целом положительный характер и направлена на достижение результата в интересах обоих сторон. Субъект (преподаватель) добивается цели вовлечения студентов в активную дискуссию по изучаемой теме и донесения до них необходимой информации. Он может сделать свои занятия более интересными и запоминающимися и повысить их эффективность. Студенты наверняка предпочтут такую форму обучения и будут отзываться положительно о лекциях и семинарских занятиях такого педагога. Их положительная обратная связь с высокой доли вероятности будет способствовать повышению негласного рейтинга преподавателя, позволит повысить его популярность и обратить на себя внимание руководства вуза. Это также может быть одной из целей преподавателя – не только принести пользу студентам, но и форсировать свое профессиональное развитие. Объект провокации, студенты, безусловно, выигрывают от такой подачи материала: они вовлечены в процесс обучения, следовательно, получают более глубокие знания, и в целом более качественное образование.

В рамках межличностных отношений положительная провокация может служить своего рода катализатором «позитивного развития партнера по взаимодействию» ^[17]. Ее применение может быть обусловлено ситуацией, когда социальные акторы не имеют возможности добиться друг от друга выполнения желаемого через обычные формы коммуникации, не в состоянии повлиять друг на друга, действуя прямолинейно и открыто. В сфере образования положительная провокация и ее частный случай, интеллектуальная провокация, оправдана, если необходимо стимулировать студентов к осмыслению сложных проблем и «заставить» их отказаться от оперирования догмами, стереотипами, шаблонными суждениями и дать толчок к собственному независимому анализу.

Положительные провокации в постмодернистском обществе. Модели социального взаимодействия.

Нам представляется, что положительные провокации являются неотъемлемой составляющей жизни социальных акторов и одной из форм социального взаимодействия современного общества, в связи с этим мы хотели бы проанализировать суть, характер и особенности положительных провокаций на ряде моделей (все имена и названия вымышленные). Мы полагаем, что сущность и особенности положительных провокаций отражают 4 аспекта – причины, инструменты реализации, намеченные результаты и связанные с ними риски.

Модель 1. Александр, один из руководителей престижной юридической фирмы, встает перед дилеммой. Владелец фирмы недоволен тем, что его друг и коллега Юрий, высококлассный юрист, ходит на работу только в неопрятной и неформальной одежде, что обескураживает клиентов, вызывает их отторжение, а в некоторых случаях даже приводит к прекращению сотрудничества. Юрий является одним из наиболее компетентных сотрудников, однако сложившаяся ситуация создает напряженную обстановку и сказывается на прибыли. Такая ситуация заставляет владельца фирмы поставить Александра перед выбором: либо заставить своего сотрудника Юрия изменить свое отношение к дресс–коду, либо уволить его и найти ему замену.

Александр стремится удержать Юрия в своей команде и он решает приучить его носить деловой костюм. Однако, боясь обидеть его, Александр не может сказать напрямую о нелепости нынешней одежды своего друга и несоответствии ее престижной работе Юрия. Александр просит друга сходить с ним на примерку деловой одежды как бы «за компанию», а потом предлагает ему самому примерить костюм. Когда Юрий одевает костюм, он преображается, Александр с «удивлением» отмечает, что и Юрию «костюмы очень идут». Юрию положительная, но сдержанная оценка друга кажется естественной, он воспринимает сказанное как комплимент и резко меняет свое отношение к деловой одежде.

С изменением стиля одежды Юрия клиенты начинают относится к нему по–другому, – он не только профессионал своего дела, с ним теперь приятно общаться, вследствие этого растет количество проектов, которыми руководит Юрий и его вознаграждение, прибыль фирмы также увеличивается.

Проведя анализ этой модели можно заключить, что субъект провокации хитростью, в некоторой степени обманом заставил своего друга сходить с ним на примерку костюмов, он скрыл истинную цель – совершить попытку оказать на него воздействие и поменять образ мышления своего друга. Риск провокатора в данной ситуации невысок, если бы «обман» вскрылся, отношения между друзьями вряд ли бы ухудшились. Рассматриваемая провокация имеет положительный результат для обоих сторон, субъекта и объекта: субъект провокации (Александр) разрешает проблемную ситуацию, увеличивает прибыль фирмы, что в свою очередь оказывает существенное положительное влияние на его статус в фирме и дальнейшую карьеру, а объект (Юрий) повышает свою внешнюю привлекательность, расширяет свои профессиональные возможности благодаря привлечению клиентов.

Модель 2. Рассмотрим модель в сфере взаимодействия двух организаций. Руководитель строительной компании Алексей Петров ищет возможности для развития бизнеса. Он уговаривает своего друга, главу управы района, направить свои силы на строительство детского медицинского центра. По словам Алексея, в их городе не хватает таких учреждений. Он не раскрывает своих истинных намерений расширить возможности для своего бизнеса. Чиновник понимает, что реализация такого проекта связана не только с существенными временными инвестициями, но и с поиском инвесторов, готовых обеспечить финансовую составляющую проекта. Алексей обещает помочь с поиском инвестора. Чиновник, видя заинтересованность Алексея и его желание активно участвовать в проекте, дает свое согласие и просит Алексея и его компанию также взять на себя и строительные работы. В результате реализации проекта строительная фирма Алексея получает выгодный заказ, ради чего и была проведена провокация, а чиновник повышает свой профессиональный рейтинг, как проявляющий заботу о проблемах населения. Реализация данной провокации стала возможна благодаря доверию между субъектом и объектом, в качестве инструмента использовался подмен цели, обман, сокрытие истинных намерений, мотивом провокатора явилось желание увеличить прибыль своей фирмы. Надо отметить, что рассматриваемую провокацию можно назвать не только положительной, но и социально значимой. Такими провокациями мы предлагаем называть те, которые являются функциональными для общества в целом, могут оказывать на него положительное влияние.

Модель 3. Положительные провокации могут быть применены и в семьях в целях воспитания. В следующей модели Елена Элеонорова, владелица сети торговых центров, обладательница многомиллионного состояния, мать 17–летнего Владислава дает ему обещание, что подарит сыну машину марки «Бентли», если он поступит на бюджетное отделение престижного московского вуза. Сын Елены – молодой человек без рвения к учебе и больших талантов, однако, его стремление выделиться из общей массы своих сверстников весьма велико. Данное Еленой обещание выглядит со стороны как игра, может быть даже в какой–то степени издевательство над собственным сыном («я тебе это обещаю, потому что ты все равно этого не добьешься, «Бентли» покупать не придется»), однако нам представляется, что мотивы ее гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Елена осознает, что задача, поставленная перед сыном – сверхзадача для такого человека, как он, – ленивого, неорганизованного, посредственного. Однако, у нее есть возможность дать и сверхмотиватор, который может заставить ее сына измениться, постараться добиться поставленной цели.

Мать дает сыну возможность «заработать» существенное средство повышения своего материального, а в современных условиях и, социального статуса. Быть студентом бюджетного отделения одного из лучших вузов престижно, но, если такой студент ездит на личном «Бентли», его социальный статус становится гораздо выше.

У матери есть скрытый интерес изменить линию поведения сына и дать ему стимул к самостоятельной деятельности, право выбора учиться и быть лучшим, а также увеличить его зону личной ответственности за свои поступки. В долгосрочной перспективе ей хотелось бы, чтобы сын мог сам развивать себя как личность и профессионал. Кроме того, ей важно, чтобы сын поступил на бюджетное отделение, поскольку это был бы повод для личной гордости, такое личное событие заставило бы ее окружение отметить не только ее достижения в бизнесе, но и талант к воспитанию детей. Еще одним мотивирующим фактором для матери является ее желание помочь сыну создать имидж успешного и мыслящего человека, поскольку по окончании сыном бюджетного отделения будущие работодатели смотрели бы на него как талантливого и перспективного специалиста, способного добиваться высоких результатов.

Линию поведения матери Владислава можно назвать провокацией, поскольку она действует исходя их своих скрытых интересов, стремления сделать сына самостоятельным, не зависящим от нее в будущем. Она подталкивает его, объекта провокации, к намеченному результату, держа его в неведении относительно своих истинных намерений. В случае успешной реализации обозначенная провокация даст результат выгодный для обеих сторон, субъекта и объекта провокации. Однако если хитрость, манипуляции матери станут понятны сыну, может возникнуть напряженность в отношениях между ними.

Модель 4. Провокации различного рода, как положительные, так и отрицательные, могут применяться сотрудниками частных платных учреждений по отношению к своим (потенциальным) клиентам. Рассмотрим модель такого рода. Ирина Григорьева получила рекламную листовку частной медицинской клиники «Династия», в которой предлагалось пройти бесплатное медицинское обследование. Ирина – домохозяйка и располагала большим количеством свободного времени, поэтому она решила воспользоваться возможностью проверить состояние своего здоровья. Обследование выявило у Ирины наличие доброкачественной опухоли, которая могла со временем превратиться в онкологическое заболевание. Ирине был предложен дорогостоящий курс лечения, но она отказалась, заявив, что не в состоянии его оплатить. Понимая рискпотерять потенциального клиента, представители клиники предложили Ирине существенную скидку на свои услуги. Новое ценовое предложение заинтересовало Ирину, во избежание риска развития онкологического заболевания она решила пройти курс лечения.

Действия клиники можно назвать провокационными, поскольку ее сотрудники предлагали представителям местного населения бесплатный визит, но на самом деле намеревались навязывать им дорогостоящие медицинские услуги. В рассматриваемой ситуации сработала положительная провокация с обоюдовыгодным завершением: объект провокации Ирина разрешила свои проблемы со здоровьем по приемлемой для себя цене, а клиника–провокатор реализовала свое намерение получить прибыль. Правда нужно отметить, что изначально провокация, планируемая клиникой, должна была стать отрицательной, поскольку ее представители стремились получить выгоду от сотрудничества с Ириной, но вряд ли они задумывались о необходимости срочного решения ее проблем. Так сложились обстоятельства, что врачебное вмешательство стало очень своевременным, но могло бы быть и по–другому, когда клиника заставила бы клиента оплатить дорогостоящее лечение, которое ему не нужно. В этом случае провокацию можно было бы классифицировать как отрицательную.

Данная модель наталкивает на мысль, что среди провокаций, с учетом их амбивалентной сущности, можно выделить такие подвиды, как квазиположительная и квазиотрицательная провокация. При этом под квазиположительной провокацией следует понимать тот тип провокационной деятельности, который задумывался как положительная провокация, в результате осуществления которой обе стороны, как провокатор, так и провоцируемый оказались бы в выигрыше, однако, так сложились обстоятельства, что изначально «безобидная» провокация стала отрицательной и выгоду получил только субъект провокации, а объекту был нанесен ущерб (win–lose situation).

Описанная выше модель взаимодействия частной клиники с клиентом Ириной может быть названа квазиотрицательной провокацией. Несмотря на намерения провокатора совершить действия, которые могли бы быть невыгодны объекту провокации, итогом провокации становится результат, находящийся в поле интересов обеих сторон (win–win situation).

Модель 5. Положительные провокации могут с успехом быть использованы в сфере образования. Преподаватель английского языка известного московского вуза решил провести конкурс видеоинтервью на английском языке для студентов своего факультета. Он выступил с идеей, разработал условия проведения конкурса и проинформировал студентов о его проведении. Студентам было предложено снять небольшие видеосюжеты на английском языке продолжительностью 15–25 минут, члены проектных команд должны были работать над сценарием, съемкой и обработкой видео, а также выступать в роли тележурналистов.

Несмотря на то, что проект вызвал неподдельный интерес со стороны студентов, их настораживал значительный объем работы, который необходимо было проделать. В рассматриваемой ситуации требовался серьезный мотивирующий фактор, который побудил бы студентов принять участие в конкурсе видеоинтервью. С целью привлечения студентов руководством кафедры было принято решение в качестве поощрения добавить баллы к академическому рейтингу по английскому языку участникам команды–победителя конкурса. Условия конкурса заинтересовали студентов, что способствовало увеличению количества заявок на участие в конкурсе.

Конкурс позволил студентам не только добиться объявленной цели, улучшить свои языковые навыки, участие в проекте стимулировало личностный и профессиональный рост студентов, дало им возможность научиться работать в команде, а также освоить технические средства видеомонтажа, необходимые современному тележурналисту. После проведения конкурса участники признались, что они многому научились, и новые знания и навыки помогут им проводить интервью на более высоком, качественно новом уровне, а также повысить свой академический рейтинг.

Проведя анализ данной модели, можно заключить, что преподаватель, провоцировавший студентов на участие в конкурсе, преследовал исключительно положительные цели, а объект провокации, студенты, в результате осуществления провокации добились важных для себя результатов. Действия преподавателя можно считать положительной провокацией, поскольку помимо обозначенных достижений он преследовал несколько других целей, скрытых от объекта провокации: повышение престижа и рейтинга преподавателей на кафедре благодаря проведению оригинальных форм работы со студентами.

Модель 6. Примером реализации положительных провокаций на макроуровне в современном обществе является применение социальной рекламы. Рассмотрим рекламное произведение «Какое кресло выберешь» (см. изображение ниже, проект социальной рекламы «Все равно?!») ^[18].

Данный креолизованный рекламный материал апеллирует к чувствам реципиентов, заставляя их испытывать эмоции и представлять ужасные варианты того, как могут развиваться события в случае, если ребенку не обеспечен должный уровень безопасности, а автомобиль, в котором он едет, попадает в автокатастрофу. «Выбор», предоставляемый рекламой старшим членам семьи – купить ребенку автокресло или инвалидную коляску, имплицитно сообщает о возможной трагедии и вынужденном выборе инвалидного кресла для своего ребенка, в случае их безответственного подхода.

Проведя анализ данного рекламного произведения, можно говорить о существенном эмоциональном воздействии, оказываемом копирайтером на сознание адресатов – членов общества, имеющих детей, но пренебрегающих их безопасностью. Такое рекламное произведение призвано вызывать отрицательные эмоции (страх, шок, негодование, возмущение и т.д.) и, эксплицируя существующие риски, провоцировать адресата на осмысление безответственности своего поведения и изменение своего отношения к безопасности на дороге.

Важно отметить, что этичность подобных рекламных сообщений вызывает сомнения, что типично для провокаций в целом, однако, что значимо, велика вероятность того, что такая реклама даст толчок к изменению поведения адресата и будет эффективнее прямых призывов соблюдать правила обеспечения безопасности пассажиров транспортных средств. Этим обусловлен выбор средства коммуникации создателей рекламы. В своем воздействии рассматриваемое рекламное произведение использует стремление социальных акторов к рационализации своей жизнедеятельности, оно дает понять, что покупка детского кресла гораздо дешевле, чем инвестиции в восстановление уже разрушенного здоровья ребенка, попавшего в автокатастрофу. Кроме того, рекламное произведение способствует гуманизации взаимоотношений родителей и детей и даже взаимоотношений членов социума в целом, выдвигая на первый план здоровье и безопасность и противопоставляя их глупой «экономии» и несоблюдению правил. Таким образом, представленная реклама выполняет важную социальную функцию. Можно заключить, что особой формой положительной провокации является социально значимая провокация – провокационную деятельность, имеющую общественно полезный результат, как в рассмотренных моделях, случаях со строительством детского медицинского центра и социальной рекламой.

Выводы.

Изучив применение положительных провокаций в различных ситуациях социального взаимодействия, можно сделать ряд выводов относительно сущности и особенностях положительной провокации.

· Положительная провокация в отличие от отрицательной не является орудием уничтожения или нанесения ущерба морального, материального или физического оппоненту субъекту провокации. Положительная провокация подобно отрицательной часто реализуется при помощи обмана, хитрости, сокрытия истинных намерений, применения манипуляции.

· Положительная провокация является обоюдовыгодной для провокатора и объекта провокации. Причем в ряде случаев, особенно на макросоциальном уровне, она может иметь альтруистский характер и социальное значение – выступать в качестве инструмента реализации идеи провокатора о разрешении социальных проблем.

· Применение положительных провокаций, как и отрицательных, требует от провокатора высокого уровня рефлексивности, умения просчитывать возможные сценарии развития событий в будущем в целях гибкой адаптации элементов провокации к динамике взаимодействия с объектом провокации.

· Положительная провокация, прежде всего на микросоциальном уровне, зависит от довериямежду субъектом и объектом положительной провокации. При применении комплексных, многоэтапных провокаций без него невозможно оказание воздействия на объект и «программирование» его действий.

· Положительная провокация подобно отрицательной может задействовать сомнительные с точки зрения морали и этики приемы, методы воздействия на объект, однако не для причинения ущерба, а в целях установления и осуществления коммуникации, привлечения внимания адресата, передачи своего рода послания, прежде всего на макросоциальном уровне взаимодействия, в сферах искусства, философии, литературы и социальной рекламы. Провокаторы могут намеренно доставлять психологический дискомфорт, шокировать, вызвать раздражение у объектов провокации ради достижения социально значимой положительной цели.

· При применении положительной провокации на макросоциальном уровне, например, деятелем искусства, писателем, философом, копирайтером его произведение вступает в коммуникативный акт со своим адресатом. Отсутствие должного времени и последующих контактов для многоэтапного воздействия, а также доверия между сторонами заставляет провокатора использовать элементы сильного эмоционального воздействия и шокировать объект провокации. Это позволяет обратить внимание адресата произведения, реализовать провокацию и в случае успеха добиться намеченного результата.

· В случае применения положительной провокации в малых социальных группах применения эмоционального воздействия не всегда необходимо, но также может быть использовано в целях манипулирования эмоциональным состояниям, а значит и действиями объекта провокации.

· Положительная и отрицательная провокация амбивалентны: отрицательная провокация может стать положительной и наоборот в зависимости от обстоятельств. Например, в случае изменения мотивации объекта или субъекта, а также других факторов, влияющих на реализацию провокации. Если действия провокатора стали выгодны объекту провокации или отрицательная провокация может стать положительной, с учетом первоначальных намерений такую провокацию можно назвать квазиотрицательной. Аналогичным образом положительную провокацию преобразовавшуюся в отрицательную следует называть квазиположительной.

· Положительные провокации направлены на достижение положительного результата для обеих сторон, объекта и субъекта провокации, и поэтому риск обнаружения скрытых намерений провокатора в большинстве случаев не будет иметь для него серьезных отрицательных последствий. В связи с этим можно говорить о низком уровне рискогенности положительных провокаций. Однако не стоит забывать об амбивалентной природе провокаций, и о том, что практически любая провокация содержит элементы обмана и манипуляции. При применении манипулятивных техник уровень риска потерять доверие объекта провокации растет, подобные действия при их разоблачении потенциально могут вызвать резко негативную реакцию cо стороны провоцируемого и даже перерасти в конфликт. Важно учитывать также возможность появления латентных рисков, которые могут быть неочевидны.

· Относительно низкий уровень риска для провокатора в свою очередь обуславливает относительную несложность большинства положительных провокаций. Они, как правило, состоят из малого количества этапов, подразумевают небольшое число участников. Данное обстоятельство позволяет предположить, что положительные провокации требуют от провокатора относительно невысокого уровня рефлексивности относительно их реализации (по сравнению с применением большинства отрицательных провокаций).

На основе сделанных выводов, а также существующих научных изысканий и определений провокации как феномена, можно сформулировать определение положительной провокации в общих чертах следующим образом ^[2,10,19]:

Положительная провокация – это, как правило, комплексная форма социального взаимодействия, направленная на реализацию скрытного намерения субъекта навязать объекту новые социальные условия и побудить его к совершению обоюдовыгодных действий.