The First Liberian Civil War: regional aspect

Denisova Tatyana Sergeevna PhD in History Lead Research Associate, the Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences 123001, Russia, Moskovskaya oblast', Moscow, Spiridonovka St., 30/1 tsden@hotmail.com

На рубеже XX–XXI вв. в Либерии произошли две гражданские войны, непосредственно связанные между собой и характеризовавшиеся высоким уровнем применения насилия. Жертвами столкновений между вооруженными группировками, а также между ними и правительственными войсками стали почти 150 тыс. человек, более 1 млн оказались беженцами.

Первая гражданская война (1989–1997) началась в ночь на Рождество 1989 г., когда отряд боевиков Национально-патриотического фронта Либерии (НПФЛ) во главе с Чарльзом Тейлором вторгся на территорию либерийского графства Нимба из соседнего Кот-д’Ивуара. К концу 1990 г. Тейлор контролировал свыше 90% территории страны, но не смог захватить столицу Монровию, куда вступили отряды отколовшегося от НПФЛ Независимого национально-патриотического фронта Либерии (ННПФЛ) во главе с Принсом Джонсоном, боевики которого в сентябре 1990 г. уничтожили президента Сэмюэла Доу.

Для разрешения конфликта в августе 1990 г. в Либерию – по решению Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС) – был отправлен воинский контингент этой организации – ЭКОМОГ, в состав которого в основном вошли нигерийские солдаты и офицеры. Начались поиски примирения. Летом 1992 г. произошло несколько столкновений между НПФЛ и новой вооруженной фракцией – Объединенным освободительным движением Либерии за демократию (УЛИМО). В октябре 1992 г. Тейлор вновь пытался захватить Монровию, но совместными действиями ЭКОМОГ, УЛИМО и либерийской армии его наступление было отбито. Первая гражданская война, несмотря на подписание нескольких соглашений о прекращении огня, фактически продолжалась до 1997 г. – до проведения всеобщих выборов, в результате которых Ч. Тейлор – инициатор войны стал президентом.

Причины и предпосылки Первой либерийской войны

Причины и предпосылки начала Первой гражданской войны в Либерии уходят своими корнями в далекое прошлое – в середину XIX в., когда прибытие на территорию нынешней Либерии первых переселенцев из США – потомков африканских рабов и создание ими в 1847 г. Республики Либерия привело к появлению социально-экономического и политического неравенства между меньшинством – американо-либерийцами, оказавшимися в привилегированном положении, и большинством – коренными жителями территории. Подобная ситуация сохранялась до 1980 г., когда в результате государственного переворота к власти в стране пришел Совет национального спасения (СНС) во главе с младшим офицером С. Доу – представителем местного племени кран. Свергнутый президент, выходец из переселенческой семьи, У. Толберт был обнаружен и уничтожен в офисе, 13 членов его правительства предстали перед трибуналом, были обвинены в коррупции и казнены на столичном пляже 22 апреля 1980 г. Одной из жертв переворота стал сын У. Толберта Адольфус Толберт, женатый на Дезире Делафосс – крестнице тогдашнего президента Кот-д’Ивуара Ф. Уфуэ-Буаньи, превратившегося в серьезного и непримиримого врага Доу ^{[1, p. 59-61]}.

Жители внутренних графств ожидали от новых руководителей улучшения положения коренных жителей Либерии. Однако Доу использовал фактор племенной принадлежности как политический инструмент для продвижения на более высокие посты в армии и правительстве представителей кланов его родителей, тем самым подогревая конфликты между отдельными этническими и социальными группами. Переворот 1980 г. предоставил новые возможности для части либерийцев, но многие из них оказались в положении, при котором, чтобы добиться власти и благосостояния, они вынуждены были вести себя как грабители, а не правители. Известный либерийский ученый и политик Амос Сойер описывал годы правления Доу как время грабежа, осуществлявшегося лидерами режима, чьей идеологией было сохранение власти ради аккумулирования богатства ^{[2, p. 8]}.

Несмотря на многочисленные случаи нарушения прав человека, США поддерживали Доу, предоставив ему в 1980-е годы больше финансовой помощи, чем любому другому государству Тропической Африки (относительно численности населения). Более того, Соединенные Штаты признали победу Доу на выборах 1985 г., объяснив это тем, что даже нечестные выборы лучше, чем их отсутствие ^{[3, p. 63]}. А побывавший в Монровии в январе 1987 г. госсекретарь Джордж Шульц отметил, что правительство Доу «идет по пути демократических преобразований» ^{[4, p. 60]}. Это уничтожило последнюю возможность отстранения Доу от власти мирными средствами.

Режим С. Доу

Доу совершенствовал свою патронажную схему с тем же упорством, что и его предшественники – лидеры Партии истинных вигов (ПИВ, 1869–1980), предоставляя за вознаграждение концессии иностранным бизнесменам, таким образом получая средства для оплаты местной политической поддержки. За 10 лет через его руки прошло примерно $300 млн. Экономический спад в Либерии 1980-х годов не отразился на личных доходах Доу, потому что они в значительной степени зависели от финансовой помощи со стороны США.

Интересно, что до Доу в Либерии практически не наблюдалось враждебности между отдельными племенами. Но молодые офицеры быстро изменили ситуацию. К 1983 г. из-за соперничества между С. Доу и главнокомандующим армией Т. Квивонкпой возникли противоречия между кран и гио, представители которых, в основном уроженцы графства Нимба, с трудом находили работу в госучреждениях, так как подозревались в нелояльности режиму. Недовольство правительством вылилось во враждебность ко всем кран, даже к тем, на ком приход к власти Доу никак не отразился.

Не только жители Нимбы были настроены против Доу, но и либерийцы, проживавшие за границей, в основном в других странах Западной Африки и в США. Наибольшее число либерийских эмигрантов было сконцентрировано в Кот-д’Ивуаре, где к потомкам семей переселенцев, оставивших страну после переворота 1980 г., присоединились беженцы-гио из Нимбы. Уфуэ-Буаньи, приверженец династических альянсов, после убийства А. Толберта позаботился о подъеме общественного мнения против Доу. После гибели мужа Дезире Делафосс переехала в Буркина Фасо, где вошла в ближайшее окружение Блэза Компаоре, тогда командира элитного парашютного подразделения, а позже, 15 октября 1987 г., ставшего президентом страны, сместив на этом посту своего друга Тома Санкару, которого он уничтожил в ходе военного переворота. Тесные контакты с ивуарийским правителем предопределили помощь, оказанную буркинийским лидером либерийским эмигрантам, передвигавшимся по региону в поисках поддержки.

Появление на политической сцене Чарльза Тейлора

В годы холодной войны, поскольку США были союзником либерийского президента, найти внешних спонсоров вооруженного движения против Доу было непросто. Либерийские эмигранты с обширными международными связями, такие, как А. Сойер или Эллен Джонсон-Серлиф, выступавшие с критикой режима Доу, привлекали лишь незначительное внимание американских политиков. Наибольшего успеха в деле получения военной и финансовой поддержки извне добился Ч. Тейлор. Высокопоставленный чиновник при Доу, в 1983 г. Тейлор покинул страну и переехал в Соединенные Штаты в результате обострения противоречий в рядах административно-политической элиты и повышения уровня репрессивности режима. Доу потребовал его экстрадиции, обвинив бывшего директора Агентства по материальному обеспечению правительственных служб в присвоении казенных средств в размере 900 тыс. долларов. В мае 1984 г. Тейлор был арестован в США и помещен в тюрьму г. Плимут (штат Массачусетс), откуда сбежал через 15 месяцев. Как Тейлору удалось совершить побег из американской тюрьмы, в деталях до сих пор неясно или тщательно скрывается от посторонних, утверждается только, что будущий президент Либерии и четверо других заключенных перепилили оконную решетку и спустились на землю по сплетенным простыням ^{[5, p. 6]}. Судя по тому, что никаких обвинений против Тейлора после его побега выдвинуто не было, да и погони не было, американские спецслужбы имели отношение к инциденту.

Из США Тейлор переехал в Мексику, откуда в феврале 1986 г. переправился в Гану, предположительно, по приглашению ссыльного либерийского политика Х. Боймы Фанбулле, бывшего министра в правительстве Доу, одного из лидеров оппозиции, установившего тесные контакты с ганскими руководителями, прежде всего с главой службы безопасности Коджо Чикатой. Ганцы не могли понять, как Тейлор освободился из американской тюрьмы, и подозревали его в связях с ЦРУ, поэтому через неделю, в течение которой он встречался со многими ссыльными региональными политиками, будущий «военный барон» был арестован.

В ганской тюрьме Тейлор провел 3 месяца, после чего был освобожден и получил политическое убежище. В начале 1987 г. он уехал в Буркина Фасо, где к тому времени сформировалась многочисленная группа либерийских политэмигрантов. Среди них были, в частности, Принс Джонсон и Сэмюэл Варни, активные участники начавшейся вскоре Первой либерийской войны. Именно к ним в 1987 г. Компаоре обратился за помощью в свержении Т. Санкары.

К 1987 г. либерийское антиправительственное движение, формировавшееся за пределами Либерии, начало превращаться в существенный фактор региональной дестабилизации. Компаоре помог Тейлору установить контакты с тогдашним ливийским лидером Муаммаром Каддафи, согласившимся профинансировать и вооружить движение. В то время под эгидой ливийской службы безопасности активно функционировал специальный институт, известный как «аль-Матаб аль-Таурий аль-Аламийя» (Штаб-квартира мировой революции), в котором готовились боевики из разных стран мира. Каддафи заинтересовался Либерией как главной базой американской разведки в Западной Африке. В конце 1987 г. он предоставил в распоряжение либерийских диссидентов помещения, полигоны и инструкторов для военной подготовки боевиков.

Вдохновившись идеей Каддафи сформировать «панафриканскую революционную силу», Тейлор, представляя себя его эмиссаром, передвигался по региону с буркинийским паспортом, рекрутируя сторонников. В Аккре, например, он встречался с тоголезскими диссидентами, поддерживавшимися правительством Джерри Ролингса. Во Фритауне Тейлор не встретил понимания. Он предложил тогдашнему президенту Сьерра-Леоне Джозефу Момо вознаграждение за возможность вторгнуться в Либерию с территории страны, но Момо отказался, и Тейлор ему этого не простил. Отчасти поэтому позже он поддержал сьерралеонских повстанцев.

В лагерях подготовки в Ливии и Буркина Фасо собралась многонациональная группа ветеранов прежних конфликтов и переворотов, которым еще предстояло сыграть свою роль в грядущих африканских войнах. Так, в середине 1989 г. Тейлор установил контакты с группой сьерралеонцев, прошедших подготовку в Ливии и возглавлявшихся бывшим капралом Фодэем Санко. Они называли себя Объединенный революционный фронт Сьерра-Леоне (РУФ/СЛ).

До вторжения в Нимбу в декабре 1989 г., когда в Либерии об НПФЛ еще даже не слышали, движение уже пользовалось поддержкой силовых и деловых структур многих стран региона. Сам Тейлор, к тому времени свободно говоривший по-французски, открыл банковские счета в Абиджане и установил контакты с французскими бизнесменами и дипломатами в Кот-д’Ивуаре и Буркина Фасо.

Начало конфликта

Именно с ивуарийской территории НПФЛ вторгся в пределы Либерии и двинулся в сторону столицы, по дороге осуществляя грабежи и насилие. К маю 1990 г. атмосфера в Монровии стала настолько напряженной, что многие иностранцы покинули город. В августе 1990 г. на встрече в Банжуле главы государств-членов ЭКОВАС приняли решение о создании Наблюдательной группы ЭКОВАС по прекращению огня в Либерии – ЭКОМОГ. При этом Нигерия выступала за военное вмешательство в конфликт ^{[6, p. 16]}, Кот-д’Ивуар, поддерживавший Тейлора, – против.

Вооруженные силы Либерии (ВСЛ) ответили на первую атаку НПФЛ массовыми насилиями. Тысячи либерийцев двинулись в Гвинею и Кот-д’Ивуар, предоставив войскам Доу грабить пустые населенные пункты. Правда, многие солдаты дезертировали и присоединились к НПФЛ. ВСЛ, в значительной степени укомплектованные кран, почти не получали поддержки вдали от столицы. Более того, гио, массами присоединявшиеся к Фронту, совершали регулярные нападения на кран, которых они считали ответственными за насилия, осуществлявшиеся солдатами Доу.

Международное внимание в это время было сфокусировано на жертвах среди мирного населения. Исход же в первой половине 1990 г. из Либерии почти миллиона ее жителей, а также присутствие в рядах НПФЛ боевиков из разных стран региона вызвали у западноафриканских лидеров опасения, что победа Тейлора создаст новый очаг нестабильности, поддерживаемый Ливией ^{[7, p. 48]}. Больше всех был обеспокоен нигерийский президент Ибрагим Бабангида, который в апреле 1990 г. сам едва не стал жертвой государственного переворота. Судя по всему, Нигерия поставляла оружие Доу даже когда Монровия уже была окружена вооруженными антиправительственными группировками. В ответ Тейлор, обвинивший Бабангиду в поддержке либерийского диктатора, приказал взять в заложники всех нигерийских граждан, которых удастся обнаружить.

Региональные аспекты конфликта

Отношения между Нигерией, Либерией и Кот-д’Ивуаром сыграли важную роль в конфликте. Определенная конфронтация между Нигерией и Кот-д’Ивуаром появилась еще в 1960-е годы, когда Ф. Уфуэ-Буаньи убедил президента Франции Де Голля поддержать во время междоусобной войны в Нигерии (1967–1970) сепаратистов Биафры в их стремлении к отделению и созданию самостоятельного государства. Оба франкофона, заинтересованные в ослаблении бывших британских колоний, считали эту страну слишком большой и потенциально сильной. В свою очередь, нигерийские лидеры в течение десятилетий продолжали рассматривать Кот-д’Ивуар как самого серьезного соперника в регионе, причем разногласия носили не только политический, но и экономический характер. Резкий подъем мировых цен на нефть в 1973–1974 гг. превратил Нигерию в регионального гиганта. В 1975 г. амбициозное нигерийское правительство стало основателем ЭКОВАС, и хотя эффективный экономический блок создан не был, продолжительное существование организации само по себе явилось отражением относительно высокого уровня развития нигерийской экономики. В то время как мощь Нигерии росла благодаря вывозу нефти, Кот-д’Ивуар столкнулся с сокращением доходов от экспорта кофе и какао. Рынки Западной Африки были наводнены нигерийской продукцией, часто местными копиями международных брендов: автозапчастями, косметикой, фармацевтикой, алкоголем, а также реэкспортными товарами азиатского и ближневосточного производства, причем экспорт (прежде всего нефти) и реэкспорт в большей степени осуществлялись контрабандным путем, а не по официальным коммерческим каналам ^{[8, p. 85-111]}. Нигерийские криминальные синдикаты использовали территории соседних стран для складирования и транспортировки контрабандных товаров, а зону твердой валюты – западноафриканского франка (КФА) – для отмывания денег.

В 1980-е Нигерия стала главным импортером (и реэкспортером) наркотиков, в основном героина, из Юго-Восточной Азии. Бум, который переживала международная торговля этим товаром, привлек внимание нигерийских наркобаронов к Либерии, имевшей репутацию подходящего места для осуществления денежных вкладов и отмывания средств сомнительного происхождения, – благодаря тому, что официальной валютой страны был американский доллар (с 1944 г.).

В свою очередь, Доу активно пользовался статусом и возможностями главы государства для сотрудничества с международными криминальными авторитетами. В частности, он установил тесные контакты с итальянским бизнесменом Джанкарло Паретти, выкупившим 49% акций компании «Эр Либерия» и занимавшимся операциями по купле-продаже нигерийской нефти на территории Либерии и других стран региона. Доходы от этого бизнеса Доу и Паретти использовали для приобретения различных иностранных компаний.

Надо сказать, что Доу оказался достаточно умелым политиком и дипломатом, искусно игравшим на американских интересах в Африке. Его стратегия поддержки США на международной арене была особенно эффективной в 1980-х благодаря личной антипатии между Р. Рейганом и М. Каддафи. Доу использовал членство Либерии в ОАЕ и других организациях для одобренной в Вашингтоне конфронтации с ливийским лидером. Именно антипатия к Доу привела Каддафи и Уфуэ-Буаньи в лагерь сторонников Тейлора и других либерийских антиправительственных фракций.

Если совпадение интересов ливийского и влиятельного франкофонного западноафриканского режимов и могло насторожить США несколькими годами раньше, то в конце 1980-х, когда холодная война стала историей, а Рейган ушел (в 1988 г.) с политической сцены, ливийские авантюры уже не так заботили американское правительство. По той же причине США дистанцировались и от Доу – дорогостоящего, но ненадежного союзника.

Во второй половине 1980-х годов у либерийского лидера появился другой ментор – И. Бабангида, в 1985 г. захвативший власть в Нигерии в результате военного переворота. Бабангида и Доу не только стали друзьями, но и, более того, превратились в деловых партнеров, совместно осуществлявших контроль над Либерийской национальной нефтяной компанией (ЛННК), получившей монополию на импорт нигерийской нефти и ее перепродажу государственной Либерийской нефтеочистительной компании (ЛНОК). ЛНОК экспортировала нефтепродукты в Сьерра-Леоне, Гамбию, Сенегал, Того и даже в Нигерию, соперничая с ивуарийскими рафинажными предприятиями. Либерия стала главным поставщиком железной руды для нигерийской сталелитейной промышленности. Правительство Нигерии выплатило либерийские долги иностранным кредиторам, представив это как жест «панафриканской солидарности». Доу и Бабангида имели доли в уставном фонде одного из монровийских банков. Либерия стала центром деловой активности нигерийского президента, заплатившего, в частности, за создание в Университете Либерии Школы международной дипломатии им. И. Бабангиды, штат которой, в том числе 8 нигерийских профессоров, оплачивался нигерийским правительством в твердой валюте. Новая дорога, связавшая Либерию и Сьерра-Леоне, получила название «Международная магистраль IBB», то есть Ибрагима Б. Бабангиды ^{[9, p. 98]}.

Между тем, как только стало очевидным, что Уфуэ-Буаньи открыто поддержал Тейлора в конфликте, НПФЛ приобрел определенный уровень моральной поддержки со стороны ряда франкофонных государств региона, а скоро и самой Франции. В то же время наступление Фронта оказалось предметом озабоченности правительств англофонных стран. Бабангида, например, безусловно, опасался, что лишится своих «либерийских» доходов и предприятий и что в случае победы Тейлор использует Либерию как плацдарм для дестабилизации Нигерии посредством предоставления оружия нигерийским оппозиционным группам. Именно этим в значительной степени и объяснялась готовность нигерийского лидера в кратчайшие сроки направить в Либерию военные контингенты ЭКОВАС. Дж. Ролингс был также озабочен масштабами движения, в рядах которого сражались и ганские диссиденты ^{[10, p. 273-274]}.

«Экономика войны»

Вашингтон приветствовал стремление Нигерии сыграть роль регионального миротворца, что, в свою очередь, возмутило Уфуэ-Буаньи, который назвал Нигерию «региональным жандармом». Свои контингенты, кроме Нигерии, в Либерию отправили Гана, Сьерра-Леоне и Гамбия – государства, бывшие главными экономическими партнерами правительства Доу, а также единственная франкофонная страна – старый недруг Кот-д’Ивуара – Гвинея. В ответ на нигерийскую инициативу Кот-д’Ивуар и Буркина Фасо усилили поддержку НПФЛ. Группа ивуарийцев и около 700 буркинийских солдат сражались в рядах Фронта. Тейлор использовал и «Фоккер Ф-28», принадлежавший «Эр Буркина». В начале войны лидер НПФЛ проводил много времени в Уагадугу и на буркинийской военной базе в г. По.

И ЭКОМОГ, обосновавшийся в монровийском морском порту, и НПФЛ, контролировавший большую часть страны, провозглашенную «Великой Либерией», а местными жителями названную «Тейлорлендом», пользовались поддержкой региональных союзников, интересы которых были не только политическими, но и экономическими. В ходе войны нигерийский контингент ЭКОМОГ сформировал альянсы с различными местными «военными баронами», появившимися после 1990 г., прежде всего, с Рузвельтом Джонсоном – лидером отколовшейся от УЛИМО фракции УЛИМО-Дж., Джорджем Боли – руководителем группировки Либерийский совет мира (ЛСМ) и командованием вооруженных сил Либерии.

Гвинейские интересы артикулировались через УЛИМО-К – группу во главе с А. Кромой, в которую вошли либерийские диссиденты, собравшиеся в Конакри. В свою очередь, все либерийские «военные бароны» во время конфликта сотрудничали с различными иностранными компаниями, бизнесменами или правительствами и начали представлять на территории Либерии интересы международных торгово-промышленных синдикатов, штаб-квартиры которых располагались в Конакри, Абиджане, Лагосе, Абудже, Париже, Вашингтоне и других центрах.

В начале войны в центре внимания иностранных компаний оказался железорудный проект в горах Нимба. Добыча руды началась в 1950–1960-е годы и в середине 1970-х доходы от нее достигли 40% ВВП. Этот сектор экономики заметно пострадал при правлении Доу: в первой половине 1980-х доходы от него едва достигали 15% ВВП ^{[11, p. 5]}. Ради справедливости следует отметить, что снижение добычи руды было результатом не только плохого управления, но и некоторого истощения самого крупного рудника «Йекепа», расположенного в графстве Нимба – на либерийско-гвинейской границе, причем на стороне Гвинеи были обнаружены большие запасы этого сырья. В связи с истощением либерийских рудных резервов международные горнодобывающие компании обратились к месторождениям по другую сторону границы, предполагая при этом использовать либерийскую инфраструктуру.

С 1961 г. месторождение на стороне Либерии разрабатывалось либерийско-американо-шведским концерном «Ламко», самым крупным налогоплательщиком страны, в то время как запасы на гвинейской стороне, составлявшие ¾ всех резервов, оставались нетронутыми во времена правления Секу Туре. После его смерти в 1984 г. потенциальные иностранные инвесторы предложили новому правительству создать консорциум «Мифергуи» для добычи железной руды на гвинейской территории. Идее противились западные экологи, озабоченные угрозой флоре и фауне тропического леса, но самой большой проблемой являлось отсутствие железной дороги для транспортировки руды на расстояние почти в тысячу км в главный гвинейский порт Конакри. За использование 187-мильной железнодорожной магистрали с разработок в либерийский порт Бьюкенен для перевозки гвинейской руды либерийскому правительству была предложена доля в предприятии. Если бы проект осуществился, он стал бы самым крупным в Африке в горнодобывающей сфере. Работы уже должны были начаться, когда наступление НПФЛ в декабре 1989 г. временно разрушило планы инвесторов. Между тем Тейлор, осведомленный об условиях проекта и потенциальных объемах прибыли, принял меры к его реализации.

Самым активным инвестором оказалась французская компания Бюро исследований в сфере геологоразведки и горнодобычи (БИГГ), сохранившая средства, предоставленные еще до войны японскими, британскими и американскими инвесторами. Когда Тейлор, опытный бизнесмен и искусный переговорщик, захватил большую часть страны, он немедленно приступил к развитию контактов с местными и зарубежными предпринимателями. В июне 1990 г., через полгода после начала военных действий, Тейлор выступил с предложением восстановить экспорт руды по железной дороге в порт Бьюкенен, находившийся под его контролем. Инвесторы согласились продолжить работы на либерийской стороне, а гвинейский проект заморозить до конца войны.

Эксплуатация шахт возобновилась в 1991 г.: ежемесячно 70 тыс. т руды вывозились через Бьюкенен в основном во французский порт Дюнкерк, за что Тейлор получал $80 тыс. в месяц. Экспорт руды по тейлоровской схеме продолжался до 1993 г., пока ЭКОМОГ не захватил Бьюкенен. Это не только уничтожило главный источник доходов лидера НПФЛ, но и город-порт был до такой степени разграблен нигерийскими миротворцами, которые вывезли из него все металлическое – от кастрюль до промышленного оборудования, что для восстановления завода по переработке руды потребовались бы миллионы долларов новых инвестиций.

Между тем франко-ивуарийский альянс получал выгоду от реализации и других проектов, осуществление которых стало возможным благодаря контролю Тейлора над «Великой Либерией». Базирующиеся в Кот-д’Ивуаре компании по переработке древесины получили доступ к лесам Нимбы и юго-востока страны. В «Тейлорленд» хлынули ивуарийские, французские, итальянские, израильские, голландские, тайские и другие деревоперерабатывающие фирмы. В сделках участвовали представители семей членов правительства Уфуэ-Буаньи. Ивуарийский город-порт Сан-Педро расцвел благодаря экспорту товаров из восточной Либерии, а его самый крупный отель стал базой для либерийцев, отсюда руководивших экспортом древесины и каучука. В 1991–1992 гг. в «Тейлорленде» было произведено 343 тыс. куб. м древесины, вывезенной во Францию, Германию, Англию, Италию, Голландию, Испанию, Грецию, Португалию и Турцию. Либерия стала третьим по величине в мире поставщиком древесины во Францию ^{[12, p. 98]}.

Все природные ресурсы Либерии во время войны эксплуатировались иностранными предпринимателями, сотрудничавшими с «военными баронами» и ЭКОМОГ. Так, после захвата в 1990 г. войсками НПФЛ плантации каучуковой компании «Файрстоун», купленной в 1988 г. японской фирмой «Бриджстоун», Тейлор начал использовать ее сооружения в Харбеле под административные офисы, а мастерские – для ремонта военного оборудования. 17 января 1992 г. НПФЛ подписал «меморандум о взаимопонимании» с генеральным менеджером плантации ^{[13, p. 25-29]}. Она стала разрабатываться индивидуальными добытчиками, продававшими каучук независимым торговцам. Захват в 1993–1994 гг. силами ЭКОМОГ морских портов – прямо или через союзников, например, ЛСМ – позволил миротворцам получать свою долю прибыли от каучукового экспорта в виде определенных выплат за каждый груз, шедший через порты. В сентябре 1994 – феврале 1995 г. через монровийский «Фрипорт», в котором находилась штаб-квартира ЭКОМОГ, было осуществлено 19 поставок каучука, в основном в Малайзию и Сингапур. В ответ на жалобы «Файрстоун» либерийские власти формально наложили запрет на экспорт каучука, но это не возымело эффекта, так как миротворцы хорошо вознаграждались за то, чтобы не замечать нарушений. В июле 1995 г. судно с 87 контейнерами каучука на борту оставило «Фрипорт», где дожидалось погрузки еще 200 контейнеров. После захвата портов миротворцы собирали налоги с «военных баронов» – экспортеров каучука, объем вывоза которого достигал 1700 т в месяц ^{[3, p. 3]}. Несомненно, многие офицеры ЭКОМОГ были заинтересованы в продолжении конфликта.

Тейлор, ставший мультимиллионером уже в первые месяцы войны, размещал свои средства в основном в банках Абиджана и Уагадугу – «Экобанке», «Сосьете Женераль» и «Ситибанке». Совместные акции РУФ и НПФЛ на территории Сьерра-Леоне, начавшиеся в марте 1991 г., открыли для них новое поле деятельности. Боевики НПФЛ не скрывали того, что пришли в соседнюю страну ради обогащения, то есть ради грабежа. Однако к 1992 г. контрнаступление соперничавшей фракции УЛИМО позволило ей получить контроль над богатыми алмазными приисками Сьерра-Леоне и Либерии. Добывавшиеся там алмазы отправлялись во Фритаун и Конакри, а оттуда в Антверпен – центр мирового алмазного рынка. К 1994 г. Либерия стала третьим по величине мировым поставщиком алмазов в Европу, а за 1995 г. их вывоз из Либерии вырос на 227% в каратах и 91% – по стоимости. Либерийские алмазы, а также гвинейские и сьерралеонские под видом либерийских экспортировались в Антверпен через Конакри. Даже ангольские алмазы представлялись как либерийские, так как главный бизнес-центр Национального союза за полную независимость Анголы (УНИТА) находился в Абиджане ^{[15, p. 47]}.

Алмазы и марихуана из Либерии перевозились за границу по специально созданным торговым схемам, которые охватывали Сенегал и Гамбию, связывая побочные, хотя и не менее важные – торговые, – аспекты либерийской войны с вялотекущим конфликтом в сенегальской провинции Казаманс (НПФЛ поставлял оружие повстанцам Казаманса в обмен на марихуану). Интересно, что Гамбия, не располагавшая алмазными месторождениями, стала самым крупным экспортером алмазов в регионе.

С 1990 по 1994 г., благодаря контролю над «Великой Либерией», Тейлор ежегодно получал огромные доходы: от экспорта алмазов – до $30 млн, древесины – 53 млн, каучука – 27, золота – 1 млн, железной руды – более $40 млн. Таким образом, Тейлор зарабатывал до $150 млн в год в виде процента от торговли этими продуктами. Кроме того, он получал прибыль от продажи и транспортировки марихуаны, изготавливавшейся из конопли, выращивавшейся в северной Либерии и экспортировавшейся в контейнерах через Бьюкенен и Сан-Педро ^{[16, p. 1603-1605]}.

Иностранные бизнесмены признавали условия для предпринимательства в «Великой Либерии» более выгодными, чем при правлении Доу, тем более что могли решить почти любую проблему с полевыми командирами НПФЛ. Кроме того, наличные без опаски перевозились по контролировавшейся Тейлором территории.

Надо сказать, что, когда после гибели Доу в сентябре 1990 г. военные действия почти прекратились, все вооруженные фракции бросили основные силы на развитие военной экономики. Алмазы, золото, наркотики, каучук, древесина, награбленное имущество, металлолом, пальмовое масло, кофе, какао и, конечно, оружие – все стало предметом купли-продажи.

Что приносило большую прибыль – алмазы или марихуана, неизвестно, возможно, торговля именно наркотиком. Тейлор познакомился с представителями наркобизнеса во время его пребывания в массачусетской тюрьме в 1983–1985 гг. В 1986 г. он неоднократно высказывался в том смысле, что наркоторговля – хороший источник получения твердой валюты для африканских государств. Он даже удивлялся жалобам африканских правителей на отсутствие средств при наличии возможностей предоставления банковских услуг наркобаронам, нуждавшимся в отмывании миллионов долларов ^{[17, p. 40]}.

Во время войны марихуана экспортировалась из «Тейлорленда» через Сан-Педро, где оперировали хорошо организованные ивуарийские, французские, ливанские и другие криминальные синдикаты, самым известным из которых был т.н. Корсиканский круг. По традиции Корсиканская мафия в Абиджане специализировалась на древесине, контрабанде сигарет и проституции, но к 1990-м годам основными направлениями ее деятельности стали продажа африканских женщин в европейские бордели и транспортировка героина и кокаина в Европу и Америку. К середине 1990-х в Абиджане была создана сеть подпольных кокаиновых фабрик, но ивуарийские наркодельцы столкнулись с жесткой конкуренцией со стороны нигерийских королей наркобизнеса, причем некоторые из них действовали с территории Бенина.

В условиях конкуренции с нигерийскими наркобаронами лидеры НПФЛ вынуждены были прокладывать собственные пути транспортировки наркотиков. В 1997 г. голландская полиция обнаружила существование в стране большой группы наркоторговцев, действовавших от имени НПФЛ. Среди арестованных оказался консул Либерии в Роттердаме, а также один из ближайших помощников Тейлора, голландец, занимавшийся от имени НПФЛ игровым бизнесом, поставками древесины и торговлей оружием. В 1980-е годы он активно сотрудничал с Доу, но во время войны перешел к Тейлору. Расследование голландской полиции показало, что Либерия использовалась как транзитный пункт для переброски – через Нигерию – пакистанского гашиша, а распространители в Нидерландах работали в связке с польским криминальным синдикатом.

ЭКОМОГ создал свою схему наркоторговли и соперничал с НПФЛ за контроль над региональными контрабандными каналами. В этой сфере на территории Либерии миротворцы в основном сотрудничали с ливанскими и пакистанскими торговцами. В марте 1994 г. 4 т марихуаны были погружены на борт ганского корабля в монровийском порту. Одновременно 1,5 т были складированы в столичном аэропорту. Офицеры ЭКОМОГ пользовались полной безнаказанностью при осуществлении подобных операций. Руководитель программы ООН по контролю за наркотрафиками др. Камойо Мвале в 1995 г. публично высказал озабоченность расширением контрабанды наркотиков из Либерии.

Реэкспорт азиатского героина из Нигерии начался в 1980-е годы, и к началу либерийской войны нигерийские наркокартели оперировали на территориях почти всех западноафриканских стран. К героину добавился кокаин. Международные чиновники, занимавшиеся отслеживанием наркотрафиков, отмечали условность попыток нигерийского правительства препятствовать этой деятельности и указывали на возможность тайного соглашения между госслужащими страны и наркоторговцами ^{[18, p. 106]}. Либерия была привлекательной для нигерийских чиновников, вовлеченных в наркоторговлю, не только как перевалочный пункт, но и как плацдарм для доступа к многочисленной либерийской диаспоре в США. В 1990-е нигерийские и либерийские наркоторговцы монополизировали этот бизнес в Нью-Йорке, Вашингтоне и Балтиморе.

Нигерийские бизнесмены и офицеры ЭКОМОГ использовали все возможности для обогащения, предоставлявшиеся пребыванием в Либерии миротворческого контингента. Например, топливо, поставлявшееся для нужд миссии, продавалось на рынке. За 5 лет нигерийское правительство потратило на операцию ЭКОМОГ $4 млрд, хотя в Либерии никогда одновременно не присутствовало более 10 тыс. нигерийских солдат. То есть нигерийское правительство официально ежегодно тратило на одного солдата примерно $80 тыс. Однако нигерийские миротворцы получали $15 в день, да и то нерегулярно. (Для сравнения: весь миротворческий бюджет ООН на 1995 г. составил $1 млрд.) Помощь ЭКОМОГ со стороны США к 1995 г. достигла $30,83 млн. При этом раненые солдаты, помещенные в военный госпиталь в Лагосе, были вынуждены сами платить за лечение. Можно предположить, что большая часть бюджета миссии переводилась на счета в иностранных банках ^{[19, p. 24-27]}.

Столь значительным был объем торговли автомобилями, металлоломом и другими товарами, «экспроприированными» солдатами и офицерами ЭКОМОГ, что монровийцы назвали его Every Car Or Moving Object Gone (ECOMOG – «Каждая машина и вообще все, что может двигаться, украдено») ^{[20, p. 14]}. В нигерийских портах Апапы и др. складировались транспортные средства, холодильники, электронное оборудование, хозяйственные и др. товары, вывезенные из Либерии. В свою очередь, нигерийские солдаты ЭКОМОГ производили обмен топлива на пальмовое масло с боевиками НПФЛ.

Миротворцы вооружали солдат обеих конфликтующих сторон и допускали грабеж мирных жителей, за исключением ливанцев и индийцев, плативших за свою безопасность. Некоторые солдаты ЭКОМОГ, в основном гвинейцы, напрямую присоединялись к грабежам. Даже нигерийское посольство в Монровии ожидало нападения и избежало этого только благодаря вмешательству ганских солдат. Полевой командир ЭКОМОГ генерал Джон Инингер был отозван в Нигерию в 1996 г., но, будучи другом тогдашнего военного лидера страны генерала С. Абачи, избежал официальной проверки его деятельности.

Войска ЭКОМОГ были вовлечены в контрабанду с первого дня пребывания в Либерии, о чем было известно США. Однако после озвучивания американской критики в адрес нигерийского правительства, последнее намекнуло, что может прекратить миротворческую операцию. Другим критиком было правительство Ганы, возмущавшееся поведением нигерийцев, но заинтересованное в содержании Нигерией ганского контингента и в поставках нигерийской нефти. Интересно, что дисциплинированные ганские миротворцы почти не занимались грабежами и в целом оставались популярными среди либерийцев, что является крайне редким достижением миротворческих сил где-либо в мире.

Американское правительство не рассчитало возможные последствия действий нигерийцев. Но к началу 1995 г. США потратили в Либерии – в основном на гуманитарную помощь – не менее полумиллиарда долларов. (Вероятно, их вмешательство в конфликт в 1990 г. обошлось бы гораздо меньшими затратами.) Потрясенная поведением миротворцев, но не желавшая рисковать отношениями с Нигерией американская администрация предоставляла средства ради собственного морального спокойствия и манипулировала составом ЭКОМОГ, в течение некоторого времени оплачивая контингенты из Сенегала, Уганды, Танзании и других африканских стран, присутствие которых должно было снизить нигерийское влияние и улучшить создавшееся впечатление от поведения миротворцев (нигерийцы составляли 75% сил ЭКОМОГ, на втором месте была Гана).

В 1994 г. в Либерии разместились батальоны танзанийцев (в Какате) и угандийцев (в Бьюкенене). Впрочем, танзанийцы вскоре покинули Либерию, по официальной версии потому, что не получали обещанного финансирования в полном объеме, но на самом деле – после нападения на них коалиции антитейлоровских сил, поддержанных нигерийскими миротворцами. США постарались снизить уровень «побочной» активности ЭКОМОГ, наняв частную американскую инжиниринговую и логистическую компанию, имевшую тесные связи с Пентагоном, – «Пасифик Аркитектс и Инжинирс» (ПАИ) – для более эффективного использования автотранспорта миссии. Однако автомашины, предоставленные ЭКОМОГ международными донорами, продолжали использоваться на коммерческие нужды, особенно в ночные часы. Грузовики в буквальном смысле слова пропахли необработанным каучуком.

Первый специальный представитель ООН прибыл в Либерию в декабре 1992 г. Офицеры ЭКОМОГ сразу же дали ему понять, что он должен «уважать ночное время», которое миротворцы использовали в своих целях. То есть спецпредставитель и группа наблюдателей должны были осуществлять свои функции только в первую половину дня и закрывать глаза на транспортировку контрабандных грузов по ночам. В конце 1993 г. к гражданским наблюдателям ООН добавились военные – сотрудники миссии ООН в Либерии – ЮНОМИЛ. Если они создавали проблемы для ЭКОМОГ, нигерийские солдаты брали их в заложники, как это случилось в Табмэнбурге в 1994 г.

Почти все нигерийские офицеры ЭКОМОГ имели деловые интересы в Либерии, в частности, продавая оружие всем противоборствовавшим фракциям, а солдаты – выданную им амуницию. Торговые возможности были среди причин концентрации миротворцев в столице – центре военных и прочих поставок миссии. Впрочем, именно деловые интересы побуждали ЭКОМОГ периодически выдвигаться в те или иные районы для установления деловых контактов с лидерами вооруженных группировок. Мирное население старалось развивать деловые контакты с миротворцами, так как последние не грабили своих партнеров.

Если ЭКОМОГ занимал во время войны ту или иную сторону, руководствуясь политическими и экономическими интересами, то и соседние страны по тем же причинам выступали с односторонними инициативами. К началу 1995 г. война существенным образом затронула Кот-д’Ивуар, где оказались сотни тысяч либерийских беженцев. Расположенный на севере страны Дадан фактически стал либерийским городом и транспортной базой НПФЛ. Ивуарийские жандармы охраняли конвои Фронта, таким образом проявляя официальное отношение к конфликту. В Кот-д’Ивуар были перевезены тысячи тонн ворованного каучука, древесины, алмазов, золота, механизмов, генераторов и другого промышленного оборудования.

Опасность межплеменного противостояния внутри Кот-д’Ивуара стала особенно заметной после смерти Уфуэ-Буаньи в 1993 г. Борьба за власть, начатая Анри Конаном Бедье, обострила эту проблему в стране, где и без того в западных районах образовалась значительная масса людей, имевших родственные отношения с либерийцами. В середине 1995 г. и НПФЛ, и ЛСМ осуществляли трансграничные рейды в Кот-д’Ивуар. Иногда возникали вооруженные стычки – когда боевики не могли поделить прибыль от продажи ивуарийцам награбленных товаров. Ивуарийские силы безопасности, участвовавшие в торговых операциях, в июне 1995 г. уничтожили около 50 боевиков различных фракций. Президент страны Конан Бедье, озабоченный международным имиджем Кот-д’Ивуара, заявил, что НПФЛ официально закупает в нем оружие.

Либерийская война, с одной стороны, создала проблемы для Гвинеи, с другой – коммерческие возможности для отдельных граждан страны, особенно имевших родственников в Либерии. По мере роста деловых контактов появлялась все большая опасность распространения на территории Гвинеи вооруженных столкновений. В лесных районах обеих стран проживали кпелле, лома и кисси, присоединявшиеся к УЛИМО-К, основанному в Конакри. Позже там были сформированы и Силы обороны Лофа (СОЛ). Президент Гвинеи Лансана Конте, поддерживавший УЛИМО-К, опасался, что другие либерийские фракции объединятся с местными оппонентами его правительству.

Даже в отдаленной Гамбии война имела дестабилизирующий эффект. В 1996 г. в нападении на армейские казармы, оставившем множество убитых, участвовали гамбийцы, ранее сражавшиеся за разные либерийские фракции.

Больше всего либерийская война повлияла на Сьерра-Леоне. Правительство Момо, отказавшееся в конце 1989 г. помочь Тейлору, было «наказано» председателем НПФЛ, в 1991 г. предоставившим поддержку РУФ и получившим доступ к богатым месторождениям алмазов на востоке Сьерра-Леоне. Страна оказалась охваченной как собственной войной, так и конфликтом, привнесенным из Либерии.

К 1997 г. в западноафриканском регионе насчитывалось около 7–8 млн единиц стрелкового оружия, часть которого в середине 1980-х была приобретена Т. Санкарой для вооружения буркинийских революционных комитетов обороны. Большая его часть исчезла, проданная на черном рынке. Вспышки конфликтов в Сенегале, Мали, Либерии, Сьерра-Леоне и Нигере повышали потребности в оружии, которое повстанческие армии получали с помощью «оружейных баронов». Оружие стало одним из основных видов товаров, перевозившихся и переносившихся из одной военной зоны в другую многочисленными бандформированиями, действовавшими в регионе, повстанцами и местными жителями.

Ни одна из почти десятка вооруженных либерийских группировок, воевавших в 1993–1995 гг., не представляла собой достаточно сильного образования. Мелкие группы боевиков во время оккупации той или иной территории даже использовали бренды известных фракций – УЛИМО или НПФЛ. Отдельные вооруженные банды откалывались от патрона и боролись друг с другом даже за небольшую прибыль. Каждая фракция оккупировала территорию, природные и экономические ресурсы которой она эксплуатировала, иногда отдавая часть доходов ЭКОМОГ, контролировавшему основные порты. Миротворцы в разные периоды осуществляли деловое сотрудничество со всеми фракциями: торговали каучуком с УЛИМО-Дж, древесиной - с ЛСМ, пальмовым маслом - с НПФЛ и т.д. Причем альянсы постоянно возникали и распадались.

Тейлор, безусловно, был самым богатым и располагавшим самыми обширными деловыми контактами «военным бароном». Но к 1994 г., после наступления войск коалиции, в результате которого была захвачена Гбарнья, он осознал, что не станет президентом, если не договорится с Нигерией – главным внешним участником событий. В 1993 г. Бабангида был смещен с поста президента генералом Сани Абачей, который не испытывал столь враждебных чувств к лидеру НПФЛ, как его предшественник. В августе 1995 г. в Абудже Тейлор и Абача достигли соглашения, в соответствии с которым был создан новый Государственный совет с коллективным руководством, в котором представители основных фракций получили министерские посты. Намечался процесс разоружения и подготовки к национальным выборам. 31 августа 1995 г. Тейлор в первый раз после 1983 г. прибыл в Монровию, где его приветствовали ликующие толпы столичных жителей, поверивших в окончание войны.

Соглашение в Абудже изменило схему контроля над либерийскими ресурсами. Если с 1990 по 1995 г. существовали два главных противника: ЭКОМОГ и НПФЛ, то теперь Тейлор был, наконец, в Монровии, но с разрешения ЭКОМОГ. Обладание большими средствами предоставило будущему президенту возможность политического маневрирования, в частности, потому, что он осуществлял регулярные денежные выплаты нигерийским офицерам и мог предложить коммерческое партнерство любому, кого он желал видеть своим политическим союзником.

По сути, конфликт не был разрешен, центр тяжести лишь переместился из сферы военных столкновений в область политики, хотя боевики Тейлора были больше заинтересованы в грабежах, чем в политической борьбе. Грабеж стал формой компенсации для бойцов, несколько лет сражавшихся, не получая от лидеров вознаграждения. По крайней мере 2 тыс. человек были убиты за несколько дней «битвы за Монровию» в апреле 1996 г. ООН и его агентства потеряли 322 транспортных средства на сумму в $4,9 млн, а международные НГО – 167 машин стоимостью $3,2 млн, украденных разными фракциями и в основном проданных боевиками солдатам ЭКОМОГ для последующей их отправки на экспорт. Пока международное внимание было сфокусировано на оргии грабежей, Тейлор захватил золотоносные прииски и богатые сельскохозяйственные районы вокруг г. Каката.

Нигерийское правительство было озабочено тем, до какой степени солдаты и офицеры миротворческой миссии были замешаны в межфракционную борьбу. Одни командиры были смещены, другие предстали перед судом, и правительство решило возобновить процесс мирных переговоров в Абудже. Тейлор и Абача признали, что в их интересах было достичь соглашения, в результате которого Нигерия могла бы официально заявить, что преуспела в деле усмирения Либерии, а Тейлор – стать президентом Либерии, что и произошло в 1997 г.

Таким образом, в продолжительности, по крайней мере, Первой либерийской войны были заинтересованы правительства многих стран, в том числе западноафриканских. События в Либерии послужили моделью развития – при участии региональных миротворцев – «военной экономики» и осуществления доступа к глобальным рынкам древесины, алмазов, наркотиков и т.д. Конфликт имел ярко выраженный региональный характер, так как распространился на соседние государства – Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуар, Гвинею и др. – и подвергся внешнему вмешательству, в основном со стороны Нигерии и Ганы (21;22).