Criminogenic contamination of a criminal identity: concept, grounds and realization

Trush Vladimir Mikhailovich PhD in Psychology Psychologist at the Psychological Laboratory of the Correctional Facility №16 of the Federal Penitentiary Service of Russia in Murmansk region 184355, Russia, Murmansk region, pos. Murmashi, ul. Zelenaya, 14/A, Office of the Correctional Facility №16, the Psychological Laboratory  krist56@mail.ru Other publications by this author

Gomonov Nikolai Dmitrievich Doctor of Law Professor, Dean of the Faculty of Law, Professor at the Department of Criminal-Legal Disciplines of Moscow University of Humanities and Economics, the Northwest Branch  183008, Russia, Murmanskaya oblast', g. Murmansk, pr. Kol'skii, 51, kab. dekanata yuridicheskogo fakul'teta Gomonov_Nikolay@mail.ru Other publications by this author

Становление и развитие правового государства и гражданского общества во многом зависит от состояния правопорядка в стране и степени его охраны. Сегодня общепризнанным является положение, согласно которому безопасность выступает необходимым условием развития любой системы. Использование таких категорий, как устойчивость, стабильность, сопротивляемость всегда имеет отношение к проблеме обеспечения безопасности технической или социальной системы. Для уровня представляемой профессиональной компетентности – это психологическая безопасность.

Сегодня в психологической науке все большее место занимают исследования, посвященные проблеме психологической безопасности (И. А. Баева, 2008). Указанный феномен рассматривается, как с точки зрения безопасности среды, так и в личностном аспекте. В современных работах рассматриваются личностные характеристики, связанные с безопасностью человека в различных ситуациях. При этом предпринимаются попытки выделения набора свойств и качеств личности, которые обеспечивают защищенность человека в обществе. Прежде всего, определяются индивидуальные особенности, в наибольшей степени обеспечивающие правомерное адаптационное восприятие человеком внешних условий.

Так, Б. А. Еремеев определяет психологическую безопасность как «…осознанное, рефлексивное и действенное отношение человека к условиям жизни как обеспечивающим его душевное равновесие и развитие» ^{[8, с. 101]}. Е. Е. Пронина ее определяет, как переживание личностью психологического комфорта, выражающееся в осознании собственного статуса, чувства собственного достоинства и их неприкосновенности, а также в эмоциональном принятии себя ^[16].

Феномен безопасности мы определяем, как субъективное ощущение отсутствия опасности, отсутствие угрозы от кого или чего-либо, понимание факта наличия и сохранения в перспективе условий, оптимальных для жизни, функционирования и развития человека. Исследование психологии безопасности, прежде всего, предполагает учет субъективного отношения человека к наличию и к перспективе создания условий, безопасных для его жизнеосуществления.

В социально-психологическом смысле, раскрывая понятие психологической безопасности, имеют в виду отсутствие у человека опасений относительно окружающих его людей и отсутствие предположений о появлении таких опасений в будущем. Человек, как социальное существо, открыт для контактов с себе подобными и стремится к ним. Практическая психология, прежде всего, акцентирует внимание на состоянии готовности субъекта предупреждать появление опасности и готовности эффективно реагировать на возникающую опасность. В то же время существует и объективный аспект психологической безопасности. В этом случае отношения окружающих должны быть не столько позитивными, сколько оптимальными для совместной жизни и деятельности ^{[5, с. 38-44]}.

Анализ индивидуальной психологической безопасности предполагает исследование личностных мотивов, психических состояний уверенности, надежности, комфортности жизни, положительных перспектив. Исследование же психологической безопасности групп по своей структуре сложнее, так как предполагает учет, как личностных характеристик, так и социально-психологических явлений. При недостаточной сплоченности и организованности группы в случае воздействия различного рода внешних опасностей психологическая безопасность членов группы резко снижается за счет отрицательных социально-психологических явлений ^[14].

Массовая психологическая безопасность зависит от характера и учета стихийных массовых явлений. В работах разных лет изучались проблемы создания условий, при которых окружающая среда будет психологически наиболее безопасной. Значительный вклад в осмысление психологии среды внесли: В. В. Авдеев, Б. Г. Ананьев, Г. М. Андреева, И. В. Дубровина, Е. И. Исаев, Е. А. Климов, Б. Ф. Ломов, В. А. Левин, М. В. Осорина, А. А. Реан, В. И. Слободчиков, Д. И. Фельдштейн, Э. Фромм, Д. Б. Эльконин, В. А. Ясвин и др.

Представляется, что психологическая безопасность субъекта определяется ощущениями адаптации и комфорта на внешнем и внутреннем уровнях, а механизмы психологических защит подкрепляют субъектную позицию человека и обеспечивают формирование у него чувства собственного достоинства и уверенности в своих силах. Как высший уровень развития человека индивидуальность начинается, когда его творческая активность становится рефлексивной и обращается на самого человека. При этом субъект начинает преодолевать как собственное «я», так и неблагоприятные сопутствующие внешние обстоятельства, работать над расширением своих возможностей самовоспитания.

Потенциал индивидуальности распространяется на все нижележащие уровни психической интеграции. Поэтому психологическая безопасность человека, который владеет своим внутренним миром и своим организмом находится на высшем уровне. Однако для него остаются опасности физического, биологического и социального планов.

Необходимо отметить, что особое место среди подходов к формированию психологической безопасности личности занимает экзистенциально-гуманистическое направление (С. Мадди, К. Роджерс, В. Франкл др.). В рамках данного направления психологическую безопасность личности понимают, как стремление человека к удовлетворению базовой потребности в безопасности через социальную самореализацию. Человек в этом случае рассматривается как субъект, способный творить свою судьбу, получать разносторонний жизненный опыт, отвечать на опасности осознанной системой поведения.

В современных условиях особенно возрастает значение системного научного подхода к пониманию этой проблемы, как основы обеспечения прогноза направления развития не только отдельных индивидов, но и социальных общностей. Чтобы оказывать реальное влияние на ближайшую и отдаленную перспективу возможного проявления уровня преступности, необходимо определение базовых тенденций, влияющих на формирование противоправного поведения. Поэтому существенно востребованными являются научные разработки, обеспечивающие теоретическую основу эффективного механизма противодействия преступности.

В этом смысле системный личностный подход становится весьма актуальным и, как следствие, приобретает новых сторонников в сфере ученых и практических работников. Достоверно обоснованные знания биопсихосоциальных особенностей личности преступника ^{[6, с. 25-29]}, установление роли личностных факторов в механизме преступного поведения, изучение и анализ криминогенных ситуаций, с точки зрения их субъективного восприятия индивидом, – все это, вне всяких сомнений, значительно расширяет возможности правоохранительных органов в сфере прогнозирования и предупреждения преступлений.

Одной из актуальных теоретических проблем психологии безопасности является разработка диагностического инструментария, для определения уровня психологической безопасности личности и общества. В этой связи, одним из направлений теоретических и практических исследований может быть «разработка психологических технологий прогнозирования и расследования тяжких и особо тяжких преступлений …» (Ю. А. Шаранов, 2008) ^{[31, с. 53]}.

В предшествующих работах (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017, В. М. Труш, Н. Д. Гомонов, 2013, 2016) мы рассматривали понятие криминогенная зараженность личности, как вероятностную направленность совершения противоправных действий – преступлений. Следует отметить, что данная правовая дефиниция уже присутствует в пространстве специальных правовых понятий, категорий и конструктов (В. С. Егоров, 2006) ^{[7, с. 155]}. Новейшие криминологические исследования (К. М. Лобзов, 2013) также обращаются к данному понятию, в частности рассматривая личность преступника подчеркивается, что «человек еще до совершения преступления имел личность, личность он сохранили после совершения преступления. И эта личность имела (для умышленных преступников) свою криминогенную зараженность (выделено нами – В. Т., Н. Г.), связанную со «склонностью к совершению преступлений», говоря языком отечественной криминологии» ^{[10, с. 216-226]}.

Однако данное понятие, на настоящий момент, развернутого психолого-правового обоснования не получило, что затрудняет его адекватное применение. Проводимое исследование ставит перед собой задачу выявления личностно значимых составляющих, определяющих криминогенную зараженность личности, устойчиво сформированных и характеризующих личность преступника в отличие от законопослушного гражданина.

Мы уже выдвигали тезис о том, что «юриспруденция нуждается не только в психологическом, но и в более глубоком философском осмыслении и обеспечении» ^{[27, с. 4]}. Конкретизация данного положения требует вспомнить философскую позицию, высказанную М. К. Мамардашвили и посвященную проблеме сознания: «… на первом шаге законов нет, они появятся только на втором, и мыслить нужно в зазоре между шагами. … То, что очевидно или является конечной очевидностью …. или абсолютной аподиктичностью, находится в поле, очерченном движением первого и второго шага» ^{[11, с. 589-590]}. Исходя из выше изложенного, мы считаем, что определение правовой дефиниции «криминогенная зараженность личности» в ее сущности будет возможным в результате проведенного исследования. Это может способствовать последующему применению данного понятия в науке с учетом психолого-криминологических позиций.

Вначале мы выдвигаем гипотезу: тяжесть совершенного преступления вероятностно коррелирует с уровнем выраженности криминогенной зараженности личности.

Представляется значимым определить манифестирующие и наиболее устойчиво сформированные компоненты личностной структуры лиц, совершивших преступления и осужденных судом к отбыванию наказания в учреждениях федеральной службы исполнения наказания (ФСИН) ^[4]. Эти личностные структуры и критериальные оценки на их основе, должны быть универсальны, валидны, измеряемы и «мониторируемы», т.е., должны позволять отслеживать динамику психологического состояния обследуемых, отражающую психологический уровень их погруженности и включенности в криминальную субкультуру на различных бытовых уровнях.

В современной психологии и философии до сих пор не существует единого представления о психической реальности, однозначно соотносимой с понятием личность. Имеющиеся затруднения в успешном решении проблемы выявления, оценки и прогнозирования поведения лиц, обладающих склонностью к девиантным формам самореализации, на наш взгляд, связаны, прежде всего, с неудовлетворенной потребностью ведомственных специалистов - в «тонком» и адекватном психодиагностическом инструментарии, обеспечивающем реализацию важного принципа преемственности использования психодиагностической информации на различных этапах психологического сопровождения (скрининг, мониторинг, тренинги самопознания и личностного развития, психологическая коррекция, реадаптация, реабилитация и др).

Отсутствие соотнесенности используемой психодиагностической системы с какой-либо концепцией личности делает валидную прогностическую оценку психологического состояния, как и формулирование последующих экспертных, организационно-психологических и коррекционно-терапевтических рекомендаций, весьма затруднительным.

Попытка преодоления проблемы существенной ограниченности научно-методологической парадигмы психодиагностического подхода была предпринята нами путем привлечения некоторых ценных наработок западных школ, которые в силу существовавших идеологических запретов долгое время оставались невостребованными. Наше внимание привлек гуман-структурологический холистический подход, максимально интегрирующий различные аспекты понимания человека как биопсихосоциодуховной сущности, разработанный в рамках современной динамической психиатрии. Последняя представляет относительно новое научно-практическое направление, созданное в Германии в рамках творческой терапевтической концепции, интегрирующей традиционную «статическую» психиатрию, психоанализ, групповую динамическую психотерапию и психосоматику, а также рассматриваемое как смена парадигм «в подходе к науке, к человеку, к тому, что раньше обозначалось болезнью и ее категориями, смена в подходе человека к самому себе вплоть до нового восприятия организационных форм общества» ^{[30, с. 235]}.

Методика адаптирована и рестандартизирована специалистами Санкт-Петербургского НИИ им. В. М. Бехтерева, как русскоязычная версия ISTA - Я-структурного теста G. Ammon (Ю. Я. Тупицин, В. В. Бочаров и др., 1998.) Преимуществом методики является ее психодинамическая ориентированность, концептуально базирующаяся на основополагающих понятиях динамической психиатрии G. Ammon, таких как гуманструктуральная модель личности, Я-идентичность, центральные бессознательные Я-функции и их конструктивная, деструктивная и дефицитарная составляющие, спектральный характер психических нарушений, наверстывающее развитие Я и др., а также возможность целостно оценить структуру личности в совокупности ее здоровых и патологически измененных аспектов. Уровень психического здоровья при этом определяется, как соотношение конструктивных (адаптационных) и деструктивно-дефицитарных (психопатологически измененных и недоразвитых) составляющих психики индивида.

На основе русскоязычной версии ISTA - Я-структурного теста G. Ammon (Ю. Я. Тупицин, В. В. Бочаров и др., 1998), методических рекомендаций Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева «Исследование и оценка нервно-психического здоровья населения» (Ю. Я. Тупицын, В. В. Бочаров, Б. В. Иовлев, С. П. Жук, 1999), сборника статей Санкт-Петербургского университета МВД РФ «Психодинамическая парадигма медико-психологического обеспечения деятельности государственной правоохранительной службы России» ^[29] (В. А. Шаповал, 2004), учебно-методического пособия «Метод оценки и прогнозирования психического здоровья и профессиональной идентичности кандидатов на службу и сотрудников МВД на основе Психодинамически ориентированного личностного опросника (ПОЛО) «Ресурс»» ^[28] (В. А. Шаповал, 2013) нами предложена и дополнена психодиагностическая система оценки, которая включает в себя анализ блоков шкал шести уровней. Достоверность полученных гуманструктурологических особенностей подтверждается феноменологическими характеристиками – проявлениями, полученными с помощью т. Люшера, т. Зонди, Hend – test, т. LSI. (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017).

Более подробно методолого-теоретические положения данного подхода изложены в работах Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева, ^{[13; 32]} а также в ранее изданных наших монографиях - «Исследование личности преступника с применением психодинамически ориентированного подхода», «Методологические и психологические аспекты исследования криминогенности личности преступника» ^{[20; 22]}.

Проведенные с позиций концепции динамической психиатрии G. Ammon исследования личностных особенностей лиц, неоднократно совершавших преступления (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017, В. М. Труш, Н. Д. Гомонов, 2013, 2016) и отбывавших наказание в системе исполнения наказания, убедительно показали имеющиеся в их гуманструктуре достоверно значимые различия. Полученные результаты, с позиций гуманструктуралогии, личностных особенностей законопослушных граждан и лиц, неоднократно судимых за различные виды совершенных преступлений, позволяют более объемно рассмотреть особенности формирования криминогенной зараженности личности преступника ^{[21; 25]}. Разработана и апробирована психодиагностическая методика получения исчисленных значений тенденций гуманфакторов и их производных, характеризующих данный криминологический феномен ^{[20; 22]}. Применение данного подхода позволяет исследовать возможные качественные и количественные маркеры гуманструктуры личности с позиции ее вероятностной предрасположенности к совершению преступления в смысле нарушения УК РФ.

Целесообразно дать криминологическое описание наиболее значимых представленных оценочных характеристик и коэффициентов, которое позволит перейти от описательного подхода в оценке личности преступника к возможной вероятностной прогностической дифференциации состояния криминогенной зараженности личности.

1. Re – ресурс психического здоровья ^[30] (В.А. Шаповал, 2004) позволяет количественно определить соотношение конструктивной и деструктивно/дефицитарной составляющих динамической структуры личности в процессе осуществляемой жизнедеятельности. Если Re>0, то наиболее вероятным является наличие у индивида конструктивных форм опыта, при Re

2. Кпу – коэффициент правовой устойчивости ^{[21; 25]} (В. М. Труш, 2009), как системный интегральный показатель, позволяет определить возможное направление движения личности в системе индивид /социальная среда. Учитывая категории рассматриваемых лиц, при Кпу>1 более приемлемым является социально одобряемое поведение, в случае Кпу

3. AdP – показатель, определяющий величину имеющегося адаптационного ресурса (В. А. Шаповал, 2004), как возможности изменения поведенческих стратегий реализации личностно значимых потребностей и ценностей. Уровень выраженности данного показателя определяется от среднего значения по выборке законопослушных граждан ^{[13, с. 287]}, исчисленное значение, соответственно ^{[13, с. 287]}, АdP=30,08. Уменьшение данной величины дает основание говорить о сдвиге поведенческой сбалансированности между ригидной стереотипией и творческим приспособлением в сторону первой;

4. PАc – маркер определяющий величину имеющегося потенциала психической активности (В. А. Шаповал, 2004), как показателя способности в анализе поступающей значимой информации и нахождении адекватного поведенческого ответа на нее. Уровень выраженности данного показателя определяется от среднего значения по выборке законопослушных граждан ^{[13, с. 287]}, исчисленное значение соответственно ^[21], PАс=32,15;

Диалектика соотношения показателя адаптационного ресурса (АdP) и потенциала психической активности (PАс) перспективно позволяют определить вероятностную возможность осуществления индивидом выборов соотношения развитие/безопасность;

5. УПN– коэффициент уровня приоритета ^{[26, с. 285]} выраженности рассогласования тенденций гуманфакторов (В. М. Труш, 2012) относительно баланса конструктивность/деструктивность, дефицитарность. Данная величина позволяет определить наиболее значимые, в смысловом отношении, гуманфакторы, которые являются ведущими в осуществляемой индивидом жизнедеятельности. Чем больше расхождение между Тd gfk n (где n - A, C, Q, Q*, N, Se) и 1, тем более выражено влияние соответствующей гуманструктуры на формирование идентичности;

6. KPRN(Σ) – коэффициент проявленности деструктивно-дефицитарной составляющей ^{[23, с. 293]} (В. М. Труш, 2012) позволяет с вероятностных позиций прогностически определить поведение индивида в ситуации высокой личностной значимости при ситуационной неопределенности и возможных внешних стресс/фрустрирующих стимулах;

7. ([σco,de,df]), (σ) – сравнительный анализ среднеквадратичного отклонения по отдельным факторам и уровням факторной проявленности (В. М. Труш, 2013) позволяет определить наиболее устойчивые межфакторныеконстелляции внутри системы и характер (конструктивный, деструктивный, дефицитарный) их реализации ^{[23, с. 292]}.

Среднее квадратичное отклонение является именованной величиной, имеет размерность усредняемого признака и экономически хорошо интерпретируется. Она используется для оценки надежности среднего значения представленной величины: чем меньше среднеквадратическое отклонение (σ), тем надежнее среднее значение признака N (A, C, Q, Q, N, Se), тем лучше средняя представляет исследуемую совокупность.

Данный показатель вероятностно позволяет определить наиболее устойчивый уровень проявления личностной гуманструктуры в исследуемых группах – конструктивный, деструктивный или дефицитарный. Также, используя данный подход, представляется возможным выявление констелляций наиболее стабильно устойчивых проявлений гуманфакторов в рассматриваемых группах.

- КRS[O](N, ∑) - коэффициент расхождения ^{[24, с. 302]} по различным основаниям как показатель расхождения значений избранного основания исследуемой категории осужденных и аналогичного показателя у группы законопослушных граждан.

Заявленная ранее нами позиция – «утверждаемая линейная зависимость степени выраженности и уровня проявленности криминогенной зараженности личности к тяжести совершенного ею противоправного деяния обладает соотнесенностью с интенсивностью получаемого значимого телесного травмирующего переживания» ^{[27, с. 19]} позволяет предложить рассмотрение тяжести совершенного преступления исходя из травмирующего телесного опыта, переживаемого в диаде преступник/потерпевший.

Представляется возможным допустить, что описанный гуманструктурологический феномен личности, обозначенный как «дыра в Я» ^[1] (G. Ammon, 1971) становится доступен к обнаружению в его качественно/количественной оценке соотношения конструктивность/деструктивность/дефицитарность с криминологической позиции.

С позиций заявленного подхода исследовались 4 группы осужденных к отбыванию наказания в виде лишения свободы и совершивших:

– преступления в сфере половой свободы и половой неприкосновенности личности (далее – в сфере сексуальности);

– преступления против личности;

– преступления против собственности;

– преступления за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ.

Анализ представленных маркеров, диалектически характеризующих и описывающих гуманструктуру лиц, обладающих уровнем криминогенной зараженности и не единожды осужденных судом за совершенные преступления (по рассматриваемым категориям), проводился по следующей схеме:

1. Определение манифестирующих исчисленных значений показателей гуманструктуры, характеризующих лиц, не единожды осужденных судом к наказанию за совершенные преступления – TdgfkN, Re, Кпу, AdP, PАc, УПN.

2. Определение у лиц указанной выше категории - ([σco,de,df]), (σ), наиболее устойчиво сформированных констелляций гуманфакторных образований, их характеризующих.

Следует отметить, что данные констелляции гуманфакторов в их проявленности как «качества социальной энергии» ^{[32, с. 5]} в рассматриваемых группах в качестве наиболее устойчиво сформированных личностных характеристик соотносятся с тенденциями гуманфакторов (TdgfkN) как «фигура» и «фон» в терминах гештальт психологии.

Статейный выбор, в данном случае, является не случайным. Рассматриваем структуру личности (В. В. Козлов, 1995) как триединство подструктур − Я-материальное, Я-социальное, Я-духовное ^{[9, с. 75-76; 27]}, основой которых является Я-материальное первично заданное, как тело человека. Преступления в сфере сексуальности предполагают максимальное использование значимого тела другого вне его свободной воли. Преступления, осуществляемые против личности и против собственности, являются иерархически производными (вторые от первых), в которых телесность замещается иными предметно-утилитарными объектами. Лица, совершающие преступления за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ, максимально удалены от телесности другого, но максимально приближены к своей. Все эти группы объединены общим стремлением получения аффективной разрядки, связанным со значимой неудовлетворенной потребностью, но каждый своим способом - влияя/используя телесность другого, уничтожая другого как физическое тело, лишая другого его собственности, как физического эквивалента тела, либо автономно изменяя свое состояние сознания переживаемого телесного компонента.

В представленном исследовании, осуществленном с позиций гуманструкторологического подхода G. Ammon, нами была произведен сравнительный анализ личностных особенностей осужденных за указанные выше виды преступлений. В частности, проведено исследование осужденных рассматриваемых 4х групп – лиц, совершивших преступления в сфере половой свободы и половой неприкосновенности личности (далее – в сфере сексуальности) – n = 100 (ст. 131, 132, 133, 134, 135 УК РФ – «секс»), осужденных за преступления против личности – n = 100 (ст. 105, 111 УК РФ – «нсл.»), осужденных за преступления против собственности – n = 100 (ст. 158, 161, 162 УК РФ – «сбст.»), и осужденных, совершивших преступления за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ – n = 100 (ст. 228 УК РФ – «228»). Данные группы являются однородными по социально-демографическим, статусно-криминальным признакам в период проводимого исследования, находились в равных средовых условиях – учреждение исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы особого режима, что определяет степень их принадлежности и погруженности в криминальную субкультуру.

Для наглядности в представленном сравнительном ряду лиц, осужденных за вышеперечисленные преступления (Ср. зн. «секс», Ср. зн. «лчн.», Ср. зн. «сбст.», Ср. зн. «228») (см. табл. 1), включена выборка законопослушных граждан – Ср. зн. «зкн.» ^{[13, с. 287]}.

Последовательность проводимого сравнительного исследования состояния гуманструктурологии лиц, осужденных за вышеперечисленные преступления, как указано выше, осуществляется согласно предложенной методике ^{[20; 22]}, но только с сопоставлением результатов по т. ISTA.

Расчет тенденций гуманфакторов и коэффициентов 4, 5 уровней представлены в таблице 2.

Для доказательства не случайности различий между пятью независимыми выборками (Тd gfk «228», Тd gfk «сбст.», Тd gfk «лчн.», Тd gfk «секс», Тd gfk «зкн.») был использован Н – критерий Крускала-Уоллиса (предназначен для оценки различий между тремя, четырьмя и т.д. выборками по уровню какого-либо признака) ^{[17, с. 56-61]}. С помощью данного метода было вычислено эмпирическое значение Нэмп. = 14,74 в последствии было произведено сравнение данного значения с критическим значение χ2кр. (по таблице IX Приложения 1) ^{[17, с. 328]}. В нашем случае при υ=4 (υ= с-1, с - количество групп) χ2кр. = 13,277 для уровня статистической значимости ρ ≤ 0,01. Так как Нэмп> χ2кр., принимается гипотеза о том, что между выборками рассматриваемых групп законопослушных граждан и лиц, осужденных за совершение корыстных и насильственных преступлений, а также против половой неприкосновенности и половой свободы личности, осужденных за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ существуют неслучайные различия по уровню исследуемого признака – ТdgfkN. Соответственно, данное утверждение распространяется и на производные данных по представленным группам.

Согласно избранной схеме исследования:

1. Проводя сравнение основных обобщенных оценочных характеристик, необходимо проанализировать характер изменения числовых значения показателей по группам - коэффициента правовой устойчивости (Кпу), ресурса психического здоровья (Re) и уровня выраженности психопаталогизации (N↑). В зависимости от уровня выраженности криминогенной зараженности, определяемого значением Кпу, получаем следующие ряды исчисленных значений:

- Кпу − гр. «зкн.» (1,24); гр. «228» (1,18); гр. «сбст.» (0,94); гр. «лчн.» (0,87); гр. «секс» (0,78);

- Re − гр. «зкн.» (+10,50); гр. «228» (+8,08); гр. «сбст.» (-2,53); гр. «лчн.» (-6,66); гр. «секс» (-10,80);

- N↑ − гр. «228» (2,28); гр. «сбст.» (2,63); гр. «лчн.» (3,22); гр. «секс» (2,94).

Соответственно, степень выраженности криминогенной зараженности, определяемая через числовое значение Кпу, логически соотносится с показателями Re и N↑ по исследуемым группам и носит линейный характер изменения в зависимости от тяжести совершенного преступления. Вышеизложенное дает возможность допустить предположение, что характер совершаемых противоправных действий зависит от особенностей структуры личности преступника, отображающей уровень выраженности его криминогенной зараженности.

2. Определенным подтверждением данного предположения может быть аналогичная, линейная, степень выраженности показателей третьего уровня (являющихся производными шкал второго уровня (по Ю. Я. Тупицыну, В. В. Бочарову, Б. В. Иовлеву, С. П. Жук, 1999) – (AdP) адаптивности и (PAc) психической активности (В. А. Шаповал, 2009) ^{[30, с. 238]}, соответственно, по группам:

- AdP − гр. «зкн.» (32,08); гр. «228» (30,82); гр. «сбст.» (22,86); гр. «лчн.» (20,98); гр. «секс» (15,22);

- PAc − гр. «зкн.» (32,15); гр. «228» (28,58); гр. «сбст.» (21,12); гр. «лчн.» (18,38); гр. «секс» (13,44).

Следовательно, вероятностная возможность выявления перспективного либо инициативного лица, являющегося носителем преступного способа своего бытийного самоосуществления, может быть определена по т. ISTA, числовыми значениями, следующих показателей:

1,24>Кпу≥0,78; +10,50>Re≥-10,80; 32,08>AdP≥15,22; 32,15>Pac≥13,44; N↑>2,0.

3. Для определения возможных гуманфакторных особенностей, отличающих личность, обладающую криминогенной зараженностью уровня возможности совершения преступления, прежде всего, целесообразно определить коэффициент уровня приоритета влияния тенденций гуманфакторов. Чем более выражено расхождение значений между соответствующей тенденцией гуманфактора и 1, тем большее влияние он оказывает на процесс становления Я-идентичности на индивидуальном уровне, что способствует, либо препятствует формированию конструктивности в социальном аспекте. Тем самым определяются базовые приоритеты влияния гуманфакторов, формирующие актуальное состояние системы индивид - среда. Расчет коэффициента уровня приоритета (УПN) тенденций гуманфакторов осуществляется по следующей формуле:

УПN = |ТdgfkN – 1|,

где:

ТdgfkN – числовое значение тенденции гуманфактора N;

N = A, C, Q, Q*, N, Se.

Числовой ряд значений коэффициента уровня приоритета для рассматриваемых групп (см. табл. 3) имеет следующий вид:

Где ↑ ↓ - соответственно, превышение / понижение от уровня 1.

Прежде всего, как ранее отмечалось ^{[19; 26]}, в группе законопослушных граждан (см. табл. 3, выделено полужирым шрифтом), обращает внимание существенный приоритет конструктивного дипольного образования С ─ N. Именно данный конструкт наиболее выражен в данной группе (УП Nзкн), представляя собой базовое сочетание обеспечивающее возможность человека приемлемо для себя осуществлять свою жизнедеятельность, находясь среди других.

G. Ammon ^{[13; 32]} рассматривает нарциссизм (N), как изначальный потенциал развития индивида, на основе которого происходит формирование других центральных Я-функций. Именно нарциссизм формирует границы человеческого «Я», фактически исполняя роль регулятора основных энергетических процессов (обмена социальной энергией). Иначе говоря, чем больше величина нарциссизма, интегрирующего в структуре «Я» индивидуальные и межличностные аспекты человеческого существования, тем благоприятнее условия для развития других интрапсихических образований. Соответственно, в зависимости от соотношения конструктивность/деструктивность, дефицитарность присутствующей величины интегрированного нарциссизма в структуре «Я» представляется возможным обеспечение эффективного энергетического обмена «между обособляющимся «Я» и внешним миром» ^{[32, с. 11]}.

Тревога (C), в свою очередь, необходима «как условие проявления активности, приобретения нового опыта, поддержания и развития Я-идентичности, … являясь по своей сути «нормальным» регулятором психической деятельности, способствуя адекватному приспособлению индивида, ….или же будет дезинтегрировать деятельность Я» ^{[32, с. 8]}. Это утверждение подтверждается однонаправленной соотнесенностью при достаточно выраженном уровне коэффициента УП (С, N) тенденций гуманфакторов (см. табл. 3).

Классическое базовое утверждение отечественных криминологов «Наличие тревожности, бессознательное ощущение призрачности и хрупкости своего бытия, опасения небытия качественно отличают преступника от непреступника, и это является основной причиной преступного поведения», (Ю. М. Антонян, 1996) находит свое подтверждение и дополнение в исчисленных значениях коэффициента уровня приоритета (УП).

Наиболее низким уровнем приоритета дипольного образования УПС-Nхарактеризуются лица, осужденные за преступления в сфере сексуальности. Данная категория лиц максимально приближена к телесному компоненту жертвы вне ее свободной воли и по своим гуманструктурологическим характеристикам обладает наибольшим уровнем выраженности криминогенной зараженности личности.

Соответственно (см. табл. 3), нахождение значений коэффициента уровня приоритета (УП N) в интервале – 0,51↑>УПС≥0,21↓; 0,48↑>УПN≥0,15↓ является маркером возможной вероятностной принадлежности (явного либо потенциального) к уровню девиантности совершения противоправного деяния – преступления.

Вторым существенным компонентом, характеризующим данную совокупность по параметру криминогенной зараженности личности, является деструктивно/дефицитарная однонаправленность (см. табл. 3) тенденции гуманфакторов границ «Я», как внешних (Q), так и внутренних (Q*) (выделено чертой) для всех групп. «Эти границы являются «периферическим органом восприятия снаружи и изнутри» и загружены переменным количеством свойственной «Я» нарциссической энергии. G. Ammon понимает построение «подвижных» границ Я, как решающую фазу в развитии «Я», именно они позволяют человеку «переживать чувство и сознание собственной идентичности, что обозначает отмежевание от мира фантазий, от окружающего мира...» (G. Ammon, 1988), при этом выделение индивидом себя из раннего детского симбиоза представляет первый творческий акт в собственном опыте идентичности» ^{[13; 32]}. Аналогично наименьшим значением коэффициента уровня приоритета (УП) тенденций гуманфакторов границ (TdgfkQ, Q*) обладают лица группы осужденных за преступления в сфере сексуальности.

Соответственно (см. табл. 3), при нахождении значений коэффициента уровня приоритета (УП N) для гуманфакторов границ (Q, Q*) в интервале - 0,11↑>УПQ≥0,69↓; 0,15↑>УПQ*≥0,22↓ - в сочетании с вышеизложенным, позволяет говорить о лицах уровень криминогенной зараженности которых, с вероятностных позиций, позволяет допустить возможность наличия отклоняющихся форм поведения уровня совершения преступления.

4. Выявление показателя вероятности проявления гуманфактора ^{[19, с. 263]} ([σ]) определяется сравнением суммарных значений среднеквадратичного отклонения по конструктивной, деструктивной и дефицитарной составляющим соответствующих гуманфакторов.

Показатель вероятности проявления гуманфактора N определяется по следующей формуле:

[σ(co,de,df)] = ∑ σ(co,de,df) N/6;

где:

σcoN – среднеквадратическое отклонение конструктивной составляющей гуманфактора N;

σdeN – среднеквадратическое отклонение деструктивной составляющей гуманфактора N;

σdfN – среднеквадратическое отклонение дефицитарной составляющей гуманфактора N;

N – гуманфактор A, C, Q, Q, N, Se.

Исходя из исходных данных (см. табл. 1.) по исследуемым группам, полученные результаты представлены в таблице 4.

Полученные результаты дают основание утверждать, что лицам из группы осужденных за преступления в сфере сексуальности присуща наименьшая устойчивость проявления конструктивной, деструктивной и дефицитарной составляющих общей гуманструктуры. Данное утверждение позволяет допустить наличие одного из возможных вариантов нарушения идентичности для лиц, обладающих вероятностной склонностью к совершению преступлений, которая проявляется в дисбалансе дихотомии дифференцированность/целостность - диффузная идентичность.

Диффузия (согласно толковому словарю русского языка С. Ожегова) – взаимное проникновение частиц одного вещества в другое при их соприкосновении. Образ «Я» и образ Другого при таком варианте нарушения идентичности неструктурированный, размытый. Человек плохо представляет и осознает кто он такой, и какой он. Данное утверждение подтверждается тем, что определяющим в причинах формирования диффузной личности является нарушение границ «Я» - Qи Q* (см. табл. 2).

Так как проведение психодиагностического обследования, соответствующего исследуемой цели, должно носить пролонгированный характер, то в отношении исследуемых субъектов будет формироваться статистический пакет исходных данных по применяемым методикам. Поэтому, если значения показателя вероятности проявления гуманфакторов по конструктивной, деструктивной и дефицитарной составляющим [σ(co,de,df)] будут соотноситься со следующими значениями - 2,27>[σco]≥2,9; 2,14>[σde]≥2,62; 2,19>[σdf]≥2,63, то их носитель, с учетом вышеизложенного, вероятностно может рассматриваться как лицо, склонное к демонстрации девиантного поведения в смысле нарушения норм УК РФ.

По факторное сравнение среднеквадратичного отклонения (σ) показателей гуманструктуры исследуемых групп (см. табл. 1, выделено чертой) позволяет определить следующие наиболее вероятностно устойчивые констелляции гуманфакторов ^{[27, с. 17]}, в частности:

- гр. «зкн.» - С2, Q2, Q*2, N2;

- гр. «228» – Se3, N3, С3;

- гр. «сбст.» – С3, Se3;

- гр. «лчн.» – С3, А3, Se3;

- гр. «секс» – Se3, N2, Q2.

Следовательно, для группы законопослушных граждан, как в межгрупповом, так и во внутригрупповом варианте, наиболее устойчивыми являются деструктивные личностные гуманструктуры - C2, Q2, Q*2, N2. Это позволяет утверждать о стабильном самоограничении проявления деструктивности, как отличительной черте данной группы. Наличие данных устойчивых гуманфакторных образований деструктивного проявления позволяет допустить возможные пороговые значения (см. табл. 1, Ср. зн./«зкн.» [C2, Q2, Q*2, N2] + σ) деструктивности для законопослушных граждан, в частности: C2 = 3,6; Q2= 5,81; Q*2 = 5,17; N2 = 5,56 – соответственно, значения, превышающие данные числовые показатели для указанных гуманфакторов, являются возможными маркерами совершения противоправных действий их носителями ^{[22, с. 47]}.

Анализ представленных констелляций гуманфакторов, в группах осужденных, отбывающих наказание за совершение категориально рассматриваемых преступлений, представлен нами ранее ^{[27; с. 17-19]}. Это позволяет нам говорить об объединении различных категорий преступников по основанию экзистенциала телесности ^{[27; с. 20]}.

Проводя анализ наиболее вероятностно устойчивых констелляций гуманфакторов в рассматриваемых группах, следует обратить внимание, что они все объединены наличием гуманфактора - Se3, дефицитарной сексуальности.

Данный гуманфактор является наиболее вероятностно устойчивым (см. табл. 1, подчеркнуто) и феноменологично смыслообразующим, что, прежде всего, определяется « …непринятием своей и чужой телесности. … Дефицитарная сексуальность не позволяет межличностным контактам достигать какой-либо глубины и, таким образом, во многом реально обусловливает «пороговую величину» интеракций» ^{[32, с. 34]}.

Также, за исключением группы «секс», в остальных группах присутствует устойчиво сформированная позиция гуманфактора дефицитарного страха (С3). «В поведении дефицитарный страх проявляется неспособностью «почувствовать» страх вообще. Часто это выражается в том, что объективная опасность недооценивается или полностью игнорируется,не воспринимается сознанием как действительность. Отсутствующий страх интрапсихически проявляется в ощущениях усталости, скуки и душевной пустоты. Неосознаваемый дефицит переживаний страха, как правило, обнаруживает себя в выраженном стремлении к поиску экстремальных ситуаций, позволяющих, во что бы то ни стало, ощутить реальную жизнь с ее эмоциональной наполненностью, т. е. избавиться от «эмоционального несуществования» ^{[32, с. 21]}.

Сочетание сексуальности (Se3) и страх/тревожного компонента (С3), как наиболее устойчивых сочетаний гуманфакторов в группах лиц, неоднократно осужденных за совершение преступлений, соответствует одному из базовых положений теории гештальт терапии « …. тревога (постоянно присутствующая в неврозах) как результат прерывания возбуждения ….» ^{[15, с. 12]}.

Отсутствие гуманфактора дефицитарного страха (С3) в группе «секс» объясняется преодолением лицами, ее составляющими, данного этико-морального барьера в процессе совершенного ими преступления.

Кроме того:

- в группе «228» дополнительно присутствует гуманфактор N3 – дефицитарный нарциссизм. «Дефицитарный нарциссизм понимается, как недостаточность способности формировать целостное отношение к себе, развивать дифференцированное представление о собственной личности, своих способностях и возможностях, равно как и реалистично оценивать себя. …В поведении дефицитарный нарциссизм проявляется низкой самооценкой, … а также бедностью эмоциональных переживаний, общий фон которых - безрадостность, пустота, скука и забытость. Непереносимость одиночества и выраженное неосознанное стремление к теплым, симбиотическим контактам, в которых можно полностью «раствориться», укрыв тем самым себя от невыносимых страхов реальной жизни, личной ответственности и собственной идентичности» ^{[32, с. 30-31]}. Можно допустить, что потребление ПАВ является компенсаторным способом психологически амнезировать данные переживания;

- в группе «сбст.» данное сочетание Se3 и C3 является системообразующим и определяется как способ преодоления подавленного возбуждения, что способствует формированию психологического основания для получения желаемого переживания заместительно–утилитарным, противоправным способом – путем совершения краж, ограблений, разбоев;

- в группе «лчн.» дополнительно присутствует гуманфактор дефицитарной агрессии (A3), что проявляется «в неспособности к установлению межличностных контактов, теплых человеческих отношений … затруднению возможности открыто проявлять свои эмоции, чувства и переживания, претензии и предпочтения, … а также в неспособности брать на себя какую-либо ответственность и принимать решения» ^{[32, с. 17 - 18]}. Данный комплекс переживаний, отношений в совокупности с выраженным страх/тревожным компонентом способствует формированию отрицательной концепции принятия окружающего мира, как враждебного, не соответствующего представлениям о нормальных или удовлетворительных для человека отношениях с окружением;

- в группе «секс» при отсутствии гуманфактора дефицитарного страха (С3), дополнительно присутствуют гуманфакторы - деструктивный нарциссизм (N2) и деструктивное внешнее Я-ограничение (Q2).

Далее, как уже отмечалось, гуманструктурологический подход рассматривает «нарциссизм как изначальный потенциал развития индивида, на основе которого происходит формирование других центральных Я-функций» ^{[32, с. 11]}. В личностном самовосприятии деструктивный нарциссизм (N2) «понимается как искажение или нарушение возможности личности реалистично ощущать, воспринимать и оценивать себя» ^{[32, с. 29]}.

В своем формировании, как подчеркнуто в гуманструктурологическом подходе, «деструктивный нарциссизм как бы «соткан» из обид, страхов, агрессивных чувств, предубеждений, предрассудков, отказов, запретов, разочарований и фрустраций, возникающих во взаимодействии ребенка и матери, т.е. отражает неосознанную деструктивную динамику первичного группо-динамического поля и последующих референтных групп» ^{[32, с. 29]}. На поведенческом уровне деструктивный нарциссизм проявляется неадекватной оценкой себя, своих действий. Взаимодействие с окружающими приобретает выраженно односторонний характер, что формирует рассогласование между внутренней самооценкой и неосознанно предполагаемой оценкой себя другими. «Степень этого рассогласования определяет интенсивность потребности нарциссического подтверждения и нарциссической поддержки извне. Главной проблемой при этом является невозможность получения такого «нарциссического питания» ^{[32, с. 11, с. 29]} (выделено нами – В. Т. и Н. Г.). В зависимости от степени проявленности компонента деструктивного нарциссизма поисковая активность индивида может выйти на перспективно значимые отношения и проявляться в спектре его индивидуальных возможностей.

Рассматривая Я-функцию внешнего ограничения (Q), которая представляет собой первичный механизм регулирования взаимодействия с окружающей группой и ее интернализированным опытом, следует подчеркнуть, что «Формируясь в процессе разрешения симбиотических отношений, эта граница позволяет осуществить обособление развивающейся идентичности при сохранении способности и возможности к жизненно важному обмену и продуктивному межличностному взаимодействию. На смену симбиотическому слиянию приходит конструктивная автономия. Тем самым «Я» оформляется как «место непрерывного психического переживания, т.е. чувства Я» ^{[32, с. 21]}. В результате формируется устойчивое «чувство реальности», как способность вступать в контакты, в том числе достаточно близкие, «без угрозы переидентификации и выходить из них без последующего чувства вины» ^{[32, с. 22]}.

При деструктивном внешнем Я-ограничении (Q2) характерно «нарушение регулирования отношений с окружающими людьми и реакций на внешние события» ^{[13, с. 98]}. Вследствие страха, переполнения внешними стимулами формируется ригидный барьер, препятствующий обмену социальной энергией и проявляющийся в отвержении эмоционального участия в жизни окружающих людей и событий окружающего мира. Операционализация параметра деструктивного внешнего Я-ограничения проявляется «в отсутствии интереса к людям, событиям и окружающему миру, отверганию эмоционального участия в них. …. Результатом является чувство душевной пустоты. …. До этих людей невозможно достучаться, они не могут испытывать истинное сострадание к другим людям» ^{[13, с. 99]}. Способ заполнения данной душевной пустотности определяется бессознательно воспринятой ранней детской динамикой взаимоотношений в первичной группе с высоко значимыми лицами, которые в тематической и смысловой позиции воспроизводятся индивидом во взрослом периоде.

Проводя сравнительный анализ наиболее вероятностно устойчивых констелляций гуманфакторов в рассматриваемых группах (гр. «228», гр. «сбст.», гр. «лчн.», гр. «секс») следует акцентировать следующие особенности их гуманструктурологии, соотнесенные с уровнем выраженности криминогенной зараженности личности преступника:

1. Рассматриваемая гуманструктурология исследуемых групп осужденных, отбывающих наказания за совершенные преступления во ФСИН РФ, в своей структуре имеют компонент дефицитарной сексуальности (Se3).

Гуманструктурологический подход в рассмотрении данного положения, прежде всего, «предполагает понимание сексуальности, как психической репрезентации раннедетского опыта отношений с матерью. «Симбиотические интеракции между матерью и ребенком создают пространство для формирования телесного «Я», для раскрытия первично заданных гуман-функций агрессии, творчества, сексуальности и др. ...» ^{[32, с. 12]}. Таким образом, становится допустимым утверждение, что возможность выделения первичного телесного «Я» происходит на основе и под защитой первичного симбиоза мать-ребенок.

«Развитие сексуальности представляет собой, таким образом, реализацию первично заданного потенциала. Данная реализация осуществима лишь при условии успешного разрешения первичного симбиоза, т.е. при формировании гибкого Я-отграничения и преодоления симбиотических отношений без страха и чувства вины» ^{[32, с. 12]}. При этом подчеркивается, что сексуальность, как центральная Я-функция, представляет собой, прежде всего, «способность устанавливать живой контакт на телесном, душевном и духовном уровнях» ^{[32, с. 12]}.

Таким образом, описанный гуманструктурологический феномен личности, обозначенный, как «дыра в Я» (G. Ammon, 1980) ^{[1, с. 36-37]} становится доступен к обнаружению в его качественно/количественной оценке с криминологической позиции.

5. Целесообразно исследование возможных соотношений выраженности деструктивной и дефицитарной составляющих рассматриваемых групп. С этой целью необходимо провести сравнительный анализ коэффициента проявленности деструктивно-дефицитарной составляющих (KPRds/df) ^{[10, с. 293]}, который может характеризовать общую совокупность гуманфакторов (KPRds/dfΣ), так и каждый гуманфактор отдельно (KPRds/dfN). Вычисление коэффициента проявленности деструктивно-дефицитарной составляющих осуществляется по формулам:

KPRds/dfΣ = De / Df;

KPRds/dfN = N2 / N3.

Где: N = A, C, Q, Q*, N, Se;

N2 = A2, C2, Q2, Q*2, N2, Se2;

N3 = A3, C3, Q3, Q*3, N3, Se3.

Если KPRds/df(Σ, N) > 1, то проявленность возможного реагирования в ситуации высокой личной значимости и выраженной степени неопределенности вне наличия конструктивного опыты носит, как правило, деструктивный характер. Степень выраженности характеризуется числовым значением данного коэффициента. Если KPds/df(Σ,N) < 1, то вышеизложенное относится к дефицитарной составляющей.

Интерпретация полученных результатов осуществляется с учетом направленности (см. табл. 2) тенденций гуманфакторов. Поэтому к группе законопослушных граждан далее изложенное минимально применимо. Соответственно (см. табл. 5), обращает на себя внимание, что во всех группах KPRds/dfQ>1, KPRds/dfQ*<1. Следовательно, для лиц, являющихся носителями криминогенной зараженности характерно:

При выраженности деструктивного внешнего ограничения (Q2):

· стремление к избеганию контактов, нежелание вступать в «диалог» и вести конструктивную дискуссию;

· проявление тенденции к гиперконтролю собственных переживаний и чувств;

· неспособность к совместному поиску компромиссов;

· реактивная неприязнь к чужой эмоциональной экспрессии, неприятие проблем, окружающих и нежелание «подпускать» их к собственным проблемам;

· недостаточная ориентация в сложной интерперсональной действительности;

· ощущение эмоциональной пустоты и общее снижение предметной активности.

При выраженности дефицитарного внутреннего ограничения (Q*3):

· склонность к чрезмерному фантазированию, необузданной мечтательности, при которых воображаемое едва может быть отделено от реальности. Сознание зачастую «затопляется» слабо контролируемыми образами, чувствами, эмоциями, переживание которых оказывается не способным дифференцировать их от внешних объектов, ситуаций и отношений с ними связанных;

· актуализированные потребности подлежат немедленному удовлетворению и практически не могут быть отложены, при этом многие действительные «телесные нужды» могут длительное время оставаться без всякого внимания. Поведение в целом непоследовательно, зачастую хаотично и несоразмерно наличной жизненной ситуации.

Представленные феноменологические проявления практически полностью соответствуют описанным ранее типологическим характеристикам лиц, совершившим различные преступления и описаны в источниках ^{[2; 3; 12; 18]}.

Проведение сравнительного анализа расхождения по различным основаниям между исследуемыми группами осужденных и законопослушными гражданами возможно с помощью коэффициента расхождения (KRS). Полученные данные позволяют оценить различия между рассматриваемыми группами и законопослушными гражданами по различным основаниям. Расчет осуществляется по формуле:

КRS[O](N,Σ) = │KPS[O]Nзкн - KPS[O]Nдва│;

Где:

[O] – рассматриваемое основание по группам:

N=А, C, Q, Q*, N, Se;

В данном случае исследуемым основанием различия [O] является тенденции гуманфакторов рассматриваемых групп – TdgfkN(см. табл. 2). Результаты полученных данных представлены в таблице 6:

Анализ значений коэффициента расхождения (см. табл. 6) по основанию тенденций гуманфакторов позволяет утверждать о качественном различии у осужденных за совершенные преступления в зависимости от их тяжести и, соответственно, от степени криминогенной зараженности. Таким гуманструктурологическим личностным компонентом, как уже отмечалось, является диполь С – N (см. табл. 6 выделено жирным шрифтом) исчисленные значения которого, как отклонение от значений тенденций гуманфакторов законопослушных граждан, наиболее выражены.

Следовательно, расхождение тенденций гуманфакторов для С – N от уровня законопослушных граждан, (Tdgfk С = 1,11; TdgfkN = 1,48) (см. табл. 2) на величину, для 0,28>КRS[Tdgfk]С>0,72; 0,1 > КRS[Tdgfk]N>0,63 является маркером, отображающем специфику личностных особенностей категории лиц, являющихся носителями форм противоправного поведения.

Вывод.

Исходя из выше изложенного, можно заключить:

1. Рассмотрение гуманструктурологии лиц исследуемых групп («зкн.», «228», «сбст.», «лчн.», «секс») обнаруживает наличие личностных характеристик, обладающих неслучайными различиями по уровню исследуемого признака – ТdgfkN., определяющих приоритет соотношения конструкттивность/деструктивность/дефицитарность, как одно слово, что указывает на одновременность и неразделенность присутствия всех трех составляющих в гуманструктуре личности, между законопослушными гражданами и преступниками, а также между группами лиц, совершивших преступления исходя из категориального признака преступного деяния. Соответственно, данное утверждение распространяется и на производные данные по представленным группам.

2. Различие тенденций гуманфакторов законопослушных граждан и осужденных за совершение преступлений носит качественный характер в смысле их направленности. Направленность тенденций и обобщенного интегрального показателя возможного прогностического развития системы индивид/среда (ТdgfkN, Кпу) в группе законопослушных граждан обладает конструктивной направленностью, а аналогичные показатели для преступников, в большей степени, деструктивно/дефицитарную направленность.

Наличие интегральной конструктивной направленности (Кпу>1) у законопослушных граждан отличное от деструктивно/дефицитарной направленности преступников (Кпу<1), а также между исследуемыми группами, что характеризует степень выраженности их личностной криминогенной зараженности, как вероятной склонности к совершению преступлений.

3. Изменение количественных показателей характеристик, описывающих гуманструктурологию (TdgfkN, Re, Кпу, AdP,PАc, УПN) осужденных, исходя из их категорийной принадлежности, отображает степень выраженности их криминогенной зараженности, носит линейный характер изменения в зависимости от тяжести совершенного преступления, исходя из экзистенциала телесности.

Следовательно, вероятная возможность выявления уровня выраженности криминогенной зараженности личности, перспективного либо инициативного лица, являющегося носителем преступного способа своего бытийного самоосуществления, может быть определена по т. ISTA, числовыми значениями следующих показателей:1,24>Кпу≥0,78; +10,50>Re≥-10,80; 32,08 >AdP≥15,22; 32,15 >Pac≥13,44; N↑> 2,0.

4. Законопослушный способ осуществления бытийной самореализации, исходя из анализа значений коэффициента уровня приоритета (УПN) (см. табл. 3), определяется существенным приоритетом конструктивности дипольного образования С─N. Качественная выраженность гуманструктурологии лиц, совершивших преступления, определяется изменением направленности тенденций гуманфакторов в сторону деструктивно–дефицитарной направленности.

Соответственно, нахождение значений коэффициента уровня приоритета (УП N) в интервале – 0,51↑> УПС ≥0,21↓; 0,48↑>УПN ≥ 0,15↓ является маркером возможной принадлежности лица к уровню девиантности явного либо потенциального совершения преступления.

Для всех исследуемых групп преступников характерна диаметрально противоположная, в сравнении с группой законопослушных граждан, деструктивно–дефицитарная, направленность тенденций гуманфакторов границ как внешних (Q), так и внутренних (Q*) (см. табл. 3).

Нахождение значений коэффициента уровня приоритета (УП N) гуманфакторов границ (Q, Q*) в интервале - 0,11↑ >УПQ≥0,69↓; 0,15↑>УПQ* ≥ 0,22 позволяет говорить об уровне криминогенной зараженности личности, который позволяет говорить о возможности совершения преступления.

5. Сравнительный анализ среднеквадратичного отклонения по уровням гуманфакторной проявленности ([σ]) (конструктивность, деструктивность, дефицитарность) (см. табл. 4) позволяет утверждать, что в зависимости от уровня выраженности криминогенной зараженности личности, которая линейно соотносится со степенью тяжести совершенного преступления, можно допустить наличие одного из возможных вариантов нарушения идентичности лиц, обладающих вероятностной склонностью к совершению преступлений, – дисбаланса дихотомии дифференцированности и целостности - диффузную идентичность.

6. Исследование наиболее вероятностно устойчивых констелляций гуманфакторов (σ) в группе законопослушных граждан, обращает внимание на исчисленные значения пороговых значений следующих гуманфакторов C2 = 3,6; Q2= 5,81; Q*2 = 5,17; N2 = 5,56, которые являются в смысловом отношении наиболее нагружены в дихотомии – преступность/законопослушание. Следовательно, значения, превышающие данные числовые показатели для указанных гуманфакторов, являются маркерами возможного совершения противоправных действий их носителями.

Анализ наиболее вероятностно устойчивых констелляций гуманфакторов в рассматриваемых группах, осужденных приводит к выводу о том, что все они объединены наличием гуманфактора - Se3, дефицитарной сексуальности, что является феноменологично смыслообразующим. Это определяет непринятие своей и чужой телесности. Также во всех группах, за исключением группы «секс», присутствует устойчиво сформированная позиция гуманфактора дефицитарного страха (С3). Это выражается в недооценке или полном игнорировании объективной опасности и проявляется в ощущениях усталости, скуки, душевной пустоты и обнаруживает себя в выраженном стремлении к поиску экстремальных ситуаций, позволяющих, во что бы то ни стало, заполнить эмоциональную пустоту.

В зависимости от категории («228», «лчн.», «сбст.», «секс») совершенного противоправного деяния к выше рассмотренным соотношениям наиболее устойчиво сформированных констелляций гуманфокторов (Se3, С3) определены (см. табл. 1, подчеркнуто) следующие:

- группа «228» - присутствует гуманфактор N3 – дефицитарный нарциссизм, проявляющийся недостаточностью способности формировать целостное отношение к себе, а также бедностью эмоциональных переживаний;

- группа «сбст.» - сочетание гуманфакторов Se3 и C3 является образующим и определяется, как способ преодоления подавленного возбуждения;

- группа «лчн.» - дополнительно присутствует гуманфактор дефицитарной агрессии (A3), что проявляется в неспособности к установлению межличностных контактов, затруднению возможности открыто проявлять свои эмоции, чувства и переживания. В сою очередь, это способствует формированию отрицательной концепции принятия окружающего мира (как враждебного), против которого необходимо защищаться;

- группа «секс» - дополнительно присутствуют гуманфакторы - деструктивный нарциссизм (N2) и деструктивное внешнее Я-ограничение (Q2) при отсутствии гуманфактора дефицитарного страха (С3). Данное сочетание способствует формированию искажения или нарушения возможности личности реалистично ощущать, воспринимать и оценивать себя. Будучи производным предшествующих обид, страхов, агрессивных чувств и предубеждений, это формирует выраженно односторонний характер отношений с окружающими.

Соотношение наиболее устойчивых констелляций гуманфакторов (σ) в их проявленности как «качества социальной энергии», как наиболее устойчиво сформированных личностных характеристик, с тенденциями гуманфакторов (TdgfkN) и их производными, понимается как «фон» и «фигура» в терминах гештальт психологии.

7. Учет смысловой значимости влияния направленности гуманфакторов границ как внешних (Q), так и внутренних (Q*) обусловливает интерес к определению соотношения деструктивность/дефицитарность данных гуманфакторов в исследуемых группах. Исходя из числовых значений коэффициента проявленности деструктивно-дефицитарной составляющих (KPRds/df) (см. табл. 5) можно утверждать, что у лиц всех исследуемых групп при отсутствии актуального опыта конструктивного реагирования, тенденция гуманфактора внешнего ограничения (Q) будет носить деструктивный характер, а для внутреннего ограничения (Q*) – дефицитарный характер. Что соответствует описанию особенностей их проявления в более ранних исследованиях личности преступника.

8. Проводя сравнение особенностей гуманструкторологии между группой законопослушных граждан и лицами исследуемых по рассматриваемым категориям криминальной принадлежности при помощи коэффициента расхождения (KRS) по основанию тенденций гуманфактора (TdgfkN) представляется возможным еще раз убедиться (см. табл. 6) в значимости (в соответствии с целями проводимого исследования) дипольного образования С ─ N, как с количественной, так и с качественной стороны.

Для лиц, являющихся носителями форм девиантного поведения уровня совершения преступления, расхождение тенденций гуманфакторов С – N от уровня законопослушных граждан, (Td gfk С = 1,11; Td gfk N = 1,48) вероятностно могут находиться в интервале - 0,28> КRS[Td gfk]С>0,72; 0,1 > КRS[Td gfk]N>0,63.

Особо следует отметить следующий тезис: «Данные теста должны применяться лишь как материал, позволяющий выдвигать диагностические гипотезы, подтверждение которых может осуществляться только на основе наблюдения реальных образцов поведения конкретного человека и тщательной реконструкции особенностей его анамнеза» ^{[32, с. 35]}. В этой связи значимо подчеркнуть необходимость проведения ретробиографического исследования лиц, маркеры гуманструктуры которых указывают на значимый уровень криминогенной зараженности личности. Также нам представляется целесообразным дополнительное проведение исследования представленной выборки лиц с помощью другого психодиагностического инструментария, основанного на теории личности. Это позволит более углубленно рассмотреть понятие «криминогенная зараженность личности» и осуществить детальный анализ полученных результатов с целью их уточнения, дальнейшего изучения и интерпретации.