Institution of consent in matrimonial canon law of the medieval Western Europe

Kondrateva Anna Nikolaevna Educator, the department of General and Legal Disciplines, Mid-Volga Branch of the All-Russian State University of Justice (RLA of the Ministry of Justice of Russia) 43000, Russia, respublika Mordoviya, g. Saransk, ul. Gagarina, 98/1 annaalyakina@yandex.ru

Вопросы брака и процедуры его заключения, традиционно являются одними из обсуждаемых в историко-правовых исследованиях. Интерес к данному институту проявляли еще античные и средневековые мыслители, нередко дискутировавшие о пределах допустимого вмешательства государства и религии в брачно-семейные отношения.

Законодательство многих средневековых государств рассматривало брак как договор, согласие на заключение которого давали родители брачующихся. Однако, с течением времени, подобные взгляды на брак начали подвергаться критике и брачный союз все чаще начинают рассматривать как договор между супругами, а не их родителями.

Болонский монах Иоанн Грациан стал одним из первых, кто попытался разрешить конфликт между «согласием родителей» и «согласием брачующихся», возникший в сфере брачно-семейных отношений. В своем «Concordantia discordantum canonum» («Согласование несогласованных канонов») или «Декрете Грациана», как он более известен в отечественной науке, он провел различие между согласием родителей и согласием супругов. Грациан сделал акцент именно на согласии супругов, что в последующем было поддержано Церковью, и указал: «супружество или брак есть соединение мужчины и женщины, поддерживаемое нераздельным образом жизни. Иначе говоря, соединение имело место между теми, кто вел нераздельный образ жизни. Соответственно между ними было согласие, которое есть побудительная причина брака, сообразно сказанному у Исидора: «Согласие создает брак». То же самое сказано и у Иоанна Хризостома»^[5].

Провозгласив «согласие брачующихся» в качестве важнейшего условия для признания действительности брака, начиная с конца двенадцатого века Папа Александр III, а затем и Григорий IX пытаются разработать критерии для определения брака как вынужденного, т.е. заключенного в отсутствии согласия (под воздействием давления, насилия и т.д.).

Рассуждая по этому поводу, профессор Ирвин Резник утверждает, что такой акцент на согласии был непосредственно связан с борьбой между светской и церковной юрисдикцией. Он даже считает, что Церковь поддерживала идею консенсуального брака не совсем бескорыстно^[9]. Отчасти мы тоже согласны с этим суждением, так как Церковь, создавая механизмы ограничения семейного контроля над браком, стремилась утвердить свою власть над институтом брака. Джон Нунан также отметил, что Церковь преследовала идею, согласно которой «брак и его заключение – это сфера ведения христианской религии и должна находиться под контролем Церкви, а не семьи»^[6].

Переломный момент в развитии института согласия в брачно-семейных отношениях связан с появлением Causa 31 в «Декрете Грациана», где Грациан смело заявил: «Ни одна женщина не должна быть соединена с кем-то, кроме как в соответствии с ее свободной волей (D. 2 C. 4). Стоит сказать, что взгляды Грациана конечно же радикальны для того периода времени, однако, не беспрецедентны. Ну, во-первых, согласие брачующихся имеет свои духовные корни в реформаторском движении, которое началось в одиннадцатом веке. Во-вторых, требования Грациана о согласии женщины частично базируется на фундаменте, заложенном еще Иво Шартрским примерно на полвека раньше, чем он приступил к написанию Декрета.

Иво, епископ Шартра, еще в период между 1091 и 1116 гг. указал, что воля дочерей приравнивается к воле родителей. Кроме того, он даже утверждал, что «девственницы не должны быть вынуждены принимать мужей против воли своих родителей или против своей собственной воли»^[6]. Грациан расширили эту концепцию, и выдвинул положение, в соответствии с которым ни одна женщина не должна быть принуждена к нежелательному брачному союзу даже своими собственными родителями, несмотря на важность родительского желания.

После того, как Грациан утверждал, что ни одна женщина не может быть принуждена к вступлению в брак против ее воли, принцип свободного согласия на вступление в брак был разделен многими Папами, канонистами, декретистами и декреталистами. Например, Папа Александр III (1159-1181 гг.) приняли важные изменения в своем «Cum Locum», базируясь на принципах, заложенных Грацианом. Таким образом, в каноническом праве возникло правило, согласно которому «если человек при заключении брака находился в страхе и не был в состоянии противостоять силе, пущенной против него, то такой брак признавался недействительным»^[8].

В последующем известный католический богослов Раймонд Пеньяфортский (1175-1275 гг.), а также доминиканские монахи и канонисты, которые составляли Декреталии, работали в направлении дополнительных инноваций, ведущих к более конкретизированной процедуре применения закона: четко формулировалось указание о том, что там, где есть насилие – не может быть брака, основанного на согласии^[7].

Таким образом, там, где брак был заключен с помощью силы и страха, Церковь предложила считать его не заключенным вовсе. Но для возможности такого регресса было предусмотрено ограничение по времени, в течение которого женщина могла обращаться за помощью, – полтора года. Если женщина прожила с мужчиной указанный период времени, а затем заявила об изначальном отсутствии своего согласия на брак и применения в отношении нее насилия, то ее заявление не рассматривалось, так как истек срок давности. Данное правило сформировало презумпцию, согласно которой «брак признавался действительным в том случае, если в течение полутора лет после заключения союза женщина прожила с мужчиной и не обращалась с иском о применении к ней насилия и понуждения к заключению брака»^[10].

Безусловно, Грациан был большим авторитетом и влиял на процесс формирования брачно-семейного канонического права, но это влияние было лишь де-юре и не оказывало непосредственного воздействия на практику семейной жизни и брака де-факто. Тем не менее, благодаря инновациям Раймонда Пеньяфортского, появилась возможность начать постепенное преодоление разрыва между нормативными критериями, направленными против принуждения, и реальными жизненными ситуациями. При таких обстоятельствах тайные браки стали основным вариантом для молодых, чьи родители выступали против их брачного союза.

Согласно концепции Грациана, для того, чтобы тайный брак признавался действительным, брачующиеся должны были произнести простые слова, выражающие согласие: «С этого момента ты мой муж», «Я беру тебя в жены». После произнесения этих фраз Церковь признавала пару, как супружескую, независимо от социального статуса супругов^[6]. Важно, что для заключения и признания действительным тайного брака социальный статус брачующихся не имел никакого значения.

Реакция со стороны светского закона на тайный брак была получена практически моментально. Итальянские города-государства в конце двенадцатого столетия категорически не поддержали модель Грациана. Поддержание устоявшегося социального порядка для светского закона находилась на первом месте, и именно по этой причине и тайный брак и институт согласия подвергались жесткой критике. Тем не менее, несколько итальянских городов старались выбрать промежуточную позицию, чтобы сбалансировать интересы родителей и детей в вопросах брака.

В вопросах возраста вступления в брак единообразного подхода не существовало. Так, например законы города Верчелли называли 15 лет. Считалось, что после этого возраста женщина уже могла не дожидаться согласия родителей и вступать в брак по своему желанию. В городе Падуе устанавливался возраст в 18 лет, в Ареццо и Пизе – 20, а в Пьяченце, Перуджа и Мирандола – 25 лет^[10].

В случае, если судом было установлено, что родители не создавали условий для того, чтобы их дочери вступили в брак до указанного возраста, то им назначались штрафы, которые почти всегда носили исключительно материальный характер и редко влияли на потерю приданого. Подобная норма о возрасте была принята не случайно: это разрешение было принято, чтобы исправить небрежную задержку со стороны родителей в вопросах замужества своих дочерей.

По мнению светских властей, такие проблемы, как халатность со стороны родителей и неповиновение со стороны потомства, негативно отражались не только на семье, но и на городах-государствах. Профессор Дин отмечает, что законы в пользу согласия родителей становились все более строгими в течение 1400-х годов и, в конце концов, в перечень наказаний за указанные деяния включили даже смертную казнь^[3].

Подобное усиление наказаний, однако, не надо связывать со столь уж негативным отношением к тайному браку. По факту, это было связано с тем, что нередко тайными браками прикрывались преступления, такие как похищение и изнасилование^{[4; 10]}. Собственно, именно по этим причинам в Вероне за тайные браки в 1276 году в светских законах было предусмотрено наказание виде штрафа, а в 1475 наказание усилилось и предусматривало как дискреционные, так и смешанные виды принуждения (то есть телесное и моральное наказание). В другом венецианском городе – Беллуно в 1424 году предусматривалось наказание в виде смерти для похитителей и их пособников.

В период с тринадцатого до середины шестнадцатого века, напряженность в отношениях между каноническим право и светским правом в области брака нарастала. Тогда, в 1563 году было принято решение об изменения полномочий Церкви в области брака. Совет Трента принял правило, согласно которому «пары, желающие вступить в брак, не могут сделать это без священника и без свидетелей»^[11]. Совет также признал, что все тайные браки, которые будут заключаться – автоматически признаются недействительными.

Конечно, это не следует рассматривать как уступки Церкви светскому закону. Наоборот, в то время как каноническое право первоначально разрешало тайный брак для того, чтобы усилить контроль над семьей и обществом, в последующем, сама Церковь пришла к выводу о том, что большинство тайных браков заключалось импульсивно и впоследствии могло нанести большой вред^[10].

Как следствие, в период после Трентского Совета, а именно после 1563 года роль церковных судов при рассмотрении вопросов о тайных браках и сексуальных преступлениях резко сократилось. В дальнейшем канонический закон продолжает излагать стандарты сексуального поведения для католиков, однако обеспечение соблюдения этих стандартов перешло в руки светских властей^[2].

Исходя из изложенного, мы можем сделать вывод, что к концу XII века в Европе фактически установился канонический порядок заключения браков, который позднее был утвержден Тридентским собором. Интересно, что в этот период Папа Александр III признавал действительным и гражданское заключение брака у нотариуса, наравне с заключением брака по церковным канонам, невзирая на то, что Тридентский собор этого не допускал^[1].

В своем «Декрете» Грациан установил, что согласно каноническому закону узы брака должны определяться по обоюдному согласию, а не по завершению, выражая мнения, подобные мнению Исаака о принудительных браках. Поэтому мужчина и женщина могут согласиться выйти замуж друг за другом даже в минимальный возраст согласия – четырнадцать лет для мужчин, двенадцать лет для женщин – и обратиться к священнику для подтверждения этого факта. Когда по просьбе Папы Григория IX Раймунд де Пеньяфорт в 1234 году включил положения Грациана о согласии супругов в Декреталии, Римская католическая церковь этим подчеркнула именно наличие факта согласия супругов, и тем самым возвела позицию Грациана в ранг официальной.

Правила выражения согласия на брак развились в целый свод договорного права, согласно которому: а) согласие должно было быть дано по доброй воле; б) ошибка относительно личности партнера или его существенных и отличительных качеств не допускала согласия и делала брак недействительным; в) брак считался недействительным в случае принуждения, так как оно нарушало добровольность согласия. Было также установлено, что брак не может быть заключен законным образом под влиянием страха или обмана.

Концепция согласия, разработанная Грацианом, и реализовавшаяся благодаря Раймонду Пеньяфортскому, была революционной для того периода, и долгий промежуток времени подвергалась жесточайшей критике со стороны светских властей. Однако, в эпоху Нового времени взгляды Грациана были переоценены, и сегодня в брачно-семейном законодательстве большинства демократических государств мы можем встретить указание на свободное волеизъявление как обязательное условие для заключения брака. И хотя сегодня регулирование брачно-семейных отношений в западных странах находится в сфере светского закона, мы должны быть благодарны средневековым канонистам, теологам и богословам, которые сотни лет защищали и отстаивали концепцию согласия брачующихся от аристократических амбиций, сохраняя дух любви и уважения супругов при заключении брачных союзов.