Trends in establishment of the system of historic preservation in Russia during the late XIX century: the role of Orthodox clergy

Nazanyan Karina Georgievna Post-graduate student, the department of Museology and Cultural Heritage, St. Petersburg State Institute of Culture; Junior Scientific Associate, Russian Museum of Military Medicine 193318, Russia, St. Petersburg, Kollontay Street 6 nazanyan2013@gmail.com Other publications by this author

В деле охраны памятников старины, в том числе и церковных, XIX век стал начальным этапом: постепенно приходило осознание не только исторической ценности памятника как носителя культуры, но и признание его художественных, эстетических качеств. В 1700 г. император Петр I упразднил патриаршество, и Церковь отошла в управление Святейшего синода, который стал административным ведомством по церковным делам. Его первые законодательные указы касались сохранения «старинных редкостей» и «куриозных вещей», что подразумевало собирание и переписывание исторических грамот, рукописей, старопечатных книг. Строения же церквей и храмов не учитывались: они ветшали и перестраивались, иконы «поновлялись» и переписывались. Святейший синод – высшее церковное ведомство – понимал, что памятники истории и культуры надо сохранять, и пытался принимать решения в законодательном порядке. Первые указы были направлены на выявление церковных предметов путем составления описей и учета предметов в ризницах, а также на назначение лиц, ответственных за сохранность имущества, которые должны «повсегодно о целости оного Св. синоду доносить» ^[1]. Эти действия были продиктованы заботой о предохранении исторических ценностей от пожаров, хищения, продажи и о своевременном «исправле­нии ветхостей». По свидетельству А. Е. Мусина^[2], исследователя истории Церкви, церковной археологии, с каждым десятилетием увеличение числа постановлений от Святейшего синода в сфере охраны памятников было не показателем налаженности системы, а проблем. Многие важные инициативы так и оставались на бумаге: в 1877 г. была создана единая комиссия из членов Академии наук, Академии художеств, Императорской археологической комиссии, Св. синода и археологических обществ, но министр финансов не выделил средств на ее деятельность. История предпринятых мероприятий по охране культурного наследия показала, что «несмотря на их многочисленность и строгость, они не достигали цели» ^[3]. Необходим был единый государственный закон, ограждающий памятники искусства и церковной старины от разрушения и утраты, основные положения которого сводились бы к учету и регистрации памятников по всей стране, а также запрещению вывоза предметов отечественной старины за рубеж ^[4].

Изучив указанные в издании «Сохранение памятников церковной старины в России XVIII начала XX в.» ^[5] юридические документы, мы получили следующую статистику: за весь XVIII в. издано 46 указов, за первую половину XIX в. – 15, за вторую половину XIX – 72, а с 1900 по 1917 г. – 78. Эти цифры говорят о постепенном осмыслении чрезвычайной важности дела охраны старины.

Большинство церковных памятников находилось в монастырях и церквях, но у представителей духовенства был свой взгляд на архитектурные постройки и богослужебные предметы: «на первом месте у них стояла святость, а не их историческая или художественная ценность» ^[6]. Церковь исполняла свои обязанности по сохранению древностей, она сама «была и музеем, и галереей, и библиотекой, и сама, как правило, являлась памятником» ^[7], но живого интереса среди духовенства к вверенным ценностям было мало. Старинные храмы из-за «переделок» изме­няли свой первоначальный вид, деревянные – исчезали бесследно, а старые росписи на стенах и сводах не реставрировались, а переписывались заново ^{[3, С. 282]}. И. П. Сахаров (1807–1863), выпускник Тульской духовной семинарии, археолог и палеограф, в работе «Исследования о Русском иконописании» (1849) высказывался о принципах реставрации археологических памятников на примере реставрации икон, критикуя традиционное «поновление», в результате которого происходит искажение «старого письма». Иеромонах Антоний (Сорунков) первым в Новгородской губернии предложил создать музей древностей в Кирилло-Белозерском монастыре и надеялся, что непростительное уничтожение памятников старины прекратится и будут приняты меры к их сохранению «в неискаженном виде». В 1906 г. «Новгородских епархиальных ведомостях» он писал, что стремление настоятелей переделывать все «на свой вкус» приводит к утрате старины ^[8].

Согласно действующему законоположению (1842 г.) обновление древнего храма не мо­гло быть «исправлено» без предварительного рассмотрения Синода «с приложением подлежащих описаний и чертежей» ^[9], но эти требования не выполнялись. В записке управляющего синодальным архивом А. Н. Львова (1899 г.) «Существующие ныне и желательные в будущем меры охранения и разработки вещественных и письменных памятников, сосредоточенных в духовном ведомстве» ^{[5, С.174–179.]} указывается, что в сфере охраны памятников во второй половине XIX в. имели место следующие недостатки: пассивность, незнание и непонимание церковнослужителями важности сохранения церковной старины и значения письменных памятников как источников познания своего прошлого. Тем не менее этот вопрос вызывал заботу «высшей гражданской и духовной власти» ^{[5, С.178]}. Указывались и конкретные меры: во всех епархиях, по указанию архивной комиссии при Святейшем синоде, были образованы особые комитеты для составления церковных описей и учреждены особые комиссии для обработки письменных памятников. Их задача состояла в регистрировании и научном изучении вещественных и письменных памятников епархии ^{[5, С.178]}.

С середины XVIII в. круг исследователей отечественной истории расширяется за счет представителей духовного сословия, изучающих церковное краеведение и археологию (митрополиты Платон (Левшин) и Евгений (Болховитинов), епископ Амфилохий (Сергиевский-Казанцев) и др.) ^[10]. Св. Синод способствовал этому рядом постановлений: им было рекомендовано создавать в епархиях собственные архивные комиссий (1864), заводить церковноприходские летописи (1866 г.) и составлять церковно-исторические и статистические описания епархий (1868) ^[11]. Начиная с 60-х гг. XIX столетия охраной старины занимаются как светские организации (исторические и археологические общества, комитеты), так и церковные (церковно-археологические комитеты, музеи, древлехранилища, библиотеки храмовые и монастырские). Официальные издания печатают на своих страницах материалы по истории монастырей, церквей, чудотворных икон. Появляются серьезные историко-археологические исследования, которые способствуют зарождению нового направления в исторической науке – церковной археологии ^{[5, С. 8]}, которая вошла в список учебных дисциплин духовных Академий.

Церковно-археологические общества и комитеты, заботясь об изучении и сохранении церковных древностей, сотрудничали с музеями и древлехранилищами. В музеях устраивались выставки, где выставлялись предметы старины из монастырей и храмов. И. Мансветов в статье «Об устройстве церковно-археологических музеев» писал, что организация таких музеев необходима, так как «самое добросовестное описание древнего памятника не в состоянии дать такого живого, ясного и полного о нем понятия, как наглядное знакомство с ним…» ^{[5, С. 335]}. Необходимо отметить, что «на местах» деятельность краеведов-священников изучена достаточно полно и учитывая имеющие исследования можно проанализировать их роль в сфере развития всего российского краеведения. Е.Е. Шурупова, исследователь истории Архангельской губернии, отмечает, что ранее других в ней оформилось сообщество церковных историков-краеведов ^[12]. Если говорить о белом духовенстве, то можно назвать ряд предпосылок и мотивов к его краеведческим занятиям. Во-первых, это гуманитарная нацеленность получаемого образования. Большинство священников заканчивали духовные училища и семинарии, а лучшие ученики направлялись в духовные Академии. В учебных заведениях им преподавали церковную и гражданскую истории, русскую церковную историю, церковное право, историю философии, медицину, церковный устав, пение, а также древние (латынь, греческий) и новые языки. Во-вторых, близость к народу, к его повседневной жизни: приходское духовенство занималось не только главной своей обязанностью – совершением церковных служб, регистрацией рождений, венчаний, смертей, преподаванием в церковно-приходских школах – но и заботилось о духовно-нравственном попечении паствы. «Находящееся по долгу своего служения в глубине народных масс, духовенство остро чувствовало общественные потребности и способно было оказать на жизнь народа значительное влияние» ^{[13, С.17–18]}, что становилось причиной организации священником внебогослужебной деятельности и одним из проявлений такой деятельности являлся вклад в сферу культуры. Историк В. А. Бердинских считает, что 1860–1880–х годах приходское духовенство было «потенциально сословием историков» ^[14]. Достаточно характерной чертой тех лет являлось стремление сельского священника к научным формам работы и желание поделиться своими знаниями и опытом. В периодические издания (епархиальные, губернские ведомости) они отправляли статьи и заметки, тематика которых была связана с историко-статистическим описанием приходов, городов, сел, историей храмов и монастырей и этнографическими материалами ^[15]. С. В. Моисеев в своей книге «Становление музейного дела в Новгородской губернии» отмечает, что организация музейного дела происходила в период возрастающих потребностей общества в углублении и расширении всех сфер деятельности в пореформенный период (1860-е гг.). Тот факт, что вопрос об основании и создании Новгородского музея были подняты и решены священниками, не был случайностью. «Деятельность прогрессивного белого духовенства с середины XIX в., хотя и в ограниченных рамках, получила развитие в области местной общественной жизни» ^{[13, С. 58]}. Протоиерей Н. Г. Богословский (1824–1892) – писатель, краевед, член-корреспондент Московского археологического общества, был организатором в деле создания музея и публичной библиотеки в Новгороде. Священник Сергий Непеин (1870–1911) – краевед, фотограф, автор более 50 заметок по истории края, с 1896 г. помощник заведующего Вологодским епархиальным древнехранилищем, член Церковно-археологической комиссии любителей истории и древностей при нем. Сделанные о. Сергием фотографии имели большое значение: «так как предметы древности часто подвергаются по неразумию обладателей изменениям, переделкам, даже уничтожению и важно, хотя бы на фотографиях сохранить память о характерных чертах древних памятников» ^[16]. В начале ХХ в. большой вклад в развитие музейного дела в Олонецкой губернии внесли представители местного духовенства – священники А. П. Воскресенский и Д. В. Островский (при поддержке епископа Олонецкого Назария (Кириллова)), которые организовали первый в губернии церковный музей. Принимая меры по защите старинных книг, икон, церковной утвари и облачения священнослужителей они были уверены, «что сохранение памятников старины <…> имеет большое значение: т.к. многие научные предположения и спорные вопросы часто могут быть решены только благодаря сохранившимся обломкам прошлого» ^[17]. Краеведческие исследования всегда были предметом внимания и интереса со стороны многих церковнослужителей. Их научные труды имеют сегодня большую историческую ценность, «так как созданы людьми, жившими внутри того мира» и дают представление «об уровне исторического сознания провинциальных историков-любителей той эпохи» ^[18].

Во второй воловине XIX в., несмотря на имеющиеся предпосылки к созданию общегосударственной системы сохранения отечественных древностей, создать её не удалось. Задачу усложняли ведомственная разобщенность в целях сохранения памятников древности, участие в процессе охраны Святейшего Синода и разных министерств, научных учреждений и обществ, а не единого центрального органа, а также сказалась недостаточность квалифицированных специалистов как в центре, так и в провинции.

Следует сказать, что на неблагополучное положение с церковными памятниками первой обратила внимание светская власть, от нее исходила инициатива законодательных мероприятий в деле сохранения, однако и духовенство с большим интересом занималось вопросами истории, этнографии и археологии. По словам крупного церковного историка, археолога Н. В. Покровского, важнее всего было то, что епархиальная власть «прониклась сознанием высокой важности сохранения памятников церковной старины» и ее сочувствие к этому делу и твердое решение препятствовать расхищению и разрушению «драгоценного достояния русской церкви составляют лучшую гарантию успехов дела» ^{[3, С. 286]}.