Successes and Failures of the Mission of J. Durich and M. R. Stefanik in Russia: a Discussion of the Issue of Sending Prisoners of War to France

Moshechkov Petr Vladimirovich PhD Candidate, Section of the History of Southern and Western Slavs, History Department, Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, g. Moscow, Lomonosovskii prospekt, 27, korp. 4 pmoshechkov@yandex.ru

Изучение истории чешско-словацкого национального движения и формирования чешско-словацких воинских частей за пределами Австро-Венгрии началось сразу же после окончания Первой мировой войны и достаточно активно развивалось в течение ХХ века. Одним из его наиболее популярных сюжетов стала миссия в Российскую империю заместителя председателя Чешско-Словацкого национального совета, депутата от аграрной партии рейхсрата Цислейтании Йозефа Дюриха и словака по происхождению, офицера французской армии Милана Растислава Штефаника. Как правило, деятельность этих представителей заграничного сопротивления в Российской империи исследуется в рамках двух основных аспектов. В первом случае делается акцент на их участии в работе чешских и словацких обществ в России, на деятельность, направленную на ослабление борьбы, происходившей между сторонниками пророссийской и прозападной ориентации чехов и словаков в России. Во втором - изучаются их контакты с правительственными учреждениями Российской империи, а также со Ставкой ^{[1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11]}. Несмотря на наличие большого количества работ, посвященных данной тематике, в них зачастую практически отсутствует обозначение той роли, которую сыграло французское правительство в организации их поездки в Россию. До сих пор не рассмотрены моменты, связанные с контактами Дюриха и Штефаника с правительственными кругами Третьей республики, а также с ведущими деятелями чешской колонии в Париже и российскими дипломатическими и военными представителями во Франции. Едва ли не единственным научным трудом, не потерявшим актуальности до сих пор и освещающим ход организации миссии М. Р. Штефаника в Российскую империю, является монография словацкого историка Людовита Голотика "Штефаниковская легенда и возникновение ЧСР" ^[12]. Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что в большинстве случаев личность Дюриха отодвигается исследователями на второй план, в то время как основное внимание уделяется деятельности М. Р. Штефаника.

Источники по линии французского военного ведомства, посвященные данной тематике, представлены в монографии Л. Голотика. Важен и первый том издания "Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920", содержащий ряд документов, отложившихся в фондах Военно-исторического архива г. Праги ^{[12, 13]}. Источники личного происхождения представлены мемуарами Эдуарда Бенеша "Мировая война и наша революция" ^[14], воспоминаниями Т. Г. Масарика ^{[15, 16]}, Йозефа Дюриха ^[17] и генерала Мориса Жанена ^{[18, 19, 20]}, с мая 1916 по ноябрь 1917 г. занимавшего должность начальника французской военной миссии в России. Значительно расширить границы темы позволяют архивные материалы, хранящиеся в фондах двух ведущих российских архивов - Архива внешней политики Российской империи (фонды "Дипломатическая канцелярия при Ставке Верховного главнокомандующего" ^[21], "Особый политический отдел" ^[22]) и Российского государственного военного архива (фонд "Коллекция по истории образования чешского государства" ^[23]).

1916 г. ознаменовал собой новый период в истории чешско-словацкого национально-освободительного движения в годы Первой мировой войны. Именно в это время начинается процесс концентрации усилий лидеров зарубежных чешских и словацких колоний, начавшийся в связи с основанием в феврале этого года Чешско-Словацкого национального совета (ЧСНС) ^{[6, с. 15]}. Его руководство расположилось в столице Французской республики, Париже. По словам Э. Бенеша, в годы войны занимавшего должность заместителя председателя ЧСНС Т. Г. Масарика, этот выбор был сделан не случайно. Он отмечал в своих воспоминаниях, что «во Франции находился главный военный фронт, Париж был в значительной мере политическим, дипломатическим и военным центром всех союзных стран; и, соответственно, можно было ожидать, что война будет иметь решающее значение во Франции и для нас» ^{[14, s. 116]}. В первой половине 1916 г. лидеры ЧСНС начали проводить активную политику, направленную на расширение своего влияния среди представителей чешской и словацкой эмиграции в Европе, Российской империи, США и Канаде. Они стремились поставить под свой контроль все эмигрантские организации чехов и словаков ^{[12, s. 140]}.

Одним из наиболее насущных вопросов, которые пытались решить лидеры данной организации, стала проблема создания собственных вооруженных сил – автономной чешско-словацкой армии. Однако во Франции лидеры чешско-словацкого заграничного движения могли рассчитывать лишь на немногочисленных соотечественников-добровольцев, рассредоточенных по различным частям Иностранного легиона. В связи с этим ЧСНС обратил внимание на австро-венгерских военнопленных чешского и словацкого происхождения, большинство из которых было сосредоточено в Российской империи. Учитывая их значительное количество, возникла идея об отправке во Францию части пленных чехов и словаков, из которых впоследствии могла бы быть создана самостоятельная чешско-словацкая армия. Планы руководства Национального совета совпали с проводившимися правительством Третьей республики переговорами с российской стороной об отправке во Францию военнослужащих русской армии и рабочих для военной промышленности и сельского хозяйства. Стремление получить необходимые людские ресурсы из Российской империи было вызвано серьезными потерями в рядах французской армии и острым дефицитом рабочей силы в стране ^{[3, с. 73; 12, s. 142]}.

В этом контексте приобрела необходимость поездка в Российскую империю со специальной миссией заместителя председателя Национального совета, депутата австрийского рейхсрата от чешской аграрной партии Йозефа Дюриха. Вместе со своими помощниками, представителями чешской колонии в Париже предпринимателем Штерном, младшим лейтенантом Иностранного легиона Иваном Штафлом и журналистом Вилушем Цркалом, 23 июня 1916 г. Дюрих выехал из Франции в Российскую империю. В Петроград посланцы ЧСНС прибыли 5 июля 1916 г. ^{[10, s. 79]}, где пробыли полтора месяца ^{[18, s. 145]}.

По приезде Дюрих и его коллеги сразу же приступили к активной деятельности. Состоялись различные интервью, встречи с видным деятелем Радикальной партии чешского государственного права В. К. Штепанеком, с которым Дюрих наладил связи еще во время пребывания в Швейцарии, членом чешской колонии в Москве Сватоплуком Коничек-Горским, редактором газеты «Чехословак» Богданом Павлу. Одновременно были установлены контакты с руководителем Особого политического отдела МИД М. Г. Приклонским а затем - и с С. Д. Сазоновым. Российский министр иностранных дел высказал заинтересованность в чешском вопросе и предложил обсудить его детали более подробно. Однако новая встреча Дюриха с Сазоновым не состоялась, поскольку последний был отправлен в отставку. На посту министра иностранных дел его сменил Б. В. Штюрмер. Новый министр заявил чешскому депутату, что чехи могут рассчитывать на поддержку России ^{[17, s. 34]}. Он способствовал организации аудиенции Дюриха у императора Николая II.

О содержании беседы Йозефа Дюриха с российским императором и с генералом М. В. Алексеевым в день аудиенции можно судить из письма директора дипломатической канцелярии при Ставке Н. А. Базили А. А. Нератову ^{[21, л. 87–88об.]}. Она состоялась 4 августа 1916 г. Во время нее чешский депутат ходатайствовал об отправке из России во Францию около 150.000 военнопленных «для образования на французском фронте особых чешских отрядов» ^{[21, л. 87]}. В Могилеве же состоялось несколько встреч заместителя председателя ЧСНС и его помощников с начальником французской военной миссии в России генералом Морисом Жаненом, во время которых ему было сообщено о ходатайстве Национального совета ^{[19, s. 9–13]}.

Параллельно с Йозефом Дюрихом проблему отправки чешско-словацких военнопленных во Францию пытались решить и представители Третьей республики в России. Об этом свидетельствует отношение товарища министра иностранных дел В. А. Арцимовича управляющему делами Совета министров И. Н. Лодыженскому ^[24]. В нем отмечалось, что французское посольство в Петрограде обратилось в Министерство иностранных дел с просьбой о передаче правительству Третьей республики как можно большего количества военнопленных славянского происхождения. Их труд предполагалось использовать «на заводах, работающих на оборону в пользу как французских, так и союзнических армий» ^{[24, с. 416]}.

Российская сторона отнеслась к этим предложениям со всей серьезностью. Руководство российского МИД восприняло ходатайство французских дипломатов как неотложный вопрос общегосударственного значения, могущий серьезно затронуть интересы России. Арцимович отмечал, что подобная мера привела бы к сокращению количества славян-военнопленных, занятых в качестве рабочих«производством предметов обороны и снабжения армии, а также распределенных на сельскохозяйственных работах». В свою очередь, это могло вызвать кризис в военной промышленности. Необходимо было как можно скорее обдумать и возможные последствия отказа российских дипломатов удовлетворить проект французской стороны ^{[24, с. 416]}.

Столь неотложный вопрос было решено вынести на рассмотрение Совета министров. К его заседанию, намеченному на 5 августа 1916 г., чиновниками Особого политического отдела МИД была подготовлена специальная докладная записка ^{[22, л. 85–88об.]}. В ней отчетливо просматривается стремление исключить возникновение такой ситуации, при которой влияние правления Союза чешско-словацких обществ в России, руководящего органа чешско-словацкого движения на территории империи, на решение данного вопроса стало бы преобладающим. Настороженность дипломатов вызывал и тот факт, что руководители Союза поддерживали контакты с Т. Г. Масариком, деятельность которого в Западной Европе характеризовалась как крайне враждебная по отношению к России. Для выхода из сложившейся ситуации Особый политический отдел предложил собственный проект решения вопроса о чешско-словацком войске. Он предполагал освобождать лишь военнопленных, согласных поступить впоследствии на службу в создаваемые славянские войсковые единицы, или же привлеченных военным министерством к работам. Деятельность правления Союза чешско-словацких обществ в России по организации армии, согласно точке зрения российских дипломатов, должна была находиться под неусыпным контролем со стороны МИД и штаба Киевского военного округа, а Йозефа Дюриха признать «единственным чешским представителем» в России ^{[22, л. 85-88об.]}.

7 августа 1916 г. управляющий делами Совета министров направил в МИД служебное письмо. В нем были обозначены решения, принятые в ходе заседания 5 августа 1916 г. После обсуждения вопроса о передаче французскому правительству военнопленных было признано невозможным удовлетворить его просьбу «ввиду наблюдаемого повсеместно в империи острого недостатка рабочих рук». Вопрос о порядке освобождения военнопленных славян предполагалось обсудить во время ближайшего заседания Особого совещания под предводительством председателя Совета министров по объединению всех мероприятий, касающихся снабжений армии и флота и организации тыла ^{[22, л. 94-94об.]}.

Высказала свое соображение по поводу отправки военнопленных славянского происхождения во Францию и Ставка Верховного Главнокомандующего. Точка зрения начальника штаба Верховного главнокомандующего, генерала М. В. Алексеева была двойственной. Он считал невозможным позволить Йозефу Дюриху как представителю ЧСНС самостоятельно действовать в России наряду с правлением Союза чешско-словацких обществ. Наштаверх полагал, что вопросом о военнопленных должна заниматься только одна организация. По мнению генерала, одобрение французского проекта «могло бы… неблагоприятно отразиться» на процессе формирования подобных частей, предназначавшихся для участия в военных действиях на Восточном фронте. В то же время М. В. Алексеев делал следующую оговорку: «Если бы, однако, признано было полезным использовать часть наших чешских пленных на французском фронте и сформировать для этой цели несколько чешских полков, то это, конечно, надлежало бы сделать не в виде услуги, оказываемой чешскими организациями Франции, а в виде услуги, оказываемой Россией, располагающей этими пленными». В таком случае, считал наштаверх, практической частью решения этого вопроса должно было заняться Главное управление Генерального Штаба ^{[21, л. 87-88об.]}.

Таким образом, попытка Йозефа Дюриха добиться согласия на отправку военнопленных во Францию не имела успеха. Правительство, защищая интересы Российской империи в данном вопросе, отклонило ходатайство чешского депутата и французских дипломатов.

Неудачам Дюриха в России во многом способствовало и крайне негативное отношение представителей Ставки к сопровождавшим его лицам, в первую очередь, к Штерну и Штафлу. Достаточно подробные воспоминания о деятельности этих двух помощников чешского депутата оставил генерал Морис Жанен. Из его мемуаров следует, что Штерн был уже давно известен служащим Ставки, членам императорской фамилии и самому императору Николаю II. Он пользовался среди них репутацией афериста ^{[18, s. 146 – 147]}. Что же касается Ивана Штафла, то он характеризовался в донесениях из французской военной миссии как человек с дурными манерами и безнравственным поведением, постоянно выставляющий себя напоказ. Более того, младший лейтенант Иностранного легиона постоянно говорил о себе как о военном атташе посла Королевства Богемии, считая себя равным по статусу «главам военных миссий в России» ^{[23, л. 4]}.

На фоне действий, предпринимаемых этими людьми, у представителей как российской, так и французской стороны начала вызывать недоумение и сама фигура Йозефа Дюриха. Он все в большей и большей степени воспринимался ими как слабохарактерная личность, человек, плохо разбирающийся в окружающих его людях, позволяющий им открыто манипулировать собой для достижения собственных интересов.

Ситуацию попытался исправить М. Р. Штефаник, прибывший в Россию 5 августа 1916 г. Сразу же после своего приезда в Петроград он попытался договориться с Дюрихом, Штафлом и Штерном об организации совместной деятельности, но получил отказ ^{[25, s. 394]}. В результате ему пришлось действовать независимо от своего чешского коллеги. 25 августа 1916 г. французский офицер словацкого происхождения прибыл в Ставку, где состоялась его первая встреча с генералом Жаненом. Разговор обоих военных длился несколько часов ^{[19, s. 15; 20, s. 49]}. Они договорились о том, что лейтенант станет своеобразным «связным» (agent de liaison) между начальником французской военной миссии и чешско-словацкими обществами. Именно в такой должности Штефаник должен был выехать в Киев.

На следующий день, 26 августа 1916 г., вместе с Жаненом он посетил М. В. Алексеева. В ходе беседы наштаверх сообщил своим собеседникам свои соображения относительно создания специальной комиссии, призванной заниматься формированием чешско-словацких войсковых частей ^{[9, s. 14]}. На совещании было принято решение о том, что на следующий день Штефаник отправится в Киев для устранения разногласий, возникших между чехами и словаками. Была достигнута договоренность о том, что сформированные в будущем чешско-словацкие части будут разделены между Западным и Восточным фронтами ^{[19, s. 14-17]}.

О пребывании Штефаника в Ставке Верховного главнокомандующего, можно узнать и из письма Н. А. Базили А. А. Нератову ^[26]. Документ является красноречивым свидетельством того, что Штефаник, изучив положение дел в России, занял более осторожную позицию. Его трактовка вопроса об отправке военнопленных из России во Францию отличалась от ходатайства Йозефа Дюриха расплывчатостью формулировки. «С соизволения, но не по поручению французского правительства, – писал Базили, – Штефаник высказал здесь пожелание о посылке в той форме, какую наше правительство сочтет возможной чешских пленных на французский фронт» ^{[26, с. 427]}. Дипломатические уловки М. Р. Штефаника сделали свое дело. Ему удалось обаять наштаверха и директора дипломатической канцелярии.

Казалось бы, успех был достигнут. Получив в Ставке поддержку, 27 августа 1916 г. Штефаник отправился в Киев. Здесь он посетил собрание представителей чешских и словацких обществ. Вместе с ними он предпринял попытку объединить деятельность всех чехов и словаков в Российской империи и выработать программу их совместной акции.

Результатом переговоров стала так называемая «Запись о принципах чешско-словацкой акции». Этот договор, заключенный между представителями Чешско-Словацкого национального совета (Й. Дюрихом и М. Р. Штефаником), Союза чешско-словацких обществ в России (В. Вондраком и Я. Вольфом), а также прибывшим в Россию представителем Словацкой Лиги в Америке Густавом Кошиком, известен в историографии под названием «Киевское соглашение». Согласно его тексту, Дюрих был провозглашен представителем чехов и словаков в России. Однако его полномочия были существенно ограничены. В своей деятельности ему предстояло опираться «на круг сотрудников-специалистов», избранных по соглашению с ним Национальным советом ^[27]. Заключенный в Киеве между Й. Дюрихом и М. Р. Штефаником договор имел важные последствия и для чешско-словацкой акции в России. По мнению современного отечественного историка-богемиста Е. Ф. Фирсова, «Киевское соглашение» поставило словацкий вопрос в России в русло проводимой ЧСНС политической линии, направленной на объединение двух народов в рамках одного государства ^{[28, с. 129]}. Более того, «Запись» стала первым официальным документом, провозгласившим чешско-словацкое национальное движение в Российской империи частью проводимой Т. Г. Масариком и его коллегами за рубежом заграничной акции.

1 сентября 1916 г. во второй половине дня Штефаник вернулся в Могилев. Он был доволен результатами своей поездки. Наконец удалось достичь компромисса между представителями различных чешских и словацких обществ в России, объединив их под почетным председательством Й. Дюриха. Однако М. Жанен раскритиковал текст подписанного в Киеве документа. Он обратил внимание Штефаника на то, что, «в то время как услуги, оказанные Россией, в нем признаны в выражениях, которые могли бы показаться беспристрастному историку достаточно выразительными, Франция стоит наравне с Англией и Италией». Генерал отметил, что «многовековые связи, которые связывают ее с Чехией, обойдены молчанием, так же, как и бескорыстная поддержка, которую оказываем почти мы одни (т.е. французская сторона – П. М.)». Таким образом, М. Жанену представлялось необходимым особо указать на роль Франции. В ответ на упрек начальника французской военной миссии М. Р. Штефаник заметил, что подобная формулировка объяснялась беспокойством российских правительственных и военных учреждений, вызванным количеством военнопленных, предназначенных для отправки во Францию ^{[19, s. 20]}.

После приезда из Киева Штефаник, опираясь на поддержку генерала Жанена, продолжил свой курс, направленный на сотрудничество со Ставкой. 2 сентября они вновь встретились с наштаверхом. Морис Жанен вспоминал, что генерал Алексеев сообщил своим посетителям о твердом намерении «поддержать скорейшее создание чешско-словацких частей». С большим воодушевлением он высказался и относительно отправки чехов и словаков во Францию. Речь шла о том, «каким образом распределить части, как только они будут сформированы, на фронт французский и русский», причем, коснувшись данного вопроса, он добавил, что «необходимо будет создать значительные единицы, так, чтобы чешский народ был достойным образом представлен» ^{[19, s. 20]}. Начальник Штаба Верховного главнокомандующего затронул и вопрос о создании специальной комиссии, которая оказывала бы помощь российским военным в деле создания чешско-словацких частей. В ее состав он предполагал включить М. Р. Штефаника, который одновременно должен был занимать в ней должность представителя французской миссии ^{[19, s. 21–22]}.

В своих воспоминаниях Жанен отмечал, что они были довольны результатами своих переговоров ^{[19, s. 22]}. И для такой оценки имелись серьезные основания. Штефанику удалось несколько ослабить противоречия между различными обществами чехов и словаков, проживавших в России. Объединение чехов в России была на руку и генералу Алексееву, видевшему основным условием успешного формирования частей из чешско-словацких добровольцев достижение согласия между представителями чешских и словацких организаций.

Штефаник пробыл в Могилеве еще несколько дней ^{[19, s. 24]}. 7 сентября он покинул Ставку. Вернувшись в Петроград, он вскоре понял, что положение дел вновь начало складываться не в его пользу. Теперь в борьбу за влияние на Йозефа Дюриха активно включился российский МИД. Наибольшую активность проявлял Особый политический отдел, директор которого, М. Г. Приклонский, крайне отрицательно относился к усилению влияния линии ЧСНС на чехов и словаков в России. Для ослабления влияния этого политической линии Т. Г. Масарика его сотрудниками была начата работа по созданию альтернативного Парижу центра национально-освободительного движения – Чешско-Словацкого народного совета в России. К концу 1916 г. во внешнеполитическом ведомстве был подготовлен его устав, согласно которому Дюрих назначался председателем этой организации. Предполагалось поставить под полный контроль со стороны российских дипломатов и военных и процесс организации чешско-словацких подразделений 2; 5; 62^{[1, с. 210–211; 5, с. 100; 6, с. 22–23]}.

По словам генерала Мориса Жанена, последней каплей стало сообщение о заявленном Приклонским желании российского правительства сотрудничать в чешско-словацких делах исключительно с Дюрихом. В сложившейся обстановке Штефаник решил уехать на некоторое время из России, предоставив Дюриху полную свободу действий, а затем, дождавшись подходящего момента, вернуться обратно и вновь включиться в работу по созданию национальной армии. К моменту его возвращения, предполагал он, дело должно было сдвинуться с мертвой точки ^{[19, s. 28]}.

Именно поэтому Штефаник попросил Жанена дать ему назначение во французскую военную миссию в Румынию ^{[19, s. 30]}. И тот пошел ему навстречу. Особым приказом от 30 сентября 1916 г. Штефаник был переведен во временное распоряжение генерала Анри Матиаса Бертело, начальника французской военной миссии в Румынии. «С административной точки зрения» он продолжал зависеть от военной миссии Третьей республики в России ^[29]. Во второй половине октября 1916 г. он отправился в путь ^{[19, s. 30]}.

Оценивая миссию М. Р. Штефаника в России, в первую очередь, необходимо отметить, что она имела как неудачные, так и успешные стороны. Главной неудачей стало отклонение российским правительством ходатайства об отправке во Францию военнопленных чешского и словацкого происхождения. Это решение можно оценить как несомненную победу дипломатии Российской империи.

Тем не менее, результаты, достигнутые им по другим вопросам, кажутся более успешными. Во-первых, ему удалось вызвать симпатию у императора Николая II, получить поддержку у ведущих представителей руководства Ставки – начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева и директора Дипломатической канцелярии Н. А. Базили. Во-вторых, словацкий ученый и политик получил пусть и неформальное согласие на будущую отправку на Западный фронт части чешско-словацких формирований после окончания процесса их создания в России. Достигнутые Штефаником договоренности стали впоследствии одним из оснований для дальнейшего продвижения вопроса о передаче уже сформированного отдельного Чешско-Словацкого корпуса в ведение французской армии в 1917 – начале 1918 гг., во время пребывания в России Т. Г. Масарика.