Migrants and German society at the present stage: vector of change

Morozov Evgenii PhD in Philology Docent, the department of Romano-Germanic Philology and Translation, Nosov Magnitogorsk State Technical University 455000, Russia, Chelyabinskaya oblast', g. Magnitogorsk, ul. Lenina, 26, of. 224 buddenbroki@mail.ru

Urazaeva Nailya PhD in Philology Docent, the department of Romano-Germanic Philology and Translation, Nosov Magnitogorsk State Technical University 455000, Russia, Chelyabinsk Oblast, Magnitogorsk, Lenina Street 26, office #224 nailja-urasaewa@yandex.ru

Со второго десятилетия XXI века демографическая картина Европы радикально изменилась. В Великобританию, Францию, Германию, Норвегию, Австрию и другие европейские страны хлынули потоки беженцев, ставшие общей проблемой. И хотя масштабы этого явления совсем не библейские, но одновременное нашествие мигрантов существенно ударило по бюджету европейских стран ^{[13, 14, 16, 17]}. В связи с этим возникает ряд вопросов: готовы ли страны Европы принять такое количество людей с иной культурой, способны ли страны изменить менталитет новоприбывших или им самим предстоит поменяться, приспосабливаясь к своим новым гражданам? И не станет ли это трагедией для консервативного населения Европы, угрозой или концом для самой Европы? Как изменится население европейских стран через пять, десять или двадцать лет? Уже сегодня население ведущих европейских столиц настолько этнически неоднородно, что коренное население становится в городах меньшинством.

Самой желанной страной для мигрантов уже много лет является Германия. В 2016 г. страна приняла около миллиона беженцев, в основном из Сирии и Ливана. В 2017 г., по заявлению бундесканцлера ФРГ Ангелы Меркель, возможно будет принять не более полумиллиона человек. По сравнению с 2016 г. поток беженцев снизился (для сравнения: в апреле 2016 г. в Германию прибыло 16 000 беженцев, за тот же период 2017 г. – 12000) ^[9]. Не следует забывать о тех трудностях, с которыми пришлось столкнуться как самому правительству Германии, так и его населению. Мирного вливания мигрантов не произошло, что свидетельствует о некоторой неготовности действующей власти принять новоприбывших под цвета немецкого триколора. Но всегда ли так развивались отношения переселенцев, беженцев, мигрантов, гастарбайтеров с коренным населением страны? Неслучайные названия тех, кто прибывал ранее и прибывает сейчас в Германию, во многом определяются целью прибывающих. Часто именно цель и мотивы предопределяют отношение немцев к приезжающим.

Целью этого исследования является изучение отношения немецкого общества к мигрантам во втором десятилетии XXI века. Актуальность определяется глобальным характером миграционных процессов и их влиянием на все стороны общественной, экономической, политической, культурной жизни страны, возникновением напряженности в отношениях между местным населением и иммигрантами в последние годы.

Предметом исследования выступает отношение немцев к мигрантам, которые по тем или иным причинам переехали в Германию на постоянное место жительства.

Методика исследования носит комплексный характер и включает анализ литературы по изучаемой проблематике, статистический, описательный, интерпретационный, сравнительный методы, методы сплошной и специальной выборки и корпусных исследований.

Новизна работы заключается в комплексном и разностороннем анализе материалов по теме миграционных процессов в Германии: от исторического экскурса до реконструкции образа мигранта и установления изменения характера отношений между местным населением и мигрантами за последние пять лет на базе лингвистического анализа текстов из современной немецкой прессы.

В качестве материала для анализа были привлечены статистические данные, научные труды, посвященные изучению вопросов истории и проблем миграции в Германии, статьи из немецких средств массовой информации (газеты «Zeit», «Berliner Zeitung», «Tagesspiegel») и корпус немецкого национального языка DWDS ^[4]. Выбор газетных статей в качестве источников для верификации основных положений исследования обусловлен тем, что, с одной стороны, медиадискурс является отражением отношения общественности к мигрантам, интерпретатором общественной мысли, а, с другой стороны, формирует в сознании реципиента определенный образ.

В целях получения более полного представления о современном состоянии миграционных процессов в Германии обратимся к истории миграции в Германии.

Переселенцы из неевропейских стран заселяли Европу и, в частности, Германию на протяжении нескольких десятилетий и даже веков. Согласно исследованию профессора Йохена Ольтмера, спрос в Германии на рабочую силу был в разное время высок. С 1871 г. и в следующие десятилетия до начала Первой мировой войны при подъеме немецкой экономики на предприятиях и фирмах Германии были заняты более 1,2 миллиона гастарбайтеров (в основном поляков). Постоянный рост промышленности требовал более интенсивного задействования рабочей силы, нежели естественный прирост населения. Контроль за мигрантами был самым жестким, и их долговременное пребывание на территории Германии было весьма нежелательным ^[10].

В Веймарской Республике число иностранных трудовых мигрантов резко снизилось. Но при этом значительно увеличилось количество вынужденных переселенцев (бегство, переселение, выселение). Более десяти миллионов человек после мирных договоров, заключенных после Первой мировой войны в 1918 г., начали свое вынужденное скитание по Европе. Берлин стал временно европейским центром русских эмигрантов, бежавших от революции в России и от бушевавшей тогда в России гражданской войны. Крупнейшие миграционные потоки XX века в виде бегства, изгнания и депортации на принудительные работы происходили в Европе в период прихода к власти национал-социалистов с 1933 по 1945 гг.: сотни тысяч евреев и преследовавшихся по политическим мотивам лиц находились перед началом Второй мировой войны в эмиграции. В годы войны Германия стала центром и двигателем вынужденного общеевропейского переселения. В немецкой экономике военного периода были заняты более десяти миллионов иностранных цвангсарбайтеров (нем. Zwangsarbeiter – «принуждённый работник»). В то же время в Восточной и Центральной Восточной Европе этнические немцы (Volksdeutsche) как коренное население были депортированы или уничтожены.

После подписания в 1955 г. договора найма рабочих (Anwerbevertrag) между Италией и Германией последняя превращается в так называемую страну современной иммиграции. С этого периода мигранты вместе со своими семьями становятся важной частью социальной структуры, а Германия берет на себя задачу облегчить их участие в социальной жизни.

1955-1973 гг. обозначились в истории Германии как фаза гастарбайтеров («Gastarbeiterphase»). Чтобы восполнить потребность в рабочей силе, растущая западная экономика Германии «переманивала» к себе людей из стран Средиземноморья, заключая с ними соответствующие соглашения: Италия (1955), Испания и Греция (1960), Турция (1961), Марокко (1963), Португалия (1964), Тунис (1965), Югославия (1968). Такая необходимость явилась следствием закрытия немецко-немецкой границы между ФРГ и ГДР в 1961 г., что привело к резкой нехватке рабочей силы. К 1960 г. Германию населяют уже более 700 тысяч мигрантов. Из них 400 тысяч переселенцев с немецкими корнями из бывшего СССР и стран восточной и юго-восточной Европы. По данным последней переписи населения в 2011 г. в Германии проживало более 6 миллионов иностранцев и еще 9 миллионов «немцев с миграционным прошлым» ^[12].

Смена правительства от Гельмута Коля к Герхарду Шрёдеру в 1998 г. ознаменовала собой новый период, названный «стадией принятия» (Akzeptanzphase). Германия – не страна для мигрантов, а страна, куда в последние десятилетия устремлялись потоки беженцев, которых нужно интегрировать в немецкое сообщество. Правительство Ангелы Меркель, пришедшее к власти в 2005 г., также поддержало начатую политику предыдущей власти: «Интеграция – ключевое задание нынешнего времени». «Стадия принятия», по мнению А. Меркель, базировалась на двух принципах: 1. Германии нужны мигранты вследствие демографических и экономических причин. 2. Тот, кому нужны мигранты, должен интегрировать их в основное общество. Если этого не происходит, то наступает фаза проблем и конфликтов.

Если говорить о трудовой миграции, то она регулируется на государственном уровне и даже дает принимающей стране ряд преимуществ. Так, в Германии рождаемость не превышает смертность, и прием мигрантов – это одна из причин запуска в страну «свежей крови». Зарубежные специалисты способствуют росту конкурентоспособности немецких предприятий на международных рынках, повышают инновационный потенциал, омолаживают рынок труда и обеспечивают долгосрочные отчисления в социальные кассы. Иммиграция снижает нагрузку на государственный бюджет, является выгодной для сферы медицины из-за дефицита медицинского и обслуживающего персонала ^[19].

По данным статистики за 2012 г. (ARD-Deutschlandtrend) большинство немцев поддерживали «квалифицированную иммиграцию» ^[1]. Как говорят немцы: «Wir brauchen Zuwanderer, aber die richtigen!» («Нам нужны мигранты, но только правильные!»). Как показывает исследование института рынка труда и профессиональной квалификации (IAB), среди предпринимателей каждый четвертый в Германии имеет миграционные корни ^[9]. Они характеризуются как отважные, изобретательные, создающие рабочие места («Sie sind mutig, erfinderisch und schaffen Arbeitsplätze»).

Другое дело – это население, пострадавшее от войн или политических переворотов, которое ищет за границей убежища и последующего трудоустройства. То есть в сознании немецкого общества мигранты делятся на «нужных» и «ненужных».

Кроме того, на протяжении всей истории миграционных процессов в Германии были определенные этнические группы мигрантов, вызывавшие неприятие немцев. В 1950-е гг. прошлого века – слишком темпераментные итальянцы, в 1980-е и 1990-е гг. – «русская мафия» и «преступные банды» из Восточной Европы, сейчас – «синти и рома», как политически корректно называют в Германии цыган.

Часто стереотипный негативный имидж формирует представление немцев о нации в целом или даже о людях, принадлежащих к одной конфессии. Так, отношение к цыганам наложило отпечаток на репутацию Болгарии и Румынии, откуда в основном приезжают в Германию цыгане. А мигранты-мусульмане представляют опасность из-за склонности к фундаментализму, и отношение к ним сильно пострадало, в первую очередь, после волны террористических актов.

Болезненным для немцев является и вопрос расизма. По статистике каждый второй мигрант из «стран Магриба» (Марокко, Туниса и Алжира), зарегистрированный полицией Кёльна, уже совершал криминальные деяния, в основном грабежи и кражи. С 2013 г. в языке полиции появилось сокращенное наименование для преступников-рецидивистов из Северной Африки – «Nafris».

В своей книге «Скромное обаяние расизма» В. Малахов признает, что нет более дискредитированной и вместе с тем более распространенной идеологии, чем расизм. Он утверждает, что большая часть общества предпочла бы, чтобы иммигранты сами куда-нибудь исчезли вместе со всеми проблемами, но говорить об этом вслух не принято, потому что «Fremdenhass (ненависть к чужим) и Ausländerfeindlichkeit (враждебность к иностранцам), не говоря уже о расизме, – вещи морально неприемлемые. Абсолютно неприличные, граничащие с непристойностью» ^{[18, с. 72]}. По его справедливому замечанию, «расистов наших дней трудно заподозрить в расизме. На уровне декларируемых тезисов они абсолютно корректны» ^{[18, с. 72]}. Так и немцы стремятся проявить максимальную толерантность к иммигрантам, но от стереотипного мышления в их отношении отказаться не могут ^{[22, 24]}.

Регулярные опросы среди населения Германии свидетельствуют о значительных изменениях во взглядах на принятие мигрантов. В 2017 г. молодежь оказывается по-прежнему открытой к принятию беженцев по причинам гуманитарного характера (более половины респондентов), а старшее поколение высказывается в основном против новых притоков мигрантов («за» – 29%, в 2015 г. было 53%).

Проблема осложняется из-за нежелания иммигрантов интегрироваться в принимающую культуру. Опрос, проведенный Институтом изучения общественного мнения Emnid, показал, что 47% мусульман с турецкими корнями согласились с фразой «Die Befolgung der Gebote meiner Religion ist für mich wichtiger als die Gesetze des Staates, in dem ich lebe» («Следование заповедям моей религии для меня важнее, чем законы государства, в котором я живу») ^[11]. Помимо игнорирования моральных и общественных ценностей и устоев возникают трудности, связанные с нежеланием мигрантов работать и учить немецкий язык ^{[15, 21, 23, 25]}.

Правительство Германии неуклонно проводит политику культурно-социальной интеграции мигрантов. 16 августа 2016 г. был принят новый интеграционный закон Германии, который касается вопросов содействия в получении (профессионального) образования, предоставления права пребывания в рамках получения образования, облегченного доступа на рынок труда, подготовки к трудовой деятельности в рамках интеграционных мероприятий. С другой стороны, в случае отказа пройти интеграционные мероприятия закон предусматривает санкции ^[2].

Заслуживает внимания и изучения вопрос обратного воздействия культуры прибывающих на принимающую. В интервью немецкому изданию Die Welt Меркель признала, как и ранее в 2010 г. тогдашний президент ФРГ Кристиан Вульф, что ислам стал частью Германии ^[3]. Однако с этим заявлением не готовы согласиться жители Германии. Во время опроса для выяснения отношения немцев к исламу как неотъемлемой части германских ценностей, который провел Институт новых социальных ответов (Institut für neue soziale Antworten, INSA), 60,3% респондентов заявили, что не считают ислам частью Германии, еще 17,4% воздержались от оценок и только 22,1% ответили утвердительно ^[8].

За последние годы немецкий язык подвергся значительному влиянию языков мигрантов. Речь уже ведется даже о появлении новых диалектов и о эволюционных изменениях в стандартном литературном немецком языке ^{[6, 7, 20]}.

Об актуальности проблемы миграции говорят и языковые факты. Ежегодно в Германии Общество немецкого языка выбирает «слово года», то есть слово, которое было наиболее частым в дискуссиях на политические, социальные и экономические темы. На основе анализа предложенных 2,5 тысяч слов и выражений в 2015 г. самым важным словом лингвисты назвали «Flüchtlinge» (беженцы) ^[5]. Но это существительное не только констатирует доминирующую тему года, но представляет интерес и с лингвистической точки зрения. В образованном от глагола flüchten («спасаться бегством») слове можно почувствовать пренебрежительное отношение к тому, о ком говорят, так как суффикс -ling имеет обычно пейоративное значение (например: der Feigling – трус, der Schwächling – слабый человек). Поэтому предлагалось заменить это слово на «die Geflüchteten» («спасающиеся бегством»).

Однако, как показывают данные немецкого национального корпуса, предпочтение по-прежнему отдается слову «Flüchtlinge» (беженцы) ^[4].

В том же списке на шестом месте расположился глагол «durchwinken» («подмахнуть»). Речь идет о переправке некоторыми странами Европейского Союза десятков тысяч беженцев без регистрации в другие страны, прежде всего, в Германию.

Десятое место заняло выражение «Wir schaffen das!» («Мы справимся!») Этой фразой Ангела Меркель выразила 31 августа 2015 г. свою убежденность в том, что во втором полугодии Германии удастся сократить стремительно растущие показатели иммиграции. Это высказывание было воспринято неоднозначно: с одной стороны, оно вызвало одобрение, с другой, недовольство общества.

В 2016 г. на третьем месте оказалось слово «Silvesternacht», ничего общего не имеющее с праздничной новогодней ночью, а ассоциировавшееся с новогодними нападениями на женщин в Германии 2015-2016 гг.). Было зарегистрировано более 1000 случаев нападений, в основном на женщин. Впоследствии прокуратура Кельна сообщила, что подавляющее большинство подозреваемых в нападениях не являются мигрантами. Среди подозреваемых только несколько граждан Сирии и Ирака, а основную массу нападавших составили выходцы из Северной Африки.

Чаще всего иммиграция в немецком языке обозначается как «Einwanderung» или «Zuwanderung». По данным немецкого национального корпуса DWDS на 2 июня 2017 г. количество вхождений термина «Einwanderung» в газетном корпусе выглядит следующим образом: Berliner Zeitung – 945, Tagesspiegel – 890, Die Zeit – 3541. Для «Zuwanderung» представлены следующие показатели: Berliner Zeitung – 1943, Tagesspiegel – 2475, Die Zeit – 3790 ^[4]. По этим статистическим данным можно сделать вывод о предпочтительном использовании термина «Zuwanderung».

Есть ли принципиальная разница в использовании этих синонимов? Несут ли они в себе какую-то определенную коннотацию? При сопоставлении сгенерированной компьютером наиболее частотной сочетаемости этих слов в DWDS ^[4], становится очевидным, что доля негативно маркированной лексики выше в сочетании со словом «Einwanderung»: борьба, сдерживание, ограничение – слова, свидетельствующие о том, что этому явлению нужно воспрепятствовать; массовый; неконтролируемый, нелегальный, неуправляемый, неограниченный – слова с отрицательными префиксами (il-, un-); преступность, торговля наркотиками, торговля людьми (насильственная вербовка, похищение и вывоз за пределы страны).

Меньше негативных ассоциаций возникает при употреблении слова «Zuwanderung», хотя и здесь речь идет о нелегальности, неконтролируемости въезда; включается слово «иностранец» (то есть «чужой»); но нет криминального фона. Возможно, это слово больше связывают с трудовой миграцией, о чем свидетельствует такой ассоциативный ряд, как: рабочая сила, рынок труда, квалифицированные кадры.

Если проследить в диахроническом аспекте употребительность этих двух терминов, то можно констатировать неуклонный рост употребительности термина «Zuwanderung» по отношению к «Einwanderung», график частотности последнего проявляет гораздо большие колебания.

Как обозначают в немецком языке мигрантов? При анализе текстов газетных статей был выделен следующий ряд полных и стилистических или контекстуальных синонимов: Einwanderer, Migrant, Flüchtling, Immigrant, Zuzügler, Zugereister, Neubürger, Ausländer, Asylbewerber, Arbeitsmigrant, Spätaussiedler, Vertriebene, Asylsuchende, Asylbegehrende, Kinder und Jugendliche mit Migrationshintergrund, Zuwanderer, Schutzsuchende, Binnenvertriebene, Gastarbeiter.

Доминантами в проанализированных материалах выступают «Flüchtling», «Migrant», «Asylbewerber», «Einwanderer», «Zuwanderer». Из них «Migrant», «Einwanderer», «Zuwanderer» нейтральны, то есть не имеют стилистической маркированности, если не сопровождаются оценочными определениями. Эмоционально-экспрессивной окраской обладают «Menschen mit Migrationshintergrund» (так называют в основном людей, у которых родители имеют миграционное прошлое); «Asylsuchende» / «Asylbewerber» (просители убежища), «Schutzsuchende» (просящие защиты), «Flüchtlingе» (беженцы) – это люди, ищущие убежища в Германии по причине политических или религиозных преследований, военных действий или революционных переворотов в их стране. Слово «Gastarbeiter» (гастарбайтер) чаще используется по отношению к турецким и польским мигрантам и обозначает дешевую, неквалифицированную рабочую силу, то есть также является отрицательно маркированным.

Проанализировав статьи в немецких средствах массовой информации за период с 2012 г. по 2016 г., мы пришли к заключению, что отношение немцев к мигрантам изменилось. Оценочные слова, характеризующие ситуацию вокруг мигрантов, имеют часто негативную окраску: страх, опасность, напряженность, нестабильность, наплыв, приток, проблема, катастрофа, ограничивать и др. И это происходит, вероятно, не из-за нетерпимости или недемократичности немцев, а скорее из-за того, что изменились социальное происхождение, уровень образования и поведение беженцев.

Как показывает анализ статистических данных, историко-политических источников, социологических опросов населения Германии, а также текстов в средствах массовой информации, касающихся проблем миграции, отношение к иммигрантам у немцев неоднозначное. Это объясняется, с одной стороны, тем, что у немцев до сих пор сильно чувство вины после Второй мировой войны, и они стремятся проявить максимальную толерантность к приезжим из горячих точек. Кроме того, очевидно, что власти Германии опасаются проявлений массового недовольства со стороны мигрантов и разжигания межнациональных конфликтов. С другой стороны, масштабы этой проблемы стали настолько катастрофическими, что в какой-то момент вектор лояльности начал сменяться на вектор агрессии со стороны немцев по отношению к беженцам.