Authenticity and Historicism in the Novels of Irmtraud Morgner (1970 - 1980).

Ivlieva Polina Dmitrievna PhD in Philology senior lecturer at Institute of Philology and Journalism at National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod 603022, Russia, Nizhni Novgorod Region, Nizhni Novgorod, str. Gagarin's prospekt, 23 polina_iwliewa@mail.ru Other publications by this author

Введение.

Творчество Ирмтрауд Моргнер (Irmtraud Morgner, 1933 – 1990) - выдающееся явление литературного процесса Германии второй половины ХХ века. Ирмтрауд Моргнер - писательница, чьи произведения, отличающиеся социально-политической направленностью, до сих пор недоступны многим русскоязычным читателям из-за отсутствия перевода. И. Моргнер в своём творчестве пыталась создать баланс между гендерными оппозициями, уравновесить угнетённое женское положение по сравнению с мужским и предлагала свой вариант истории, где «первая скрипка» принадлежала бы женщине.

Социальные фантастические романы И. Моргнер («Игровая история женщин» («Gauklerlegende», 1970), «Жизнь и приключения трубадура Беатрис в описании ее шпильфрау Лауры» («Leben und Abenteuer der Trobadora Beatriz nach Zeugnissen ihrer Spielfrau Laura», 1974), «Аманда» («Amanda. Ein Hexenroman», 1983) отражают неприятие существующей действительности, являясь естественной реакцией на стремительно развивающуюся искусственную реальность. Кроме этого в ее романах выдвигаются на первый план проблемы вечного противостояния полов и социального бесправия женщины.

Романы «Жизнь и приключения трубадура Беатрис в описании ее шпильфрау Лауры» и «Аманда» принято рассматривать в рамках неоконченной по причине смерти писательницы «Трилогии Салман». В центре первого романа несостоявшейся трилогии Беатрис – представительница женской точки зрения на историческую обусловленность развития человеческого общества, великая поэтесса, но в то же время любящая и страдающая женщина, разочарованная господствующим в Париже и восточной части Берлина патриархатом. Эта героиня погибает из-за рокового стечения обстоятельств. В «Аманде» (второй книге) она чудесным образом возвращается к жизни, переродившись в безголосую сирену, призванную «воспевать» мир во всем мире. В частности же сирена Беатрис обитает в зоопарке Берлина и пишет книгу про Лауру Зальман. Тем не менее Беатрис де Диа преследуется враждебно настроенными властями, которые, в самом прямом смысле слова, изо всех сил стараются «наступить на горло» и заглушить песню ее души. Кульминационным моментом, раскрывающим главный мотив трилогии, а именно противопоставление и противостояние мужского и женского начал, становится битва между темными и светлыми силами соответственно, в результате которой женщины, потерпевшие поражение, в качестве наказания были рассечены на две половинки, в том числе и главная героиня: на земную – Лауру и ведьму – Аманду. Последняя книга трилогии должна была повествовать о воссоединении двух половин в единое женское существо.

Обсуждение результатов.

Романы отличаются новаторством, как на уровне содержания, так и на уровне формы, включающей целый ряд фантастических элементов. Особого внимания заслуживает композиция романа «Жизнь и приключения…», которая представляет собой произведение в тринадцати книгах и семи интермеццо (Roman in dreizehn Büchern und sieben Intermezzos), включающее фрагменты интервью, выдержки из дневниковых записей, сюжеты из античной и германской мифологии, библейские сказания, куплеты песен, фактологическую и историческую информацию. Все это в совокупности работает на основную идею творчества И. Моргнер – восстановить гендерную справедливость и равноправие в мире. Кроме того, Ирмтрауд Моргнер отображает в художественной форме (язык писательницы чрезвычайно поэтичен и метафоричен: Staub wölkte/пыль обволакивала; tönende Luft/звонкий ветер; unendliche Natur/бесконечная природа и т.д.) и с помощью мифологии противостояние Восточной и Западной германских держав, обострение политической ситуации в пределах самой ГДР и с другими государствами, а также положение женщины в истории в целом. Для этого писательница вводит пару женских персонажей, чьи судьбы неразрывно переплетены и вокруг которых сосредоточены все события в романах: Беатрис де Диа и Лаура Зальман. Трубадура Беатрис де Диа, действительно существовавшая в двенадцатом столетии французская графиня, - наиболее ранняя (хронологически) и наиболее интересная из известных нам семнадцати женщин-трубадуров, которые, кроме одной, все сочиняли в «легкой манере». Тема поэзии средневековой Сапфо — боль и обида покинутой женщины, говорящей языком не гневных проклятий, а нежных упреков ^[1], смело и открыто отстаивающая свое право на любовь («Песня о благородстве и верности Дамы, брошенной возлюбленным»). Ее песням свойственна особая сила, одушевленная огнем сильной личности прекрасной трубадурши. В романе И. Моргнер Беатрис де Диа пробуждается после добровольного практически восьмивекового магического сна. Совместно со шпильфрау Лурой они собственным примером демонстрируют и воспевают ценности женской дружбы и солидарности.

По мнению специалистов ^[2], очевидное новаторство Ирмтрауд Моргнер на уровне как формы, так и содержания, привело к тому, что, к примеру, Анна Зегерс отнеслась к работам своей соотечественницы с холодной критичностью. Причиной такого неприятия являлось иное мировосприятие, в частности проблема женского «я», поднимаемая Ирмтрауд Моргнер. Если для Анны Зегерс, которая по факту тоже является представительницей гиноцентрической литературы, женщина всегда обладала равными правами с мужчиной, была его постоянной спутницей и коллегой во времена антифашистской борьбы, то для Моргнер, по собственному её изречению, женщины ГДР приучены лишь поступаться своими интересами и потребностями ради достижения высшей идеи. В «политическом срезе истории» это просматривалось особенно явно. И, как подчеркивает в одном из интервью Ирмтрауд Моргенер, «мы убедились опытным путем: сталинский социалистический режим был не в состоянии, да и не хотел решить так называемую женскую проблему, так как представлял собой не что иное, как чисто мужское общество».

Обращение писательницы к политическим и историческим проблемам обуславливает наличие так называемого принципа историзма, который красной нитью проходит сквозь всё творчество Ирмтрауд Моргнер. Писательница очень остро реагировала на политическую обстановку, о чем свидетельствуют, к примеру, её письма к Паулю Винсу (Paul Wiens) 1956 и 1966 годов, написанные непосредственно перед и после заседания одиннадцатого пленума центрального комитета Социалистической единой партии Германии (11. Plenum des ZK der SED). Моргнер пишет, что в стремлении к политическим переменам миллионы американцев и жителей Европы, начиная с 1960-х годов, стали участниками трех социальных движений: черного освободительного за гражданские права, антивоенного и нового феминистского. Последнее, перемежая успехи и неудачи в достижении персональных и социальных перемен, обогатило интеллектуальный багаж, внесло кардинальные изменения в сознание и образ жизни американского и европейского общества, сравнимые только с результатами широкого движения за гражданские права чернокожего населения США. Развитие относящихся к женщинам исследований в политической науке характеризуется следующими парадигмами — полная невидимость, ограниченная видимость, видимость.

«Устранение женщин на протяжении столетий из публичной жизни и властных сфер имело следствием практически полное игнорирование их в политической теории. Большинство теоретиков, начиная с мыслителей античности, объявляли, что биологические особенности и культурные модели, связанные с женщинами, не только не позволяют им участвовать во властных структурах, но и развивать качества, связанные с политической и гражданской активностью» ^[3]. В связи с этим, И. Моргнер задается целью показать, как господствующие патриархатные ценности определили курс и развитие истории, стремится изменить ее направление, создать баланс между гендерными оппозициями и уравновесить угнетенное женское положение по сравнению с мужским.

Особенность взгляда автора-повествователя на всю историю заключается в том, что предметом её поэтического исследования становится образ женщины в истории. Автор пишет «женскую историю», поскольку, существующая официальная история написана мужчинами ^[4]. Если быть более точным, то И. Моргнер демонстрирует, как реализуются взаимоотношения между мужской политической теорией и женской политической практикой, как видит, понимает и трактует современное общество, которое унаследовало и практикует многие черты патриархатной модели, в которой мужское главенство простирается на весь социум, женщина.

Возвращаясь к романам И. Моргнер, отметим, что границы между прошлым, настоящим и будущим в ее произведениях исчезают не только в обозначении эпох, но и в пределах одной человеческой жизни. Не логическая последовательность и причинно-следственная соотнесенность, но непроизвольный и неуправляемый поток сознания определяет движение сюжета. Такой способ обращения с реальностью также определяет специфику письма в рамках аутентичного принципа. Прошлое, настоящее и будущее постоянно переплетаются между собой, сливаясь на страницах романов в исторически социально и политически единый идейный поток, направленный на создание нового, свободного от мужских и женских противоречий, лишенного ярко выраженной гендерной маркированности, мира, в котором бы гармонично слились мужское и женское начало. Именно ситуацию существования в истории сложившейся оппозиции мужского и женского анализирует писательница. Для этого, подчеркну вновь, автор изображает и пытается совместить две, на первый взгляд, несовместимые реальности – мир обыденный и мир фантазийный. Представители первого – типичные для литературы ГДР герои с узнаваемыми биографиями: вагоновожатые, студенты, строители, проектировщики сосуществуют и вступают в социокультурные диалоги с колдуньями, ведьмами, сиренами и богами греческой мифологии, которые хотят помочь современным женщинам сбросить с себя давящее иго мужской власти и «образовать новое общество на новых нравственных началах» ^[5], деконструировать, то есть заново переосмыслить так называемое постпатриархальное общество.

Урсула Либерц-Грюн (Ursula Liebertz-Grün) в своей статье «Wege zu einer postpatriarchalen Ästhetik» ^[6] («Пути к постпатриархальной эстетике») анализирует роль искусства, перед которым в постпатриархальную эпоху стоит задача деконструировать, а затем обновить традиционные дискурсы, мифы, дихотомии, символы, образы, модели повествования и схемы интерпретации / Die Kunst steht vor der Aufgabe, tradierte Diskurse, Mythen, Dichotomien, Symbole, Bilder, Erzählschemata, Deutungsschemata etc. zu de- und rekonstruieren. Так, роман о трубадурше Беатрис – это краткий экскурс в гендерный конфликт ГДР начала семидесятых годов.

Будучи рожденной и воспитанной в ГДР, она впитала в себя веру в социалистический идеал, и как перед автором перед И. Моргнер стояла важная задача: своим творчеством достигнуть этого идеала. С другой стороны, она воспринимала это как моральную обязанность и просветительскую функцию, которую она выполняла до тех пор, пока не пришло осознание того, что этот так называемый идеал изначально базировался на шатком фундаменте и не имел ни малейшего шанса на восстановление или «перерождение». В её письме, по мнению Джеффа Вестгейта, четко прослеживается траектория постепенного нивелирования социалистического идеала как в ее собственных глазах непосредственно, так и косвенно – с позиции интеллектуально развитой общественности двадцатого века. Не случайно, поэтому, в романе появляется, хоть и пунктирно, образ Ленина, в честь которого была названа школа: «In den späten vierziger Jahren das zwanzigsten Jahrhunderts gab es eine Schule, die das Wesen der Laura Salman ungeteilt verdauen konnte. Die Schule führte den Namen «Lenin» ^[7]. Однако кажущаяся на первый взгляд серьезность заведения оказывается мнимой, о чем свидетельствует «брошенное» как бы вскользь и между делом небольшое, но символическое наблюдение автора: «…die beide Sekretäre waren blondhaarig» («…обе секретарши были блондинками»).

Помимо упомянутых политических нюансов в работах И. Моргнер, в частности «Жизнь и приключения трубадура Беатрис в описании ее шпильфрау Лауры», затрагивается один из крупнейших конфликтов второй половины ХХ века – война во Вьетнаме. Этому событию посвящено несколько «документальных» глав в романе (K. 14, 25). «Im Vietnamkrieg haben die Vereinigten Staaten in umfassender Weise neue militärische Taktiken und neue Techniken erprobt» ^[8] («Во время вьетнамской войны США в полном объеме испробовали новые военные тактики и технические приемы»). Писательница, к примеру, говорит об использовании Эйджент Оранж (Agent Orange), смеси синтетического происхождения, применяемой американской армией в рамках программы по уничтожению растительности. К другим «приёмчикам» относились: «Einsatz von Luftkavallerie (Infanterie in Hubschraubern)» (Применение «воздушной кавалерии» (вертолетной пехоты); «die Verwendung von Herbiziden zur Vernichtung von Ernten und Wäldern» / употребление гербицидов (химические вещества – прим. авт.) для уничтожения урожая и лесов; «Ermattungsgase» / «истощающие газы»; «die meteorologische Kriegführung, die vorsätzlichle Erzeugung von Regenfällen» / метеорологическая стратегия ведения войны, «производство» умышленного выпадения дождей; «Tränengas» / слезоточивый газ и другие. Чтобы дать читателю понять, насколько были разрушительны названные «боевые орудия», писательница приводит в пример следующее сравнение: «Im ersten Weltkrig waren nur 5 Prozent aller Kriegstoten Zivilisten; im zweiten Weltkrieg stieg dieser Prozentsatz auf 48, in Korea gar auf 84 Prozent» ^[9]. Число мирных жителей, погибших в годы Первой мировой войны составило лишь 5 процентов от общего количества; во время Второй мировой войны процент возрос до 48, в Корее уже до 84.

Об объективных конкретных реалиях современности Ирмтрауд Моргнер в субъективной завуалированной условной форме говорила с помощью таких инструментов, как религиозные сюжеты, мифология, сказки, фантастика: «Subjektivität nicht subjektivisch verstanden, sondern materialistisch» ^[10]. Она была абсолютно убеждена: лишь тот человек, который способен познать мир не только материально, но и почувствовать себя частью этого мира может постигнуть сущность понятия «Материалист». В своей статье «Über atheistische Religio» немецкая писательница заявляет о том, что у современного человека притупилось образное мышление, способность представлять и осознавать творящиеся в мире ужасы и происходящие трагичные события (Sie können kein Bild machen). И. Моргнер объясняет свою позицию на примере выдержки из газетной колонки: «Zwölf Millionen der einhundertzweiundzwanzig Millionen Kinder, die im internationalen Jahr des Kindes 1979 geboren wurden, sind vor Erreichen ihres Lebensjahres gestorben» («Двенадцать миллионов детей из ста двадцати двух миллионов, родившихся в 1979, в Международный год ребенка, умерли, не достигнув и года жизни»). Ирмтрауд Моргнер с ужасом отмечает, что люди это читают, не отвлекаясь от своих будничных занятий, например, от поедания торта: «die Leute lesen das und essen dazu Torte». Торт и земля с погребенными в нее младенцами стали не только привычными, но равноположенными абстрактными понятиями, так же как и двадцать миллионов советских жертв, павших в годы Второй мировой войны, и шесть миллионов евреев, которых погубила нацистская Германия. В действительности же в этом нет ничего удивительного, ибо распространенные сегодня повсеместно понятия «Overkill» и «Megatote» привели к возникновению нового типа мышления, основанного на абстрагировании, потому что так легче переживать существующую реальность, не принимая ее близко к сердцу. Но это бесперспективный путь, путь деградации и морального регресса человека. Поэтому, необходимо найти новые тропы и способы отображения реально происходящих вещей, вызовов и угроз современности, которые будут созвучны современному психологическому состоянию человека и социокультурному климату эпохи. И такой инструмент был найден: «In Mythen und Religionen können die Bilder zwar noch besichtigt werden» ^[11] (В мифах и религиях все еще можно различать образы). Иначе говоря, мифологические сюжеты, являясь, с одной стороны, по своей сути очевидной абстракцией, но с другой, они не чужды действительности, максимально приближенны к реальности, помогают соотнестись с вековым опытом человечества, открывают безграничные возможности для их персонификации и олицетворения. Так, образ женщины-земли олицетворяет саму Ирмтрауд Моргнер: «die Personofikation Erde ist bei mir weiblich…» Во многом это откровение писательницы является ключом к пониманию смысла её романов и её собственного места в них.

Несмотря, однако, на остро политическую направленность романов, творчество Моргнер относят все-таки к женской (гиноцентрической) литературе, а самой писательнице зачастую приписывают роль феминистского автора. При более близком знакомстве и глубоком анализе ее романов становится ясным, что это не совсем так. Хотя бесспорно, что женские права и роль женщины представляются ключевыми проблемами в романе, а кульминационным событием и поворотным моментом становится вышедший в 1972 году закон о легализации аборта (das Gesetz über die Unterbrechung der Schwangerschaft). Насколько это важно для Моргнер, реализовывавшей в своем творчестве идею равноправия (Gleichberechtigung), можно судить по выдержкам, включенным в повествование, которые были взяты из речи министра здравоохранения ГДР профессора доктора Людвига Меклингера (Professor Dr. Ludwig Mecklinger, Minister für Gesundheitswesen der DDR), выступавшего в пользу вышеназванного закона. По её мнению, принятие такого закона, который дает женщинам возможность самим назначать срок беременности, в особенности способствовало революционному рабочему движению / «solche gesetzliche Regelungen zu treffen, die es der Frau ermöglichen über den Zeitpunkt der Schwangerschaft selbst bestimmen, wurde isbesondere von der revolutionären Arbeiterbewegung gefordert» ^[12]. Цитаты из документа занимают в общей сложности около шести страниц в произведении И. Моргнер «Жизнь и приключения трубадура Беатрис в описании ее шпильфрау Лауры» и подчеркивают тот важный шаг к достижению равенства, который придал ГДР статус самого подходящего места для жизни женщины, потому что natürlich ist das Land ein Ort des Wunderbaren ^[13] / конечно, эта страна – место, где происходят поразительные вещи (писательница имела в виду проявления свободы). Такого рода вещи могут происходить только в по-настоящему свободной стране, а именно такого мнения о Германии была главная героиня романа Беатрис.

В заключении стоит подчеркнуть, что принцип историзма, который прямым образом связан с аутентичностью, является её практической реализацией в творчестве И. Моргнер. Переосмысление трагичного прошлого, осознание немецкой вины, растерянность человека в послевоенном мире, поиск опоры и любви, находят отражение в произведениях писательницы. Реалии нового времени, такие как явление женской эмансипации, защита прав и свобод человека, «информационно-психологические угрозы и подавление личности человека с помощью СМИ» ^[14], угроза ядерной войны накладываются на военную тематику, переосмысляются и воплощаются в тексте посредством авторского мифологизирования сквозь призму женского сознания. Основополагающей при этом является мысль писательницы, касающаяся последствий господствующих патриархатных ценностей, которые определили, с её точки зрения, курс и развитие истории, планомерно и систематически исключая женщин из истории на протяжении всего её хода, что привело к дисгармоничному развитию общества. И. Моргнер предлагает свой, женский, вариант истории, в котором женщинам отведена роль не пассивного безголосого бесправного наблюдателя, но демиурга с активной жизненной позицией и высокими нравственными ценностями.

Выводы.

Творчество Ирмтрауд Моргнер было выдающимся звеном всего литературного процесса второй половины ХХ века. Но судьба (в лице государства) распорядилась так, что из-за политического «антипиара» её имя отсутствует в перечне наиболее крупных и знаменитых авторов конца ХХ столетия и не запечатлелось в памяти современников.

Умело сочетаемые в её творчестве политическая откровенность и преданность тонкому, изысканному литературному искусству оказались чужды современникам. А свод негласных правил оставил И. Моргнер за пределами признания и приятия, как в ее отечестве, так и за рубежом, о чем свидетельствует как малое число переводов ее работ, так и небольшое количество откликов на них в зарубежной и отечественной критике. Однако сейчас у всех есть возможность понять так называемый «концепт имени» И. Моргнер и переоценить ее вклад в литературное наследие. Остается верить, что в обозримом будущем все-таки состоится знакомство русского читателя со скандально-ироничным, но находящимся в русле нравственных исканий своего времени творчеством Ирмтрауд Моргнер.