Question-Answer Series as a Type of Dialogic Text (Based on Modern English-Speaking Press Briefing)

Bagdasaryan Elina Yur'evna post-graduate student of the Department of English Grammar at Moscow State Pedagogical University 119571, Russia, Moscow, Vernadsky's prospect, 88, room No. 611 lina13_06@mail.ru

Пресс-брифинги Государственного департамента США (Daily Press Briefings) представляют собой встречу официального представителя Государственного департамента США (Spokesperson for the United States Department of State) с представителями прессы. Целью брифинга является информирование американских и зарубежных журналистов о внешней политике администрации президента США. Пресс-секретарь открывает брифинг монологом, который является кратким обзором деятельности государственного секретаря и других членов Госдепа, а также их официальных заявлений по поводу актуальных событий. В рамках брифинга спикер отвечает на вопросы присутствующих журналистов. Ежедневные пресс-брифинги записываются, видеозаписи и тексты публикуются на официальном сайте Государственного департамента США ^[16].

По количеству говорящих брифинг представляет собой полилог, поскольку в нем участвует более двух собеседников. Однако специфика брифинга не позволяет считать его «речью многих» в истинном смысле. Брифинг является совокупностью диалогов, построенных на обмене репликами между журналистом и представителем Госдепа. Журналисты не обращаются друг к другу с вопросами, прямо не комментируют высказывания друг друга. Таким образом, в ходе коммуникации происходит смена только одного из коммуникантов, что позволяет нам говорить о брифинге как о совокупности диалогов «спикер Госдепа — журналист». Поэтому мы рассматриваем пресс-брифинги Госдепа как поджанр интервью с одним интервьюируемым и сменяющимся интервьюером.

Обратимся к тематической вопросно-ответной серии в брифинге. Вопросно-ответная серия — это диалог, включающий в себя два и более диалогических единства. Элементарным диалогическим единством назовем сочетание двух реплик говорящих, поочередно обращающихся друг к другу: инициирующей («вызывной») и реагирующей («отзывной») Реплики могут формироваться отдельными тематическими предложениями (однопредложенческими диктемами) и диктемами, состоящими из нескольких предложений (кумулемами). Реплики объединяются в группы по тематике, образуя диалогические единства (оккурсемы). Оккурсема — непосредственно выделимая, семантико-тематически целостная единица диалогической речи ^{[2, с. 5]}.

Кумулема, как репрезентативный строевой компонент текста, выделяется своей «микротемой». Оккурсема, как репрезентативный компонент диалогического текста, выделяется, соответственно, диалогической микротемой. «Разница состоит в том, что в оккурсеме выражение темы раздваивается таким образом, что ведущая реплика задает ее содержание или “заголовок”, а встречная реплика ее развивает» ^{[3, c. 17]}. Итак, тематическая вопросно-ответная серия есть диалог, включающий в себя два и более диалогических единства, объединенных одной темой.

Брифинги чаще всего представляют собой совокупность вопросно-ответных серий, объединенных макротемой брифинга (например: «ситуация на Ближнем Востоке», «террористический акт», «участие в саммите»). Макротема задается зачинным монологом спикера, как правило, брифинг протекает в рамках этой макротемы, а вопросы журналистов вступают в имплицитные диалогические отношения друг с другом и высказываниями спикера. Брифинг, таким образом, является сложной диалогической системой сам по себе.

Рассматривая брифинг как совокупность диалогов «секретарь Госдепа — журналист», мы проанализировали отдельно взятые тематические вопросно-ответные серии, границу которых, как правило, определяет смена второго коммуниканта, то есть журналиста.

Обратимся к отрывкам из брифинга 10 декабря 2015 года ^[12], проведенного официальным представителем Госдепа Джоном Кирби (John Kirby). Тема вопросно-ответной серии — «Встреча сирийской оппозиции в Саудовской Аравии»:

QUESTION: I wanted to follow up on what you said about the Saudi meeting of the Syrian opposition. <…> Is it your understanding that everyone who was at that meeting agreed on these sets of principles? Because we have reporting that one of the major opposition groups, Ahrar al-Sham, walked out and disagrees with it entirely.

MR. KIRBY: Yeah. As I — it is my understanding that the participants did agree in a consensus way on these principles. And that’s why I said it the way I said at the top — or actually the Secretary has it in his statement that way. <…> So there’s a lot of work left to do <…>

QUESTION: Well, I mean, it’s one thing to agree on a consensus, but <…> what does it mean if a group that actually has gotten a lot of its support from Saudi Arabia itself isn’t going to take part in this?

MR. KIRBY: Well, they did take part. <…> And again, they can characterize for themselves, I think, their views at the end of it. <…>

Первый вопрос журналиста представляет собой кумулему, то есть последовательность предложений, сформированную посредством присоединения ^{[4, с. 179]}. Начало реплики отсылает нас к зачину брифинга. Монолог спикера и вопрос журналиста связаны лексическими повторами (principles, meeting, the Syrian opposition). То есть первый вопрос журналиста вплетается в уже заданную диалогическую систему брифинга.

Примечательно употребление прошедшего времени глагола want в реплике журналиста. «В результате смещения временного плана намерение говорящего как бы теряет свою актуальность, а действие, к которому он побуждает, — обязательность исполнения» ^{[7, с. 458]}. Как результат, снижается прямолинейность высказывания.

Реплика спикера начинается с согласия (Yeah) и присоединяется к реплике журналиста по принципу «встречной обращенности» ^{[4, с. 179]}, то есть объединение вызывной и отзывной реплик представляют собой оккурсему.

Реплики связаны лексическим повтором It is your/my understanding. В содержании данного высказывания конкретное действующее лицо, то есть пресс-секретарь, отодвигается на второй план, так создается прагматический эффект некатегоричности. В этом случае, как и в случае смещения временного плана, можно говорить о реализации стратегии дистанцирования, характерной для языка политики. «Сохранение дистанции составляет суть вежливого поведения» ^{[7, с. 456]}. Примечательно то, что и журналист, и спикер пользуются одинаковыми средствами выражения языкового дистанцирования, то есть они вместе играют в эту языковую игру.

Несмотря на то, что журналист настойчив в своих расспросах, его речь строится нейтрально с точки зрения коннотаций. В подготовленном политическом интервью в зависимости от целей коммуникации интервьюер занимает разные позиции: может демонстрировать лояльность по отношению к взглядам интервьюируемого или представлять оппозиционный взгляд ^{[1, с. 77]}. При этом в современном интервью преобладает конфронтационный стиль ведения интервью, вопросы интервьюеров содержат утверждения и пресуппозиции, что зачастую лишает политика возможности дать прямой ответ ^{[10, p. 102]}. В рамках брифинга журналисты занимают нейтральную позицию. Вопросы характеризуются ясностью и четкостью формулировки.

Представитель Государственного департамента оглашает позиции госсекретаря США и других представителей правительства, поэтому его речь обладает определенными возможностями и ограничениями в данном поджанре интервью. Главная коммуникативная задача говорящего — предоставить журналистам достаточную и обоснованную информацию, не используя при этом информацию не подтвержденную. Этим можно объяснить особую организацию речевого поведения спикера. Он отсылает журналиста к своим конкретным репликам: «The way I said at the top»; «I can only go back to what we said before»; ссылается на авторитетный источник: «the Secretary has it in his statement that way»; отказывается говорить за тех лиц, чьи интересы он не уполномочен представлять: «They can characterize for themselves; I can’t speak for other groups, and I won’t speak» ^[12].

Журналист, в свою очередь, обращается к фактам, которые спикером не упоминались, но имеют большое значение: «Because we have reporting that one of the major opposition groups, Ahraral-Sham, walked out and disagrees with it entirely» [Ibid.]. Во время брифингов журналисты ставят под сомнение свидетельства говорящего, упоминая потенциально противоречащие доказательства в форме правительственных заявлений или новостей, просят подтвердить или опровергнуть информацию, что приводит к серии замысловатых переговоров. В такой ситуации представителю Госдепа часто приходится уклоняться от ответа и избегать умозаключений, так как непроверенная информация, домыслы и догадки могут быть неправильно интерпретированы прессой, что пагубно скажется на репутации администрации, представителем которой является спикер. При этом особая роль отводится метакоммуникативным актам ^[14]. Например: «I haven’t seen that report» ^[13]. «I haven't spoken to him and haven't really raised the issue with him» ^[11]. «I honestly just don’t have the information on that» ^[12].

По сравнению с более продолжительной по времени пресс-конференцией и традиционным интервью, жанр брифинга несколько ограничен. В такой ситуации общения коммуникативные намерения собеседников реализуются так, что сохраняется коммуникативное равновесие. Иными словами, брифинг, как правило, представляет собой кооперативную коммуникацию. Это обусловлено тем, что во время брифинга «взаимодействие коммуникантов характеризуется подтверждением взаимных ролевых ожиданий. В этом случае реализуются стратегии вежливости и сотрудничества» ^{[8, с. 88]}. Результаты проведенного нами исследования позволяют говорить о преобладании в дискурсе брифингов Госдепа кооперативных диалогов.

«Диалог есть соприкосновение двух разных сознаний, отраженных в двух разных личностных языках-идиолектах. Отсюда определение кооперативного и некооперативного диалога. Кооперативный диалог есть речевое общение минимум двух личностей со своими разными идиолектами, которые заинтересованы в становлении и продолжении общения между ними. Некооперативный диалог, соответственно, есть такое речевое общение минимум двух личностей (двух сторон общения) со своими разными идиолектами, одна из которых или они обе не заинтересованы в продолжении общения между ними, или же не только не заинтересованы, но и активно стремятся к прекращению этого общения» ^{[5, с. 227–228]}.

Спикер может уклониться от прямого ответа или отказаться отвечать, если он не располагает достаточными сведениями. Но даже в этом случае диалог остается кооперативным благодаря конвенциональности брифинга как общественного события и принципу вежливости, которым руководствуются участники в рамках отведенных им ролей.

В качестве примера некооперативной коммуникации в ситуации брифинга рассмотрим записи брифинга 10 декабря 2015 года с Д. Кирби ^[12]. Мы намеренно анализируем вопросно-ответную серию из того же брифинга, поскольку это позволяет проследить, как меняется речевое поведение одного коммуниканта при том, что экстралингвистические факторы (время, место, тема коммуникации, информированность и настроение говорящего и т. п.) остаются неизменными. Происходит смена второго коммуниканта — журналиста.

К Д. Кирби обращается корреспондент телеканала RT (ранее Russia Today) Гаяне Чичакян с вопросом о несанкционированном вводе турецких военных на территорию Ирака. Спикер пытается уйти от ответа, используя привычные речевые штампы и метакоммуникативные акты: «I’d refer you to the transcripts of the last two or three days; I think we’ve dealt with this, haven’t we?». ДалееД. Кирби дает ответ, однако довольно уклончивый, не отражающий сути вопроса журналиста. При попытке Г. Чичакян вызвать прямой ответ Д. Кирби опять настаивает на том, что этот вопрос обсуждался, в очередной раз ссылаясь на предыдущие брифинги: «If you’d been at the briefing the last several days, you would have seen, or if you looked at the transcript, you would have seen». Опустим словесную перепалку, в процессе которой Д. Кирби начинает терять терпение. Спикер игнорирует реплики Г. Чичакян и прекращает диалог: «I think I’ve dealt with your questions quite enough». Д. Кирби трудно скрыть недовольство, но в данной ситуации общения спикер не может открыто демонстрировать свою неприязнь, поэтому он вынужден снова дать слово Г. Чичакян, однако от ответа на очередной вопрос о Турции он по-прежнему уклоняется, переспрашивая: «Address whose concerns?»; затем по привычной схеме ссылается на недостаточность информации: «I haven’t seen those reports, ma’am. We continue to work with the Iraqi Government». На следующий вопрос Д. Кирби реагирует по той же схеме: переспрос — уклонение от ответа: «Should what be of no concern? I love these questions that are 10 minutes long then I’m supposed to get the grain of it out of there. Should what be of no concern?». Говорящий прибегает к открытой иронии, употребляя глагол love, когда очевидно, что он недоволен и желает прервать коммуникацию.

Журналист в очередной раз повторяет вопрос, а пресс-секретарь теряет самообладание: «Oh, comeon. Again, another ridiculous question». Употребление неопределенного детерминатива another, в случае количественной детерминации близкого к русскому «еще (один)», предполагает, что вопрос подобен предыдущим вопросам журналиста, что в сочетании с определением ridiculous фактически указывает на то, что спикер считает и другие вопросы журналиста абсурдными. Это представляет собой оценочное действие, неуместное в деловой коммуникации. Далее происходит запрос дополнительной информации: «When have we ever said it’s none of our business?». Такое коммуникативное действие можно считать очередной составляющей стратегии уклонения говорящего.

Спикер нарушает принцип вежливости, который должен превалировать в деловой коммуникации: «And the way you’re trying to twist all of this around to make it look like we’re doing something nefarious or that we’re — we’ve got some sort of inappropriate relationships here, I mean, it’s just so silly. And I can’t believe. I can’t believe, honestly, that you aren’t embarrassed to ask these questions. You have to be looking at these questions and almost laughing to yourself, don’t you? I mean, they’re absolutely crazy». Данная кумулема содержит эмоционально окрашенную лексику: определения silly, crazy. Употребление подобной лексики в контексте брифинга можно считать критическим инцидентом (critical incident) ^{[9, p. 89]}, поскольку это случай отклонения от нейтрального дискурсивного стиля. Спикер пытается оценивать действия собеседника, фактически его отчитывая. Таким образом, высказывание говорящего приобретает снисходительный тон, спикер не дает Г. Чичакян высказаться. Диалог окончательно превращается в некооперативный. Лексические повторы (I can’t believe) подчеркивают негодование говорящего. Справедливо заметить, что данная диктема содержит мотив обвинения: по мнению Д. Кирби журналист пытается исказить факты. Реплика заканчивается насмешкой: «You have to be looking at these questions and almost laughing to yourself, don’t you?».

Д. Кирби нарушает своим поведением основной принцип успешной коммуникации — «Принцип кооперации», который гласит: «Твой коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога» ^{[6, с. 222]}. Говорящий последовательно нарушает постулаты, соблюдение которых должно соответствовать выполнению принципа кооперации: «<…> So let’s let them work their way through it and let the rest of everybody keep focusing on ISIL, which is what we should do, and which, by the way, the Russians aren’t doing». Нарушен постулат информативности, поскольку высказывание Д. Кирби содержит лишнюю информацию: Г. Чичакян о России не спрашивала, кроме того, действия РФ не являются предметом обсуждения в контексте поднятой проблемы. Журналист пытается защищаться, спрашивая, какие конкретно вопросы ей не нужно задавать пресс-секретарю. Д. Кирби парирует, продолжая нарушать принцип кооперации: «You can ask me whatever you want. I’m just stunned that you’re not embarrassed by some of the questions you ask. I notice that RT very rarely asks any tough questions of their own government. So you can ask whatever you want. That’s the beauty of this setting, right, here at the State Department. You can come in here and ask me whatever you want, and you can be as — just as challenging as you want to be accusatory in your questions — some of those today, absolutely ridiculous. You can do that here in the United States, but I don’t see you asking those same questions of your own government about ISIL in Syria. And I would love to see those questions get asked».

Нарушаются постулаты релевантности и истинности ^{[15, p. 24]}: Д. Кирби отклоняется от темы, и говорит то, для чего у него нет достаточных оснований. Д. Кирби в своей речи атакует канал RT, используя иронию: «I notice that RT very rarely asks any tough questions of their own government». Употребление определенных детерминативов (this setting) и наречий, указывающих на приближенность (here, in here) имплицирует противопоставление России и США. Детерминатив some со значением неопределенного количества предполагает, что вопросы, заданные корреспондентом RT в этом брифинге, составляют только часть от вопросов, которые пресс-секретарь считает абсурдными. Однако реплика оканчивается сослагательным наклонением и пассивным залогом: «And I would love to see those questions get asked». Выбор таких языковых средств выводит адресата из-под атаки, поскольку критика говорящего обращена скорей к правительству РФ, нежели собеседнику. Такое окончание несколько снимает напряжение, однако коммуникация потерпела крах.

Итак, пресс-брифинги отличаются высокой степенью конвенциональности и особым распределением ролей говорящих. Брифинг предваряется комментарием политического деятеля, в традиционном политическом интервью эта роль отводится журналисту. Речевое поведение официального представителя правительства организовано особым образом. Спикер может отказаться отвечать тогда, когда у него исчерпана информация по вопросу, или использовать стратегию уклонения от ответа. Формат брифинга предполагает, что вопросы, которым посвящен брифинг, не подлежат обсуждению, а Госдеп, организующий брифинг, имеет однозначную позицию по поводу затрагиваемых проблем. Иными словами, в отличие от традиционного политического интервью, диалог в брифинге координирует интервьюируемый, а не журналист. Журналисты занимают объективную нейтральную позицию при формулировке вопросов.

В ситуации брифинга преобладают кооперативные диалоги. Это является результатом соблюдения коммуникантами принципов вежливости и кооперации. Реализации данных принципов способствует использование коммуникантами стратегий языкового дистанцирования. В случае нарушения ключевых принципов общения диалог коммуникантов становится некооперативным, и возникает конфликтная ситуация.