Global studies and the security problem

Ursul Arkadii Dmitrievich Doctor of Philosophy Head of the Center, Scholar at theof the Academy of Sciences of Moldova; Professor, Moscow State Univeristy 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory 1, building #51 ursul-ad@mail.ru Other publications by this author

В научные исследования безопасности вовлекаются всё большее число объектов и областей деятельности и заранее невозможно установить пределы этой тенденции концептуального расширения. Упомянутой понятийной экспансии способствуют как фундаментальные обстоятельства, так и факторы, связанные с конъюнктурными причинами. Причём исследования развития и обеспечения безопасности до недавнего времени, как правило, были разделены в их теоретическом осмыслении и практической реализации. Ранее предполагалось, что развитие и обеспечение безопасности – это два самостоятельных процесса в существовании того или иного объекта, которые представляют относительно независимые экзистенциально-деятельностные сферы. Однако сейчас начинает формироваться понимание их взаимосвязи.

Осознание имманентной связи развития и безопасности привело к формулировке идеи о возможности обеспечения безопасности через развитие, а точнее – через устойчивое развитие. И в этом – смысл грядущего кардинального поворота истории и эволюции цивилизации. Ведь в нынешнем все менее безопасном стихийном развитии кроется ранее заложенный антропогенный «механизм», ведущий к ускоряющейся экологической деградации, а в более отдалённой перспективе к самоуничтожению социальной ступени эволюции. Обеспечить необходимую безопасность человечества на длительную перспективу при таком неустойчивом развитии невозможно, поэтому необходимо менять сам тип развития, в котором безопасность обеспечивалась бы через все типы нерегрессивного развития.

Важно понять и объяснить эту «расширительную» тенденцию понятия безопасности по пространству современного научного знания. В статье будут рассмотрены эволюционные основания, лежащие в фундаменте концептуальной экспансии проблемы безопасности. Вместе с тем исследуется процесс глобализации этого понятия, его включение в междисциплинарные направления глобальной науки и формирование новых областей научного поиска.

Взаимосвязь развития и безопасности и процесс «секьюритизации»

Термин «секьюритизация» в современной научной литературе имеет пока в основном два значения (а далее будет введено ещё одно значение). Одно из них (от английского securities – «ценные бумаги») используется в финансовой сфере, где под секьюритизацией (securitization) принято понимать перевод активов в более ликвидную форму своего существования, например, это может быть процесс, позволяющий заменить банковские заимствования и кредитования выпуском ценных бумаг типа еврооблигаций.

Другое значение термина «секьюритизация» (от англ. security — безопасность) используется в исследованиях проблемы безопасности. Причём даже общую науку о безопасности уже успели назвать секьюритологией ^[1]. Этот термин постепенно входит в русский язык, но в отечественной литературе, в отличие от англоязычной, он еще употребляется редко и, тем более, ещё не стал общепринятым ^[2-4].

В конце прошлого века была предложена теория секьюритизации, разработанная в рамках копенгагенской школы международных отношений Б. Бузаном и О. Вэвером ^[5], которая вызвала оживлённую дискуссию, как в зарубежной, так и в отечественной литературе. В этой теории предлагается видение процесса секьюритизации, как деятельности по искусственному дискурсивному формированию угроз безопасности.

Если какая-либо проблема представляется как проблема безопасности, то ее вначале необходимо сделать достаточно широко обсуждаемой и публичная дискуссия обретает форму борьбы между различными политическими силами, выражающими свои точки зрения. После политизации проблемы может возникает новая расстановка политических приоритетов и в результате этого проблема трансформируется в ту или иную угрозу и, тем самым, секьюритизируется (наиболее впечатляющий пример последнего времени – возложение администрацией Обамы вины за кибератаки на Россию). После перевода проблемы в статус угрозы, её приоритет существенно возрастает и появляется возможность и правомерность любых чрезвычайных мер противодействия, прежде всего у государства, которое чаще всего и запускает процесс секьюритизации.

Теория секьюритизации породила, а для ряда других учёных - только укрепила мнение о том, что проблемы безопасности не носят объективного характера и целиком зависят от субъективного фактора. Высказывается точка зрения, что никаких объективных критериев, позволяющих отделить вопросы безопасности от всех остальных, не существует, что практически любая актуальная политическая проблема может интерпретироваться как проблема безопасности. Впрочем, субъективно-деятельностное видение безопасности предлагалось и ранее, ещё до появления теории секьюритизации ^[6].

Между тем, ситуация с пониманием безопасности гораздо сложнее, поскольку существуют и субъективные и объективные основания проблемы безопасности. В научной литературе распространены три основных подхода к исследованию проблемы безопасности: натуралистический, деятельностный и интегративный^[7]. Схематизируя, можно сказать, что натуралистический подход видит основные угрозы и опасности вне субъекта и предлагает прежде всего «защитный» способ обеспечения безопасности. Деятельностный подход акцентирует внимание на внутренних угрозах (например, в самой деятельности личности и общества) и в его рамках предполагается, что оптимизация деятельности по обеспечению безопасности решит все либо большинство проблем. Интегративный подход объединяет в одну систему позитивные моменты очерченных выше натуралистического и деятельностного подходов, особенно если речь идет о планетарных аспектах обеспечения различных форм безопасности и глобальной безопасности.

Как понятие в рамках интегративного подхода безопасность носит двойственный характер. Во-первых, безопасность может рассматриваться в деятельностном ракурсе, т.е. как отражение субъект-объектных взаимодействий, в которых в единое целое соединены как субъективно-идеальные, так и разного рода материальные компоненты. Во-вторых, безопасность выражает определенное состояние и способ бытия объекта (системы), сохраняющего его природу, качественную определенность, целостность, т.е. выражает возможность и реальность существования без деградации и разрушений.

Безопасность в самом широком смысле характеризует устойчивый способ бытия того или иного объекта, сохранение его природы в условиях внутренних и внешних негативных воздействий. Обеспечение безопасности выражает возможность и способность объекта к самосохранению и дальнейшей эволюционной самоорганизации при негативных воздействиях, угрозах и опасностях ^{[8, 9]}. Безопасность всегда связана с сохранением объекта, а развитие – с его изменением. Но сохранение и изменение – это наиболее общие экзистенциальные характеристики материи (материальных систем), которые имеют прямое отношение к обсуждаемой здесь проблеме. Общенаучные принципы, с помощью которых наиболее адекватно осознается природа безопасности в контексте эволюционных процессов, можно также разделить на две основные группы – на принципы сохранения и принципы изменения (или инноваций). Здесь используется аналогия классифмкации законов в физике, как законов сохранения и законов изменения.

Принцип сохранения существует в различных формах, например, в форме эволюционного консерватизма, характеризующего свойство самосохранения материальных систем в процессе их развития. Этот принцип выражает идею обеспечения безопасности в высших ступенях эволюции материи, на что уже обращалось внимание ^[9,10]. Принцип эволюционного консерватизма тесно связан с принципом инновационного эволюционизма, вместе выражающими взаимосвязь сохранения и изменения в эволюционных процессах.

Принцип эволюционного консерватизма заключается во включении уже созданных материальных структур в процессе прогрессивного развития в последующие, более высокие по уровню развития материальные структуры. Это позволяет эволюционному процессу сохранять накопленную негэнтропию и не «начинать все с нуля», а продолжать дальнейшее усложнение в ходе самоорганизации, повышать информационное содержание развивающихся систем. Кроме того, реализация этого принципа обеспечивает минимальное увеличение энтропии в эволюционном процессе. Принцип эволюционных инноваций акцентирует внимание на появлении новых элементов, связей, повышения сложности и организации, без чего дальнейший эволюционный прогресс материальных систем невозможен. Однако не всякое нововведение может быть воспринято эволюционирующей системой, а только то, которое не отторгается всем тем (по принципу действия напоминает иммунную систему организма), что было достигнуто до этого и уже существует.

В процессе эволюции происходит взаимодействие упомянутых двух принципов – эволюционного консерватизма и инновационного эволюционизма, и в результате система либо воспринимает нововведение, либо отторгает его. Восприятие инновации ведет к усложнению эволюционирующей системы, обеспечивая ей более высокий уровень динамической устойчивости, равновесия со средой и конкурентоспособность в эволюции, в особенности универсальной эволюции. Эта взаимосвязь «прогрессивных инноваций» и «позитивной преемственности» проявляется и в переходе к устойчивому развитию, причем даже само наименование этого типа развития включает в себя взаимосвязь упомянутых выше принципов эволюции.

Исследование взаимосвязи этих принципов в различных областях привело к выводу о том, что должна быть определенная мера между развитием и безопасностью систем на самых различных уровнях ^[11-14]. В англоязычной литературе пока наиболее близкий по смыслу термин именуют «связкой»: «связка безопасность-развитие» – «security-development nexus» ^[15-18]. «Связка» как термин выражает лишь взаимосвязь понятий «развитие» и «безопасность», а понятие «мера» в какой-то степени претендует ещё и на их оптимальное соотношение. Эта мера (выражающая единство качественной и количественной определенности системы «развитие-безопасность») может определять способность той или иной системы к максимально возможному целостно-прогрессивному развитию при необходимой и достаточной степени обеспечения ее безопасности. С этих позиций предпочтение отдается поступательно-эволюционным процессам развития, в которых «гарантируется» безопасность социальной или социоприродной системы в определенном достаточно узком коридоре (именуемом «коридором безопасности»). Наиболее безопасной оказывается система, которая обладает возможностью и способностью своего сохранения на базе прогрессивно-поступательного развития, а это последнее реализуется только в случае, если оно происходит в коридоре безопасности.

Требование обеспечения безопасности той или иной системы означает переход ее в режим «сохраняющегося» развития в достаточно узком эволюционном коридоре, который был обнаружен вначале в качестве эмпирического обобщения, а затем концептуально-теоретически обоснован синергетикой. В этом случае, если система в процессе эволюции генетически сама с собой идентифицируется и сохраняется, то она не может рисковать, выходя из узкого эволюционного коридора. Именно только в этом коридоре и происходит наследование предшествующих структур в последующих более высоких, т.е. действует критерий увеличения информационного содержания систем.

Разумеется, пока идет речь об обеспечении безопасности в эволюционных процессах в биологической и социальной ступенях. Но аналогом обеспечения безопасности в этих системах являются процессы сохранения систем в неживой природе, что реализуется на линии коэволюционных взаимодействий как систем, так и подсистем внутри системы. Смысл обеспечения безопасности объекта заключается в том, чтобы сохранить объект в том или ином виде, чтобы он дальше мог существовать и развиваться в условиях, когда ему уже не угрожают негативные воздействия. Далеко не все такого рода воздействия могут быть парированы либо предотвращены и поэтому существует сравнительно узкий коридор условий и границ, где может быть обеспечена безопасность. Именно необходимость сохранения и одновременно - развития материального образования и дает эффект узкого эволюционного коридора, существенно сужая многообразие путей эволюции^[11,14].

Наличие упомянутой меры (она имеет символическое выражение в форме константной связи безопасности (Б) и развития (Р): Б+Р = const) определяет роль и место безопасности в существовании конкретной системы, в том числе и социальной системы. Это своеобразный закон сохранения, выражающий взаимозависимость между безопасностью и развитием (поступательно-прогрессивным). Из этого закона вытекает тот идеальный вариант, когда безопасность обеспечивается через самоорганизационные процессы, т.е. когда вокруг системы (и в самой системе) создается безопасная среда для развития. Это, в частности, может реализоваться в в будущем глобальном устойчивом развитии как системно-социоприродном типе коэволюционных процессов.

Этот закон, вполне естественно, выражается на энергетическом уровне как закон сохранения энергии: чем больше тратится энергии на обеспечение безопасности, тем меньше ее остается на процессы самоорганизации (прогрессивное развитие), и наоборот. В ходе эволюции происходит отбор тех систем, которые «устанавливают» оптимальное сочетание между расходами энергии на безопасность и на прогрессивное развитие. Поэтому в тех регионах, где идут войны или другие деструктивно-регрессивные процессы, например, разрушение окружающей среды, прогрессивное развитие замедляется и может даже поменять свой вектор, стать регрессивным развитием.

Безопасность, как проблема, возникает в основном тогда, когда упомянутая мера нарушается и становится необходимым больше тратить усилий на обеспечение безопасности (а не на развитие) поскольку она становится приоритетной для существования конкретной системы. Поэтому имеются объективные основания и условия для появления проблемы безопасности в ходе жизнедеятельности того или иного социального организма (системы). Если субъект обеспечения безопасности адекватно осознает эту проблему, то становится необходимым принимать соответствующие «секьюритизирующие» действия как меры по обеспечению безопасности. Можно, однако, как следует из теории секьюритизации, такие действия предпринимать, исходя из ложных, чисто субъективных оснований. Поэтому появление той или иной проблемы безопасности в обществе, как и её обеспечение, можно считать не просто объективным, а в принципе субъективно-объективным деятельностным процессом.

Но поскольку в последнее время происходит умножение угроз и опасностей, то не столько по субъективным, а гораздо больше по объективным причинам растёт число проблем безопасности и понятие безопасности эволюционирует в самых разных направлениях. Можно сказать, что речь идёт об объективном процессе «секьюритизации» как реальном росте проблем безопасности в современной модели неустойчивого развития. Происходят как качественные трансформации, так и количественное увеличение фрагментов реальности и объектов, которые вовлекаются в научные исследования в контексте безопасности и какого-то предела здесь заранее установить невозможно, пока не изменится модель развития и оно не станет устойчивым развитием.

В основе этой «расширительной» тенденции понятия безопасности по пространству научного знания, обуславливающих концептуальную экспансию проблемы безопасности, лежит упомянутая выше взаимосвязь развития и безопасности. Этот процесс экспансии проблем безопасности и повышения их роли в современном мире (и науке в целом) в принципе также уместно назвать процессом секьюритизации в самом широком смысле.

В силу наличия системы «безопасность-развитие» может происходить и встречный процесс, получивший наименование «девелопментализация безопасности» (наряду с термином «секьюритизация развития», где развитие иногда понимается в западной литературе достаточно узко - в смысле помощи развивающимся странам либо как содействия международному развитию ^[16,17]. Использование терминов «девелопментализация» и «секьюритизация» здесь вынужденное, просто потому, что в русском языке аналогичных по содержанию терминов просто нет либо при попытке их создания получается нечто ещё более неприемлемое в редакционном плане.

При узком (например, в его «силовом варианте») понимании безопасности она фактически отделяется от развития. В деятельности силовых структур основное внимание уделяется проблеме обеспечения национальной или другим видам безопасности, определяемых в официальных документах, а проблема развития (социально-экономического и других форм развития) остаётся вне поля зрения, т.к. она находится в компетенции иных государственных и общественных структур. И благодаря такому состоянию дел исследования в области безопасности (security studies) и исследования в области развития (development studies) проводились в значительной степени параллельно и практически без связи друг с другом.

Выявленная же взаимосвязь между развитием и безопасностью требует междисциплинарного синтеза этих областей научного поиска. В свете изложенного выше, в связи с тем, что понятие безопасности связывается с сохранением любой системы (во всяком случае, в биологической и социальной ступенях развития), вопросы безопасности существуют (и уже выявляются) практически в любой сфере деятельности. И это видно по тем проблемам, которые во все большей степени затрагивают вопросы экологической, энергетической, продовольственной, информационной, образовательной и многих других сфер безопасности. Насчитывается уже не один десяток видов или особенных форм безопасности (например, такие формы и виды упоминаются в статье о безопасности в Википедии, а также в ряде словарей по проблеме безопасности). Еще несколько десятков лет тому назад многие сферы деятельности не были связаны с обеспечением безопасности, а теперь ситуация кардинально изменилась и это требует не только осознания новых форм опасностей и угроз, но и предотвращения причин их появления, создания инновационных систем обеспечения безопасности.

Глобализация концепции безопасности

Эволюционное расширение понятия и концепции безопасности по пространству научного знания идёт многими путями и одним из них, на котором далее будет акцентировано внимание, его глобализация. Это приводит как к осознанию наличия проблемы безопасности каждого из глобальных процессов, так и ведёт на определённом этапе к формированию понятия глобальной безопасности в его наиболее адекватном понимании. Вместе с тем, процесс постепенного обеспечения глобальной безопасности оказывается глобальным эволюционным процессом, как и обеспечение безопасности каждого отдельно взятого глобального процесса или системы.

Генезис глобальной проблематики в науке тесно сопряжён с осознанием наличия серьёзных глобальных вызовов, угроз и опасностей. Как показал Ю.М. Лужков, основные глобальные вызовы, тенденции и процессы развития подводят нашу цивилизацию к краю гибели. Речь идет об угрозах и опасностях мирового масштаба, которые вызваны принятым во всем мире способом хозяйствования и почти религиозным культом, ориентацией на экономический и научно-технический рост, производство новых искусственных потребностей ^[19].

Формирующийся глобальный мир стал всё больше наполняться новыми угрозами и опасностями общепланетарного масштаба, вызывающих глобальные кризисы, обостряющих глобальные проблемы и даже ведущих к общемировым катастрофам. Умножение вызовов, угроз и опасностей в ходе развертывания глобальных процессов означает, что обеспечение безопасности во всех её формах и видах оказывается одной из главных общечеловеческих целей, ценностей и проблем XXI века, связанных с обеспечением сохранения и дальнейшего развития цивилизации.

Уже исследование глобальных проблем выявило, что их обострение связано в основном с усилением негативных черт многих глобальных процессов, в том числе и глобализации. Хотя не только глобализация привела к глобальным проблемам, в их появление и обострение внесли свой вклад и другие процессы мирового социально-экономического развития, прежде всего, имеющие негативную и угрожающую человечеству ориентацию.

Прежде всего изучение глобальных проблем показало актуальность обеспечения безопасности в её новом – глобальном измерении. Глобальные проблемы выявили противоречия социального и социоприродного развития, имеющие общепланетарный масштаб и формы своего проявления, угрожающие существованию цивилизации и сохранению биосферы. Однако, проблема безопасности имеет место для каждого глобального процесса и системы, поскольку безопасность характеризует устойчивый способ бытия того или иного объекта (или процесса) в условиях воздействия внутренних и внешних негативных факторов. Поэтому можно и, видимо, нужно изучать проблему безопасности как для отдельного глобального процесса (системы), так и их комплексов и в перспективе - всей совокупности взаимосвязанных и эволюционирующих (и коэволюционирующих) глобальных процессов и систем, формирующих систему глобального развития.

Поскольку здесь рассматриваются глобальные процессы и системы, выходя за пределы их наиболее исследованных глобальных форм развития (глобализации и глобальных проблем), то важно обратить особое внимание на то, что одни глобальные процессы имеют преимущественно негативное, а другие - преимущественно позитивное содержание и направленность. Эти процессы либо ускоряют глобальный ход истории, либо тормозят поступательное развитие мирового сообщества и даже ведут к глобальной катастрофе. Если случится такая катастрофа, то независимо от того, чем она вызвана, устранять её ужасающие и трагические последствия уже будет некому. Именно эта особенность глобального измерения безопасности потребует реализации только превентивных действий по обеспечению безопасности, развития новых опережающих способов и технологий предотвращения разного рода глобальных угроз и опасностей.

Само понятие «глобализация» ничего не говорит о том, является ли этот процесс позитивным или негативным, в его названии нет аксиологического смысла. В каждой из тенденций или направлений глобализации есть и позитивные и негативные аспекты, причем появление этих последних приводит впоследствии к формированию механизмов их снижения. При исследовании глобализации часто внимание акцентировалось в основном на её позитивных эффектах, в конечном счёте на том, что на завершающем этапе этого процесса человечество обретёт единство и целостность. Глобализация в широком смысле видится как процесс интеграции и достижения целостности человечества, созидания не только планетарной общности цивилизации, но и единой глобальной социоприродной системы «человек-общество-природа» на принципах коэволюции. Однако эта целостность не появится без того, чтобы, в конечном счёте, обеспечивалась безопасность каждого из глобализационных процессов и вся их совокупность, составляющая уже существующую систему глобализации как глобального процесса.

Вместе с тем, появляются новые глобальные вызовы и проблемы, а также негативно ориентированные глобальные процессы, которые либо вызваны глобализацией, либо так или иначе сопряжены с ней. Глобализация стирает границы между традиционными внешними и внутренними сферами государств, способствует политизации и секьюритизации новых проблем, что уже осознано в рамках международных и мирополитических исследований.

Появление качественно новых глобальных опасностей (и террористической особенно) свидетельствуют о том, что нынешняя форма существования и развития цивилизации основана на устаревших основаниях и принципах и уже фактически не обеспечивает безопасности всему человечеству. Ведь это обеспечение реализуется в основном в форме защиты и концентрирует внимание на фрагментах целого – человечества: государствах, отдельных личностях, их группах и т.п. Необходим общепланетарный системно-целостный и опережающий подход, видение глобальной безопасности не только как безопасности всего мирового сообщества, но вместе с тем, и таких систем как «человек–общество» и «человек–общество–природа». Причём глобальная безопасность не должна изолироваться от глобального развития во всех его «ипостасях» (социально-экономического, политического и т.д.) и базироваться лишь на защите от глобальных угроз и других негативных воздействий.

Но речь идёт не только о видении глобальных перспектив в пространственных измерениях, но и темпоральном, причём в его нелинейном продолжении. Если в деятельности человека превалирует установка на сохранение уже существующего, то понятно, почему акцент делается на прошлом и настоящем, а не на будущем. Самосохранение предполагает концентрацию деятельности на уже прошедшем и пока неопределённо долго «длящемся» настоящем. Действия во имя ещё более неопределённого будущего означают отвлечение внимание и средств от уже существующего, что-то отнимают от него для неизвестного и не свершившегося будущего, которое в принципе может и не наступить.

Здесь тоже действует своеобразный «темпоральный закон сохранения»: сосредоточение внимания и средств на одном из периодов времени (темпомиров – прошлого, настоящего и будущего), лишает этого другие темпомиры. Ведь история и эволюция это не просто как совокупность событий и процессов, предшествующих настоящему, а системно-синергетическая взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего, в которой происходит взаимодействие всех либо некоторых темпомиров.

Акцент на настоящем (здесь и сейчас) характерен для большинства людей в современной модели неустойчивого развития и это считается социальной нормой. Однако для будущего устойчивого развития эта темпорально-деятельностная ориентация оказывается уже неприемлемой и представляется уже нарушением упомянутого выше принципа темпоральной целостности (взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего). Переход к устойчивому развитию состоится только в будущем и для этого надо уделять всё большую часть средств и деятельности на этот темпопериод.

Также важно обратить внимание на то, что обеспечение глобальной безопасности не может быть сведено к обеспечению безопасности каждого глобального процесса и всей их совокупности. Обеспечение безопасности в её глобальном измерении требует адекватного внимания и к другим уровням – региональному, национальному, локальному и т.п., поскольку угрозы и опасности, переходя из нижнего на более высокий (широкий) уровень, могут интегрироваться и выступать в качестве триггерно-синергетического фактора, способного вызвать негативные последствия, в том числе и катастрофы, на глобальном уровне. Вместе с тем, обеспечение глобальной безопасности потребует адекватного учёта существования системы «безопасность-развитие» не только в пространственном отношении, но и в содержательно-деятельностном (прежде всего в том смысле, чтобы в каждом направлении и сфере деятельности была гарантирована «своя» безопасность в силу наличия взаимосвязи «безопасность-развитие»). Поэтому для направлений глобализации – конкретных глобализационных процессов должна будет реализовываться соответствующая глобализационная безопасность: безопасность экономической глобализации, безопасность экологической глобализации и т.п.

Стало понятным, что в условиях глобализации национальная безопасность тесно связано с региональной, а эта последняя с глобальной, как и безопасность личности с этими видами безопасности. Глобализация безопасности способствует расширению этого понятия, причём наиболее интенсивно в глобальном ракурсе развиваются невоенные формы безопасности, особенно экологическая и энергетическая безопасность, информационная безопасность, что ведёт к интенсивной разработке мер по защите киберпространства как в национальном, так и в глобальном ракурсах. Начало третьего тысячелетия ознаменовалось глобализацией международного терроризма, наркоугроз, новых вирусных эпидемий, трансграничной преступности и т.д. Многие глобальные проблемы концентрируют какие-то негативные и опасные феномены и черты, от которых необходимо избавиться в ходе дальнейшего развития.

В последнее время особое внимание акцентируется на экологической опасности как факторе, угрожающем жизненно важным интересам личности, обществу, государству, мировому сообществу в целом и окружающей природной среде в результате антропогенных и природных воздействий на нее. Поэтому экологическая опасность видится как угроза разрушения среды обитания человека, обитающих в ней растений и животных в результате неконтролируемого развития хозяйственной либо иной деятельности. Уменьшение экологической опасности происходит на пути экологизации как усилении экологической ориентации деятельности человека, направленной на сохранение природы и устойчивое использование её ресурсов. Глобальная экологизация (или экологическая глобализация) выступает как целенаправленная глобальная деятельность цивилизации, ориентированная на выход из общепланетаарного социально-экологического кризиса.

Кроме глобальных проблем, существуют глобальные процессы в совокупной социальной деятельности и в природе, которые не являются глобализацией, но имеют в основном негативное содержание, характерными примерами которых являются глобальный терроризм и изменение климата. Что касается глобальных процессов, целиком и полностью негативно влияющих на человечество и сопровождающих процессы глобализации и так или иначе с нею связанных, то их необходимо если не устранять (в полной мере это далеко не всегда возможно), то сводить к тому минимуму, который обеспечивает глобальную безопасность через переход к устойчивому развитию.

Как видим, будущее нашей планеты с проживающим на ней человечеством оказывается не столь определенным, чтобы однозначно принять лишь одни тренды и прогнозы мирового развития, а другие игнорировать, например, глобальные климатические изменения. Вместе с тем имеют место и такие планетарные процессы, прежде всего природные, которые не влияют отрицательно на жизнедеятельность человечества на планете. И это, прежде всего, те физические, химические, геологические, биологические и другие природные процессы, к которым цивилизация адаптировалась в биосфере, и они составляют благоприятные планетарные условия, на фоне которых развертывается глобальный цивилизационный процесс.

Обеспечение безопасности и переход к устойчивому развитию

В докладах руководства ООН можно встретить тезис, о котором выше шла речь, что «нет безопасности без развития, как и развития без безопасности» ^{[20, р.5]}. Нужно иметь в виду, что под развитием здесь понимается достаточно упрощённое понимание этого термина в западной литературе как поступательное социально-экономическое развитие. Другие же типы развития, тем более, деградационно-регрессивное развитием даже считаются (между тем развитие как философское понятие включает в себя достаточно много различных типов и направлений, главными из которых являются прогресс и регресс). Также и под безопасностью в упомянутом высказывании понимается достаточно традиционная «насильственная» её интерпретация.

Обеспечение безопасности в модели НУР и в модели УР с экосистемной точки зрения существенно отличаются. Основное различие, на взгляд автора, заключается в том, что в модели НУР обеспечение безопасности акцентируется на отдельном объекте в экосистеме, тогда как окружающая его среда оказывается весьма опасной в этой же экосистеме. Это обусловлено тем, что в модели НУР действует принцип локального и даже точечного обеспечения безопасности, когда действия субъектов (индивидов, социумов, государств и т.п.) направлены не на сохранение всего их экосистемного сообщества, а на свое собственное выживание и существование. Однако интегральный результат их атомарно-индивидуальной активности в модели неустойчивого развития движет человечество к антропоэкологической катастрофе.

Реально существующее рассогласование интересов объектов (и субъектов) обеспечения безопасности приводит на глобальном уровне к тому, что среда в планетарной экосистеме становится все более опасной, увлекая всю биосферу в целом в социально-экологическую катастрофу. Если оценить усилия и средства, которые тратятся на точечно-локальное обеспечение безопасности многочисленных объектов, то на определенном этапе продолжения этой тенденции окажется более выгодным не только в экзистенциальном, но и в экономическом плане создать более безопасную окружающую среду, чем обеспечивать безопасность отдельного объекта традиционными «защитными» способами (именно так «поступила» биота в биосфере за миллиарды лет своего существования и эволюции). Поэтому осознание глобально-экологической опасности концу XX – началу XXI вв. привело к идее и концепции устойчивого развития (УР) как наиболее безопасного социоприродного развития.

Стало понятным, что, несмотря на необходимость и продолжающуюся тенденцию «точечно-защитного» обеспечения безопасности отдельно взятого объекта, необходимо направить усилия на формирование более безопасной глобальной среды проживания как нынешних, так и будущих поколений людей планеты. И это не просто экономическое столкновение интересов выживания отдельного индивида и выживания всего человечества, а вопрос возможности дальнейшего существования человеческого рода на планете. Здесь достаточно отчётливо просматривается сдвиг приоритетов в области обеспечения безопасности от отдельного объекта, на чём концентрирует внимание нынешняя модель развития, к обеспечению безопасности глобального целого - всего человечества. Однако, такое ранжирование приоритетов не должно вести к снижению внимания к обеспечению безопасности личности, более того, такая безопасность должна даже усиливаться, но уже другими средствами – за счёт создания более безопасной окружающей среды (социальной и природной) благодаря переходу к устойчивому развитию.

Как видим, решение этого вопроса связано с изменением способов обеспечения безопасности отдельного объекта, так и всех объектов (и субъектов) в такой уникальной системе как биосфера Земли. Причём необходимость смены основного «механизма» обеспечения безопасности оказалось напрямую связанной с изменением способа взаимодействия общества и природы, который начинает формироваться, начиная с перехода к устойчивому развитию ^{[8, 10, 14]}. Это также пример того, как уже на глобальном уровне изменяется взаимосвязь (мера) безопасности и развития, обеспечивая дальнейшее существование цивилизации.

Выживание человечества и сохранение биосферы под натиском деструктивных глобальных процессов в перспективе будет в дальнейшем разворачиваться через общепланетарный переход к устойчивому развитию. В этом случае на смену преобладающим регрессивным глобальным процессам эволюции придёт позитивно ориентированное глобальное развитие, каким сейчас в идеале видится переход к устойчивому развитию. Этот переход призван прежде всего разрешить проявляющееся с все большей остротой противоречие между растущими потребностями мирового сообщества и ограниченностью или даже невозможностью биосферы обеспечить эти потребности ^[21].

Стратегия этого типа развития как нового нарождающегося системно-эволюционного позитивного процесса достижения глобальной устойчивости предусматривает не только обретение человечеством целостности, но также предотвращение и защиту от традиционных и новых глобальных (а в перспективе и космических) опасностей и угроз. Поэтому переход к устойчивому развитию – это особый пример своего рода глобальной «секьюритизация развития». Если переход к устойчивому развитию оказывается решением экологической и других глобальных проблем, то и поворот глобализации на цели этого развития также будет способствовать выживанию цивилизации и сохранению биосферы ^[22].

Уже отмечалось ^[23], что в состав недавно принятых Целей устойчивого развития не вошла в качестве самостоятельной цель обеспечения мира и международной безопасности в существенно большем объеме, чем это предусматривает Цель №16 («Содействовать созданию мирных и свободных от социальных барьеров обществ в интересах устойчивого развития, обеспечивать доступ к правосудию для всех и создавать эффективные, подотчетные и основанные на широком участии учреждения на всех уровнях») ^[24]. Именно эта цель стала предметом наиболее продолжительных и ожесточенных дебатов в рамках Открытой рабочей группы Генеральной Ассамблеи ООН по целям в области устойчивого развития. В ходе дебатов высказывалась точка зрения, что Генеральная Ассамблея ООН, где будут обсуждать цели УР – не место для обсуждения проблем мира и безопасности, что правильнее будет ставить данные вопросы в СБ ООН. Высказывались и другие мнения (контраргументы) в пользу того, чтобы не включать проблемы мира и безопасности в качестве одной из целей дальнейшего перехода к УР ^[25].

Между тем, при обсуждении программы действий в области будущих ЦУР, которое интенсивно развернулось за несколько лет до 2015 года, в июне 2012 года вышел первый доклад Целевой группы ООН по задачам развития на период после 2015 года «Превращая в реальность будущее, которого мы добиваемся для всех» ^[26]. Доклад уже тогда предложил не три, а четыре основных измерения глобального видения стратегии устойчивого развития: всестороннее социальное развитие, экологическая устойчивость, всестороннее экономическое развитие, и поддержание мира и глобальной безопасности. Это «четвёртое» измерение представляется наиболее важным из всех, которые в том или ином виде вошли в ЦУР. Ведь, как отмечается в этом же докладе, не менее одной пятой населения мира живет в странах, страдающих от насилия, политических конфликтов, нестабильности и социальной уязвимости. Причём ни одна страна, испытывающая высокий уровень насилия или уязвимости, не достигла хотя бы одной ЦРТ. Уровень бедности, в странах с чрезвычайно высоким уровнем насилия, более чем на 20 процентных пунктов выше среднего. В уязвимых и пострадавших от конфликтов странах также наблюдается гораздо более высокий уровень недоедания, дефицит образования, высокая детская смертность, высокая доля домохозяйств, состоящих из незамужних женщин с маленькими детьми, недостаток чистой питьевой воды и основных санитарных услуг. Но в ходе предварительных дебатов в ЦУР не удалось реализовать предложенное четырёхмерное видение УР, все цели оказались распределенными по уже «обычным» трём измерениям, которые в основном акцентируют внимание на развитии, а не на обеспечении его безопасности. Взаимосвязь (мера) развития безопасности и развития оказалась существенно нарушенной в ЦУР и это поставило под угрозу их реализацию.

Между тем, ООН в первую очередь, как сказано в первой статье Устава этой международной организации, преследует Цели: «Поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира и проводить мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, улаживание или разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира» ^[27].

Поэтому дискуссии по этому поводу именно в ООН представляются далёкими от желания создавать мирные условия для эффективного перехода к УР всего мирового сообщества. Осознание странами-членами ООН того, что устойчивое развитие невозможно без мира и обеспечения безопасности, к сожалению, ещё не приобрело необходимого общепланетарного масштаба и уровня. Пока ещё частные и конъюктурные интересы отдельных стран-членов ООН оказались приоритетнее нашего общего безопасного будущего, выживания человечества как глобального целого. Невольно приходит мысль, что к переходу на путь устойчивого развития мировое сообщество было более готово во времена организации ООН, чем в годы подготовки новой Повестки дня в области устойчивого развития до 2030 года.. Но когда проблема всеобщего мира осознавалась большинством государств, не было ещё цели менять форму цивилизационного развития. На появление идеи устойчивого развития в наиболее существенной степени повлияла экологическая угроза безопасности существования, а не проблемы мира и войны. Однако именно проблема безопасности существования человечества в целом появилась в своей «практической форме» именно в XX веке, в его середине и в конце.

Уместно обратить внимание на то, что в последние годы всё больше высказывается идей о необходимости расширения «деятельностной» базы (системы) УР, введения, как минимум, ещё одного «четвёртого измерения». Кроме выше упомянутой, ещё одна попытка расширить триаду УР была предпринята на Международном конгрессе Союза городов и муниципальных образований (UCLG), в Мехико в 2010 г. Там было принято политическое заявление «Культура – четвертая опора устойчивого развития» ^[28]. Тем самым «треугольник» экономики, социальной сферы и экологии трансформируется в ещё один «квадрат устойчивого развития». О необходимости расширения измерений системы УР уже шла речь ^{[29, 30]}. Однако в связи с вышеупомянутыми попытками важно обозначить появление новой проблемы: при таком расширении следует исходить из общих оснований классификации «измерений» УР, что далеко не всегда имеет место. Это уже отдельная проблема исследования концепции УР, выходящая за рамки статьи, и она связана с разработкой критериев и индикаторов этого типа развития.

Вместе с тем, проблема выработки индикаторов УР тесно связана с формированием глобального управления. Под глобальным управлением понимается «формирующаяся на межгосударственном и транснациональном уровнях многоуровневая система институтов, принципов и норм международного и наднационального регулирования взаимодействий государств, а также негосударственных экономических и международно-политических субъектов, чьи сферы и пространства деятельности имеют глобальное социально-экономическое и политическое измерение» ^{[31, С.9]}. Ведь основная идея поворота глобализации и других глобальных процессов (с участием человека) на путь УР заключается в том, чтобы существенно уменьшить их негативные эффекты и усилить позитивные последствия, что возможно лишь с помощью становления нового вида управления, обретающего глобальное содержание и масштаб ^{[32, 33]}.

В настоящее время усиливается интерес к проблеме управления в глобальных исследованиях. Важно сформировать такую концепцию, а затем и теорию глобальных процессов и систем, в которой можно было бы не просто описывать объективно и стихийно происходящее в мире в глобальном ракурсе, но и ориентировать эти процессы в нужном для человечества прогрессивно-поступательном направлении. При этом, в отличие от теории международных отношений и мировой политики, глобальные исследования акцентируют внимание не столько на трудностях становления глобального управления, сколько на том его образе, который видится в будущем. Впрочем, подобная темпоральная ассиметрия, прогностическое видение характерно для большей части глобальных исследований, особенно в связи с введением в их предметную область проблематики устойчивого развития.

Формируемая новая концепция выживания и обеспечения глобальной безопасности должна соединять в одно целое новый, потенциально планетарный тип развития и обеспечение безопасности мирового сообщества, т.е. обеспечивать безопасность любых позитивных мировых и глобальных процессов через переход к устойчивому развитию как наиболее безопасному типу социоприродной эволюции. Поэтому важно так соединить развитие (прогрессивное) и безопасность, чтобы они как можно меньше противоречили друг другу, т.е. создавали бы социальную и социоприродную среду, где обеспечение безопасности реализовывалось бы через устойчивое развитие, при котором будет соблюдаться оптимальное соотношение (мера) между развитием и безопасностью.

Эта идея уже начинает реализоваться на национальном уровне в России, например, в законе «О стратегическом планировании в Российской Федерации», в котором в статье 18 сказано, что: «Концептуальные положения в сфере обеспечения национальной безопасности Российской Федерации основываются на фундаментальной взаимосвязи и взаимозависимости стратегии национальной безопасности Российской Федерации и стратегии социально-экономического развития Российской Федерации» ^[34]. Это положение в данный закон было перенесено из предыдущей Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года ^[35]. Нужно отметить, что в этой Стратегии был сделан несколько опережающий акцент на возможность обеспечения безопасности через устойчивое развитие. Однако, в новой Стратегии национальной безопасности Российской Федерации ^[36], которая спустя пять с половиной лет сменила предыдущую, обеспечение безопасности через защиту и устойчивое развитие оказались в определённом смысле приравнены.

И понятно почему: отдельно взятая страна не сможет обеспечить свою национальную безопасность через устойчивое развитие, когда другие страны к этому ещё не готовы и будут ещё продолжать обеспечивать свою безопасность, ориентируясь на традиционные (защитные) способы этого обеспечения. Поэтому важно осознать тезис о связи безопасности и развития и необходимость обеспечения безопасности через УР всеми государствами планеты. И прежде всего страными-членами ООН, что можно реализовать и через различные форумы этой организации и её рекомендательные документы, особенно связанные с переходом к устойчивому развитию.

Формирование взаимосвязи глобальной безопасности и глобального развития потребует «параллельного» формирования так называемой «глобальной справедливости», которая может в той или иной форме осуществляться на определенном этапе глобального перехода к устойчивому развитию ^[37]. Глобальная справедливость, составляющая социально-гуманитарное «ядро» обеспечения глобальной безопасности, окажется прежде всего политическим процессом согласования интересов и разрешения противоречий с минимальным применением насилия в той или иной форме. Этот ещё мало изученный тип справедливости станет характеризовать процесс перехода к устойчивому развитию, в отличие от исторически сложившихся форм несправедливости в модели неустойчивого развития, где превалируют силовые способы разрешения появляющихся противоречий.

Здесь важную роль будут играть политическая глобалистика и глобальная политическая деятельность как основная форма согласования интересов индивидов (и их представлений о глобальной справедливости) и политических институтов государственного и международного масштабов для решения глобальных проблем и оптимизации глобальных процессов в интересах перехода к устойчивому развитию. В отличие от представлений о целях политической деятельности в модели неустойчивого развития, политическая глобалистика, уже ориентирующаяся на цели устойчивого развития, рассматривает не только отдельных людей и их групп (социумов), но и все человечество в целом как целостный субъект глобальной деятельности. Деятельности, которая преследует цель выживания как отдельного индивида, так и всего человечества в условиях сохраняющейся окружающей среды.

Вполне понятно, что нынешние поколения, ориентирующиеся в подавляющем большинстве на получение прежде всего материальных благ «здесь и сейчас», представляют реализацию принципа справедливости с позиций роста своего благосостояния и качества жизни. Поэтому ныне живущие поколения людей (кроме очень незначительной части интеллектуалов) не хотят даже в недалёком будущем лишаться своих нынешних благ, темпорального ущемления удовлетворения своих потребностей и интересов. Они просто не мыслят о таких же возможностях для будущих, особенно ещё не появившихся весьма далёких поколений. Современное «глобальное сознание» человечества как единого целого ещё находится в зачаточном (если не на нулевом) уровне становления и идеи устойчивого развития фактически там находятся на периферийном месте.

Несправедливость желания современных поколений повысить свой уровень жизни, по сути дела, за счет лишения ее для последующих поколений достаточно очевидна (хотя бы в силу ограниченности природных ресурсов и экологических условий на планете). Поэтому для сохранения человечества в целом принцип справедливости должен быть темпорально трансформирован и «транслирован» не только в близкое, но и отдалённое будущее. Особенно в плане сохранения и распределения природных ресурсов и экологических условий как на нынешние, так и на будущие поколения землян. Впрочем, глобальная справедливость обретает не только социальное, но и социоприродное измерение и продолжение. Развитие цивилизации должно изменить свою сущность и форму и стать устойчивым развитием, реализующим принцип социальной и даже социоприродной справедливости для нынешних и будущих поколений не только разумных, но и всех живых существ, обитающих в биосфере.

Будущий процесс планетарного устойчивого развития было бы неправильно сводить лишь к обеспечению глобальной и иных видов безопасности, хотя это одна из главных целей нового типа цивилизационного развития (пусть даже это ещё не записано в ЦУР). Не менее важная цель – обеспечение процесса оптимального перехода к этому новому типу развития как самоорганизационно-эволюционного движения в любой сфере человеческой деятельности и социоприродных взаимодействий.

Если мы хотим сохранить биосферу, то нынешним поколениям людей придется удовлетворять свои жизненные потребности и развивать хозяйственную деятельность в рамках хозяйственной (несущей, экологической) емкости экосистем (биогеоценозов), превышение пределов которой ведет к разрушению экосистем и в перспективе – деградации всей биосферы. Этими экологическими (а затем и природоресурсными) верхними пределами и ограничиваются возможности повышения благосостояния людей и роста народонаселения планеты во всяком случае до тех пор, пока не развернётся освоение космоса в широких масштабах.

В современном неустойчивом развитии приходится все больше тратить усилий и средств на обеспечение безопасности, здесь "защитная" деятельность и развитие в значительной степени разделены и фактически противоречат друг другу в качестве антагонистов, поскольку каждая для своего расширения и реализации отбирает средства у другой сферы (своеобразное про­явление закона сохранения энергии в социальной деятельности). Стратегия дальнейшей устойчивой эволюции глобальных процессов предполагает соединение действий по поступательно-прогрессивному развитию и обеспечению безопасности в единую систему, в которой позитивный эффект будет достигаться в основном через этот тип развития и меньше – через защиту. Здесь реализуется более сильная взаимосвязь устойчивого развития и обеспечения глобальной безопасности и ее более равномерное "распределение" по всем направлениям планетарной социальной и социоприродной активности.

Вопросы безопасности во всех её видах в современной модели существования человечества и его неустойчивого развития всё больше становятся основной деятельностью, оттесняя проблему поступательного развития на периферию. В будущей модели устойчивого развития безопасность всё больше станет обеспечиваться не благодаря защите, а преимущественно через нерегрессивные формы развития. Причем это будет самоподдерживающееся сбалансированное, т.е. устойчивое развитие, которое не будет порождать и существенно умножать опасности, угрозы, негативные последствия и т.п. В новой модели цивилизационного процесса реализуются иные принципы и самого развития, и обеспечения безопасности государства, общества и личности, составляющие целостную и все более гармоничную систему, способствующую сохранению человечества и природы.

Взаимосвязь исследований безопасности и глобалистики

Рассмотренные выше взаимосвязи глобальных процессов и безопасности уже находят своё отражение в науке. Эти проблемы только начали изучаться и уже сейчас важно выяснить какие направления и области научного поиска будут этим заниматься. Пока осуждаемая здесь проблематика не вписывается ни в одну из ныне существующих научных дисциплин и носит не только мультидисциплинарный, но и отчётливо выраженный междисциплинарный характер. Поэтому следует ожидать усиления интегративных процессов между глобальными исследованиями и науками о безопасности, взаимного трансфера знаний из одних областей в другие.

Уместно обратить внимание на то, что одной из причин достаточно интенсивного развития глобального направления науки в целом и в особенности - глобалистики является то, что исследования глобальных процессов и систем показали сильную зависимость судьбы нашей цивилизации от их дальнейшего развертывания. В значительной степени осознание опасностей со стороны глобальных проблем, особенно после первых докладов Римского клуба, вызвали к жизни употребление терминов "глобалистика" в нашей стране и «глобальные исследования» на Западе. Но, как это ни странно, до сих пор проблема безопасности ещё не заняла адекватного места в глобальных исследованиях в отличие, например, от международных исследований и мировой политики. И такая ситуация вызывает необходимость ввести понятие и концепцию безопасности в глобальное направление науки.

Глобалистика в настоящее время представляет собой как формирующуюся научную дисциплину, так и вместе с тем – междисциплинарно-интегративное научное направление, акцентирующее внимание на изучении глобальных процессов и систем в их взаимодействии с человечеством ^[38]. Существует и узкая точка зрения, что глобалистика изучает в основном глобальные проблемы и глобализацию, или даже только глобализацию ^[39], однако с этим трудно согласиться. Ведь эти же глобальные феномены изучают в той или иной степени многие научные дисциплины, особенно имеющие «глобальную приставку»: глобальная экономика, глобальная география, глобальная экология, глобальная история и т.д. Эти отрасли научного знания по-прежнему продолжают изучать свой предмет, но под влиянием глобализации уже в общепланетарном ракурсе и масштабе.

Что касается глобалистики, то для этого направления важен акцент именно на «глобальном измерении» как новой и особой характеристики исследований, которая «захватывает» различные процессы в их взаимодействии с человеком и человечеством. Критерием разделения той или иной глобальной дисциплины от соответствующего междисциплинарного направления (раздела) глобалистики является предметное поле, область научного поиска. Глобалистика концентрирует своё внимание на «глобальной области» бытия, в которую попадают те или иные феномены, а глобальные дисциплины просто расширяют своё предметное поле, которое они теперь изучают в глобальном масштабе и векторе эволюции.

Глобалистика как область научного поиска представляет собой «концептуальное ядро» глобальных исследований, систему научного знания, изучающую глобальные процессы и системы, выявляя их законы и тенденции развития в отношении к существованию и развитию общества ^[22,38,40]. Объектом изучения в глобалистике являются не только глобализация и глобальные проблемы, но и ряд других глобальных систем и процессов, а её предметом – законы и тенденции эволюции глобальных феноменов в отношении их к человеку и всей цивилизации. Тем самым, глобалистика, в отличие от глобальных исследований, это не просто область междисциплинарных либо мультидисциплинарных научных исследований, вовлекающая в себя всё «глобальное». Это и отдельная научная дисциплина, знаменующая появление специфического - глобального объекта (глобальные процессы и системы), и использующая свой специфический комплекс методов и подходов.

Ранее в отечественной литературе вначале полагали, что глобалистика и глобальные исследования – это практически одно и то же, различаясь основном месторасположением (СССР и Запад) своего генезиса. Однако сейчас в широком смысле глобальные исследования видятся как особый научный кластер («глобальный кластер»). Он включает в себя глобалистику как «ядро» этих исследований, глобальный эволюционизм, отдельные глобальные дисциплины (типа уже упомянутых глобальной экономики, глобальной экологии и т.п.) и еще выявляемые глобальные феномены в отдельных областях знания, использующих термин «глобальный» в самых различных его значениях. Причём чаще всего этот термин используется в трёх основных значениях: «глобальный» как охватывающий весь земной шар, планету в целом как космический объект; как распространяющийся на Вселенную, всё мироздание в целом; как универсальная черта либо закон, характеризующие определённую совокупность исследуемых феноменов.

Особо следует отметить, что в глобальные исследования в их широком понимании включается такое важное междисциплинарное направление всей современной науки как глобальный эволюционизм, представляющий собой общенаучную концепцию глобальной (универсальной) эволюции, в которой самоорганизация материальных систем предстает в качестве единого и основного перманентного процесса прогрессивного развития в видимой Вселенной ^[41]. Но вместе с тем, будучи включённым в состав глобальных исследований. глобальный эволюционизм претендует на то, чтобы стать общенаучной концептуально-методологической основой всей современной и, тем более, будущей науки, во всяком случае той её части, которая изучает видимую и эволюционирующую Вселенную.

Довольно часто в литературе обращается внимание на мульти- и междисциплинарность современных глобальных исследований. Поэтому сейчас появляются все новые работы, которые посвящены различным новым исследовательским междисциплинарным направлениям в самой глобалистике: политическая глобалистика, информационная глобалистика, образовательная глобалистика и ряд других, которых насчитывается уже более двух десятков ^[38,40]. Так, например, если происходит интеграция цивилизационных исследований и глобалистики, то в результате возникает такое междисциплинарное направление как «цивилизационная глобалистика», изучающая глобальное измерение цивилизационных процессов и формирование глобальной цивилизации. На стыке глобальных исследований и социальной экологии появляется такой раздел глобалистики как «экологическая глобалистика», исследующая взаимодействие человечества и биосферы в глобальном измерении и особенно - целенаправленную глобальную деятельность цивилизации, ориентированную на выход из общепланетарного социально-экологического кризиса.

К уже выявленному списку междисциплинарных направлений глобалистики имеет смысл присоединить и «секьюритологическую глобалистику» как раздел, интегрирующий глобалистику и научные исследования безопасности, но уже на предметном поле глобалистики. Конечно, можно ожидать появление и «глобальной секьюритологии», которая нацелена на исследование проблемы становления глобальной безопасности на базе всех достижений наук о безопасности.

В предварительном порядке можно предложить следующую ориентировочную формулировку «секьюритологической глобалистики». Секьюритологическую глобалистику можно видеть в качестве раздела глобалистики, исследующего социальные и социоприродные глобальные процессы и системы в ракурсе проблемы безопасности и акцентирующего внимание на обеспечении безопасности через переход к устойчивому развитию.

Такое толкование термина предполагает, что общая наука о безопасности именуется секьюритологией, о чём выше упоминалось ^[1] (в данном случае от латинского слова – securitas). Автор такого термина В.И. Ярочкин полагает, что поскольку различные аспекты безопасности разрабатываются многими науками и каждая из них сама по себе вносит вклад в формирование общей теории безопасности, то должна появиться общая интегрирующая дисциплина, опирающаяся на опыт и результаты всех исследований безопасности. Общая теория безопасности, объектом которой выступает деятельность людей по обеспечению своей безопасности и безопасности природных условий жизни, будет создаваться как продукт междисциплинарных исследований ^{[1, С. 11–12]}. Причём объектом такой общей науки о безопасности является лишь социальная ступень эволюции, в неё не входит изучение биологических систем в ракурсе безопасности. Но в принципе можно расширить такую теорию и на проблему безопасности биологических систем, выявляя более общие законы обеспечения безопасности. Впрочем, есть и другие подходы к этим вопросам ^{[42- 45]}.

Как именовать эту область исследований – секьюритологией, или как-то по иному, зависит и того, как она будет позиционироваться в системе научного знания. Не исключено, что – это наука в смысле дисциплины, но только в какой-то своей части, которая действительно интегрирует и обобщает самые фундаментальные знания о безопасности тех или иных объектов социальной, а может быть, и биологической ступени эволюции. Исследования безопасности напоминают в какой-то мере синергетику, которая выделилась и развивалась вначале в дисциплинарном ракурсе. Вместе с тем сейчас синергетика, по мнению Е.Н. Князевой, доходит до определенных пределов своего дисциплинарного расширения ^{[46, С. 256]}.

Сейчас понятно, что в силу наличия взаимосвязи развития и безопасности между научными исследованиями безопасности и многими другими научными дисциплинами и междисциплинарными направлениями с течением времени будет осуществляться синтез и появятся, как минимум, два типа интегративных областей научного знания. Одна область знания получит глобальную приставку, например, ею станет глобальная секьюритология, а другое направление глобальных исследований войдёт в глобалистику как новый её междисциплинарный раздел, именующийся секьюритологической глобалистикой.

Вместо заключения

Проведенный выше анализ показывает, что в силу наличия взаимосвязи развития и безопасности можно сделать вывод, что без обеспечения мира и безопасности достичь полной мере Целей устойчивого развития будет достаточно проблематично. В ходе подготовки ЦУР произошёл досадный «перекос» в сторону развития в ущерб обеспечения мира и безопасности, т.е. была нарушена мера (связка), соединяющая развитие и безопасность. В ходе обсуждений много усилий было потрачено на достаточно мелкие и коньюнктурные проблемы развития, а более важные проблемы обеспечения безопасности для всего человечества в целом остались без должного внимания.

Идея и концепция устойчивого развития при формировании ЦУР оказалась сильно деформированной и поэтому трудно надеяться на достаточно успешное их выполнение. Поэтому, когда будут подводиться итоги выполнения этих Целей, рассчитанных до 2030 года, вряд ли следует ожидать впечатляющих успехов, особенно в зонах военных конфликтов и других чрезвычайных и особенно конфронтационных ситуаций. И такой мало утешительный прогноз следует из того, что в принятых в 2015 г. ЦУР не была в должной мере поставлена цель обеспечения международного мира и безопасности. Понятно, что мировое сообщество оказалось к этому не готово: ведь необходимо было ввести как цель обеспечения мира и безопасности, так и обеспечение безопасности едва ли не каждой цели, имея в виду не просто традиционное, но и более широкое понимание безопасности. Но это ещё не было подготовлено в теоретическом плане, что следует их изложенного в статье. Важно было осознать и принять, едва ли не в качестве «аксиомы» любой сферы деятельности, что безопасность и устойчивое развитие не просто имманентно взаимосвязаны, но представляют единую целостную экзистенциально-эволюционную систему.

По сути, отказ от всеохватывающей и полноценной секьюритизации системы ЦУР означает, что устойчивое развитие на уровне ООН пока не осознаётся в качестве наиболее безопасного развития цивилизации, а лишь как «частично-безопасное», т.е. безопасное в ряде некоторых направлений и сфер деятельности. Такое понимание нового типа развития обусловлено также и тем, что в качестве приоритетных выделена уже представляющаяся традиционной деятельностная триада – экономика, экология и социальная сфера. Однако эффективная реализация ЦУР потребует дальнейшего расширения направлений «устойчивого перехода», как минимум, до числа и уровня уже существующих направлений глобализации, т.е. всего комплекса глобализационных процессов. Без такого «глобального расширения» деятельностного поля движения к «биосферной устойчивости» невозможно будет сформировать системы социальной и социоприродной глобальной безопасности. Но предлагаемое расширение будет вести и к необходимости обеспечения безопасности в каждом из этих направлений в силу взаимосвязи развития и безопасности.

Одним из методологических просчётов при формировании ЦУР явилось то обстоятельство, что не обновлялась идейно-теоретическая база концепции устойчивого развития. Она фактически осталась такой же, как во времена принятия этой новой стратегии выживания человечества, хотя прошло уже более двух десятилетий обсуждений и попыток реализации концепции устойчивого развития. Почему-то в прежнем руководстве ООН прочно утвердилась и доминировала точка зрения, что теоретические основы устойчивого развития уже созданы и теперь важна лишь их практическая реализация.

Но это был явная методологическая ошибка и даже выявленные трудности и неудачи в практической реализации стратегии не смогли повлиять на осознание того, концептуальные основы устойчивого развития нужно достаточно кардинально и своевременно пересматривать, далее их совершенствовать и развивать, предлагая новые горизонты реализации. К сожалению, это был просчёт не только руководства ООН, но современной науки в целом, которая пока адекватно не оценила важность этого глобального перехода и по инерции продолжает своё развитие в рамках модели неустойчивого развития.

Несмотря на упомянутые и другие упущения в осмыслении нашего общего глобального будущего, всё же становится очевидным, что формирование качественно нового – глобального уровня безопасности для всего человечества и его взаимодействия с природой будет происходить только через переход к устойчивому развитию в его более широком понимании. Это также следует из необходимости формирования нового социоприродного способа решения глобальных проблем и ослабления негативных последствий глобализации и других глобальных процессов ^[47]. Новый способ взаимодействия общества и природы будет обеспечивать не только временное выживание цивилизации, но и станет определять в этом отношении стратегическую перспективу неопределенно долгого существования и устойчивого развития человечества. Такая долговременная перспектива развития появляется при качественно новом уровне и масштабе обеспечения безопасности – общепланетарном, в котором фокусируются и объединяются все существующие и исторически предшествующие уровни этого обеспечения, но уже в новой – модели «устойчивой эволюции» цивилизации.