Critical analysis of implementation of post-industrialism in modern society

Bagrova Ekaterina Viktorovna PhD in Philosophy Docent, the department of Economics, Management, and Natural Scientific Disciplines, Noyabrsk Oil and Gas Institute, branch of Tyumen Industrial University 629810, Russia, Yamalo-Nenets Autonomous Okrug, Noyabrsk, Severnaya Street 46 bagrova.e.v@mail.ru Other publications by this author

Постиндустриализм является одной из концепций, тесно связанных с информационным обществом, а также с новым типом корпораций, формируемых за счет развития информационных технологий. В данной статье речь пойдет не только о наиболее известной концепции постиндустриализма Белла, но и о концепции супериндустриального общества Тоффлера. Обе концепции рассматриваются в контексте фактической реализации в современном обществе и подвергаются критическому анализу.

Постиндустриализм Белла, также именуемый постиндустриальным обществом, как научная теория апеллирует к доминирующему в обществе способу производства. В частности, к развитию сектора услуг, взамен производства товаров. При этом, важнейшими элементами развития такого общества становятся инновации, знания и создаваемые технологии. Кроме того, существенно возрастает роль профессионального развития, ценности и стоимости наемного труда. По сути, Белл предполагает появление нового социального класса – класса профессионалов, которые могут работать не только в рамках системы, но и в качестве самозанятых, внешних привлекаемых специалистов ^[22].

Таким образом, в рамках данной концепции происходит существенное преобразование общества на пяти различных уровнях: экономической структуры и доминирующих типов производств; социальной структуры за счет формирования нового социального класса; повышении значимости теоретических знаний; повышении значимости всего, связанного с технологическими оценками; изменении способа принятия решений. В частности, знания, информация и умение анализировать, стали цениться в социуме в большей мере и в большем масштабе ^[8]. Возможно даже грубое утверждение, что «знания и умения» в постиндустриальном обществе являются новой формой валюты. Отметим также, что существенно и многократно возрастают возможности коммуникации между всеми участниками социальных взаимодействий, что изменило не только способы производства, но и способы сбыта товаров и услуг.

Сама идея постиндустриального общества тесно связана с футурологией, чем обуславливаются идеи о существенном структурном преобразовании социальной реальности в будущем ^[17]. Во многом эти идеи трактовались как приближение к обществу равенства и возможность ухода от классического марксистского капитализма. По сути, общество, измученное воинами первой половины ХХ века было готово увидеть в новых технологиях «панацею» от существующих социальных конфликтов. Предполагая, что изменения в социальной и экономической структуре позволят преодолеть или сгладить существующие противоречия, а также, реализовать перераспределение ресурсов.

Переходя к анализу современных исследований, посвященных постиндустриальному обществу, необходимо отметить, что во многом развитие сферы услуг привело к фактической деиндустриализации общества. При этом, общества, не имевшие на момент вступления в информационную эпоху достаточных промышленных мощностей, отказались от идеи их развития и наращивания ^[18]. В то время как более развитые страны стали стремиться вынести свои производства за пределы своих территориальных границ. В результате, произошло снижение уровня качества производимых технических устройств, за счет недостаточности внимания, уделяемого непосредственно процессу производства. Кроме того, на современном этапе развития, многие компании и даже страны, пытаются «пропустить» этап создания и отладки производства, сконцентрировавшись на инновационных идеях и ренте, получаемой за продажу интеллектуальной собственности ^[15]. По сути, разработка и создание инновации стали самоцелью. В то время как ее реализация, поддержка производственной инфраструктуры и обеспечение эффективного использования – досадной необходимостью ^[12]. Новое стало синонимом лучшего, а в дальнейшем потребителей стали принуждать к обновлению ^[11], что, по сути, привело к перераспределению ресурсов в пользу производителей нового оборудования и технологий. В то время как дополнительные доходы населения изымались за счет необходимости трат на новые средства обеспечения стандартного уровня существования, что полностью вписывается в марксистскую парадигму.

Одним из основных направлений критики постиндустриализма является усугубление экологической ситуации в мире ^[8]. По сути, технологическое производство и перепроизводство приводит к загрязнению окружающей среды. Предполагая, что свободный рынок с небольшим государственным вмешательством является наилучшей формой обмена благами, мы приходим к спросу, ограниченному лишь реальными потребностями людей. Учитывая, развитие современного маркетинга и создание искусственного спроса за счет снижения сроков фактической работоспособности устройств, нормальная взаимосвязь спроса и предложения нарушается. При этом, многие технические устройства подлежат утилизации уже после 3-5 лет использования ^[21]. Важно подчеркнуть, что рост объема продаваемого количества устройств расширяется экспоненциально с 70х годов ХХ века, что приводит к аналогичному возрастанию загрязнения окружающей среды, не говоря уже о природных ресурсах, потребляемых в процессе производства и образующихся в результате отходах.

Кроме того, одной из основных отличительных черт постиндустриализма является размывание ответственности национального государства ^[5]. Поскольку большая часть процессов, происходящих в обществе, выходят далеко за его пределы. И дело не только, и не столько в сложной структуре транснациональных корпораций, имеющих свои производственные мощности и крупные подразделения во многих странах. В большей степени размывание ответственности реализуется за счет существенно возросшей интенсивности информатизации общества, что неизбежно связано с возрастанием количества коммуникаций и количества вовлеченных в них людей посредством информационных технологий. В результате, в большинстве случаев, национальное государство является не единственным в своем роде регулятором в любой ситуации. При этом, возникает своеобразный эффект, схожий с эффектом наблюдателя ^[7]. Иными словами, происходит размытие ответственности национального государства за счет существенно меняющихся внешних обстоятельств, в которых предыдущее определение и зона ответственности уже неприменимы, а новые еще не сформированы. Более того, количество вовлеченных сторон не только существенно возросло, но и представляет собой множество акторов, обладающих как внутренней индивидуальной изменчивостью, так и изменчивостью самой совокупности. В результате, любые вопросы решаются скорее в рамках сетевой модели управления, чем какой-либо иной, что требует принципиально новых подходов и определений зон ответственности. При этом, новым участником взаимодействия становится консолидированное или разрозненное гражданское общество, отметим, что иногда гражданское общество может по формальным признакам являться частью иного национального государства. По сути, можно наблюдать процессы, которые в крайних проявлениях приводят к так называемым арабским революциям, описанным Цукерманом ^[20]. Важной особенностью, на которую указывает его книга, является то, что позиция, выражаемая гражданским обществом, может формироваться далеко за пределами национального государства и насаждаться в пределах страны.

Помимо всего рассмотренного выше, в постиндустриальном обществе существенно меняется само представление о знании ^[10], происходит его универсализация и отрыв от социального контекста. Фактически, речь идет о знании абсолютном, применимом всегда и везде. Многие социально-гуманитарные дисциплины стремятся уподобиться физике, чьи законы действуют в любой точке земного шара. При этом, на первое место выходят идеи рационализации или так называемого рационального детерминизма. Данные идеи, обладающие рациональностью как научные теории, тем не менее, не могут быть применены во всех точках мира в равной степени, поскольку все социальные процессы происходят исключительно в социальной среде, обладающей своими особенностями, и тесно связанной с культурой общества и его историей. Таким образом, говорить о возможности создания универсального знания, применимого во всех странах, не представляется возможным. Именно поэтому, формирование и развитие общества постиндустриализации ставит новые задачи – задачи адаптации не только имеющихся знаний, но и методов исследования социальной реальности, вслед за ее фактическим, неравномерным развитием.

При этом Дж. Гэлбрейт указывал на то, что только в постиндустриальном обществе происходит отождествление целей работников с целями корпорации ^[14]. По сути, от работников ожидают более высокой самоотдачи и некоторого служения корпорации, закрепленного не только в продукте труда, но и в следовании идеологии компании. Не случайно в современном социуме такое внимание уделяется корпоративной культуре, взаимодействию и отношениям в коллективе, единству целей и ценностей. В то время как в индустриальном обществе речь шла строго о финансовой мотивации, а в доиндустриальном – о принуждении.

Источником власти в каждом типе общества был наиболее ценный ресурс. Отметим, что приспособление и отождествление с корпорацией требует намного больше временных затрат, нежели простое выполнение своих рабочих обязанностей. В частности, это дополнительные социальные взаимодействия. Именно, поэтому, в современной научной дискуссии речь часто идет об обществе «самоэкспуатируемых рабов» ^[19], которые не только выполняют работу за нормальный размер оплаты труда (в макрсистской терминологии), но и самостоятельно отвечают за восстановление собственного производственного ресурса перед работодателем.

Отметим, что ожидания Белла заключались в том, что на передовые позиции в социуме выйдут технократические знания и принципы развития. В частности, в первую очередь в социуме будут цениться непосредственно технические знания и инженерные специализации. Некоторое время именно этот подход и доминировал в американском социуме, с СССР и в Европе. Тем не менее, с распадом СССР роль технических специалистов в странах бывшего союза существенно снизилась. В процессе развития Европы и создания Европейского Союза, страны все более специализировались на отдельных отраслях производства, стремясь вынести все индустриальное производство за пределы страны. Отметим, однако, что в Германии сохранилась серьезная инженерная школа, востребованность инженерных специальностей и собственное производство. По аналогичному пути пошла и Япония. Не смотря на то, что вынести производство автомобилей в Китай было бы существенно дешевле, ни одна из этих стран никогда не выносила свое производство (в существенном масштабе) туда. Более того, японская автомобильная промышленность все еще собирает существенную часть автомобилей на своей территории или в странах Европы, например в Великобритании. В то время как немецкие автопроизводители вынесли производство в страны Восточной Европы и Россию. По сути, и Япония, и Германия, не пошли по пути деиндустриализации с целью развития постиндустриального общества. В то время как в большей части мира, доминирующими специальностями и областями знаний являются экономические, управляющие и менеджериальные. Обращаясь к статистике по количеству массовых онлайн курсов, доступных на ведущих мировых площадках, созданных ведущими техническими университетами США, необходимо отметить, что первоначально наиболее популярными курсами были технические, связанные с компьютерами, физикой и анализом данных ^{[2, 3]}. В то время как позже они уравнялись с социальными курсами, описывающими поведение людей и дающими навыки по управлению ими ^[4]. Более того, количество предлагаемых на данный момент курсов экономической направленности существенно превышает техническую ^[1].

Помимо взглядов Белла, к концепции постиндустриализма обычно относят идеи, сформулированные Э. Тоффером. Тоффлер рассматривал в первую очередь роль человека и основные аспекты его социального быта и деятельности в индустриальном и супериндустриальном обществе (аналог постиндустриального) ^[14]. Отметим, что Тоффлер был ярым сторонником постиндустриального общества, и видел его в очень оптимистичном ключе. В частности, он предполагает, что ассоциированный человек (человек супериндустриального общества) приветствует риск, а также предполагает экономическую стабильность само собой разумеющейся. В то время, как это не так. Долгое время была эпоха «дешевых денег», специалисты указывают на то, что она длилась около 30 лет, что привело в формированию взглядов более, чем одного поколения об экономической стабильности как обязательном атрибуте современного общества ^[9]. Тем не менее, эта эпоха закончилась и необходимость пересматривать базовые представления о реальности являются весьма затруднительными, особенно в случае серьезных экономических потрясений. Отметим также, что в современной теории об отношении людей к риску, выделяют рискофилов и рискофобов, при этом в каждом социуме есть представители обеих групп ^[13].

Можно подробно рассмотреть каждый фактор, которые выделен как специфическая черта нового человека Тоффлером, однако все они соответствуют духу предпринимателей и технократов Селиконовой Долины. Иными словами, не затрагивают весь социум достаточно долгое время.

Тем не менее важно подчеркнуть, что для того времени, когда Тоффлер писал свои работы, в США и Европе экономическая стабильность и все вытекающие из нее личностные черты, была само собой разумеющейся в течение нескольких десятилетий. При этом вся политизированная информация создала иллюзию о том, что такое состояние будет перманентным, что и послужило базисом для подобных логических конструктов.

В тоже время активно развивались компании, работающие в информационном секторе и связанном с ними, а также компании, внедряющие информационные инновации, что нашло отражение в трудах Тоффлера. Под организацией будущего он понимает идеализированную транснациональную корпорацию. При этом, он видит преимущества как в самой форме организации, так и в выпускаемой ей продукции. При этом, ключевой чертой Тоффлер выделяет изменчивость и адаптивность, в то время как классическая индустриальная организация рассматривается им скорее как статичная. На наш взгляд, фактическая эффективность каждого типа организации зависит от совокупности внешних условий, в которых она функционирует. При этом, одним из ключевых условий является рынок и непосредственно выпускаемый продукт. Даже в современном информационном мире, существуют отрасли, выпускающие точно стандартизированную продукцию, не предполагающую диверсификации. К примеру, при обработке метала и природных ресурсов. Именно поэтому, различия, сформулированные Тоффлером, являются существенными, однако они не сопоставляют организации во времени, а формализуют две принципиально различные структуры.

Возвращаясь к более подробному анализу субъектов индустриального и супериндустриального общества необходимо отметить, что супериндустриальный субъект представляет собой идеал технократии различного уровня квалификации.

По сути, супериндустриальный субъект представляется Тоффлеру как человек, обладающий критическим мышлением, стремящийся к саморазвитию, что является критериями высокой образованности и компетентности. Иными словами, можно сказать, что Тоффлер видит класс «новых капиталистов», создавших свое благосостояние на информационных продуктах. Данная теория полностью подтверждается, в частности, владельцы и создатели ведущих мировых компаний информационной отрасли являются одними из богатейших людей мира. Однако сводить к ним всю суть супериндустриального субъекта недопустимо.

Супериндустриальный человек – это человек, принадлежащей к определенной социальной группе, детерминированной отраслью занятости, которая в конце ХХ века обладала сверхвысоким ростом. Тем не менее, постулирование того, что тенденции характерные для одной отрасли и людей, в ней работающих, являются общими для всего социума недопустимо, даже не смотря на то, что проникновение данной отрасли в другие на данном этапе развития весьма высоко. Тем не менее, речь идет об интеллектуальной элите, которая приобрела новые характерные черты в информационном обществе.

Помимо всего прочего необходимо рассмотреть взгляды Питирима Сорокина, являющиеся одними из наиболее пессимистичных. Не смотря на то, что его работы были написаны несколько ранее, временной интервал прогнозирования примерно совпадает с Беллом. Согласно разработанной им «теории флуктуации культур», существуют три социокультурные суперсистемы, опирающиеся на различные системы ценностей ^[6]: чувственная – на материалистические и сенсативные; идеациональная – на сверхчувственные, духовные и идеалистические; идеалистическая (интегральная или смешанная) – на комбинацию чувственных, рациональных и идеалистических. Смена социокультурных суперпозиций реализуется в масштабных социальных кризисах. Таким образом, на взгляд Сорокина умирание существующей системы ценностей, в первую очередь культурных, представляет собой зарождение кризиса, который в дальнейшем реализуется в смене социокультурных суперпозиций и системы ценностей.

Кризис, современником которого был Сорокин, по его мнению, являлся началом фазы умирания чувственной культуры и будущего зарождения идеациональной. При этом, Сорокин выделял как ключевые признаки современного: развитие материалистической (бездуховной науки), создающей оружие массового уничтожения и «патологический крен» в искусстве и литературе в сторону «извращенных и психологически нездоровых персонажей» ^[16].

Сорокин не исключает достижение обществом всеобщего благосостояния с развитыми институтами во всех сферах, а также социальными отношениями нового уровня, но только в долгосрочной перспективе. В краткосрочной же, он дает не утешительный прогноз, который сбылся к настоящему моменту, однако не в таких крайних формах.

Таким образом, можно утверждать, что постиндустриальное общество распространено не равномерно во всех странах и вписывается в уже существующие рамки социальных взаимодействий, с учетом разницы фактической социальной структуры и культуры различных стран. При этом, оно тесно связано с размыванием ответственности национальных государств, предполагая расширение диалога между социумом и властью. Однако для многих стран, фактически реализует вынесение существенных участников коммуникации за пределы национального государства. Наиболее активно развивающейся сферой являются информационные технологии, проникающие в другие сферы производства, что формирует новую элиту, что, тем не менее, часто реализуется не как наращивание постиндустриального производства, а как деиндустриализация. Постиндустриальное общество, стремясь к главенству технического знания, его не достигает.