Caution as a Legal Mean of Activity Performed by Deputy Prosecutors of District Courts

Makarchuk Ivan Yur'evich deputy head of the Administrative Legal Department at Siberian Federal University 660041, Russia, Krasnoyarski krai, Krasnoyarsk, pr. Svobodnyi, 79, room No. B1-05 faler2007@yandex.ru

Аксиоматичным является утверждение о том, что основные принципы деятельности прокуратуры формировались столетиями ^[1]. В результате Судебной реформы 1864 г. в России была сформирована система прокуратуры, определившая развитие этого института до наших дней. Статьей 511 Устава уголовного судопроизводства, устанавливалось, что прокуроры и товарищи прокурора осуществляют «прокурорскую власть». А статья 124 Учреждения судебных установлений вверяла ведение прокурорского надзора обер-прокурорам, прокурорам и их товарищам под высшим наблюдением министра юстиции как генерал-прокурора.

Проводя исторические параллели, следует отметить, что сегодняшней должности «помощник прокурора» в дореволюционной России была аналогична должность «товарищ прокурора». Учитывая значимую роль помощников для прокурорской деятельности, необходимость развития статуса и профессиональных навыков этой категории работников, ретроспективное рассмотрение правовых средств товарищей прокурора Окружных судов представляется актуальным. Некоторыми авторами даже ставится вопрос о возможности «возвращения к жизни этого термина» ^[2].

Исследование правовых средств, которыми располагали товарищи прокурора Окружных судов, наилучшим образом способствует раскрытию специфики их деятельности. Одним из правовых средств, применяемых товарищами прокурора Окружных судов, являлось предостережение.

Следует отметить, что предостережением, как правовым средством пользовались не только прокуроры и их товарищи, но и иные должностные лица. Например, согласно статье 261 Учреждений судебных установлений, должностные лица судебного ведомства подвергались ответственности в порядке дисциплинарного производства или по приговорам уголовного суда. К взысканиям, которым эти лица могли быть подвергнуты в порядке дисциплинарного производства без предания уголовному суду, статья 262 Учреждения судебных установлений относила: предостережение; замечание; выговор без внесения в послужной список; вычет из жалованья; арест не более как на семь дней; перемещение с высшей должности на низшую. При этом предостережение являлось первым, начальным видом дисциплинарного взыскания, очевидно, имеющим целью предупредить провинившегося о возможности дальнейшего применения более сурового наказания. Право делать предостережение или замечание какому-либо судебному месту в целом его составе или в составе присутствия принадлежало исключительно кассаци­онным департаментам Правительствующего сената (статья 262 Учреждения судебных установлений).

Также статьей 53 Устава уголовного судопроизводства предусматривались меры воздействия, ко­торые мог предпринять мировой судья в случае неисполнения полицией его поручений: «В слу­чае неисполнения полицией обязанностей, воз­ложенных на нее по производству дел у мирового судьи, сему последнему предоставляется делать полицейским чинам предостережение, а о важ­ных с их стороны упущениях сообщать прокурору или его товарищу».

За нарушение правил благопристойности, порядка и тишины, во время до­клада дела кем-либо из участвующих в деле лиц или их поверенных председатель или первоприсутствующий имел право сделать виновному предостережение, предупредив, что в случае повторения сего он будет удален из присутствия и дело решится без его словесных объяснений (статьи 154, 157 Учреждения судебных установлений).

При этом предостережению могли подвергаться и лица прокурорского надзора. Так, лица прокурорского надзора подлежали дисциплинарным взысканиям по непосредственному усмотрению министра юстиции не иначе как по истребовании от них объяснений. Но обер-прокуроры кассационных департаментов Сената могли на указанно основании быть подвергаемы одним только предостережениям, а товарищи обер-прокуроров, прокуроры судебных палат и их товарищи, равно как и прокуроры окружных су­дов – только предостережениям, замечаниям и выговорам без внесения в послуж­ные списки (статья 266 Учреждения судебных установлений). Из этого следует, что чем ниже была должность лица прокурорского надзора, тем больший перечень дисциплинарных взысканий мог к нему применяться.

В целом надзорные полномочия прокуратуры в период судебной реформы 1864 г. были существенно ограничены. Основной задачей прокуратуры стало осуществление уголовного преследования. Особое внимание уделялось надзору за законностью действий органов предварительного следствия. Прокуроры состояли при судах и их деятельность ограничивалась делами судебного ведомства. Однако от судов они были независимы и действовали исключительно на основе закона и внутреннего убеждения, подчиняясь вышестоящим прокурорам и министру юстиции как генерал-прокурору ^[3].

Министр юстиции Российской империи, генерал-прокурор Н. В. Муравьев свидетельствовал, что в России прокуратура с момента ее создания в 1722 г. и до судебной реформы Александра II выступала «преимущественно органом общего (административного) надзора, а собственно судебная, обвинительная или исковая деятельность составляла лишь одно из частных дополнений к функции надзора, едва намеченное в законе, слабое и незначительное на практике» ^[4].

Право выносить предостережения органично вписывалось в новые полномочия прокуроров и их товарищей. Предостереже­ния, замечания и выговоры выносились в устной или письменной форме ^[5]. Например, согласно статье 485 Устава уголовного судопроизводства: «Полицейские чины, волостные и сельские начальники за упущения и беспорядки по следственной части привлекаются к ответственности прокурором, под наблюдением коего следствие производилось. Смотря по важности упущений и беспорядков, прокурор или только предостерегает неисправные лица, или предлагает действия их на рассмотрение суда, при коем он состоял». Но эти предостережения, как отмечалось в «Юридическом вестнике», не играли «ровно никакой роли служебных повышениях лиц, им подвергшихся. Напротив, где между прокуратурой, судом и администрацией существует антагонизм (а где он не существует), там они чуть не ступень для повышения» ^[6].

Статья 418 Учреждения судебных установлений распространяла на кандидатов на должности по судебному ведомству меры дисциплинарной ответственности (предостережение, замечание, выговор). Субъектами, имеющими право наложить эти взыскания, являлись соответствующие председатели судебных мест, прокуроры или товарищи прокуроров. Специально ого­варивалось, что исключение из числа кандидатов возможно только в порядке дис­циплинарного производства ^[5].

Рассмотренное позволяет прийти к выводу о том, что предостережение ограниченно использовалось в деятельности товарищей прокурора и только при наличии специальных юридико-фактических оснований. При вынесении предостережения товарищ прокурора должен был руководствоваться государственными интересами. Предостережения товарищей прокурора хоть и были мерой дисциплинарного взыскания, но учитывая начальное место в иерархии последних, имели скорее профилактический, а не карательный характер. Предостережения товарищами прокурора объявлялись определенным субъектам и в связи с совершением конкретного проступка.

В современной России предостережение как правовое средство прокурорского реагирования в 1999 г. было введено в Федеральный закон от 17.01.1992 № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» наряду с представлением, протестом и другими правовыми средствами. Также предостережение формализовано в Федеральном законе от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», Федеральном законе от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции», Федеральном законе от 03.04.1995 № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности». Согласно смыслу действующего законодательства, предостережение – акт реагирования органов публичной власти, осуществляющих правообеспечительные функции, прежде всего контрольно-надзорные, направляемый при наличии специальных юридико-фактических оснований. Сегодня в практике прокурорского надзора предостережение может применяться только при осуществлении надзора за исполнением законов и законностью правовых актов ^[7]. Таким образом, можно отметить наличие в российской правовой системе сущностной преемственности в законодательном регулировании предостережения.