Legal regime of detention of foreign prisoners of war in France under Napoleon I (on dispositions of the Empire and the acts of the prefecture of Eure department in 1813 – 1814)

В последние годы в историографии возрос интерес к изучению темы пребывания военнопленных на территории Франции в период наполеоновских войн. Долгое время ей не уделялось должного внимания. В настоящий момент есть отдельные работы, освещающие данный сюжет как в общефранцузском масштабе, так и в рамках локальных событий. В частности, этой теме посвящена глава в книге Л. Бернара, которая дает общие представления о режиме содержания иностранных военнопленных на территории Франции, выделяет его особенности для разных групп, военных и гражданских, пленных разных наций – особо, для англичан и испанцев ^{[7, p. 197-220]}. Специально вопросы пребывания английских военнопленных во Франции освещаются в работах Дж. Д. Маркхэма и А. Морддел ^[17],[19]. В отечественной историографии недавно также появились исследования о судьбе русских военнопленных и их возвращении на родину ^[1-5]. Наконец, есть отдельные упоминания о режиме содержания военнопленных в работах, посвященных региональной истории Франции в Наполеоновскую эпоху, например, в исследовании П. Шамбона ^[12]. Вместе с тем ряд аспектов темы представляется изученным еще недостаточно. В частности, важным является вопрос об отношении администраций разных департаментов к размещенным в них военнопленным и особенностях правовой регламентации их содержания и жизнедеятельности. В настоящей статье предпринята попытка рассмотреть данный вопрос на основе общеимперских декретов и регламентов и актов, изданных префектом департамента Эр (Верхняя Нормандия) в 1813–1814 гг.

В Наполеоновскую эпоху Франция не имела каких-либо соглашений с другими странами относительно военнопленных и действовала в данном вопросе, сообразуясь с собственными правовыми установками и целями. Как говорилось в постановлении консулов от 25 нивоза VIII г. Республики (15 января 1800 г.), отношения между гражданами одной страны регулируются ее частными законами; отношения между жителями и правительствами двух стран, находящихся в союзе, дружественных или нейтральных, фиксируются нормами публичного права; отношения же между жителями и правительствами двух враждующих государств определяются законами войны (les lois de la guerre). Согласно регламенту от 8 октября 1806 г., военнопленными объявлялись все «воины и трудящиеся» (combattants et travailleurs), захваченные под вражескими знаменами, даже если они не утратили качества подданных нейтрального государства ^[8]; ^{[16, p. 370]}. В принципе, в обстановке перманентных военных действий и жестокости эпохи следовало ожидать от французских властей и беспощадного, немилостивого обращения с военнопленными. Однако правовая практика Французского государства демонстрировала другой подход. Нужно признать, что общий режим содержания военнопленных-иностранцев во Франции был менее суровым, чем у других государств-участников общеевропейского конфликта ^{[7, p. 197]}. В частности, он не предполагал использование так называемых «понтонов», получивших распространение в практике содержания французов в английском или испанском плену, когда заключенные помещались в трюмы старых кораблей и пребывали там в сильной нужде. При определении условий содержания пленных правительство Франции исходило, во-первых, из соображений гуманности и снисхождения к несчастным; во-вторых, из необходимости экономии средств и перевода пленных на самообеспечение; в-третьих, из желания извлечь определенную выгоду от их пребывания на территории страны.

Количество пленных во Франции в разные годы Первой империи было различным. По оценке Л. Бернара, в конце правления Наполеона I в 1813 г. их насчитывалось около 130 тыс. ^{[7, p. 199]}. Все военнопленные-иностранцы делились на две неравные группы. Первую, привилегированную и меньшую по численности группу составляли военнопленные офицеры. Режим содержания и контроля над ними был самым щадящим. По императорскому декрету от 4 августа 1811 г. пленному офицеру достаточно было дать слово не предпринимать попыток к бегству и не покидать своего расположения, чтобы получить право свободно и без сопровождения перемещаться в назначенном месте содержания (обычно в городе). Офицер, нарушивший данное слово, рассматривался как пленный солдат со всеми вытекающими последствиями: расходы на его содержание и рацион питания понижались, а сам он подлежал заключению в крепость, форт или замок. Пленные офицеры, отказавшиеся дать такое слово и не получившие соответствующих привилегий, содержались наравне с рядовыми ^[10].

Вторая и основная группа пленных состояла из унтер-офицеров и солдат, а также примыкающих к ним невоенных лиц, попавших в плен. Все они распределялись в депо по территории Франции. Термином «депо» (dépôt) обозначалось место дислокации военнопленных, как правило, в одном из городов страны. Условия содержания пленных в депо были определены двумя регламентами от 10 термидора XI г. Республики (30 июля 1803 г.) и от 8 октября 1806 г. Они не были опубликованы как законы государства, и их тексты отсутствовали в официальных Бюллетенях законов. Позже в период Реставрации это даже послужило поводом, чтобы не считать первый из этих актов обязательным к исполнению ^{[20, p. 536]}. Тем не менее императорский декрет от 23 февраля 1811 г. содержал в своих статьях отсылки к этим регламентам, придавая им вполне официальный и признаваемый вид ^[9]. Регламенты предусматривали следующее. Возглавлять депо должен был офицер или унтер-офицер жандармерии по назначению и под общим наблюдением жандармского капитана. К депо прикреплялась вооруженная военная команда. Численность военнопленных в каждом таком месте дислокации могла составлять до 2000 и более чел., но при этом в одном депо не должны были располагаться военнопленные из разных наций. В депо пленные размешались в казармах. В казарме на двух военнопленных выделялось по одному соломенному тюфяку и одному одеялу. Тюфяк наполнялся содержимым из 15 кг соломы и подлежал обновлению раз в четыре месяца. Если тюфяков не было в наличии, пленным должны были выдавать по 5 кг соломы на 15 дней. Расходы на отопление для военнопленных были возложены на счет соответствующих фондов французской армии. Пленный мог рассчитывать и на казенную одежду: куртку, штаны трико, парусиновую блузу и шляпу. Все военнопленные, включая их жен и детей, имели возможность получить медицинские услуги в госпитале (по билетам, подписанным офицерами подразделения и военными комиссарами). При этом расход на офицера-иностранца в госпитале должен был составлять треть от расхода на офицера-француза, а унтер-офицеров и солдат (и приравненных к ним невоенных) – половину от расхода на французских унтер-офицеров и солдат. В целом расходы на содержание военнопленных в депо зависели от их занятости. Часть военнопленных должна была работать на французское государство, другая часть могла быть задействована в сельскохозяйственном или мануфактурном производстве у частных предпринимателей. В последнем случае военнопленный мог находиться все время вне депо, проводя ночи в жилище у хозяина предприятия. В связи с этим уровень издержек на содержание пленных варьировался по трем категориям. Согласно регламенту от 10 термидора XI г. Республики, для военнопленных, работающих и проживающих у частных лиц, учитывалось только денежное довольствие. Для военнопленных, не живущих у частных лиц и занятых в депо или приходящих сюда только на ночлег, фиксировалось и денежное содержание, и продовольствие. Жены и дети пленных обеспечивались исключительно продовольствием. Работающие военнопленные, однако, не могли использовать свое денежное довольствие, которое удерживалось командиром депо. Эта денежная масса в его распоряжении могла расходоваться на приобретение одежды для неработающих пленных. Регламент от 8 октября 1806 г. изменил данное положение, предоставив военному министру право определять направления расходов таких сумм, а императорский декрет от 23 февраля 1811 г. вообще отменил практику расходования средств от трудящихся военнопленных на нужды других, не занятых в работах. Еще одно изменение было введено в циркуляре военного министра от 18 мая 1811 г.: высокий чиновник отменил денежное довольствие для пленных, проживавших у частных лиц, теперь оно было предназначено лишь для присутствующих в депо ^{[16, p. 365-378]}.

Регламент от 8 октября 1806 г. устанавливал правила дисциплины для военнопленных и наказания за их несоблюдение. Поверка состава должна была проводиться дважды в день зимой и трижды – в летнее время. Неявившийся без уважительной причины на поверку наказывался тюремным заключением на срок от одних суток до пяти дней. Дисциплинарные проступки наказывались тюремным заключением на срок до месяца (на большие сроки – по решению министра). При повреждении казенного имущества могло быть назначено денежное взыскание (помимо других наказаний). Если виновных при этом установить не удалось, ответственность могла быть перенесена на всех пленных депо. В случае совершения побега поиск, задержание и доставка беглеца возлагались на местные силы жандармерии. За поимку военнопленного для жандармов было установлено вознаграждение – 25 франков, при задержании военнопленного офицера, нарушившего данное слово – 50 франков. Схваченный военнопленный подлежал заключению на месяц в карцер, а затем должен был содержаться в тюрьме впредь до нового министерского распоряжения. Военнопленный, совершивший уголовный деликт, подлежал суду военной комиссии, формируемой генералом, командующим дивизией (по императорскому декрету от 17 фримера XIV г. Республики (8 декабря 1805 г.)). Дивизионным генералам было также предоставлено право создавать специальные места, где были бы сосредоточены наиболее строптивые и ненадежные из военнопленных, выказавшие недовольство своим содержанием. Их должны были держать там под более суровым надзором. Военнопленные могли вести переписку с заграницей, но вся такая корреспонденция была открытой и пересылалась командирами депо военному министру. Последний также мог просматривать письма, приходящие военнопленным из-за рубежа (включая письма, адресованные пленным офицерам, содержавшимся относительно свободно под честное слово). Получить постоянное проживание во Франции, поступить здесь на службу, вступить в брак или завести какое-либо предприятие было возможным для военнопленного-иностранца тоже лишь с разрешения министра ^{[16, p. 372-374, 377]}.

Императорский декрет от 23 февраля 1811 г. регламентировал организацию государственных работ для военнопленных. Он предусматривал работы двух видов: возведение фортификационных сооружений и строительство дорог и мостов. Для этого военнопленные были сведены в тридцать батальонов – по пятнадцать для одного и для другого видов работы. Первые пятнадцать батальонов находились под контролем военного министра, вторые – в ведении министра внутренних дел. Штат управления батальоном в основном состоял из офицеров и унтер-офицеров французской армии в отставке, ветеранов либо лиц действительной службы. Все они были приравнены в чинах к служащим линейной инфантерии. Командующим капитаном батальона для фортификационных работ назначался капитан инженерных войск, батальона для строительства дорог и мостов – инженер с присвоением ему капитанского звания. Для обеспечения полицейского порядка в подчинение к капитану батальона придавалась бригада конной жандармерии. Всего по штатному расписанию в батальоне должно было находиться 364 военнопленных (вкупе с французскими военными и др. служащими лицами – 400 чел.). За свою работу пленный должен был получать денежную оплату в размере заработка местного французского рабочего (поденно, по количеству сделанного или на подряде). Из этой суммы вычитались расходы на питание, одежду, отопление, ночлег и издержки на случай болезни. Остаток передавался пленному на карманные расходы. Кроме того, каждый квартал производился перерасчет, и обнаруженные излишки также могли передаваться в распоряжение пленного. В дальнейшем, по декретам от 19 и 25 апреля 1811 г. были образованы еще 8 батальонов военнопленных для ведения работ по морскому ведомству (в морских портах, доках и проч.). Они переводились в подчинение морскому министру, но были организованы на тех же основаниях, что и другие батальоны ^[9]; ^{[16, p. 380]}.

Общеимперское право возлагало основные обязанности по содержанию и использованию пленных на военную администрацию. Однако, оно не исключало привлечения и гражданской администрации на местах к участию в организации жизнеобеспечения и труда военнопленных. В частности, регламент от 8 октября 1806 г. предписывал мэрам городов хотя бы раз в неделю посещать расположенные в них депо и совместно с командирами проверять исполнение приказов правительства в отношении пленных. Особо регламент останавливался на роли местных чиновников в организации работы пленных у частных лиц. Для работы в течение одного дня частные лица могли получить пленных по разрешению от командира депо, если их жилище располагалось от него не далее, чем на 2,5 км. При этом мэр коммуны должен был выдать письменный сертификат, разрешающий частному лицу использовать военнопленных. При более продолжительном использовании пленных в сельскохозяйственном производстве и на мануфактурах частные лица должны были адресоваться с заявками к мэрам коммун либо вышестоящей администрации, мэры и супрефекты округов формировали такие требования перед префектами департаментов, а уже префекты обращались с запросами к дивизионным генералам, которые приказывали отпустить определенное число пленных. При необходимости можно было искать военнопленных и в соседних дивизиях. Прибывавшие отряды пленных поступали в распоряжение капитана жандармерии, который распределял их в соответствии с указаниями префекта. Префекты через мэров должны были следить за исполнением соглашений между нанимателями и их работниками, принимать решения об изъятии пленных в случае их дурного поведения или угрозы побега. Поверка наличного состава пленных возлагалась на мэров: они должны были осуществлять ее каждое воскресенье в присутствии работодателей или их представителя. Каждый военнопленный должен был носить при себе особую карточку, подписанную офицером или унтер-офицером жандармерии округа и мэром коммуны, где он призывался работать. Образец такого документа устанавливался префектом ^{[16, p. 373-376]}.

Регламент 1806 г. фиксировал лишь самые общие положения в работе местных администраций с военнопленными. В связи с этим префекты стали издавать собственные нормативные предписания, которые бы регламентировали действия местных чиновников и служб в организации работы военнопленных у частных лиц. В качестве примера можно привести данные актов, выпущенных в самом конце имперского периода в департаменте Эр префектом графом де Мирамоном. О самом префекте известно не очень много. Полное его имя: Жан-Луи-Гаспар де Кассань де Бофор. Родился около 1778 г. и происходил из знатного оверньского рода: его отец был сеньором Польака (Paulhac). Вероятно, через посредничество своего дяди генерала де Линьивиля Мирамон был представлен Наполеону I. В последние годы царствования император в особенности старался привлечь на свою сторону представителей дореволюционной аристократии и произвести «фузию» старой и новой имперской знати. Очевидно, и сам Мирамон полюбился императору, о чем свидетельствуют монаршее внимание к его персоне и рост его карьеры. Молодой аристократ был возведен в 1809 г. в звание шамбеллана (камергера), в 1810 г. стал графом Империи и получил майорат на Сент-Анжо. Наполеон I даже выступил в качестве крестного отца для его сына, родившегося в 1812 г. Наконец, 12 марта 1813 г. граф де Мирамон был назначен префектом департамента Эр ^{[6, p. 444, 445]}; ^{[18, p. 70]}; ^{[21, p. 247]}.

С момента своего назначения Мирамон столкнулся с проблемой увеличения числа военнопленных в департаменте. После военных действий Наполеона в Германии в 1813 г. в Эврё, главном городе департамента, было учреждено депо для пленных австрийцев: в конце октября их насчитывалось там уже 500 чел. ^{[13, p. 265]}. Необходимость обеспечения пленных породила определенные трудности, и префект видел решение в использовании их труда частными работодателями, прежде всего, в аграрном производстве, а также в других отраслях хозяйственной жизни. Он призвал мэров коммун сделать необходимую рекламу, дабы заинтересовать сельских хозяев в использовании появившегося «выгодного ресурса» (la ressource avantageuse). В связи с этими планами 27 октября 1813 г. Мирамон издал «Регламент относительно военнопленных» из 19 артикулов, включивший различные предписания об организации работы пленных у частных нанимателей ^{[13, p. 265-269]}.

Регламент префекта не содержал каких-либо ссылок на прежде изданные нормативные акты, но в его положениях можно увидеть влияние общеимперского регламента 1806 г. Так, первичные требования о предоставлении пленных частные лица должны были подавать мэрам коммун. Заявки должны были содержать сведения о количестве необходимых работников и видах выполняемых работ. Мэры обязаны были представить эти требования супрефекту с изложением своего мнения насчет состояния и поведения нанимателей. Супрефект также должен был выразить свое суждение относительно выгод использования пленных в хозяйстве предложенных лиц. Совокупные требования от разных округов представлялись супрефектами префекту департамента. В соответствии с ними последний мог обратиться уже к военной администрации за выделением пленных, но не к командующему дивизией, как предписывал имперский регламент 1806 г., а непосредственно к командиру депо. От командира депо зависело и выделение пленных (с хорошим поведением) для однодневной работы у частных лиц: в качестве ремесленников, поденных рабочих или просто слуг в домах жителей Эврё и других городов департамента Эр. Требования от нанимателей таких работников должны были визироваться мэрами городов и супрефектами округов. Совместно с мэрами командир депо обязан был наблюдать за выполнением договоров, заключенных частными нанимателями с военнопленными. Несправедливое обращение с пленными могло привести к утрате права на их использование. Регламент префекта особо останавливался на вопросах оплаты военнопленных. Тарифы заработной платы, установленные Мирамоном, варьировались в зависимости от исполняемой работы по трем категориям. Ежедневный заработок пленного, занятого в аграрном секторе или на мануфактурах, определялся в 50 сантимов (пол-франка); занятого ремеслом (un métier) – 75 сантимов; занятого искусством (un art) – 1 франк (для сравнения цен: к примеру, по максимуму, установленному в 1812 г. для пяти департаментов вокруг Парижа, стоимость 1 л. зерна на рынке не должна была превышать 33 сантима ^{[15, p. 48]}). Сверх этого пленный должен был иметь и пищу, и ночлег. Если таковых не было, оплата повышалась (для всех трех категорий) на 50 сантимов. Допускалось, что по взаимному соглашению сторон могли устанавливаться и другие условия оплаты труда. Половину заработка работодатель выплачивал пленному, другую половину отдавал квартирмейстеру депо – для расходования на нужды пленных. Хотя пленные работали вне депо, их финансовая связь с ним не прерывалась. Вопреки циркуляру военного министра от 18 мая 1811 г. за пленными, работающими и находящимися в частном жилище, в депо сохранялось их денежное довольствие (если работающий пленный не находится в жилище у частных лиц, он может рассчитывать также на хлебный рацион). Однако получить это денежное довольствие на руки пленные не могли.

Формы контроля за пленными в принципе соответствовали положениям общеимперского регламента, но с некоторыми дополнениями и поправками. Работающие военнопленные получали карточки от командира депо, которые визировались офицером или унтер-офицером жандармерии округа и мэром соответствующей коммуны. Поверка состава должна была проводиться мэрами коммун каждое воскресенье в присутствии работодателей или их представителя. Если речь шла о работающих в г. Эврё, то их наличие проверялось командиром депо дважды в день, утром и вечером, однако такие проверки по решению командира могли быть сокращены до одного вызова в течение двух дней и лаже до одного раза в неделю. Одинаково с общеимперским регламентом 1806 г. регламент префекта обязывал работодателей немедленно сообщать мэру (или его помощнику) и бригадиру жандармерии округа об исчезновении военнопленных. Противодействие данному положению со стороны работодателя, сговор с военнопленными могли привести к изъятию работников. Изъятию подлежали также пленные, уличенные в плохом поведении, подозреваемые в подготовке побега или уже предпринявшие такую попытку. Нарушитель должен был быть доставлен в депо, при необходимости наказан, он лишался в будущем права на работу за пределами депо. Виды других наказаний в регламенте префекта не определялись и, видимо, относились к ведению сугубо военной администрации. Военнопленные обязаны были принести присягу в том, что не станут удаляться от места назначения и уходить из коммуны, куда будут направлены.

При опоре на общеимперские установления регламент префекта Мирамона тем не менее представлял собой акт его самостоятельной нормотворческой деятельности. Не затрагивая в целом компетенцию военной администрации, регламент отражал желание и волю гражданской власти воздействовать на состояние дел в депо посредством своего участия в организации труда военнопленных в хозяйствах частных лиц. О расширении воздействия префекта на администрацию депо свидетельствуют положения, касающиеся финансовой сферы управления, в частности, введение тарифов заработной платы и норм распределения доходов, полученных от труда военнопленных.

В начале 1814 г. ситуация с военнопленными в департаменте Эр сильно осложнилась. Развернулось наступление войск шестой антифранцузской коалиции по северо-восточным департаментам Империи и возникла угроза освобождения и перехода содержавшихся там военнопленных на сторону противника. Поэтому французское правительство приняло решение о переброске пленных от границ во внутренние районы страны, в том числе в Нормандию. Так что к концу правления Наполеона I в департаменте Эр находились военнопленные разных наций: помимо австрийцев – испанцы, португальцы, англичане, русские, пруссаки, голландцы. Социальный состав пленных, по актам префектуры, включал пять «классов»: военные, духовные лица, женщины, дети и слуги ^{[14, p. 69, 168]}. Резкое увеличение численности военнопленных привело к изменениям в организации их содержания. Пленных стали размещать в центрах кантонов и даже в сельской местности. По вопросам содержания пленных префект выпустил свой циркуляр от 17 февраля 1814 г. ^{[14, p. 65-69]}

В этом акте граф де Мирамон подверг серьезному пересмотру прежние положения об учреждении депо. Теперь командира для депо должен был назначать (из числа отставных офицеров) не капитан жандармерии, как того требовал общеимперский регламент 1806 г., а супрефект округа, с последующим согласованием данного назначения с высшим военным командиром департамента. Расширялись функции мэров и их помощников в деле размещения, обеспечения и контроля за военнопленными. Мэр коммуны, куда прибывали пленные, обязан был подобрать для них пригодное «здоровое» жилье. Для этого вполне подходили незанятые общественные помещения, вроде упраздненной церкви, пустующие частные дома или, на худой конец, крытое гумно. Допускалось размещение пленных в домах жителей, наподобие расквартирования войск, чередуя хозяев, чтобы не слишком их «утомлять». На мэра было возложено также обеспечение пленных пропитанием и денежным довольствием. Хлеб должен был выдаваться на пять дней от смотрителя продовольственного склада в Эврё, в каждом из мест расположения депо должен был находиться его надзиратель. Если место расположения депо было значительно удалено от склада с продовольствием, для его доставки направлялись несколько военнопленных в сопровождении одного или двух вооруженных членов национальной гвардии, при необходимости они могли реквизировать подходящий экипаж. В случае непредвиденных обстоятельств, когда получить хлеб из центрального склада не представлялось возможным, мэр мог наладить выпечку хлеба для военнопленных у себя в коммуне, привлекая для этого производителей зерна, мельника и хлебопека. В любом случае, «военнопленный никогда не должен оставаться без хлеба», – предписывал Мирамон. Мэры должны были следить и за своевременным поступлением денежного довольствия в депо. Оно должно было выплачиваться в центре округа специальным надзирателем (от главного плательщика) административному совету каждого депо.

Полицейский надзор за военнопленными был возложен совместно на военные и гражданские власти. Мэр и его помощник должны были усилить бдительность в отношении военнопленных, использовать для дополнительных проверок в деревнях и лесных массивах членов национальной гвардии, направлять ночные патрули к местам расположения пленных иностранцев. В кантональных центрах мэр также должен был назначить специального командира, который бы осуществлял контроль за пленными, рассредоточенными по территории кантона. Командир должен был проводить проверки наличного состава пленных каждое воскресенье. «Надзор и Гуманность – вот две главные движущие силы», на которые, по мнению префекта, следовало опираться административным органам. «…меры надзора… никогда не должны приводить к утрате чувств гуманности, справедливости и благодеяния, на которые человек в несчастье имеет право рассчитывать повсюду, куда его забросила судьба, и особенно во Франции, где эти чувства всегда проявлялись наиболее сильно в отношении побежденного и обезоруженного врага» ^{[14, p. 66, 67]}.

Не все предложенные префектом меры, однако, оказались приемлемыми и эффективными. Мэры представляли Мирамону, что не могут осуществлять должный контроль за пленными из-за их частых отлучек (раз в пять дней) в места выдачи продовольствия, что было также связано с потерями хлеба и облегчало побеги. Сверх того, пленные в таких отлучках пребывали в праздности, не занятые никакой работой. В своем постановлении от 7 марта 1814 г. префект попытался устранить неполадки, приказав держать пленных впредь до нового распоряжения в главных центрах округов, где обеспечить выдачу им продовольствия от смотрителя склада в Эврё или от его надзирателей, либо в центрах кантонов, где есть хлебопек. Супрефекты и мэры должны были иметь всю потребную информацию о количестве пленных от командира депо, чтобы своевременно обеспечить их пропитанием. На местных жителей возлагалась обязанность давать кров и пищу пленным, направленным в сельские коммуны. Норма хлеба в этом случае должна была составлять полтора фунта в день на человека. Если речь шла о неработающих пленных, то для них следовало менять хозяев каждые 15 дней (из числа тех, кто не держат пленных постоянно). Работающие пленные могли рассчитывать на постоянное жилье и оплату труда. Мирамон несколько понизил тариф заработной платы по сравнению с регламентом от 27 октября 1813 г. Минимальная зарплата военнопленного теперь должна была составлять 40 сантимов в день независимо от предоставленного питания (в своем письме к мэрам от 26 марта Мирамон пояснил, что этот минимум предназначен лишь для активных и трудолюбивых работников; если пленный не проявлял должного усердия и не был занят трудом весь день, ему следовало платить 30 или 20 сантимов). Зарплата могла быть также увеличена на четверть, с учетом способностей и усердия пленного, но лишь с разрешения мэра. Четверть заработной платы должна была изыматься мэром в целях обеспечения пленных одеждой. Расходование полученной суммы доверялось мэру, отчет по ней он должен был держать перед супрефектом ^{[14, p. 84-87, 129]}.

Акты префекта Мирамона, принятые в феврале-марте 1814 г., свидетельствовали о явном перераспределении полномочий от военных в пользу гражданских властей. Очевидно, что новая организация депо в департаменте Эр была вызвана чрезвычайными обстоятельствами, резким увеличением числа военнопленных в регионе. Префект вынужден был переложить обязанности по содержанию и контролю за ними на подчиненных должностных лиц, прежде всего на мэров коммун, а также супрефектов. Сам Мирамон считал такое положение вещей временным. Изгнание неприятеля с территории Империи должно было привести к восстановлению прежнего порядка и возвращению военнопленных в старые депо, а затем, по заключении ожидаемого мира – в свои страны ^{[14, p. 66]}. Однако победа в войне оказалась несбыточной, и 6 апреля 1814 г. император Наполеон I отрекся от престола. Новое правительство короля Людовика XVIII, пришедшее к власти на штыках союзных армий, не было склонно продолжать войну и в качестве жеста доброй воли приняло решение об освобождении всех военнопленных-иностранцев (в постановлении от 13 апреля) ^[11]. От имени Мирамона уполномоченный советник префектуры Кретьен 28 апреля объявил супрефектам и мэрам департамента Эр об отправке пленных на родину. При этом военнопленные офицеры должны были передвигаться в индивидуальном порядке, а унтер-офицеры и солдаты – отрядами по 300 чел. Для каждой нации устанавливался свой маршрут. Испанцы и португальцы из департамента Эр направлялись на юг – в Байонну (Аквитания); англичане – на запад, к Шербуру (Нижняя Нормандия); русские – на восток, к Нанси (Лотарингия); пруссаки – на север, к Амьену (Пикардия); австрийцы и другие немцы – на юго-восток, к Дижону (Бургундия). Голландцы должны были добираться домой кратчайшим путем. Английским же офицерам для погрузки на суда было предоставлено право выбрать любой порт по своему желанию. Военнопленные, вступившие в брак во Франции, создавшие предприятия или занятые профессиональным делом и пожелавшие здесь остаться, вполне могли это сделать: их должны были внести в особые реестры и исключить из общего потока уходящих иностранцев ^{[14, p. 167, 168]}. Этим завершалась эпопея пребывания иностранных военнопленных на территории департамента Эр.

Обращение к актам графа де Мирамона позволяет сделать некоторые замечания относительно нормотворчества отдельно взятой префектуры в сравнении с общеимперскими установлениями. Регламент префекта от 27 октября 1813 г. лишь в некоторых пунктах отступал от общеимперских норм, но уже акты, изданные префектом в феврале-марте 1814 г., сильно отличались от положений общеимперского регламента от 8 октября 1806 г. Они коренным образом меняли военную организацию депо, подчиняя ее воле гражданской администрации. Легкость, с какой Мирамон смог преступить общеимперские нормы, можно объяснить не только чрезвычайными обстоятельствами и, как следствие, отсутствием жестких ограничений со стороны центрального правительства, но и тем, что общеимперские регламенты от 10 термидора XI г. Республики и от 8 октября 1806 г., определявшие положение военнопленных-иностранцев на территории Франции, так и не были опубликованы как законы государства. Вероятно, отсутствие строго императивного характера данных документов позволило префекту проявить свободу правотворчества и ввести оригинальную регламентацию обеспечения и жизнедеятельности военнопленных в границах департамента Эр.