The place of man in the system of ontological principles of global constitutionalism

Goncharov Vitalii Viktorovich PhD in Law Associate Professor, Dean of the Faculty of Higher Education, Polytechnic Institute (branch), Don State Technical University in Taganrog 347900, Russia, Rostov region, Taganrog, Petrovskaya str., 109a niipgergo2009@mail.ru Other publications by this author

Социально-философская концепция глобального конституционализма, как и большинство современных буржуазных социально-философских учений, построенных с широкомасштабным использованием политических технологий, заключает в себе определенное онтологическое противоречие. Так, с одной стороны, она разработана и реализуется на практике в общепланетарном масштабе в целях удовлетворения интересов и сохранения власти и собственности глобального управляющего класса. С другой стороны, социальная природа и характер использования концепции глобального конституционализма предполагает, что она должна апеллировать к широким массам населения, либо к значительной части общества (например, к пресловутому «среднему классу», на практике - быстро отмирающему как в странах Запада, так и на периферии мировой капиталистической системы), чьи интересы как раз и попираются глобальным управляющим классом, так как по мере развития капитализма в его завершающей империалистической стадии все возникающие противоречия и издержки переносятся «на плечи» эксплуатируемой части общества. В связи с этим, представляется необходимым провести анализ места человека в системе онтологических принципов социально-философской концепции глобального конституционализма. Исходя из логики развития различных неолиберальных и неоконсервативных концепций, порождением общности главной цели реализации на практике на современном историческом этапе мировой капиталистической системы которых и стала концепция глобального конституционализма, формально человек занимает особое место в системе онтологических принципов. Однако, по мнению ряда философов, например, М. Фуко, проблематика места человека в современной философии на Западе несколько надумана. Западная культура (если не брать во внимание искусство) ужасна и чудовищна, носит «карцерный», «дисциплинарный», «инквизиторский», отрицающей человека в реальной действительности и гуманизм в целом, характер. ^[1] Человек обладает определенными потребностями, обусловленными современным этапом исторического развития и мировоззренческой картиной мира, позволяющими ему существовать, развиваться, и активно социализироваться посредством личной, бытовой, производственной деятельности, отдыха, занятий спортом и т.д. При этом, как отмечает О.Л. Цветкова: «Потребление эволюционирует как внутренне обусловленный процесс пассивного впитывания энергии внешнего мира в активный вид деятельности, детерминированный социальными и культурными факторами, превращающийся, в итоге, в тотальную систему манипулирования знаками». ^{[2, с. 402]} Однако, удовлетворение человеческих потребностей в государственно организованном обществе возможно только посредством использования общественно-политических и государственно-правовых институтов прав, свобод и обязанностей, так как: Во-первых, удовлетворение любой человеческой потребности, как правило, требует предоставления ему от общества в целом, либо от конкретных людей в частности, соответствующих возможностей для удовлетворения данных потребностей, своеобразной свободы действий (или бездействия). ^{[3, с. 91-95]}В связи с этим, люди взаимодействуют, вступая в общественные отношения, наиболее значимые из которых подвергаются правовому регулированию со стороны государства, облекаясь в форму правоотношений. Становясь участниками правоотношений, люди наделяются определенными правами, обязанностями и ответственностью. При этом, как правило, какому-либо праву человека соответствует коррелирующая обязанность другого человека, посредством исполнения которой и реализуется данное право под угрозой ответственности, состоящей в претерпевании неблагоприятных последствий уклонения от исполнения обязанностей. Во-вторых, ряд прав и свобод в ходе развития человеческой цивилизации к настоящему времени повсеместно признаются незыблемыми и неотъемлемыми от личности человека (например, право на жизнь, свободу и т.д.). Однако, в социально-философской концепции глобального конституционализма имеется противоречия между формально декларируемым местом человека в системе ее онтологических принципов и реальной практикой, согласно которой человек превращен в безвольный объект манипуляций со стороны глобальных управляющих элит, органов власти, ^{[4, с. 8-12]}СМИ и т.д. ^{[5, с. 41-53]} С одной стороны, в рамках социально-философской концепции глобального конституционализма человек провозглашается основной ценностью. Так, по мнению С.П. Шороховой: «Глобализация сталкивает прошлое, настоящее и будущее в сознании одного человека. На наших глазах разворачивается формирование нового мирового порядка. И это не просто очередная экономическая система или система международных отношений. Перед нами открывается попытка формирования нового целостного мироустройства, для которого необходимо найти единые основания, в том числе и нравственные». ^{[6, с. 228]} Это закреплено в системе международных и национальных правовых актов, обычаев, традиций: Во-первых, международные правовые акты, в частности, Всеобщая декларация прав человека, закрепляют систему прав, свобод человека и отмечают, что воля народа должна быть основой власти правительства. ^[7] Во-вторых, конституции (основные законы) национальных государств, как правило, признают именно народ (как совокупность людей, связанных с тем или иным государством гражданском связью, либо подданством) носителем верховного суверенитета и единственным источником власти. Так, Конституция Российской Федерации в статье 3 как раз и объявляет народ Российской Федерации качестве носителя суверенитета и единственного источника власти. ^[8] Во-третьих, основная часть конституционных статей посвящена закреплению системы прав, свобод и законных интересов человека и гражданина. Большинство конституций (основных законов) национальных государств предваряются именно главами о правах и свободах человека и гражданина. ^{[9, с. 423-450; 10]} В рамках социально-философской концепции глобального конституционализма был разработан, либо воспринят из других концепций, ряд антропоцентричных, эгалитарных, гуманистических мировоззренческих конструктов и институтов, многие из которых выступают в роли своеобразных мировоззренческих культов, на практике подрывающих само развитие человеческой цивилизации. Например, потребительство возведено в ранг своеобразного культа в современном западном обществе. В частности, Д.В. Томбу отмечает: «Типичный образ человека потребляющего ассоциируется с эдаким зомби, оторвавшимся от реальности, загипнотизированным рекламой и различными шоу, идентифицирующий себя с искусственно выращенными героями и кумирами, испытывающим эмоциональный подъем лишь во время акта покупки…однако с точки зрения управляемости - это идеальный гражданин, чьи ощущения принадлежности к социуму длятся ровно столько, сколько длятся: выпуск новостей, шоу…селфи и т.п.». ^{[11, с. 68]} Консьюмеризм как стиль жизни и ранее был присущ человеческой цивилизации практически на всех этапах ее существования. Однако, начиная с середины 20-го века он был вызван суровой жизненной необходимостью в сохранении и развитии мировой капиталистической системы. В связи с тем, что империализм столкнулся с пространственными границами своего распространения и ему были не доступны рынки СЭВ, глобальные элиты были вынуждены искусственно надувать внутренний спрос на товары, работы и услуги, что было невозможно без возведения потребления в культ. По мнению М.Л. Хазина, именно психология общества потребления позволила мировой капиталистической системе «дожить» до развала СССР, отсрочив свой экономический крах. ^[12] В настоящее время именно по культе потребления держится мировой рынок - экономическая основа процессов глобализации. Таким образом, актуация вопросов потребления выступает в качестве неотъемлемого спутника общества, в котором реализуется социально-философская концепция глобального конституционализма. Важную роль играет в концепции глобального конституционализма играет и культ индивидуализма. Если в Эпоху Просвещения культ «автономного человека» был элементом гуманистической концепции и подразумевал стремление людей к гармонии, равенству, совпадению интересов личности и общества, то в эпоху глобализации ситуация кардинально изменилась. Индивидуализм эпохи развитого империализма стал антисоциальным, являясь базой для разрушения морали и нравственности западного человека. Как отмечает Е.П. Поликанова: «Кризис личности в современном обществе - это ее эгоизм, девальвация традиционных ценностей, деструктивность, усиливающееся отчуждение… Развитие современной биотехнологии привело к появлению нового направления в гуманизме-трансгуманизма, «новая идеология, «вера» для человечества» (Дж. Хаксли)». ^{[13, с. 164-165]}При этом Ф. Фукуяма определяет трансгуманизм как «самую опасную идею в мире». ^{[14, с. 1]} Таким образом, актуация эгоизма, внутреннего «Я», составляющая основу понимания индивидуализма в современном западном мире, выступает в качестве антигуманизма, разрушающего социальную природу человека, атомизирующего общество. Однако, данный концепт чрезвычайно выгоден для глобального управляющего класса, так как уменьшает шансы общества на самоорганизацию в части противостояния надвигающемуся в общепланетарном масштабе «либеральному тоталитаризму». Институту прав человека в рамках социально-философской концепции глобального конституционализма также придан характер своеобразного культа. При этом, он стал активно использоваться глобальными управляющими элитами как инструмент давления на национальные общества и государства в целях подрыва, а в дальнейшем и уничтожения государственного и национального суверенитета. Ярким примером данного процесса является современная проблема беженцев, миллионами прибывающих в Европейский Союз из стран Азии и Африки. Прикрываясь мифическими правами человека органы власти Европейского Союза навязывают обязанность по приему мигрантов странам Европы вопреки воле большинства населения. Игнорируется тот факт, что прием мигрантов ущемляет права коренного населения, которое в силу деградации общинных связей, атомизации общественных отношений, культа индивидуализма оказывается неспособным противостоять агрессивному, но сплоченному меньшинству. По мнению некоторых философов, институт прав человек становится оторванным от личности человека, превращаясь в инструмент манипуляции общественным сознанием. ^[15] Таким образом, институт прав человека используется в контексте глобального конституционализма, с одной стороны, в качестве средства популяризации глобализационных процессов, а с другой стороны, как метод и способ управления и манипулирования обществом. Однако, в рамках социально-философской концепции глобального конституционализма человек постепенно устраняется от реального влияния на свою судьбу и определения дальнейших направлений развития человечества. Так, в системе международных и национальных правовых актов, обычаев, традиций, а также практике международно-правового сотрудничества, закреплен ряд положений, согласно которым в рамках международно-правовых отношений установлен: Во-первых, примат международного права над национальными правовыми системами. При этом, если во времена принятия Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека в данных документах особо подчеркивалось, что национальные государства обязаны исполнять нормы международного права как добровольно принятые на себя обязательства, ^{[16; 7]}то к концу 20-го века по мере реализации на практике концепции глобального конституционализма стала преобладать тенденция, с одной стороны, на включение в основные законы (конституции) национальных государств положений о приоритете норм международного права, ^[8] а с другой стороны, на активное вмешательство международного сообщества во внутренние дела национальных государств, которые, по мнению глобальных управляющих элит, игнорируют общепланетарные правила, установленные и формализованные в международно-правовых актах. ^[17] Во-вторых, примат ценностей сохранения и развития мировой капиталистической системы над интересами и потребностями сохранения и развития национальных государств и обществ. Кроме того, процесс развития принципов организации и деятельности органов государственной власти и местного самоуправления в национальных государствах идет по пути: 1) Отмены, ограничения или трансформации прямых демократических процедур по формированию (созданию) органов государственной власти, местного самоуправления и назначению их должностных лиц. В частности, такие принципы организации государственной власти как народовластие, участие народа в управлении государством и выборность активно трансформируются в современных государствах посредством: а) Изъятия из национальных правовых систем норм, закрепляющих институты и процедур прямого волеизъявления народа путем референдумов, опросов общественного мнения, либо сокращение числа вопросов, которые могут решаться посредством процедур референдума. Так, например, пункт 5 статьи 6 Федерального конституционного закона от 28.06.2004 № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» содержит запрет на вынесение на референдум вопросов, связанных с досрочным прекращением срока полномочий Президента России, иных лиц, замещающих государственные должности Российской Федерации. ^[18] Региональные законы о референдуме, в свою очередь, подражают нормам федерального закона. Так, Закон Краснодарского края от 23.07.2003 № 606-КЗ «О референдуме в Краснодарском крае» запрещает выносить на референдум Краснодарского края вопросы о досрочном прекращении или продлении срока полномочий органов государственной власти Краснодарского края, о приостановлении осуществления ими своих полномочий, а также о проведении досрочных выборов в органы государственной власти Краснодарского края, либо об их отсрочке указанных выборов. ^[19] б) Замены прямых выборов органов государственной власти и высших государственных должностных лиц (в частности, в России) косвенными, многоступенчатыми процедурами, либо их усложнение с целью устранения «не системных» кандидатов. Так, процедура выборов руководителей исполнительной власти субъектов Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом от 06.10.1999 №184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» предполагает сложную процедуру регистрации в качестве кандидата. ^[20] в) Изъятия из национального законодательства правовых норм, закрепляющих право народа на восстание (иные формы радикального протеста) как форму протеста против деспотизма и узурпации власти недемократическим путем, либо в недемократических целях. В то время как Всеобщая декларация прав человека в своей преамбуле предусматривает: «…принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения», ^[7]конституции (основные законы) ни одного государства на базе бывшего СССР не содержат даже упоминания о такой возможности народа противостоять тирании и угнетению. г) Закрепления в национальных правовых системах возможности изъятия по воле органов власти отдельных прав и свобод человека и гражданина (например, право на гражданство, свободу передвижения). В частности, в законодательством США предусмотрена возможность создания «черных списков» пассажиров, которые подозреваются в тех или иных преступлениях, либо являются неблагонадежными, и которым будет отказано в свободе передвижения любыми транспортными компаниями. ^[21] 2) Ограничения принципа гласности в работе органов государственной власти и местного самоуправления. В частности, законодательство США предусматривает несколько сот случаев, когда информация о работе органов власти и их должностных лицах может быть скрыта от общественности якобы для защиты безопасности страны, государственного суверенитета, ее престижа и т.п. ^{[22, с. 102-110]} 3) Предоставления должностным лицам органов власти возможности ухода от ответственности за деятельность, которая повлекла вред и ущерб материальным и нематериальным интересам государства, общества (в нарушение таких принципов организации и деятельности государственного механизма как законности, ответственности и гласности). В частности, эта возможность предоставляется путем расширительного толкования понятия властного иммунитета. Так, в ряде стран, например, Российской Федерации, иммунитет от уголовного преследования (в игнорирование положений Конституции страны) предоставляется не только действующему, но и бывшим главам государства. ^[23] Кроме того, в основных законах ряда стран не закрепляется возможность привлечения ряда должностных лиц (в частности, руководителей государства) к конституционно-правовой ответственности. В России, по мнению ряда ученых, конституционно-правовая ответственность предусматривается нормами самого конституционного права и преимущественно носит политический характер, «и только в определенных случаях она требует наличия вины того или иного должностного лица». ^{[24, с. 295-297]} 4) Предоставления возможности «законной узурпации» власти в руках узкой группы чиновников (в нарушение таких принципов организации и деятельности органов государственной власти как коллегиальность и единоначалие, централизм и децентрализация, федерализм). Так, например, сама избирательная система в странах Запада представляют собой фикцию, своеобразный театр, в котором 2-3 правящие партии столетиями сменяют друг друга, а по сути представлены выходцами из семей, входящих в элиту западного мира. 5) Создания условий для профессиональной и морально-этической деградации властных элит (в противоречие принципа соблюдения этики и профессионализма в их деятельности). Так, в частности, по мнению В.П. Мохова: «Современная деградация элит Запада заключается .. в утрате ею качества национальной силы, способной организовать и мобилизовать общество, государство на достижение национальных целей». ^{[25, с. 134-138]} В рамках социально-философской концепции глобального конституционализма был разработан, либо воспринят из других концепций, ряд антинародных и антигуманистических мировоззренческих конструктов и институтов, многие из которых выступают в роли своеобразных мировоззренческих культов. Во-первых, происходит разрушение антропоцентричных и гуманистических основ современного западного общества: 1) Демократические ценности превращаются в бренд, под который камуфлируются интересы глобальных управляющих элит. Так, Жан Бодрийяр отмечает: «Демократия, демократические ценности посредством глобализации превращаются в стандартизированный обезличенный продукт, разновидность товара, который продается другим культурам в упаковке абсолютного добра как универсальное средство решения всех проблем, что вызывает у тех, кому насильно навязывается этот товар, различные формы отторжения». ^[26] 2) Обществу навязываются двойные стандарты, при которых элиты оказываются в привилегированном положении по отношению к массам населения, а ядро мировой капиталистической системы в лице Запада по отношению к периферии капитализма. 3) На уровне государственной политики национальных государств мировой капиталистической системы осуществляется апеллирование к низменным чувствам, извращениям. Так, содомия официально разрешена уже в более чем половине развитых стран мира. 4) Осуществляется актуация разрушительных смыслов и желаний: «иметь», «владеть», «потреблять», «властвовать», которые противопоставляются процесса создания, развития, солидарности и т.п. Западное общество, по мнению ряда ученых, превращается в систему, культивирующую пороки. ^{[27, с. 65-68]} 5) Гедонизм как высшая цель и благо жизни представителей глобальных элит преподноситься обществу как идеал. Ряд ученых отмечает, что современное общество искушается самыми изощренными формами апокалиптического гедонизма, разрушающими его духовные и нравственные начала. ^{[28, с. 224]} Во-вторых, осуществляется постепенное устранение широких общественных масс от управления своим будущим с использование различных форм манипуляцией обществом: электронных технологий; искусственного конструирования социальной реальности в СМИ; разрушением системы образования. Конечной целью данных процессов, по мнению В.П. Шалаева, является западофикация и колонизация мира. ^{[29, с. 50-59]} Таким образом место человека в социально-философской концепции глобального конституционализма отличается онтологическим противоречием между декларируемой антропоцентричностью и гуманистическим характером социальной концепции глобального конституционализма и реальной практикой ее реализации в современном мире. Замалчивание данного онтологического противоречия в социально-философской концепции глобального конституционализма осуществляется с целью камуфлирования реальных целей глобального управляющего класса - сохранения положения глобальных управляющих элит в качестве единственного хозяина власти и собственности в общепланетарном масштабе. Представляется, что в качестве основных моделей в определении человека в рамках социально-философской концепции глобального конституционализма можно выделить следующие: «человек потребляющий»; «человек глобальный»; «человек антирелигиозный»; «человек новой морали (антиморальный)». Формирование модели «человека потребляющего» в рамках концепции глобального конституционализма было обусловлено рядом причин: во-первых, стимулирование потребления является основой современной мировой капиталистической экономики, своеобразной «соломинкой», которая позволяет отсрочить гибель капитализма в целом, обрушения объемов ВВП и падения уровня жизни населения; во-вторых, экономике, зиждущейся на постоянном росте потребления, необходим соответствующий тип личности -идеальный потребитель, ^{[30, с. 99-112]}в связи с чем вся система образования, культуры, нравственности, СМИ последних десятилетий была «заточена» под подготовку идеального потребителя; в-третьих, идеальный потребитель полностью соответствует чаяниям глобальных управляющих элит, так как имеет невысокий уровень социализации, его знания узко профильные, сознание атомизировано, он не способен на социальное кооперирование с другими «идеальными потребителями» с целью отстаивания своих интересов, особенно вне рамок правового поля. Истоки модели «человека потребляющего» лежат в либеральных и неолиберальных моделях «человека экономического» ^{[31; 32, с. 374-376; 33, с. 63-69]} и «человека праксиологического», являясь их эволюционным развитием в рамках дальнейшей глобализации общественно-политического, государственно-правового и финансово-экономического устройства национальных государств. Однако, если модель «человека праксиологического» Людвига фон Мизеса имеет в своей основе модели человека действующего, выбирающего, создающего и неинформированного, ^[34]и может выступать в качестве методологического инструмента и для экономического, и для социологического исследования капитализма, ^{[35, с. 246-253]}то «человек потребляющий» выступает уже в роли абсолютно манипулируемого субъекта, чье поведение детерминируется обществом, контролируемым глобальным управляющим классом. Как отмечает ряд авторов: «В современном индустриально-потребительском обществе слова «человек» и «потребитель» уже давно стали синонимами… во второй половине 20 столетия завершился многовековой процесс формирования новой разновидности … человека потребляющего … бездумного использующего для удовлетворения своих непомерно разросшихся потребностей все, что создала Природа…активно вытесняющего Homo sapiens, который стремительно теряет (если уже не потерял) право называться «разумным», то есть понимающим свою неразрывную связь с природой, породившей его, способным осмысливать и контролировать свое поведение…то есть заботиться о продолжении рода человеческого». ^{[36, с. 156-157]} Таким образом, «человек потребляющий» выступает уже не в роли творца природы, равного Богу (как в модели человека со-творца Бога, предложенной Н.А. Бердяевым), ^[37]не как созидатель, развивающий действительность, не как человек-труженик (Э. Юнгер, А. Мёллер ван ден Брук), ^[38]а как бездумный и безынициативный потребитель благ, у которого нет будущего. Формирование модели «человека глобального» в рамках концепции глобального конституционализма было обусловлено рядом причин. Во-первых, по мере развития процессов глобализации общественно-политического, государственно-правового и финансово-экономического устройства национальных государств обостряются противоречия между едиными глобальными центрами управления и частью национальной элиты отдельных государств. При этом они апеллируют к общественным массам для укрепления своего влияния и противодействия друг другу. Для укрепления социальной природу процессов глобализации и противостояния концепции национального государства возникает необходимость в модели человека, который был бы не связан с национальными государствами, обществом, каким-либо народом или нацией. Во-вторых, «глобальный человек» не связан в своей жизни территориальными границами, может свободно перемещаться по миру, обеспечивая бесплатный приток рабочей силы в те места, в которых возникает необходимость, что существенно экономит издержки капиталистов. В-третьих, «глобальный человек» абсолютно не социализируется с себе подобными, ему чуждо понятие патриотизма, следовательно, на него не могут опереться национальные государства, общества и элиты в борьбе с глобализационными тенденциями. В-четвертых, «глобальный человек» не является политически активным, он скорее объект воздействия политики, как глобальной, так и национальной. Истоки модели «человека глобального» лежат в неолиберальных и неоконсервативных моделях, который описывают его как глобального кочевника (Ф. Фукуяма), ^[39]члена «общества кочевников» (Ж. Аттали), ^[40] «рационального нового человека» (З. Бжезинский). ^[41] Так, «общество кочевников» Ж. Аттали, по сути, является капитализмом в его завершающей империалистической стадии, однако он имеет ярко выраженную олигархическую и глобализационную форму, в которой капиталистические противоречия и издержки приобретают общепланетарное значение, а человек является объектом манипуляции глобальных элит в лице мировой олигархии. «Глобальный кочевник» Ф. Фукуямы выступает в роли своеобразного «винтика» мирового социума, абсолютно лишенного, с одной стороны, созидательной функции, а с другой стороны, возможности и права влиять на свою судьбу. Рационализм нового типа у З. Бжезинского не более, чем человеческий эгоизм, циничное потребительство, возведенное в добродетель. По мнению Н.Н. Мильчаковой: «Сегодня глобальное общество демонстрирует господствующую тенденцию - неспособность существующих экономических моделей решить насущные социально-экономические проблемы. Аналитики и практики всего мира находятся в поисках модели оптимального развития, которая учитывала бы интересы и мораль всех хозяйствующих субъектов. Эпоха глобализации перевернула представление о морали в определении путей и средств достижения целей. Отсюда выдвигается императивное требование переосмысления представлений об этической составляющей в каждой социальной общности с целью соотнесения ее с требованием поиска ценностных основ совместного глобального хозяйствования». ^{[42, с. 7-14]} Таким образом, «человек глобальный» выступает в качестве основной модели человека эпохи глобализации, социальной опоры, позволяющей уничтожить национальные, этнические, культурные, морально-нравственные, религиозные, расовые и иные границы, запреты, табу и пр. Формирование модели «человека антирелизиозного» в рамках концепции глобального конституционализма было обусловлено рядом причин. Во-первых, религия, которая играла на всех этапах государственно-организованного общества роль своеобразного кнута, принуждающего эксплуатируемое большинство принимать неизбежность и правильности власти эксплуатирующего меньшинства по принципу «любая власть от Бога», но по мере усиления процессов глобализации общественно-политического, государственно-правового и финансово-экономического устройства национальных государств возникла необходимость уничтожения любых опор, поддерживающих концепцию национального государства. В числе подобных опор выступает и религия, которая является дифференцирующим общество признаком, а значит – априори становится конкурентом процессов глобализации. Во-вторых, любая религия строится на определенной системе морально-нравственных, духовных, этических ориентирах, принципах, нормах, запретах, предпочтениях и т.д. Следовательно, человек религиозный всегда будет противиться процессам деморализации общества, создаваемым искусственно нормам и принципам права, морали и нравственности. В-третьих, любая религия выступает и в роли объединяющего людей принципа, что позволяет им совместно противостоять процессам глобализации, а также глобальным и национальным управляющим классам, их осуществляющим. В-четвертых, мировые религии имеют богатый опыт силового и вооруженного сопротивления власти, олигархату, обладают значительными денежными ресурсами. В связи с этим, глобальным управляющим элитам необходимо подорвать социальную базу мировых религий в лице больших масс верующих людей. Эту проблему и решает реализация на практике модели «антирелигиозного человека», когда человек не просто находится вне религии, но и активно ей противостоит, последовательно уничтожая в обществе все ее проявления. Истоки модели «человека антирелигиозного» лежат в либеральных и неолиберальных моделях «человека внерелигиозного», противопоставляются модели «религиозного человека» консервативных философский концепций (Ж. де Местра, К.П. Победоносцева, К.Н. Леонтьева, И. Восторгова, Ф. Витберга и ряда других). ^{[43; 44]} Как отмечает М.Ю. Чернавский: «Человек внерелигиозный» - это представление о человеке как суверенном индивиде внутри социума. Человек обладает персональными, юридически зафиксированными правами в силу того, что являлся существом, не отягощённым грехом, и не нуждающемся в духовном водительстве церкви». ^{[45, с. 21]} «Человек антирелигиозный», в свою очередь, деятельно противостоит религиозным нормам. Это позволяет ускорить процессы уничтожения культурно-нравственных, духовных, этических основ в обществе, насадить культ гедонизма, разврата, извращений, и, следовательно, лишить общество возможности сопротивляться процесса глобализации. Формирование модели «человека новой морали (антиморального)» в рамках концепции глобального конституционализма было обусловлено рядом причин: во-первых, успешная реализация процессов глобализации общественно-политического и государственно-правового устройства национальных государств предполагает стирание любых морально-нравственных границ на пути распространения демократических ценностей западного образца; во-вторых, экспорт издержек и противоречий в развитии мировой капиталистической системы с ядра капитализма в страны периферии предполагает несправедливое распределение экономических (материальных) благ, что с точки зрения системы морально-нравственных норма аморально и несправедливо, следовательно, подрыв нравственности и морали в национальных государствах будет способствовать уменьшению протестных настроений; в-третьих, общество, не связанное нормами морали и нравственности на любом уровне (вплоть до семьи), не способно противостоять несправедливости, эксплуатации, деспотии и другим проявлением «либерального тоталитаризма». Истоки модели «человека новой морали (антиморального)» лежат в либеральных, неолиберальных и неоконсервативных моделях, которые либо отрицают мораль, основанную на религиозных принципах, противопоставляя ей рациональность, ^[41]либо мораль, в основе которой лежат определенные социально-философские представления о категории должного поведения (например, светскую мораль в рамках марксистско-ленинского учения). ^[46]Некоторые модели предлагают своеобразные альтернативы сложным системам морально-нравственных ориентиров, например, в виде справедливости, возведенной в абсолют (Р. Дворкин, Ф. Хайек, Дж. Роулс, Р. Нозик), ^[47-50] Как отмечает ряд авторов, в рамках неолиберальных концепций делается попытка упрощения системы морально-нравственных принципов с последующей из заменой мифической категорией справедливости, которую каждый автор концепции видит по-своему. ^{[51, с. 151-164]} Процессы глобализации, в свою очередь, обуславливают необходимость переоценки морально-нравственных ориентиров в общественном развитии с целью их подчинения логике развития мировой капиталистической системы и недопущения утраты глобальными управляющими элитами власти и собственности в общепланетарном масштабе. Таким образом, «человек новой морали (антиморальный)» выступает залогом недопущения выступлений против процессов глобализации как аморального и безнравственного явлений империалистической эпохи. Представляется, что модели человека, которые формируются в рамках социально-философской концепции глобального конституционализма носят в целом антигуманистический, отчасти человеконенавистнический характер, направлены на подавление человеческого «я», любых инициатив по улучшению жизни человека в частности, а общества - в целом, что вызывает опасение относительно шансов на сохранение и развитие человеческой цивилизации.