Technical and electronic means in criminal proceedings: the notion, the place and the role

Litvin Il'ya Il'ich Postgraduate at the Department of Criminal Proceedings of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 620057, Russia, Yekaterinburg, ul. Korepina, 66 ila-lake888@rambler.ru

В настоящее время процессуальные нормы, регламентирующие порядок применения технических средств, не образуют единую целостную систему, а рассредоточены по тексту УПК РФ. Более того, в уголовно-процессуальном законе предусмотрены различные цели применения технических средств, тогда как значение понятия «технические средства» отсутствует. Такое неоднородное понимание в совокупности с отсутствием соответствующего регламентирования сдерживает эффективное применение технических средств на практике.

В то же время, применение технических средств в уголовном судопроизводстве обусловлено их возможностью объективно фиксировать и сохранять сведения, необходимые для разрешения дела по существу. При этом в связи с постоянным совершенствованием технологий возникают новые разновидности технических средств, которые нуждаются в осмыслении и практических решениях. С точки зрения доказательственной ценности, сведения, полученные с помощью них, должны соответствовать требованиям относимости, допустимости и достоверности, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным законодательством. Именно поэтому для полноценного использования в доказывании сведений, полученных с помощью технических средств, необходима соответствующая регламентация оснований и порядка применения технических средств.

Изначально представляется важным выделить из широкого круга методов и приемов использования технических средств только те, что направлены на познание действительных обстоятельств общественно опасного деяния. Так, согласно части 6 статьи 164 УПК РФ законодатель предусмотрел при осуществлении следственного действия применение технических средств для обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств. В данном случае речь идет о, так называемой, криминалистической технике, к которой традиционно относятся физические и химические средства выявления следов, оптические, световые и измерительные приборы, криминалистическая фотография и др. Результаты их применения вносятся в протокол следственного действия, либо являются приложением к нему. В последующем они могут быть признаны вещественными доказательствами.

В части 3 статьи 170 УПК РФ указано, что в случае производства следственного действия без участия понятых применяются технические средства фиксации его хода и результатов. К таким средствам фиксации относится аудио- и видеозапись, результаты которой по завершении следственного действия прилагаются к протоколу в качестве приложения.

Также, согласно части 6 статьи 186 УПК РФ для осмотра и прослушивания записи переговоров следователю передается фонограмма в опечатанном виде с сопроводительным письмом, в котором должны быть указаны краткие характеристики использованных при этом технических средств. Однако следователь непосредственного участия в технической деятельности не принимает либо участвует как наблюдатель, поэтому процесс использования технических средств в данном случае нормами уголовно-процессуального права не регламентируется ^{[1, с. 33]}. Тем не менее, результаты технической деятельности заносятся в протокол и в дальнейшем могут являться доказательствами по уголовному делу.

Отдельно законодатель выделяет возможность привлечения специалиста к участию в следственных действиях для применения технических средств в исследовании материалов уголовного дела (ч. 1 ст.58 УПК РФ). В этом случае специалист оказывает содействие следователю в исследовании материалов. Его участие носит вспомогательный характер и направлено на оказание технической помощи, результаты которой заносятся следователем в протокол.

Следует так же упомянуть ряд случаев, когда законодатель рассматривает технические средства с позиции их полезных свойств за рамками доказывания. Например, для возможности осуществления контроля над исполнением меры пресечения в виде домашнего ареста (ч. 10 ст. 107 УПК РФ), либо осуществления видеоконференц-связи во время судебного разбирательства (ч. 6.1 ст. 241 УПК РФ) и т.д. Однако необходимо заметить, что в подобных случаях законодатель не прибегает к термину «технические средства», хотя те и являются таковыми в привычном для нас понимании.

Если обратиться к научной литературе, то можно сделать также вывод о неоднозначности взглядов на понимание сущности технических средств. Так, в криминалистике еще с советского времени выделяют категорию «технико-криминалистическое средство», под которым Р.С. Белкин понимал устройство, приспособление или материал, используемый для собирания и исследования доказательств или для создания условий, затрудняющих совершение преступлений ^{[2, с. 232]}. Так же в научной литературе широко распространен термин «научно-технические средства», который по своему методологическому значению уже, чем технические средства, так как характеризует только те средства, чье использование в уголовном судопроизводстве научно обосновано, и не включает ряд технико-криминалистических средств (например, щуп, фонарик, линейка). Это объясняется, прежде всего, тем, что научно-технические средства являются не вспомогательными средствами, а играют более существенную роль, так как по своему содержанию ориентированы исключительно на цели раскрытия и расследования преступлений ^{[3, с. 34]}.

В контексте современного представления о технических средствах в юридической литературе выделяется категория «технические средства коммуникации», под которыми понимаются средства технического обеспечения процессов сбора, хранения, передачи, проверки и использования сведений, полученных из различных источников информации ^{[4, с. 37]}. В данном случае акцент сдвигается в сторону коммуникативной функции технических средств, что обусловлено развитием коммуникационных технологий в современных условиях.

Однако все указанные выше понятия являются научными и не имеют законодательного закрепления, что в свою очередь приводит к отсутствию единого понимания сущности технических средств, применяемых в сфере уголовного судопроизводства, неопределенности их правового статуса и порядка использования в уголовно-процессуальной деятельности. В данном случае следует согласиться с точкой зрения А.Е. Федюнина полагающего, что отсутствие законодательно закрепленного понятия технических средств не только влечет за собой неясность нормативно-правовых формулировок, но и негативно сказывается на качестве дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства уголовных дел ^{[5, с. 36]}.

Следует также согласиться с мнением И.В. Казначей о том, что доминирующим признаком технических средств является их конструктивное предназначение для работы с информацией ^{[4, с. 29]}. В то же время невозможно отрицать и тот факт, что в уголовном судопроизводстве технические средства, прежде всего, ориентированы на расследование преступлений. Поэтому наиболее разумным кажется сохранение используемой в УПК РФ терминологии, при этом под техническими средствами предлагается понимать любые средства обнаружения, фиксации и исследования информации, используемые в ходе предварительного расследования.

Возвращаясь к информационной составляющей технических средств, нельзя не отметить то факт, что современные технологии не ограничиваются традиционными формами хранения информации. Наряду с письменной формой фиксации сведений, активно используется хранение и передача информации в электронном виде, в связи с чем становится необходимым разграничить по формату данных технические средства на традиционные и электронные.

В-первую очередь, это связано с переходом большинства технологий на электронный стандарт обработки информации, что затронуло и технические средства, используемые в уголовном судопроизводстве (цифровой стандарт фотографии, аудио- и видеозаписи, фонограмм записи разговора, видеоконференц-связи и др.).

Во-вторых, не менее важен факт признания законодателем доказательственного значения электронных сведений, которые могут быть закреплены в качестве вещественных доказательств в виде электронных носителей информации (ст. 82 УПК РФ) или в качестве иных документов в виде фотоматериалов, аудио- и видеозаписей, а так же иных носителей информации (ст. 84 УПК РФ).

В данном контексте представляется возможным выделить особый вид технических средств – электронные средства. При этом основным критерием, отличающим их от остальной массы технических средств, является результат их применения (формат данных) - электронная информация. Данный критерий позволяет более четко провести границу между электронными средствами и иными техническими средствами, к которым применим электронный метод фиксации, о котором ранее уже писали в криминалистической науке ^{[6, с. 57]}. Сущность этого метода состоит в том, что изображение запечатлеваемого объекта трансформируется в электрический сигнал, который записывается на магнитном носителе. Сигнал не нуждается в какой-либо обработке, а чтобы изображение возникло на мониторе, необходимо лишь электронно-оптическое преобразование ^{[7, с. 56]}. Так, например, «аналоговая» видеокамера применяющая электронный метод фиксации, не будет являться электронным средством в силу того что в конечном счете не формирует «электронные» доказательства. Подобное разграничение можно провести между всеми техническими средствами, имеющими более современный аналог с возможностью фиксации информации в электронном виде.

Таким образом, именно возможность получения электронной информации, которую в последующем можно использовать в доказывании, и является важным фактором разграничения технических и электронных средств. С данной точки зрения, наиболее перспективными результатами применения электронных средств являются фотография, аудио- и видеозапись.

Однако в настоящий момент фото-, аудио- и видеоматериалы, полученные в рамках следственных действий - это приложение к протоколу следственного действия. В силу положений статьи 74 УПК РФ доказательством по делу является именно протокол следственного действия ^[8].

Придерживаясь подобного мнения, ряд авторов полагает, что роль технических средств при проведении следственных действий сведена к получению иллюстративного материала, который не имеет самостоятельного доказательного значения ^{[9, с. 368]}.

Такое положение вещей не соответствует техническим возможностям аудио- и видеозаписи, как наиболее объективной форме фиксации. А.А. Давлетов обоснованно указывает, что одна письменно-протокольная форма не может обеспечить точность и полноту закрепления сведений, полученных в ходе следственных действий. Применение видео-, аудиозаписи и иных технических средств значительно повышает информативность следственных действий ^{[10, с. 169]}. В то же время В.А. Семенцов, предлагает придать результатам применения технических средств самостоятельное доказательственное значение ^{[11, с. 44]}. Данный шаг позволит обогатить доказывание по уголовному делу не просто «иллюстративным материалом», а объективными сведениями, что положительно скажется на качестве предварительного расследования.

Учитывая указанные обстоятельства, представляется разумным выделить в уголовно-процессуальной науке категорию «электронные средства» и отнести к ним любые технические средства, результатом применения которых является информация в электронном виде. При этом понятие «электронные средства» объединяет и учитывает все особенности технических средств на основе единой категории – информации, существующей в той в форме, использование которой наиболее актуально на современном этапе развития общества.

Таким образом, назрела необходимость дальнейшего совершенствования уголовно-процессуального законодательства с точки зрения оптимизации процесса использования информации, полученной в ходе применения технических и электронных средств.