Interpretation of Western European Renaissance in the Russian Philosophy of the 19th and 20th Centuries: Summary Characteristics and Cultural-Philosophical Context

Grishatova Yuliya Post-graduate student, the department of History and Theory of World Culture, M. V. Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Lomonosovsky Prospekt 27, building #4 julia_gr@inbox.ru Other publications by this author

Как известно, исследование западноевропейского Ренессанса в конце XIX-начале XX века было одним из основных направлений, определяющих философский, искусствоведческий и творческий контекст эпохи. Для данного исследования были выбраны работы русских философов, культурологов и искусствоведов второй половины XIX– начала XX века, которые рассматривали тему Ренессанса как с точки зрения культурно-эстетической, так и с точки зрения философски-мировоззренческого анализа. Представляется, что в них отчетливо прослеживается линия рассмотрения, анализа и трактовки западноевропейского Ренессанса, присущая русской мысли и русскому взгляду в рассматриваемый период, дается авторское видение с различных тематических ракурсов. С точки зрения особенностей «русского взгляда» на Ренессанс, хотелось бы подробно остановиться на двух работах: А.Н.Веселовский «Противоречия итальянского Возрождения» и П.М.Бицилли ««Место Ренессанса в истории культуры».

Обзор западных авторов по тематике Возрождения

Перед тем, как начать рассмотрение работ русских философов и искусствоведов по теме Ренессанса, хотелось бы сделать краткий обзор некоторых западных авторов по данной тематике. Рассмотрим следующие работы авторитетных европейских и американских исследователей, написанные в разные исторические периоды: «Культура Возрождения в Италии» (1860) Я. Буркхардта, «Осень Средневековья» (1919) Й. Хейзинги, «Смысл и толкование изобразительного искусства» (1957) Э. Панофски.

В книге швейцарского историка культуры Я.Буркхардта «Культура Возрождения в Италии» проводится очень подробное рассмотрение всех особенностей итальянского Возрождения, приводится подробный историографический анализ всех его исторических и культурных предпосылок, приводится характеристика внутреннего экономического и внешнего политического состояния итальянских государств в эпоху Ренессанса. Далее дается подробное рассмотрение творчества основных деятелей Возрождения, таких как Данте, Петрарка, Бокаччо и т.д. При этом рассматриваются также общие особенности, характеризующие эпоху Возрождения: примат совершенства личности, индивидуализм, возрождение античности, гуманизм, развитие естественных наук, открытие мира и человека, демократизация общественной жизни и т.д. Взгляд этого исследователя на Возрождение можно назвать классическим: он подробно перечисляет и характеризует все его черты и особенности, при этом по возможности избегая амбивалентных и критических оценок.

Нидерландский исследователь Й. Хейзинга, последователь Я.Буркхардта, в книге «Осень Средневековья» дает подробный анализ средневекового мироощущения, которое в конечном итоге перерождается в творческую энергию Ренессанса: для этого мироощущения характерна «страстность», подверженность сильным эмоциям, культ добродетели в сочетании с жестокостью, высокая религиозность, сильное стремление к духовной жизни. Автор делает акцент на противоречивости средневекового человека: с одной стороны - стремление к критике алчности и скупости, с другой – жестокость и торжествующая радость при виде публичных казней. Также автор подчеркивает огромное влияние этих сильных и необузданных страстей на исторические события. Для средневекового человека велико значение антуража, костюмов, жизненные интересы замыкаются на трепетном внимании к жизни правителей (королевский двор, интриги). То есть автор рисует средневекового человека как наивного, но жестокого «ребенка», у которого плач постоянно сменяет улыбку, злость и жестокость в мгновение ока уступает место доброте и сочувствию, и наоборот. В то же время Й.Хейзинга отмечает, что для позднего Средневековья, переходящего в Возрождение, характерна «сильная склонность смеяться над людьми благочестивыми и над самим благочестием». Людям «нравится вольнодумство, и они охотно принимают насмешливый тон, когда говорят о вере». Эта же характеристика относится и к Возрождению. Работа Й.Хейзинга интересна и своей описательностью, в ней очень подробно рассматривается изнутри менталитет средневекового и возрожденческого человека, а также основные особенности культурной и общественной жизни в этот период.

Американский историк и теоретик искусства Э.Панофски в книге «Смысл и толкование изобразительного искусства» предлагает любопытный взгляд на явление Возрождения, анализируя его с различных сторон. Из наиболее интересных особенностей его подхода стоит отметить, что автор акцентирует внимание на двусмысленности и вытекающей из нее амбивалентности понятия «гуманизма» (humanitas) – это, с одной стороны, культурность, уважение к нравственным ценностям, а с другой – напротив, бренность, преходящесть (человеческое начало). Также автор приводит интересное сравнение гуманитарного и естественнонаучного процесса познания, обращая внимание на их сходство. Так, в гуманитарном процессе познания наблюдения, документы, культурные памятники он ассоциирует с экспериментальными и опытными материалами в естественнонаучном познании. В связи с этим сопоставлением автор рассматривает понятия природного и культурного космоса. Автор акцентирует внимание на том, что единое рассмотрение гуманитарных и естественных наук характерно для Средних веков (в единой философии), а в эпоху Возрождения оно также выразилось в едином исследовательском отношении к искусству и науке, в синтезе наук и искусств. Отдельно он рассматривает понятие релятивизма культуры (одно и то же время в разных местах может характеризоваться разными культурными особенностями). Также Э.Панофски обращает внимание на то, что до Ренессанса было несколько других мощных, хотя и не столь значительных культурных возрождений: каролингское (IX в.), X - XI и XI - XII вв. Первые две эпохи Э.Панофски называет протогуманизмом, а третью - периодом готики или предренессансом. Однако автор подчеркивает, что настоящий Ренессанс как возрождение античности в полной мере реализовался именно в XIV-XV веке.

В целом можно сказать, что взгляд большинства западных исследователей на Ренессанс вполне классический, в нем редко можно найти какую-либо неоднозначность или амбивалентность: в приведенных работах большая роль отводится подробному описательному рассмотрению культуры Возрождения, с учетом исторических, социально-экономических и других особенностей эпохи. Теперь перейдем к рассмотрению темы Возрождения русскими философами и мыслителями, при этом наше рассмотрение будет затрагивать несколько отдельных концептуальных направлений исследования и подходов к данной тематике.

Сводная характеристика и культурно-философский контекст

Обратимся теперь к рассмотрению отечественной традиции исследования и трактовки Возрождения, которая сложилась к концу XIXв. и получила свое продолжение в XXв. При этом особое внимание обратим на разнообразие подходов, направлений и методологий исследования, характерных для русской мысли этой эпохи.

Многотомная серия крупного историка и искусствоведа начала XX века Павла Павловича Муратова «Образы Италии», созданная на основе его путешествий в Италию, пронизана любовью к этой стране и глубоким восхищением искусством Возрождения. Первые два тома книги вышли в 1911-1912г. в России, третий том был выпущен позже уже в Германии. В книге автор не только описывает крупнейшие памятники искусства (архитектуры, живописи, скульптуры) и не только подробным образом характеризует, анализирует и описывает творчество крупнейших творцов Ренессанса (Джотто, Тинторетто, Карпаччио, Мантенью, Джованни Беллини и других), но и с неподдельной яркостью и глубиной восприятия описывает быт городов Италии, их атмосферу, те ощущения, которые тот или иной город вызывают в душе путешественника. Знакомство с книгой открывает читателю жизненную стихию Италии, ее пейзажи, многообразие и величие памятников культуры, автор как-бы открывает читателю Италию «изнутри». Как человек, наделенный необычайно точным и верным эстетическим чувством и как искусствовед, П.П.Муратов заново открывает в своей книге искусство многих гениев Возрождения, раскрывает всю сущность итальянской культуры в ее развитии. Книга наполнена множеством метафоричных образов и аллегорий, которые органично связаны в единую стройную нить повествования, написана эмоциональным и тонким поэтичным языком. Для П.П.Муратова характерен психологизм как один из особенностей его исследовательского и художественного метода: свои описания творчества гениев Возрождения и итальянских городов он сопровождает неким внутренним переживанием, рефлексией; Муратов рассказывает об особенностях стиля того или иного художника, как-бы пропуская это описание через себя, в его рассказах присутствует нотка исповедальности. Для исследователя также важно как можно глубже раскрыть личность самого художника, его внутренний мир, который так или иначе отражался в его произведениях. В то же время, П.П.Муратов обладал удивительным историческим мышлением, он писал об исторических событиях сквозь призму разнообразных судеб и индивидуальностей. Можно утверждать, что П.П.Муратов - один из самых преданных поклонников итальянской культуры и культуры Ренессанса и крупный исследователь, внесший очень значимый вклад в изучение и описание искусства Возрождения для русской интеллигенции того времени, интересующейся данной тематикой.

Также, хотелось бы обратить внимание на два крупных исследования П.П.Муратова, посвященных византийской школе живописи и древнерусской иконописи: книгу «Древнерусская иконопись», которая выходит в Москве в 1914г. и позже публикуется в Италии на итальянском и французском языках, и статью «Византийская живопись», которая выходит в 1928г. в Париже. Как пишет в своей рецензии на статью «Византийская живопись» писатель и искусствовед, а также друг и соратник П.П.Муратова Б.К.Зайцев, изучение итальянского Ренессанса, византийской и эллинистической живописи в конечном итоге приводит исследователя к русской иконе. В книге он устанавливает прямую связь византийской и русской школы иконописи, по-своему описывает и характеризует эпоху «неоэллинистического расцвета» Византии (XIIв.), которая, по его мнению, и явилась культурным импульсом, переданным от Византии на Русь через иконописное искусство. В этом Б.К.Зайцев видит новизну исследования П.П.Муратова: ранее этот период культуры Византии был практически неизвестен, и имели место представления о Византии в этот период как о «законсервированной», «застывшей» культуре.  Открытие фресок Андрея Рублева и Даниила Черного в Успенском соборе и фресок XII века в Дмитриевском соборе во Владимире заново открывают нам русское иконописное искусство этого периода, имеющее корни в византийской иконописи, но по-своему расцветшее на русской земле. В своей рецензии Зайцев хвалит Муратова за необъятность труда и за то, что, по его мнению, это первый в европейской литературе пример серьезного исследования по византийскому искусству.

В ряду последовательно осваиваемых Муратовым видов искусства важное место занимает древнерусская иконопись – целый пласт культуры, который был открыт в начале XX века. Как упоминает Б.К.Зайцев, начало XX века вообще ознаменовано новым подходом к древнерусскому искусству: зодчеству, фресковой живописи, иконе. Книга П.П.Муратова «Древнерусская иконопись» является основоположным по своему значению трудом в данной области, поскольку «новое открытие» древнерусской иконы в начале XX века происходило достаточно медленно по разным причинам (процесс «расчистки» древних фресок происходил постепенно и зачастую встречал сопротивление духовных властей). П.П.Муратов, по мнению Б.К.Зайцева, «открыл» русскую икону для русского и западного читателя, и изучение древнерусской иконописи стало вершиной его исследовательской и культурной деятельности. Такой переход от изучения Ренессанса к Византии и далее – к древнерусскому искусству не случаен и просматривается у многих русских искусствоведов и философов рассматриваемого периода.

Книги об Италии самого Б.К.Зайцева также являют собой важную веху в изучении Италии и популяризации итальянской темы в России начала XX века. Зайцев был в Италии много раз, и на протяжении ряда лет писал очерки о городах Италии – Венеции, Флоренции, Риме, Генуе, Сиене и других, этот цикл впоследствии образовал книгу «Италия» (впервые опубликована в Санкт-Петербурге в 1923г.)  Вместе с П.П.Муратовым и М.А.Осоргиным он принимал активное участие в создании и работе общества Studio Italiano, созданного в Москве в 1918г. для изучения и пропаганды итальянской культуры. Итальянская тема находит отражение и в изданном позже «Дневнике писателя», который публиковался на периодической основе в парижской газете «Возрождение» с 1929 по 1932г. В нем Зайцев пишет о том, какое большое значение имела Италия для русских писателей и искусствоведов. Там же, в своей рецензии на книгу П.П.Муратова «Образы Италии» Б.К.Зайцев говорит, что для него, Муратова и других русских исследователей начала XX века Италия была символом гармонии, противопоставленным повседневности. В своих описаниях различных деятелей эпохи Возрождения и их творчества автор в полной мере являет свою эрудицию, прекрасное знание Италии и ее культуры, оперирует множеством имен, комфортно чувствуя себя в художественной стихии.

Интересны мысли Б.К.Зайцева о византийском искусстве и православии. Многие из этих мыслей он высказывает в уже упомянутой выше рецензии на статью П.П.Муратова «Византийская живопись». В частности, Зайцев отмечает возрождение интереса к древнерусскому искусству (зодчеству, фресковой живописи, иконе), возникшее в начале XX века, и говорит, что это не случайный, а закономерный процесс. Византийскую художественную систему Б.К.Зайцев  метафорически отождествляет с Атлантидой, погибшей, но оставившей следы своего былого величия. Россия – наследница Византии как в культурном, так и в религиозном плане. Византийская изобразительная система, по мысли Б.К.Зайцева, всегда была проникнута «литургическим духом». Здесь же писатель находит подтверждение своей  мысли о «всемирном», «мировом», а отнюдь не локальном и не национальном характере византийской и позже – православной культуры, нашедшей свое отражение в русском искусстве. Он высоко преподносит русское иконописное искусство и русских иконописцев, находя здесь перекличку культур и сохранение традиций.

Работы Б.К.Зайцева в основном имеют документальную основу: он создавал их на основе дневниковых записей, очерков, эссе, художественных биографий и литературных портретов, которые впоследствии объединялись в циклы, сочетающие в себе разные публицистические жанры. Дневниковые циклы Зайцева органично вписываются в контекст традиции мировой и русской классики. Жанр дневниковых записей возник в русской литературе и публицистике с XIXв., заметным литературным феноменом в этом жанре стал «Дневник писателя» Ф.М.Достоевского. Характерными особенностями традиции являются исповедальность, сочетание документального и художественного начал, совместимость различных публицистических стилей (очерковые заметки и полемические наброски, критические эссе и мемуарные зарисовки, проблемные статьи и художественная проза). Традиция дневниковых записей получила широкое распространение в начале в России XX века. Выходит большое количество произведений в автобиографическом жанре: дневники, письма, мемуары, исповеди. Как примеры, можно привести мемуарно-публицистические книги З.Н.Гиппиус («Литературный дневник», «Живые лица»), Д.С.Мережковского («Было и будет», «От войны к революции»), В.В.Розанова («Опавшие листья»), Ю.К.Олеши («Ни дня без строчки») и др. Книги Б.К.Зайцева являются одним из ярких и показательных образцов этой традиции художественной и исследовательской мысли, автобиографизм сочетается в них с глубиной исследования, широтой наблюдений и размышлений.

Как можно видеть, линии исследования и оценки П.П.Муратовым и Б.К.Зайцевым как Ренессанса, так и русского искусства во многом схожи. Оба мыслителя внесли неоценимый вклад и историю изучения искусства и культуры Возрождения в России начала XX века.

Яркий образец художественно-философской прозы, органично вписывающейся в традицию дневниковых записей, очерков и воспоминаний – труды сестер  Евгении Казимировны и Аделаиды Казимировны Герцык, в которых они в мемуарном автобиографическом жанре описывают свои воспоминания о крупнейших представителях творческой среды Серебряного века, знаменитых деятелей русского культурного и религиозного ренессанса: Вяч.Иванова, Н.Бердяева, С.Булгакова, Л.Шестова, М.Волошина, о.П.Флоренского и других. Сестры Герцык, принадлежавшие к творческой интеллектуальной элите того времени, были лично знакомы с многими из них, постоянно вращались в этой культурно-философской среде, поэтому их воспоминания представляются ярким и непосредственным оттиском и портретом той эпохи и ее самых выдающихся представителей.            Евгения Казимировна Герцык (1875-1944) сама внесла определенный вклад в эпоху русского культурного ренессанса – ей принадлежат переводы на русский язык крупнейших произведений мировой литературы: Фр.Ницше, С.Лагерлеф, Э.Карпентера, В.Джеймса, А.Мюссе, Ж.Гюисманса. Кроме переводов, которые делались иногда совместно с сестрой, поэтессой Аделаидой Казимировной Герцык, Евгения Казимировна писала статьи: в частности, ей принадлежит статья о Вячеславе Иванове «Религия страдающего Бога», статьи о Фр.Ницше, Эдгаре По, которые впоследствии остались неопубликованными.

Евгения Казимировна всю жизнь прожила в России, юные годы она провела в Москве, там окончила Высшие женские курсы по историко-филологическому отделению. Затем они с семьей переехали в Крым (Судак) и позже – на Кавказ. Е.К.Герцык начала писать свои воспоминания в 1935г. и закончила их примерно в 1941-1942г. Написанные тонким художественно-поэтичным и метафоричным языком, они являют собой яркое описание духовного пути, интеллектуальных, религиозных и духовных исканий культурной элиты того времени. Портреты ее представителей описаны непосредственно и экспрессивно, «с близкого расстояния», описаны также и сложные перипетии творческого и жизненного пути, с которыми они сталкивались, и вся сложность и многообразие их напряженного духовного и творческого поиска, культурного и внутреннего развития. Е.К.Герцык связывала дружба со многими поэтами, философами, религиозными и литературными деятелями начала XX века. Н.А.Бердяев писал о ней: «Для меня имела значение дружба с Евгенией Казимировной Герцык, которую я считаю одной из самых замечательных женщин начала XX века, утонченно-культурной, проникнутой веяниями ренессансной эпохи. Ее связывала также дружба с Вяч.Ивановым. Ей принадлежат «Письма оттуда» в «Современных записках», которые, впрочем, не дают о ней вполне верной характеристики. Мои долгие интимные беседы с Е.Г. вспоминаются как очень характерное явление той эпохи. Русский ренессанс, по существу романтический, отразился в одаренной женской душе» ^[1].

Дружба с Вяч.Ивановым, поэтом и одним из самых ярких представителей русской школы символизма, действительно имела огромное значение для Е.К.Герцык. Знакомство состоялось благодаря Д.Е.Жуковскому, издателю журнала «Вопросы жизни», для которого Е.К.Герцык часто делала переводы. Он и привел Е.К.Герцык на знаменитую «башню» Вяч.Иванова в Петербурге, что повлекло за собой многолетнюю дружбу с поэтом. Одной из общих тем для них была античность – оба были горячо увлечены ею, как и итальянской тематикой в целом. Вячеслав Иванов, долгие годы проживший в Италии, многое дал Е.К.Герцык в плане художественного раскрытия и трактовки итальянской культуры и искусства. Но он, как и любой художник того времени, для Е.К.Герцык, прежде всего – человек, не замкнутый на одной тематике и многогранная, разносторонняя в своей полноте личность: «Лишь сейчас нащупываю, в чем было отличие Ивановых от всех людей нового искусства, которых я знала и которых не знала! Все они (включая и до конца искренних, как Блок или Анненский), все они, большие ли, мелкие ли, пронзены болью, с трещинкой через все существо, с чертой трагизма и пресыщенности. А эти двое – Вяч. Ив. и Зиновьева-Аннибал – счастливы своей внутренней полнотой… Пришельцами большого, героического казались они, современниками Бетховена что ли» ^[8].  Она пишет и об особенностях его поэзии, в которой, как известно, В.И.Иванов часто применял античную метрику, в том числе гекзаметр: «…В его стихах, где ему случается говорить о природном, о растительном мире, мы не встретим ни одного условного образа – каждый – заметка памяти, свидетель пристального вглядывания…Гекзаметр этот точен как параграф описательной ботаники» ^[8]. Тонко и глубоко описывает Е.К.Герцык духовные и творческие устремления Вяч.Иванова в разные периоды его философской и поэтической деятельности, одним из самых сильных из которых было его увлечение античной и итальянской ренессансной культурой. В «Воспоминаниях» Е.К.Герцык воссоздан портрет Вяч.Иванова во всей его полноте, глубине и описательной точности, в лучших традициях русской художественно-мемуарной прозы, как и портреты других деятелей русского культурного и религиозного ренессанса.

Итальянская тема в творчестве Вяч.Иванова, несомненно, являлась одной из первых и самых главных.  Для его итальянской лирики характерна диалогичность – создается ощущение, что он ведет диалог с образами и героями, которых описывает: Мадонна или Флора на картинах Боттичелли, Сикстинская капелла, итальянские города – Равенна, Флоренция и вечный Рим, все они как-бы оживают в его стихах, поэт ведет с ними диалог, и как будто бы сам является тайным гостем на Вечере в картине Леонардо, рассказывая об этом в одноименном стихотворении.

Вяч. Иванов прожил в Италии в общей сложности 30 лет, причем Италия была в начале его творческого пути и духовного становления – впервые он надолго приехал в Рим в 26 лет, и там же он оказался позже, уже в расцвете своего творчества, прожив там с 1924г. до 1949г. В отношении к Италии у Вяч.Иванова всегда соединялись несколько аспектов – глубоко личный и творческий, культурный, духовный и религиозно-сакральный. Когда в конце 1902г. вышла в печать первая книга поэзии Вяч.Иванова, часть ее составил цикл «Итальянские сонеты». Вяч.Иванов поставил целью возродить жанр сонета в стихотворной культуре, при этом соблюдая все правила этого жанра и обращаясь к идеально законченной и твердой сонетной форме – форме итальянской классики. Италия присутствовала в сонетах как в плане содержания – в темах и идеях итальянского Возрождения, так и в плане формы – в твердости и отточенной метрике стихов. При этом, русский стих в этом жанре у Вяч.Иванова звучит очень поэтично,  гармонично и богат метафорами, яркими и продуманными образами и символами, как это было характерно для поэзии символизма. Кому бы ни посвящен был стих – художникам Кватроченто и их произведениям («Тайной Вечере» Леонардо, статуе «Давид» Микеланджело, фрескам в ватиканских станцах Рафаэля, картинам Боттичелли), или городам Италии, ее природе и самой Италии в целом – мы видим идеально подобранное, гармоничное сочетание содержания, где творения Возрождения рассматриваются через призму поэтического восприятия, и формы, которая кажется чрезвычайно легкой, хотя полностью соответствует всем классическим требованиям и канонам. Вяч.Иванов использует и звуковую гармонию: например, в вошедшем в Cor Ardens сонете «Италия», описание Италии дано уже в звуковом ряду, через сочетание звуков, характерных именно для романской речи, но переданных на русском языке.

Таким образом, Вяч.Иванов возродил и заново открыл жанр сонета в русской литературной и поэтической культуре, при этом гармонично сочетая строгую каноническую итальянскую форму с особенностями русского языка и литературного стиля.

Многие современники называли Вяч.Иванова «Русским Данте», при этом подчеркивая как внешнее сходство между Вяч.Ивановым и автором Комедии, так и внутреннее сходство – литературные критики видели в Вяч.Иванове «дантовский тип» творца, объединяющего в себе мыслителя и поэта, философа и художника, многогранную и сложную творческую личность. Как известно «образ Данте» или «Дантов код» - тема, характерная для русского символизма. Моделью для Вяч. Иванова  была сама форма дантовских творений - "высокий образец, несомненно достойный подражания" - загадочные и возвышенные видения или сны, переданные в сложной и элегантной поэтической форме и сопровождаемые прозаическим философским комментарием. Как можно видеть, "большой диалог" Вяч. Иванова с Данте осуществлялся как в поэтическом творчестве и в эстетическом дискурсе, так и в подсознании - это был внутренний глубоко сакральный диалог, в котором поэт актуализировал и осознавал свое духовное родство с великим флорентийцем.

Одним из проектов Вяч.Иванова был параллельный перевод «Божественной комедии» в стихах и прозе. Он долгое время работал над этим переводом, который, к сожалению, остался неопубликованным, так же как и переводы некоторых поэтических сочинений Микеланджело. Зато увидел свет перевод сонетов Петрарки  - переложение двадцати двух сонетов "на жизнь Лауры" и одиннадцати сонетов "на смерть Лауры". Переводческая деятельность Вяч.Иванова, как и многих других представителей крупных поэтических направлений начала XX века, позволила открыть для русского читателя многие величайшие литературные произведения, начиная с античности и заканчивая Новым временем. Об особом интересе русских авторов и переводчиков к литературе эпохи Возрождения мы уже упоминали, и переводы Вяч.Иванова – ярчайший тому пример.

 Значение Вяч.Иванова для русской поэзии в целом и для раскрытия итальянской темы в рамках символистской школы невозможно  переоценить. Он сумел выстроить действительно полноценный и живой диалог двух культур – итальянской и русской, проведя художественный синтез самых ярких элементов в обеих культурах, и в результате явил литературной среде начала XX века новые поэтические творения, в которых в обе эти культуры представали в гармоничном сочетании, своеобразно дополняя и оттеняя друг друга. Его место в "большом диалоге" символистов с итальянской культурой настолько значительно, велико и своеобразно, что представляет собой отдельную тему для историко-литературного и культурологического анализа и осмысления.

Труды Алексея Карповича Дживелегова, яркого представителя исторической и искусствоведческой школы XXв., также посвящены описанию и изучению культуры Возрождения и поражают глубиной исследования в сочетании со строгим историческим подходом и исторической основательностью. В начале XX века он публикует книги «Средневековые города в Западной Европе» (1902г.), «Начало Итальянского Возрождения» (1908г.), позже выходят «Очерки Итальянского Возрождения» (1929г.), и художественные биографии деятелей Возрождения в рамках серии «Жизнь замечательных людей»: «Данте Алигьери» (1933г.), «Леонардо да Винчи» (1935г.), «Микеланджело» (1938г.).  В своих исследованиях Дживелегов применяет культурно-социологический подход, он исследует различные аспекты данного исторического периода - экономические, политические и религиозные факторы, и то, как они влияли на структуру общества и социальные условия. Данный подход к описанию и исследованию был достаточно новаторским для начала XX века: эта традиция получила потом свое продолжение в развитии социологии культуры и возникновении культурологии как отдельной области гуманитарного знания. Причем данный подход у Дживелегова сочетается со строгой исторической основательностью, исследователь оперирует обширной фактологической базой. При этом, автор пишет об истории культуры эмоционально и ярко, использует различные художественные образы, его невозможно обвинить в энциклопедизме и сухом изложении фактов, помимо глубины и исторической основательности для него важна красочность и яркость изложения. В данном гармоничном сочетании различных методов исследования А.К.Дживелегов был настоящим новатором: он смог объединить в своих работах несколько исследовательских и методологических традиций, от классического исторического рассмотрения до социологии и психологии культуры.

Работы А.К.Дживелегова «Начало итальянского Возрождения» (1908г.) и «Очерки итальянского Возрождения» (1929г.) были впоследствии объединены и переизданы в рамках издания «Творцы Итальянского Возрождения» (Москва, 1998г.) Рассмотрим некоторые особенности трактовки и анализа автором Возрождения как исторического и культурного периода. Свое исследование он предваряет рассмотрением проблематики определения Возрождения. Дживелегов не принимает определение Возрождения как «эпохи», ограниченной определенным периодом, поскольку здесь очень трудно указать определенные хронологические границы: «Возрождение – одно из тех культурных течений, где крайне трудно собрать воедино все особенности и еще труднее указать моменты, где они появляются и где исчезают» ^{[9, c.8]}. Он также не определяет Возрождение как «возрождение античности» или «классической древности» в строгом смысле слова, уверенно считая и обосновывая, что Италия и Европа никогда не забывала античность, а раз память была жива, то она не могла и «возрождаться»: «Воспоминания о древности, литературные мотивы, заимствованные из греческих и римских классиков, язык – все это слишком сильно напоминало о древнем мире, чтобы воспоминание о нем могло умереть и чтобы древности потом пришлось «возрождаться» ^{[9, c.7]}. Возрождение он определяет, прежде всего, как культурное течение, культурный процесс, происходящий не только в искусстве, но и в обществе, в межличностных отношениях, на который влияют экономические, социальные и политические факторы. Такой комплексный подход к историческому исследованию представляет из себя одну из исследовательских традиций в исторической науке, которая возникает в  XX веке.

            Историческим смыслом Возрождения А.К.Дживелегов называет «убийство средневекового миросозерцания», а  главным его результатом – освобождение человеческой личности. Индивидуализм Возрождения он характеризует как протест против порабощения личности. Тем не менее, как и многие другие отечественные мыслители, он считает, что истоки и корни Возрождения нужно искать именно в Средневековье, а именно, начиная с XI-XIIв. С точки зрения исторического исследовательского подхода, он подробно анализирует причины перехода от общества Средневековья к обществу и социальной системе Возрождения. Среди них - распад натурального хозяйства, развитие торговых отношений, рост городов и развитие городского стиля жизни, разделение земледелия и промышленности, развитие ремесленного производства,  появление банковско-кредитной системы и возрождение римского права как основы юридических и правовых отношений в Европе. И дает однозначную характеристику результата этого процесса: «Общество одержало победу над церковью» ^{[9, c.16]}. Это дало первоначальный толчок к становлению индивидуализма и подготовило почву для гуманистической антропоцентристской философии Возрождения.

Дживелегов характеризует Возрождение как «культурный переворот, стоящий в тесной связи с переворотом хозяйственным, выражающийся в росте индивидуализма и мирской точки зрения, в упадке церковной идеи и в усилении интереса к древности» ^{[9, c.19]}. Приняв во внимание общественный строй Европы в XIII-XIV веках, автор показывает, что Возрождение закономерно случилось именно в Италии, связывая это с двумя причинами: в Италии не было такого блестящего расцвета различных сторон средневековой культуры, как в Северной Европе, поэтому Италия раньше создала условия для ее разложения; нигде, кроме Италии, не сохранилась в таком объеме память к античной культуре. Далее, опять же используя исторический подход и описывая создавшуюся в Италии ко времени Возрождения культурную, общественную, экономическую и политическую ситуацию, он анализирует, почему Возрождение получило здесь такое быстрое и интенсивное развитие. Перечислим лишь некоторые аспекты, которые затрагивает Дживелегов в своем исследовании: слабое развитие феодализма в Италии и быстрая восприимчивость к новым экономическим и торговым условиям; географическое положение и тесные торговые связи с Востоком; быстрый экономический рост; более свободная форма бытия личности в связи со свободой предпринимательства и хозяйственной жизни, которая ведет как к положительным (культурный рост и развитие), так и к отрицательным последствиям: «Человек должен на собственный риск и страх вести борьбу за существование. Нет ничего удивительного, что в нем вспыхивают и разгораются страсти, которых раньше не было заметно, что учащаются преступления и насилия, что сила становится главным божеством, а успех – моментом, все оправдывающим. Понятия о нравственности и добродетели сильно изменяются» ^{[9, c.21]}.

Интересно мнение А.К.Дживелегова о возникновении монашеских орденов, основной рост которых неслучайно приходится как раз на эпоху Возрождения. Он объясняет их появление как ответ на запрос общества  о смене концепции и формата религии и веры, потребность личного общения с Богом, который был «заслонен церковью», являвшейся к тому моменту застывшим и законсервированным в своих внутренних делах институтом, забывшим о нуждах простых людей: «Те застывшие формы богопочитания, которые церковь предлагала верующим, перестали их удовлетворять, ибо верующие не видели Бога, заслоненного от них церковью. А религиозная потребность была… Когда в городах человек стал относиться более сознательно к жизни, он ясно сформулировал себе потребность личного общения с Богом. Церковь ему в этом отказывала…»^{[9, c.22]}. Как пример возникновения такого формата веры, удовлетворяющего нужды людей и приближающего их к Богу, Дживелегов приводит орден францисканцев и его основателя – св.Франциска Ассизского: «…Святой Франциск был горожанин. Основанный им монашеский орден спас церковь от внутреннего разложения тем, что дал людям ту религию, которую они хотели. Франциск приблизил Бога к человеку, приблизил монашество к обществу, превратил веру в любовь, чувство более близкое и понятное народу» ^{[9, c.23]}. То есть процесс появления монашеских орденов и ересей в Италии, получивший сильное распространение именно в эпоху Ренессанса, Дживелегов объясняет косностью и «консервацией», «отмиранием» церкви как религиозного института, потерей ею функции пастора и духовного пристанища для обычных людей.

Генезис Возрождения, проведенный А.К.Дживелеговым, являет собой пример культурно-социологического и исторически-аналитического подхода к изучению причин и истоков Ренессанса, в дальнейшем он широко использует его для описания и анализа социальных, общественных и культурных характеристик Возрождения. Его работы составляют большую ценность, в том числе и потому, что в них Возрождение рассматривается с точки зрения социологии культуры.

Тема Возрождения также затрагивается в работах Петра Петровича Перцова (1868-1947). П.П.Перцов - поэт и публицист, искусствовед, литературный критик, один из инициаторов символистского движения в русской литературе, близкий друг Д.Мережковского и В.Розанова, соратник В.Брюсова, Ф.Сологуба и Вяч.Иванова, он вошел в историю русской культуры как видный деятель Серебряного века. Литературную деятельность он начал в 1890г. в петербургских газетах, кроме того, принимал деятельное участие в журналах «Мир искусства», «Вопросы философии и психологии». Им были выпущены несколько путеводителей по музеям, опубликован цикл «Литературные воспоминания» за 1890–1902г.г. В этой книге, являющейся ярким образцом документально-публицистической прозы, П.П.Перцов приводит интересные очерки о русских символистах (напр. статья «Первые символисты»), в которых подробно рассматривает творчество В.Брюсова, Д.Мережковского, З.Гиппиус, Ф.Сологуба и К.Бальмонта, при этом используя автобиографические вставки, воспоминания и описания специфики и атмосферы сложившейся в тот момент литературной и поэтической среды (поскольку он был хорошо знаком с вышеперечисленными представителями поэтической богемы). При этом, П.П.Перцов определяет символизм как одно из основных и наиболее ярких направлений в русской поэзии начала XX века.

В 1905 году в Санкт-Петербурге публикуется книга П.П.Перцова «Венеция». Книга представляет из себя увлекательный путеводитель по «художественной» Венеции, подробное описание шедевров венецианской школы живописи высокого и позднего Возрождения (творчества Тициана, Тинторетто, Джорджоне, Беллини, Карпаччио и др.). Книга отличается не простым теоретизированием, а изобилием живых впечатлений, обусловленных глубоким художественным вкусом автора и его отличным знанием творчества художников Возрождения. Автор так описывает Тициана, Тинторетто и других творцов Ренессанса, словно был с ними хорошо знаком. Здесь прослеживается характерный для русской мысли «личностный» подход к описанию Ренессанса как культурного периода, его культурных феноменов и произведений искусства. Книга П.П.Перцова является одним из первых и лучших отечественных образцов искусствоведческого анализа культуры эпохи Возрождения.

Возникновение русской переводческой школы поэтов и прозаиков (И.Анненский, Ю.Верховский, Д.Мережковский, В.Брюсов, М.Кузмин, Вяч.Иванов, П.Муратов) и переводы итальянской и французской ренессансной поэзии внесли существенный вклад в развитие исследований культуры Ренессанса. Появляется так называемый «ренессансный текст» как некий неофициальный художественный стиль, проявивший себя как в русской прозе, так и в поэзии русских символистов. Ренессансные образы и мифология переходят в новую плоскость, сложившуюся в культуре Серебряного века – в художественной литературе, поэзии, изобразительном искусстве. Частое обращение к художественным образам Ренессанса (мужские образы - Данте, Гамлет, Дон Кихот, женские – Беатриче, Лаура, Офелия), интерес к историческим и религиозным деятелям (Макиавелли, Медичи, Савонарола,  Иоахим Флорский, Франциск Ассизский), к художникам и творцам Возрождения (Леонардо да Винчи, Микеланджело, Боттичелли, Феллини и др.),  а также к городам и архитектурным памятникам  (Флоренция, Венеция, Рим и др.) пронизывают как художественные прозаические произведения, так и поэзию русских символистов и акмеистов (А.Ахматова, А.Блок, Вяч.Иванов, О.Мандельштам, К.Бальмонт, М.Цветаева). Так, образы Беатриче и Лауры чувствуются в отголосках блоковской «прекрасной дамы», образ Данте – в образах «вечного изгнанника» (Бальмонт), в литературе и поэзии появляется образ «современного Гамлета».

        Как можно видеть, в культурном контексте начала XX века в направлении изучения и трактовки Ренессанса и итальянской культуры в России прослеживается несколько разных исследовательских научных традиций и интересных тематических линий. Исследователи, писатели и искусствоведы не ограничиваются сугубо изучением и популяризацией Возрождения в России, а стараются его по-своему понять, отрефлексировать и сопоставить с русской культурой, менталитетом, миропониманием. Хотелось бы подробно остановиться на двух работах, которые интересны с точки зрения особенностей приведенных в них оценки и трактовки Ренессанса: А.Н.Веселовский «Противоречия итальянского Возрождения» и П.М.Бицилли ««Место Ренессанса в истории культуры».

Противоречия итальянского Возрождения.

Взгляд русских философов и исследователей на Возрождение часто неоднозначен, некоторые мыслители, сделав глубокий анализ всех особенностей развития искусства, философской мысли и мировоззрения в этот период, приходили к выводу об амбивалентности многих феноменов и открытий Ренессанса, его внутренней противоречивости. Академик Александр Николаевич Веселовский (1838-1906), один из видных представителей русской исторической и  литературоведческой мысли XIX века, еще в 1888г. опубликовал на эту тему отдельную статью «Противоречия итальянского Возрождения». Имеет смысл подробно остановиться на этой работе, поскольку она несет в себе несколько оригинальных и нестандартных оценок как самого Возрождения, так и тех особенностей менталитета и даже социальной жизни, которые «открыло» для себя Возрождение, причем эти оценки в русской исследовательской традиции сложились уже в конце XIX века, когда писалась статья.

Одной из тем научной деятельности А.Н.Веселовского была итальянская литература, ей посвящены такие работы как «Данте и символическая поэзия католичества» (1886г.), «Петрарка в поэтической исповеди Canzoniere» (1905г.), ученый интересовался литературой эпохи Возрождения в разных странах Европы. Веселовский считается одним из основоположников историко-сравнительного метода исследования, он широко применяет его в своих работах, в частности по литературоведению – сравнительный анализ литературных и словесных традиций в художественном творчестве разных стран, причем область его научного рассмотрения очень велика: от древнего народного эпоса до современной литературы. В статье «Противоречия итальянского Возрождения» автор также придерживается данного метода, как при апелляции к конкретным литературным памятникам эпохи («Божественная комедия» Данте), так и при рассмотрении социальных, культурных и общественных процессов, имевших место в эпоху Возрождения. Здесь стоит отметить, что в данной работе исследователь действительно не ограничивается рассмотрением культурных феноменов и произведений искусства: его сфера интересов лежит в данном случае гораздо шире, он ставит цель рассмотреть разные аспекты общественной и социальной сферы, проанализировать особенности эпохи с разных сторон и тематических направлений. Такой глубокий, многогранный анализ в рамках историко-сравнительного метода, разнонаправленный исследовательский подход и детальное рассмотрение культурно-социальных установок в дальнейшем становится одной из традиций трактовки Ренессанса в русской исследовательской мысли, А.Н.Веселовского можно с уверенностью считать одним из ее основоположников.

Остановимся на некоторых направлениях и деталях исследования Ренессанса А.Н.Веселовским в рамках статьи «Противоречия Итальянского Возрождения». Сначала автор подробно разбирает причины, почему Возрождение в масштабах Европы раньше всего возникло именно в Италии. При этом он отмечает изначальную близость итальянского мироощущения XIII века к античному по историко-географическим причинам (итальянская культура «выросла» из античности), обилие вещественных памятников античной древности и остатков древних институтов в Италии, и благодаря этим причинам сохранившуюся в народной памяти живость античных классических образов. Основываясь на этих соображениях, автор объясняет наиболее «легкий» возврат к античности именно в Италии, обусловленность Возрождения в Италии исторической ментальной памятью, впитавшей античную классику. Насыщение новой культуры содержанием и духом античной – специфическое итальянское явление. Также автор отмечает, что в отличие от других европейских стран, в период Средневековья Италия не «забывала» античность (видим здесь сходство со взглядами А.К.Дживелегова). Различие между Средневековьем в Италии и в других европейских странах проявлялось также и в образовательных факторах: вне Италии таким фактором являлась церковь, а в Италии рядом с церковью всегда существовало светское образовательное предание классицизма, идущее из античности - два принципиально противоположных фактора. В Италии в Средневековье между ними происходило примирение: взаимопроникновение классической античной традиций и христианской культуры (классические образы троянских героев и Александра Македонского принимают обличие и нравы современных рыцарей, Вергилий как провозвестник Христа, мудрость древних философов как подтверждение изречений Соломона и Отцов Церкви). Данте выступает как синтез средневековых традиций и новаций Возрождения: его «Божественная комедия» - поэма средневековая, но возможная лишь в Италии. Возрождение в Италии - обратное движение «назад к временам римской республики и империи», т.е. происходит объективизация науки о древности на национальном уровне.

Далее автор приступает к разбору противоречий Возрождения. Первое противоречие он видит в том, что в период Ренессанса пристальное занятие древностью, постоянная апелляция к другой исторической эпохе у деятелей Возрождения притупляет живой интерес к жизни и ее практическим запросам (для Петрарки современная Италия была лишь продолжением старого Рима, могучего и славного, обязывавшего своей славой к подражанию). Второе противоречие раскрывается в отрыве Возрождения от христианства: «Чем отвлеченнее и объективнее занимались Петрарка и люди Ренессанса классической древностью, тем шире раскрывалась пропасть между ними и христианством, обусловившим новую культуру» ^[7]. Автор объясняет этот «внутренний разрыв» в человеке Возрождения на примере Петрарки: «Идеи аскетизма и славы, личного счастья и христианского самоотречения боролись в нем, одни, унаследованные воспоминанием, другие, воспитанные его увлечением. Борьба не новая, хорошо знакомая средневековому человеку, с той разницей, что многое грешное и мирское, что прежде относилось на счет демонского соблазна, получило теперь освящение римского прецедента и, являясь в ореоле древнего величия, и пугало, и привлекало вместе» ^[7].

Отсюда автор выводит расшатывание нравственных канонов и неоднозначность моральных критериев в эпоху Ренессанса: «Оттуда, в известной мере, и так называемая безнравственность Renaissance: естественный продукт быстрого роста итальянского общества, она не создана была противоречиями христианской и языческой этики, но могла находить себе оправдание в существовании двух нравственных критериев, из которых один был обязателен, как христианский, другой принадлежал народно-классической традиции, обновленной гуманизмом, поддержанной идеей римской солидарности и эстетическими предпочтениями народа-художника» ^[7].

Третье противоречие автор видит в проблеме рабства.  Он отмечает свойственный эпохе Ренессанса пафос безграничного усовершенствования и развития гуманной свободной личности в совокупности с идущим параллельно развитием личной неволи: «Новому бытовому факту личного рабства отвечало и новое законодательство, черпавшее свои положения из идей римского права. Торговля и обладание рабами обставлены были целым законоположением, выработанным до мелочей и все предусмотревшим… Как примирялось это новое закрепощение личности с торжественным заявлением закона 1289 г. - о прирожденной человеку свободе?» ^[7]. А.Н.Веселовский использует авторитетные источники, чтобы максимально глубоко проанализировать причины и предпосылки, приведшие к усугублению законодательства по вопросу рабства.

Четвертое противоречие - ослабление института семьи под влиянием ренессансного индивидуализма: «Древние формы итальянского брака, заключавшегося от рода к роду и от касты к касте, без счетов с чувствами брачующихся, должны были расшататься под влиянием индивидуализма, ранее, чем где-либо, проснувшегося в Италии и характерного для весенней поры ее Возрождения. Унаследованные условия семьи более не удовлетворяли, и личная жизнь искала себе пищи вне ее… Все это дополняет картину начавшегося разложения семьи, в которой редко встречается строгий дантовский образ жены-матери, домовитой, прядущей и сторожащей у очага» ^[7].

При этом автор делает аналогичный предыдущим вывод, что расшатавшиеся основы национальных традиций имеют как одну из причин «оправдание» данных изменений их сходством с античным социально-нравственным устройством: «И в этом случае, как в вопросе о безнравственности Возрождения, самостоятельно выработавшиеся формы жизни покрывались и оправдывались, случайно или нет, формулами римской» ^[7].

Одной из основных сфер научных интересов А.Н.Веселовского было развитие поэзии в различные исторические периоды. В данной работе он отдельно рассматривает тему рыцарской поэзии в Ренессансе и ее отличие от той же темы в Средневековье. По мнению автора, в Италии тема рыцарства была особой; это был захожий, «не выросший из жизни» институт, явившийся со своим уникальным кодексом нравственности и выражавшей его поэзией в среду, представлявшую совершенно другие условия развития. Автор делает акцент на том, как трансформировалась тема рыцарства в итальянской Ренессансной действительности, под влиянием тех изменений и новых течений в бытовой и социальной жизни, которые он описывал ранее: «Иное значение получил рыцарский кодекс в отражениях итальянской жизни и быта. Здесь он застал семью, в которой индивидуализм уже начал проявлять свое разрушительное действие, создавая новые отношения, освобождая чувство любви от стеснений ригористического обычая. Рыцарский кодекс помог упорядочить эти отношения, сообщив им прочность своего этикета и внешний блеск, не изменяя их сущности» ^[7]. Автор описывает женский идеал Данте как последний пример поэтического образа, присущего итальянской рыцарской поэзии.

Из всего этого Веселовский делает вывод, в котором объединяет все противоречия эпохи: «Итак, противоречия практики и теории, язычества и христианства, христианской и языческой нравственности, этики и эстетики - таково впечатление итальянского Renaissance, разложившего видимую цельность итальянской средневековой культуры. Присоедините к этому и исконную двойственность ее источников, классических и христианских, привнесенных со стороны и туземных литературных направлений, и я оправдал заглавие предлагаемого обзора некоторых новых книг, посвященных Италии» ^[7].

Таким образом, в работе Веселовского дан развернутый анализ ренессансной действительности во многих ее аспектах: религиозном, социальном, экономическом, моральном, семейном, бытовом, личностном и эстетическом. Это анализ интересен глубиной рассмотрения и подробным, детальным и структурированным, типологически выверенным подходом. Автор проводит исследование в рамках историко-сравнительного метода, не ограничиваясь рассмотрением только эпохи Ренессанса, часто проводит параллели и сравнительные апелляции к другим историческим периодам (античность, Средневековье). Как результат такого исторического сравнения, исследователем выделен ряд серьезных внутренних противоречий в разных аспектах рассмотрения эпохи. Известно, что с некоторыми из них он так и не смог окончательно «примириться», что в конечном итоге привело его к разочарованию в Ренессансе.

           Тема противоречий также присутствует в книге русского историка,  литературоведа и философа П. М. Бицилли «Место Ренессанса в истории культуры», писавшейся и изданной на полвека позже статьи Веселовского, в 1933г.

          Петр Михайлович Бицилли (1879-1953) — один из ярких представителей исторической науки XX века, выдающийся медиевист петербургской школы, автор ряда крупных исследовательских работ по исторической и социальной психологии средневековья. Его труды, посвященные средневековью, в частности книга «Элементы средневековой культуры», опубликованная в Одессе в 1919г., отличаются особым, новаторским для начала XX века подходом: при рассмотрении конкретной эпохи он вносит личностное, «человеческое» измерение в историю, пытается проанализировать эпоху с точки зрения ее конкретных представителей, акцентирует внимание на сознании человека, его социальном поведении, представлении о самом себе и окружающем мире. Для Бицилли всегда важно показать, как та или иная эпоха (Средневековье, Возрождение) предстает в глазах современников, как она понимается самими людьми, которые для П.М.Бицилли являются неотъемлемыми участниками исторического процесса. Именно поэтому, как мы увидим ниже, он часто критикует «классический» взгляд на историю как на последовательную смену эпох, отвлекаясь от личностного характера происходящих исторических событий. Таким образом, П.М.Бицилли можно считать одним из первых представителей социально-психологической, культурологической традиции в русской исторической науке. Многие его научные искания и идеи актуальны до сих пор, созданные им теоретические установки в том или ином виде встречаются в различных областях современного гуманитарного знания.

Тема Ренессанса является одной из центральных тем исследований П.М.Бицилли.  Уже в книге «Элементы Средневековой культуры» (1919г.) он уделяет много внимания проблематике Проторенессанса и Ренессанса, рассматривая Данте как одного из величайших гениев эпохи. Основная работа П.М.Бицилли по Возрождению – «Место Ренессанса в истории культуры», впервые вышла небольшим тиражом в «Ежегоднике» Софийского университета в 1933 году. В ней он ставит цель целостного описания эпохи Возрождения как исторического и культурного периода, его системообразующих особенностей, «характера» эпохи. При этом особое внимание, как мы увидим ниже, он уделяет сравнительному анализу различных культурных аспектов эпохи Возрождения по отношению к Средневековью, с целью выявить специфику эпохи Ренессанса, в том числе с точки зрения ее современников: как мы уже отмечали, исследователя особенно интересует миропонимание и менталитет личности, человека эпохи. По словам автора, в своей книге он исследует культуру с точки зрения «исторической динамики», пытаясь проследить, как выразился «дух» и «интуиция жизни» Ренессанса в творчестве его крупнейших мыслителей и художников.

Свое исследование в данной работе П.М.Бицилли предваряет обоснованием своего историко-аналитического метода: рассмотрение истории Ренессанса должно происходить с учетом «личностного» подхода, помимо «мертвой» сетки событий и фактов лежит нечто иррациональное – «гений» или «душа» эпохи, которую можно понять, только подробно изучив и проанализировав понимание эпохи ее современниками – людьми Ренессанса:  «…В определенный отрезок времени за непрерывными изменениями лежит нечто, что «пребывает» - хотя не как мертвая вещь, а как «гений», «характер», «душа» этого времени, нечто, обнаруживающее себя в бесконечно разнообразных проявлениях… На каком же основании мы одни факты привлекаем для характеристики «души» данного периода, а другие отбрасываем? Основанием для выбора служит отношение современников к фактам, их понимание последних» ^{[4, c.4]}. Помимо прочих важных тем, П.М.Бицилли поднимает тему «современной истории», говоря, что во всякой истории (рассказе о прошлом) есть связь с настоящим, и что очень часто историки склонны искать в прошлом то, что роднит его с современностью, что позволяет предугадать в нем настоящее: «Всякая истинная история…есть «современная история»: истинный историк тот, который, обращаясь к прошлому, ищет в нем ключ к пониманию настоящего» ^{[4, c.5]}. Точно так же, по его мнению, поступал и Я.Буркхардт, описывая Ренессанс: «Для автора самой гениальной книги о Ренессансе, Буркхардта, Ренессанс был тем, чем для людей самого Ренессанса была античность — временем, погружаясь в «гений» которого, автор отдыхал душою от своего собственного времени. Ошибка Буркхардта была, однако, не в том, что он идеализировал Ренессанс, усматривая в нем одни лишь светлые стороны, умалчивая о темных, а в том, что в Ренессансе он искал те черты, которые отвечали его собственному идеалу человека и культуры, и не интересовался теми, которые этому идеалу не соответствовали» ^{[4, c.5]}.

         Бицилли проводит своеобразный анализ ренессансного чувства истории и исторического мышления, а также развития проблематики Ренессанса в сложившейся исторической традиции. Он критикует однозначный классический взгляд на Ренессанс, который долгое время превалировал в науке, не давая возможности развития для других точек зрения: «Гуманисты, заявлявшие о себе в эпоху Возрождения громче всех, создали легенду о своем времени, которое они противопоставляли средневековью, как сияние дня ночному мраку, — и их легенда долго определяла собою понимание в исторической науке как средневековья, так и Ренессанса. За последнее время, наряду с синтезирующей научной работой, чрезвычайно подвинулось монографическое исследование отдельных явлений, относящихся к истории культуры Возрождения. Это исследование способствовало устранению тех представлений, которые так или иначе застилали истинный облик Ренессанса как особого культурного момента, и тем самым выдвинуло и задачу нового синтеза» ^{[4, c.5]}.

Бицилли характеризует Петрарку как одного из первых гуманистов, которые резко противопоставили Ренессанс Средневековью: «Петрарка был первым сознательным гуманистом. В «Ad Posteros» он говорит, что полюбил античность потому, что ему «не нравилось» новое, его, время… От Петрарки ведет начало легенда о средневековье как времени притязательного невежества и вместе с тем времени забвения Платона и господства аристотелизма; от него же и легенда о Ренессансе как времени возрождения «истинного» просвещения и «открытия античности» ^{[4, c.6]}.

Бицилли характеризует Ренессанс как эпоху обновления, «приподнятого культурного самосознания», когда вера в возрожденный, обновленный мир оборачивается верой в себя, и это состояние перерождается в творческий импульс ренессансной личности: «Ренессанс был временем необычайно приподнятого культурного самосознания. Деятели Ренессанса сами дали это имя своему времени, считая его временем «возрождения» или «воскресения» наук и искусств, в течение тысячелетия «спавших смертным сном… Термины regeneratio, reformatio, vitanova, renasci - основные термины Ренессанса. «Вера в «интегральное обновление», греза о прекрасном обновленном мире — это и есть «rinascita», «Rinascimento», Ренессанс. Человек Ренессанса переживает мир как самого себя; «Vita nova» Данте является памятником этого нового личного сознания» ^{[4, c.7]}.

Далее автор анализирует новаторские приемы писателей и поэтов-гуманистов в сравнении со средневековыми авторами, например, у Бокаччо таким приемом оказывается его «искусство индивидуализирования персонажей. Также Б.М.Бицилли отмечает символичность в «Божественной комедии» Данте как новый художественный прием, незнакомый средневековому эпосу, а также отмечает появление уникальной и единственной личности «автора произведения», возникающей в Ренессансе, как также один из явных новаторских элементов.

И наконец, Бицилли выражает мысль, сходную с мыслью Веселовского - о том, насколько сильным было влечение гуманистов к античному Риму как к идеальному государственному устройству, насколько сильна была мечта о восстановлении великой Римской империи, и, так же как и Веселовский, отмечает возникающее в связи с этим глубокое внутреннее противоречие в гуманистической мысли Ренессанса: «Понимание античности у Данте не выдержано последовательно. Он не может порвать с мечтой о восстановлении античной Римской империи с Римом в качестве государственного центра.. Это внутреннее противоречие, это раздвоение между культурами — умершей античной и современной, эта романтическая тоска о прошлом вместе с восторженным отношением к настоящему, вообще характерны для раннего Ренессанса» ^{[4, c.7]}.

Таким образом, Бицилли в своем исследовании проводит глубокий всесторонний анализ многих ренессансных явлений, некоторые из которых он оценивает вполне классически, а некоторые – весьма неоднозначно и нестандартно. В этом его сходство с Веселовским и другими русскими мыслителями, которые по-своему анализировали и оценивали Ренессанс. Кроме того, в исследовании Бицилли применен новаторский для того времени социально-психологический, культурологический подход: анализ эпохи посредством изучения и трактовки ее понимания современниками.

При рассмотрении философского, художественного и искусствоведческого контекста, возникшего в конце XIX-начале XX века, мы можем убедиться, что изучение западноевропейского Ренессанса в этот период составляло достаточно крупное направление исследований в отечественной философии, искусствоведении и культурологии, этим вопросом занималось большое количество крупных и авторитетных исследователей, философов, мыслителей в разных областях гуманитарной науки. Можно сказать, что явление Ренессанса было изучено отечественными исследователями подробно и досконально, был проведен всесторонний анализ этого явления и периода культуры во всех его аспектах,  использован комплексный исследовательский подход с разных тематических направлений, в результате чего были сделаны оценочные и аналитические выводы, на основе которых отечественные исследователи фиксировали свое отношение к Ренессансу и его оценку как одного из самых значительных и ярких периодов в истории мировой культуры. С точки зрения методов исследования, стоит отметить разнообразие направлений и полноту анализа, детальный и структурированный, типологически-выверенный подход у большинства исследователей. Обращение к теме Ренессанса и ренессансным образам ясно прослеживается в русской культуре и искусстве Серебряного века.

Рассматривая трактовку Возрождения разными представителями отечественной философской, исторической и искусствоведческой мысли, мы можем видеть, как перекличка исследовательских традиций и методов исследования позволяет рассматривать эпоху Ренессанса с разных методологических направлений: историко-сравнительного метода (А.Н.Веселовский), социально-психологической традиции в сочетании с «личностным» подходом (П.М.Бицилли), культурно-социологического анализа (А.К.Дживелегов), документально-публицистической традиции (Б.К.Зайцев, сестры Е.К. и А.К. Герцык), психологизма как художественного метода (П.П.Муратов). Такое разнообразие традиций и методологии исследования показывает, насколько глубок был интерес к Ренессансу как историческому и культурному периоду в начале XX века, и насколько подробно этот период был изучен отечественной исторической и искусствоведческой наукой, характеризует полноту и целостность научного исследования. В трактовке русских мыслителей Ренессанс как эпоха часто предстает весьма неоднозначно. Также, мы видим применение новаторского культурно-социологического метода как одну из особенностей анализа и трактовки Ренессанса русской мыслью: обращение к особенностям общественного и социального устройства, нравственным и моральным вопросам. Исследователями ставится цель досконально изучить эти аспекты эпохи и понять, как образ жизни, социально-политические установки и хозяйственно-бытовые характеристики действительности в эпоху Возрождения соотносятся с ее ценностно-культурной базой. Данное направление характеризуется глубиной и полнотой проводимых исследований, а также высоким уровнем научного осмысления темы. Эти методологические подходы в конечном итоге создают отдельную русскую традицию изучения и трактовки Ренессанса.

При подробном рассмотрении взглядов крупных русских философов, историков, искусствоведов и культурологов на западноевропейский Ренессанс, мы убеждаемся в некоторой оценочной амбивалентности и отмечаем фиксацию некоторых особенностей и тематических линий, из которых наиболее явно выделяются следующие: переосмысление Средневековья как периода, тесно связанного с Ренессансом и являющегося его духовной и культурно-исторической основой, преемственность Средневековья и Возрождения; проблематика противоречий в западноевропейском Ренессансе; рассмотрение вопроса о национальных ренессансах; противопоставление западного и иных ренессансов; противопоставление западноевропейской и восточно-православной культуры и эстетики в рассмотрении основных особенностей культурного менталитета и мировоззрения, основ творческого самовыражения и канонов живописного искусства. В этом состоят некоторые особенности восприятия и трактовки Ренессанса, которые можно зафиксировать в русской философской и искусствоведческой мысли конца XIX-начала XX века.

И конечно, совершенно не случайно, что именно в этот период тема Ренессанса стала настолько актуальной. Масштабный взлет русской историко-философской и культурно-искусствоведческой мысли, который наблюдается в начале XX века, огромное количество публикуемых текстов по тематике Возрождения, обилие ренессансных тем в изобразительном искусстве, литературе и поэзии определенно может характеризоваться как признак культурного расцвета, один из пиков развития русской национальной культуры,  или «культурный взрыв» (согласно терминологии Ю.М.Лотмана).

Такие феномены русской философской мысли, как русский космизм, новая синтетическая философия, возникшая именно в Серебряном веке, также подводят нас к мысли о Русском Ренессансе. Ведь именно в эпоху Ренессанса наиболее проявляется стремление к синтезу различных сфер науки и искусства, различных областей человеческой жизни, появляется стремление к объединению всех достижений человечества - это как раз то, что ставил своей целью русский космизм. Новые религиозно-философские идеи и течения (напр., возникшая как раз в то время софиология, другие религиозные искания, острый возросший интерес к религиозным темам у художников, писателей и поэтов) также свидетельствуют о начале нового идейного и философско-мыслительного процесса. Поэтому этот период характеризуется различными исследователями и культурологами как русский религиозный и культурно-философский Ренессанс.