"Russian Spring" in Syria

Manoilo Andrei Viktorovich Doctor of Politics Professor, the department of Russian Politics at the faculty of Political Science, Moscow State University   199992, Russia, Moscow, Lomonosovsky Prospekt 27, building #4, office #G-638 cyberhurricane@yandex.ru Other publications by this author

Война в Сирии, ставшая кульминацией цветных революций «Арабской весны», сегодня является витриной стратегии управляемого хаоса, насаждаемого США по всему миру во имя «идеалов и ценностей демократии». Для того, чтобы понимать истинные причины разжигания гражданской войны в полностью благополучной стране, полностью себя обеспечивавшей, с нулевым внешним долгом, устойчивой валютой и растущей экономикой, в стране, где мирно уживались представители самых разных конфессий, необходимо проанализировать мотивы США, побудившие их разрушить всю систему ближневосточной безопасности, базировавшейся на устойчивых и, в целом, лояльных Западу светских режимах – в Тунисе, Египте, Сирии, Йемене, и отчасти даже в Ливии (после потепления отношений с США в 2008-2009 гг.). Ведь именно благодаря США на Ближнем востоке возник проект «ИГИЛ», который затем вышел из-под контроля американцев (также как в свое время это сделала Аль-Кайда). Сегодня уже очевидно, что, если бы не США с их «Арабской весной», не было ни ИГ, ни международного террористического интернационала, сформировавшегося вокруг этой организации, ни глобальной террористической угрозы для всего Западного мира (и незападного, кстати, тоже). Только благодаря цветным революциям «Арабской весны», демонтировавшей большинство светских режимов в арабских странах, исламисты и террористы смогли поднять голову и перейти в наступление, нацеленное на захват власти. Если бы не США и «Арабская весна», не было бы на землях Сирии и Ирака «всемирного исламского халифата», не возникли бы пока еще эфемерные образования «вилайет Хорасан», «вилайет Синай» и «вилайет аль-Андалуз», точно указывающие на дальнейшие направления экспансии исламистов. Если бы не вмешательство США. Ближний восток жил бы своей (пусть непростой, но своей) мирной жизнью.

Несколько раз Сирия была на грани прямого вооруженного вмешательства США и стран Запада, но каждый раз ее что-то спасало: в первый раз это было вето, наложенное Россией и Китаем на проект резолюции, разрешающей интервенцию; второй раз это была инициатива России по утилизации сирийских запасов химического оружия, подкрепленная посылкой российского флота к сирийским берегам, которая застала американцев врасплох и на время смешала их планы.

30 сентября 2015 г. по просьбе руководства Сирии и по согласованию с ним Россия начала воздушную операцию ограниченного контингента своих Воздушно-космических сил (ВКС) против международной террористической организации «Исламское государство» (ИГ) и других экстремистских организаций, захвативших в течение последних трех лет большую часть территории Сирии, а также значительную часть Ирака.

Сегодня, давая оценку совместным военным успехам России и Сирии в борьбе с международным терроризмом, многие эксперты продолжают задаваться вопросом: зачем Россия, находясь в сложном международном положении и переживая острый экономический кризис, ввязалась в военный конфликт между режимом Асада и «сирийской умеренной оппозицией», из состава которой Соединенные Штаты только недавно исключили «Исламское государство» (ИГ). По данным Генерального штаба ВС России, всего за один месяц российские самолеты в Сирии совершили 1391 боевой вылет, уничтожив при этом 1623 объекта боевиков ^[1]. Кроме того, 7 октября 2015 г. по выявленным стационарным объектам военной инфраструктуры террористов на сирийской территории был нанесен удар 26 крылатыми ракетами «Калибр» с кораблей и катеров Каспийской флотилии ВМФ России. Начало военной операции, успешное для российско-сирийской коалиции, население России восприняло с несомненным энтузиазмом: Сирия – не Украина, она далеко, и для большинства российских граждан эта война воспринимается как увлекательная компьютерная игра. Действительно, российская авиация «бесконтактно» поражает цели на территориях, контролируемых ИГ, «Джабхат ан-Нусра» и другими исламистскими группировками; под ударами ВКС РФ террористы бегут, оставляя свои долговременные укрепленные позиции; «прокачанные» ракеты класса земля-поверхность «Калибр», запущенные с кораблей Каспийской военной флотилии, поражают цели на территории Сирии, предварительно пролетев над Ираном, Ираком и позициями сирийской армии. Все это, несомненно, выглядит эффектно и подчеркивает значительно возросшую эффективность российских вооруженных сил и вызывает обоснованные опасения у наших военно-политических соперников. Особенно их поразил «краш-тест» российских крылатых ракет, долетевших от Каспия до Сирии: сначала в западных СМИ никто просто отказывались верить в то, что российские ракеты способны летать на такие расстояния, и все ждали сообщения от Ирана о том, что все, запущенное с Каспия, попадало на его территории; затем эта позиция сменилась откровенно паническими настроениями, которые волшебным образом увеличили и боевые возможности, и дальность новейших российских крылаток: теперь, по мнению западных СМИ, они в состоянии долететь до Нью-Йорка и Вашингтона «без дозаправки в воздухе».

Между тем, эйфория по поводу успехов российских вооруженных сил – явление временное, она рано или поздно пройдет, и на первый план выйдет суровая объективная реальность: война в Сирии – надолго, это конфликт с непредсказуемым развитием, и Россия, оказавшись в самом его центре, став прямым участником боевых действий, в самое ближайшее время встанет перед необходимостью разработки долговременной военной стратегии на сирийском ТВД. Считать, что в Сирии можно ограничиться только авиационными ударами по позициям исламистов, и сама операция ВКС РФ является всего лишь «героическим рейдом красной конницы по тылам махновцев», - по меньшей мере, наивно. Вот почему необходимо тщательно разобраться в том, зачем России сирийская война, если есть Украина; какие мотивы стали основными побудительными причинами прямого участия России в вооруженном конфликте между Б. Асадом и противостоящим ему мятежниками; было ли это неизбежностью, или просто маркетинговым ходом, призванным поставить Запад в неудобную позу и одновременно отвлечь внимание от затяжного конфликта в Украине; стоит ли сирийская военная кампания тех затрат, которые ложатся на дефицитный российских бюджет, в о время как в стране не хватает денег для того, чтобы содержать учителей и врачей, индексировать пенсии; и наконец, сможет ли Россия также легко выйти из конфликта, как она в него вошла, и какова будет цена «обратного билета» - ведь известно, что в конфликт проще войти, чем из него выйти. Все эти вопросы остаются актуальными, и, по мере того, как Россия все больше будет втягиваться в ближневосточные дела, их острота будет нарастать.

Прежде всего, определимся с пониманием того, кто и с кем сегодня воюет в Сирии. Война в Сирии – всего лишь часть процессов, которые охватили весь Ближний Восток и Северную Африку после «цунами» так называемых революций «Арабской весны», уничтоживших светские режимы в целом ряде стран, являвшихся лидерами Арабского мира – в Египте, Ливии, и практически уничтоживших светский режим в Сирии. Одновременно с этим под напором «Арабской весны» была уничтожена система коллективной безопасности, позволявшая светским режимам Сирии, Ливии, Туниса, Египта и др. стран десятилетиями сдерживать натиск исламистов, жестоко подавлять любые попытки террористов вмешаться в мирную жизнь. Сегодня уже очевидно, что революции «Арабской весны» истинными революциями как раз и не были, это англосаксонские технологии организации государственных переворотов, известные во всем мире под названием революций «цветных». США, решившие в конце 2010 года переформатировать весь Арабский восток, погрузив его с помощью цветных революций в «управляемый хаос», преследовали свои цели: они надеялись тем самым обеспечить себе надежный стратегический тыл в преддверии готовившейся ими наземной военной операции против Ирана. Именно поэтому удар цветных революций пришелся сначала на Ливию, с которой США так и не удалось договориться по принципиальным вопросам, даже не смотря на беспрецедентное сближение двух стран в 2008-09 гг., в ходе которого США уже практически согласились признать режим Каддафи легитимным; а затем – на алавитскую Сирию, которая была на тот момент единственным военно-политическим союзником Ирана на Ближнем Востоке, представленном, в основном, суннитскими политическими режимами. Этот удар был настолько силен, что в мае 2012 года никто не давал режиму Асада больше двух недель существования. Несомненно, так бы оно и было, если бы не одно «но»: уже в сентябре стратегические планы США в регионе поменялись (наземную операцию против Ирана пришлось отложить) и Вашингтон временно потерял к Сирии интерес. Это и позволило Асаду выжить, а всему остальному миру говорить о том, что в Сирии по неизвестным причинам цветная революция «забуксовала» - впервые за всю историю «Арабской весны»/ Правда, следует отметить, что по целому ряду причин «Арабская весна» не получила своего развития в Марокко и Алжире; в Бахрейне революция «Арабской весны» была подавлена танками Саудовской Аравии и Катара.

Как известно, цветные революции не решили проблему с «демократизацией» Арабского востока – они лишь разрушили политическую жизнь арабских стран и полностью демонтировали светские политические режимы, систему политических институтов, образовав «вакуум» власти. В образовавшийся «вакуум» хлынули те самые силы, которые светские режимы Туниса, Ливии, Египта, Сирии и других стран жестоко и бескомпромиссно подавляли на протяжении 30-40 лет: этими силами стали исламисты и террористы. В Египет в результате «Арабской весны» пришли «Братья-мусульмане»; в Сирии против Башара Асада выступили джихадисты со всего мира, основной ударной силой т.н. «Сирийской свободной армии» стали отряды сирийской ячейки Аль-Кайды, а впоследствии к этим силам присоединилось ИГИЛ. Американцы, к этому моменту потерявшие интерес к Тунису, Египту, Ливии (там вообще после свержения Каддафи все было пущено на самотек, кроме распределения нефтяных контрактов), стали активно сотрудничать с антиасадовскими силами, видя в них инструмент «окончательного решения сирийского вопроса». При этом США проявили характерную для них гибкость, выстраивая партнерские отношения с теми самыми силами, против которых они много лет воевали в Афганистане, Ираке и по всему миру: с Аль-Кайдой и Талибаном, боевики которых сформировали ядро исламистских группировок, объединенных западными политтехнологами под единым брендом «Сирийской свободной армии», а в последствии – под брендом «умеренной сирийской оппозиции». В этом нет ничего удивительного: в Афганистане между США и талибами также выстроились отношения «стратегического партнерства», создававшие в течение многих лет иллюзию непримиримой борьбы США с международным терроризмом и, одновременно, оправдывавшей присутствие американских и натовских войск ан земле суверенного Афганистана. В Сирии и Ираке американцы всего лишь повторили привычный для них формат сотрудничества с исламистами – на фоне общей имитации борьбы с ними. Учитывая, что и Аль-Кайда, и ИГ изначально создавались при прямом участии Соединенных Штатов и были их политтехнологическим «проектом», нет ничего удивительного в том, что определенное чувство «родства» между исламистами и США сохранилось, что не может не способствовать их сближению при решении общих целей и задач.

Прямым результатом арабских революций стала стремительная исламизация Арабского востока: именно благодаря «Арабской весне» Ливия и Сирия погрузились в пучину гражданской войны; в Йемене развернулась гражданская война между хуситами (шиитами-зейдитами) и суннитским правительством, пришедшем к власти при поддержке США в 2011 году, которое поддерживают войска Саудовской Аравии, Катара и созданной ими «волевой коалиции» из 13 государств, ведущих против населения Йемена открытую военную интервенцию; именно благодаря «Арабской весне» окрепло и набрало силу ИГ, цель которого – создание всемирного халифата, ведет войну сразу на четырех фронтах: иракском, сирийском, египетском (на Синае) и Ливийском (в районе Сирта), а в ближайшее время намерено перенести боевые действия в Афганистан (для того, чтобы окончательно подчинить себе талибов), на Кавказ и даже в Европу, уже поделенную исламистами на два «вилайета». Сегодня уже очевиден тот факт, что, если бы не «Арабская весна», ИГ никогда бы не возникло, а многочисленные ячейки Аль-Кайды по всей территории, от Ливии и Египта до Ирака, так и остались бы маргиналами, сидели бы тихо по своим «медвежьим углам» и боялись «высунуть нос».

В Сирии режиму Башара Асада противостоит международный террористический интернационал, состоящий из ИГ, различных региональных группировок сетевой террористической организации Аль-Кайда и прочего сброда, состоящего из террористов, исламистов, наемников и просто бандитов, гордо именуемых Соединенными Штатами «умеренной сирийской оппозицией». Наиболее опасной из них, в контексте текущей политической ситуации в регионе, является ИГ, но при этом сразу следует оговориться: помимо ИГ, против Асада действует около сотни исламистских группировок, большинство из них ничем от ИГ не отличаются (найдите десять отличий между ИГ и Джабхат ан-Нусрой), поэтому их часто путают; три-четыре группировки, входящие в т.н. «умеренную оппозицию» и конфликтующие с ИГ (такие как Джабхат ан-Нусра, боевое крыло сирийской ячейки Аль-Кайды), по боевой мощи приближаются к ИГ или даже превосходят его по числу боевиков (так, у фронта Ан-Нусры не меньше 45 тысяч боевиков – это сравнимо с ИГ или даже превосходит ИГ по численности).

Как указывает А.И. Гушер, «за последние несколько лет ИГИЛ превратилась в сплоченную и хорошо вооруженную террористическую организацию. Это стало возможным благодаря комплектованию ее боевых формирований большим числом оказавшихся не у дел профессионально подготовленных бывших военнослужащих иракской армии Саддама Хусейна и наемников из других стран, захвату радикалами большого количества оружия, военной техники и боеприпасов бывшей иракской армии, а также установлению «Исламским государством» контроля над добычей нефти на ряде иракских и сирийских нефтяных месторождений. Нелегальный вывоз нефти и нефтепродуктов по демпинговым ценам в Турцию и в другие страны дает ИГИЛ значительные средства для закупки вооружений, оплаты услуг наемников и собственного актива. Здесь же следует указать на организацию поставок оружия и боеприпасов антиправительственным сирийским организациям спецслужбами Запада, а также арабскими монархиями региона, в первую очередь Катаром и Саудовской Аравией» ^[2].

ИГ самим фактом своего существования обязано внешней политике США, которые в 2006 году создали эту группировку на базе иракской ячейки Аль-Кайды для борьбы с режимом Башара Асада; кадровым ядром боевых подразделений ИГ стали солдаты и офицеры бывшей иракской армии, от которых отказалось новое правительство Ирака. Важно понимать, что на жесткой политике десуннизации и «дебаасизации» послевоенного Ирака настаивало не шиитское большинство – настаивали именно Соединенные Штаты, создавшие, тем самым, ресурсную базу для набирающего силу исламистского движения нового типа. В результате этой непродуманной политики Соединенных Штатов (а, может, напротив, очень продуманной и просчитанной) ИГ контролирует до 70% территории Сирии, значительную часть Ирака; располагает боевой силой в виде 40-50 тысяч отборной пехоты, не испытывает проблем с оружием, которое оно получает в виде «спонсорской помощи» от стран, использующих ИГ в своих целях, или закупает за валюту, полученную от продажи Турции нефти по демпинговым ценам, или получает от самих американцев, которые очень часто путают группировки, относящиеся к ИГ и к поддерживаемой США «умеренной оппозиции»; обладает развитой системой военно-гражданской администрации, созданной ими на захваченных территориях. Все это позволяет ИГ вести наступательные действия одновременно сразу по четырем стратегическим направлениям, что подчеркивает военно-экономический потенциал этой группировки. Боле того, ИГ постепенно превращается в ядро сетевой организации – своеобразной террористической «федерации», в которую на правах полного иерархического подчинения входят различные исламистские группировки, действующие в Азии Африке, Европе – такие как узбексакая Хизб-ут-Тахрир, нигерийская Аш-Шабаб, и даже некоторые ячейки Аль-Кайды, с которой ИГ разделяют непримиримые противоречия, особенно, в вопросах политического руководства: так, йеменская ячейка Аль-Кайды в 2014 году официально признала «верховенство» ИГ.

Наличие в рядах боевых формирований ИГ «значительной прослойки военных профессионалов и большого числа имеющих боевой опыт иностранных наемников и советников (по данным Минобороны РФ – около 30 тыс., в том числе до 7 тыс. человек из России и других стран СНГ) придает формированиям террористов на территории Сирии существенную боевую устойчивость при ведении ими боевых действий против регулярной сирийской армии» ^[2].

Вместе с тем, сами сирийцы утверждают, что ИГ – это, во многом, растиражированный бренд; его опасность никто не отрицает, но при этом подчеркивается, что среди «умеренной оппозиции» есть группировки, более опасные, многочисленные и жестокие, чем ИГ. Речь идет о Джабхат ан-Нусре, сирийской ячейке Аль-Кайды. Именно эти группировки Запад стремится накрыть «зонтиком» «умеренной сирийской оппозиции», рассчитывая с помощью этих сил окончательно додавить режим Асада, а Россия наносит по их позициям воздушные удары. В этом плане американцы проявляют повышенную нервозность, поскольку речь идет о том, что Россия своими ударами уничтожает их собственный проект, их «активы», в формирование, подготовку и вооружения которых Соединенными Штатами вложены огромные деньги. Прямое требование США «прекратить уничтожать наши активы в Сирии» вызвано не столько опасениями потерять в лице сирийских исламистов удобные инструменты «грязного» решения собственных внешнеполитических проблем, сколько попыткой понять, кто же будет компенсировать ущерб от утраченных инвестиций, вложенных в радикальные формирования, успешно уничтожаемые в настоящее время российской авиацией, если Россия их полностью уничтожит. В последнем случае деньги американских налогоплательщиков в очередной раз «развеются по ветру».

«Исламское государство» ведет войну на четырех фронтах: двух основных (сирийском и иракском) и двух вспомогательных (ливийском и синайском). На иракском фронте ему противостоят коалиционные силы иракских курдов (курдское ополчение пешмерга и вооруженные формирования курдских политических партий) и шиитское ополчение под руководством иранских офицеров. Федеральной армии Ирака в этой коалиции нет – она полностью уничтожена (частично – рассеяна) ИГ во время их первого наступления, когда боевики ИГ захватили Мосул (расположенный в 400-х км до Багадада) и затем практически вышли к предместьям Багдада (поставив под угрозу захвата Багдадский аэропорт). В настоящее время настиск ИГ сдерживают в основном шииттская милиция, в рядах которой много добровольцев из Ирана. Иракские курды оправились от удара и ведут довольно успешные боевые действия (перелом наступил в результате успешной обороны города Кабани), но сил их явно недостаточно для того, чтобы овладеть стратегической инициативой.

В Сирии боевые действия развиваются сразу в двух частях страны: сирийская армия, поддерживаемая с воздуха российскими ВКС, наступает сразу по трем направлениям – в провинции Латаккия, провинции Хома и в провинции Алеппо; с севера наступление на непризнанную столицу ИГ город Эр Ракку готовят США, собравшие для этого сирийских курдов (Демократический союз), христиан-ассирийцев (Высший военный совет) и присоединив к ним несколько мелких группировок из числа «умеренной сирийской оппозиции», давших свое согласие поддержать наступление. Россия успешно наносит удары по объектам ИГ и других исламистских группировок, значительная часть которых, несмотря на явную связь с Аль-Кайдой, входит в состав «умеренной оппозиции», поддерживаемой США. Сирийская армия после ударов российской авиации по позициям ИГ (в основном это огневые точки и бункеры, расположенные на господствующих высотах) планомерно зачищает пространство, заполненное разбежавшимися и рассредоточившимися на местности боевиками ИГ, продвигаясь медленно, часто встречая ожесточенное сопротивление и отбивая контратаки. Контролируя к моменту начала Россией воздушно-космической операции не более 14% территории государства, сирийская армия в настоящий момент взяла под свой контроль уже около трети всей территории страны. Сирийских солдат в этом наступлении поддерживает корпус иранских и ливанских добровольцев, начитывающий примерно 50-60 тыс. бойцов.

Ливанские добровольцы – в основном, представлены бойцами ливанской Хезболлы. Их в Сирии около 12 тысяч.

Иранские добровольцы – это солдаты и офицеры Корпуса стражей исламской революции (КСИР), его одного из самых элитных подразделений – бригады специального назначения «аль-Кудс», предназначенной для ведения диверсионной войны на территории зарубежных стран, в различных регионах мира (аналог американских «зеленых беретов»). Возглавляет их генерал Касем Сулеймани – ветеран ирано-иракской войны, командир бригады «аль-Кудс». Именно его спецназовцы сейчас приступили к штурму Алеппо – огромного по территории и хорошо укрепленного мегаполиса, часть которого контролируют правительственные войска, треть находится под контролем ИГ и еще одна треть – под контролем Аль-Кайды. При этом персы несут большие потери: так, недавно в районе Алеппо погиб уже третий по счету генерал КСИР. Военные эксперты прогнозирует большие потери среди иранских военных в «битве за Алеппо», поскольку, при всей внешне суровой репутации КСИР, ему явно недостает современного боевого опыта, а также опыта боевых действий в городах и городских агломерациях.

Сирийская армия, отвечающая за наземную фазу операции против ИГ, - это самая крупная (и, фактически, единственная) организованная сила, выступающая против ИГ и террористического интернационала. Состоит она в основном из алавитских частей, которые сохраняют верность Асаду и будут бороться с ИГ до конца. Помимо алавитов, на стороне Асада выступают исмаилиты, часть друзов, христиане, небольшая часть суннитов и часть шиитов-джафаритов, что составляет 40-50% населения страны. Одной из причин стойкости алавитских частей (двух отдельных бригад, двух дивизий, ряда отдельных частей и формирований, подразделений государственной безопасности, контрразведки ВВС) заключается в понимании того, что для них эта война ведется за выживание: ИГ, входя в населённые пункты, вырезает всех, не принадлежащих к суннитской ветви ислама. Алавиты же – шиитская секта, которая представляет собой любопытную смесь ислама и христианства. Вместе с тем, сирийская армия слишком малочисленна для того, чтобы добиться в одиночку решающего перевеса над вооруженными формированиями исламистов. Вот почему Россия, начав с согласия сирийской власти воздушно-космическую операцию против ИГ и других террористических группировок, возродила надежду у народов, населяющих Сирию, в том, что на эту землю наконец-то придет мир, утраченный с началом «Арабской весны».

Гражданская война в Сирии, берущая свое начало в событиях «Арабской весны», с 2011 года развивалась нелинейно, с различной интенсивностью: так, в период интенсивного развития украинского кризиса 2013-2015 гг. вооруженный конфликт в Сирии был фактически заморожен, поскольку ни мятежникам, ни правительственным войскам в сущности не хватало сил для достижения решающего перевеса в вооруженном противостоянии. Попытки США пустить сирийский конфликт по ливийскому сценарию, проведя через СБ ООН резолюцию, разрешающую военную интервенцию, к результату не привели: Россия и Китай заблокировали прохождение подобной резолюции. Затем США несколько раз предпринимали попытки найти новые поводы – уже подзаконные – для вторжения в Сирию и повторения в ней иракского сценария: в Сирии было обнаружено химическое оружие, от которого США спасла все та же Россия, организовавшая программу его утилизации; затем были зафиксированы обстрелы турецкой территории, ответственность за которые была возложена на сирийскую армию. Но это тоже не привело к открытому вторжению экспедиционных войск западных стран в Сирию: вспыхнула Украина, и противостояние США и РФ переместилось на новую площадку, о Сирии временно забыли, и война там носила позиционный характер до тех пор, пока не набрало силу ИГ. Сегодня ИГ – крупнейшая угроза международной безопасности, в том числе в геополитическом плане, поскольку ИГ формирует на захваченных территориях исламский халифат – протогосударственное образование нового типа, а противостоит этой угрозе Российская Федерация, развернувшая в октябре 2015 года воздушную операцию в Сирии (с разрешения сирийского правительства), сирийский режим Башара Асада, иранские и ливанские добровольцы, шиитское ополчение в Ираке, пешмерга и другие курдские группировки в иракском Курдистане, сирийские курды, поддерживающие в целом режим Асада, египетская армия на Синае и вооруженные отряды бывших оппозиционеров (режиму Каддафи) в Сирте (Ливия). При этом действия России в Сирии, воюющей против международных террористов, натыкаются на острую критику и даже угрозы со стороны США, Турции, КСА и других военно-политических союзников Вашингтона, которые настолько недовольны усилением геополитической роли России в регионе, что готовы встать на защиту исламистов и террористов (по крайней мере, из лагеря так называемой «умеренной оппозиции»).

Критикуя действия РФ в Сирии, США и их союзники пытаются не допустить создания в регионе коалиции под руководством Москвы. Делается это потому, что такая коалиция способна создать новую архитектуру связей во всем арабском мире ^[3].

В октябре 2015 года Саудовская Аравия и Турция присоединились к адресованным России призывам США прекратить авиаудары по позициям "умеренной оппозиции" в Сирии. Между тем, ни США, ни их союзники в регионе пока не смогли объяснить, где именно находится эта "умеренная оппозиция" и как ее отличить от террористических структур. Финансируемые США и их союзниками антиправительственные формирования в Сирии давно смешались с чисто террористическими структурами – такими как запрещенные в России организация "Исламское государство" и "Джабхат ан-Нусра". Это всем хорошо известно, и разговоры об "умеренной оппозиции" – лишь политический ход. Главная цель этого хода – спасти от разгрома хотя бы часть террористических по сути структур, в которые в прошлом были вложены немалые средства. США и их союзники – Турция и многие из арабских монархий Персидского залива – долгое время формировали и выкармливали эту так называемую "оппозицию". Тратили деньги на приобретение оружия, на обучение новейшим методам ведения войны. То есть, это очень серьезный и дорогостоящий проект. И тут неожиданно Россия делает "ход конем" и начинает наносить удары по этому бизнес-проекту. К нынешнему моменту в этом проекте уже невозможно отличить "умеренных" оппозиционеров от "неумеренных". Например, к "умеренным" США относят "Джабхат ан-Нусра", а между тем это - организация, которая считает себя боевым крылом сирийской ячейки "Аль-Каиды". Головы они режут точно так же, как "Исламское государство", а может быть, даже еще более интенсивно: многие выложенные в сети ролики, которые относят к деятельности ИГ, на самом деле фиксируют казни, осуществленные боевиками "Джабхат ан-Нусра". Они нисколько не менее опасны, они отнюдь не "умеренные", просто они менее известны, чем разрекламированное "Исламское государство".

Обвиняя Россию в атаках на "умеренные" группировки, США и их союзники начали долгосрочную комбинацию, цель которой – сохранить американский контроль над регионом. Пока американцы имитировали борьбу с ИГ, Россия предприняла попытку организовать реально действующую международную антитеррористическую коалицию. И многие арабские страны пошли на сближение с Россией в этом вопросе. После этого США и их союзники испугались, что Россия сформирует под своим контрольным управлением некий интернациональный фронт, который сначала разберется с марионеточными исламистскими группировками, которые вооружали и обучали американцы и страны Персидского залива, а затем этот фронт будет выстраивать новую архитектуру международных отношений во всем арабском мире. Это не нравится монархиям Персидского залива – Саудовской Аравии и Катару, которые видят в этом угрозу их лидерству. Вместе с тем, даже им не стоит обольщаться относительно истинных намерений таких группировок как ИГ, которая пообещала взять штурмом Мекку и Медину и разрушить каабу. Выступая в защиту вроде бы полезных им сегодня террористических структур, эти страны совершают ошибку. Ведь, в отличие от США, они находятся в зоне прямой досягаемости боевиков ИГ и Аль-Кайды.

Важно понимать, что от терроризма никуда не спрячешься и никуда не убежишь: сломив сопротивление Асада, окрепнув и многократно увеличив свою мощь, террористы ИГ обязательно пойдут в Европу, в Центральную Азию, на Кавказ. Только тогда с ними справиться будет намного сложнее, чем сейчас, в Сирии и Ираке: ИГ, хотя и располагает значительными боевыми возможностями, пока еще глобальной военной угрозы не представляет. Боевиков ИГ пока еще недостаточно для того, чтобы установить всемирный халифат, но их число быстро растет за счет профессиональной пропаганды, делающей миссию ИГ привлекательной в глазах молодежи, массово вступающей в это движение. Поэтому, если сейчас с ИГ не покончить, больше такого шанса уже не будет. А это означает, что, «если понимаешь, что драка неизбежна, - бей первым». Кроме того, при прочих равных условиях с террористами и исламистами лучше воевать на чужой территории.

Как отмечает член Научного совета при СБ РФ, генерал-майор А.И. Гушер, «решение российского руководства по Сирии было просчитанным и стратегически обоснованным, а для многих зарубежных «партнеров» России еще и неожиданным» ^[2]. Россия не цепляется за личность Асада: его политическую судьбу, также как и послевоенное устройство Сирии, может определить только сирийский народ. Но Россия никому, даже Соединенным Штатам, не позволит повторить в Сирии или любой другой стране ливийский сценарий. Не потому, что Россия сегодня сильна и в военном отношении, и в дипломатическом, а, в первую очередь, потому, что если ты закроешь глаза на то, что делают с твоим соседом, то завтра это могут сделать с тобой.

В США все чаще говорят о том, что Россию надо втянуть в Сирии в войну на истощение, сделать ей второй Афганистан. В этом плане США уже начинают поставлять оружие (в том числе ПЗРК) «умеренной оппозиции», которая передает его прямиком в руки боевиков ИГ. Понимая, что наступление сирийской армии рано или поздно выдохнется, и для наземной операции потребуются свежие силы, пехота и бронетехника, США очень надеются на втягивание России в наземную часть операции. В Вашингтоне в связи с сирийскими событиями в политической риторике демократов появился даже новый термин – «трясина», в которой Россия, по мнению США, должна увязнуть. Это – довольно реальная угроза, поскольку события могут пойти таким образом, что наземная операция для России станет вынужденной необходимостью. Кроме того, в активе у США еще остается Украина, вокруг которой сегодня установилось временное затишье, но которую США не сбросили со счетов: заявляя о приверженности Минским соглашениям, США и НАТО ускоренно вооружают и обучают формам и методам ведения современной войны шесть армейских батальонов (5 батальонов ВСУ и 1 батальон нацгвардии). Против кого они предназначаются – известно. Согласно стратегическому плану США, втянувшись в войну в Сирии, Россия фактически окажется в ловушке: если в этом момент вновь вспыхнет гражданская война в Украине, России будет очень сложно противостоять экспансии США сразу на двух стратегических направлениях.

Вместе с тем, вмешательство России в конфликт в Сирии в современных условиях – это тот самый асимметричный ответ экспансии Запада, который пытается подчинить себе волю российского народа санкциями, угрозами, развязыванием вооруженных конфликтов у границ страны, попытками применения технологий цветных революций, информационной войной.

Для России военная операция в Сирии важна тем, что благодаря этому незаурядном внешнеполитическому ходу, ставшему неожиданным для США и во-многом спутавшему их планы в регионе, Россия фактически перехватила у Запада стратегическую инициативу на Большом Ближнем Востоке. В попытке ее вернуть США спешно готовят наступление курдов, ассирийцев и собственного спецназа на Ракку (нефтяную столицу Сирии и главный административный центр ИГ), надеясь показать, кто в борьбе с ИГ главный, и одновременно дать шанс исламистам «сдаться» и, тем самым, «сохранить себя для борьбы с абсолютным злом – режимом Асада» (как американцы делали в 1945 году, разоружая немецкие дивизии и сохраняя их кадры в специальных лагерях для будущей войны с СССР). Но эта спешка со стороны США уже никого обмануть не может: лидеры арабских государств все как один потянулись в Москву, интуитивно понимая то, что журналисты журнала Шпигель недавно (в октябре 2015 г.) сформулировали в явном виде: «Эпоха доминирования Запада осталась позади, Америка больше не устанавливает порядок в мире и не гарантирует его» ^[4].

Очень важно понимать, что именно Россия сегодня ставит жирную точку в сценарии «Арабской весны», погрузившей мирный Ближний Восток и Северную Африку в кровавый хаос и стоивший странам, ставшим жертвами технологий цветных революций, сотен тысяч жизней их граждан, погибших в результате гражданских войн, под ударами авиации США и НАТО, уничтоженных исламистами, долгое время считавшихся Соединенными Штатами истинными «борцами за свободу и демократию». Россия, показавшая на деле, что с исламистами не только нужно, но и можно бороться, развеявшая миф о непобедимости ИГ, сегодня повсеместно на Арабском востоке воспринимается как сила, способная гарантировать послевоенный миропорядок, который установится после победы над ИГ и Аль-Кайдой. Именно поэтому к России тянутся за помощью и защитой, Россия стала центром притяжения для всего Арабского мира, единственной силой, способной защитить от ИГ, цветных революций и «управляемого хаоса». Если бы не Россия, режим Асада бы через некоторое (не очень большое) время неизбежно бы пал, тем самым позволив американцам довести «Сирийскую весну» до финала, предусмотренного сценарием цветной революции. То, что этого не произошло, свидетельствует о том, что в мире появилась новая сила, способная дать решительный отпор цветным революциям, в какой бы форме и под каким бы идеологическим прикрытием они не применялись.