"Slaves of Love": prostitution and its role in society

Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Other publications by this author

В отечественной истории XX в. каждый смутный период сопровождался разрушением господствующей идеологии и, как следствие, действующей системы ценностей, что приводило к увеличению числа социальных девиаций. Так было после Февральской революции 1917 г., так было и в эпоху Перестройки и последовавшим за ним распадом Советского Союза. Одной из подобных социальных патологий является проституция, с легкой руки Р. Киплинга именуемая «древнейшей профессией».

Последние четверть века в российском обществе идет серьезная борьба относительно вопроса легализации проституции. Сторонники данной меры считают, что это не только приведет к декриминализации данной сферы, но и сможет внести пополнения в отечественный бюджет. Бывший председатель партии «Правое дело» А.Г. Дунаев в конце 2012 г. даже планировал внести данный пункт в свою политическую программу: «Мы настаиваем на том, что «жрицам любви» необходимо предоставить такие же права, что и другим гражданам страны. Нужно делать официальные публичные дома, разрешать им объединяться, чтобы открывать салоны и легально работать. Эти женщины должны иметь возможность проходить регулярные медицинские обследования и претендовать на пенсионные отчисления» ^[1]. Исследователи Н.Б. Лебина и М.В. Шкаровский считают даже, что «серьезная работа государственных структур с женщинами, официально занимающимися сексуальной коммерцией, позволит, как представляется, регулировать их численность и состав» ^{[2, с. 219]} (!!! – автор).

Существует и противоположное мнение: «Легализация и декриминализация секс-индустрии не может избавить их от стигмы проституции, а вместо этого делает женщин более уязвимыми для насилия, поскольку они вынуждены регистрироваться, и теряют свою анонимность. В связи с этим, большая часть женщин вынуждены работать нелегально и подпольно, зачастую ища защиту от сутенеров» ^[3]. Какая из этих точек зрения может быть применена в отечественной практике? Чтобы разобраться в данном вопросе, необходимо рассмотреть как историю развития и распространения проституции, так и современные реалии.

Древнейшими формами данной социальной девиации являются храмовая (религиозная) и гостевая (семейная) проституция. Первая из них встречалась в древности в Вавилоне, Персии, Греции, у индусов и у многих других древних этносов. По хронологическому критерию она делится на два вида: однократную проституцию и постоянную ее форму. В первом случае данное действие имело сакральный характер и осуществлялось в честь какого-либо божества, роль которого зачастую выполнял специально переодетый актер; в Камбодже во время ежегодных церемоний великий жрец лишал невинности девушек, получая за это определенное вознаграждение, а в Малабаре согласно традициям три первые ночи после свадьбы главному жрецу принадлежала сама королева. Постоянная форма представляла собой «служение телом» в течение всей жизни, подобно храмовым жрицам богини Анаитис в Персии. Подобные свидетельства позволили Э. Дюпуи несправедливо возложить вину на распространение проституции на так называемые «дикие народы», считая, что она «возникла на почве суеверных преставлений и грубых страстей азиатских народов» ^{[4, с. 6]}.

XX в. пытается опоэтизировать древний институт храмовой проституции, представить его в романтическом обличии. Вот как описываются в стихотворении В.Я. Брюсова злоключения финикийского моряка, после многих лет странствий вернувшегося на родину и нашедшего жену, занимающуюся этим видом ремесла:

«Пятнадцать лет! пятнадцать лет разлуки!

Искать друзей иль убежать назад?»

Но вдруг до плеч его коснулись руки.

Он смотрит: золото, браслетов ряд,

И жгучий взор под бровью слишком черной.

«Моряк, пойдем! на нынче ты мой брат!»

И за гетерой он идет покорный.
<…>

Не начато вино в больших амфорах,

Он с ней не рядом (то недобрый знак),

И мало радости в упорных взорах.

Глядит он молча за окно, во мрак;

Ее вопросы гаснут без ответа;
Он страшен ей, задумчивый моряк.

Но сознает она всю власть обета.

Рукой привычной скинут плащ. Спеши!

Она зовет тебя полураздетой.

Но он, – томим до глубины души,

Садится к ней на каменное ложе,

И вот они беседуют в тиши.

«Зачем меня ты позвала?» – «Прохожий,

Ты так хорош». – «Ты здешняя?» – «О да!»

«Что делала ты прежде?» – «Да все то же».

«Нет, прежде! Ты была ведь молода,

Быть может, ты любила…» – «Я не сказки

Рассказывать звала тебя сюда!»

И вдруг, вскочив, она спешит к развязке,

Зовет его. Но, потупляя взгляд,

Не внемлет он соблазнам слов и ласке.

Потом, глухим предчувствием объят,

Еще вопрос он задает подруге:

«А как зовут тебя?» – «Я – Аганат!»

И вздрогнул он и прянул прочь в испуге.

Здесь обращает на себя внимание представление о занятии проституцией как об исполнении обета Божеству, о естественности этой формы отношений человека (женщины) и небожителей. Едва ли благое Божество было бы согласно получить такую жертву от своих адептов.

Что касается семейной формы, то ее пережитки сохранялись еще долгое время. Вплоть до середины XIX в. «на севере России хозяин, отдавая в наем квартиру, предлагает жильцу свою супругу или дочь, увеличивая, разумеется, при этом и квартирную плату» ^{[5, с. 253]}.

В первую очередь товарно-денежная проституция расцветает в условиях городской среды: «Города с их интенсивной жизнью, густым и разнообразным по составу населением, с богатством рядом с бедностью и нищетой, представляют для склонного к преступлению человека более широкое поле деятельности и гораздо больший соблазн, чем сельские местности, где близость к природе, тихая и уединенная обстановка деревенской жизни узкий круг хозяйственных интересов предохраняют от тяжелых нравственных и материальных потрясений, толкающих на дорогу преступления» ^{[6, с. 214]}. Важно и то, что в городе рушатся старые социальные связи, предоставляя человеку мнимую свободу поступков.

В Древней Греции первым, кто создал институт легальной проституции, был афинский законодатель Солон, поставивший его под строгий контроль государства. В окрестностях афинского порта были организованы так называемые диктерионы, где первоначально содержались азиатские рабыни. Основной целью данного решения было сохранения целомудрия и благочестия женщин Эллады, однако довольно скоро ряды проституток стали пополнять неимущие местные девушки. В Спарте Ликург, создавая свои законы, главное внимание направил на мужчин, так как, по его мнению, для благосостояния государства поведение женщины не имело значения ^{[7, S. 60]}.

В средневековой Европе, как проститутка, так и бордели стали неотъемлемой частью повседневной жизни. Одна из жалоб в Базеле гласила: «Молодые девицы и старые женщины ходят по улицам, как павы. Мужчине нельзя пройти без того, чтобы они не напали на него и не потребовали от него денег» ^{[8, с. 51]}. В конечном итоге, это вызвало необходимость жестких мер, направленных на регламентацию костюма проститутки. Указ городских властей Цюриха от 1313 г. указывал: «Каждая публичная девушка, а также содержательница публичного дома, должна на улице носить красную шапочку в виде капюшона. Если в церкви они хотят снять его, то они должны откинуть его на плечи, а потом снова надеть. Кто уклоняется от исполнения этого постановления, обязан заплатить городскому совету 5 монет, причем слуги совета обязаны под присягой следить за сбором штрафа. Той, которая не в состоянии заплатить означенный штраф, будет запрещено жить в городе, пока она его не заплатит» ^{[8, с. 59]}. Согласно распоряжению аугсбургских властей от 1440 г., «чтобы каждая на своей вуали имела зеленую полосу шириной в два пальца и не показывалась на улице в сопровождении служанки» ^{[9, с. 257]} (интересно сравнить подобное с предложениями в послефевральский период в России: в неопубликованном письме в редакцию «Известий Гельсингфорского совета» говорится, что «честным женщинам нужно одеть опознавательный знак, например, белую ленту». Это было бы полезно не только с точки зрения морали, но и здоровья, так как в городе «проституток развелось очень много» ^[10]).

Распространение сифилиса в Европе в XVI-XVII вв. привело к началу серьезной борьбы с проституцией. Во Франции, например, в 1560 г. Орлеанский ордонанс запретил владение и управление притонами. В 1623 г. запрет на публичные дома вступил в силу в Испании. Началась новая эпоха отношения к данной социальной девиации: строгое запретительство. Преследованию проституции способствовала Реформация, резко изменившая отношения к «жрицам любви»: в них стали видеть угрозу для порядочных женщин и семейной морали. Достаточно вспомнить слова Мартина Лютера, что проститутку «послал дьявол…чтобы погубить некоторых несчастных юношей» ^{[11, с. 478]}.

В XVIII в. угроза распространения венерических заболеваний вновь вызвала мысль о легализации данного явления: в 1798 г. во Франции двум врачам поручили провести обследование всех парижских проституток. Так был намечен новый путь вынужденного признания обществом проституции, однако теперь в защиту этого выдвигались медицинские соображения: в Европе установилась система врачебно-полицейского контроля (в России по распоряжению министра внутренних дел Л.А. Перовского с 1843 г.).

Бурная урбанизация в странах Европы в XIX в. вызвала настоящий всплеск данной девиации. Э. Золя на страницах «Наны» нарисовал картину разложения нравов эпохи Второй империи: «Нана и Атласная уходили после обеда, около девяти часов. По тротуару улицы Нотр-Дам-де-Лорет двумя шеренгами шли женщины, низко опустив голову подобрав юбки; они спешили к бульварам и с деловым видом проходили вплотную мимо лавок, не обращая внимания на выставленные в витринах товары. Это голодная толпа проституток квартала Бреда высыпала на улицу, как только зажигали газ…В темноте их набеленные лица с ярким пятном накрашенных губ и подведенными глазами были полны волнующего очарования женщин Востока, выпущенных на базарную площадь» ^{[12, с. 204-205]}. Здесь можно вспомнить и описание «Ямской слободы» А.И. Куприным на страницах повести «Яма».

Проституция все больше становилась предметом обсуждения не только юристов, деятелей искусства, но и медиков. Становилось очевидным, что регламентация не позволяет избежать роста венерических заболеваний. С 1874 г.в Дании стал действовать закон, признававший ответсвенным за их распространение как женщин, так и мужчин, а принудительному лечению в случае необходимости могли быть подвергнуты лица обоего пола. В 1899 г. врач-венеролог В.М. Тарновский предложил проводить в публичных домах осмотр посетителей ^{[13, с. 5-10]}. Конечно, данная инициатива могла лишь увеличить тайную проституцию. В марте 1917 г. режим регламентации был отменен на всей территории России.

К. Маркс и Ф. Энгельс считали проституцию прямым проявлением товарно-денежных отношений современного им общества, связывая ее о спецификой семейных отношений: буржуазная семья «в совершенно развитом виде существует только для буржуазии; но она находит свое дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и публичной проституции» ^{[14, с. 443]}. В СССР принято было считать об искоренении данного явлении, начиная с конца 1920-начала 1930-х гг. Большая Советская энциклопедия указывала: «В Советском Союзе проституция ликвидирована, так как исчезли причины, порождающие и питающие ее» ^{[15, с. 101]}. Вновь на официальном уровне его признание произошло в 1987 г. с введением статьи 164-2 в Кодекс об административных правонарушениях, которая предусматривала денежный штраф в размере 100 рублей за занятие проституцией.

Межу тем, в социалистических странах Восточной Европы существование данной проблемы не отрицалось ^[16]. К примеру, в Польской Народной Республике, по данным милиции, в 1970 г. насчитывалось 10 тыс. проституток, из них 1/5 – в Варшаве. При этом исследователи указывали, что не подтвердились ожидания тех, кто считал, что с ликвидацией капиталистических отношений автоматически будет ликвидирована и проституция ^{[17, s. 226]}.

Оставим в стороне сомнения и разнообразные оправдания, единственное, что определяет решение женщины стать проституткой – это деньги. Исследования, проведенные в 9 странах мира, показывают, что 89 % девушек решились на занятие проституцией, не видя для себя другой альтернативы к выживанию ^[18]. Развитие средств телекоммуникации (сотовая связь и интернет) позволили расширить интим-бизнес, по большей части уведя его с улиц, где остались только редкие представительницы, в том числе из зоны повышенного риска, например, наркоманки. Нишу секс-индустрии заняли салоны и индивидуалки; последние работают на свой страх и риск.

Перед женщиной, решающей вступить на этот путь, есть несколько главных рисков: 1) опасность быть узнанной, особенно родными и друзьями (поэтому они стремятся работать за пределами своего постоянного места проживания, особенно притягательны мегаполисы); 2) угроза со стороны криминала; 3) возможность заражения венерическими заболеваниями, вследствие чего проститутки стараются регулярно сдавать медицинские анализы, а так же использовать презервативы. Впрочем, последнее обстоятельство имеет свои исключения. Приведем одно из свидетельств: «У нас была одна женщина из Узбекистана, которая практиковала секс без резины и тем самым отбирала у других женщин клиентов. Она вела себе агрессивно, не курила, беременная приехала. Мы ее побили, так как она просто рвала обертку презерватива и кидала их ведро мусорное, но на самом деле ими не пользовалась. При этом хозяин был за нее: «Ну, если она так хочет, она все делает прекрасно без резины». Главное, что он получает больше денег, она приносит ему больший доход» ^{[19, с. 107]}. Согласно оценкам, сексуальные услуги, оказываемые без использования презервативов, стоят в среднем на 44 % дороже, чем с ним ^{[20, с. 38]}: таким образом, к этому в наибольшей степени могут быть расположены жительницы наиболее бедных развивающихся стран, в частности, Юго-Восточной Азии.

В начале XXI в. на государственном уровне существует два противоположных подхода к данной социальной патологии:

1. Легализация. В настоящее время данный режим действует в Дании, Германии, Греции, Канаде, Нидерландах, Швейцарии. В последней стране проституция рассматривается как форма бизнеса, которым можно заниматься с 16 лет. К примеру, в Цюрихе действуют секс-боксы для оказания интимных услуг. По словам директора одного из них, это единственно правильная мера: «количество проблем выросло в последние годы с появлением румынок, принуждаемых к занятию проституцией. Ситуация ухудшилась, и нужно было найти решение» ^[21]. Таким образом, происходит разграничение между уголовно наказуемой принудительной и легализованной свободной проституцией: последняя получает официальную возможность вовлекать в свои ряды женщин из неблагополучных стран мира, что можно рассматривать в качестве проявления дихотомии Север-Юг. Например, в индийских борделях за 10 лет средний возраст тысяч девочек, занимающихся проституцией, снизился с 14-16 в 1980-е гг. до 10-14 лет в 1990-е гг. ^[22]

2. Неоаболиционизм. Проституция рассматривается в качестве проявления мужского насилия по отношению к женщинам и детям, являясь формой их эксплуатации. Швеция стала первой страной в мире, где с 1999 г. покупка или попытка покупки сексуальных услуг квалифицируется как уголовное преступление, которое карается денежным штрафом или тюремным заключением на срок до шести месяцев ^[23]. В январе 2009 г. к данной мере присоединилась Норвегия, а в апреле – Исландия.

Как можно изучать данную социальную девиацию? И.С. Кон вспоминал, что А.Г. Харчев еще в 1960-е гг. планировал изучать его методом включенного наблюдения. Правда, как иронически указал Кон, неясно было в качестве кого должны включаться в наблюдение социологи: клиентов или интим-работников? ^{[24, с. 3]} Впрочем, с точки зрения действующего законодательства РФ, второй вариант должен караться административным кодексом. В конце 1980-х гг. начинается волна исследований, которая охватила разные стороны деятельности проституток: среди них отметим таких отечественных авторов, как А.И. Голосенко и С.И. Голод ^[25], А.Г. Быкову ^[26], культуролог И.П. Прядко отличается интересным «экологическим» подходом к данной социальной девиации ^[27]; в бывших социалистических странах выделим Л. Загорову ^[28].

Особый интерес представляет изучение данного явления в молодежной среде. В качестве примера отметим исследование, проведенное в сентябре 2000 г. Благотворительным Фондом «Сибирь-СПИД-Помощь» по теме «Исследование уровня студенческой проституции в городе Томске», в котором приняло участие 300 респондентов – студенток томских вузов и ПТУ. 10 % опрошенных девушек признались, что имеют опыт платного секса. На основании полученных данных авторы исследования заключают, что в Томске существует особый вид проституции – студенческая ^[29].

Подведем некоторые итоги. Несмотря на ряд исследований, проблема проституции в России до сих еще полностью не изучена. Всеобщая коммерциализация, насильственно насаждавшая в нашей стране в конце 1980-х – 1990-е гг. привела к тому, что многие женщины расценивают свое тело в качестве товара и пытаются извлечь материальную выгоду из него. Выход может быть как в пропаганде семейных ценностей, расширению воспитательных мероприятий с подростками (обратим внимание на решение российских властей о создании «Российского движения школьников»), но главное: общество должно отказаться от концепции «потребительства» в пользу духовности, то, чего так мало в насаждаемой массовой культуре. Шведский писатель П. Вале на страницах своего произведения «Стальной прыжок» показывает данный кризис: «Подлинная сущность скрыта за дымовой завесой стандартных фраз о росте благосостояния, взаимопонимания и уверенности в завтрашнем дне, за непрерывными заверениями, что жизнь с каждым днем становится все лучше…Человек был обеспечен физически, но ограблен духовно» ^{[30, с. 79]}.

Общество должно принимать превентивные меры, которые позволили бы уменьшить размеры этой социальной патологии. Для этого следует бороться с безработицей, решать семейные конфликты, а так же помнить о расширении так называемой виртуальной проституции (посредством веб-камер), в которую могут массово вовлекаться девушки из различных социальных групп.

Сторонники легализации проституции в качестве важного аргумента приводят мысль о неискоренимости данного явления как такового. Однако если мошенничества и убийства так же сопутствуют человечеству на протяжении всей истории (вспомним, что уже сын Адама и Евы Каин совершил не просто убийство, но братоубийство), это еще не является поводом к отмене их юридического преследования. Больше того, регламентация проституции в Европе в XIX в. была вызвана, в первую очередь, ростом числа венерических заболеваний, а не признанием проституции в качестве рядовой профессии. Женщины, занимающиеся проституцией, находятся в уязвимом положении, так как их «место работы» не способствует их интеграции в обществе и установлении социальных связей; большинство из них имеет слабую правовую компетентность ^[31]. Наша задача – построить гармоничное общество, в котором клиент проститутки будет восприниматься в качестве ущербного человека, который может привлечь внимание противоположного пола только путем материального стимулирования, а женщина будет способна к подлинной реализации своих возможностей, а так же обладать необходимыми правовыми знаниями.