Sergey Rubinshtein: Dialectical Materialist and Humanistic Psychology

Yurov Igor' Aleksandrovich senior lecturer of the Department of Psychology and Defectology at Sochi State University 354065, Russia, Krasnodar Krai, Sochi, str. Makarenko, 8a, of. 216 sov36@mail.ru

Введение.

Проблема государственного детерминизма и гуманистической трактовки человека остается весьма актуальной в отечественной психологии. А.В. Брушлинский пишет: «Гуманистическая трактовка человека противостоит пониманию его как пассивного существа, отвечающего на внешние воздействия (стимулы) лишь системой реакций, являющегося «винтиком» государственно-производственной машины, элементом производительных сил, продуктом (т.е. только объектом) развития общества. Такое антигуманистическое понимание человека, характерное для идеологии и практики тоталитаризма (в частности, для сталинизма и неосталинизма), до сих пор сохраняется – часто неосознанно – во многих (но не во всех) широко распространенных у нас теориях» ^{[4, с.5]}.

Основоположником и диалектико-материалистической и гуманистической трактовки человека был С.Л. Рубинштейн.

В 1913 году Рубинштейн в Марбургском университете успешно защищает докторскую диссертацию как правоверный ученик П.Наторпа и Г.Когена, которые будучи оппонентами на защите, очень высоко оценили разработанную тему в русле классической немецкой философии. В своей диссертации автор делает вывод о непременимости естественнонаучного метода к гуманитарному знанию (к которому относилась психология). По мнению К.А. Абульхановой, Рубинштейн выдвигает идею субъекта для раскрытия типа причинности гуманитарного знания. Между тем проблема субъекта уже ставилась в рамках немецкой философии и Гегелем, и Кантом, и тем же Когеном.

В рукописи 1917-18 гг. Рубинштейн подвергает сомнению основную идею когеновского идеализма: «познание становится prius'oM [первичным] в объективно-логическом смысле, и бытие оказывается производной функцией познания» ^{[20, с.231]}.

Для идеалиста Когена бытие является произвольной функцией познания (сознания) ^{[20, с. 239]}, а для Рубинштейна бытие есть «бесконечное Нечто, таящую неисчерпаемую содержательность, которая полагает бесконечный процесс познания, т.е. бесконечную систему знания» ^{[20, с. 241]}. Т.е. он возражает против фундаментальных положений субъективного идеализма, материализма и «более утонченной формы натурализма – психологизм» ^{[20, с. 234]}. Таким образом, Рубинштейн фактически предлагает идею третьего пути, не связанного не с субъективным идеализмом, ни с материализмом.

Аналогичные мысли ранее высказывал и С. Кьеркегор, который выдвигает на первый план проблему выбора, реакции личности на свое переживание и ставит знак равенства между Я человека и его волей. Он подчеркивал первичность чистого существования (экзистенциальности), которое находит свой смысл существования в вере. Все это послужило распространению точки зрения, согласно которой датский мыслитель является предтечей философии экзистенциализма. Более того, Кьеркегор отвергал материализм и естественнонаучные методы исследования гуманитарного знания (как позже и Рубинштейн).

Основные положения С.Л.Рубинштейна.

В статье «Принцип творческой самодеятельности» Рубинштейн пишет: «Итак, субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определять то, что он есть; направлением его деятельности можно определять и формировать его самого» ^{[13, с. 106]}. Из этого определения следует, что деятельность субъектна, она творческая, самостоятельная и совместная. Рубинштейн пишет, что «в творчестве созидается и сам творец. Есть только один путь – если есть путь – для созидания большой личности: большая работа над большим творением. Личность тем значительнее, чем больше ее сфера действия, тот мир, в котором она живет…» ^{[13, с.106]}. Рубинштейн так формулирует свой подход: «Организацией не символизирующих и уподобляющих, а реальных, творческих деяний определять образ человека – вот путь и такова задача педагогики» ^{[13, 106]}. Итак, по мнению Брушлинского, Рубинштейн, с одной стороны, положительно оценивает немецкую классическую философию. Но он начинает преодолевать идеалистическую трактовку деятельности как активности лишь духовного субъекта, безотносительно к материальному субъекту. Рубинштейн вместе с тем критически относится также и к этому философскому материализму (механистическому и метафизическому). В идейной борьбе с идеализмом и дуализмом материализм всегда утверждал первичность материальных процессов и вторичность, производность психического, духовного. «Однако принципиальная ограниченность такого метафизического (недиалектического) материализма состоит в неумении понять активность человека как субъекта, в игнорировании его деятельности» ^[3,с.67]. И далее: «С точки зрения механистического материализма, который критиковал К.Маркс, отражение окружающего внешнего мира в психике человека рассматривается как пассивная рецепция внешнего воздействия человеком его мозгом. Подобную точку зрения Рубинштейн характеризует как пассивизм и подвергает ее резкой и справедливой критике» ^[3,67]. Это с позиций тоталитарного времени (1989) Брушлинский делает такой вывод: «Таким образом, ученый (Рубинштейн) начинает прокладывать свой собственный путь в философии и психологии, преодолевая неприемлемые для него идеализм и метафизический материализм. Это путь, ведущий к диалектическому материализму, т.е. к тому качественно новому типу материализма, который создан К. Марксом» ^{[3, с. 67]}. Брушлинский считает, что в «марксовой философии принципиально по-новому поставлена и решена проблема человека как субъекта: вопреки прежнему материализму утверждается деятельностная, активная сущность человека и вместе с тем деятельность – понимается как изначально практическая; в ходе такой деятельности люди преобразуют и познают природу и общество, тем самым формируя и развивая свои сущностные силы» ^{[3, с.68]}. И далее: «Диалектическим этот материализм является, в частности, потому, что он утверждает и все более глубоко раскрывает диалектичность, противоречивость деятельности как взаимодействия субъекта с материальным объектом. На каждом этапе развития человек выступает как результат, следствие предшествующей деятельности, в которой он формируется, и вместе с тем эту деятельность осуществляет именно он, т.е. он является ее субъектом и причиной» ^[3,с.68].

Так кто же является основоположником психологического тоталитаризма, созданного из марксовой философии, как ни Рубинштейн и его интерпретаторы и последователи К.А. Абульханова-Славская и А.В. Брушлинский?

Более того, Брушлинский отмечает, что при Сталине (при тоталитаризме) СЛ. Рубинштейн никогда не публиковал свои философско-психологические работы 10-х и 20 годов.

После 1917-1921 г.г. значительная часть отечественных гуманитариев, стоящих на немарксистских и непролетарских позициях, была вынуждена покинуть страну кто на «философском пароходе», а кто и просто бегством за границу. Другая часть, пыталась связывать психологическую науку с позициями философии Маркса. Но эти первые попытки не увенчались успехом в связи с тем, что марксистская философская была рассмотрена неглубоко и с конъюнктурных позиций.

Так, К.Н. Корнилов предложил свое учение о реакциях («реактологию»), где он цитировал Маркса, Ф. Энгельса и Г.В. Плеханова в качестве марксистской психологии ^[10]. Но это был, по мнению Брушлинского, наивный марксизм, т.е. попытка в психологии с тем, чтобы соответствовать требованиям нового исторического общества и государства, основанных на тотальном материализме.

Л.С. Выготский многократно цитировал философские положения Маркса и часто ссылался на следующую свою позицию: «Марксистская психология есть не школа среди школ, а единственная истинная психология как наука; другой психологии, кроме этой, не может быть» ^{[6, с. 4]}, но без содержательного обоснования.

А.Б. Залкинд в своей работе «Фрейдизм и марксизм» (1924) пытался связать основные механизмы психоанализа с цитатами из К. Маркса ^[8]. Известный до 1917 года идеалист Г.И.Челпанов в своей работе «Психология и марксизм» (1924) схоластически, без глубокого анализа цитировал К. Маркса применительно к основным положениям психологии ^[24].

Попытки соединить марксизм с психологией делали и другие ученые (М.Я.Басов, А.Н. Леонтьев, А.Р.Лурия, А.А.Смирнов и др.), но они ничем не отличались от работ вышеназванных психологов.

Такое положение (отсутствие научно обоснованной связи марксизма с психологией) дало право одному из ведущих философов того периода, идеологическому помощнику И.В. Сталина – А.М. Деборину писать: «В высшей степени странным и непонятным является, например, то обстоятельство, что марксистские психологи до сих пор даже не подумали о том подходе, который рекомендуется Марксом в области психологии» ^[7,c.16].

Значительную, если не решающую идеологически-стимулирующую роль сыграла статья Сталина И.В. «О некоторых вопросах истории большевизма», которая фактически выступила в качестве социального заказа на формирование не только гуманитарных наук, но и марксисткой психологии ^[21].

Именно в это время были опубликованы «Немецкая идеология» К. Маркса и Ф. Энгельса, «Диалектика природы» Ф. Энгельса, «Философские тетради» В.И. Ленина, историко-философские комментарии к работе В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», особое место занимает «Экономически-философские рукописи 1844 г.» К.Маркса, в которых наиболее полно представляет не только свои философские, но и систему взглядов о психологии. Рубинштейн первым из отечественных философов в своей работе «Проблемы психологии в трудах К. Маркса» блестяще, научно и аргументировано (по Брушлинскому) применил марксову философию (после статьи И.Сталина?) для углубления и дальнейшей разработки своего подхода к структуре, содержанию и обоснованию психологии.

Рубинштейн, анализируя философские произведения Маркса, творчески использует положения, раскрывающие диалектику практической деятельности людей. При этом речь идет о материальном производстве и производственных отношениях между людьми (опредмечивание субъекта). В подтверждении Рубинштейн ссылается на слова Маркса: «история промышленности и возникшее предметное бытие промышленности является раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед нами человеческой психологией» [цит. по 14 ,с.24].

Таким образом, считает Рубинштейн, в труде субъект не только объясняет, но преобразует и «очеловечивает» природу, так и сама природа (материальный мир) воздействует на человека. В подтверждение своей позиции он приводит слова Маркса: «Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувствительности: такие чувства, которые способны в человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы. Ибо… человечность чувств возникает лишь благодаря наличию соответствующего предмета, благодаря очеловеченной природе» [цит. по 14, с.25-26]. Исходя из этого, Рубинштейн отмечает, что нет ни бессубъектной деятельности, ни бездеятельного субъекта, но в деятельности проявляется единство личности и субъекта деятельности.

Рассматривая взаимодействие материального мира и субъекта деятельности, Рубинштейн предлагает новую трактовку социальности как взаимосвязей между людьми в результате совместной производственной деятельности, т.е. материальное всегда первично, а духовное, психическое вторично.

12 сентября 1938 года выходит статья Сталина «О диалектическом и историческом материализме», которая сразу же становится официальным документов для всех гуманитарных наук ^[22]. Рубинштейн не мог не руководствоваться основными положениями сталинской статьи и внес соответствующие коррективы в систему своих философско-психологических идей и положений, усилив аргументацию диалектико-материалистического принципа детерминизма и принципа единства сознания и деятельности.

Рубинштейн строит систему связей психики, сознаний и деятельности, опосредствованную личностью как субъектом этой связи. Личность становится основанием связи сознания и деятельности, в личности и личностью эта связь реализуется и замыкается. Связь сознания и деятельности оказывается личностно опосредованно. Сознание регулирует деятельность, а личность, обладающая сознанием способна регулировать свои действия. Субъект же является основанием еще одной связи, еще одного единства – личности ее деятельности. Мысли Рубинштейна о личности, сознании, деятельности соответствуют идеологическим воззрениям того времени. Например, он пишет: «Сознательное общественное отношение к труду является стержнем, на котором перестраивается вся психология личности; оно же становится основой и стержнем ее самосознания» ^{[14, с.36]}. В 1942 г. первое издание «Основ общей психологии» Рубинштейна было удостоено высшей в то время наградой – Сталинской премии. Не было ни одного случая, чтобы гуманитарий был награжден такой премией, не руководствуясь идеологическими положениями сталинизма как одной разновидности тоталитаризма. Кстати, более ни один психолог не был удостоен такой или аналогичной премией в период сталинизма (тоталитаризма).

Но Рубинштейн по-прежнему не догматически, а творчески (по мнению Брушлинского) относится даже к основополагающим идеям философии Маркса, в которых он видит не только сильные, но и слабые стороны, а в период «оттепели» подвергает их критике ^[3,4,5].

Брушлинский отмечает, что именно во время «оттепели» во второй половине 50-х годов Рубинштейн совершил «тихую» революцию в философии и психологии. Значит, до оттепели был один Рубинштейн, а в период оттепели – другой? А не дальнейшее ли это развитие работ 10-х -начала 20 гг.?-И.Ю.

Брушлинский подчеркивает, что свою теорию психического как процесса Рубинштейн развил главным образом на экспериментальном материале психологии мышления. В 20-е годы в немецкой классической психологии (Вюрцбуржская школа) разрабатывались как раз процессы мышления, которые представители этой школы считали первичными, так же первичными, как и ощущения.

В работе «Бытие и сознание» Рубинштейн показал, что нет объекта (действия и познания) без субъекта. Он писал: «Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом. Вещи, существующие независимо от субъекта, становятся объектом по мере того, как субъект вступает в связь с вещью и она выступает в процессе познания и действия как вещь для нас» ^{[18, с. 57]}.

Рубинштейн разрабатывает и обосновывает принцип детерминизма: все внешние причины, влияния и т.д. действуют опосредованно (кратко: внешнее через внутреннее). В связи с этим он подчеркивает: «Чем выше мы поднимаемся – от неорганической природы к органической, от простейших организмов к человеку, – тем более сложной становится внутренняя природа явлений и тем большим становится удельный вес внутренних условий по отношению к внешним» ^{[18, с.13]}.

Рубинштейн говорит о свободе сознательных действий человека, когда он «самоопределяется во взаимодействии с действительностью, данной ему в отраженной идеальной форме: действительность еще не реализованная, детерминирует действия, посредством которых они реализуется. Это обращение обычной зависимости ­ центральный феномен сознания. С ним непосредственно и связана свобода человека» ^{[18, с.284]}.

Рубинштейн так раскрывает соотношение понятий человек и субъект: «Человек как субъект должен быть введен внутрь, в состав сущего, в состав бытия... Человек выступает при этом как сознательное существо и субъект действия, прежде всего как реальное, материальное, практическое существо... Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении» ^{[19, с. 259]}.

Подлинным манифестом гуманизма (по Брушлинскому) является монография С.Л.Рубинштейна «Человек и мир»^[19].

В главе «Философское понятие бытия» Рубинштейн, проанализировав позиции по этой проблеме Платона, Аристотеля, Авиценны, Суареса, Юма, Канта, Гегеля отмечает, что «существуют два подхода к понятию бытия. Первый – определяющий бытие как самое абстрактное, то, что общо всему сущему, без раскрытия содержания того, что оно есть, что означает. Это есть имплицитное определение через абстракцию того, что является общим для всего существующего. Второй подход возможен как содержательное раскрытие понятия бытия через соотнесение понятий: быть и являться, быть и казаться, быть (пребывать) и изменяться, становиться, развиваться и исчезать, быть и только мыслиться, представляться» ^{[19,с.274-275]}. Говоря о соотнесении существования и сущности, Рубинштейн пишет: «Неправомерно обособлять друг от друга существование и сущность. Нужно для всего сущего признать авторитет аспекта бытия над аспектом сущности» ^{[19, c.275]}. И далее: «В составе бытия, человек, как сущее, осознающее все сущее и изменяющее его, не выноситься за пределы бытия, он сам – сущее, включенное в состав сущего» ^{[19, c.276]}. Рубинштейн не отрицает вклад экзистенциализма по вопросу о сущности и существовании человека.

М.С. Каган подчеркивает, что в этом труде Рубинштейн фактически уточнил определение предмета философии, которое сформулировал Ф.Энгельс «природа, общество и мышление». (Не потому ли в 50-е годы свою теорию психического как процесса Рубинштейн развил главным образом на экспериментальном материале психологии мышления? - И.Ю.). И которое «безоговорочно принималось отечественными философами, словно не замечавшими содержащуюся в нем неточность: ведь понятие «мышление» не однопорядковое понятиям «природа» и «общество»; рядом с ними может и должно стоять понятие «человек», поскольку именно он соединяет в своем бытии природу и общество, образуя свою – синтетическую – форму бытия; потому-то ее место в философском рассмотрении бытия и является центральным» ^[9,с.224]. Мышление же есть атрибут человека, чрезвычайно важный для его жизни и деятельности, но являющейся предметом изучения не самой философии, а логики и гносеологии, ибо в духовном мире человека рядом с мышлением функционируют другие психические механизмы, без которых нет самого духа как целого. Рубинштейн не мог в то время подвергнуть критике эту триаду Ф.Энгельса и заменил человека только его мышлением. Однако не являются ли эти понятия очень близкими по смыслу (синкретизм и тавтология), а также более низким уровнем философской обобщенности и явно уступающими триаде – природа, общество, человек?

В главе «Бытие, существование, становление» Рубинштейн пишет: «Существование выступает как состояние и как акт, как процесс и как действование – самопричинение, как восстановление и сохранение себя в статусе существования. При этом обнаруживается единство, с одной стороны, существования как акта, процесса, действования и, с другой стороны, причинения как восстановления, сохранения своего существования. Отсюда существовать – это действовать и подвергаться воздействиям, взаимодействовать, быть действительным, т.е. действенным, участвовать в бесконечном процессе взаимодействия как процессе самоопределения сущих, взаимного определения одним сущим другого. Это бесконечный процесс, совершающийся, как всякий процесс, в пространстве и времени как форме существования (сосуществования и последовательного существования) разных сущих» ^{[19, с.279-280]}. По мнению Рубинштейна, «особенности соотношения бытия и человека, субъекта и объекта, бытия и сознания могут быть поняты только при определении способа существования человека в мире» ^[19,c.340].

Рубинштейн подчеркивает, что «человек выступает как часть бытия, сущего, осознающая в принципе все бытие….Человек включен в бытие своими действиями, преобразующими наличное бытие…Эти действия порождены как ситуацией самой по себе, так и соотношением с потребностями человека… Ситуация – это лишь один из компонентов, детерминирующих его действия. Всякая ситуация по самому существу своему проблемна. Отсюда – постоянный выход человека за пределы ситуации, а сама ситуация есть становление. Становление или становящееся соотнесено с тем внутренним в человеке, что, в свою очередь, соотносится с чем-то внешним по отношению к ситуации, выходящим и выводящим за ее пределы; это внешнее по отношению к ситуации связано с внутренним по отношению к человеку» ^[19,с.341]. Здесь позиция Рубинштейна совпадает с взглядами гуманистических психологов, которые извлекли из экзистенциализма важную для них концепцию становления. По их мнению, человека оценивать целесообразно не в статике, а в процессе становления ^[11].

Одна из важнейших проблем – проблема свободы человека в бытии. Рубинштейн пишет: «Проблема свободы выступает в трех аспектах: а) как самоопределение – роль внутреннего в детерминации поведения на разных уровнях; б) как свобода человека в общественной жизни (свобода личности и общественное принуждение); в) как свобода в спинозовском смысле (контроль сознания над стихией собственных влечений)….Таким образом, свобода – это не только отрицание данного, как утверждают экзистенциалисты, но и утверждение его. Свобода – это и отрицание и утверждение данного. С этих позиций и идет марксистская критика экзистенциализма» ^[19,с.360]. Здесь нельзя не согласиться с Брушлинским, который считал, что под видом критики в реалиях того времени философы (и Рубинштейн) излагали свою собственную позицию по данной проблеме.

В приведенных высказываниях Рубинштейна, явно прослеживается единая линия в работах 10-начала 20 гг. и книги «Человек и мир», т.е. фактически о философии экзистенциализма, т.е. гуманизма, ибо Ж.-П.Сартр так прямо и говорил, что «экзистенциализм – это и есть гуманизм» ^[12,c.319].

Положения Рубинштейна позволяют Брушлинскому отмечать, что если социальные нормы и требования сводятся к принуждению, с помощью которых государство навязывает (нередко даже насильственно) индивиду определенный устав поведения и ограниченный набор духовных ценностей (от социального к индивидуальному), то это не гуманизм.

В противоположность этому гуманистическая трактовка человека предполагает, что в его жизни все большее место и большее значение занимает самоформирование.

Основные положения М.Хайдеггера.

М. Хайдеггер дает такое определение: «Бытие есть наиболее общее понятие…Бытие не очерчивает верховную область сущего. Всеобщность бытия превосходит всякую родовую всеобщность» ^{[24, с.18]}. И далее: «Бытие есть всякий раз бытие сущего» ^{[24, c.24]}, раскрывая понятие сущности: «Сущность этого сущего лежит в его быть, Бытие этого сущего должно пониматься из его бытия (existention) ^{[24, c.60]}. Хайдеггер ставит своей задачей прояснение «смысла бытия» и отмечает, что имеется одно сущее, которое может быть исходным пунктом для раскрытия «смысла бытия». Таково бытие человека. Хайдеггер априорную структуру Dasein определяет как «бытие-в-мире», оно конкретно и не сводится к трансцендентной субъективности.

Для обозначения феномена безличности погруженных в повседневность людей Хайдеггер употребляет местоимение das Man. Хайдеггер пишет: «Это совместное бытие настолько растворяет свое «здесь-бытие» в способе бытия «других», что «другие» еще больше исчезают в своей различности и выразительности. В этой неприметности и неуловимости разворачивается настоящая диктатура das Man… Мы наслаждаемся и развлекаемся, как вообще наслаждаются, мы читаем, смотрим и судим о литературе так. Как смотрят и судят вообще, но мы и отделяем себя от «толпы», мы возмущаемся тем, что вообще возмущаются. Среднее, будучи неопределенным и будучи всеми, хотя и не суммой всех, предписывает способ бытия повседневности» p^{[35, p.127). Он отмечает, что «само существование человека есть «понимание», которое определяется как основополагающий модус бытия здесь-бытия» [35, p.142]}, а его учение является ни идеализмом и не реализмом (третий путь ? – И.Ю.).

С.Л.Рубинштейн, развивая свои идеи 10-х-20 гг., свою книгу, написанную в период оттепели, назвал «Человек и мир», а первую главу посвятил философскому понятию бытия (также как и Хайдеггер). Если Хайдеггер исходит из философского понимания бытия, то Рубинштейн интегрирует философское и психологическое понимание бытия, он пишет: «Бытие как таковое, как сущее – это исходное, первично чувственно данное человеку» ^{[19, c.262]}. И далее: «Познаваемое бытие, его квалификацию в качестве такового надо брать в соотношении с познающим человеком. Но сам познающий человек располагается не перед бытием, сущим и, значит, не располагает его перед собой, превращая все только в объект для субъекта, а находится внутри его. Познающий субъект – это человек, сущее, наделенное сознанием, расположенное внутри сущего» ^{[19, c.262]}. Рубинштейн отмечает, что экзистенциализм ставит вопрос о включении в мир специфического способа существования человека. Но «правота экзистенциализма о сущности и существования заключается в защите первородного права существования применительно к человеку» ^{[19, c.274]}. По мнению же Рубинштейна, « неудовлетворенность решения проблемы человека заключается в разрыве сущности и существования, во-первых; в противопоставлении их соотношения как применительно к человеку, так и по отношению ко всему сущему, во-вторых; в абсолютизации существования и противопоставлении его сущности человека, в-третьих. Человек как исходное оказывается не только началом, но и концом, в силу чего нет возможности выйти в сферу бытия в целом» ^{[19, c.274]}.

В работах 10-х-20г. Рубинштейн вообще не упоминает позиции К.Маркса, затем в 30-40 г. он опирается на них в своем обосновании философских основ диалектико-материалистической психологии (за что и получает Сталинскую премию), а в период оттепели он критикует марксистскую философию ^[3,4,5].

Анализ подлинности и неподлинности существования Хайдеггер относит к разнообразному бытию человека, независимо от времени и социального устройства общества. В «Бытии и времени» подлинность (аутентичность) и неподлинность являются результатом выбора каждого человека. Подлинное существование у Хайдеггера связано с принятием программы жизнедеятельности. Живущий неподлинно бежит от собственной свободы и ответственности, а аутентичное существование связано с адекватной оценкой прошлого и возможностей реального.

Рубинштейн решает проблему детерминизма-индетерминизма решает с позиций свободы воли. Он пишет: «Психология вообще – главная цитадель индетерминизма, а свобода воли – тот самый пункт, в котором принцип детерминизма подвергается самому серьезному испытанию» ^{[19, c.358]}. И далее: «Традиционная постановка вопроса о свободе воли является психологизаторской. На самом деле самоопределение и определение другим, внешним существует в равной мере повсюду. Существует иерархия этих соотношений, в которой высшим уровнем выступает самоопределение на уровне существ, обладающих сознанием» ^{[19, c.358]}. Рубинштейн отмечает, что «в споре с детерминизмом индетерминизм использует слабость механистического детерминизма» ^{[19, c.358]}. Поскольку «критика механистического детерминизма связана с признанием существования не только необходимого, но и случайного» ^{[19, c.359]}, Рубинштейн считает, что есть «другая линия снятия механистического детерминизма – посредством раскрытия диалектики внешнего и внутреннего. Внешние причины действуют через внутренние условия» ^{[19, c.359]}. Таким образом, Рубинштейн ставит знак равенства между детерминизмом и индетерминизмом психического.

Л. Бинсвангер поддержал позицию Хайдеггера в том, что человеческое существование определяется «смыслом бытия». Говоря об экзистенциальной аналитике Хайдеггера, он отмечает: «Этим указанием на базисную структуру экзистенции как бытия-в-мире Хайдеггер дает в руки психиатра ключ, с помощью которого он способен, будучи свободным от предрассудков любой научной теории, принимать и описывать исследуемые феномены в их полном внутреннем содержании» ^{[27, р.206]}.

Бинсвангер, будучи практикующим психиатром, отмечает, что психотерапия, основанная на экзистенциально-аналитическом подходе, рассматривает человека как его изменение во всей структуре бытия в мире.

Бинсвангер, как и другие экзистенциалисты, считает своей методологической основой феноменологию. Это означает отказ от экспериментального анализа психологических особенностей человека в их динамике.

По мнению Бинсвангера, при трансцендированном подходе следует различать содержание и понятия субъекта и объекта. Из этого следует, что Бинсвангер разводил понятия субъекта и объекта, которые отражают дихотомическую теорию мира.

Свое отношение к детерминации Бинсвангер выразил так: «Тот факт, что наша жизнь детерминирована силами природы – это только часть правды; другая ее часть заключается в том, что мы сами детерминируем эти силы, как и нашу собственную судьбу» p^[28,p.144]. Этим положением фактически отрицается детерминизм психического, а его понятие свободы зиждется на индетерминизме. Т.е. он и как Хайдеггер стоял на позиции индетерминизма.

Также как и Хайдеггер Бинсвангер высоко оценивал аутентичное существование человека, которое определяется распознанием основы смысла бытия.

Медард Босс как и Л.Бинсвангер считает, что в экзистенциальную психологию нельзя переносить из естественных наук принцип причинности. «Задачи науки о человеке (антропология) – понять тотальность человеческого самопроживания во всех модусах существования» p^{[32, p.173]}. По мнению Босса, цель экзистенциальной психологии – выявить связную целостность человеческого существа. Он писал: «Связность возможна лишь в контексте целого, не подвергавшегося повреждению; связность, как таковая, происходит из целостности» p^{[32, p.285]}.

Босс считает, что в экзистенциальной психологии важно понять и принять человека в данный момент и данном месте. Это он специально подчеркивает: «Понять человека как служителя и хранителя истины …значит освободить его от эгоцентрического самовосхваления автономии и автаркии субъективистских мировоззрений. Точка зрения аналитика Dasein возвращает человеку его достоинство: он является посланником того, что лежит в основании всего сущего; посланником, который послан в свою жизненную историю с возложенной на него задачей дать истине…проявиться настолько, насколько это возможно в данном времени и месте» ^[32,р.70].

Босс также как и Хайдеггер и Бинсвангер относится к проблеме аутентичности/неаутентичности человека. Он пишет, что «человек должен принять свои жизненные возможности, он должен сделать их своими, собрать в собственном аутентичном Я, не удерживая в зауженном менталитете анонимного, неаутентичного «каждого». Свобода человека – в готовности принять все это и в том, чтобы позволить этому быть…» p^{[32, p.48]}.

Для того чтобы человек мог осуществить экзистенциальный выбор, ему необходимо осознавать условия и границы своего существования. По мнению Босса, это означает, он должен быть открытым для мира. Открытость – важное условие раскрытия. Босс пишет: «… человеческое существование признано служить светлым миром, в котором возможно действительное свечение, возникновение, появление феноменов, т.е. того, что проявляет себя» p^[32,p.80].

Однако вину невозможно трансцендировать. Босс так обозначил большую проблему, связанную с чувством вины: «…Человек изначально виновен. Его изначальная вина берет начало с рождения…В этом смысле человек остается виновным всю свою жизнь – то есть должным в отношении всех требований, уготовленных будущей его жизнью, до последнего дыхания…каждое действие, каждый выбор означают отвержение других возможностей, также принадлежащих человеческому существованию в данный момент… Экзистенциальная вина человека состоит в невозможности выполнять наказ реализовать все свои возможности» ^{[32, с.270]}.

Ж.-П.Сартр ввел понятие «в-себе-бытие», характеристикой которого является тождественность, равенство самому себе: «Я есть мой выбор». Он писал: «Человек не что иное, как то, чем он делает себя сам. Таков первый принцип экзистенциализма» ^{[37, р. 15]}.Он отрицает детерминизм психического, специально подчеркивая, что сущность и существование экзистенциализма – это гуманизм человеческого существования ^{[12, с.319]}.

По мнению Сартра, познаваемые вещи не могут быть сведены к сознанию. Эту свою позицию он подкрепляет следующей мыслью: «В сознании…все ясно и прозрачно: объект с характерной для него непрозрачностью находится перед сознанием, но оно, сознание, является чистым и простым сознанием бытия…таков закон его существования» p^{[40, p.24]}. Приведенные слова Сартра явно свидетельствуют о разрыве между сознанием и деятельностью.

При формировании диалектико-материалистической психологии Рубинштейн сформулировал принцип единства сознания и деятельности, что послужило созданию государственной концепции создания «нового» человека, несмотря на то, что при тоталитарной системе функционировали не только двойные, а тройные стандарты поведения («думаем одно, говорим другое, а делаем третье»), наверняка это было известно самому Рубинштейну. Когда надо было, его хвалили за создание диалектико-материалистической психологии (Сталинская премия), затем критиковали за элементы реализма в науке (часто за глаза), а потом и совсем уволили с работы (период космополитизма).

Сартр стоял на позициях индетерминизма: «Свободный выбор, который делает человек из самого себя, абсолютно тождествен тому, что называется судьбой» p^{[38, p. 224]}. К этому он добавляет следующее: «Если мы признаем, что личность является тотальностью, мы не можем надеяться на реконструкцию ее через сложение и организацию различных тенденций, которые были нами в ней открыты эмпирически. Напротив, в каждом намерении, в каждой тенденции личность выражает себя полностью» p^{[39, p.548]}.

По В. Франклу, человек соотносится с вечными и универсальными ценностями ^[33,p.17].Одной из важных этих ценностей является взаимоотношение человека с миром: «если человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит через мир» ^{[23, с. 120]}. В поддержку этой позиции он пишет: «Лишь существование, трансцендирующее само себя, лишь человеческое бытие, выходящее за пределы само себя в «мир», в «котором оно существует», можно реализовать себя, тогда как, делая само себя и соответственно самореализацию своим намерением, оно лишь теряет себя» ^{[23, с.70]}. Еще одна ценность по Франклу – это значение смыслообразующих механизмов: «В сфере философии психологизм был преодолен критическими методами феноменологии; в психотерапии он должен быть преодолен с помощью метода, который мы называем логотерапией» p^{[33, p.17]}.

Согласно Франклу, человек обладает свободой воли,в связи с чем «он поднимается над плоскостью соматических и психических детерминант своего существования… он свободен занять позицию по отношению к этим условиям; он всегда сохраняет свободу выбрать свою установку в отношение к ним» ^[34,р.15].Это высказывание прямо свидетельствует о критике Франклом принципа детерминации, который является основополагающим в диалектико-материалистической психологии.

Описывая понятие «стремление к смыслу», Франкл пишет: «Принимая человека таким, какой он есть, мы делаем его хуже; принимая же его таким, каким он должен быть, мы заставляем его быть таким, каким он может стать» ^{[23, с.27]}.

«Воля к смыслу» противопоставляется Франклом «воле к удовольствию» Фрейда и «воле к власти» Адлера. Он отмечает, что «и воля к удовольствию, и воля к власти являются производными первоначальной воли к исполнению смысла» p^{[34, p.17]}.Исходя из этого Франкл выходит в трансцендентное по отношению к миру измерение, которое он называет «ноологическим», или «поэтическим», а то и духовным, но явно не материалистическим.

Научные и практические позиции Франкла подтверждают мнение Хайдеггера, Бинсвангера и Босса об индетерминизме и аутентичном/неаутентичном поведении людей. Об этом говорит и следующее высказывание Франкла: «Психиатры…сталкиваются скорее с человеческими проблемами, чем с клиническими симптомами, поиск человеческого смысла не является патологическим, напротив, это вернейший признак подлинного человеческого бытия. Даже если этот поиск привел к фрустрации, его нельзя рассматривать в качестве симптома болезни. Это духовный дистресс, а не психическое заболевание» ^{[34, p.74]}.

Видный экзистенциалист Р.Мэй исходит из позиций М.Хайдеггера. Он подчеркивает: «Излечение от симптомов, несомненно желательное… не является главной задачей терапии. Самым важным является открытие личностью своего бытия, своего Dasein» ^{[36 ,р.27]}.

В первом модусе «окружающем мире», человек приспосабливается к природным силам. Во втором, мире «со-бытия» речьидет о существовании, предполагающем взаимное признание в качестве личностей. В третьем, «собственном мире» происходит самоотнесенность и самосознание, это уникальный мир каждого человека; если исчезает человек, воспринимающий мир, то исчезает и сам мир.

Мэй так характеризует экзистенциальный анализ: «Отличительной чертой экзистенциального анализа является…то, что он имеет дело с онтологией, с экзистенцией этого конкретного бытия, находящегося перед психотерапевтом» p^{[36, p.37]}.

Следует специально отметить, что все названные ученые первоначально являлись активными психоаналитиками, и, несмотря на переход к экзистенциализму, сохранили в своих трудах те или иные психоаналитические идеи.

В диалектико-материалистической психологии основополагающим положением является «бытие определяет сознание», а основными принципами: единства сознания и деятельности, детерминизма, от социального к индивидуальному, «от (только) внешнего к внутреннему (психическому).

В гуманистической (экзистенциальной) психологии основными положениями являются: принцип индетерминизма и критика пандетерминизма, связь бессознательного и деятельности, дизъюнкция сознания и деятельности, конгруэнтность– нонконгруэнтность внутреннего и внешнего мира, различение объекта и субъекта, личности и субъекта, внешнее через внутреннее.

В условиях научной конвергенции западной и отечественной психологии с целью глубокого и многомерного изучения человека необходимо отказаться от одностороннего применения принципов одной психологической парадигмы, а переходить к системному и комплексному использованию всех принципов современной психологии в их единстве и взаимосвязи.

Работы приведенных экзистенциалистов есть не что иное как, с одной стороны, повторение, а с другой – дальнейшее развитие ранних работ Рубинштейна и его позиций, изложенных в работах 10-х-20 гг. и книге «Человек и мир».

Заключение.

Таким образом, исходя из работ Рубинштейна и экзистенциалистов можно сделать выводы о том, что принципы и основные положения психологии находятся в диалектической равнозначимости: детерминизма и индетерминизма, единства сознания и деятельности, единства бессознательного и деятельности, дизъюнкции сознания и деятельности, конгруэнтность – нонконгруэнтность внутреннему и внешнему миру, аутентичность – неаутентичность бытия, единства объекта и субъекта, субъекта и объекта, внутреннее через внешнее и внешнее через внутреннее, «личность» и «субъект».

Итак, Рубинштейн был создателем так называемой советской психологии (диалектико-материалистической) и стоял у истоков экзистенциальной (гуманистической) психологии. Таковы превратности истории.