Strategic assessment of the economic security of the BRICS-member states (energy vector)

Anikin Vladimir Ivanovich Doctor of Economics Professor, the department of Public Administration and National Security, Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation 119992 Russia, Moscow, Ostozhenka Street 53/2, office #220 kafgunb@mail.ru Other publications by this author

В рамках межгосударственных отношений принято выделять экономические аспекты национальной и международной безопасности, причем в российской науке данная проблема разработана достаточно глубоко и независимо от западных исследователей. Принципиальное различие между отечественной и западной «школами» экономической безопасности заключается в более узкой и конкретной трактовке западными специалистами термина «безопасность» государства. В контексте биполярного противостояния сверхдержав главная теоретическая проблема с точки зрения «международных экономических аспектов безопасности» состоит в поиске оптимального соотношения между объемами и структурой расходов на оборону, с одной стороны, и экономической эффективностью и конкурентоспособностью национальной экономики, с другой ^{[1],[2],[3],[4]}.

Проводимая в настоящее время экономическая, финансовая и энергетическая политика США и ведущих стран Запада привела к росту напряженности в мировом сообществе, нестабильности общей политической ситуации в Европе, обострению противоречий в мировых финансовых, энергетических центрах и регионах. Она вызывает настоятельную, жизненную необходимость проведения реформ как в системе глобального управления в мире под эгидой ООН, так и в финансово-экономической системе, речь идет, прежде всего, о реформе МВФ и Всемирного банка.

В современных условиях геополитической и геоэкономической нестабильности, когда негативные последствия регулярно повторяющихся экономических и финансовых кризисов, очевидная уязвимость экономик перед лицом глобальных катастроф, неустойчивость мировой финансовой системы вышли на уровень реальной экономической угрозы для каждой страны – все это подчеркнуло и придало новый смысл и актуальность понятию «экономическая безопасность». Естественно, что в этих условиях создание, становление и развитие группы стран БРИКС оценивается как достойный ответ к сложившемуся дисбалансу сил, устранению противоречий и концентрации общих усилий стран в первую очередь на экономическом направлении (концепте).

Экономическая безопас­ность (в том числе ее энергетические аспекты) представляет особый интерес в свете ин­теграционных процессов как характерной черты развития современных международных эконо­мических отношений, как тесная взаимосвязь экономических, политических, внутренних и внешних интересов. Все пять стран-участниц БРИКС объединяет не только сходство интересов и общность вызовов, в первую очередь, ускорения модернизации во всех сферах деятельности, но и взаимодополняющий характер экономических комплексов, природных, технологических и интеллектуальных ресурсов всех пяти стран. Концепция БРИКС возникла не как дипломатическая, а как рыночная инициатива и, представляя собой управление с позиции модной «мягкой силы», площадка БРИКС позволяет обсуждать разнообразные и эклектичные по существу проблемы, несмотря на наличие в каждой стране собственной политической повестки дня. Благодаря БРИКС «Большая двадцатка» (G20) становится важнейшим механизмом изменений в мировой экономике и политике, имея ввиду серьезные перспективы его расширения по структуре и экономическому потенциалу, включая энергетический В странах БРИКС объем потребления энергии (4620 млн. т н.э.) несколько меньше объема производства (4700млн. т н.э), что дает возможность самообеспечения энергией за счет внутренних взаимных поставок. По группе стран G7 аналогичные цифры - ( 3625 млн. т н.э.) и (2667 млн. т н.э) свидетельствуют о 36% дефиците энергии, требующем значительного объема импорта энергии. Более того в результате закрытия АЭС Германии и Японии дефицит энергии возрастет, перекрыть его увеличением добычи сланцевого газа вряд ли реально по экологическим ограничениям.

Восходящая по развитию дюжина стран (Рис.1,табл.1) выступает как чистый экспортер энергии, особенно Россия (80% к собственному потреблению энергии), Индонезия (89%), Иран (67%), Вьетнам (9%) и Мексика (23%). В то же время ряд стран являются чистыми импортерами энергии ( Индия – 28%, Китай – 11%, Республика Корея – 82%, Турция – 71%) причем импорт будет нарастать. Значительные объемы мировой природной ренты сейчас получают Россия, Индонезия, Иран, Вьетнам. Однако в перспективе, при опережающих темпах экономического роста и исчерпании месторождений, масштабы экспорта энергии и ренты будут сокращаться, а потребность в импорте нарастать. Это характерно в целом для всех групп стран и явится основой в дальнейшем для глобального энергетического и экологического сотрудничества с разработкой долгосрочной стратегии, в том числе при освоении энергоресурсов Арктики и мировых океанов. Объем мировой природной ренты достигал в международной торговле природными ресурсами по оценкам Всемирного банка 5,1% мирового ВВП (3 трлн 718 млрд долл.) в 2012 году. Россия, Бразилия, ЮАР получают значительный ресурс развития за счет поступлений мировой ренты.

Опыт кризиса 2008 года, ситуация 2014-2015 гг. с введением значительного объема санкций со стороны США и стран ЕС выявили высокую уязвимость российской экономики от мирового финансового рынка, дискриминационное регулирование, включая занижение кредитных рейтингов, предъявление особых требований по открытости внутреннего рынка и соблюдению финансовых ограничений, навязывание механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена, в которых Россия ежегодно теряет около 100 млрд. долл. В том числе, около 60 млрд. долл. уходит из страны в форме сальдо по доходам от иностранных кредитов и инвестиций и около 50 млрд. долл. составляет нелегальная утечка капитала (По данным ЦБ отток капитала из России составил в 2012 году ~ 57 млрд. долл., в 2013 ~ 62,7 млрд. долл., в 2014 году – 151,5 млрд. долл.).Накопленный объем последнего достиг 0,5 трлн. долл., что в сумме с прямыми иностранными инвестициями российских резидентов составляет около 1 трлн. долл. вывезенного капитала.

Таблица 1. Энергоэкологическая динамика потребления энергии и изменения выбросов СО2 различных групп стран мира в 1990-2012 гг. ^[5]

Источник: 2014 World Development Indicators. Washington: The World Bank, 2014.

Составные элементы внешнеэкономической безопасности определены в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года ^[6]. К главным стратегическим рискам и угрозам (согласно статье 55) относятся шесть основных элементов:

1. сохранение экспортно-сырьевой модели развития национальной экономики;
2. снижение конкурентоспособности и высокая зависимость ее важнейших сфер от внешнеэкономической конъюнктуры;
3. потеря контроля над национальными ресурсами;
4. ухудшение состояния сырьевой базы промышленности и энергетики, неравномерное развитие регионов и прогрессирующая трудонедостаточность;
5. низкая устойчивость и защищенность национальной финансовой системы;
6. сохранение условий для коррупции и криминализации хозяйственно-финансовых отношений, а также незаконной миграции.

В западных подходах ключевыми являются экономические стратегии, в которых глобализационные экономические процессы предстают как один из основных механизмов межгосударственной конкурентной борьбы и экспансии. На практике экономическое измерение национальной безопасности, как правило, рассматривают через призму внешней торговли государства и ее роли. Зависимость от импорта товаров и услуг может восприниматься как признак внешней «уязвимости» государства. Здесь необходимо выделить три важнейших международных аспекта экономической безопасности:

• импортные поставки «жизненно важных» товаров – продовольствия, энергоносителей, «стратегического сырья»;
• импорт высокотехнологичной продукции и прогрессивных технологий;
• военные виды продукции и вооружения.

Необходимо обратить внимание на различие подходов к трактовке понятия «экономическая безопасность» в США и Японии, когда традиционная «безопасность поставок» рассматривается только с точки зрения внешних угроз, в то время как важнейшая азиатская держава – Китай – в качестве приоритетов выделяет два показателя - конкурентоспособность и независимый экономический суверенитет. Причем на первом месте стоит «экономический суверенитет» и независимость в принятии внешнеполитических решений, несмотря на серьезные трудности Китая в повышении уровня основных экономических показателей.

Но независимо от различий в теоретических подходах к рассматриваемой проблеме общим для них является принятие решений на основе полученной предварительно информации. Ценность любого из них, в конечном счете, определяется возможностью прогнозирования и предварительного выявления, как самого факта, так и степени внешнеэкономической угрозы. В этом ракурсе хотелось бы высказать несколько позиций в отношении финансовой политики США и ее роли, влиянии на ситуацию в мире.

Федеральная резервная система (ФРС), выполняющая функции центрального банка США, занималась и занимается накачкой дешевых кредитов, которые растекаются по всему миру, способствуя раздуванию финансовых пузырей краткосрочных спекуляций ценными бумагами и их многочисленными производными.

За исключением Китая и Индии, которые предусмотрительно развили институты стратегического планирования и сохранили валютный контроль, руководство ведущих стран мира легкомысленно доверилось адептам неолиберальной идеологии, полагаясь на «невидимую руку» рынка, примитивные рекомендации международного валютного фонда (МВФ) и безответственные рейтинговые агентства. Россия же (в отличие от Китая и Индии), следуя рекомендациям вашингтонских финансовых институтов ("Вашингтонский консенсус"), подсадила свою финансовую систему на иностранные кредиты, жестко привязав эмиссию национальной валюты к приросту валютных резервов. Вследствие этого экономика России оказалась чрезвычайно уязвимой (что проявилось в кризисах 1997-1998 и 2008-2009 годов). В конечном итоге, игнорирование рекомендаций ученых и слепая вера в догмы рыночного фундаментализма не позволила руководству стран "восьмерки" выработать эффективные антикризисные меры. При этом больше всех пострадали страны, в которых высокая открытость экономики дополнялась политикой отказа от валютного контроля и регулирования финансового рынка.

Из стран «восьмерки» наибольшее падение производства произошло в Японии, Германии и России. При этом в России наиболее глубокое падение ВВП сочеталось с наивысшим уровнем инфляции. Следовательно, шагая в русле экономической парадигмы неолиберализма, господствующей с начала 80-х годов не только в американской, но и в мировой экономике, Россия повторяла системные ключевые ошибки, потерпевшей крах идеологии неолиберализма.

Возможные сценарии экономического развития России до 2050 г. по прогнозным оценкам российских ученых представлены на Рис.1. (объем ВВП в трлн. долл. США 2007г./год).

Рис.1. Прогноз динамики ВВП для различных возможных сценариев экономического развития России до 2050 года ^[7].

В свое время США, преодолев экономические трудности 70-х годов прошлого века, сменила кейнсианскую модель экономического развития на неолиберальную, получив на первых этапах потребления сравнительно высокие темпы экономического роста, стабильную занятость и низкий уровень цен. Однако, со временем в экономике США с укреплением неолиберальной системы усиливалась, так называемая «финансиализация», то есть процесс изменения традиционного способа создания прибыли (через производство и торговлю) в способ создания прибыли через финансовые и спекулятивные сделки. В 80-е годы США накапливали торговый дефицит, а страны с преуспевающей экономикой, промышленностью (Япония, Германия, Южная Корея и др.) вышли на большой профицитный бюджет. При этом дефицит внешнеторгового баланса после 70-х годов продолжался накапливаться как дисбаланс платежного баланса. Значительную роль здесь сыграла «рециркуляция доллара» - обратная циркуляция денежного фонда из стран с активным сальдо в США. Обратное циркулирование доллара при этом осуществлялось не кредитованием, а капиталовложением, то есть США в действительности не считали это долгом, поддерживая уровень экономики через рециркуляцию доллара, имея преимущества, сделав доллар мировой ключевой валютой. Важную роль в поддержке неолиберализма играл рост потребления в секторе частного потребления, а увеличение потребления через рост задолженности выполняло положительную роль, но только определенный период. Однако, дебитор не может справиться с долгом потребления, что неизбежно способствует несостоятельности финансовых учреждений в лице кредиторов, а увеличение несостоятельности финансовых учреждений ведет к сокращению реального сектора, что ясной тенденцией прослеживалось и в экономике Российской Федерации.

После распада Бреттон-Вудской валютной финансовой системы, господства доллара, США стали страной, которая может потреблять больше, чем позволяют экономические возможности, которыми она обладает. Экономика США перешла на систему потребительской, ориентированной на финансы. Потребительский подход имеет тесную связь с расширением финансового обеспечения по финансиализации экономики и возникновением «мыльных пузырей». Потребительская задолженность США достигла своего предела и вызвала последствия, мешающие нормальному функционированию экономики. Эти структурные противоречия и дисбаланс экономики, собственно, и явились сутью провала неолиберальной системы.

Следует обратить внимание еще на один аспект внешнего и внутреннего дисбаланса - это крайне серьезное расслоение общества и неравенство доходов и богатства по социальным группам в мировом масштабе. Валовый доход, который принадлежал 1% «высокодоходным» слоям населения, например, в 1979 году составлял всего лишь 8,9% по отношению к ВВП, а к 2007 г. вырос до 23,5%. Уровень роста среднего дохода 90% «низкодоходных» слоев населения за последние 40 лет был зафиксирован на уровне 4,2% (в 4 раза выше, чем у верхних слоев – 1%). Однако в период неолиберализма произошли резкие изменения, и средний заработок 90% «низкодоходных» слоев населения не только не увеличивался, а даже уменьшался, но средний доход 1% «верхних слоев» населения увеличивался на 4,7% в год. Это ясно показывает, что распределение доходов в эпоху развитого неолиберализма осуществлялось по несправедливому принципу «богатый становится еще богаче, а бедный – беднее»^[8]. Однако последние несколько лет, начиная с 2008 г., характеризуются замедлением темпов экономического развития стран БРИКС, что вызывает вопросы относительно дальнейших перспектив группы у многих аналитиков ^[9].

В то же время с каждым годом сотрудничество стран выходит на новый качественный уровень, что находит отражение в итоговых документах саммитов, практических действиях и разработке мер по решению задач в определённых областях.

На сегодняшний день к ключевым сферам сотрудничества стран группы относятся: торго­вое и инвестиционное взаимодействие, финан­сы, создание эффективных институтов их ре­гулирования, выработка решений по вопросам глобальной политики, промышленное развитие, финансирование инфраструктурных проектов, фондовые рынки, транспорт, продовольственная безопасность, наука, культура и туризм, а также энергетическая безопасность.

Ежегодно на повестку дня выносится широ­кий круг задач, среди которых вопросы энерге­тики и энергетического сотрудничества с целью обеспечения безопасности занимают заметное место. В частности, речь идёт об обеспечении стабильности поставок энергоресурсов, а также производстве и потреблении энергии в наиболее экологически приемлемом варианте. Кроме того, отдельно стоит выделить использование энергии с учётом экономической конкурентоспособно­сти страны. Важным является и поиск баланса между энергетическими и прочими вопросами.

Первое упоминание о сотрудничестве в энергетической сфере присутствует в «Сов­местном заявлении лидеров стран БРИК» от 16 июня 2009 г. по итогам I саммита стран группы в Екатеринбурге. Наравне со стремлением к ре­формированию международных финансовых институтов, развитием международной тор­говли и реализацией концепции устойчивого развития, в нём было выражено стремление к укреплению «координации и сотрудничества стран в энергетической области… в усилиях по снижению неопределённости и обеспечению стабильности и устойчивости», создании новой энергетической инфраструктуры, повышении энергоэффективности и диверсификации источ­ников энергии ^[10]. С течением времени форму­лировка вопроса претерпевала видоизменения, но от саммита к саммиту развитие энергетиче­ского сотрудничества неизменно оставалось на повестке дня ^[11].

На II встрече лидеров стран БРИК в столице Бразилии 15 апреля 2010 г., по итогам которой было принято «Совместное заявление глав госу­дарств и правительств стран-участниц Второго саммита БРИК», вопросы энергетики были уже выделены в отдельный блок и определены как «важный ресурс для повышения уровня жиз­ни». В документе подчёркивается, что «доступ к источникам энергии имеет огромное значение для экономического роста при соблюдении ра­венства и включении в социальную ткань» ^[12].

В 2011 г. на саммите в Санья (Китай), озна­меновавшимся присоединением к группе ЮАР, впервые особое внимание было уделено вопро­сам атомной энергетики как «важному элемен­ту в будущем энергетическом балансе стран БРИКС». С учётом проведения активных мер по восстановлению экономик стран после финансо­вого кризиса 2008 г. в документе делается акцент на волатильность цен на энергоносители и выра­жается чёткое стремление стран к «уменьшению действия искажающих факторов» ^[13], наращи­ванию производственных мощностей, сбаланси­рованию спроса и предложения, использованию финансовых инструментов для стабилизации сырьевых рынков.

В «Делийской декларации», принятой по итогам саммита 28 – 29 марта 2012 г., впервые чётко обуславливается необходимость обеспече­ния энергетической безопасности, которая игра­ет одну из ключевых ролей в решении вопроса экономического развития. На саммите в Дели большое внимание было уделено различным ас­пектам сотрудничества в энергетической сфере. Так, в Декларации затрагиваются негативные последствия изменения цен на энергию, а также особо фокусируется внимание на поиске путей взаимодействия по исследованию возобновляе­мых источников энергии: «Мы будем расширять использование чистых и возобновляемых источ­ников энергии, а также энергосберегающих и альтернативных технологий для удовлетворения возрастающих потребностей наших экономик и народов и решения проблем, связанных с кли­матом» ^[14].

Это и нашло отражение в ходе V саммита БРИКС, состоявшегося в ЮАР 26 - 27 марта 2013 г., в ходе которого российская сторона внесла предложение о разработке стратегии долгосроч­ного экономического сотрудничества, «которая учитывала бы национальные планы развития и способствовала бы укреплению роста экономик всех стран пятёрки» , а также инициативу о налаживании сотрудничества в обрабаты­вающих отраслях ^[15],[16]. Данное предложение чётко увязывается с целями, обозначенными в «Концепции участия Российской Федерации в объединении БРИКС» от 9 февраля 2013 г., в ко­торой подробно обозначено, как видит Москва своё будущее в блоке. По итогам саммита был подписан ряд соглашений, в том числе о сотрудничестве в сфере «зелёной экономики», включая софинансирование в сфе­ре вторичной переработки сырья и разработке энергосберегающих технологий, что по сути добавляет ещё один плюс к общему рейтингу группировки. Кроме того, энергетика вошла в состав списка новых областей сотрудничества.

Последний VI саммит группы прошёл в Бра­зилии 14–16 июля 2014 г. Основным вопросом на повестке дня стало подписание соглашения об учреждении Банка развития БРИКС (New Development Bank – NDB) и пула валютных ре­зервов (Contingent Reserve Arrangement – CRA). В ходе переговоров российской стороной ещё раз была подчеркнута необходимость укрепле­ния сотрудничества непосредственно в формате «пятёрки» особенно в условиях нестабильной экономической и политической ситуации в мире. По итогам лидерами стран группы были приняты декларация и план действий, а также особо под­черкнута необходимость и стремление стран к разработке «Стратегии развития экономическо­го сотрудничества стран БРИКС» ^[17].

В контексте энергетического вопроса важ­ным является то, что впервые на повестку дня российской стороной были вынесены конкрет­ные меры по данному направлению - учрежде­ние Энергетической ассоциации БРИКС, а также Резервного банка топлива и Института энерге­тической политики БРИКС под её эгидой. Как было отмечено в заявлениях официальных лиц, данная инициатива сочетает в себе необходи­мость более тесного сотрудничества на энерге­тическом поле, как со стороны государства, так и бизнес-кругов («Эти шаги позволили бы укре­пить энергобезопасность стран»).

Несмотря на то, что предложение пока ещё находится в стадии проработки, данный шаг является, во-первых, отражением актуализации сотрудничества БРИКС в области энергетической безопасно­сти и первым конкретным действием в данном направлении; во-вторых, следствием сложив­шейся экономической и политической ситуации в мире и необходимости, для России, прежде всего, как инициатора, диверсификации рын­ков сбыта энергоресурсов; в-третьих, отража­ет глубокий подход к сотрудничеству, который предполагает проведение информационно-ана­литической работы, анализа рынков, подготовку кадров, обмен опытом на постоянной основе, создание совместных институтов, что могло бы вывести и закрепить взаимодействие на пяти­стороннем уровне; в-четвёртых, свидетельствует о стремлении БРИКС к усилению своей роли на мировой арене за счёт использования конку­рентных преимуществ стран.

Однако по официальным данным, до 2014 г. ни одного конкретного действия в направлении укрепления сотрудничества в энергетической сфере не было сделано, как и не было проведено ни одной встречи на уровне министров энерге­тики, что постепенно снизило интерес к данной области в рамках рассматриваемой группы. На первый план вышли более перспективные области, такие, как взаимодействие в сфере инфраструктурных проектов, а также создание совместных финан­совых институтов – Банка развития БРИКС.

Для конструктивного подхода к анализу, можно рассмотреть энергетическое сотрудничество на примере двух групп ресурсов. Это, во-первых, традиционные не возобновляемые ископаемые источники, такие как уголь и нефтепродукты, природный газ и, во-вторых, такие новые источники энергии, как жидкое и твёрдое биотопливо: этанол, биодизель, биогаз, древесные материалы.

В части, касающейся первой группы, схема взаимодействия выглядит закономерной, если её классифицировать с точки зрения подхода «экс-портёр-импортёр». Россия и Бразилия являются экспортёрами энергоресурсов, а Индия, Китай и ЮАР имеют постоянно возрастающую потребность в них, что напрямую связано с обеспечением потребностей населения и промышленности, то есть поддержанием имеющегося стабильного уровня функционирования, а также развитием новых мощностей. Китай, Индия и ЮАР, кроме того, являются крупными потребителями угля. По данным на 2012 г. на Китай приходится 46%, Индию – 10%, ЮАР – 3%, а всего – 59% мирового объёма потребления. Принимая во внимание стремление блока к снижению зависимости от США и ЕС как основных поставщиков, а также общую тенденцию к развитию «чистой экономики», взаимодействие стран обретает зримую перспективу и потенциал, несмотря на имеющиеся препятствующие факторы.

Россия является одним из крупнейших поставщиков энергоресурсов на мировой рынок. Доля топливно-энергетического комплекса (ТЭК) в ВВП страны в 2013 г. составила 30%, при этом на энергоресурсы в общем объёме внешней торговли приходится около 70% , что говорит о сильной продолжающейся зависимости. По добыче нефти и газа Россия делит первое место с Саудовской Аравией, её доля в мире составляет около 12% и, по оценкам экспертов, продолжит увеличиваться в будущем. По добыче газа – второе место и 18% мировой добычи после США. Однако, несмотря на большой удельный вес ТЭК в структуре внешней торговли России, большая часть добычи (55%) идёт на удовлетворение внутренних нужд. По всем статистическим данным важнейшим рынком сбыта нефти и газа для России по сей день продолжают оставаться страны Европейского союза. После финансового кризиса 2008 г. для России ещё чётче обозначилась проблема волатильности мировых цен на энергоресурсы, к чему можно добавить замедление темпов экономического роста в странах ЕС, что не может не вызывать обеспокоенности. При этом также стоит обратить внимание на то, что 27 марта 2013 г. Европейской комиссией была принята стратегия ЕС в сфере энергетики и борьбы с изменением климата до 2030 г. , согласно которой предполагается достижение ряда целей по данному направлению, в том числе обеспечения энергетической безопасности в среднесрочной и долгосрочной перспективе путём диверсификации поставщиков и источников энергии. С целью соблюдения обязательств, определяемых Киотским протоколом, предполагается сокращение выбросов парниковых газов на 80–95% к 2050 г. по сравнению с 1990 г., что говорит о продолжающейся перефокусировке экономической политики на возобновляемую энергетику и отход от использования традиционных источников сырья. Данный факт, а также последние политические события придают дополнительный импульс российскому руководству к поиску новых пространств и рынков, а также развитию и углублению разных форм сотрудничества, в том числе на восточном направлении, со странами, характеризующимися энергоёмкой структурой национальной экономики - Китаем и Индией.

Таким образом, итоговые документы саммитов констатируют наличие существенного потенциала для сотрудничества, как по традиционным, так и по возобновляемым источникам, и стремление стран-участниц к реализации этого потенциала. Прежде всего, это вызвано самой экономической структурой каждого из рассматриваемых государств. Несмотря на стремление к внесению изменений и развитию новых отраслей производства, исторически сложившая структура остаётся преобладающей. Вкупе с этим, нацеленность на повышение уровня энергоэффективности экономик каждого из государств и диверсификацию источников энергии, инициируемую климатическими изменениями, в большей степени определяется важностью обеспечения энергетической безопасности, выстроенной на базе возобновляемых источников энергии. Без сомнения, страны БРИКС являются и будут оставаться одними из основных игроков на мировом энергетическом поле.

Во-первых, Россия, будучи крупнейшим в БРИКС экспортёром энергоресурсов, опасается стать сырьевым придатком стремительно развивающегося Китая, что затрудняет ведение переговоров о поставках нефти и газа, а также создание и работу совместных предприятий. Стоит отметить недавнее заключение между двумя странами таких соглашений, как Соглашение о расширении сотрудничества в сфере торговли сырой нефтью (март 2013 г.), а также Соглашение о поставках газа в долгосрочной перспективе (май 2014 г.), работа над которым велась более десяти лет.

Во-вторых, Бразилия всё же пока сохраняет ориентацию на западные рынки и ищет расположения западных инвесторов. ЮАР же продолжает проводить политику открытости для европейских и американских интересов. Таким образом, эти две страны являются своеобразным буфером между Западом и остальными участниками блока. Учитывая принципиальный подход всех пяти стран к невмешательству и проведению, прежде всего самостоятельной внешнеэкономической политики, данные противоречия, несомненно, оказывают сильное сдерживающее воздействие на энергетическое сотрудничество БРИКС. Кроме того, между рядом стран блока существуют уже устоявшиеся связи в области торговли и инвестиций, как в целом, так и непосредственно в области энергетики, в частности это касается взаимодействия с третьими странами. Несмотря на расширение блока и выявление появление новых возможностей, традиционным проверенным связям всё же всегда отдается предпочтение. В области совместных проектов следует иметь в виду, что иностранные инвестиции предполагают получение инвестором права на ресурс или продукт с более высокой добавочной стоимостью, получаемый при его использовании. Это в ряде случаев играет сдерживающую роль и предполагает детальную проработку данного аспекта с учётом основных направлений государственной политики. В части, касающейся биологического топлива, как во внешней торговле в целом, важную роль играют нетарифные ограничения, а именно стандарты качества, в странах БРИКС не унифицированы. Разработка стандартных требований к производителям могла бы оказать положительное воздействие на формирование российского рынка биотоплива.

Несмотря ни на что, мы являемся свидетелями укрепления взаимодействия между странами, как в целом, так и конкретно по данному направлению, особенно перед лицом новых вызовов и противоречий, а также кризисных политических ситуаций в мире. Это отчётливо проявилось в ходе VI саммита БРИКС, на котором особое внимание было уделено созданию «институтов стабильности» в условиях волатильности потоков капитала - Банка развития БРИКС и пула условных валютных резервов, а также дальнейшим шагам по наращиванию сотрудничества между странами-участницами с целью обеспечения экономической безопасности. Впервые были озвучены предложения непосредственно по укреплению взаимодействия в области энергобезопасности – создание Энергетической ассоциации БРИКС.

Перспективы сотрудничества БРИКС в энергетической сфере зависит от ряда факторов. Очевидно, что Китай является локомотивом среди стран группы с точки зрения темпов экономического роста: его ВВП превышает суммарный показатель всех остальных четырёх членов блока. Торговля носит преимущественно двусторонний характер. Важным является то, какой будет экономическая политика России и Индии в сложившихся условиях, а также внешнеэкономические приоритеты Бразилии и ЮАР, в том числе смогут ли они реструктурировать свои торговые предпочтения. На сегодняшний день взаимодействие в области энергетики БРИКС в большей мере является двусторонним, однако неравномерным по степени развитости связей, что обусловлено также разной необходимостью доступа к энергоресурсам каждой страны с целью обеспечения энергетической безопасности государств-участников блока.