Circassian Ethnic Costume in the Socio-cultural Situation of the Modern Multi-ethnic Region

Khokon Saida Enverovna PhD in Cultural Studies senior lecturer of the Department of Philosophy, Sociology and Pedagogy at Maykop State Technological University 385000, Russia, Republic of Adygeya, Maykop, str. Pervomayskaya 191 saida.khokon@yandex.ru

Siiukhova Aminet Doctor of Cultural Studies Professor, the department of Philosophy, Social Studies and Pedagogy, Maykop State Technological University 385000, Russia, respublika Adygeya, g. Maikop, ul. Pervomaiskaya, 191 aminsi@mail.ru Other publications by this author

Одежда является культурным маркером человечества, сопровождая его на протяжении всей истории существования. Скрывая тело человека, она раскрывает его душу, выражает его вкусы, настроения и подчас даже идеи, и как одна из форм эстетической деятельности, сливаясь с другими ее видами, создает стиль эпохи. Отечественный искусствовед, историк костюма Р. М. Кирсанова пишет о костюме как составляющей части культуры, дающей представление о культурных и эстетических контактах народа, его эстетических идеалах и обычаях ^[1]. Важность изучения истории костюма подчеркивают также исследователи Л. П. и В. Л. Сычевы ^[2], по мнению которых подобные исследования часто дают ключи к решению ряда проблем как в областях знания, смежных с этнографией, к которой обычно относят историю костюма, так и в науках, весьма далеких от нее.

Этнокостюм в современном понимании представляется артефактом, продуктом творческого сознания и деятельности, органично включающим в себя элементы традиционного костюма, наполненного культурными смыслами, символами и образами ^[3]. В эпоху утраты типичных форм традиционных культурных взаимодействий в большинстве этнических сообществ России он включается в новые формы социального функционирования. Вследствие этого этнокостюм становится перспективным объектом междисциплинарного исследования в дискурсе культурологии.

Однако вопрос о том, как складывается материально-духовный комплекс этнического костюма остается актуальным. Например, глубокие рассуждения испанского мыслителя Х. Ортега-и-Гассета затрагивают проблему формирования в народной среде чувства «своего» исконного, относящегося к костюму, даже в том случае, если какой-то наиболее яркий элемент является заимствованием, как например широкополая испанская шляпа «чамберго», привнесенная фламандскими мореплавателями ^[4]. Данный вопрос с позиции структурного функционализма рассматривает также П. Г. Богатырев. Он пишет, что в народном костюме общая структура функций костюма представляется как нечто целое, обладающее определенной функцией, отличной от тех функций, которые как отдельные элементы составляют всю структуру. «Эту функцию в народе именуют иногда «наш костюм», что не обозначает только функцию региональной принадлежности, а обозначает какую-то особую функцию, которая невыводима из всех прочих функций, составляющих всю структуру в целом» ^[5].

Анализируя понятие «наш костюм», П. Г. Богатырев отмечает, что к нему примешивается ясно выраженный эмоциональный оттенок. «Наш костюм» близок каждому отдельному члену коллектива, как ему близок и сам коллектив. При столкновениях и ссорах между представителями разных коллективов, при необходимости высмеять или ущемить чужой коллектив бывает достаточно выразить насмешливое отношение к его знакам: к одежде, языку и т. п., что влечет за собой стремление встать на защиту одежды, языка своего коллектива. «Все это, – резюмирует П. Г. Богатырев, – говорить об эмоциональном отношении к «нашему костюму», о котором было бы трудно заключить только на основе структуры его функций. Таким образом, «наш костюм» – это функция структуры функций плюс эмоциональная окраска, возникающая благодаря отношению данного коллектива к костюму» ^[6]. Эти обстоятельства являются основанием того, что в условиях столкновения двух культур в меньшем этнонациональном сообществе происходит искусственное удержание традиционного костюма и придание ему новой функции – осознанного выражения национального признака ^[7]. Данный тезис справедлив и может быть проиллюстрирован на примере адыгского традиционного костюма, выполняющего функцию этнического маркера в условиях совместного проживания адыгов с русским населением.

Исследование символических и иных функций костюма в социальном взаимодействии социума позволяет определить основные формы рекреации, а также способы гармонизации бытия личности ^[8]. При этом, как указывает Я. В. Быстрова, анализ символических функций костюма открывает перспективу нового взгляда на многие проблемы традиционного характера ряда гуманитарных дисциплин. Значимость данного вопроса на сегодняшний день обусловлена актуализацией в современном обществе традиционных ценностей, массовым характером театрализованных действий и всевозможных шоу, возрастающей ролью костюма в подобного рода зрелищных постановках, а также развитием декоративно-прикладных видов художественного творчества. В данном случае реализуется широкий комплекс новых социальных функций этнического костюмного комплекса.

Исторически духовная жизнь социума во многом гармонизуется благодаря институции праздника, одной из норм которой является использование праздничной одежды, необходимой для создания специфической атмосферы праздника (благодушия, веселья, радости и пр.). Таким образом, праздничная функция костюма призвана создавать приподнятую атмосферу, придающую значимость отдельным событиям. Традиционный праздничный костюм обладает отчетливо выраженным художественным потенциалом, при этом практические его свойства зачастую вовсе теряются, а сохраняются лишь те, которые имеют непосредственное отношение к происходящему событию. П. Г. Богатырев исследует природу традиционного праздничного костюма и обращает внимание на то, что чаще всего праздничный костюм – это, прежде всего, новый костюм, то есть между будничным и праздничным костюмом существует неразрывная связь. Основываясь на структурно-функциональном методе, автор пишет: «Изучая переход будничного костюма в праздничный, затем праздничного – в торжественный, одеваемый только во время больших праздников, и наконец, в костюм обрядовый, как например костюм жениха, невесты и т. д., мы можем установить, как при подобных переходах некоторые функции постепенно ослабляются и как наряду с ослаблением этих функций возрастает сила других, прежде менее сильных функций и как, наконец, возникают совершенно новые функции» ^[9]. Празднично-маркирующая функция максимально реализовалась в свадебном костюме ^[10], который использовали один раз в жизни, что объясняется важностью и единичностью для отдельного индивида данного обряда в системе традиционной культуры.

Несмотря на то, что традиционные формы жизни этносов в XX-XXI вв. во многом претерпели трансформации, в том числе в сфере костюма, праздник остается универсальным способом культурной интеграции и культурного самовыражения этнических сообществ. При этом в различных этнических группах степень использования аутентичного костюмного комплекса в пространстве праздника может отличаться: от полной утраты до стабильного удержания основных его форм. Так, имея в виду социокультурные факторы современной городской жизни, Р. М. Кирсанова пишет: «Изменение тех социально-экономических предпосылок, которые в виде разнообразных конструкций, композиционных и колористических приемов составляют язык костюма, приводит к неизбежной утрате старых форм одежды, созданию новых типов конструкций, появлению новых функций костюма или усилению тех черт в одежде, которые прежде в нем не доминировали» ^[11]. Признавая высокую ценность народного костюма, П. Г. Богатырев в то же время указывал на то, что попытки сохранить старый костюм, когда в общей структуре бытия для этого нет условий, будут безуспешны ^[12].

Необходимо заметить, что современная культура больших этносов не отвергает использование народного костюма полностью, вводит его в культуру городского типа, отводя ему роль сценического средства. Об этом говорит Р. М. Кирсанова, отмечая две основные формы современного существования народного костюма: народный костюм как творческий источник для профессионального моделирования одежды и сценический костюм. Оба направления, по убеждению исследователя, опираются на подлинные памятники народного искусства, главным образом, музейные коллекции ^[13]. Народный костюм широко используется на профессиональной сцене, особенно в балетных и оперных спектаклях, а также в профессиональных и любительских ансамблях русского народного танца и песни. По справедливому замечанию Р. М. Кирсановой, элементы зрелищности заложены в народном костюме изначально. Система оформления костюма, его орнаментальные мотивы, крой, правила ношения, цвет имели особый символический смысл. Этим объясняется почему народный костюм исключал имитации – все оформление одежды было подлинным и все новые материалы вписывались в каноническую систему представлений о красоте, о социальной роди человека ^[14]. Ученый видит определенную проблему тиражированности сценического костюма, невозможную в условиях традиционной культуры, т. к. подлинный народный праздник и обряд возникли как общее действо, где не было четкого деления на исполнителей и зрителей. Современный праздник на селе и в городе противопоставляет исполнителя и зрителя прежде всего пространственно (действие происходит на стационарной или импровизированной сцене), поэтому праздничная одежда зрителей и исполнителей за редким исключением принципиально различна ^[15]. В данном случае есть опасность упрощения и забывания сущностных характеристик истинно народного костюма.

Приступая к анализу роли адыгского этнокостюма в современном полиэтничном регионе, необходимо предпринять краткий экскурс в историю формирования данного костюмного комплекса в стабильный паттерн традиционной культуры. При этом следует отметить, что адыгский национальный костюм несет в себе характерные, наиболее общие черты силуэта, кроя одежды северокавказских народов. Данный факт объясняется схожестью природно-климатических условий, хозяйственно-бытового уклада, образа жизни. Немногочисленный сохранившийся археологический и иллюстрационный материал дает возможность воссоздать адыгский костюм, начиная с периода XIII-XIV вв. (фрагментарно). Это позволяет условно подразделять его на средневековый костюм и, сформировавшийся к XVIII - началу XIX веков, – традиционный.

Отечественный этнограф А. А. Иерусалимская при исследовании средневекового костюма во многом опирается на данные археологических исследований ^[16]. Изучение находок из адыго-аланского могильника VIII-IX вв. Мощевая Балка позволили ей выделить все те признаки, которыми характеризуется средневековый костюм как историко-культурное явление. Найденная одежда характеризуется определенной восприимчивостью к иноземной моде, с которой население этих приперевальных районов сталкивалось благодаря проходившим здесь артериям Шелкового пути. Судя по отдельным находкам, как пишет А. А. Иерусалимская, в числе провозимых из Средиземноморья на Восток и из Средней Азии на Запад товаров были не только ткани, но и целые одежды, которые и становились объектом копирования ^[17]. При этом в большинстве случаев имеющийся археологический материал позволяет с достаточной достоверностью подтвердить тезис о местном происхождении основных конструктивных деталей мужского костюма, проследить основные этапы их развития.

Адыгский традиционный мужской костюм состоял из рубахи, штанов, бешмета, черкески, бурки, бараньей шубы, каракулевой папахи, войлочной шляпы, башлыка и обуви (чувяк, сапог и поршин). При этом мужчины не любили одежду ярких тонов. Как отмечал Хан-Гирей, адыги считали неприличным пышно одеваться и старались более щеголять вкусом, чем блеском ^[18]. Об утонченной эстетике одежды адыгов (черкесов) также писал венгерский ученый Жан-Шарль де Бесс, побывавший в 1829 г. с экспедицией на Северном Кавказе: «Одежда черкесов, перенятая в настоящее время всеми жителями Кавказа, легкая, элегантная и наилучшим образом приспособлена для езды верхом и военных походов» ^[19].

Для народов Северного Кавказа в период XVIII-XIX вв. верхней плечевой одеждой являлась бурка. О ней сообщают многие авторы, в частности, Р. М. Кирсанова, которая в авторской энциклопедии анализирует костюм, постоянно обращаясь к творчеству русских писателей и к тщательно подобранным иллюстрациям полотен XVIII-XX вв. ^[20]. Если кратко описать бурку, то она представляет собой вид специальной дорожной одежды из шерстяного войлока, защищавшей путника от холода и ветра, а также служившей палаткой для привала и постелью для ночлега. Такие функциональность и удобство данного и других элементов адыгского костюма могут рассматриваться как проявление ценности личности как субъекта деятельности, будь то военный набег, либо труд пастуха.

Наибольший интерес для культурологического анализа представляет одежда из сукна, обычно называемая черкеской. Данный вид одежды в наибольшей мере отражал социально-статусные функции костюма, так как ее наличие, либо отсутствие, а также качество ткани и особенности кроя отражали имущественные и возрастные характеристики адыгских мужчин. Впервые черкеску шили подростку в 10-12 лет, а иногда и позднее. Характерными чертами черкески второй половины XIX в. и позднее является особый покрой с цельной, но зауженной по талии спинкой, цельными полочками. Поэтому верхняя часть туловища была плотно обтянута, а от талии книзу силуэт плавно расширялся за счет нижней части спинки, имевшей форму клина, и отрезных от талии боковых клиньев. Черкеску шили без воротника. Она имела широкий вырез на груди, по обеим сторонам которого располагались газырницы – нагрудные карманы с мелкими отделениями, в которых хранились трубочки с зарядами для оружия – газыри (Рис. 1).

Рис. 1. Г. Гагарин. Воинская экипировка адыгского воина (сер. XIX в.). Источник: http://www.anapafuture.ru/pages/stars/History/HistContent/cherkesi/cherkes_iz_anapi.jpg

Черкеска XVIII в. сильно отличалась от вышеописанной. Судить о ее покрое трудно, так как его описания в источниках нет. Однако на рисунках того времени, изображающих адыгов, черкеска, как правило, выглядит более свободной, иногда даже мешковатой одеждой. Длина ее доходила до колен или до середины бедра. Длинные узкие рукава внизу иногда имели треугольный выступ, прикрывавший тыльную часть руки. Встречались также черкески с откидными рукавами, незашитыми от подмышки до локтя. В это отверстие могла продеваться рука, и тогда рукав черкески висел сзади от плеча. Грудь была не так сильно открыта, как в более поздних формах черкески, иногда от шеи до талии имелась застежка. В ряде случаев имелся воротник в виде невысокой стойки со скошенными спереди углами. (Рис. 2). Праздничные черкески в XVIII - первой половине XIX веков адыги делали из покупного сукна разных цветов, в том числе желтого, голубого, красного, и украшали галунами, а иногда и вышивкой. Повседневные черкески шили из черного, бурого, серого домотканого сукна с более широкими рукавами.

Под черкеску чаще всего надевался бешмет. Имеющийся иллюстративный материал не может дать представления о его покрое, однако некоторые особенности бешмета XVIII – первой половины XIX веков отметить можно. Так, на рисунках того периода часто бешмет выглядит значительно длиннее черкески и виден из-под нее. (Рис.2). Нижняя его часть лежит свободно, иногда образуя сборки, верхняя же – обтягивает фигуру. В отличие от более позднего времени бешмет в рассматриваемый период не имел стоячего воротника, и шея, таким образом, оставалась открытой. Рукава бешмета были узкими, иногда с треугольным выступом, который часто носили отогнутым.

Рис. 2. Х. Гейслер. Черкесский князь и простой черкес (конец XVIII в.). Источник: http://www.aheku.net/gallery_files/file2976

Необходимым дополнением как мужской, так и женской одежды были пояса. Как правило, пояса делались из шелковой ленты и украшались металлическим набором. Пояса застегивались пряжкой. Большинство поясных наборов были выполнены из низкопробного серебра, при этом некоторые из них являлись образцом высокой художественной выделки. Также мужские пояса делали из кожи или ткани. Наиболее распространены были узкие ремни с небольшой металлической пряжкой, таким же наконечником, с обоймочкой для протягивания конца ремня. Узкие ременные пояса упоминаются во многих описаниях одежды адыгов и изображены на рисунках. Однако различать детали поясов на имеющихся иллюстрациях XVIII – первой половины XIX веков очень трудно. Для адыгских народов, судя по описаниям путешественников, пояса из материи, по-видимому, были малохарактерны. Только в феодальной среде встречались дорогие пояса из шелковой ткани, привозившейся из Турции.

О сходстве женской и мужской традиционной одежды, имея в виду, очевидно, ее покрой, писал И. Ф. Бларамберг ^[21]. Традиционный адыгский женский костюм состоял комплекса различных элементов: верхнего распашного платья (сае), корсета, нижней и верхней рубахи, шаровар, кафтанчика, пояса, головного убора и обуви. Распашное платье XVIII - первой половины XIX вв., надеваемое поверх кафтанчика, украшалось галуном по швам, золотошвейным узором по бортам, подолу и рукавам, а иногда и накладными серебряными бляхами. Рукава платья были длинными с разрезами до локтя. Эта традиция восходит еще к XV в.: похожий разрез рукава встречается на знаменитом праздничном халате, найденном в одном из Белореченских курганов. К XIX в. длина рукава стала заметно короче, но он шился уже с длинной, почти до подола, расширенной к низу лопастью (нарукавная подвеска), вышитой золотом и серебром и обшитой галуном. В целом тип женского платья у адыгов оказался весьма устойчивым и сохранился до конца XIX в. Многие авторы этого периода упоминают о замечательных вышивках адыгских женщин, но на иллюстрациях вышитых платьев нет, хотя они хорошо известны в более позднее время. Часто упоминаются в этнографических работах многих авторов расшитый золотом с серебряными застежками нагрудник, шелковые шаровары, красные чувяки, которые являлись признаком знатности и богатства. Однако к концу XIX века нагрудник, как элемент женской традиционной одежды, стал выходить из употребления.

Рис. 3. Девушка из Малой Кабарды. Фото конца XIX века. Источник: http://7122.ru/f/cherkesskiy_jenskiy_kostyum_-_aksessuaryi_ornament_i_tsvetovaya_gamma_kostyuma (дата обращения: 25.12.2012).

У адыгских народов в XVIII - первой половине XIX вв. неотъемлемой частью женской нательной одежды являлась рубаха. Она служила в основном нижней одеждой, поверх которой надевалось платье, а иногда и кафтанчик. Судя по иллюстративным материалам этого периода, рубаха всегда была видна из-под верхней одежды. Есть данные, что в домашних условиях в будничные дни девушки могли ходить без платья, в рубахе и штанах. Таким образом, обязательность ношения платья поверх рубахи сложилась, видимо, позднее. Адыгские женщины носили длинные широкие штаны, собранные у щиколотки и почти всегда видные из-под рубахи и верхней одежды.

Своеобразным видом нательной одежды у адыгов являлись девичьи корсеты, распространение которых было обусловлено этническими и социальными различиями. Упоминания о ношении корсетов имеются почти у всех авторов XVIII - половины XIX вв. Как правило, его шили из сафьяна или кожи более простой выделки. Он начинался очень высоко, почти от плеч и спускался почти до бедер. Спереди в корсет вставляли две довольно широкие деревянные пластинки, прижимавшие грудь, препятствуя ее росту, что соответствовало канонам красоты. Сзади вдоль позвоночника также проходила деревянная пластинка. Корсет туго зашнуровывался спереди при помощи тонкого шнурка. Девушки обязательно носили корсет до замужества, а его снятие мужем после свадьбы имело ритуальный характер. В последней трети XIX века кожаный корсет стал заменяться сшитым из нескольких слоев плотной ткани, снаружи его покрывали шелком или бархатом. Пластинки делали из серебра или рога. Такого рода тугой лиф носили почти все девушки. В начале XX века появились европейские корсеты, но они считались хуже самодельных, так как не сдерживали роста груди.

Важным элементом женского костюма был головной убор. Если в XVII-XVIII вв. он состоял из двойных черных обручей, покрытых сверху тонкой кисеей и пестро расцвеченными платками в виде тюрбана со связанными под подбородком концами, то к XIX в. Адыгские женщины стали носить уже круглые шапочки (татар-паlо), вероятнее всего заимствованные из крымско-татарского костюма. Наряду с круглыми шапочками продолжали бытовать и остроконечные шапки, оставаясь привилегией знати. Низкие «татар-па1о» были богато орнаментированы золотым шитьем и дополнялись кисточкой из золотых нитей, свисавшей от самой макушки и почти до плеч. Поверх шапочки набрасывался шарф.

Подробные описания женских головных уборов у адыгов мы встречаем в исследовании Л.М. Ашхамаховой, где автор предлагает свою трактовку семантики значений различных видов головных уборов, а также способов их ношения ^[22]. Высокие конусообразные или низкие цилиндрические шапочки, украшенные богатой вышивкой или обтянутые широким галуном, а также вышитые красные или черные изящные туфельки дополняли костюм, придавая ему завершенность и цельность. С XIV в. у адыгов известны металлические навершия разного типа на женских шапочках. Проследить и выяснить их характер по изображениям XVIII - первой половины XIX вв. довольно трудно: на шапочках митрообразной формы сверху изображены либо шарики, либо фигурки, но разобрать их форму и материал невозможно. С XIV-XV вв. известны накладные металлические пластинки с шариком, на котором укреплялась лунница, а позднее, во второй половине XIX - начале XX вв. – изображение птички, поэтому можно предполагать что-либо подобное в промежуточный период. Подобные украшения делались из серебра и, естественно, были доступны не каждому.

Рассмотрев исторические формы этнической одежды адыгов, можно выявить основополагающий конструктивный принцип многослойности, отражающий возможность вариативности для быстро меняющихся погодных условий в горной местности Северного Кавказа. При этом верхние (видимые) и нижние (невидимые) элементы костюма имеют одинаковую значимость в эстетическом плане, что может свидетельствовать о высокой культуре быта адыгов. Другой принцип – схожесть конструктивных приемов при производстве мужского и женского платья – может косвенно свидетельствовать о гендерном равноправии мужчин и женщин в историческом этническом социуме, при том, что их социокультурные роли были четко разграничены.

К периоду XVIII – первой половины XIX веков сложились практически все основные элементы адыгского традиционного костюма, бытовавшие вплоть до XX века. Дальнейшее развитие, в большинстве случаев, получили лишь отдельные детали – покрой рукавов, оформление ворота и т.п., а также отделка и украшения. В целом крой остается наиболее постоянным, и инновации в этой области, характерные в большей степени для женской одежды, наблюдаются лишь с конца XIX в.

Анализ этнокостюма адыгов в историческом дискурсе дает основание для осмысления мифолого-символического содержания традиционного адыгского костюма сквозь призму категорий «тонких» материй культуры, складывающихся в особую систему духовности этноса. Говоря о дуальных понятиях диалектической картины мира, отраженных в мифолого-символических значениях традиционной культуры нельзя не заметить, что в структуре костюмного комплекса многих народов отчетливо прослеживается оппозиция «верх-низ». Условно одежда делилась на верхнюю и нижнюю части, олицетворяя собой Небо и Землю. Т.е. можно говорить о том, что в этническом костюме реализуется вертикальная проекция мифологической картины мира. Вместе с тем, в традиционном костюме адыгов находит отражение и горизонтальная проекция картины мира, в основе которой лежат оппозиции «север-юг», «восток-запад» и т. д. Можно вспомнить, что орнаментика женского головного убора отражает горизонтальную проекцию картины мира, т.к. в ее эстетике прослеживается четкая ориентация по сторонам света.

Как в мужском, так и женском костюме адыгов всегда подчеркнута линия талии, что условно разделяет фигуру на «верх» и «низ». Между тем, подчеркнутая линия талии позволяет также рассматривать этнокостюм в другой проекции: архитектонически костюм напоминает сочленение двух треугольников. Значение треугольника архетипически связывается с символикой гор и является онтологическим фактором древней мифологии адыгов. Акцент на изящество фигуры и мужчин, и женщин сообразуется с требованием морально-этического кодекса «Адыгэ хабзэ» быть физически развитым, умеренным в пище, проявлять постоянную заботу о своем теле как величайшей ценности. Подчеркивание фигуры посредством кроя и отделки обусловлено значимостью человеческого тела выразилось, таким образом, в принципе антропности адыгского этнокостюма.

Современная социокультурная ситуация, в которой протекает жизнь этнического сообщества периферийных регионов России, чаще всего определяется полиэтничной структурой социума, накладывающей отпечаток на способы культурной коммуникации между представителями различных этнических групп. В этой связи возникает проблема обретения, сохранения и укрепления культурной этнической идентичности населения, являющейся важным фактором предсказуемости социокультурного взаимодействия. Этнокостюм как фактор социокультурной идентичности в данном процессе играет важную роль выразителя миропонимания и мироощущения этноса, переводя его на язык визуально-эстетического восприятия, способствующего оптимальной социокультурной коммуникации.

Окончательное формирование традиционного адыгского костюма произошло к XVIII в. Дальнейшие исторические события, во многом трагичные не только для адыгов, но и для многих других этнических сообществ Северо-Западного Кавказа (Кавказская война, Октябрьская революция, Великая Отечественная война, развал СССР и др.), несомненно, способствовали тому, что резко сузилась область его применения. Однако говорить о полном выходе из обихода адыгского этнокостюма неправомерно. Адыгский этнокостюм сегодня является ярким эстетическим артефактом, средством маркирования культуры этноса, источником идей для художников. Для подтверждения данного тезиса нами было предпринято прикладное междисциплинарное исследование, предполагающее системное рассмотрение этнокостюма адыгов во всех социокультурных ситуациях, не только в исторической ретроспективе, но и в условиях современной культуры. Имея накопленный богатый материал по этнографии и истории адыгского костюма, необходимо рассмотреть современные формы его бытования, выявить иерархию функций, которые он выполняет в этническом социуме и по отношению к поликультурной общности Республики Адыгея. Наиболее удобным методом сбора объективных данных стал метод социологического опроса, который позволил провести анализ и сделать выводы с позиции социологии культуры. Было опрошено 500 респондентов – этнических адыгов, квотно (примерно по 25%) различающихся по половозрастному и территориальному признакам, среди которых выделены категории опрошенных:

- городская молодежь;

- взрослые горожане;

- сельская молодежь;

- взрослые сельчане.

Одним из тезисов исследователей-культурологов является высказывание о том, что народный (этнический) костюм вышел из повседневной практики, и основной сферой его использования стал карнавал (Я. Флиер ^[23][16]). Для проверки данного тезиса на примере адыгского населения респондентам был задан вопрос: «Приходилось ли Вам когда-либо надевать этнический костюм?» Большая часть опрошенных (от 55% городской молодежи до 88% взрослых сельчан) ответила утвердительно (Рис. 4).

Рис. 4. Распределение ответов на вопрос: «Приходилось ли Вам когда-либо надевать этнический костюм?»

Важным культурологическим аспектом полученных результатов является тот факт, что никто из опрошенных не использует отдельных элементов этнокостюма, а надевает его во всем комплексе. Это может свидетельствовать о том, что в сознании современных адыгов национальный костюм представляется целостностью, ценность которой разрушается при делении ее на структурные элементы. Данные показатели доказывают, что о полном выходе этнокостюма из обихода современных адыгов говорить неправомерно.

Уточняя предыдущий вопрос, респондентов просили указать – в каких ситуациях они надевали национальный костюм. Большая часть опрошенных использовала костюм, как карнавально-сценический, в выступлениях художественной самодеятельности и на массовых праздниках. Это отчасти подтверждает тезис Я. Флиера. Однако меньшая, но достаточно весомая, доля респондентов (от 16% до 54%) надевали этнический костюм в качестве свадебного платья. Данный результат показывает, что за адыгским этническим костюмом остается закреплённой обрядовая функция, стабильно реализующаяся в условиях современного общества.

Из опроса мы выяснили, что более трети (42%) сельских адыгов и небольшая часть (8%) горожан имеют и хранят адыгский костюм у себя дома. Сохранение подобного артефакта в условиях семейного быта без активного его использования может иллюстрировать культурологическую проблематику поддержания этнокультурной идентичности посредством возможности визуального восприятия в любой момент времени формы, орнаментики, стиля в целом адыгского костюмного комплекса. Осознавая непосредственную роль этнокостюма в маркировании культуры адыгов, мы задали вопрос, касающийся проблемы сохранности национального костюма в современных условиях. Данная проблема как весьма острая воспринимается большинством взрослых адыгов (66% горожан и 72% сельчан).

Для решения исследовательских задач важно было выяснить, какое место в сложном мировоззрении современного этнического социума занимает национальный костюм. Респондентам было предложено выбрать не более двух определений адыгского национального костюма из следующего перечня:

а) непременный атрибут только традиционной культуры народа даже сегодня;

б) музейный экспонат;

в) яркое художественное средство для различных видов искусства, в том числе сценического, дизайна одежды;

г) одежда, в большей степени, имеющая отношение к пожилой части населения;

д) иное.

Подавляющим числом респондентов было выбрано два варианта: адыгский национальный костюм – это а) непременный атрибут только традиционной культуры народа даже сегодня; в) яркое художественное средство для различных видов искусства, в том числе сценического, дизайна одежды. На основании полученных данных можно сделать вывод о том, что в сознании адыгов пластично объединяются традиция и современность, т.е. традиция ценна сама по себе, но она также является основой современного творчества. (Рис. 5)

Рис.5. Распределение ответов на вопрос: «С каким из высказываний Вы согласны? (отметьте 2 наиболее подходящих варианта) «Этнокостюм сегодня – это…»:

Важной задачей нашего исследования стало выявление роли этнокостюма адыгов в межэтнической коммуникации. Данная задача является весьма актуальной в силу того, что республика Адыгея представляет собой яркий пример полиэтничного региона. По официальным данным самыми многочисленными этническими группами являются:

- русские – 68%;

- адыги – 22%;

- украинцы – 3,2%;

- армяне – 2,4%.

Кроме указанных этнических групп в Адыгее проживает значительное число белорусов, татар, немцев, греков, азербайджанцев, цыган, курдов ^[24]. Адыгским респондентам был задан вопрос: «Как, по Вашему мнению, воспринимает адыгский национальный костюм неадыгское население г. Майкопа?». Все горожане (100%) и большинство сельских адыгов (61%-85%) считают, что неадыгское население считает адыгский костюм красивым и выразительным. В качестве проверки истинности такого утверждения нами была опрошена контрольная группа респондентов, не относящих себя к адыгскому этносу (100 человек, в основном – русские). Был получен сопоставимый результат: 87%-100% горожан и 50%-90% сельчан ответили, что они считают адыгский костюм красивым и выразительным.

Следующий вопрос для респондентов-адыгов касался непосредственного определения роли адыгского национального костюма в межэтнической коммуникации: «Является ли адыгский национальный костюм фактором формирования взаимопонимания между адыгами и представителями других этносов в пределах республики Адыгея и российского общества в целом?». Большая часть опрошенных (22%-50%) ответила однозначно утвердительно, значительная доля респондентов (22%-33%) ответила утвердительно, но с оговоркой о том, что адыгский костюм является фактором формирования взаимопонимания в поликультурном социуме только для населения Юга России. Примерно столько же опрошенных затруднились с ответом. В целом более двух третей респондентов дали положительный ответ.

Для того чтобы эмпирически доказать, либо опровергнуть данное мнение, мы снова прибегли к опросу контрольной группы неадыгов, косвенным образом выясняя их отношение к адыгскому костюму как средству межкультурной коммуникации. Был задан вопрос: «Какое явление, предмет или действие лично для Вас более всего ассоциируются с адыгской культурой?»,и предложено несколько вариантов ответов с предложением выбрать не более двух:

а) адыгские танцы;

б) адыгские песни;

в) адыгский национальный костюм;

г) адыгский язык;

д) морально-этический кодекс «Адыгэ хабзэ»;

е) адыгская кухня;

ж) эпос «Нарты»;

з) иное;

и) затрудняюсь ответить.

Наибольшие результаты получили позиции «адыгские танцы» (14%-66%) и «адыгский национальный костюм» (14%-33%). Как видим, адыгская культура в большей степени репрезентирует себя для иноэтничного окружения через визуальные образцы. При этом нужно учитывать, что большинство русскоязычных респондентов знакомы с адыгскими танцами на примере профессиональных коллективов народного танца и песни «Нальмэс» и «Исламей», для успеха которых немаловажное значение имеют красочность и богатство сценических костюмов.

Особую значимость адыгского костюма для формирования представления об адыгской культуре у других этнических сообществ Адыгеи подтвердили результаты следующего вопроса: «На какое мероприятие, связанное с адыгской культурой, Вы пошли бы с удовольствием?». Большее количество голосов получили ответы: «на концерт адыгского танцевального ансамбля» (28%-66%) и на «выставку-показ национальных адыгских костюмов» (9%-33%). По полученным результатам можно сделать вывод о том, что адыгский костюм представляет собой мощное средство межэтнической коммуникации, формирования взаимного интереса и взаимопонимания между адыгами и другими этническими группами республики Адыгея. Таким образом, коммуникационная функция адыгского костюма расширилась, вовлекая в орбиту коммуникации не только представителей адыгского социума, но и соседние славянские этносообщества.

Следует отметить, что восприятие адыгского костюма как средства позитивной межэтнической коммуникации осознается и на уровне региональной культурной политики. Так, впервые в 2011 году произошло официальное признание адыгского костюма национальным достоянием. День адыгского (черкесского) костюма отметили по инициативе Международной черкесской ассоциации в Адыгее 28 сентября 2011 года. В этот день в здании музея Востока в Майкопе прошла демонстрация моделей известного художника-модельера, пропагандиста национального черкесского костюма Ю. Сташа. Тогда же инициаторы проведения нового праздника заявили, что он станет ежегодным. С этого момента, согласно Приказу Министерства культуры Республики Адыгея, отмечается День адыгского национального костюма. Для подтверждения особой роли адыгского костюма в региональной культурной политике можно обратиться к Плану мероприятий, посвященных этому событию, опубликованному 20 сентября 2013 г. Министерством культуры на своем Интернет-портале. Одним из факторов важности этого праздника является охват довольно длительного промежутка времени, отводимого на его проведение. Основные действия, в которых участвуют художественные коллективы и научное сообщество (концерты, конференции, диспуты и пр.), были намечены на период с 23 сентября по 4 октября 2013 г. Некоторые мероприятия имеют форму долгосрочной программы и растянуты на весь последующий учебный год. Так, планировалось в течение учебного года регулярное посещение учащимися Детской школы искусств №1 г. Майкопа экспозиций адыгского национального костюма в Национальном музее Республики Адыгея и Музее Народов Востока.

Рис. 6-7. Празднование Дня национального костюма в Адыгее. Источник: http:www.yuga.ru (дата обращения: 21.10.2011).

Показательно то, что празднование Дня адыгского национального костюма не ограничивалось географией республиканского центра – г. Майкопа, а охватывало все районы и населенные пункты Адыгеи: г. Адыгейск, поселки Энем, Яблоновский и Тульский, станица Гиагинская, села Красногвардейское и Натырбово, аулы Кашехабль, Шовгеновск, Габукай, Псекупс, Афипсип, Пчегатлукай и т.д. Были задействованы все учреждения культуры Республики Адыгея: музеи, библиотеки, клубы и Дома культуры, театры и филармония. В празднике приняли участие творческие коллективы, представляющие адыгскую культуру: Государственный академический ансамбль народного танца Адыгеи «Нальмэс», творческое объединение «Ошад» и др. Достойно внимания жанровое разнообразие мероприятий Дня национального адыгского костюма. В рамках Праздника прошли концерты на центральной площади г. Майкопа, творческие встречи с мастерами адыгского декоративно-прикладного искусства, несколько книжных выставок и просветительских лекций в центральной и районных библиотеках республики, музыкально-танцевальные и музыкально-поэтические вечера в районных клубах и сельских Домах культуры, конкурсы детских рисунков, открытые уроки и тематические доклады в образовательных учреждениях. В частности, в Майкопском государственном технологическом университете для студентов экологического факультета было проведено мероприятие с докладом одного из автора настоящей статьи о семантике адыгского костюма, а также представлена в фотографиях авторская коллекция современной одежды преподавателя университета Н. Кидакоевой, в которой активно использованы элементы и мотивы адыгского этнокостюма.

Важным фактором формирования программы празднования Дня национального адыгского костюма является определение его целевой аудитории. Подавляющее большинство мероприятий было предназначено для детей школьного возраста. Ученики всех школ искусств республики, а также студенты младших курсов вузов и сузов стали либо непосредственными участниками мероприятий в качестве артистов, докладчиков, художников, либо активными зрителями. Очевидно, что целью подобной культурной политики является укрепление трансляционных процессов, касающихся этнокультуры, привитие с детских лет осознания истинной красоты и особой ценности национального адыгского костюма, а через него – ценности адыгских этнических традиций в целом.

Мероприятия, посвященные данному празднику, отличаются красочностью представлений и активно освещаются в региональных СМИ. Это может свидетельствовать о том, что этнокостюм адыгов несет на себе новую функцию – атрибутивно-идеологическую, маркируя современную адыгскую культуру как автономную, самодостаточную, имеющую «собственное лицо» по отношению к окружающим культурам светского и религиозного характера. Так, на наш взгляд, акцентуация особой ценности адыгского национального костюма через восприятие его эстетики, научной интерпретации его семантики и пр., могут в какой-то мере сыграть роль «защитной дамбы» в сознании молодежи Адыгеи против интенсивного проникновения прозападных идей глобализма, относящихся к размыванию статусных границ по гендерному критерию (вспомним скандальные итоги конкурса «Евровидение-2014», где победителем стал артист с неоднозначной гендерной идентичностью), а также исламских фундаменталистских идей, опасность которых подтверждается возрастанием социально-политической напряженности в других республиках Северного Кавказа.

На основании проведенного прикладного исследования можно утверждать, что и сегодня художественно-эстетическая функция адыгского этнокостюма реализуется как способ овеществления эстетического идеала в традиционной художественной культуре. Представление об идеале физической красоты основано на понятиях нормы, собирательного образа телесности, характерных для этнической культуры (стройность, пропорциональность, гармоничное сочетание цветов и пр.). Красота как качество, имманентно ценное для архаического слоя этнического сознания адыгов ^[25], через этнокостюм реализуется в коллективном сознании современного этносоциума. В целом художественно-эстетическая функция костюма реализуется через характерный национальный стиль посредством художественных приемов и образов, сложившихся в ценностную систему, маркирующую культуру этноса, и являющуюся основой для народного декоративно-прикладного искусства, вобравшего традиционные стилистические, технологические и образные особенности. Несмотря на то, что этнос адыгов на современном этапе включен в орбиту культуры индустриальной и постиндустриальной (информационной) парадигм общественного устройства, а традиционный уклад жизни и культуры приобрел почти реликтовый характер, сочетание выявленных признаков дает основание адыгскому костюму выступать стилеобразующим и формообразующим источником для разнообразных бытовых и художественных практик в современных условиях жизни этноса.