On the Question of the Origins of Alfred Schutz' Social Cognition

Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Other publications by this author

Pryadko Igor' Petrovich PhD in Cultural Studies Docent, political and social sciences department, Moscow State University of Civil Engineering 129337, Russia, Moscow, Yaroslavskoe Shosse st., 26 priadcko.igor2011@yandex.ru Other publications by this author

В статье анализируются методологические и гносеологические аспекты социальной философии. Место методологических и логических разработок в сфере социальной философии изучено недостаточно, и потому неопределенно. Это становится почвой для разного рода околонаучных спекуляций: ведь неопределенность объема терминов порождает неоднозначность выводов, причем в действие вступает формально-логическое правило «Из лжи следует все, что угодно».

Отметим, что обсуждение вопросов логики и методологии социального познания началось на раннем этапе формирования социологии как науки. Достаточно вспомнить одно из главных «программных» сочинений Габриэля Тарда «Социальная логика». Правда, Тард в поведении социальных субъектов усматривал резкое несоответствие законам формальной логики и был убежден, что групповое поведение иррационально, импульсивно, подвержено эмоциям и подчас не прогнозируемо. Наследуя традиции французской мысли, Тард писал: «Если размышляющий ум бесстрашно переходит от одного следствия к другому, всецело поглощенный в каждый момент только последним из них, … то неминуемо придет к абсолютному сомнению как к окончательному результату своих последовательных приобретений» ^{[3, с .67]}. Недоверие логическому формализму было усвоено социологическими теориями более позднего времени. Именно поэтому авторы настоящей статьи исходят из уверенности, что методы логической схематизации, принципы формальной логики могут оказаться более полезными для анализа явлений общественной жизни, если данные схемы и принципы будут использоваться для анализа социальных связей, существующих в рамках общественных институтов. Логический схематизм должен способствовать организации эмпирического материала, лечь в основу социологической теории.

Психологизация социального мышления, о которой мы говорили выше, была характерна для ранней немецкой классической социологии. Это нам представляется неслучайным: формирование социологического знания происходило на фоне «открытого кризиса» в логической науке, когда данная дисциплина встала на путь перехода от традиционных формально-логических систем к системам математической и неклассической логики. Даже склонный к известному аналитизму создатель структурализма в психологии Вильгельм Вундт, моделируя в рамках своего учения общественное сознание, объединяет методы психофизиологии, этнографии, лингвистики, лигвострановедения, антропологии, истории. Анализ структур общественного сознания, предпринятый Вундтом, породил такие отрасли знаний, как историческая психология, культурная антропология, этнопсихология, социо- и психолингвистика ^{[2, с. 55]}. Обращение к вопросам социальной ментальности связано с научной деятельностью современников и последователей Вундта, среди которых следует упомянуть Х. Штейнталя, Э. Шпрангера и ряд других.

В своем законченном виде психологический подход нашел отражение в теории понимающей социологии М. Вебера. Ведь учение немецкого социолога опирается именно на психическую способность индивида – понимание. Вместе с тем, логические приемы были востребованы при создании Вебером классификаций социального действия, при социологическом анализе механизмов власти. Данные им типы определялись как идеальные, возникшие в результате обобщения и абстрагирования.

Особое место в осмыслении общих законов развития общества принадлежит социологам XX в., опиравшимся в той или иной степени на выводы Макса Вебера. Признавая основные положения веберовского подхода, такие исследователи, как Р. Мертон, М. Шелер, А. Шюц приходили к убеждению, что развитие подходов понимающей социологии выводит исследование на серьезные паралогизмы и противоречия в определении ключевых социологических понятий: действие, понимание, социальная группа, смысл (как социальная категория). Попытка работать с этими противоречиями породила феноменологический подход Э. Гуссерля. Именно немецким ученым найдена методологическая модель, которая позволила довести процессы смыслового понимания до необходимых глубин и тем самым обосновать научный метод понимания.

Попытка объединить традиционные структуралистские подходы, идущие от Вебера и структурно-функционалистского метода Толкотта Парсонса, с феноменологией Гуссерля принадлежит А. Шюцу – философу и социологу первой половины XX в. Необходимо отметить, что именно благодаря распространению среди американских социологов феноменологии Шюца была преодолена методологическая односторонность парсоновского учения.

В литературе предмета принято противопоставлять феноменологию Шюца социологии понимания Толкотта Парсонса, однако сам феноменолог полагал, что такое противопоставление основано на недоразумении. Австрийский социальный философ исходит из мысли, что процесс понимания разнороден; пониманием называют разные виды освоения действительности. Ведь понимание – это и эпистемологический метод, и один из аспектов социального взаимодействия, и риторическая стратегия. С указанными выводами трудно не согласиться. Позиция Шюца представляется компромиссной между двумя ведущими подходами: эмпирико-позитивистским, с одной стороны, и феноменологическим, с другой. Необходимо, полагает Шюц, избежать односторонней ориентации на естественнонаучную методологию, и в тоже самое время, не следует преувеличивать обособленности социальных наук, абсолютизировать подходы понимающей социологии. Исследователь признает, что научные правила одинаково значимы и для естественных, и для социальных наук. Однако идущий от Дюркгейма и Парсонса структурно-функциональный подход ограничивается формально-логическим аспектом рассмотрения жизненного мира.

Именно логический формализм, как убежден Шюц, должен выступать универсальной методологией для любой формы знаний, вне зависимости от предмета изучения. Между тем, споря с позитивизмом, Шюц усматривает в обществознании большее влияние обыденных донаучных представлений, в сравнении с естественными науками, где влияние таких представлений, не вписывающихся в господствующую парадигму, вовсе исключено.

Помимо примирения позитивистских и феноменологических установок в социальном познании, авторы пишущие об Шюце, усматривают в воззрениях австрийского социолога признаки конструктивизма, при этом мыслитель выстраивает конструкции разных уровней. «Исследователь социальных процессов должен учитывать наличную конструкцию “преданной” социальной действительности» ^[4]. Конструкции социальных наук – это конструкции второго уровня, конструкции конструкций. Креатором и построителем данных конструкций выступает познающий субъект – сознание исследователя, Шюц, как и неокантианцы, рассматривает внутренний мир самого социолога как неистощимый источник креативности, его активность – как условие самого познания…

Такой принцип образования понятий в социальных науках Шюц называет принципом субъективной интерпретации. В отличие от неокантианцев ему удалось избежать крайностей их субъективизма, при этом Шюц не принимал и эмпирической односторонности позитивистов, видевших в способности отражать действительность главную функцию сознания исследователей. «Бессмысленно, – пишет современный автор, –редуцировать поведение ученого к чисто физическим, т.е. чувственно наблюдаемым фактам, поскольку его поведение состоит в деятельности, продуцирующей смысл. Поэтому протокольные предложения в социальных науках должны быть основаны на смысловом измерении» ^{[4, с. 153]}.

Признание креативных способностей сознания в сфере социального постижения вынуждала Шюца заняться решением еще одной проблемы. Вопрос звучал так: каким образом могут быть образованы объективные смысловые связи на основе субъективного смысла действия? Гарантия истинности выводов социологии, по Шюцу, в их логической непротиворечивости, или, как говорил сам австрийский социолог, логической консистенции. Помимо логической консистенции Шюц выделяет еще два принципа – субъективной интерпретации и адекватности. Первый из названных принципов представляется нам более важным. Он состоит в необходимости ясности и определенности применяемых понятий и соответствии социальной конструкции принципам формальной логики.

Учение Шюца, находившееся на пересечении разных социологических парадигм, следует расценивать как опыт конструктивистского построения учения об обществе. Одновременно австрийско-американский социальный философ предлагает рефлективный анализ конструктивистского подхода. Как на недостаток он указывает на факт, что научные знания об обществе невозможно отделить от обыденного, не отвечающего строгости научного познания. Развивая эту мысль, Шюц подчеркивает, что всякая интерпретация этого мира основана на накоплении предшествующего опыта – собственного или переданного нам родителями или учителями, этот опыт в форме «наличных знаний» функционирует в качестве установочных схем. И это знание интуитивное – необходимое условие знания рационального, основанного на научной рефлексии.