Political Organization of Society and Civilizational Progress

Borisov Andrei Marksovich PhD in History associate professor of the Department of Constitutional and Administrative Law at Kursk State University 305004, Russia, Kursk Region, Kursk, str. Mirnaya, 2, ap. 14 andrei_borisov@mail.ru Other publications by this author

Tertium non datur – Третьего не дано

Общество как универсальная форма человеческой жизнедеятельно­сти изучается философией, историей, социологией, экономикой, юриспруденцией и другими науками, и исследуется на различных предметных уровнях: на уровне общецивилизационного феномена (человечество, социум); по конкретным типам обществ (например, первобытное, рабовладельческое, феодальное, капиталистическое, социалистическое); в контексте типологии государств (по форме правления – монархия, республика; по государственно-территориальному устройству – унитарное, федеративное, конфедерация; по политическому режиму – авторитарное, тоталитарное, демократическое); на уровне отдельных социальных организмов (семья, племя, школьный коллектив, трудовой коллектив, общественное движение, партия и др.).

При любом научно-методологическом подходе к выработке теории общества или построению его типологии современные исследователи (кроме отстаивающих божественное происхождение человека и социума) проявляют добросовестное единодушие, признавая, во-первых, человека первичным структурным элементом институциональных организмов общества, во-вторых, развитие социума, а в-третьих, естественно-природное происхождение как человека, так и общества (социума), являющегося продуктом социальной природы человека, обусловившей стремление индивидов к объединению для достижения разнообразных целей, связанных с выживанием и развитием. В известных определениях подчёркивается, что преследуемые обществом политические или научные цели недоступны силам каждого в отдельности ^{[10, c. 783]}, а само общество рассматривается как часть материального мира, «способная создавать орудия труда и пользоваться ими в процессе труда» ^[19].

Признано, что социальный прогресс был бы невозможен без такой уникальной способности человека как способность к разумному труду, посредством которого и достигаются цели развития.

Отметим, что эволюция обществ и общественных отношений определялась естественно-природным эволюционированием индивидов, нуждающихся в объединении с подобными себе (в частности, А.И. Ковлер замечает, что «…условием выживания человека была его полная интеграция в свой социум, в котором коллективная безопасность означала и безопасность личную» ^{[7, с. 139]}, но, зачастую, и конфликтующих со своим окружением при расхождении частного и общего интересов.

Такая характеристика бытия человека как автономность или независимость, ощущаемая самой личностью, проявляла степень свободы индивида в социуме или степень его подчинённости правилам общежития. В одних случаях она (степень свободы) определялась самим членом общества, в других – общество определяло для входящих в него меру дозволенного и запретное, но очевидно, что в результате именно такого соприкосновения варьирующих индивидуального интереса и публичного интереса у человека возникало удовлетворение условиями жизни, определяемыми данным социумом, или появлялась мотивация к увеличению степеней свободы как в рамках социума, так и вне его, или обнаруживалось противостояние, завершавшееся утратой свободы (жизни) в данном сообществе, принудительным ограничением её или полной свободой, но уже вне этого сообщества. Разнообразие таких отношений частно-публичного характера имеет причиной как множественность индивидов с персональным набором психофизиологических, умственных и волевых качеств, так и определённую множественность типов социальной организации жизни в различных сообществах.

Таким образом, антропологическая субстанция – автономность личности – выступает в качестве субъективного фактора социального развития, а единство общества при удовлетворяющей индивидов личной независимости приобретает качество объективного фактора цивилизационного развития.

Общество рассматривается и как структурно-функциональное единство, представляющее собой совокупное (совместное – авт.) человеческое существование, сумму индивидов, объе­динённых в определённые группы (семья, коллек­тив, партия, класс, нация) и связанных более или менее осознанными узами (традицией, родством, экономическими интересами, идей­ными устремлениями) ^{[6, с. 255-257]}. При этом, как определял В.И. Ленин, «общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов)» ^{[8, с. 165]}.

Повторимся, условием развития человеческого общества является труд, следовательно обязательным признаком общества, дополняющим нижеприведенные (схема 1), следует признать его способность к разумному труду.

Целостность и динамичность общества (схема 1) делают имманентным (внутренне присущим ^{[9, с. 1831]}) ему качеством «организованность, упорядоченность образующих социальную жизнь общественных отношений» ^{[1, с. 31]}, содержанием которых является индивидуальный и коллективный труд в совокупности актов поведения. Именно посредством труда обеспечивается материальное производство, о котором С.С. Алексеев говорит как о решающем факторе социального регулирования усложняющихся общественных отношений и, как отмечает учёный: каждое исторически конкретное общество объективно требует строго определённой меры социального регулирования («ни больше, ни меньше»), иначе неизбежны отрицательные последствия для социальной системы; по мере развития социального регулирования всё более возрастает удельный вес социального, в т.ч. общественного сознания; решающим фактором социального регулирования на всех этапах развития является материальное производство; развитие социума сопровождается усложнением и совершенствованием регулятивных механизмов ^{[1, с. 32-33]}.

Схема 1 – Понятие и признаки общества

(по изданию «Обществознание в таблицах и схемах». Издание 2-е, испр. и доп. СПб.: ООО «Виктория плюс», 2009. – 80 с.) ^{[11, с. 3]}.

Указанные закономерности имеют свои проекции на индивидуальное сознание личности, совокупность личных и общественных нравственных ценностей, мотивацию поведения индивидов и социальных групп, на статус общественного интереса, формы его выражения и защиты, актуализируя значение морали и права.

Особая роль индивида, человека, гражданина в общественных отношениях актуализирует проблему соотношения личности и общества, гражданина и государства. В частности, одна из современных трактовок понятия «компоненты политической системы» включает общественные объединения и политические партии, религиозные организации, органы местного самоуправления и трудовые коллективы, деструктивные с точки зрения их влияния на общественный прогресс, стихийно или целенаправленно самоорганизующиеся структуры и сообщества деликтного участия в общественной жизни, а также государство и его органы, как особое звено политической системы» ^{[12, с. 502-503]}.

Однако в данной схеме отсутствует гражданин (избиратель), гражданское общество (суверен), государственный или муниципальный служащий, включённые в различные социумы (гражданин) и структуры (служащие) или разделены на упомянутые выше социумы (например, партии, трудовые коллективы). Вместе с тем известны ситуации участия граждан в осуществлении властных полномочий и отстаивания ими публичных интересов вне элементов политической системы и на правовой основе.

Возможны ситуации нестандартно-политического содержания, когда требуется гражданская позиция и гражданская воля участника, не входящего ни в одно из названных образований политической системы (гражданин может совершить публично-значимый политический акт в государственных интересах) ^{[4, с. 13]}.

Хотя некоторые исследователи упоминают человека (гражданина) в качестве звена политической организации общества, но в большинстве концепций он, да и само общество рассматриваются как объекты воздействия, а не акторы свой политической судьбы. В соответствии с таким концептом разрабатывается и развивается правовой механизм реализации политических прав и обязанностей гражданина, фактически ограничивающий его возможности влиять на политическую эволюцию общества (избирательные механизмы, фактически сложившееся партийное, а не народное представительство и др.).

Данной проблеме посвящены работы Т.А. Шебзуховой и Е.Н. Федорченко, которые говорят о возможной корреляции государства и гражданского общества в современных социально-политических условиях, а также в обозримой исторической перспективе ^[13]. Заслуживает внимания позиция А.А. Борисенкова, утверждающего, что общественная власть по своей сущности есть институционально оформленная социальная сила ^[2].

Указанные работы задают вектор дальнейших исследований с конкретизацией соответствующей проблематики, в том числе связанной с нормативным обеспечением политического статуса применительно к гражданину, а затем и обществу.

Говоря об отражении в публичных документах проблемы участия гражданского общества в социально-экономических преобразованиях, мы имеем в виду Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года «Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика» ^[14]. Важные посылы обществу и гражданам России содержит Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 12 декабря 2012 г. (далее – Послание), в котором В.В. Путин, говоря о значимости частных интересов, всё же отмечает, что «работа каждого на себя имеет и свои пределы, имеет и свои границы. Нельзя достичь благополучия, если за порогом твоего дома разруха, неустроенность и отсутствие безопасности. Нельзя прожить особняком, не помогая слабым, не расширяя ответственность за пределы своей семьи либо профессиональной группы или ассоциации» ^[15]. Актуальность темы гражданской активности в Послании подчёркивается неоднократно:

1) «На улицах наших городов и посёлков мы видим сегодня результаты того, что происходило в государстве, в обществе, в школе, в СМИ, да и в наших головах в последние, в предыдущие 15–20 лет. Это и понятно. Тогда были отброшены все идеологические штампы прежней эпохи. Но, к сожалению, тогда же были утрачены и многие нравственные ориентиры. Мы в известном смысле вместе с грязной водой и ребёнка выплеснули. Сегодня это проявляется в равнодушии к общественным делам…»;

2) «…мне больно сегодня об этом говорить, но сказать я об этом обязан. Сегодня российское общество испытывает явный дефицит духовных скреп: милосердия, сочувствия, сострадания друг другу, поддержки и взаимопомощи – дефицит того, что всегда, во все времена исторические делало нас крепче, сильнее, чем мы всегда гордились.»;

3) «Цивилизованный диалог возможен только с теми политическими силами, которые цивилизованным же образом выдвигают, обосновывают и формулируют свои требования, отстаивают их в рамках закона. Изменения, модернизация политической системы естественны и даже необходимы, однако платить, я уже говорил об этом, за жажду перемен разрушением самого государства недопустимо.».

Обращаясь к последней цитате Президента РФ и выделяя в ней значимость для целей развития позиций политических сил общества, полагаем возможным выразить первую проблему следующим образом: гражданин как политическая сила общества.

Учитывая, что социальный прогресс имеет определённый цивилизационный результат, мы вправе рассматривать его как итог сложения материальных усилий личных (например, полёт Ю.А. Гагарина вокруг Земли) и общественных (в первый космический полёт человека вложен труд сотен тысяч людей – учёных, конструкторов, инженеров, рабочих, управленцев), в чём выражается субъективно-объективная природа общества. Этот смысл раскрывает следующий тезис: «Материальное и идеальное, объективное и субъективное, индивидуальное и общее, личностное и коллективное – все эти противопоставления,.. одновременно оказываются сторонами многоаспектного и многоуровневого социального целого как субъективно-объективного единства» ^{[6, с. 255]}. Можно привести множество подобных примеров. Личный опыт каждого человека свидетельствует о таком «сложении» усилий индивида и общества, проецирующихся на индивида и имеющих определённое значение для социума.

В целом, развитие социума происходит эволюционно от низших состояний к качественно высшим, и характеризуется как прогрессивное. Наглядный пример – качественные характеристики образованности нашего общества:

- 2002 год: из 1000 человек в возрасте 15 лет и более 902 человека имели образование основное общее и выше (в 1989 г. – 806); их численность составила 109,4 млн. человек и увеличилась с 1989 года на 20% ^[16];

- 2010 год: учтено 110,6 млн. человек в возрасте 15 лет и более, имеющих образование основное общее и выше, что составляет 91% этой возрастной группы; по сравнению с 2002 г. число указанных лиц увеличилось на 1,2 млн. человек (1,1%) ^[17].

Утрата социумом каких-либо достигнутых качеств в определённые исторические периоды характеризуется как социальный регресс, но этот термин скорее применим к отдельным социальным группам (сообществам), чем ко всей человеческой цивилизации.

В этой связи, полагаем, что нельзя рассматривать тот или иной вариант развития событий в каком-либо социуме (государстве) как ошибочную случайность, противоречащую общему и, якобы, правильно-обычному порядку общежития. Обусловленность любых событий для институализированных сообществ имеет весьма сложный, комплексный характер и, несмотря на определённое влияние субъективных факторов, баланс влияния в большем числе случаев всегда смещается в сторону объективного.

Выделим главные вопросы Всероссийской научной конференции «От СССР к РФ: 20 лет – итоги и уроки» (25 ноября 2011 г.): Почему распалась страна, находившаяся на вершине своего исторического могущества? К чему стремились победители революции 1991 года и каковы оказались реальные итоги развития постсоветских стран? Какими были явные и скрытые цели постсоветского реформирования? Что изменилось в мире без СССР?

Доктор политических наук, научный руководитель Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования при Отделении общественных наук РАН В.И. Якунин так оценил события начала 90-х годов ХХ века в России: «даже после краха СССР говорить о крахе идеи социалистического государства как такового слишком рано» (выделено В.И. Якуниным). Доктор политических наук, доктор физико-математических наук С.С. Сулакшин заявил, что «Либерализм – это исторически тупиковая ветвь самоорганизации человечества (выделено С.С. Сулакшиным). Социализированность,.. есть будущее человечества и России». Доктор исторических наук В.Э. Багдасарян: «Мировое значение Советского Союза было в том, чтобы сократить разрыв между богатыми и бедными. Поэтому после распада СССР человечество в целом, безусловно, проиграло» ^[18].

Схема 2 – Альтернативные модели развития человеческого общества

Вывод: итог событий 1917 года и образования первой в мире советской общественной системы, давшей альтернативу буржуазному типу развития общества, а также не ошибочную, а именно альтернативную буржуазной социалистическую модель развития общественных отношений, – есть закономерность цивилизационного развития (схема 2) на пути к лучшим моделям общежития. Утрата российским государством качеств социального типа государственного устройства – регресс в развитии общественных отношений.

Экономическая детерминированность социальной консолидации может найти обоснование во многих теориях в зависимости от отправного посыла – интерес общества или интерес человека, но в любой из них краеугольным будет вопрос о том, за счёт чего должен удовлетворяться этот интерес. Полагаем, что все теории социального устроения базируются на тех или иных подходах к трактовке отношений «человек-человек», «человек-вещь-человек», «человек-информация-человек», «человек-цивилизация» в их различных сочетаниях, связываемых актами волевого поведения индивида.

Классовая борьба, получившая научное обоснование в соответствующей теории, сотрясавшая государственности в XIX-ХХ вв. и сохраняющая своё актуальное звучание в на­стоящее время, стала обстоятельством, формирующим заказ на развитие или раз­венчание не­угодных, а также вы­работку новых взглядов на пути социального устрое­ния. Это предопределило сложившуюся ситуацию с «набором» соответствую­щих теорий, представляющих три подхода к решению проблемы перио­диза­ции мировой экономики, согласно которым экономическая история трактуется как: восхождение от низшего к высшему; циклическое развитие народов; история ведущих цивилизаций ^{[5, с. 27]}.

Первый подход стадийного развития проявлен в общепризнанных и цело­стно выраженных теориях: концепции развития форм обмена в хозяйствовании Б. Гильдеб­ранда (1812-1878); концепции формационного раз­вития К. Маркса (1818-1883) и Ф. Энгельса (1820-1895); социологической кон­цепции обществен­ного про­гресса Л. И. Мечни­кова (1838-1888); концепции эво­люции хозяйств К. Бюхера (1847-1930); концепции технологического развития У. Ростоу (1916-2003); кон­цепции индустриализации общества Д. Белла (1919); концепции со­циального действия А. Турена (1925); концепции информацион­ных инноваций Э. Тоф­флера (1928).

Теории циклов составляют: теория циклического развития общества Дж. Вико (1668-1744), далёкая от позиций экономического детерминизма; теория гумани­стиче­ского прогресса общностей И. Г. Гердера (1744-1803), также не ба­зирую­щаяся на глубоком анализе эко­номических основ; теория чередования производствен­ных отно­шений Э. Мей­ера (1855-1930), построенная на обосно­вании общест­венных яв­лений Древнего мира, но не содержащая соответст­вующего анализа совре­мен­ного ав­тору XIX в.

Цивилизационный подход выражен в следующих теориях: теории социаль­ной эволюции Г. Спенсера (1820-1903), который в признании развития обще­ства основывался на превосходстве индивидов с высшими интеллектуально-моральными качествами и видел задачу государства в «смягчении несправед­ливостей природы»; теории умственного фактора Г. Бокля (1821-1862); теории культурно-исторических типов цивилизаций Н. Я. Данилевского (1822-1885); теории эволюции взаимодействующих культур О. Шпенглера (1880-1936); тео­рии трансформации человеческой природы А. Тойнби (1889-1975), в которой автор ищет прочное основание для объединения человечества; полицивилиза­ционной теории С. Хантингтона (1927-2008).

Мы отмечали, что теории, возникшие до формирования по­литической экономии XIX в. (Дж. Вико, И. Г. Гердер), содержали наряду с на­учно-просве­тительскими взглядами теологические установки и положения, но обе несли нацеленность на лучший уклад общественной жизни. Во-вторых, гу­манистически-спра­вед­ливое устроение общества выражено как цель и после­дующими мысли­телями, но при этом очевидно соперничество ряда концепций (например, формационной теории К. Маркса и Ф. Эн­гельса противо­стоят концепции Б. Гильдебранда, Э. Мей­ера), а затем поиск их создате­лями так называемых надклассовых (У. Ростоу, Д. Белл) или иных моделей, воздви­гаемых выше признания факта собственности как при­знака, разделяющего об­щество (Э. Тоффлер), либо идеалистически примиряю­щих социальные группы (А. Тойнби), либо предлагающих вообще перейти от политических и экономи­че­ских критериев к культурно-цивилизационным (С. Хантингтон). В третьих, каждая из названных групп теорий формировалась не в один год, а сами теории были обу­словлены потребностями общественно-госу­дарствен­ного разви­тия, и со­дер­жат как взаимообогащающие достоинства, так и не­дос­татки. Именно последние послужили основой для развития и «кристаллиза­ции» идей «надэкономического» содержания, которые системно разрабатывала целая когорта учёных, составившая «фронт», противостоящий экономически детер­минированной классовой теории развития общества. Теория классов раз­вива­ется на тех же недостатках, но в этом её развитии продолжают иметь место по­пытки «модернизации», искажающие исходные на­учные начала и потому ут­ра­чивающие связь с ними. К тому же позиции пред­ставителей этого подхода ос­лаблены политической депопуляризацией социали­стических идей ^[3].

Эти соображения, выделяющие по сути два востребованных общест­вом исследовательских подхода, позволяют предположить, что решение проблемы социального развития человечества, во-пер­вых, ещё не состоя­лось и находится в стадии формирования, а во-вторых, пребывает в «сфере» пере­сечения основных положений каждой из на­званных теорий, причем поло­жений, отличающихся исключи­тельной научно­стью.

Оценивая теории ХХ в., мы вынуждены признать относительность такого критерия как «уро­вень массового потребления», предложенного американским учёным У. Ростоу, а также шаткость подобных концепций: доиндустриальное общество – индустриальное – постинду­ст­риальное (Д. Белл, А. Турен и др.); аграрная цивилизация – индустриальная – тех­нотрон­ная (О. Тоффлер). Они применимы к отдельным государствам или группам госу­дарств, а точнее к от­дельным сферам отношений, но не могут претендовать на звание мировых. Наконец, Новейшее время вместило в себя столько событий всемирного значения, кар­ди­нально изменивших формы и методы управления экономикой в госу­дарст­вах, а также в сою­зах государств, что не замечать их только по причине общепризнан­ности на­звания эпохи – Но­вейшее время, ставшего недопустимо растянутым во времени, ущербно для науки. Призна­ние рубежом 1945 г., а не 1917 г. – для современной истории политкорректно, но не на­учно.

Устремлённость к идеалу общественных отношений, который у сторонников тех или иных взглядов не одинаков, но в контексте по­требления находит и у соперничающих групп значительное количе­ство совпа­дающих при­знаков, свойственна всем современным теориям. И все они решают свои задачи посредством государства, пока единственного известного ин­ститута, спо­собного организационно и функционально соответствовать за­просу общества на перераспределение благ с целью обеспечения этого потреб­ления. Максимальной нацеленностью на преодоление конфронтационного значения противоположных начал общежития в концепции социального жизнеустройства отличаются цивилизационные теории, но тут ценностные приоритеты перемещаются с человека на социумы и первому остаётся одно – достигать «цивилизационных» высот, ибо лишь тогда он будет достоин пользоваться благами современной цивилизации (своеобразная теория избранности, основывающаяся на модернизированных принципах исключительности одних перед другими).

В каждой из моделей социального общежития мы найдем как рациональные, так и нерациональные идеи, и сможем из первой группы выстроить какую-то объективную конструкцию социальной жизни, обосновав как возникновение типов отношений, так и все их «нестыковки»-коллизии, объяснив причины «многоликости» социальной жизни и значимость каждого из видов коопераций людей на определённых этапах исторического развития, охарактеризовав свойства каждой из всего набора разновидностей социальных подсистем и определив векторы их эволюции. Однако это – вопросы отдельных более глубоких и предметных, а также комплексных исследований.

Интеграционные и дезинтеграционные процессы происходят в политической системе государства, состав которой, история возникновения и развития, преобразования или отмирания отдельных из её компонент науке известны. Все теории общественного развития, в конечном итоге, проявляют стремление разработчиков определить модель социальной устроенности, отвечающей общим интересам представляемых политических сил и консолидирующей общество на определённых началах.

Идеал – консолидация общества на основе определённого и устраивающего всех экстракта интересов, получающего нравственно-правовое оформление (идеология и право) и материализующегося в реальных социально-экономических отношениях. Поэтому, какими бы политическими силами не контролировалась функция управления в государствах, какие бы теории не реализовывались в политических государственных системах доминирующими акторами политики, самоорганизующий потенциал общества всегда проявляет себя в нацеленности на идеально-равновесное состояние и отторжение деструктивных форм, способов и моделей общежития.

Центральной фигурой общественных отношений является человек и, в дополнение к существующим взглядам, есть все основания рассматривать его в качестве элемента политической системы общества. В противном случае мы не имеем возможности получить цельную, связанную взаимообусловленными и качественно меняющимися частно-публичными интересами, картину социума, понимать истоки и цели цивилизационного прогресса.