“Democracies with adjectives” in the discourse of political science: the place of Latin America and the post-Soviet space on the theoretical world map

Shitova Elena postgraduate student, Institute of Latin America of the Russian Academy of Sciences 115035, Russia, Moskva, Bolshaya Ordynka, 21. elena.schitova@gmail.com Other publications by this author

Сегодня согласно Freedom House 123 из 197 стран являются демократическими^[2]. Критерий – наличие в стране соревновательных многопартийных выборов. Однако, что происходит после выборов в формально демократических странах? И действительно ли данные страны можно считать таковыми в понимании западной либеральной демократии.

В настоящее время существует большое количество определений демократии. Однако современная политическая наука не выработала единой концепции демократии и процесса демократизации. Валлерстайн утверждает, что демократия превратилась в общепринятый слоган, лишенный какого-либо содержания^[3]. И это не удивительно: в настоящее время быть демократией выгодно, если не сказать модно. Демократия декларируется большинством правящих режимов единственно приемлемой формой правления. Никто не признает себя открыто диктатурой авторитарного типа. Еще больше ситуация осложняется отсутствием единого аппарата исследования демократий разного типа. Большинство единых индексов исходят из минимального набора характеристик для определения наличия демократии. Из-за этого многие оттенки просто остаются утерянными. Исследователи также создают огромное количество концептов, описывающих состояние демократий в мире. Отсутствие единого представления о демократии порождает огромное количество разнообразных концептов, пытающихся описать явление с разных сторон. Данное явление привлекло внимание исследователей еще в конце 80-х гг. XX века. И до сих описание всевозможных полу-, псевдо-, недо- демократий сегодня более чем востребовано: с каждым годом новых концептов становится все больше.

Особую почву для появления новых концептов дает незавершенность демократического транзита в ряде стран «третьей волны»^[4] демократизации и постсоветского пространтсва. В первую очередь это характеризуется тем, что формальные демократические институты подменяются неформальными демократическими практиками. Причина этого – отличие культуры, психологии населения и ценностей в данных странах от западных: имплантированные демократические практики не способны прижиться в политической культуре стран «третьей волны» (а теперь уже и постсоветского пространства и др.). Происходит разрыв между формальными демократическими институтами, которые трансплантировались с западных образцов демократии в страны «третьей волны» и культурными, историческими, ценностными традициями, утвердившимися в данном обществе исторически^[5]: ценности и культура в данных странах отличны от западных, в то время как институты должны быть врощены в политическую культуру. В результате демократические институты отторгаются, а в реальности действуют старые недемократические практики (феодальные, номенклатурные и т.д.), которые опираются на более широкое основание в виде культурных традиций и ценностей, утвердившихся в данном обществе.

Появление в научном дискурсе понятия «демократии с прилагательными»

1980-е гг. XX века породили по-настоящему эйфорию в рядах транзитологов. Политические процессы в Бразилии и других странах Латинской Америки, изменения, происходящие в Советском Союзе, давали надежду на то, что модель либеральной демократии победила как идеология и приход к ней остальных стран – это вопрос времени. Однако по прошествии двух десятилетий с уверенностью можно сказать, что восторги транзитологов были преждевременными: большинство стран (за редким исключением) вышло из точки А, но так и не пришло в точку Б. В ряде стран демократичекий транзит эмпирически ненаблюдаем - нет перехода к консолидированной демократии^[6]. Есть не транзит, а трансформация: изменение режима с неясным исходом (от одного недемократического состояния к другому недемократическому состоянию)^[7]. Данные изменения политического режима в странах с неконсолидированной демократией породили новый режим - гибридный – который уже нельзя назвать в полной мере авторитарным, но в то же время нельзя причислись и к демократическому. Поэтому режимы некоторых стран "третьей волны демократизации", постсоветского пространства и др. находятся где-то между демократическими и авторитарными. Такие режимы являются скорее "гибридными". Данный феномен вызвал интерес большого числа ученых: практически каждый кейс гибридного режима получил собственное название, а также разные подходы к тому, как анализировать данные режимы и как их называть.

С одной стороны есть демократия и ее описание (разные концепты). С другой стороны есть авторитаризм. Одни говорят, что в странах третьей волны никакой транзит не завершился, и они находятся в авторитарной стадии, только у них особого рода авторитаризм. И придумывают различные названия: новый, мягкий, корпоративный, государственный, капиталистический^[8]. Другие говорят про что-то посередине. Придумывают различные гибридные режимы без упоминания слов "демократия" и авторитаризм (Зудин А.: полицентризм – моноцентризм^[9]; Холодковский К.: плебисцитарно-бюрократический^[10]). А третьи говорят, что в данном конкретном случае наблюдается демократия, но особого рода: неконсолидированная – и придумывают также свои определения (Петров, Липман – сверхуправляемая демократия^[11]; Сурков – суверенная демократия^[12], Третьяков – управляемая демократия^[13], O'Donnel – delegative^[14] и т.д.).

Однако наиболее распространенным в литературе решением данной исследовательской проблемы является производство новых концептов со словом "демократия" (так называемые демократии с прилагательными)^[15].

Одними из первых обратили внимание на новое явление – демократии, обладающие какими-то дополнительными признаками – американские исследователи Дэвид Кольер и Стефан Левитски в своей работе «Демократия с прилагательными: концептуальная инновация в компаративистике»^[16], написанной в 1996. В своей работе они впервые обозначили примерное число всех демократий с прилагательными, насчитав более 500 моделей. Однако подробного списка ими составлено не было, а обозначенные 500 моделей включали как развитые демократии (например, парламентские, двупартийные), так и проблемные (фасадные, псевдо и т.д.). Они также выделили пять концептуальных рамок для работы с демократиями (от выборного минимума до максимальной концептаулизации) и определили области применения концептов к данным рамкам. Они же выделили подтипы «diminished» демократий, которые отличались от первого типа каким-то одним утерянным признаком и создали классификацию для них: недемократический режим, электоральный, процедурный минимум, расширенный процедурный минимум. Кольер и Левитский впервые попробовали выделить концепты из работ, описывающих новые состояния демократии. Работа Кольера и Левитски практически единственная, сосредоточенная именно на исследовании демократий с прилагательными. В дальнейшем исследования проводились по смежным направлениям, часто пересекаясь. К таким направлениям можно отнести работы по гибридным режимам (часть про демократии) и дефектным демократиям.

Также были проведены исследования гибридных режимов и места демократий с прилагательными в них. В данном исследовательском направлении были написаны работы Амичаи Магена и Леонардо Морлино^[17], Лэрри Даймонда^[18], Матиаса Богардса^[19]. Первым обратил внимание на гибридные режимы Лэрри Даймонд. Он обозначил такое явление как «псевдодемократия». Формально институты и процедуры могут быть демократическими. Однако на деле некоторые признаки демократии очень трудно проверить на функциональность. Наличие многопартийных выборов с небольшим элементом соревновательности не может быть гарантией демократии. Авторитаризм также может быть «электоральным». Дайомонд разводит в своем исследовании понятия «электоральная демократия» и «электоральный авторитаризм». Принадлежность к демократии определяется наличием свобод, включенности и подотчетности. Псевдодемократию демократией как таковой, даже с натяжкой, не считает.

Леонардо Морлино и Амичаи Маген также помещали гибридные режимы между электоральным авторитаризмом и электоральной демократией, и говорили об их двусмысленном положении. Они обратили внимание на то, что гибридное состояние может затянуться надолго и стать стабильным, что процесс демократизации – это не движение в одном направлении, «демократии с прилагательными» способны стать реальностью, а не транзитом.

Матис Богардс также пытается классифицировать гибридные режимы, существующие в поле между авторитарными и демократическими. Он говорит о качестве демократии, а не об отсутствии каких-либо признаков и обозначает пространство между электоральным авторитаризмом и дефектными демократиями. Богардс не дает точного числа дефектных демократий. В его исследовании дефектные демократии практически синонимичны демократиям с прилагательными проблемного типа.

Отдельную группу составляют авторы, которые сосредоточились на исследовании дефектных демократий как особого подтипа демократий с прилагательными проблемного типа. В данном направлении практически в одно время работали Юрген Пуле^[20], Вольфганг Меркель^[21]. Вольфганг Меркель сначала рассматривает концепт «встроенной» демократии, для которой выделяет несколько измерений: вертикальной легитимности, политических прав, либерализма и верховенства закона (права человека и горизонтальная подотчетность), эффективный контроль повестки дня. В зависимости от нарушений в одном из измерений он выделяет типы дефектов в демократии. Всего дефектных демократий, как и измерений, которым они соответствуют, четыре: эксклюзивная, доминирующая (доминирование невыборных корпоративных субъектов), нелиберальная, делегативная. Дефектные демократии по Меркелю нетранзитны и могут существовать на протяжении длительного времени благодаря поддержке как со стороны политической элиты, так и со стороны «среды». Пуле также акцентирует свое внимание на качестве демократии. Он практически повторяет исследование Меркеля. Новизна в исследовании Пуля – таблица распределения стран по типам дефектных демократий.

Еще одно исследование посвящено концептуализации и измерению демократий. Мунк и Веркуйлен^[22] предложили проводить исследование демократического развития в три этапа: концептуализация, измерение, агрегация. На уровне концептуализации происходит идентификация признаков (выделение и обозначение), а потом их вертикальная организация. Получается иерархия признаков.

Подходы к исследованию «демократий с прилагательными»

Наибольший толчок для развития теории демократии дала «третья волна» демократизации. Она стала настоящим вызовом для исследователей, особенно к началу 1990-х, когда стало понятно, что западные либеральные демократии не обязательно «конечная точка» на демократическом пути, но только один из множества вариантов развития, не всегда демократического. Формально, да и фактически, ряд стран перестали быть авторитарными. Однако они и не стали демократическими в «идеальном» понимании демократии в ее максимальном определении. Концепт «демократия» обрел новые характеристики: не смотря на то, что новые национальные политические режимы в Латинской Америке, Африке, Азии и на постсоветском пространстве обладают важными атрибутами демократии, многие из них существенно отличаются от демократий в развитых индустриальных странах: их нельзя считать полностью состоявшимися, полными демократиями. Усложнение представления о демократии породило большое количество всевозможных концептов, описывающих разные ее виды.

Всего в настоящее время существует более 500 видов демократий с прилагательными, т.е. больше, чем существует стран^[23].

В зависимости от степени реализации декларируемых принципов на практике выделялось огромное количество разновидностей демократий («демократии с прилагательными»), которые можно объединить в три группы^[24]: развитая либеральная демократия (свободная, консолидированная, полиархия); ограниченная (формальная, несвободная, электоральная, делегированная, суверенная) демократия, допускающая конкурентную борьбу индивидов за голоса избирателей и минимальный набор свобод, благодаря которому состязательность и участие имеют хоть какой-то смысл, при этом государство чаще всего не в состоянии гарантировать в полной мере декларированные права и свободы; псефдодемократия (авторитарная, гибридный режим, неоавторитаризм, квазидемократия и т.д.), внешне обладающая основными признаками электоральной демократии, однако ограничивающая возможности честного электорального соперничества, способного привести к смене власти^[25]. Псевдодемократия описывает политический порядок, который пытается выглядеть как демократический, но не стремиться им стать. Псевдодемократия – это не откат от либеральной демократии, но шаг на пути к построению совсем другой демократии.

Первая группа просто уточняет понимание либеральной западной демократии, в то время, как вторая и третья группы описывают более сложные, смешанные случаи. Мы сосредоточимся на последних двух группах демократий с прилагательными.

Так как закрытые авторитарные режимы в настоящее время являются редкостью (напомним, что по данным Freedom House к недемократиям относятся только 74 страны из 197, 123 страны были отнесены к электоральным демократиям, так как в этих странах проводятся регулярные честные выборы)^[26], получается, что все остальные страны являются демократическими в той или иной степени. Но можно ли считать одинаковым демократическое развитие, например, в Бразилии и США? И есть ли какие-то критерии, которые позволят выявить «оттенки» демократичности?

Как было сказано выше, на смену авторитарным странам пришли не либеральные западные демократии, а некоторые режимы, которые невозможно отнести ни к авторитарным странам, ни к демократиям. Нарастающий скептицизм по поводу «третьей волны» демократизации привел к небывалому росту исследований на тему «серых зон» и «гибридных режимов» на территории не западных стран. К ним можно отнести более 58 стран^[27], т.е. около трети всех стран мира.

В результате появилось огромное количество «прилагательных» к демократии, пытающихся объяснить отдельные кейсы. В то же время повляются концепты, пытающиеся объяснить то же явление, но с помощью приписывания определений авторитарным режимам: «полу-авторитаризм» (Египет, Хорватия, Азербайджан)^[28], «либерализирующийся авторитаризм»^[29], «соревновательный авторитаризм»^[30] и т.д. Гибридные режимы (сочетающие демократические и авторитарные элементы) существовали относительно давно. Даже в 1960-е и 1970-е гг. были многопартийные, выборные, но при этом недемократические режимы. В числе таких выборных авторитарных режимов были Мексика, Сингапур, Малайзия, Сенегал^[31]. Однако именно в конце 80-х произошел поистине расцвет смешанных концептов. Особенно много появляется концептов, описывающих гибридные режимы с точки зрения «демократий с прилагательными».

Сосуществование, с одной стороны, демократических выборных процедур, а, с другой стороны, нарушение гражданских и политических прав, высокий уровень преступности, коррупции и низкий уровень социального и экономического развития, показывает, что необходимо исследовать не только электоральное измерение демократии. Необходимо понимать природу гибридных режимов.

Как видно из рис. 1, «демократии с прилагательными» - это часть гибридного режима. Между авторитарными и демократическими режимами размытого типа не существует четкой границы. Проведения границы субъективно. В данном исследовании такая граница проводится в соответствии с позициями авторов концептов и их назывательных стратегий.

Появление данных стратегий побуждается как объективными практиками, когда режим действительно уже не является авторитарным, но не может считаться демократическим в либерально-западном понимании этого слова, так и субъективными стратегиями отдельных акторов и экспертов. В одном случае появляются объяснительные концепты, нацеленные на разъяснение нового явления и имеющие в своей основе познавательную стратегию. В другом случае появление новых концептов обусловлено заинтересованностью отдельных игроков в создании нового дискурса о демократии и ее свойствах в отдельных странах. К таким типам можно отнести легитимирующие стратегии, стремящиеся оправдать существующие недемократические черты и объяснить их как особенность (культурную, страновую и т.д.) демократии нового типа, и делегитимирующие стратегии (стремящиеся разоблачить авторитарные режимы, считающиеся демократическими, ссылаясь на отдельные свойства, не совместимые с демократиями и называя их «псевдодемократиями»).

Исследователи, основывающие свое изыскание на познавательной стратегии, чаще всего работают в трех следующих направлениях: социо-легальном (права человека, достоинство и равенство); экономическом (распределение ресурсов в обществе); политическом (участие населения в процессе принятия решений)^[32].

Классификация признаков, заключенных в отдельных концептах

Каждый отдельный концепт «демократии с прилагательными имеет набор признаков, в большей или меньшей степени отличающий его от других концептов. Всего все встречающиеся признаки можно разделить на пять видов проблемных зон: во-первых, институциональные – нарушение принципа разделения властей/ персонализм; политическая роль военных; во-вторых, процедурные – отсутствие консенсуса по поводу «правил игры»; отсутствие каналов обратной связи; во-третьих, правовые – права меньшинств, гражданские права; в-четвертых, экономические – экономическая стагнация, рост внешнего долга; в-пятых, социальные – религиозный фактор, культурный, этнический: аполитичность населения, религиозная ориентированность).

Каждый признак уникален, потому что авторы демократий с прилагательными не стремятся обобщать отдельные явления. Очень мало теоретических работ с точки зрения обобщения. Большинство концептов созданы ради одного-единственного признака. Такие признаки не имеют своего «облака» критериев, однако сами по себе очень информативны.

Практически все признаки имеют отношение к «процедурному минимуму». В числе проблем встречаются и такие факторы как культурные, религиозные, экономические особенности различных стран, однако данные признаки влияют на другие, более существенные стороны демократического развития. В первую очередь подвержены деформации политические институты и процедуры. Именно поэтому такое большое внимание в текстах уделено проблемам институтов и взаимодействию между ними и средой. Остановимся подробнее на том, как именно распределились и сгруппировались проблемы/ признаки.

Региональное распределение «исследовательского интереса» к проблеме демократий

Распределение демократий с прилагательными на карте мира позволяет оценить охват регионов, которые данные концепты описывают. Основные «ареалы» стран, попавших в дискурс о демократиях с прилагательными – Латинская Америка, постсоветское пространство. Частично – Азия, Африка и Ближний Восток.

Рис. 2. Распределение демократий с прилагательными на карте мира.

Не включены: Швейцария до 1971, Юг США до 1964, Северная Ирландия до 1972, «мусульманский мир».

Рассмотрим отдельные регионы.

Латинская Америка является одним из самых спорных регионов на тему того, какие же в нем режимы: авторитарные или демократические. Про одни и те же страны говорят в одном и том же контексте, выделяют похожие признаки, однако, в зависимости от позиции исследователя, такой набор характеристик приписвают то демократиям с прилагательнми, то всевозможным «–измам» облегченной формы. Латинская Америка – самый любимый регион авторов концептов демократий с прилагательными. Столько исследований, сколько ему на протяжении последних двадцати лет, не посвящено никакому другому региону мира. В данном регионе присутствуют только для него присущие признаки, такие как власть военных, ценность военной юрисдикции выше гражданской, вождизм.

Всего на регион приходится тридцать один признак из сорока пяти, выявленных в текстах с разными концептами «демократий с прилагательными». Отсутствует аполитичность населения, использование религиозных принципов в качестве политической платформы.

Пересечение с Россией:

У России с Латинской Америкой общие признаки – узкий круг политиков, имеющих реалное влияние, слабость формальных институтов и персонализм, отсутствие каналов обратной связи, нарушение принципа взаимного контроля ветвей власти (соревнования), неравные условия политической конкуренции. Это роднит ее с такими странами Латинской Америки как Филипины, Бразилия, Аргентина и Перу, Колумбия, Гондурас до 1980-х. Принадлежность к постсоветскому пространству не добавляет новых стран, но добавляет новые признаки: нарушения верховенства закона, нарушения принципа свободы ассоциаций.

Постсоветское пространство:

В числе признаков, относящихся к России и одновременно к постсоветскому пространству, – нарушение принципа верховенства закона, нарушение принципа свободы ассоциаций, нарушение принципа свободы слова и информации, нарушение принципа взаимного контроля ветвей власти, независимости СМИ, манипулции челез СМИ, элитизм, подмена институтов субститутами, отсутствие каналов обратной связи, персонализм. Неравные условия политической соревновательности. Единственная страна на постсоветстком пространстве, не имеющая общих проблем и признаков с Россией – Латвия, в которой главная проблема демократии – ограничение активного и пассивного избирательного права.

Азия:

Азия – единственнй регион, где признаки демократий с прилагательными не пересекаются с признаками демократии с прилагательными ни России, ни постсоветского пространста. Зато внутри региона признаки четко поделились на патернализм и персонализм при несоблюдении гражданских прав – Япония, Южная Корея, Шри Ланка, Тайвань, Сингапур, Пакистан, Индия. Особняком стоит Монголия с коррупцией и неэффективном управлением в результате нарушения принципа взаимного контроля ветвей власти. В странах Азии полностью отсутствует основной признак Латинской Америки: какая бы то ни было существенная роль военных.

Ближний Восток:

Для стран Ближнего Востока (Ливан, Иордания, Йемен) до ближайшего времени были характерны государственное вмешательство в экономику, ограничение гражданских прав, нарушения принципа свободы ассоциаций, нарушение принципа свобды слова и информации.

Африка:

Африка – регион, представляющий наименьший для исследователя интерес с точки стрения изучения «демократий с прилагательными» регион. На его территории только четыре страны обсуждаются в политологическом дискурсе как «демократии с прилагательными»: Ангола, Марокко, Египет, Тунис. Да и они делятся на два блока. Ангола с персонализмом, слабостью формальных институтов, доминированием невыборных корпоративных субъектов политики никак не пересекается с Марокко, Египтом и Тунисом, которые на троих делят государственное вмешательство в экономику, ограничение гражданских прав, нарушение принципа свободы слова и информации.

Дискурс о «демократиях с прилагательными» имеет внушительный географический охват. Однако, несмотря на то, что в дискурсе задействовано более 60 стран, наиболее развернутое обсуждение ведется только на примере стран Латинской Америки. В других регионах связи пежду признаками и странами не настолько обширны и разнообразны.

Подверждает отсутствие универсальных признаков в обсуждении стран и присущих им признаков демократий с прилагательными и ограниченные параллели Россиии и постсоветского пространства со странами других регионов мира. Исключением является только Латинская Америка.

***

Новое и относительно молодое явление демократий, отвечающих формальным, процедурным признакам, но вызывающих сомнение по поводу своей демократической сущности, породило и новые концепты для описания происходящих измененений. В самом деле, демократии с «определениями» или, как иногда говорят, «родимыми пятнами» показали, что не всегда имеют транзитную сущность и могут достаточно долго находиться в режиме равновесия, не гарантируя дальнейшего перехода к демократии более совершенного типа или отката назад. Многообразие концептов демократий с прилагательными, появляющихся быстрее, чем меняются режимы в странах, строятся чаще всего на описательном и познавательном принципе. Главная сложность состоит в том, что каждый новый концепт совершенно не опирается на предыдущий, однако, не смотря на это, во многом дублирует признаки, уже присвоенные другим концептом. Ряд концептов «демократий с прилагательным» изобретаемых, описываемых и используемых в политологическом дискурсе, взаимозаменяемы, так как данные концепты апеллируют к одному и тому же набору признаков. Это вызвано тем, что по поводу данного явления практически отсутствует единое мнение.

К сожалению, большое количество кейсов не только не дает общего представления о явлении, охватывая лишь какой-то один спектр проблемы, но и еще больше запутывает понимание того, что же такое демократия. В результате возникает неясность, путаность политологического дискурса о демократии, затрудняющие не только понимание феномена, но и путей дальнейшей демократизации такого режима.

Но, несмотря на всю запутанность дискурса, попытки с ним разобраться не безынтересны. Возникновение новых концептов и необходимость рано или поздно согласовывать его с предыдущими приведет к необходимости взаимодействия исследователей для выделения общих признаков, а не бесконечного образования новых концептов.