Legal position of land owners in the Eastern Armeina in XIX century.

Zurnachyan Avak Sergeevich Senior Educator, Department of State and Municipal Management and Personnel Management, Magnitogorsk State Technical University named after G.I. Nosova 455000, Russia, Chelyabinskaya oblast', g. Magnitogorsk, prospekt Lenina, 24 avak87@mail.ru Other publications by this author

К началу XIX века значительная часть территории Восточной Армении входила в Ереванское и Нахичеванское ханства и находилась под властью Персии ^{[1, с. 5]}. Большинство армянского населения этих территорий было в бесправном положении. Самыми угнетаемыми слоями населения были крестьяне, к которым относилось подавляющее большинство армянского населения (около 90 %), а также часть городских жителей, прежде всего ремесленники и торговцы ^{[2, с. 37-39]}.

Армянское духовенство состоялось как отдельное сословие, оно имело особое привилегированное положение - было освобождено от податей и повинностей, существовал установленный каноническим правом порядок выборов сельских священников (всей общиной) и порядок назначения на должность вышестоящих церковных сановников.

Интересным представляются особенности правового статуса землевладельцев в Восточной Армении, характеристика их имущественных и неимущественных прав как до присоединения Восточной Армении к Российской империи, так и после.

До присоединения Восточной Армении к Российской империи земля, в большей части, находилась в государственной собственности и принадлежала персидским ханам. Ханы, в свою очередь, передавали эти земли бекам, ханам и агаларам на праве мюлька либо на праве тиула. В связи с эти, кроме государственной, допускались такие формы владения земли, как мулькадарское (помещичье), тиулное, и церковное землевладение, а также частная собственность.

До настоящего времени точно не определена правовая сущность мулька и тиула.

Термин «мульк» имеет арабское происхождение и в буквальном переводе с арабского языка означает « владение». Как отмечал П.Т. Арутюнян, этот термин имел несколько значений. Так, в одном случае им обозначалась безусловная собственность на землю, в другом случае он применялся как название ренты - десятины недвижимого имущест­ва, поместья и урожая ^{[3, с. 16]}. Исследовавший Армянскую область по поручению российского правительства Иван Шопен рассматривал мульк, как долю налогов, пожалованную шахом служилым людям в качестве «жалования» ^{[4, с. 926]}.

С.А. Егиазаров определял мульк как «наследственное частное владение землей, предоставляемое только служилым людям» ^{[5, с. 16]}. И. П. Петрушевский считал мульк «формой феодальной собственности» мусульманских провинций Закавказья, характеризующейся такими признаками, как наличие права частной собственности на мульк его владельца, а также необязательностью несения государственной службы для получения мулька ^{[6, с. 229-233]}.

Анализируя различные точки зрения исследователей по вопросу феодального землевладения в Армении, необходимо отметить, что мульк начал получать свое распространение в Восточной Армении в XVI-XVIII веках и отличался от других видов феодального землевладения двумя основными признаками: во-первых, землю можно было продавать, покупать и передавать по наследству; во-вторых, владение землей не было связано с обязанностью несения какой-либо государственной службы. Мулькадар (владелец мулька) имел право собственности не только на землю, но и на «сидящих» на ней крестьян и был обязан платить налоги в казну.

В отличие от мулька, тиул обычно давался за особые военные или гражданские заслуги и пожизненно. Изначально не предусматривалась возможность наследования или продажи тиула. По мнению И. Шопена, владение тиулом «предоставляло владельцу право непосредственно распоряжаться в пожалованной деревне, которая в то же время исключалась из окладных списков; затем все сборы, все повинности с оной обращались в пользу владельца» ^{[4, с. 929]}. С таким подходом к характеристике тиулного землевладения не соглашался И.П. Петрушевский. По его мнению, на праве тиула передавались государственные земли служилым лицам для управления; при этом они оставляли часть собранных налогов себе в качестве зарплаты. Со временем изменилась правовая природа тиула и права тиулдара (владельца тиула) стали переходить по наследству ^{[6, с. 220]}.

Таким образом, правомочия тиулдара, по сравнению с мулькадаром, были ограничены и сводились к праву управления этими землями. Владение тиулом давало право взимания с крестьян, сидящих на этой земле, всех податей и повинностей, часть которых владелец тиула оставлял себе.

Выделялось четыре вида тиулного владения: наследственный тиул; тиул, предоставленный правительством в обмен на собственность; тиул, отдаваемый вместо жалованья; земли Эчмиадзинского монастыря ^[7].

Мульк и тиул на протяжении почти всего XIX века являлись разновидностями феодаль­ного землевладения, феодальной эксплуатации крестьян. Мульк был распространен более, чем тиул. В некото­рых районах мульк и тиул не имелись.

По данным И. Шопена, число мулькадаров и тиулдаров в Ереванском ханстве составляло 237, в Нахичеване - 150, в Ордубаде - 53, всего - 440 семейств, в том числе: ханы - 11 семейств, 105 душ; беки - 381 семейство, 2634 душ; мелики и агалары - 48 семейств, 434 душ ^{[4, с. 929]}.

10 февраля 1828 года был заключен Туркменчайский мирный договор, которым завершилась русско-персидская война. По ст. 3 договора персидский шах признавал навсегда собственностью России бывшие Эриванское и Нахичеванское ханства, а статьей 4 договора утверждена новая граница Российской империи - по Араксу и южнее этой реки в Талыше ^[8].

Практически по данному договору к России была присоединена вся Восточная Армения, что имело жизненно важное значение для истории армянского народа. Туркменчайский договор практически завершил процесс присоединения Закавказья к Российской империи, укрепил экономические, политические и военно-стратегические позиции самой России в регионе и в мире.

Изменение государственной принадлежности Армении повлекло серьезные изменения в ее общественном, экономическом, политичном строе и правовой системе. Индикатором этих изменений, несомненно, является положение населения, в том числе и владельцев земли, как основного источника производства. Проблема в определении прав и обязанностей землевладельцев для новой власти заключалась в том, что лица владели землей на основании обычаев, устных договоренностей. Такое положение дел, несомненно, не могло устраивать российское правительство.

Для разрешения этой проблемы 14 мая 1836 года было принято Положение о преимуществах, предоставляемых ханам, бекам, султанам и меликам Армянской области, которое стало первым среди нескольких актов, определивших и серьезно изменивших правовое положение феодалов-землевладельцев.

На основании норм Положения от 14 мая 1836 года ханам, бекам, султанам и меликам предоставлялись земельные участки на праве собственности, причем только в тех деревнях, которыми они владели. Оставшаяся часть земли переходила государству. Владельцы земли на основе мулька – мулькадары, лишались права осуществлять судебные и полицейские функции по отношению к зависимыми крестьянами, а также использовать крестьян для удовлетворения своих личных нужд. За землевладельцем закреплялась одна семья, которая осуществляла работы по хозяйству.

Владельцы тиулов потеряли наследственные права на землю. Им, как и владельцам мулька, предоставлялась часть бывшей собственности, остальные земли и имущество переходила государственную собственность. Таким образом, ханы, беки, мелики и агалары лишились права собственности на землю, которое было основано только на обычаях. Они были лишены также судебных и полицейских прав по отношению к крестьянам, которые проживали на этих землях.

Очевидно, что указанные меры не могли не вызвать недовольства этих слоев населения, которые лишались значительной части своих правомочий. Однако, этот процесс, инициированный государством, продолжался и дальше.

Так, 28 февраля 1839 года Советом Главного управления Закавказским краем принято решение об освобождении деревень, населенных армянами от управления агаларами из мусульман. Основанием для принятия такого решения стало то, что армянские деревни производили больше отчислений в казну, чем деревни мусульманские и то, что агалары отличались от основного населения деревень по вероисповеданию ^[9]. Постановлением совета Главного управления Закавказским краем от 13 февраля 1841 года было определено, что все деревни, выплачивающие повинности в казну, освобождались от управления со стороны агаларов и от оплаты повинностей в их пользу. Агалары же получали денежное вознаграждение, равное доходам, получаемым от этих деревень ^[9].

21 апреля 1841 года Комитетом по устройству Закавказского края принято решение «Об отстранении меликов и агаларов от управления деревнями» ^[10]. Мелики и агалары были охарактеризованы как лица, осуществляющие только полицейский и хозяйственный надзор в деревнях, не обладающие правом собственности и, по сути, являющиеся лишним звеном в управлении, в которых правительство не нуждается.

Производимые реформы, а порой даже противоречивые действия властей, приводили к недовольству не только беков, агаларов и меликов, но и вызывали сомнения в их целесообразности у высокопоставленных царских чиновников на Кавказе. Так, генерал Ладинский, начальник гражданского управления Закавказским краем, в своем рапорте от 6 июня 1845 года наместнику Императора на Кавказе М.С. Воронцову по вопросу отстранения агаларов и меликов от управления деревнями, писал о тесной взаимосвязи поселян и землевладельцев и указывал, что « не только наше правительство до сих пор оставляло армян в подобной зависимости у магометян, но и само, когда отнимало их в одном месте, жаловало их в другом» ^[9]. Так, в 1842 году, когда уже были приняты и действовали нормы, запрещающие меликам и агаларам управлять деревнями, семь армянских деревень Шекинского уезда были отданы правительством в пользовании Самед - беку за услуги его отца. Однако подобные ситуации были редким исключением.

Результатом вступления в силу и применения указанных правовых актов стало некоторое улучшение положения поселян и значительное ухудшение положения беков, агаларов и меликов, что повлекло за собой утрату правительством поддержки со стороны этого богатого и влиятельного слоя населения. В своем рапорте императору Николаю I от 09 марта 1846 года М.С. Воронцов подчеркивал, что этот вопрос имеет «величающую важность для края» и определял сложившуюся ситуацию, как «тревожное состояние». Он полагал, что изъятие земель у беков и агаларов является ошибкой властей и предлагал вернуть им изъятые земельные участки, а также принять меры для того, чтобы привязать беков и агаларов к земле, чтобы они обращали большее внимание на земледелие и имели постоянное занятие. По мнению Воронцова, именно эти меры позволят восстановить отношения правительства с беками и агаларами, дадут им «новую жизнь» и «возбудят в них новое усердие к русскому правительству» ^[11].

Во многом благодаря позиции Воронцова 6 декабря 1846 года вышел в свет Рескрипт Николая I «О поземельных правах беков, меликов и агаларов», целью принятия которого стало желание «упрочить на твердых основаниях их участь и тем самым дать им средства быть полезными правительству»^[12]. Этот акт снова внес значительные изменения в правовое положение беков, меликов и агаларов, по сравнению с нормами, содержащимися в предшествующих актах.

Нормами рескрипта было установлено, что земли, отобранные у владельцев после 1840 года в административном порядке, подлежали возвращению тем лицам, у которых они были отобраны или их наследникам. За агаларами закреплялось право собственности на земли, которые принадлежали им на праве пользования и были отобраны у них в 1841 году. Земли, отобранные за преступления, а также в судебном порядке возврату не подлежали.

Поселяне, проживающие на этих землях, были причислены к разряду государственных поселян и обязаны были отправлять в пользу владельца земли разного рода повинности за пользование его землей. В свою очередь, владельцу земли предоставлялись права по надзору за порядком и полицейское управление. Кроме возвращения отобранных земель, Рескриптом подтверждено право собственности беков и меликов на земли, находившиеся в их бесспорном владении на момент принятия этого акта.

Во исполнение рескрипта Николая I Кавказским комитетом был издан ряд положений по отдельным вопросам правового статуса землевладельцев. Так, например принятием Положения от 28 декабря 1847 года «О взаимных отношениях агаларов и поселян, живущих на землях, возвращаемых агаларам и утверждаемых за ними на основании Высочайшего рескрипта 6 декабря 1846 года» ^[13] была предпринята попытка регулирования поземельных отношений между агаларами и поселянами. Согласно главе 1 указанного положения, агалары оставались собственниками земельных участков, а поселяне являлись наследственными арендаторами. Было четко установлено, что агалары не имели права уменьшить количество земли, которой пользовались поселяне. Более того, в случае если на одного поселянина мужского пола старше 15 лет приходилось земли меньше пяти десятин, а у агалара имелась свободная земля, то он был обязан добавить до минимальной площади в пять десятин. В соответствие с главой 2 Положения от 28 декабря 1847 года поселяне обязаны были отбывать повинности в пользу владельца земли. В перечень повинностей входили, в том числе, обязанности по выделению десятой части урожая, прислуги (только с мужского пола), выставлению от семьи одного работника со скотом и (или) с орудиями труда на восемнадцать дней в году для бека и восемь дней в году для агалара и участие в работах для общего благосостояния поселян (исключительно в пользу агалара, управляющего селением). Владелец земли, согласно главе 3 Положения, осуществлял полицейский надзор, которому подлежали не только поселяне, но и все другие лица, временно или постоянно проживавшие на земле этого владельца.

8 июня 1851 года был принят отдельный закон о мулькадарах и тиулдарах Ереванской губернии и Ахалцыхского уезда. Однако, вследствие надвигающейся Крымской войны и готовящейся после войны крестьянской реформы, это Положение не было реализовано.

Процесс по возвращению земли и закреплению собственности на нее за бекам, агаларам и меликам, встречал сопротивление со стороны крестьян. Например, примечательна долгая борьба крестьян с помещиком Арсеном Гегамяном. Все крестьяне, проживающие в селе Бжни Ахтинского района, доведенные до отчаяния своим фактически крепостным положением отправились в Ереван жаловаться губернатору. Однако, поддержки властей они не получили. Борьба крестьян Бжни против своего помещика продолжалась и во второй половине ХIХ века. И таких случаев на протяжении ХIХ века было множество ^{[1, с. 119-123]}.

Рескрипт от 6 декабря 1846 года и принятые Кавказским комитетом на его основании положения четко регулировали только имущественные права собственников земли. Полномочия по определению личных прав беков, меликов и агаларов рескриптом были возложены на наместника императора на Кавказе. Император указывал, что при определении круга этих прав необходимо «по возможности, приближать их правовое положение к правам благородного российского дворянства» ^[12].

Однако реализация этого поручения затянулась на несколько десятилетий. Эта задача была возложена на специально создаваемые Бекские комиссии - Тифлисскую, Эриванскую, Бакинскую и Шушинскую. В их функции входило «приведение в известность и определение личных прав высшего сословия в мусульманских частях Закавказского края» ^[14].

Эриванская бекская комиссия приступила к своей деятельности в сентябре 1865 года и работала до 1867 года. Были составлены посемейные списки лиц причисленных к потомственному бекскому достоинству по Эриванскому, Эчмиадзинскому, Ново-Баязетскому уездам по Нахичиванскому и Ордубадскому уездам. Из представленных 926 родов, только 466 были признаны меликами и соответственно приобретали права российских дворян ^[15].

Одним из крупнейших землевладельцев в Закавказье оставалась церковь, которая была, по сути, опорой государственной власти на вновь присоединенных национальных окраинах. Для определения правового статуса армяно - григорианской церкви 11 марта 1836 года было издано Положение « О управлении делами армяно-григорианской церкви в России» ^[16]. Данное положение никак не поколебало право собственности армянской церкви. Она владела движимым и недвижимым имуществом и получала доходы от использования земель ^[17]. Однако, было установлено новое правило для отчуждения этого имущества. Согласно главе 1 Положения от 11 марта 1836 года приобретать и отчуждать имущество стало возможно только с разрешения Министерства внутренних дел Российской империи.

Вплоть до конца ХIХ века в правовом статусе армяно-григорианской церкви не происходило существенных изменений. В 1885–1886 годах армянские приходские школы были временно закрыты, а с 1897 года на основании Указа императора от 2 июня 1897 года «О подчинении состоящих при армяно-григорианских церквах и монастырях училищ» ^[18] переданы ведению Министерства народного просвещения.

Армянская церковь не была согласна с данными нормами и обжаловала в суде факты изъятия своего имущества. Так, 14 января 1903 года Тифлисская судебная палата слу­шала иск Эчмиадзинского Синода к учеб­ному ведомству о праве соб­ст­венности на двухэтажный дом и 10 лавок в городе Карсе, которые были изъяты в 1898 г. и предназначались для обес­пе­чения деяте­ль­но­сти приходской школы. Об­ращение Синода пред­ставляло собой апел­л­яцию на негативное решение Ереван­ского окружного суда. В тот же день судебная палата рассматр­ивала еще два аналогичных иска. Судебная палата решение вынесла 18 января. Постановление Ере­ванского окружного суда относительно собственности двух­этажного зда­ния и 10 лавок в Карсе было отменено. Они подле­жали изъятию из ведения кавказского учебного ведомства и воз­вра­щению армянской церкви ^[19].

Однако судебные решения не останавливали начатую государством компания по ограничению имущественных прав армянской церкви. 12 июня 1903 года было принято Положения «О сосредоточении управления имуществом армяно-григорианской церкви в России в владении правительственных учреждений» ^[20], которое по сути, явилось основанием секуляризации собственности армяно-григорианской церкви.

Р.И. Берберов характеризовал эти действия государства, как «законо­мерный ито­г руссифи­кационной поли­тики царизма» ^[21]. Д. Ананун осуждал закон 12 июня 1903 г. как попытку взять в «казенное управление» имущество армянской церкви. По его мнению, мотива­ция дей­ствий властей заключалась в неспособности ар­мянского духовенства уп­равлять собственным достоянием и ис­по­ль­зованием не по назначению, что признается несостояте­льным ^[22].

По мнению А.А. Амбаряна духовенство пы­талось со­хра­нить свое до­сто­яние для про­дол­же­ния эк­сплу­атации тру­дя­щихся. Ца­ризм же прес­ле­довал свои колониа­ль­ные установки. Землевладения армянской церкви рассматри­ва­лось им, как пережиток средневековья, мешающий развитию новых товарно-денежных от­ношений, позволяющим дер­жать массы во мраке ^[23]. Х.Г. Барсегян рассматривает секуляризацию как по­п­рание собс­т­вен­ни­ческих прав армянской церкви ^[24].

На наш взгляд, причина в принятии подобных актов заложена не в экономической и социальной плоскостях, а скорее в политической. Правительство, считая, что приходские школы могут стать центром по развитию национализма, пыталось именно так решить этот вопрос. Это подтверждается и в записке ми­нистра внутренних дел В.К. Плеве о секуляризации имущества армянской церкви. В ней указы­валось, что успешная исковая политика ру­ководства ар­мянской цер­кви провалила программу руссификации армянского на­селения и содейст­вовала росту наци­онального сознания: «При таких условиях развитие русских госу­дар­ственных начал в крае по­­сре­д­ством школ оказалась совер­шенно невозможной и это об­сто­я­те­льство лишь поощряет армянских агитаторов в их про­ти­во­пра­ви­тельственной деяте­ль­ности» ^[25].

Армянским католикосом бы­ло создано сопротивление духо­вен­ства новому По­ложе­нию в на­ча­ле августа 1903 года, вокруг ко­то­рого сплотились поли­тические силы и мас­сы. При этом и в рус­ских пра­вящих кругах произошел раскол, когда большинство глав ведом­ств выс­тупило против секуля­ри­зации имущества армянской цер­кви и за­крытия духовных школ, на­ходя подход вредным и противо­ре­чащим интересам политики Рос­сии на Ближнем Востоке.

В отчете Губернатора Эриванской губернии о состоянии региона в 1903 году указывалось, что хотя закон от 12 июня 1903 года не задевал материальных интересов армянского населения, но под влиянием духовенства и революционных армянских деятелей, большинство армянского населения не желало подписывать протоколы о передаче имуществ и вообще не хотело принимать какое-либо участие в осуществлении закона ^[26].

Однако, уже 1 августа 1905 году, был принят Указ Императора об отмене положений закона от 12 июня 1903 года и возврате армянской церкви всего недвижимого имущества и капиталов, со всеми полученными за время казенного управлении доходами, за исключением произведенных издержек по содержанию этого имущества ^[27]. После окончания процесса возврата имущества, армянская церковь вплоть до революции 1917 года, оставалась одним из крупнейших собственников земли.

Подводя итог, необходимо отметить, что государственная политика рассматриваемого периода, в большей части, была направлена на поддержку сословия землевладельцев, что подтверждается принимаемыми законами.

Вхождение Восточной Армении в состав Российской империи и принятие ряда правовых актов привело к определенной систематизации правового статуса этого слоя общества. Законами был упрочены земельные и административные права феодального сословия. Местные землевладельцы являлись опорой правительства на местах, поэтому принимаемые законы исходили, прежде всего, из их интересов и интересов самого государства. Правительство преследовало цель создать и «воспитать» богатый и влиятельный слой населения на местах, который в знак благодарности будет поддерживать его политику в Восточной Армении и на Кавказе в целом. К этим мерам относится, безусловно, и решение об унификации прав местных знатных родов с правами дворян в центральных губерниях России.