The impact of administrative prejudice upon the content of penal prohibition

Losev Sergei Gennadevich PhD in Law Docent, the department of Criminal Law and Procedure, Tyumen State University 625003, Russia, Tyumenskaya oblast', g. Tyumen', ul. Ul. Lenina, 38, of. 406 klop561@mail.ru

Morozov Viktor Ivanovich PhD in Law Docent, the department of Criminal Law and Procedure, Tyumen State University 625003, Russia, Tyumenskaya oblast', g. Tyumen', ul. Ul. Lenina, 38, of. 406 vik-mor@mail.ru

Одним из методов, который законодатель использует для криминализации деяний, является так называемая административная преюдиция, сущность которой заключается в привлечении к уголовной ответственности лиц, ранее подвергнутых административному наказанию, в случае повторениями ими тождественного или однородного административного правонарушения.

Институт административной преюдиции достаточно давно существует в отечественном уголовном праве. После длительного перерыва, в XXI веке он опять вернулся в законодательную практику России.

Существование института административной преюдиции нашло широкое отражение в отечественной уголовно-правовой теории. Имеется значительный корпус работ посвященных как всему институту в целом, так и отдельным аспектам его применения. К первым можно отнести, например, работы Оноколова Ю.П.^[1], Эргашевой З.Э.^[2], ко вторым - работы Ю.В. Жуковой^[3], И.В. Болотина^[4], Т.И. Гарипова^[5].

Целью написания работы является выявление недостатков содержания института административной преюдиции в современном отечественном уголовном праве, которые затрудняют применение мер уголовной ответственности к лицам, которые повторно совершают тождественные правонарушения. Предметом исследования являются: действующее уголовное законодательство, содержащее нормы института административной преюдиции, акты толкования Конституции РФ, материалы судебной практики российских судов.

При написании работы использовались диалектический метод формально-юридический метод, метод сравнения действующего законодательства, исторический метод.

В рамках работы определены имеющиеся недостатки способов изложения статей Особенной части УК РФ, в которых содержаться нормы с административной преюдицией. Предложена новая статья 16.1 УК РФ, которая предусматривает возможность возвращение в УК РФ института неоднократности в модернизированном виде.

Проблема административной преюдиции привлекала и привлекает к себе достаточно внимания теоретиков уголовного права.

В качестве основных проблем института административной преюдиции, которые отмечают авторы научных работ, можно выделить следующие

- отсутствие в достаточной степени разработанных методологических оснований существования этого института. Потребность в этом определяется сущностью данного института и его местом в системе Особенной части уголовного права России;

- различные способы изложения признаков административной преюдиции, что приводит к серьёзным разночтениям и противоречиям

- отсутствие в некоторых нормах с административной преюдицией учёта непогашенной и неснятой судимости за тождественные или однородные деяния.

Административная преюдиция использовалась в УК РСФСР 1960 года ^[6]. Представляется, что институт преюдиции вполне укладывался в контекст уголовного законодательства России советского периода. Сущностью административной преюдиции является повышение общественной вредности виновного лица до общественной опасности. Следовательно, ключевую роль в институте административной преюдиции играет состояние самого виновного лица. Советское уголовное право изначально создавалось под сильным влиянием социологической школы уголовного права, в которой особое внимание уделялось личности преступника. В силу указанного обстоятельства нормы об административных правонарушениях органично вписались в структуру Особенной части УК РСФСР 1960.

Изначально составов с административной преюдицией было ни так много – всего девять статей. К их числу относились преюдиционные составы статьи 96 УК РСФСР, карающей за мелкое хищение государственной (общественной) собственности, совершенное либо лицом, к которому применялись меры общественного воздействии, либо в случае повторного совершение мелкого хищения, статьи 158 УК РСФСР, которая устанавливала ответственность за незаконный оборот самогона и иных крепких спиртных напитков, статьи 162 УК РСФСР, предусматривавшей уголовно-правовой запрет в случае занятие каким-либо запрещённым промыслом, статьи 166 УК РСФСР, каравшей незаконную охоту, статьи 169 УК РСФСР, устанавливавшей уголовно-правовой запрет на незаконную порубку леса, статьи 197 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за нарушение правил нахождения в пограничной полосе, статьи 198 УК РСФСР, которой было предусмотрено уголовное наказание за нарушение паспортного режима, причём к ответственности привлекались лица, которых уже дважды привлекали к административной ответственности, статьи 206 УК РСФСР, которая изначально карала за повторность мелкого хулиганства, статьи 209 УК РСФСР, которая карала повторное бродяжничество / попрошайничество. Таким образом, можно сделать вывод, что изначально в УК РСФСР составы с административной преюдицией относились к преступлениям против собственности, хозяйственным преступлениям, преступлениям против порядка управления и против общественного порядка.

В дальнейшем перечень таких составов неуклонно расширялся. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 августа 1966 ^[7] была введена статья 197.1., предусматривающая наказание для иностранцев, нарушивших правила нахождения в СССР. В 1972 году в УК РСФСР была внесена статья 166.1, предусматривающая ответственность за незаконный оборот шкурок пушных зверей. В 1983 появилась статья 156.4 УК РСФСР, которая карала незаконный отпуск горюче-смазочных материалов. В связи с более широким внедрением рыночных принципов управления экономикой, потребовались изменения в в уголовном законодательстве, в связи с чем в УК РСФСР была внесена статья 162.1. которой была предусмотрена ответственность лиц, занятых в частном секторе экономики за повторное уклонение от подачи декларации о доходах. Широкое распространение наркотизма повлекло усиление борьбы с незаконным оборотом наркотиков, в связи с чем в УК РСФСР появились статьи 224.3. УК РСФСР, которой каралось повторные, после наложения административного наказания. приобретение или хранение наркотиков в малых дозах и 225.1 УК РСФСР, которой каралась незаконное возделывание наркокультур.

В марте 1988 года в тексте УК РСФСР появилась статья 230.1, которая предусматривала ответственность за жестокое обращение с животными. Также в этом году была установлена уголовная ответственность за организацию азартных игр статьёй 208.1 УК РСФСР.

Последней статьёй, внесённой в УК РСФСР в советский период стала статья 133.1, которой было предусмотрена наказание за нарушение избирательного законодательства. Она была введена законом РСФСР от 16 октября 1990 № 243-1.

Какие выводы можно сделать из всего вышеизложенного?

Институт административной преюдиции был достаточно распространён в уголовном законодательстве России советского периода, общее количество статей, содержащих составы с административной преюдицией, составляло 19.

Данные составы содержались в главах о преступлениях против собственности, хозяйственнх преступлениях, преступлениях против порядка управления и против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения. Законодатель не счел возможным вводить данные составы в иные главы УК РСФСР.

Особенностью советского законодательства было то, что советский законодатель иногда в одной статье объединял составы, в которых субъектом преступления наряду с лицом, привлеченным к административной ответственности, выступало лицо, ранее осуждённое за данное деяние.

К числу таковых относилась, например статья 225.1 УК РСФСР, в соответствии с которой ответственность за незаконные посев и возделывания мака и конопли, содержащих наркотики, наступала не только для виновных, повторно совершивших данное деяние после административного наказания, но и для лиц, ранее осуждённых за одно из преступлений, составляющих наркотизм.

Также следует отметить, что у советского законодателя отсутствовал единый подход к определению субъекта преюдициальных составов. Употреблялись такие термины, как «…совершено в течение года после наложения административного взыскания за такие же нарушения», «… если это действие совершено лицом, подвергавшимся административному взысканию за такое же нарушение», «…совершенные после наложения административного взыскания за такие же правонарушения», однако, несмотря на такую вариативность она явно указывает на применение к виновному мер административного наказания.

После распада СССР законодатель продолжал достаточно активно расширять применение уголовно правовых норм с административной преюдицией: в 1992 году появилась статья 167.2 УК РСФСР, которой был установлен уголовно-правовой запрет на самовольную добычу янтаря. В 1993 году в содержание УК РСФСР были внесены три статьи с административной преюдицией - статья 156.5, каравшая нарушение правил торговли, статья 156.6., наказывающая посягательства на дисциплину цен, и статья 162.4., которой была установлена отвесность за незаконное предпринимательство. В 1995 году также добавилось три статьи - статья 162.9 УК РСФСР, каравшая незаконное усыновление, статья 133.2. которая устанавливала ответственность за нарушение законодательства России о собраниях, выразившейся в воспрепятствовании организации или проведению политических мероприятий, и статья 200.1. аналог которой можно найти в ныне действующем УК РФ, которая предусматривала ответственность за нарушение порядка организации или проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия и пикетирования а также участие в них.

В последний год действия УК РСФСР в нём появилась статья 162.10., предусматривала ответственность за продажу подакцизных товаров без маркировки.

Однако новый УК РФ 1996 был выдержан скорее в рамках классического подхода к способу изложения уголовно-правовых запретов. Достаточно сравнить содержание ст. 7-1 УК РСФСР 1960 года и ст. 18 УК РФ 1996 года – в советском уголовном законодательстве речь идёт о особо опасном рецидивисте, а в российском о рецидиве, то есть не о деятеле, а о деянии.

Против применения административной преюдиции высказывается целый ряд возражений:

- размытие различий между административными правонарушениями и уголовными деликтами, которые всё таки обладают разной степенью общественной опасности ^[8]. Вряд ли в этом случае можно согласится с позицией Ю.А. Тимошенко, согласно которой и административные правонарушения и преступления одинаково общественно опасны, при этом различия между ними определяются характером и степенью общественной опасности ^[9], ещё более радикальной представляется позиция Г.А. Есакова, которые считает существование института административной ответственности «пережитком советских времен» и предлагал заменить КоАП РФ «Кодексом о наказаниях за проступки» ^[10]. Однако, как представляется, подобная позиция не соответствует сложившейся в современной российской уголовно-правовой теории точки зрения, в соответствии с которой административное правонарушение не обладает признаками общественной опасности, наличие которой выделяется авторами в качестве основных признаков отличия преступления от иных правонарушений ^[11]. Правильность данной позиции, на наш взгляд, подкрепляется и положениями действующего законодательства, в соотвествии с которым в ст. 14 УК РФ, закрепляющей понятие преступления, прямо указано на признак общественной опасности, в свою очередь, в ст. 2.1 КоАП РФ, не закрепляется такой признак административного правонарушения, как общественная опасность.

- другим доводом против института административной преюдиции является утверждение о том, что преступление не сумма административных проступков, а новое качество общественной вредоносности деликта ^[12] - буквально: «количество непреступных правонарушений не может перерасти в качество преступлений, как сто кошек не могут приобрести качества тигра» ^[13]. Такого мнения придерживается Н.А. Лопашенко, которая отрицала права на существование института административной преюдиции в силу того, что деяния, подпадающие под его действие, не обладают ни признаками множественности преступления, ни признаками единичного сложного преступления ^[14]. М.И. Ковалёв утверждал, что повторность не превращает административное правонарушение в уголовное ^[15]. Подобная аргументация, как представляется, уместна в рамках исключительно классического направления уголовного права, в соответствии с которым свойства личности виновного не влияет на общественную опасность деяния ^[16]. Однако эта позиция верна лишь в том случае, если мы, на наш взгляд, во многом искусственно, станем разделять деяние и деятеля, что происходит в рамках «классической» уголовно-правовой логики.

Если же учитывать влиянии свойств деятеля на общественную опасность содеянного в рамках социологического направления уголовного права, то административная преюдиция выглядит вполне допустимой.

Такое мнение высказывали Ю.А. Демидова ^[17], П.Д. Фризена ^[18], В.А. Якушина ^[19] и целый ряд других.

Во вторых, подобный юридический пуризм однозначно лишает законодателя возможности адекватно реагировать на системное нарушение норм административного законодательства лицом, к которому неоднократно применяются административное наказание. В этом случае, фактически, предлагается игнорировать как задачи административного законодательства, предусматривающие защиту охраняемых административным законодательством ценностей и предупреждение административных правонарушений так задач уголовного законодательства ^[20]. Особенно наглядно это проявилось в постановлении Конституционного суда РФ по делу о проверке конституционности статьи 116.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Л.Ф. Саковой, о чём будет сказано ниже.

В конечном итоге, самым главным, на наш взгляд, является то, что институт административной преюдиции в отечественном уголовном законодательстве является объективной реальностью, которую мы не можем не учитывать при рассмотрении вопросов совершенствования механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений.

- повторная правовая оценка ранее совершенного административного правонарушения, по мнению некоторых авторов, противоречит положениям ст. 50 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть подвергнут наказанию за одно и то же. Безусловно, лицо, нарушавшее административный закон, несёт ответственность за этот проступок, однако, если он ранее привлекался к административной ответственности, то данный факт свидетельствует о наличии всех признаков состава преступления и виновный привлекается к уголовной ответственности. Соответствие Основному закону РФ административной преюдиции подтвердила высшая конституционная судебная инстанция России в своем постановлении, признавшая не противоречащей Конституции РФ статью 212.1 УК Российской Федерации ^[21]. В качестве аргумента принятого решения явилась ссылка на регламентированное системой конституционных норм право законодателя вводить нормы уголовного права, карающие за нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования тех лиц, которые ранее подвергались административному наказанию за аналогичные нарушения, если виновный в пределах срока, в течение которого оно считается подвергнутым административному наказанию за указанные административные правонарушения, вновь нарушило установленный порядок организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования.

При этом КС РФ, обратил внимание на то, что на реализация принципа non bis in idem (не может быть наказан за одно и тоже дважды)- исключает правовую возможность повторного осуждения за одно и то же преступление; квалификацию одного акта преступного поведения по нескольким статьям УК РФ, содержащих нормы уголовного права, соотносящихся как общая и специальная, а также как часть и целое; повторное привлечение лица к одному и тому же виду ответственности за одно и то же деяние.

В качестве мотива принятого решения КС РФ указал, что уголовная ответственность за нарушение порядка организации либо проведения собраний, митингов, демонстраций, шествий или пикетирования отвечает требованиям Конституции РФ, в той мере, в какой это обусловлено необходимостью защиты прав и свобод человека и гражданина, иных конституционно признаваемых ценностей.

- ещё одним аргументом противников административной преюдиции в уголовном праве является расширение уголовной репрессии, за счет применения мер уголовной ответственности к административным правонарушениям. При этом данное расширение происходит бессистемно и в отсутствии каких - либо единых критериев, в соответствии с которыми то или иное деяние относится к числу преюдициальных. Достаточно характерно усиление репрессии проявляется применительно к посягательствам на собственность. В качестве достаточно яркого примера можно привести приговор Безенчукского районного суда Самарской области, которым 25 сентября 2020 года З., ранее привлеченного к административной ответственности по ч. 2 ст. 7.27 УК РФ, за два эпизода повторного хищения по ст. 158.1 УК РФ приговорили к 8 месяцам лишения свободы. При этом в первом случае виновный похитил два флакона дезодоранта, 3 палки финского сервелата и 6 банок шпрот, причинив ущерб на сумму 1302 руб. 91 коп., а во втором случае - 2 вакуумные упаковки карбоната и 7 вакуумных упаковок форели, на сумму 1482,67 рублей ^[22]. Однако, можно возразить, что неоднократное, а, тем более, систематическое посягательство на собственность в виде мелкого хищения фактически сближает их с продолжаемым преступлением. Важно в данном случае и то, что лицо, противоправное поведение которого подверглось отрицательной оценке государства, выраженной в постановлении суда о назначении ему административного наказания, продолжает совершать аналогичные противоправные действия.

Кроме того, необходимо отметить, что в ряде случаев, применение административной преюдиции влечёт сокращение судимости – так, согласно отчёту Судебного департамента ВС РФ, в 2015 году по ч. 1 ст. 157 УК РФ было привлечено к уголовной ответственности 64 927 человек, а в 2018, после внесённых изменений в 2016 году – 45 532 человека ^[23]. Таким образом, очевидна эффективность применения административной преюдиции для сокращения числа лиц, привлекаемых к уголовной ответственности.

И, наконец, в качестве аргумента противники административной преюдиции указывают на небольшую распространённость некоторых деяний. Например, Бочкарев И.Е. указывает на внесенный в конце марта 2014 года проект ФЗ № 485729-6 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования законодательства о публичных мероприятиях)». В обоснование авторы законопроекта привели довод, что в 2013 году было зарегистрировано свыше 40 правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП РФ. Как отмечает автор, данное количество весьма неубедительно для подтверждения широкого распространения в стране административного правонарушения по ст. 20.2 КоАП РФ в масштабах России. На это можно возразить, что количество административных дел по иным статьям КоАП весьма велико - так, в 2019 году было зарегистрировано 156 371 правонарушение по ст. 7.27 КоАП РФ, 111 189 по ст. 5.35.1 КоАП РФ, 15 977 правонарушений по ч. 2.1 ст.14.16 КоАП РФ. Кроме того, недавние события, связанные с проведением массовых мероприятий, сопровождавшихся нарушением порядка их проведения, наглядно показывают значимость вопроса о необходимости уголовной отвественности за неоднократное нарушение правил проведения митингов и иных массовых мероприятий.

Как представляется, именно в силу различных возражений теоретического и практического характера УК РФ 1996 года изначально не содержал в себе никаких указаний на возможность привлечения к уголовной ответственности ранее подвергнутого административному наказанию лица, за повторность однородного или тождественного административного деликта.

Предложения об использовании административной преюдиции в законотворческой работе в XXI веке вновь стали высказываться в 2009 году. Многие авторы увязывают данное обстоятельство с посланием Президента РФ Д. А. Медведева Федеральному собранию, в котором он прямо призвал использовать административную преюдицию в уголовном законодательстве ^[24]. Первая норма с административной преюдицией была введена в УК РФ Федеральным законом от 21.07.2011 N 253-ФЗ. Она предусматривала уголовную ответственность за реализацию спиртного несовершеннолетним, если была совершена лицом, ранее наказанным в порядке, предусмотренном КоАП РФ за схожее административное правонарушение.

В дальнейшем количество преюдициальных составов только росло, и на настоящий момент число статей УК РФ, в которых они содержаться, составляет 18. К числу таковых относятся - ст. 116.1 УК РФ, карающая за нанесение побоев, совершенных лицом, подвергнутого административному наказанию, ст. 151.1 УК РФ, предусматривающая наказание за розничную продажу спиртного несовершеннолетним, ст. 157 УК РФ – наказывающая неуплату алиментов лицом, подвергнутого административному наказанию, ст. 158.1 УК РФ карающая повторное мелкое хищение, ст. 171.4 УК РФ карающая повторное нарушение правил реализации спиртного лицом, подвергнутого административному наказанию, ст. 212.1 УК РФ карающая неоднократное нарушение правил проведения массовых мероприятий, ст. 215.4 УК РФ которой карается проникновение на охраняемый объект лицом, подвергнутого административному наказанию, ст. 264.1 УК РФ – предусматривающая уголовное наказание за повторное нарушении е правил дорожного движения, ст. 280.1 УК РФ карающая призывы к нарушению территориальной целостности России лицом, уже подвергнутым административному наказанию за аналогичное правонарушение, ст. 282 УК РФ карающая возбуждение социальной розни лицом, подвергнутого административному наказанию, ст. 284.1 УК РФ карающая нарушение законодательства о иностранных агентах, ч. 2 ст. 314.1 УК РФ предусматривающая ответственность за повторное нарушение ограничений административного надзора.

Завершая обзор общеметодологических проблем административной преюдиции в отечественном уголовном праве, следует отметить, что цели настоящей работы не преследуют рассмотрение сущностных проблем данного института. Основная её цель – проанализировать проблемы законодательной техники формулирования статей УК РФ, в которых содержаться преюдициальные нормы. Каким образом современный законодатель описывает административную преюдицию в составах преступлений? Проведённый анализ показывает, что оно весьма различно.

1. Указание в диспозиции статьи на признак «неоднократности» совершения деяния - статьи 151.1, 157, 171.4, 212.1,215.4, ч.2 ст.314.1 УК РФ, при этом неоднократность толкуется по разному;

Например, статья 280.1. УК РФ предусматривает уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, в том случае если они совершенные лицом после его привлечения к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года, -

2. Указание в диспозиции статьи на признак «совершение деяния лицом, подвергнутым административному наказанию» - статьи 116.1, 158.1, 264.1, 330.1 УК РФ;

Ч.2 статьи 330.1 УК РФ, устанавливающая ответственность за уклонение от исполнения законодательства, регулирующего деятельность «иностранных агентов», предусматривает в качестве субъекта преступления, лицо, ранее подвергнутого административному наказанию по части 2 статьи 19.34.1 КоАП РФ.

3. Указание в диспозиции статьи на признак «совершение деяния лицом, которое ранее привлекалось к административной ответственности» – статья 284.1, 280.1 УК РФ.

Таким образом, можно констатировать, что у законодателя отсутствует единый подход к формулированию статей Особенной части уголовного закона, содержащих нормы с административной преюдицией, что, в общем-то, свидетельствует об определённых проблемах в законодательной технике.

Во первых, подобная законодательная техника однозначно приводит к тому, что текст уголовного закона используется нерационально, требуется использовать разъяснения признаков преступления. Если законодатель просто ограничивается указанием на привлечение лица к административной ответственности, то в случае употребления термина «неоднократность» требуется разъяснять его содержание в примечании к статье, что неизбежно увеличивает объем текста Уголовного закона.

Во-вторых, разночтение в тексте Уголовного закона порождает затруднении в его понимания как правоприменителем так и обычными гражданами, что в свою очередь, неизбежно порождает их разнообразные трактовки, что только усложняет правоприминение.

Кроме того, термин неоднократность применяется и при отсутствии указания на административную преюдицию в статьях Особенной части УК РФ (статьи 154 и 180 УК РФ), причём содержание этого признака не раскрывается не в аутентичном ни в другом официальном толковании уголовного закона.

Можем предположить, что недостаточная методологическая проработанность положений института преюдиции приводят к достаточно серьезным проблемам. Введя в УК РФ институт административной преюдиции, законодатель не везде увязал его с наличием судимости за ранее совершенное аналогичное или тождественное деяние, что приводит к абсурдной ситуации когда лицо, подвергнутое административному наказанию за совершение какого-либо проступка, оказывается более общественно опасным, чем лицо, которое имеет не погашенную или не снятую судимость. В самом деле, если лицо, отбывшее наказания по ст. 151.1 УК РФ, вновь совершит такое же деяние, то он будет рассматриваться как впервые совершивший данное административное правонарушение, если с момента исполнения административного наказания за первое правонарушения, прошел один год. Частичному решению данной проблемы посвящено постановление Конституционного суда РФ от 08.04.2021 N 11-П, рассматривающее конституционность содержания статьи 116.1 УК РФ. Основанием для принятия данного решения послужило обращение гражданки Саковой Л.Ф., которая неоднократно подвергалась избиению со стороны её брата, за что он привлекался за нанесение побоев как к административной, так и к уголовной ответственности, а также привлекался к уголовной ответственности за причинение заявительницы лёгкого вреда здоровью. «Последней каплей» послужило привлечение к административной ответственности за нанесение заявительнице побоев виновным, который уже был осуждён за применение насилия к ней. Попытки привлечь виновного к уголовной ответственности оказались несостоятельными, поскольку с момента исполнения административного наказания истёк предусмотренный КоАП РФ год, что вынудило заявительницу аппелировать к высшей судебной инстанции в России, указав на то, что статья 116.1 УК РФ не обеспечивает надлежащую защиту жертв насилия ^[25].

Конституционный суд фактически встал на сторону заявительницы, решив, что содержание статьи 116.1 УК РФ не соответствует Конституции РФ, не обеспечивает соразмерную уголовно-правовую охрану прав личности на телесную неприкосновенность и личное достоинство в ситуации насильственного посягательства со стороны виновного лица, имеющего судимость за преступление, предусмотренное ст. 116.1 УК РФ или иное насильственное преступление. Конституционный суд обратил особое внимание на то, что действующая на момент принятия решения редакция ст. 116.1 УК РФ фактически ставит лицо, имеющее судимость за причинение побоев, в привилегированное положение по отношению к лицам, подвергнутым административному наказанию.

Также необходимо обратить внимание на мотивировку принятого решения.

Во первых, сославшись на свое, ранее упомянутое, решение от 10. 02. 2017 г. N 2-П, КС ещё раз указал на право федерального законодателя использовать составы преступлений с административной преюдицией. Таким образом, можно утверждать, что на настоящий момент существует консенсус высших федеральных органов власти в отношении института административной преюдиции, что подразумевает его стабильное существование в современном уголовном законодательстве России.

Во-вторых, КС РФ указал, на то обстоятельство, что административная преюдиция свидетельствует об особом социально-правовом состоянии лица. Суд, в частности обратил внимание, что повторное совершение юридически тождественных или однородных административных правонарушений есть свидетельство неэффективности средств административной ответственности для исправления конкретного правонарушителя, а также свидетельствует об общественной опасности содеянного. Также, аргументируя свою позицию, Конституционный суд РФ указывает, что повторность совершения побоев свидетельствует об устойчивости поведения виновного и его склонности к разрешению конфликтов путём насилии и является выражением неуважительного отношения виновного к достоинству личности. Таким образом, очевидно, что КС РФ фактически встаёт на позиции социологического направления в уголовном праве.

И, наконец, в-третьих, наше внимание привлекла позиция Конституционного суда, согласно которой имеется сходство между состоянием административной наказанности и судимости, выраженное в их смежной правовой природе, что, свидетельствует о большей общественной опасности вновь совершенного противоправного деяния. Несмотря на небезупречность такой позиции – в частности, вряд ли можно говорить о большей общественной опасности повторного совершения административного правонарушения, а только о приобретении им свойства общественной опасности – можно отметить, что она во-многом совпадает с позицией советского законодателя, указавшего в качестве субъекта преступления, предусмотренного 225.1 УК РСФСР лицо, ранее совершившее административное правонарушение так и ранее совершившее тождественное преступление и позицией современного законодателя, отраженной в тексте статьи 264.1 УК РФ.

Таким образом, можно сказать, что мы стали свидетелями своеобразного правового эксперимента, выразившегося в том, что радикальный отказ от института административной преюдиции в конечном итоге привел к его возвращению в законодательство на новом уровне.

Учитывая все отмеченные недостатки считаем, что должно быть унифицированное понятие состава с административной преюдицией. Для этого представляется необходимым в Общей части УК РФ возвратить понятие неоднократности, в котором учесть не только факт привлечения к административной отвественности, но и наличие непогашенной или не снятой судимости. В случае, если законодатель посчитает необходимым учесть не тождественную, а однородную неоднократность, то он должен предусмотреть это в примечании к статье Особенной части.

В целях реализации вышеуказанных положений, предлагаем включить в Общую часть УК РФ статью 16.1 в следующей редакции:

Статья 16.1. Неоднократность деяния

Неоднократным в статьях настоящего Кодекса признается совершение деяния лицом, ранее подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние либо имеющим судимость за такое деяние, если иное специально не предусмотрено в соответствующих статьях Особенной части настоящего Кодекса.

Указанная новелла позволит упростить и унифицировать изложение норм с административной преюдицией в тесте уголовного закона унифицировать, а также учесть предыдущую судимость виновного за аналогичное преступление в качестве констутативного признака состава с преступления.