“Death groups” through the prism of the theory of routine actions

Ganisheva Polina Andreevna Junior Scientific Assistant, the department of Criminology, Vladimir Kikot Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя 117437, Russia, g. Moska, ul. Akademika Volgina, 12 p.ganisheva@mail.ru

Исследование вопросов, связанных причинами возникновения преступного поведения, является одним из основных направлений криминологической науки. На данный момент выработано множество различных теорий, которые в той или иной мере пытались объяснить почему человек решается встать на преступный путь. Некоторые из них в современной науке считаются несостоятельными: например, многие подходы биологического толка (например, гипотезы о предрасположенности к преступному поведению в связи с заболеваниями эндокринной системы или в связи с повышенной выработкой гормона тестостерона) противоречат общепринятому факту социального происхождения преступления и зависимости его от условий места и времени ^[1].

Наиболее острые споры в научных кругах вызывают обсуждения психологических и социальных концепций возникновения преступного поведения. Особенно ярко это выражено в поиске ответов на причины совершения противоправных деяний, сопряженных с проявлением различных форм насилия. Что является решающим: индивидуальные психологические особенности человека или влияние социума на него? На данном этапе развития науки однозначный ответ не найден, да и вряд ли когда-нибудь можно будет с уверенностью назвать единственную причину, вследствие которой человек становится преступником. Очевидно лишь одно: совершению каждого отдельно взятого преступления способствует целый ряд предпосылок, как общих, так и индивидуальных.

В 2016 году широкий общественный резонанс в Российской Федерации вызвали сообщения о возникновении принципиально нового вида преступлений против жизни и здоровья человека – склонения к совершению самоубийства и содействия совершению самоубийства с использованием сети Интернет. «Группы смерти» (сообщества в социальный сетях, администраторы которых склоняли несовершеннолетних к совершению суицида) стали глобальной национальной проблемой. Несмотря на сотни возбужденных уголовных дел, по данным судебной статистики в период 2017-2020 гг. за склонение к совершению самоубийства и содействие совершению самоубийства осуждено всего 11 человек ^[2]. Тем не менее сообщения о выявленных «группах смерти» регулярно появляются в СМИ по сей день.

Следует отметить, что в научных кругах вопрос о природе данного явления является дискуссионным. Так, по мнению В.В. Новикова подобные преступные проявления следует расценивать как разновидность гибридного информационно-психологического терроризма ^[3]. Данная точка зрения представляется не совсем корректной. Как отмечает В.В. Новиков, главная цель терроризма - дестабилизация деятельности органов власти и функционирования конкретного общества, а одна из обязательных характеристик актов терроризма – публичность. На наш взгляд данные аспекты не присущи деятельности суицидальных сообществ в социальных сетях. Объектом рассматриваемых преступлений является жизнь и здоровье человека, а терроризм посягает на общественную безопасность. Более того, случаи самоубийств подростков никаким образом не влияют на функционирование органов власти. Также администраторы «групп смерти» тщательно скрывают свою деятельность, открытость и публичность для них не характерна.

Нельзя не отметить, что по мнению некоторых специалистов феномен «групп смерти» является мистификацией, входящей в целый комплекс «городских легенд, сюжеты которых включают в себя структурно схожие элементы: некие злодеи наносят детям вред, предлагая им обманчиво привлекательные вещи» ^[4]. Данное суждение, вынесенное членами исследовательской группы «Мониторинг актуального фольклора» при РАНХиГС, базируется на подробном изучении возникновения и распространения «суицидальных сообществ» в сети Интернет.

Схожей точки зрения придерживаются Р. В. Жолудь и В. В. Фурсова, которые утверждают, что среди пользователей социальный сетей начало формироваться мифологическое представление о «суицидальных играх», после того администраторы некоторых сообществ как в сети Интернет стали использовать информацию о подростковых самоубийствах с целью привлечения аудитории ^[5]. В частности, администраторы утверждали, что именно они, используя психологическое воздействие, заставили несовершеннолетнюю Ринату К. совершить самоубийство. Однако данная информация была опровергнута сотрудниками Следственного комитета, после проведения соответствующей проверки обстоятельств смерти девушки ^[6].

Однако даже если предположить, что у истоков «групп смерти» лежат исключительно неподтвержденные факты и мистификация, идея о склонении к совершению самоубийства и содействии совершению самоубийства с использованием сети Интернет нашла своих последователей.

С момента принятия уголовных норм за склонение к совершению самоубийства и содействие совершению самоубийства прошло менее пяти лет.

Вместе с тем, склонение к совершению самоубийства и содействие совершению самоубийства с использованием сети Интернет – проблема не только уголовно-правового и криминологического характера. Наравне с тем, что подобного рода квазисоучастие в самоубийстве является формой преступного посягательства, оно представляет собой крайне специфичный феномен, характеризующий глубокие социологические проблемы современного общества.

Именно поэтому представляется интересным исследовать вопрос возникновения причин подобного явления с точки зрения теории рутинных действий (routine activity theory), разработанной М. Фелсоном и Л. Коэном в конце 1970-х годов ^[7].

Согласно указанной теории, для того чтобы преступление было совершено, необходимо наличие трех обязательных элементов: мотивированного преступника, потенциальной жертвы и отсутствия внешнего контроля. Рассмотрим каждый их этих элементов по отдельности.

Мотивированный преступник – это тот человек, который не только способен совершить противоправный поступок, но и психологически готов преступить закон. При этом, помимо истинного намерения на осуществление своего умысла, он должен располагать соответствующими возможностями.

Опираясь на мнение российских ученых Ю. М. Антоняна, В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова, личность преступника выступает носителем причин преступления, основным и важнейшим звеном всего механизма его совершения ^{[8, с. 11]}. Изучив сведения, размещенные в открытых источниках, мы имеем возможность составить общий криминологический портрет личности преступника, виновного в склонении к совершению самоубийства и содействия совершению самоубийства с использованием сети Интернет.

Во-первых, для данной категории злоумышленников характерно отрицательное восприятие основных человеческих ценностей, отсутствие эмпатии, цинизм. В подтверждение этого можно привести сведения, размещенные на официальном сайте Владимирского областного суда: подсудимая Ш. совершила преступления, предусмотренные п.п. «а, в, г, д» ч. 3 ст. 110.1, ч. 2 ст. 110.2 УК РФ «из чистого любопытства», услышав о подобных случаях на родительском собрании в школе, где училась ее малолетняя дочь ^[9].

Во-вторых, наблюдается отсутствие крепких социальных связей: как правило, лица, причастные к склонению к совершению самоубийства и содействия совершению самоубийства с использованием сети Интернет, не состоят в брачных отношениях, имеют крайне узкий круг знакомых, не стремятся к установлению близких доверительных связей. Жажда доминирования, потребность в признании своего авторитета в совокупности с невозможностью самореализации в реальной жизни формируют условия для вымещения преступных проявлений в онлайн-среду.

В подавляющем большинстве зафиксированных случаев, преступник и жертва не состояли в личном знакомстве, общение происходило исключительно с помощью социальных сетей. Данное обстоятельство указывает на особо высокую степень общественной опасности данного вида преступлений, так как под деструктивное влияние, по сути, может попасть абсолютно любой пользователь.

Зачастую мотивацией для виновных лиц является не что иное, как банальное удовлетворение своих внутренних комплексов. Иллюстративный пример, взятый из открытых источников: «Эти тупые малолетки, которых можно через интернет до смерти довести, они должны умирать… Что плохого в том, что мы малолеток доводим до суицида? Почитай Ницше, он говорил, что падающего надо подталкивать...Мы, можно сказать, вам услугу оказываем…» ^[10] – именно так воспринимает свою деятельность один из кураторов суицидального сообщества. Схожая мотивация имелась и у обвиняемого П., который создал сообщество суицидальной тематики в социальной сети «ВКонтакте» с целью склонения неопределенного круга лиц к совершению самоубийства, а также для «повышения уровня самооценки своей личности, самоутверждения себя как человека способного руководить действиями других лиц» ^[11].

Потенциальная жертва – человек, преступное посягательство на которого, может удовлетворить потребности мотивированного преступника. Если быть точным, так считает сам преступник, однако это представление является ложным.

Как было сказано ранее, основная масса потерпевших от деятельности «групп смерти» –подростки. Это обусловлено тем, что несовершеннолетние в большей степени, нежели взрослые поддаются психологическому воздействию и внушению ^{[12, с. 23]}. Катализатором появления суицидальных мыслей может стать любое обстоятельство: неблагополучная атмосфера в семье, отсутствие взаимопонимания со сверстниками, неразделенные романтические чувства и даже проблемы с успеваемостью в школе.

По мнению М.А. Стародубцевой, потенциальные жертвы «групп смерти» - преимущественно «домашние» дети, относительно хорошо обеспеченные материально, но не имеющие постоянных тесных контактов с занятыми на работе родителями ^[13]. В качестве примера М.А. Стародубцева приводит случай с указанной ранее Ринатой К. – девушка воспитывалась без отца, а ее мать была трудоустроена сразу на двух работах, где проводила значительное количество времени. Однако данный пример не может считаться репрезентативным, так как самоубийства Ринаты К. с «группами смерти» была официально опровергнута Следственным комитетом России. Кроме того, характеристики «домашний» и «относительно хорошо обеспеченный» являются довольно пространственными.

По нашему мнению, важными элементами в виктимологическом портрете лиц, подвергшихся склонению к совершению самоубийства через сеть Интернет, являются: несовершеннолетний возраст (так как данный этап является кризисным в жизни любого человека) и наличие затяжной стрессовой ситуации. Например, в период с сентября по октябрь 2017 года злоумышленникам удалось вовлечь в «суицидальную игру» двух подростков, которые незадолго до этого пережили потерю близких людей ^[9]. Несовершеннолетняя потерпевшая по делу № 1-25/2018, совершившая попытку самоубийства – регулярно вступала в конфликты с матерью из-за плохого поведения и неудовлетворительных оценок в школе ^[14].

Третий элемент – это отсутствие внешнего контроля, который выражается в уверенности преступника, что его потребность будет удовлетворена и ничто извне ему не помешает. Исходя из специфики Интернет-пространства, у виновных лиц создается иллюзия, что им легко удастся избежать наказания. Этому способствует ряд факторов: возможность анонимного подключения к сети Интернет, использование псевдонимов и создание так называемых «фэйковых» (от англ. «fake» – поддельный, фальшивый) профилей в социальных сетях.

В силу того, что теория рутинных действий является одним из подразделов теории возможностей совершения преступлений, отдельного внимания требует изучение условий среды, в которой находится преступник (то есть возможностей для совершения преступления).

Современные реалии таковы, что с каждым днем все большее количество людей в своей повседневной деятельности используют сеть Интернет. Использование сети Интернет как средства коммуникации уже признано культурным феноменом, отражающим текущий эволюционный процесс ^[15]. Наряду с позитивными аспектами Интернет-общения, мир столкнулся с новыми формами агрессивного поведения. К ним можно отнести: провокационное поведение с целью выведения собеседника на негативные эмоции («троллинг»), оскорбления и травля («кибербуллинг»). Наиболее опасным последствием агрессивного поведения в сети Интернет считается «кибербуллицид» - «самоубийство, совершенное косвенно или напрямую в результате онлайн-агрессии» ^[16].

Глубинные причины агрессивного поведения в сети Интернет, лежат далеко за пределами изучения юридических наук. Множество психологических, социологических и культурных факторов влияет на то, что человек решает выплеснуть свои негативные эмоции посредством коммуникации в социальных сетях.

Как справедливо отмечает О. В. Артюшина ^{[17, с. 82]}, Интернет становится все более востребованным при совершении преступлений против жизни и здоровья так как для преступника причинить вред таким способом психологически более комфортно: нажать на кнопку компьютера проще, чем наносить удары ножом, «вживую» столкнуть с обрыва и прочее. Помимо этого, виновное лицо задействуется минимальное количество физических и эмоциональных сил при сохранении результативности достижения преступного умысла.

Отличительной особенностью деятельности администраторов «групп смерти» является то, что зачастую изначально она была направлена на неопределенный круг пользователей. На своих персональных страницах и на страницах сообществ суицидальной направленности они размещали определенный контент, добавляли соответствующие «хэштеги» (ключевые слова, по которым осуществляется поиск тематических записей в микроблогах и социальных сетях), а потенциальные жертвы сами выходили с ними на связь.

Все эти обстоятельства, вкупе с широкой доступностью круглосуточного подключения к сети Интернет и возможностью анонимного использования социальных сетей, создали благоприятную среду для активизации сообществ суицидальной направленности.

В свою очередь, образ жизни потенциальных жертв также играет важную роль в формировании условий для совершения рассматриваемых преступлений. В современной действительности, большинство подростков проводят свое свободное время в сети Интернет.

Нельзя не согласиться с утверждением С.А. Фалкиной о том, что в силу определенных социально-психологических аспектов деятельности человека в Интернете (анонимность, физическая непредставленность партнера по общению и т.п.) у пользователей может создаваться ощущение безопасности и отсутствия какой-либо угрозы. В свою очередь это может приводить к реализации в интернет-пространстве виктимных склонностей подрастающего поколения и нести угрозу социально-психологическому благополучию подростков ^[18].

Следует отметить, что именно виктимное поведение потерпевших в подавляющем большинстве случаев обуславливало создание ситуаций, в которых они попадали под психологическое влияние злоумышленников: целенаправленно искали в сети Интернет-сообщества суицидальной направленности, информацию о способах совершения самоубийства, а также т.н. «кураторов» – лиц, которые могли бы направлять их действия, направленные на сведение счетов с жизнью.

Это говорит о серьезных проблемах, связанных с психологическим здоровьем подрастающего поколения в целом. Сталкиваясь со стрессовыми ситуациями и эмоциональными переживаниями, дети идут за помощью не к близким людям, а пытаются найти поддержку и понимание в сети Интернет.

Е.П. Баринова отмечает, что коммуникативность является одним из характерных признаков эмпирической жизни человека ^{[19, с. 27]}. Тенденция такова, что современные подростки легче вступают в диалог и устанавливают контакты именно в социальных сетях, а не при личном общении. При этом времяпровождение в социальных сетях и на иных сайтах практически не поддается контролю со стороны взрослых благодаря тому, что у подавляющего большинства школьников есть личные смартфоны с возможностью подключения к глобальной сети в любое время суток. Согласно сведениям из открытых источников, жертвы склонения к совершению самоубийства и содействия совершению самоубийства, как правило, общались со злоумышленниками в ночное время и в ранние утренние часы.

Есть основания полагать, что активизация интереса к суицидальной тематике среди молодежи возникла в результате «моральной паники», которая стихийно охватила российское общество после активного обсуждения в СМИ и социальных медиа ряда случаев самоубийств подростков, якобы состоявших в «группах смерти» ^[4]. Косвенным подтверждением этой теории служит тот факт, что современное поколение легко воспринимает любую информацию, как позитивного, так и негативного толка, через призму повышенной толерантности. Условно, любой материал, размещенный в сети Интернет оценивается на уровне «понравилось» или «не понравилось».

Как следствие, на короткий период времени суицидальная тематика стала «модной», обрела своих кумиров и стала обладать отличительной атрибутикой (например, изображения китов и бабочек). Такие названия как «Синий кит» и «Тихий дом» стали нарицательными.

Из этого следует, что у мотивированного преступника есть не только возможность легко найти подходящую потенциальную жертву, но и все условия, чтобы довести свой преступный умысел до конца. Более того, попадание подростков под деструктивное влияние происходит максимально естественным образом: для этого не требуется никаких специальных навыков или особой подготовки.

Подводя итоги статьи, можно сделать вывод, что возникновение феномена «групп смерти» представляет собой форму проявления преступного поведения, которая отражает специфику современного мира. Криминализация Интернет-сферы стала логичным продолжением эволюции социальных взаимоотношений.

По мнению автора для минимизации данных негативных явлений следует в первую очередь взять курс на укрепление психологического здоровья населения. Если рассматривать суицид как самостоятельное явление, то причины его совершения всегда одинаковы, вне зависимости от того, было ли решение его совершить принято суицидентом самостоятельно или же вследствие преступного влияния со стороны.

Вместе с тем в Российской Федерации прослеживается стигматизация вопросов, связанных с самоубийствами и психологическими проблемами в целом, тем более если данные вопросы касаются несовершеннолетних. Поэтому у лиц из группы риска низкая мотивация для обращения за профессиональной помощью и, как было сказано ранее, подростки ищут ее в сети Интернет. В этой связи нельзя не согласиться с мнением координатора проекта «Молодежная служба безопасности» Леонида Армера, согласно которому сами по себе «группы смерти» не являются причиной совершения самоубийств, а скорее аккумулируют в одном месте аудиторию с соответствующими наклонностями ^[20].

Необходимость модернизации профилактики суицидального и самоповреждающего поведения детей и подростков также обусловлена тем, что чем крепче и психологически стабильнее человек – тем меньше вероятность того, что он попадет под деструктивное влияние со стороны третьих лиц.