Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Philology: scientific researches
Reference:

The peculiarities of compositional and semantic arrangement of text in Shakir Selim’s literary-criticism article “About Shamil Alyadin, Charyks and the Pocket Knife”

Sulaimanov Mukhamed-Ali Usmanovich

Director, Ismail Gasprinsky Eurasian Development Institute

295015, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', ul. Mayakovskogo, 1, of. 1

inbiconsulting@gmail.com
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0749.2021.5.35501

Received:

13-04-2021


Published:

20-04-2021


Abstract: This article attempts to determine the peculiarities of compositional and semantic arrangement of text of the literary-criticism article by Shakir Selim “About Shamil Alyadin, Charyks and the Pocket Knife” in the context of its genre uniqueness. The article employs the approach of methodological pluralism using the key hermeneutical and a range of auxiliary methods. In analyzing the text, the author reviews the criteria of literary work, such as fabula, plotline, chronotope, author’s modality, etc., which allow revealing the peculiarities compositional and semantic arrangement Shakir Selim’s work. The relevance of this article is defined by the lack systematic research dedicated to compositional and semantic arrangement and genre diversity of the literary-criticism texts in the Crimean Tatar literature. The subject of this research is the compositional and semantic arrangement of text on the example of the literary work “About Shamil Alyadin, Charyks and the Pocket Knife”. The author describes the genre diversity alongside the elements of time and space presented in the article, as well as explores the author’s representations  and modality. This article is first to carry out a comprehensive analysis of the peculiarities of compositional and semantic arrangement and genre diversity of the S. Selim’s work “About Shamil Alyadin, Charyks and the Pocket Knife” by means of methodological pluralism in the aspect of various structural components of the composition and content of the text.


Keywords:

compositional-semantic organization, structural-genre analysis, syncretism, genre-generic forms, literary criticism, methodological pluralism, hermeneutics, receptive aesthetics, literary genre, literary direction


Проблема композиционно-смысловой организации текста разрабатывалась такими учеными как Ю.А. Васильев [7], А.Э. Венделанд [8], А.Э Бабайлова [2], Н.В. Бесмертная [6], В.В. Одинцов [24], Д.И. Изаренко [16], И.В. Арнольд [1], Е.А. Баженовой [3], И.Р. Гальперина [10], М.Н. Котюровой [4], С.Г. Николаева [23] и др. По мнению учёных А.Н. Кожина, О.А. Крылова и В.В. Одинцова «в композиции непосредственно объединяются, сочетаются, фокусируются содержательные и формальные элементы текста» [17, с. 176], композиция является своеобразным каркасом, на котором держится текст [17, с. 180]. Автор, посредством данного «каркаса» формирует элементы содержания, которые выстраивает в определенной последовательности в соответствии со своим замыслом.

При композици­онном анализе литературно-критических произведений, как и академических текстов, мы опираемся на положения, описанные в словарной статье Е.А. Баженовой, где под термином «композиция текста» понимается «схема организации и структурной упорядоченности целого текста (произведения), отражающая строение, соотношение и взаимное расположение его частей, членение на смысло­вые элементы, степень и характер выраженности этих элементов, порядок их следования и взаи­мосвязь между ними» [3, с.168].

Отдельные элементы анализа литературно-критических статей в данном контексте ранее были изучены такими учеными как Н.К. Михайловский [22], С. И. Кормилов, Е. Б. Скороспелова [20], Н. М. Раковская [25]. Однако на материале литературоведческих статей Ш. Селима таких исследований не проводилось. Творчество Ш. Селима, как крымскотатарского поэта, переводчика, публициста и литературного критика глубоко и многогранно. Особого внимания заслуживают статьи Ш. Селима по литературной критике, которые по праву можно приравнять к художественным произведениям.

Рассмотрим некоторые аспекты композиционно-смысловой организации текста на примере литературно-критической статьи Ш. Селима «О Шамиле Алядине, чарыках и перочинном ноже» [28]. Отдельные элементы данной литературно-критической статьи были рассмотрены нами в предыдущей работе [26], где была изложена проблема произведения: в тексте отражён «конфликт мнений» трёх литературных критиков – это критическая статья Шакира Селима, по ответу Пирае Кадри-заде, написанному на критический очерк Шамиля Алядина, где критик анализирует стихотворение Мемета Нузета «Авджы» (Охотник).

В исследовании применён подход методологического плюрализма [15; 11], который заключается в выборочном перекрёстном анализе текста, с точки зрения того или иного компонента композиционно-смысловой организации, посредством одного или нескольких методов исследования. В рамках описанного подхода были определены основной – герменевтический метод анализа и следующие вспомогательные методы исследования: структурно-жанровый, логический, феноменологический, психологический, а также подходы философской рефлексии и рецептивной эстетики.

Композиционно-смысловая организация текста, по мнению А.Э. Бабайлова [2], включает 2 аспекта: статический (построение самого текста) и динамический (логическое развитие мыслей в тексте). Следовательно, можно выделить две стороны композиционно-смысловой структуры произведения: собственно композиционный аспект, который в свою очередь, подразделяется на формально композиционный план, связанный с разработкой вступления, главной (основной) части и вывода в тексте и композиционно-содержательный план текста, отражающий структурные способы раскрытия элементов содержания через форму выраженности, характер раскрытия темы и т.д. Если в формально-композиционном плане автор выдержал все каноны и в статье отчётливо наблюдаются вступительная, основная и завершающая часть, то с точки зрения композиционно-содержательного плана мы видим различные способы выражения мнения и раскрытия темы: лирическо-экспрессивный: «Погода облачная. Со стороны Азова надвигается и давит караван туч. Такая отвратительная погода на улице. Посмотрел с террасы на улицу. Испортилось настроение. От погоды конечно. Решил немного поработать. Но рука не поднимается что-либо писать. Такое вот уныние и тяжёлая лень…» [28, с. 80.]; логический: «Раз за разом перечитывая письмо Пирае ханум Кадри-заде и критические заметки Шамиль агъа, всем своим существом и совестью принимаю сторону Пирае ханум. Возразить её доводам не представляется возможным [28, с. 82.], «…Такой мэтр поэзии как Мемет Нузет не мог допустить такой оплошности! К тому же, стихотворение «Авджы», как и многие другие произведения поэта, является лёгким сатирическим, ироническим стихотворением. Следовательно, поэт в строках «Если подстрелю добычу, то разделаю» – сказав, закрепил свой перочинный нож за завязки чарыка» – смешит читателя, так как для того, чтобы разделать животное, нужен не перочинный нож, а большой. Неужели Шамиль агъа не понял этого?..» [28, с. 83.], «Однозначно, эти шнурки и есть те самые завязки, за которыми можно было закрепить перочинный нож. А потому замечание Шамиля агъа не что иное, как повод для придирки.» [28, с. 82–83.]; нарративный: «... знакомый отца по прозвищу Чарыкчы Чарпык Мустафа оставлял у нас на продажу свои чарыки. Порой они неделями лежали у нас и мы (дети) одевали их на ноги, играли с ними... Очень хорошо помню, что эти чарыки были сшиты из кожи, а по краям были какие-то шнурки» [28, с. 82–83]; философский: «О ты, обманчивый мир! Через какие же сложные и тяжелые испытания ты проводишь людей!.. » [28, с. 84] и др., что говорит о незаурядном мастерстве критика.

По мнению Е.А. Баженовой, в основной части произведения особенно важно соотношение общих и частных вопро­сов, абстрактных понятий и конкретных при­меров, фактических и статистических сведений [4, с. 168]. В данном контексте статья Ш. Селима является незаурядным примером гармонии абстрактных понятий, экспрессии, эмоций с одной стороны и фактов, логического мышления и последовательности с другой [28, с. 82–84]. Логико-композиционный аспект напрямую связан с отражением в тексте хода мыслей автора. В данном аспекте особенности исследуемого произведения могут выявляться в индуктивном, дедуктивном или традуктивном построении [10; 27]. Автор, в данном случае, выбрав индуктивный метод, выстроил эмоционально-логическую цепочку от частного незначительного (на наш взгляд) вопроса, «…о чарыках и перочинном ноже» [28], переросшего в литературоведческий «конфликт мнений», до общечеловеческих глубоких философских суждений и аксиологических принципов литературной критики: «Критика, которую мы делаем, должна быть объективной, обоснованной и отвечать принципам совести и чести. Иначе выпущенная стрела может через много лет вернуться и ранить нас самих» [28, с. 84].

Как известно, можно выделить линейную, ступен­чатую, концентри­ческую, параллельную, дискретную, коль­цевую и контрастную композиции текста. По мнению М.А. Сухомлиновой «текст ака­демического эссе строится по линейному, парал­лельному и контрастному типу в зависимости от разновидности эссе; статье могут быть присущи все четыре типа: линейный, ступенчатый, парал­лельный, концентрический» [27]. В произведениях, построенных на осно­ве логического объединения элементов, как это сделано в исследуемой литературно-критической статье, исполь­зуется линейная, ступенчатая, параллельная и концентрическая композиция текста [10].

Стратегия доказательства в литературоведческих статьях, очерках и эссе реализуется посредством композици­онно-смыслового моделирования текста, как построение, взаимное расположение частей посредством которого автор управляет вниманием читателя та­ким образом, что части текста воспринимаются как единое целое, где каждому ком­поненту уделяется внимание, соответствующее его значимости, обусловленной замыслом автора. Ш. Селиму удалось скомпоновать эмоции [28, с. 80], воспоминания [28, с. 82–83], факты [28, с. 82], таким образом, что произведение безусловно воспринимается как единое целое и весьма убедительно.

Структурный уровень также включает заголовок, предназ­начение которого уникально: с одной стороны, заголовок связан с текс­том; с другой стороны, он рассматривает­ся как автоном­ный элемент [23, c. 18–19]. Заголовок академи­ческого текста содержит основную мысль произ­ведения, представленную в определённом коде [21, c. 9]. Так, по наблюдениям И.В. Арнольда, сильной позицией в художест­венном тексте обладают заглавия, эпиграфы, на­чало текста и его заключительная часть» [1]. Ш. Селим эффективно применяет данный литературный приём посредством, безусловно привлекающего внимание читателя заголовка, глубоко эмоционального, экспрессивного начала, логически выстроенной основной части и философского завершения произведения. Изложение в литературно-критическом тексте выстраивается от экспликации проблемы к аргументированному доказательству и выводу [24]. Критик, не только, следует этой логике, усиливая свои аргументы основательной доказательной базой, конкретными фактами из жизни и эмоциональной экспрессией, но и подкрепляет свою позицию глубоко философскими суждениями [28, с. 84].

Говоря о жанрово-родовой принадлежности произведения, необходимо отметить, что в формально-субъектной организации эпического по форме произведения отчётливо проявляются признаки лирического, эмоционально-оценочного стиля. С первых строк на передний план проступает чувственность, перед читателем в мгновенье открывается внутренний мир автора. Посредством эпитетов, усиливающих выразительность, поэтичность текста вначале произведения отчётливо проявляется «лирическое Я» автора как поэта не менее талантливого в прозе. Критик пишет об отвратительной облачной погоде на улице и караване туч, надвигающемся со стороны Азовского моря, которая гнетёт его душу [28, с. 80]. Или другой пример экспрессивности, где критик с душою поэта взывает обманчивому миру [28, с. 84]. Вследствие чередования лирического и прозаического в тексте мы можем говорить о двухродовой литературной конструкции – лирическом эпосе. Причина такого стиля, на наш взгляд, кроется в глубокой поэтичности некоторых прозаических произведений Ш. Селима.

Анализируя текст в контексте единства формы и содержания, прежде всего, необходимо акцентировать внимание на авторском замысле, сформулировать причины, сподвигшие Ш. Селима на написание данной статьи. Критик пишет, что в течении длительного времени его внимание привлекало письмо П. Кадри-заде, где речь идёт о М. Нузете, и что он хотел изложить свои мысли по этому поводу [28, с. 80].

Автор, в процессе цитирования Ш. Алядина и П. Кадри-заде, одновременно приводит и свои комментарии, что говорит о его непосредственной вовлеченности в данный «конфликт» мнений [28, с. 80]. Безусловно, как исследователь и литературный критик, он наверняка составил план и дорожную карту своего литературно-критического произведения. Но вместе с тем, мы видим, что данное произведение не является результатом холодной аналитики и программы. Временами, оно спонтанно, эмоционально и экспрессивно, как и всё лирическое, как натура поэта – Ш. Селима, который пишет из глубин души вперемешку с воспоминаниями, эмоциями, местами холодным анализом, насквозь пронизанным, пропитанным, невидимыми на первый взгляд, глубокими нравственно-философскими суждениями. В этом и заключается ценность пера поэта и прозаика Ш. Селима – великолепный пример единства идеи, формы и содержания в произведении.

Образы Ш. Селима настолько экспрессивны, что вследствие высокой художественности, лиричности и полижанровости исследуемого текста, анализируя его, мы вполне можем говорить о таких понятиях как художественное пространство, сюжетная линия, фабула и т.п.

В тексте наблюдается не только синкретизм родовых, жанровых форм, но и нескольких хротопов (разное время, место, события, факты) гармонично сосуществующих и формирующих целостность произведения. Читатель одновременно пребывает во внутреннем мире Ш. Селима, сидящего на веранде среди книг с чистым листом бумаги и смотрящим в окно [28, с. 80], в произведении и хронотопе П. Кадри-заде, живущей в Бухаресте и пишущей своё критическое письмо и наконец, в литературно-критическом очерке и хронотопе Ш. Алядина, в эпоху советского режима.

Своеобразие временной точки зрения – отношения между субъектом и объектом хронотопа во многом определяется характером соотношения времени, в котором находится первичный субъект – автор и вторичные субъекты – герои и окружающий их мир. В исследуемом тексте все три хронотопа (автора и двух объектов сознания) соединяются в нарративе автора – первичного субъекта, объединяясь в один общий хронотоп, так как (на наш взгляд) непосредственно сам автор является объектом сознания своего произведения. Посредством субъектно-объектной системологии, мы видим, как сознание и мышление автора отражаются в произведении, более того, он становится неотъемлемой её частью [28, с. 80].

Оригинальность «сюжета произведения» заключается в том, что не только «герои» статьи Ш. Алядин и П. Кадри-заде являются вторичными объектами сознания, но и сам автор является не кем иным, как «главным героем произведения» – одним из объектов сознания. В этом и заключается глубокая лиричность литературно-критической статьи, с жанровыми признаками очерка и дневника, присутствие которых, проявляется с первых строк текста и не покидает читателя до конца прочтения [28, с. 80].

Ш. Селим, довольно глубоко показал не только проблематику исследуемых текстов и внутренний мир авторов, но и события, связанные с ними. Следовательно, можно говорить, что критик, собрав воедино несколько, пусть взаимосвязанных во времени, но по сути отдельных фабул – «историй» М. Нузета, Ш. Селима и П. Кадри-заде, выстроил единую сюжетную линию. И удалось это ему за счёт того, что он объединил их вокруг единой общей фабулы – своей личной истории, воспоминаний и переживаний.

Художественное пространство в произведении – главным образом крымскотатарский литературный мир, пересечение, советской и постсоветской эпох. Мы имеем дело с заочной дискуссией, объектов сознания, находящихся в разных хронотопах, в области литературной критики, которую по праву можно назвать философской.

Говоря образами, если для Ш. Селима «дом» или «прошлое» – это литература советского периода, а «свободное пространство» или «будущее» – это современная крымскотатарская словесность, то автор стоит, на «пороге» дома, устремив свой взор в даль, но всё же временами оглядывается назад. Нужно понимать причинность отношения автора к советскому периоду, из-за запретов на национальную литературу и восприятия им постсоветского времени, как возможности свободного творения на родном языке, развития национальной литературы.

В тексте мы видим сюжетно-композиционную обработку, отдельно линейно развивающейся историй, которые связаны между собой и вытекают одна из другой. Следовательно, присутствие разных хронотопов в данном случае, ни в коей мере не нарушает целостности литературоведческого текста и говорит о его полноценной субъектной организации.

Особого внимания в исследуемой статье занимает позиция автора. В отечественном литературоведении изучению категории «автора» посвящены труды М. Бахтина [5], В. Виноградова [9], Б. Кормана [18; 19], Л. Гинзбурга [12; 13], Н.Д. Тамарченко [30] и др. Практически в каждом из данных исследований первым решается вопрос о разделении понятий «автор биографический» («реальный») и «автор художественный» («автор-творец»).

Вследствие особой лирико-эпической родовой формы и полижанровости, в произведении Ш. Селима автор, на наш взгляд, предстаёт перед читателем в «четырёх проявлениях сущности автора»: реальный (биографический) автор [5; 9; 15; 11]; художественный автор (концепированный автор, по Б. Корману) [18; 19]; автор-повествователь – собственно «образ автора» и автор как «лирический герой» в собственном прозаическом произведении – схожий с описанием Б. Кормана – «автор как особая форма выражения авторского сознания в лирике, отличный от лирического героя» [19].

Авторская позиция, в том числе как зафиксированное отношение между субъектом и объектом сознания, в произведении прямо, однозначно выражается, не только в оценке точки зрения и поведения героев, но и в образной форме, которая гораздо глубже и шире объективной характеристики событий. Ш. Селим углубляется в социально-исторический и психологический анализ текстов вторичных субъектов сознания – «героев» своего литературно-критического текста, в поиск причинно-следственных связей и духовно-нравственных принципов литературной критики [28, с. 84], фактически вступая с ними в заочную дискуссию [28 с. 82–83]. А самое главное, задевая струны чувств и совести, он пробуждает и побуждает читателя к глубоким переживаниям и рефлексии на эти непростые темы [28, с. 82–85].

Позиция автора, по сути определённая изначально, «как будто» формируется постепенно, по нарастающей, на самом деле, лишь готовя, воспитывая, подводя читателя к необходимому выводу. Авторская позиция Ш. Селима гораздо шире и богаче его позиции как повествователя, она выходит за рамки повествования, связывая воедино все четыре «проявления сущности автора» – она глубоко поэтична, ровно настолько, как и прозаична. Глубина её смыслов, будучи сферой исследования герменевтики, феноменологии и рецептивной эстетики, открывается индивидуально для каждого читателя, по степени его эмоциональных, духовных и интеллектуальных способностей.

Не менее значимым выступает и авторская модальность – как выражение в тексте отношения автора к позиционируемым смыслам, его точки зрения и ценностной ориентации в совокупности со способами выражения композиционно-смысловой линии. В данном контексте Ш. Селим раскрывает перед читателем, не просто свое отношение и аргументацию, но и глубокие философские смыслы, гармонично используя для этой цели, как логические доводы [28, с. 82–83], так и глубоко лирические образы [28, с. 80], демонстрируя при этом единство формы и содержания, а также художественную целостность текста.

Анализ текста с точки зрения художественной целостности, по мнению М. Гиршмана, является одной из самых существенных философско-эстетических характеристик произведения: «целостность литературного произведения – это всегда личная целостность, в каждом моменте своем обнаруживающая присутствие в произведении автора, созидающего художественный мир субъекта» [14, с. 12]. Этот же аспект отмечает В. Скобелев в «Поэтике рассказа»: «…проблема автора, будучи одной из центральных в литературоведении, является первоосновой для ответа на вопрос о художественной целостности произведения» [29, с. 15]. В данном контексте, присутствие автора в тексте Ш. Селима, настолько явно, что мы отвели ему роль «главного героя», отметив, наряду с логичностью и последовательностью, высокую лиричность статьи, что в очередной раз подтверждает художественность произведения и обосновывает применение к нему методологии анализа художественных текстов.

Художественная целостность анализируемого нами текста заключается не только в многоуровневом единстве, гармоничной взаимосвязи всех элементов произведения (темы, идеи, образа, сюжета с его компонентами, конфликта, композиции, интонации и стиля писателя), но и в глубине художественного мира, которая является пространством встречи автора, героя, читателя и критика. Именно неразрывность этой связи и побуждение читателя к рефлексии и переживаниям, как во время прочтения, так и после, является существенным признаком художественной целостности произведения.

Подытоживая сказанное, можно сделать вывод, что особенность композиционно-смысловой организации исследуемого литературно-критического текста заключаются в том, что систематическое чередования лирического и прозаического стилей, а также явное присутствие в произведении самого автора, его экспрессии и мироощущений позволяет нам говорить о двухродовой и полижанровой литературной конструкции. Данное предположение, в свою очередь, позволяет нам применить в анализе литературоведческого текста критерии художественного произведения, что дает возможность раскрыть глубинные герменевтические смыслы и возможности новых исследований касаемо объекта исследований.

References
1. Arnol'd I.V. Znachenie sil'noi pozitsii dlya interpretatsii khudozhestvennogo teksta. [Elektronnyi resurs]. URL: http://mybiblioteka.su/tom3/6-14197.html (data obrashcheniya: 13.09.2018).
2. Babailova A.E. Tekst kak produkt, sredstvo i ob''ekt kommunikatsii pri obuchenii nerodnomu yazyku. Sotsiopsikholingvisticheskie aspekty. Saratov, 1987. 153 s.
3. Bazhenova E.A. Kompozitsiya teksta // Stilisticheskii entsiklopedicheskii slovar' russkogo yazyka / Pod red. M.N. Kozhinoi, chleny redkollegii: E.A. Bazhenova, M.P. Kotyurova, A.P. Skovorodnikov. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Flinta: Nauka, 2006. S. 168–173.
4. Bazhenova E.A., Kotyurova M.P. Smyslovaya struktura teksta // Stilisticheskii entsiklopedicheskii slovar' russkogo yazyka / Pod red. M.N. Kozhinoi, chleny redkollegii: E.A. Bazhenova, M.P. Kotyurova, A.P. Skovorodnikov. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Flinta: Nauka, 2006. C. 388–392.
5. Bakhtin M. M. K metodologii literaturovedeniya // Kontekst – 1974. Literaturno-teoreticheskie issledovaniya. M. 1975. [Elektron¬nyi resurs]. URL: https://wysotsky.com/0009/156.htm#07 (data obrashcheniya: 17.04.2021).
6. Bessmertnaya N.V. Rechevaya forma «dinamicheskoe opisanie» i ee lingvisticheskaya kharakteristika. Avtoref. dis. …kand. filol. nauk. Kiev, 1972. 24 s.
7. Vasil'ev Yu.A. O vliyanii kompozitsionno-smyslovoi organizatsii nauchnogo teksta na ego yazykovo-stilisticheskie kharakteristiki // Stil' nauchnoi rechi. M, 1978. 279 s.
8. Vendeland A.E. K voprosu o kompozitsionnoi smyslovoi strukture uchebnogo teksta i ee vliyanii na ponimanie: Avtoref. dis….kand. psikh.nauk. M., 1970. 14 s.
9. Vinogradov V. V. Problemy russkoi stilistiki. M. : Vyssh. shkola, 1981. 320 s.
10. Gal'perin I.R. Tekst kak ob''ekt lingvisticheskogo issledovaniya. Izd. 5-e, stereotipnoe. M.: KomKniga, 2007. 144 s.
11. Gasheva N.V., Kondakov B.V. Issledovatel'skie strategii nachala XXI veka // Vestnik Permskogo Universiteta, 2011. Vyp 3(15). S. 167–175.
12. Ginzburg L. O psikhologicheskoi proze. L. «Khud. literatura», 1977. 449 s.
13. Ginzburg L. O literaturnom geroe. L., 1979. [Elektron¬nyi resurs]. URL: http://www.destructioen.narod.ru/ginzburg_o_geroe.htm (data obrashcheniya: 18.04.2021).
14. Girshman, M. M. Povestvovatel' i geroi // Chekhov i Lev Tolstoi. M.: Nauka, 1980. S. 126–139.
15. Zborovskii G.E. Mezhdistsiplinarnost' i plyuralizm metodologicheskikh podkhodov v sotsiologicheskom issledovanii // Zhurnal Belorusskogo gosudarstvennogo universiteta. 2017. № 2. S. 25–31.
16. Izarenkov D.I. Lingvometodicheskaya interpretatsiya uchebnogo teksta // Rus-skii yazyk za rubezhom. 1995. №4. S. 89–94.
17. Kozhin A.N., Krylova O.A., Odintsov V.V. Funktsional'nye tipy russkoi rechi. M.: Vysshaya shkola, 1982. 223 s.
18. Korman B.O. Itogi i perspektivy izucheniya problemy avtora // Korman B.O. Izbrannye trudy po teorii i istorii literatury. Izhevsk, 1992. S. 59.
19. Korman B. O. Izuchenie teksta khudozhestvennogo proizvedeniya. M., 1972. 113 s.
20. Kormilov S. I., Skorospelova E. B. Literaturnaya kritika v Rossii KhKh veka (posle 1917 goda). [Elektron¬nyi resurs]. URL: http://kursak.net/s-i-kormilov-e-b-skorospelova-literaturnaya-kritika-v-rossii-xx-veka-posle-1917-goda/ (data obrashcheniya: 18.04.2021).
21. Koshevaya I.G. Nazvanie kak kodirovannaya ideya teksta // Inostrannye yazyki v shkole. 1982. № 2. S. 8–10.
22. Mikhailovskii N. K. Literaturnaya kritika: Stat'i o russkoi literature XIX nachala XX veka / Sost., podgot. teksta, vstup. st., komment. B. Averina. L.: Khudozh. lit., 1989. 608 s.
23. Nikolaev S.G. Fenomenologiya bilingvizma v tvorchestve russkikh poetov. V 2 ch. Ch. 2: Ontolo¬gicheskie, korrelyatsionnye i funktsional'nye kharakteristiki inoyazychiya v poezii. Rostov n/D: Izd-vo «Starye russkie», 2005. 295 s.
24. Odintsov V.V. Stilistika teksta. M.: Nauka, 1980. 263 s.
25. Rakovskaya N. M. Literaturno-kriticheskii tekst (k probleme sistemnogo analiza). [Elektron¬nyi resurs]. URL: http://kursak.net/s-i-kormilov-e-b-skorospelova-literaturnaya-kritika-v-rossii-xx-veka-posle-1917-goda/ (data obrashcheniya: 18.04.2021).
26. Sulaimanov M.U. Etnokul'turnyi kod v krymskotatarskoi literaturnoi kritike (na primere literaturno-kriticheskoi stat'i Sh. Selima «O Shamile Alyadine, charykakh i perochinnom nozhe»). // Litera. 2021. № 4. S. 104–117. DOI: URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=35485
27. Sukhomlinova M.A. Osobennosti kompozitsionno-smyslovoi organizatsii akademicheskikh tekstov (na materiale angliiskogo yazyka). [Elektronnyi resurs]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-kompozitsionno-smyslovoy-organizatsii-akademicheskih-tekstov-na-materiale-angliyskogo-yazyka/viewer (data obrashche¬niya: 17.04.2021).
28. Selimov Sh. K''yrymname-II: Tamchylar. Ak''mesdzhit: Tarpan, 2008. S. 80–91.
29. Skobelev V. P. Poetika rasskaza. Voronezh : Izd-vo Voronezh. un-ta, 1982. 155 s.
30. Tamarchenko N.D. Avtor. Literaturnaya entsiklopediya terminov i ponyatii / Gl. red. i sostavitel' A.N. Nikolyukin. M. 2001. S. 17–18.