The potential of using the immunohistochemical method of studies in the judicial medical practice.

Bogomolov Dmitrii Valerievich Doctor of Medicine Head of the Laboratory for Morphological Studies of the Russian Center of Judicial Medical Expertise of the Ministry of Healthcare of Russia 125284, Russia, Moskva, ul. Polikarpova, d.12/13 dmitry.bogomolov01@yandex.ru Other publications by this author     Kochoyan Arman Levonovich PhD in Medicine Head of the Department of Judicial Medical Experts of the Russian Center of Judicial Medical Expertise of the Ministry of Healthcare of Russia 125284, Russia, Moskva, ul. Polikarpova, 12/13 dmitry.bogomolov01@yandex.ru

Martem'yanova Anna Arkad'evna Doctor, Judicial Medical Expert, Russian  Center of Judicial Medicla Expertise of the Ministry of Healthcare of Russia 125284, Russia, Moskva, ul. Polikarpova, 12/13 dmitry.bogomolov01@yandex.ru

Диагностика прижизненности и давности травмы остается актуальной и обсуждаемой проблемой. Макро- и микроскопическое описание признаков ответной реакции тканей является основой для суждения о прижизненном причинении повреждений и давности их образования. Однако, практика показывает, что определяемые нами интервалы времени, в пределах которых могла быть причинена травма, не всегда удовлетворяют судебно-следственные органы, а иногда и сама травма остаётся нераспознанной. Для решения этих вопросов в настоящее время перспективными являются современные лабораторные и, в частности, иммуногистохимические методы исследования. Несмотря на относительно небольшой период времени применения данных методов, их информативность является общепризнанной. К сожалению, ввиду ряда объективных причин, иммуногистохимические методы до настоящего времени не нашли широкого применения в практической деятельности судебно-медицинского эксперта. Между тем, в особо сложных случаях только расширенное гистологическое и иммуногистохимическое исследования позволяют объективно установить или исключить наличие травмы и давность её причинения. В подтверждение эффективности и необходимости внедрения высокотехнологических методов исследования в судебно-медицинскую практику приводим пример использования иммуногистохимического метода в конкретной судебно-медицинской экспертизе.

В помещении бани был обнаружен труп гр-ки Т. В ходе судебно-медицинского секционного исследования были выявлены: ушибленная рана в теменной области слева, кровоподтёк в подбородочной области, кровоизлияния в слизистую оболочку губ, кровоподтёки на правом предплечье, по одному кровоподтёку в проекции правой рёберной дуги и на передней поверхности в проекции правого коленного сустава с осаднением на их фоне. Кроме этого, имела место термическая травма в виде ожоговых ран II-III степени площадью около 20% поверхности тела: на лице, на верхних и нижних конечностях, на задне-боковых поверхностях груди с переходом на поясничную область. Вещество мозга макроскопически было интактным, повреждений органов грудной и брюшной полостей также не было обнаружено. Результаты химических исследований на наличие этилового алкоголя, наркотических и сильнодействующих веществ были отрицательными. Содержание карбоксигемоглобина крови составило 9%. Судебно-медицинским экспертом, проводившим аутопсию, было констатировано наступление смерти от термической травмы.

Первичное гистологическое исследование органов и тканей было проведено с использованием окраски препаратов только гематоксилином и эозином. При микроскопическом описании препаратов, экспертом-гистологом были установлены невыраженные признаки шоковой реакции со стороны легких и надпочечников, венозное полнокровие внутренних органов, ожог кожи голени II-III степени. Необходимо отметить, что изъятие кусочков тканей и органов от трупа при секционном исследовании было крайне недостаточным, маркировка отобранных объектов отсутствовала.

В рамках последующих экспертиз проводились повторные судебно-гистологические исследования, которые сводились к констатации наличия ожоговых ран, а также неспецифических проявлений быстро наступившей смерти. Какие-либо дополнительные методики микроскопии, включая использование иных способов окраски гистологических препаратов, не применялись. В веществе головного мозга описывались нарушения гемодинамики на уровне микроциркуляторного русла, развитие перицеллюлярного и периваскулярного отека нервной ткани. В одной из повторных экспертиз эксперт-гистолог указал на наличие кровоизлияния в коре головного мозга и в прилегающей мягкой мозговой оболочке «по типу контузионного очага». Однако, какой-либо дальнейшей экспертной оценки обнаруженное изменение ткани головного мозга не получило.

Из материалов дела было известно, что между данной гр-кой Т. и молодым человеком произошёл конфликт. Причём, первоначально конфликт произошёл во дворе. С материалами дела были предоставлены фотографии автомобиля, стоявшего на территории, прилегающей к дому, на выступающих деталях которого имелась стёртость грязе-пылевого слоя, а на почве визуализировались следы волочения от автомобиля до бани в виде двух ровных параллельных прямых, наличие которых было зафиксировано и в протоколе осмотра места происшествия. Задержанный показал, что после словесного конфликта, который происходил на улице, а в последующем в доме, он уехал, оставив гр-ку Т. сидящей в бане, и обнаружил её через некоторое время (в переделах одного часа), лежащей без признаков жизни на полу бани в коленно-локтевом положении. Все данные указанные мужчиной были противоречивы, показания постоянно изменялись, а проведенные многочисленные комиссионные экспертизы не разрешали поставленных следствием и судом вопросов. При исследовании предоставленных материалов, на трупе было установлено наличие немногочисленных наружных повреждений в виде кровоподтёков, ссадин, одной ушибленной раны на волосистой части головы, ожоговых ран II-III степени общей площадью около 20% поверхности тела, однако определить причину смерти по имеющимся данным не представлялось возможным. Необходимо отметить, что при исследовании предоставленных фотографий трупа погибшей Т., ожоговые поверхности имели вид участков жёлто-коричневого цвета с чёткими контурами, на коже в области границ с ожоговыми ранами какие-либо изменения (например, гиперемия, отёк) не визуализировались.

Нами, кроме полного исследования представленных материалов, были затребованы одежда и обувь покойной (которые ранее исследованы не были), весь гистологический архив, фотографии трупа с места его обнаружения. Некоторые предметы одежды, в которой находилась погибшая на момент возникшего конфликта, не были обнаружены при первичном осмотре места обнаружения трупа, некоторые – уничтожены сразу после секции в бюро судебно-медицинской экспертизы без какого-либо исследования. Нам были предоставлены только обувь и куртка погибшей гр-ки Т. В ходе медико-криминалистического исследования были выявлены следы скольжения на подметочной части правого сапога и множественные наложения почвы на куртке.

При повторном микроскопическом исследовании обращало на себя внимание отсутствие достоверных признаков прижизненного образования ожоговых ран в предоставленном объёме гистологического материала.

В препаратах кожи эпидермис частично отсутствовал, частично был сохранен в виде гомогенной тёмной полоски представленной базальным и уплощенными нижними отделами шиповатого слоя; дерма была гомогенизирована уплотнена, с расширенными венами содержащими гемолизированную кровь; коллагеновые волокна располагались плотно и не содержали ядер; подкожная клетчатка была с явлениями невыраженного отёка.

Учитывая данные осмотра места обнаружения трупа, результаты исследования предоставленных предметов одежды, результаты судебно-химического исследования, наличие и характер ожоговых ран, отсутствие какой-либо явной причины смерти гр-ки Т. или её возможного беспомощного состояния, нами было принято решение о более целенаправленном исследовании предоставленных кусочков головного мозга от трупа погибшей.

При повторном судебно-гистологическом исследовании нескольких непромаркированных кусочков головного мозга погибшей гр-ки Т. было установлено: наличие дистонии сосудов микроциркуляции коры, ишемические и ацидофильные изменения её нейронов, сателлитоз, выраженный периаксональный отёк подкорковых участков нервной ткани с фокусами обрыва аксонов; ацидофильное перерождение нейронов подкорковых структур с очаговым кариолизисом и аксональной реакцией с явлениями деструктивного комбинированного отёка; наличие гиалиновых тромбов в паретически расширенных венах подкорковых ядер, чередование в них ацидофильных и отёчных изменений нейронов, локальные явления кариолизиса и аксональной реакции, наличие комбинированного отёка во всех препаратах.

В гистологических препаратах лёгких были обнаружены признаки экссудации фибрина в альвеолы и острые интраальвеолярные кровоизлияния. В препаратах других органов специфических изменений обнаружено не было.

На основании указанной микроскопической картины предоставленных препаратов, с учётом результатов исследования всех представленных материалов, было предположено наличие у гр-ки Т. черепно-мозговой травмы в виде диффузного аксонального повреждения головного мозга. С целью проверки данного предположения были применены дополнительные гистологические методы окраски препаратов головного мозга (окраска по Мелори, импрегнация серебром), а также включен дополнительный метод исследования. Нами был применен иммуногистохимический метод исследования кусочков головного мозга с применением антител к бета-тубулину 3 с иммунопероксидазной визуализацией.

При окраске препаратов мозга по методу Малори с субмаркировкой, было выявлено, что структура представленных стволовых отделов головного мозга с тонкими мягкими оболочками интактна, а в подкорковых структурах были установлены признаки периаксонального отека с очаговым обрывом аксонов и начальными натеками аксоплазмы.

При окраске препаратов головного мозга методом импрегнации серебром в зонах продольного расположения нервных проводников подкорковых структур были выявлены признаки выраженного периаксонального отёка с очаговым обрывом аксонов и шаровидными натеками аксоплазмы; структура стволовых отделов головного мозга в предоставленном материале была интактна с сохранившейся аргирофильной структурой проводящих путей.

При окраске препаратов иммуногистохимическим методом с использованием антител к бета-тубулину 3 в разведении 1:300 и 1:600 в подкорковых структурах головного мозга было выявлено положительное окрашивание тел нейронов и аксонов с их очаговым обрывом и натёками аксоплазмы. Структуры стволовых отделов мозга с мягкими оболочками были интактны, антиген на поперечных срезах нервных проводников данных отделах представлен равномерно.

Таким образом, после проведения дополнительных исследований, комиссия экспертов установила и доказала наличие черепно-мозговой травмы у гр-ки Т., а также прижизненный характер данного повреждения.

В конкретном случае высказаться о причине смерти и о тяжести диффузного аксонального повреждения не представилось возможным, так как первичное исследование трупа гр-ки Т. и набор гистологического материала были крайне недостаточными.

Однако, обнаружение у потерпевшей черепно-мозговой травмы в виде диффузного аксонального повреждения, для которого характерна потеря сознания уже в момент её причинения, явилось достаточным основанием для суда подтвердить факт противоправных действий по отношению к гр-ке Т и принять окончательное решение по делу.

Таким образом, с помощью применения современных методов лабораторной диагностики при производстве конкретной экспертизы, удалось выявить и наглядно продемонстрировать ранее неустановленную травму, что позволило выполнить непосредственную задачу судебно-медицинской экспертизы – помочь судебно-следственным органам обоснованно принять решение в отношении обвиняемого.