The Mali: fighting for uranium.

События, разворачивающиеся сейчас в Западной Тропической Африке вообще, и в Мали, в частности, имеют столь сложную, многофакторную детерминацию, что понять их вне широких исторического и геополитического контекстов практически невозможно.

В самом общем виде происходящее сейчас в Мали можно представить таким образом. Американцы, стремящиеся посадить в президентское кресло в Мали своего ставленника, в канун выборов спровоцировали военный мятеж в Бамако и добились свержения законного президента страны Амаду Тумане Туре, который стал проявлять слишком очевидную симпатию к Пекину. Застарелый конфликт между официальным Бамако и строптивыми туарегами был использован Францией для сохранения контроля на урановыми рудниками Сахеля. Путч капитана Амаду Саного, в свою очередь, подтолкнул туарегов к новому восстанию и наступлению на Бамако. Ситуацию использовали исламские фундаменталисты и эмиссары «Аль-Каиды», заключившие ситуативный союз с племенными вождями туарегов. Чтобы удержать бывшую колонию в сфере своего влияния, Франция решилась на военную экспедицию в Мали. Ниже я постараюсь обосновать правомерность таких интерпретаций.

Франсафрик

Сразу после распада французской колониальной империи Париж приступил к формированию особой военно-политической системы, которая вскоре получила название «Франсафрик». (Впервые этот термин в 1955г. употребил бывший президент Кот-д’Ивуара Феликс Уфуэ Буаньи[i].) «Франсафрик» - это некий политический феномен, который с трудом поддается определению, это с трудом поддающаяся описанию сеть неформальных политических связей между политическими, финансовыми, дипломатическими и военными деятелями Франции и африканских государств. Изначально «Франсафрик» конструировалась как латентный механизм сохранения влияния европейской державы в её бывших колониях. Поощрение коррупции, тайные сделки, закулисные договорённости, подкуп государственных деятелей, политические убийства, организация военных мятежей и прямое вооружённое вмешательство в дела суверенных государств - всё это стало привычным инструментарием французской тайной дипломатии на африканском континенте. Впрочем, когда фундаментальные интересы Франции на африканском континенте оказывались под угрозой, эта держава не останавливалась и перед открытым использованием военной силы. За последние два десятилетия французские войска многократно вмешивались во внутренние дела различных африканских стран, включая Джибути, Руанду, Центральноафриканскую Республику, Чад, Кот-д’Ивуар. В 2011г. именно французская авиация нанесла первые удары по вооруженным силам Муаммара Каддафи в Ливии.

Вспомним: Николя Саркози накануне прошлых президентских выборов говорил о своей готовности отказаться от этой неприглядной политической практики. А потом были штурм президентского дворца Лоран Гбагбо в Кот-дИвуаре и бомбёжки в Ливии.

Совсем недавно, 13 октября 2012 года, президент Франции Франсуа Олланд, выступая перед депутатами Национального собрания Сенегала в Дакаре, говорил о том, что впредь Париж будет дискутировать с африканскими государствами на равных, а практика неоколониализма уйдёт в прошлое. «Времена того, что называли «Франсафрик», прошли»[ii], - заявил он. Но военно-стратегические и экономические интересы Франции оказались весомее, нежели красоты политической риторики. Военная интервенция французской армии по приглашению «назначенного президента» - это и есть продолжение практики «Франсафрик». Слова Ф.Олланда о том, что Франция не преследует здесь каких-то собственных интересов и направила свои войска в Африку лишь для защиты демократии в Мали, - это кокетливые политические реверансы, которые могут вызвать умиление лишь у экзальтированных парижских старушек. В конечном счете, цель вмешательства Франции в малийский конфликт вполне очевидна: бывшая метрополия всеми силами старается сохранить свои позиции во «французской Западной Африке» вообще и в Мали – в частности. Экономические интересы, видимо, оказались весомее гуманитарных соображений. Слишком важен для экономики Франции дешевый сахельский уран… Недаром опальный ныне президент Мали А.Т.Туре в свое время произнес пророческую фразу: «Париж опасней Тимбукту»[iii].

Урановый фактор

Мали занимает третье место в Африке по объемам добычи золота. Разработка золотоносных месторождений в экономике этой страны играет первостепенную роль: она приносит 20% ВВП и дает 75% валютной выручки государства. В год в Мали добывается около 43 т золота. В этом секторе экономики доминируют канадские и австралийские компании.

Однако особый колорит нынешней политической коллизии на севере Мали придает то, что в этой зоне Сахеля обнаружены богатейшие залежи урана. По экспертным данным, прогнозные ресурсы урана в Мали оцениваются в 100 тыс. т U3O8 при среднем содержании урана в рудах 0,085%[iv]. Разработку урановых руд в соседнем Нигере, на границе с Мали, уже ведут преимущественно французские и китайские компании. Ежегодно французская государственная корпорация «Арева» поставляет из Нигера во Францию около 3 тыс. т урана, что составляет одну треть годовых нужд французских АЭС. (Урановым войнам в Нигере я посвятил специальную статью[v], поэтому здесь не стану писать о роли Франции в политических и экономических потрясениях в этой стране. Отмечу только, что при всякой попытке диверсифицировать экономические отношения и поднять закупочные цены на урановую руду все президенты якобы суверенного государства становились жертвами военных переворотов. Сценарий ставший классическим для тайной дипломатии, получившей название «Франсафрик». Именно этот сценарий и был реализован на политической сцене Мали.)

Атомная энергетика имеет для Франции стратегическое значение, обеспечивая около 75% энергобаланса страны. Поэтому Ф.Олланда не было выбора: он должен был защитить интересы корпорации «Арева», которая давно уже ведет добычу урана в Сахеле. Малийский и Нигерский уран жизненно необходим Франции и ради сохранения контроля над этим ресурсом Франция пойдет на все.

В тоже время, вожди туарегских племен не захотели оставаться в стороне от баснословных прибылей, получаемых от торговли этим стратегическим сырьем. И именно этим во многом объясняется их боевая активность последнего времени.

Туареги – «рыцари пустыни»

Примечательно, что в период подготовки французской военной экспедиции в Мали, в политическом бомонде Франции и, соответственно, в СМИ речь шла о захвате северных территорий малийского государства воинственными племенами кочевников-туарегов.

Действительно, нынешняя конфликтная ситуация в Мали имеет давнюю историю и во многом определяется вынужденным сосуществованием на территории этого государства носителей различных хозяйственных традиций, различных «культур жизнеобеспечения». Оседлые земледельцы и рыбаки манде и сонгаи, составляющие большую часть жителей Мали, живут по преимуществу на берегах Нигера, на юго-востоке страны. Фульбе с древности занимаются разведением крупного рогатого скота в основном на юго-западных ее окраинах. В песках Сахары кочуют туареги, арабы и мавры, известные как торговцы и скотоводы. Эти «белые люди Мали»[vi] проживают в основном на севере. (Важно отметить, что область расселения туарегов разделена между многими государствами, такими как Ливия, Алжир, Мали, Нигер и Буркина-Фасо. Именно эту огромную территорию туареги, вне зависимости от их национальной (государственной) принадлежности и почитают своей исторической родиной, древней страной Азавад[vii]. Воинственные кочевники, «корсары пустыни» всегда были угрозой для оседлого земледельческого населения страны.

Еще задолго до появления в Западном Судане французских колонизаторов, ранние феодальные государства этого обширного региона страдали от набегов туарегов, появившихся здесь более тысячи лет назад. Колонизация мало изменила ситуацию и даже отчасти усилила агрессию кочевников по отношению к крестьянам-земледельцам. Французы стремились законсервировать родоплеменные отношения у туарегови фактически узаконили рабовладение на землях, которые бербероязычные племена считали исконными местами своих кочевий. Тот факт, что темнокожие африканцы были вплоть до начала ХХ века рабами у вождей туарегских племен, остается источником недоверия к берберам и сегодня[viii].

Одержимые идеей создания государства Азавад, которое стало бы домом всех кочевников пустыни, малийские туареги не проявляли сопричастности борьбе за независимость Мали. А после провозглашения суверенитета Мали и обретения независимости малийцев от Франции со всей очевидностью обозначились конфликты между Севером и Югом страны, между государственной властью и родоплеменной верхушкой кочевников Сахары и Сахеля. Органы власти Мали с момента обретения независимости формировались по большей части из вождей племен, говорящих на языках манде и сонгай, отчасти – фульбе. Поэтому правительство всегда игнорировало жизненные интересы кочевников: скудное финансирование практически не достигало северных территорий, социальные программы (без того очень скромные) не распространялась на племена туарегов, мавров и арабов, а гуманитарная помощь западных стран чаще всего разворовывалась по пути на север. Ситуация неизменно обострялась и переходила в фазу вооруженного противостояния в засушливые годы, когда массовый падеж скота обрекал кочевников на голод. Бамако отвечало армейскими экспедициями. Однако Мали – очень бедное государство, малийская армия малочисленна и плохо вооружена, она просто не в состоянии контролировать бесконечные просторы пустыни на северных своих окраинах. Да и границы сопредельных стран совершенно прозрачны. Теснимые военными, кочевники растворялись в раскаленных песках Сахары, но появлялись незамедлительно, после того, как солдаты возвращались в казармы. Поэтому центральное правительство иногда предпринимало попытки договориться с туарегами и даже привлечь их на службу в армию. Но скудный государственный бюджет в сочетании с коррупцией просто не позволял удовлетворить требования строптивых «рыцарей песков». Непродолжительные периоды бесконфликтного сосуществования быстро сменялись новыми вооруженными столкновениями.

Эмиссары Аль-Каиды в Мали

По мере эскалации конфликта и развертывания контингента французских войск в Мали, о туарегах стали говорить все меньше и меньше, зато лейтмотивом информационных передач о конфликте в субсахарской зоне стали исламские фундаменталисты и экстремисты из пресловутой «Аль-Каиды». Ведь говорить о том, что французская авиация наносит ракетные удары по туарегами – гражданам Мали, которые, как могут, борются за свои права, было как-то неловко.

Территория Мали превратилась в африканский плацдарм «Аль-Каиды» сразу после ввода американских войск в Афганистан. Уже тогда началась переброска моджахедов из Пакистана в пески Сахары. Весной 2002 г. эмиссары этой террористической организации предприняли попытку поглощения «Салафистской группы проповеди и джихада» (СГПД), однако Хасан Хаттаб, возглавлявший эту террористическую структуру, воспротивился этому, а вскоре алжирские спецслужбы уничтожили Абу Мухаммеда, ответственного за проникновение «Аль-Каиды» в зону Сахеля[ix]. В 2004 г. боевики «Аль-Каиды» предприняли новую попытку обосноваться на севере Мали. Тогда вожди туарегских племен, контролировавшие эту территорию, после переговоров с правительством предложили фундаменталистам покинуть пределы Мали. Опасаясь вооруженного конфликта с туарегами и вмешательства малийской армии, боевики перебрались в Нигер. Однако уже тогда к террористам присоединились несколько десятков туарегов - граждан Мали. Несколько позже на севере Мали обосновались две группы террористов, одна из которых, состояла из алжирцев и была боевой единицей СГПД, а вторая состояла из пакистанцев и была подразделением «Аль-Каиды». Но уже через год, в сентябре 2006 г., салафисты объявили о том, что они признают главенство Усамы бен Ладена[x].

Интерес «Аль-Каиды» был обусловлен рядом обстоятельств: близостью потенциальных целей террористов в Европе, труднодоступностью северных районов Мали, присутствием в регионе исламистских организаций, конфликтом между Бамако и туарегами[xi]. С начала столетия «Аль-Каида Магриба» (АКМ) становится все более заметным фактором военно-политической ситуации в регионе вообще[xii], и в Мали в особенности. Огромные деньги, которые исламисты получали от криминальной деятельности, позволяли им вербовать сторонников из числа вождей арабских и туарегских племен.

Присутствие исламистов серьезно и весьма противоречиво сказывалось на взаимоотношениях президента Амаду Тумани Туре с вождями туарегских племен. С одной стороны, малийские власти имели все основания опасаться, что перевооружение туарегских комбатантов сделает их совершенно неуправляемыми и сильно осложнит ситуацию на севере страны. С другой стороны, президент предпринимал осторожные попытки использовать туарегов в борьбе с исламскими фундаменталистами[xiii]. Заместитель спикера парламента страны Биби Ахмад Аг (в прошлом – один из лидеров туарегских сепаратистовв) уверял его в том, что «туареги ждут только зеленый свет от малийского правительства, чтобы начать военные действия с «Аль-Каидой»[xiv].

В 2006 г. между племенными вождями и властями страны было заключено соглашение, предусматривающее обучение воинских частей туарегов под командованием офицеров малийской регулярной армии[xv]. А в феврале 2007 г. власти Алжира и Мали завербовали три тысячи туарегов для службы в специальных подразделениях, призванных противостоять проникновению в регион эмиссаров этой террористической организации. "Этой иностранной угрозе мы будем противодействовать всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами", – заявил лидер туарегов-наемников Ахмед Агбибе[xvi].

Рейды мавританских военных на территорию северного Мали

В апреле 2010 г. в Таманрассете Алжир, Нигер, Мали и Мавритания учредили Совместный оперативный военный комитет, призванный разрабатывать совместные мероприятия по противодействию экстремизму в регионе. А 7 октября того же года в Алжире был создан Совместный информационный центр Сахеля, объединивший спецслужбы этих стран для борьбы с террористической угрозой[xvii]. К участию в деятельности этих структур были приглашены также Чад, Ливия и Марокко.

В рамках этих соглашений Мавритания организовала три военные экспедиции на территорию Мали. С согласия малийских властей первый рейд в район Вагаду мавританцы при участии французских инструкторов совершили с согласия Бамако в июле 2010г., во второй раз – в сентябре того же года. Сразу после вывода мавританских сил из северных районов Мали формирования АКМ немедленно вернулись в эту зону.

Поэтому в конце июня 2011г. мавританские военные организовали третью экспедицию в западные районы Мали. В результате был уничтожен полевой лагерь исламистов около города Нара. По информации мавританских военных, в ходе операции были уничтожены 15 джихадистов. При этом на базе были обнаружены тяжелые вооружения – противотанковые ракетные комплексы и переносные зенитные ракетные комплексы, которые «представляли собой прямую угрозу для Мавритании». Скорее всего, этот арсенал появился в распоряжении АКМ в связи с событиями в Ливии. Боевиками этой группировки АКМ руководил некий Халед аль-Хинхити, выходец из Мавритании.

Одновременно малийские военные начали прочесывать лесной массив на севере Мали, в окрестностях Нара. В ответ боевики заминировали местность минами чешского производства, которые оказались в руках террористов также в результате войны в Ливии. В результате операции удалось арестовать 15 боевиков – главным образом граждан Мавритании, которых отправили в Бамако.

По следам этих событий АКМ опубликовала заявление, в котором было сказано, что организация потеряла двух своих солдат. Исламисты обвинили президента Мавритании в том, что он ведет «войну в интересах Франции» и призвали граждан Мавритании «осудить эту войну», а мавританских военных – «извлечь уроки из понесенных потерь и отказаться от ведения войны, которая им не нужна».

Участие туарегов в ливийской войне

Связи между туарегами и Муаммаром Каддафи имеют давнюю историю. Ливийский лидер был движим идеей образования специальных воинских подразделений туарегов, стремящихся к созданию единого государства, которое объединило бы всех представителей этой социолингвистической общности. М. Каддафи в свою очередь рассматривал такое государство как шаг на пути к федерации «Большая Сахара»[xviii].

Еще в начале 70-х гг. прошлого столетия в Ливии был создан Исламский легион. Тогда многие туареги, страдавшие от сильнейшей засухи в Сахеле, записались в эту воинскую часть, задуманную по образцу Французского иностранного легиона. В 1980 г. М. Каддафи издал специальный указ, в котором предложил молодым туарегам, жившим в Ливии, пройти обучение в военных лагерях. Легион воевал в Чаде, Судане и Ливане, но в конце 80-х был распущен. Тысячи туарегов после этого остались в Ливии и влились в состав ливийской армии. В 2005 году М. Каддафи предоставляет неограниченный вид на жительство для всех нигерийских и малийских туарегов на территории Ливии. В 2006 году он призвал все племена региона Сахары, включая туарегов, формировать единую силу для противодействия терроризму и незаконному обороту наркотиков[xix].

Во время второго восстания туарегов в 2007 г. М. Каддафи выступил посредником между туарегами и официальными властями Мали и Нигера, что свидетельствовало о том, что он имел серьезные рычаги влияния на вождей туарегских племен[xx].

Сразу же после начала войны в Ливии вожди туарегских племен из Ливии, Мали и Нигера провели совещание, на котором было решено вступить в войну на стороне М. Кадафи, против «предателей Ливии». Туареги заявили, что они начнут войну против малийского правительства, если правительство поддержит «крыс» или если в Мали арестуют кого-либо из друзей Каддафи. (Аналогичное предупреждение было сделано и правительству Нигера.) Туареги декларировали, что только они будут решать, что можно перевозить в Ливию через Сахару, а что нельзя. Изменение правил передвижения по Сахаре звучало так: «если обоз идет к М. Каддафи – вас будут охранять и сопровождать воины туарегов. А если «корм для крыс», то груз конфискуют, а «купцов» закопают в песках для удобрения»[xxi]. Только за первую неделю марта 2011 года 2300 туарегов из района Кидала отправилась на 40 грузовиках в Ливию через Алжир.

12 октября 2011 г. Хама аг Сид’Ахмед собрал пресс-конференцию, в ходе которой сообщил журналистам, что туареги готовятся в политическом и военном отношении, присоединиться к сопротивлению в Ливии[xxii]. А 18 октября правительство Мали направило на север страны министра внутренних дел, но переговоры с сепаратистами оказались безрезультатными. Туареги объявили о своей независимости от Мали и Ливии[xxiii].

Следует отметить, что с начала гражданской войны в Ливии власти Мали предупреждали, что падение М. Каддафи приведет к дестабилизации ситуации в районе Сахары и Сахеля. Действительно, после поражения каддафистов ситуация на севере Мали стала взрывоопасной, начался процесс возвращения на родину малийских туарегов. В Мали направились и те трудовые мигранты, которые раньше переселились в Джамахирию на заработки, и те, кто служил в ливийском «панафриканском легионе» (около 2 тыс. чел.). Бойцы-туареги возвращаются в Мали из Ливии с самым современным французским оружием, которое в свое время сбрасывалось ливийским повстанцам на западе Ливии, где в отдельных районах относительно компактно проживает берберское население. По данным «Фигаро», речь шла, в частности, о противотанковых ракетных комплексах «Милан» и стрелковом оружии. Повстанческие группировки туарегов заявили о своем объединении. Новая организация под названием «Национальное движение за освобождение Азавада» декларировала, что в ее распоряжении находятся 700 бойцов, готовых сражаться за независимость.

Восстание туарегов в Мали

Туареги не заставили себя долго ждать. Уже 17 января 2012 г. ветераны туарегских батальонов из армии убитого М. Каддафи атаковали город Менака на севере Мали[xxiv]. Сепаратисты выступили под знаменами «Национального движения за освобождение Азавада» (НДОА) и потребовали установления независимого туарегского государства Азавад на северных землях Мали. Не желая конфронтации с правительствами соседних государств, политические лидеры мятежников устами Муссы Аттахера объявили, что НДОА признает существующие границы и своей целью ставит лишь выход из-под юрисдикции малийского правительства[xxv]. Уже тогда эти события эксперты интерпретировали как перенос гражданской войны в Ливии на территорию Мали. Было ясно, что эта акция туарегов лишь начало более крупной операции, в которую будут вовлечены «все силы, верные Джамахирии». По данным ливийских социальных сетей, к ней был причастен сын полковника М. Каддафи, Сеиф аль-Ислам[xxvi].

А 19 февраля на севере Мали началась полномасштабная война[xxvii]. Отряды туарегов состояли в основном из бойцов, сражавшихся в составе элитных частей ливийской армии джамахирии: Панафриканского легиона и бригады Хамиса, которую возглавлял еще один сын полковника – Хамис Каддафи. Повстанцы осадили лагерь правительственных войск в окрестностях города Тесалит. Президент Мали направил против них бронетехнику и вертолеты, которые пилотировали летчики из Восточной Европы и республик бывшего СССР[xxviii]. Несмотря на это, к 21 февраля повстанцы атаковали 7 и захватили 5 городов на севере и в центре страны. В городе Менака сепаратисты разместили свою администрацию. Счет погибшим с той и другой стороны пошел на сотни.

После того как сепаратисты захватили город Агельхок, они казнили несколько десятков попавших в плен солдат. В столице Бамако прошли демонстрации, участники которых потребовали от президента А.Т.Туре покарать убийц. Позже в столице и других малийских городах начались погромы: разгневанные толпы жгли дома и магазины, принадлежавшие как туарегам, так и просто людям со светлой кожей[xxix].

А жители прифронтовой полосы устремились на юг и в соседние страны: Буркина-Фасо, Нигер, Мавританию. По данным ООН, более 125 тыс. малийцев вынуждены были покинуть свои дома к 26 февраля[xxx]. Принимающие бедные африканские страны уже не в состоянии справиться с потоком переселенцев. «Международная амнистия» назвала ситуацию в регионе худшим кризисом с правами человека на севере Мали за последние 20 лет.

На первом этапе боевых действий малийская армия уступала сепаратистам, но в конце февраля перешла в наступление[xxxi]. Авиация атаковала объекты повстанцев с вертолетов[xxxii], чтобы остановить их продвижение к Кидалю, крупнейшему городу региона. Лидеры туарегов при этом объявили, что правительство бомбит мирных жителей[xxxiii]. И именно в это время в Бамако происходит военный переворот.

Несостоявшиеся выборы 2012года.

Как и большинство африканских государств, Республика Мали пережила целый ряд путчей: установление диктатуры Модибо Кейты в 1966 г., военный переворот Муссы Траоре в 1968 г., попытки военных переворотов во второй пол. 60-х – нач. 70-х гг., в том числе путч, инициированный председателем правительства Йоро Диаките. И несмотря на то, что два последних десятилетия страной руководили легитимные президенты, люди в погонах всегда играли заметную роль в социально-политических процессах в этой стране…

В апреле 2012 г. в стране должны были пройти очередные президентские выборы. Власти уверяли, что, несмотря на бои на Севере выборы состоятся. А.Т.Туре заявил: «Мы уже привыкли к проведению выборов во время войны и во время восстания туарегов. Какими бы ни были трудности, у вас должен быть президент, избранный легально и законно». Сам он, дважды избиравшийся на этот пост, не раз повторял, что не намерен изменять Основной закон и в 2012 г. «отправится возделывать свое поле в Мопти»[xxxiv].

Вместе с тем, учитывая популярность в его стране и авторитет за пределами Мали президента А.Т.Туре, можно было предполагать, что тот кандидат, который получил бы его политическое благословение, получил бы фору в избирательном марафоне. Ведь это означало бы не просто выражение симпатии к персоне, а нечто куда большее – это было бы свидетельством известных гарантий стабильности в политическом процессе. Объявление «дофина» было бы одновременно призывом сохранить верность той демократической парадигме, которую народ Мали уже дважды активно поддержал.

Для того, чтобы понять, что же произошло в канун выборов, нужно внимательно присмотреться к политическим физиономиям наиболее вероятных претендентов на президентское кресло. Всего их было девять человек (электоральным процессам в Мали я посвятил отдельную статью[xxxv]), но в контексте этой темы заслуживают особого внимания трое из них.

Были основания думать, что США употребили бы все свое политическое влияние и экономическую мощь, для того, чтобы обеспечить победу на выборах 2012 г. шейху Модибо Диаре. Он занимал высокие посты в американском NASA, что свидетельствует не только о его высоком профессиональном статусе, но и о принадлежности к технократической элите Соединенных Штатов. А это – одна из наиболее влиятельных элит в постиндустриальном мире. Кроме того, пять лет он возглавлял корпорацию «Майкрософт» в Африке. А эта социальная позиция давала ему неоспоримые преимущества в предвыборной гонке: могущественные финансовые круги США заинтересованы видеть на посту президента Мали именно такого кандидата. В канун выборов в СМИ появилась информация о том, что Билл Гейтс предложил влиятельным американским бизнесменам и политикам инвестировать в экономику Мали. Но чтобы это произошло, они должны были быть уверены в том, что страну в 2012 г. возглавит М. Диара[xxxvi].

Весьма опасным соперником М. Диары был бывший министр иностранных дел, впоследствии представитель ООН на Мадагаскаре Тьебила Драме. Зять предыдущего главы государства А.У. Конаре, он бы в оппозиции А.Т. Туре. Этот политик в Мали воспринимается как креатура французской политической элиты. Его Партия национального возрождения Мали (ПНВ) уже вела переговоры с А.Т. Туре об организации переходного процесса. Во внутренней политике предполагалась преемственность, но внешняя политика Мали в случае победы Т. Драме должна была заметно развернуться в сторону Франции. Кроме того, он намеревался активизировать антитеррористическое сотрудничество с западными спецслужбами[xxxvii].

На пост президента страны претендовал и Умар Марико, позиция которого выступала очевидной антитезой «проамериканской» позиции М. Диара и «профранцузской» позиции Т.Драме. У. Марико занимает вполне очевидную антизападную позицию: достаточно вспомнить, что 27 августа 2011 г. он был в числе организаторов митинга в Бамако в поддержку народа Ливии. Митинг проходил под лозунгами: «Саркози, Обама, Кэмерон, прекратите убивать женщин и детей!», «НАТО, вон из Ливии!»[xxxviii]. В сложившейся ситуации предвыборные лозунги У.Марико находили отклик в сердцах малийцев – правоверных мусульман.

Вполне вероятно, что в электоральной кампании 2012 г. «раскол» электората произошел бы в соответствии с антитезой: модернизация демократического толка под эгидой Запада или приверженность традиционным исламским ценностям с сильным китайским привкусом. Вспомним, А.Т.Туре в последние годы своего правления проявлял заметную симпатию к М. Каддафи и пользовался его политической поддержкой. Во внешнеэкономической политике он все более склонялся к сотрудничеству с Китаем. Именно это предопределило и его дальнейшую судьбу, и развитие политической ситуации во всем субсахарском регионе.

Китайский вектор малийской внешней политики

Президент А.Т.Туре одним из первых африканских лидеров понял, что пришествие Китая в Африку позволяет диверсифицировать внешнеэкономическую политику страны и избавиться от кабальных закупочных цен на сырье, которые бесцеремонно навязывались его стране в течение многих лет бывшей метрополией. И он все шире открывал дверь для китайских инвестиций в экономику Мали. Начав, как водится, с инфраструктурных проектов, Пекин все ближе подбирался к минеральным ресурсам Мали.

8 июня 2010 г., на церемонии, приуроченной к третьей годовщине со дня начала его второго срока на посту главы государства, в Бамако, в здании парламента (заметим, оно было построено при помощи Китая!) президент Мали констатировал, что Китай уважает систему традиционых ценностей малийцев и является надежным и верным партнером его страны. По словам А.Т.Туре, Китай оказывает Мали помощь в возведении многих важных объектов, в частности, в строительстве моста через реку Нигер в Бамако, что играет очень важную роль в развитии малийской столицы.
Президент Мали сказал, что Китай приступает к строительству в скоростной автотрассы длиной 240 км, которая будет связывать Бамако и Сегу на севере страны и содействовать дальнейшему экономическому и социальному развитию Мали[xxxix].

Все более заметная симпатия А.Т.Туре к Китаю вызывала нарастающее раздражение в Елисейском дворце, и в Белом доме. Многие эксперты, которые, так или иначе, оценивают происходящее сейчас в Мали, признают, что «задача французов - выдавить китайцев из региона», и что для них «совершенно неважно»[xl] с помощью каких политических манипуляций и опираясь на каких марионеток они это сделают.

«Идиотский путч»

На фоне боев с туарегами произошел путч в Бамако. Мятеж начался 21 марта 2012 г. в военном лагере, который посетил министр обороны страны. Его речь о ситуации на фронте вызвала возмущение солдат и младших офицеров. Они объявили, что власти не обеспечивают армию необходимым продовольствием и оружием. Волнения начались и в других гарнизонах, а 22 марта глава путчистов капитан Амаду Саного объявил о захвате власти в стране. Военные апеллировали к конституции, которая предусматривает, в случае неспособности главы государства исполнять полномочия, отстранение его от власти. В этом случае в переходный период (до 45 дней) временное правительство возглавляет спикер парламента страны.

Что произошло после путча? 1 апреля А.Саного пообещал восстановить конституционный порядок в стране и пригласить все политические силы для учреждения временного правительства, которое и должно организовать демократические выборы. Но, как справедливо заметил профессор права Университета Бамако Малик Сарр, конституционный порядок можно было бы считать восстановленным, если бы к власти вернулся президент А.Т. Туре[xli]. (К слову – лидер путчистов А. Саного проходил военную подготовку в США и по сей день носит на своей форме шеврон американского морпеха, а свергнутый им президент А.Т.Туре учился в России, в Рязанском десантном училище.) По данным малийских СМИ, опальному президенту удалось бежать, и он скрылся в Сенегале.

Чтобы понять, кому и зачем понадобился «идиотский путч», зададимся простым вопросом: кому выгодно?

7 апреля 2012 г. представители военной хунты Мали подписали план мирного урегулирования ситуации в стране, подготовленный Организацией экономического сотрудничества стран Западной Африки (ЭКОВАС). Соглашение предусматривало передачу власти председателю Национальной ассамблеи на период смены правления[xlii]. В результате мятежа «временным президентом» страны стал (в соответствии с конституционной нормой и под давлением стран ЭКОВАС) спикер парламента - Дионкунда Траоре, а правительство возглавил М. Диара. Более того, хунта арестовала двух соперников М. Диара на выборах 2012 г. – М. Седибе и С. Сиссе.

Итак, путчистам удалось изгнать из страны законно избранного президента… Но что за этим последовало? Изгнание ознаменовало собой начало «переходного периода» с неясной продолжительностью и непонятным целеполаганием. Политические акторы, волею судеб оказавшиеся у власти в Мали, совершенно по разному видят ее будущее и совершенно не способны прийти к какому либо консенсусу. Сложился странный триумвират, состоящий из «назначенного» президента, которого в стране именуют «затычкой»; премьер-министра, который был способен только на то, чтобы звонить Б.Абаме по ночам и консультироваться, что же ему теперь делать; главаря путчистов, который, практически не имеет никакого влияния в армии, тем не менее, делает периодически амбициозные заявления о том, что военное снаряжение уже отправлено из Конакри в Бамако и «грандиозная военная операция, вне зависимости от желаний и планов заморских спонсоров, начнется в течение считанных часов».

При всем том, малийская армия оказалась полностью деморализованной. Солдаты и младшие офицеры вышли из повиновения и практически никому не подчиняются, высшие офицеры боятся появляться в войсках. Нарастает раскол между представителями различных родов войск. Формально регулярная армия насчитывает 10 тыс. человек, однако реально путчисты пользуются влиянием едва ли в половине всех воинских подразделений, а реально подчиняются главарю хунты около 2 тыс. солдат и офицеров.

Кроме того, люмпенизированные и обнищавшие жители южных провинций сформировали некое подобие народного ополчения – отряды с громкими названиями «Дети Нации» и «Смерть Лучше Бесчестья». Вооруженные чем попало, эти ополченцы сосредоточились вдоль границы территорий, захваченных мятежными туарегами, и ждали только случая прорваться на север и заняться грабежами и мародерством. (Примечательно, что неназванный источник в окружении министра иностранных дел Франции признал, что расправы над мирными жителями севера – это реальная угроза и «этого мы опасаемся сильнее всего, это большая проблема», поэтому «мы удваиваем меры предосторожности». В Париже прекрасно понимают, что нести ответственность за возможные военные преступления будет именно французская армия[xliii].)

В официальном заявлении МИД РФ было сказано, что "после захвата власти военной хунтой страна находится в состоянии политического хаоса и неразберихи"[xliv]. Отсутствие единой политической воли и ясного целеполагания обусловили дальнейшие политические катаклизмы.

1 мая 2012 г. сторонники А.Т.Туре предприняли попытку вернуть власть. Президентская гвардия, верная законно избранному главе государства, атаковала путчистов. Гвардейцы предприняли попытку захватить телецентр в Бамако, перестрелка продолжалась несколько часов, но сторонникам А.Т.Туре пришлось отступить к столичному аэропорту. Вскоре представитель хунты заявил по национальному телевидению, что сторонники «старого режима попытались вернуть все назад, но сейчас ситуация находится под полным контролем»[xlv]. Однако происшедшее свидетельствовало о том, что А.Т.Туре, за спиной которого смутно просматривается грозная тень Поднебесной, рано сбрасывать со счетов.

А 23 мая 2012 г. в Бамако начались демонстрации протеста против политики «президента-затычки», которые закончились штурмом президентского дворца. Солдаты застрелили троих участников погрома, но, несмотря на сопротивление личной охраны, Д.Траоре был избит и изгнан из своей резиденции. С травмами головы непопулярный в Мали президент был госпитализирован в столичной больнице, а затем и вовсе вылетел в Париж для прохождения медицинского осмотра и был размещен в одной из парижских клиник. Злые языки говорили, что Д.Траоре просто решил переждать сложный период в истории Мали вдали от дома[xlvi].

В конце года, ночь на 11 декабря, уже премьер-министр М.Диарра был захвачен военными. По информации СМИ он был арестован в его собственном доме, однако, по сообщению военных, шейх был задержан в аэропорту при попытке улететь во Францию. Под принуждением главаря хунты А.Саного, он сделал заявление об отставке по национальному ТВ. «Действия Диарры, провоцирующие напряженность в стране, вызывали опасения», – заявил представитель военных Бакари Марико[xlvii]. Несмотря на «ночные разговоры с президентом Обамой» экс-премьер не смог удержаться у власти, которую сами вложили в его руки путчисты. Один из его политических оппонентов так охарактеризовал ситуацию: «Архитекторы путча хотели нового человека, новое лицо. Вот они и привезли инопланетянина, у которого нет никакого опыта в делах государства, политике или администрации»[xlviii]. Примечательно, что СБ ООН в этой ситуации решительно осудил «продолжающееся вмешательство персонала малийских сил обороны и безопасности в работу переходных органов власти Мали» и заявил о готовности рассмотреть вопрос о «принятии санкций против тех, кто нарушает конституционный порядок» Мали[xlix]. Вероятно, для того, чтобы понять эти политические метаморфозы, нужно принять во внимание то, что М.Диара поддерживал планы введения в Мали войск Африканского союза для подавления восстания туарегов на севере.

Сейчас трудно судить о том, кто и что обусловили изгнание столь любезного сердцам американцев малийского политика. Думаю, в этом контексте уместно вспомнить о «Пансахельской инициативе» - региональной программе обеспечения безопасности в странах Африки, запущенной Пентагоном после событий 11 сентября 2001г. Ее целью было не дать покинувшим Афганистан после американской военной акции террористам из «Аль-Каиды» создать на территории этих государств хорошо вооруженные и обученные группы исламских боевиков. Первоначально в ней участвовали четыре страны - Чад, Мали, Мавритания и Нигер. Позже, в 2005г. эта программа была преобразована в «Инициативу по борьбе с терроризмом в Сахарском регионе», а ее действие было распространено также на Алжир, Марокко, Тунис, Сенегал и Нигерию. Кроме того, напомню, что для борьбы с угрозой терроризма в этом регионе Алжир совместно с Мали, Нигером и Мавританией создали в Таманрассете (Алжир) «Совместный антитеррористический штаб». Вероятно, американцы сделали ставку на подконтрольные им африканские структуры… и проиграли.

10 января 2013 г. «назначенный президент» Мали Д.Траоре, получив необходимые инструкции в Елисейском дворце, объявил всеобщую мобилизацию, ввёл чрезвычайное положение и направил письмо на имя генерального секретаря ООН Пан Ги Муна и президента Франции Ф.Олланда, в котором попросил о незамедлительной военной помощи[l]. А уже на следующий день, 11 января началась интервенция французских войск на севере Мали.

Позиция ООН и мирового сообщества

Еще 5 августа 2012 г. министр обороны Франции Жан-Ив Ле Дриан объявил, что Франция готова поддержать силовое решение вопроса. В то же время он подчеркнул, что «инициатива должна исходить от регионального блока западноафриканских государств ЭКОВАС и, возможно, Африканского союза» и выразил надежду на то, что Европейский Союз поддержит вооруженное вмешательство[li]. Стремление загребать жар чужими руками вполне понятно: в условиях кризиса дорогостоящая военная экспедиция в пески Сахары была мало привлекательна. Тем более, что она могла затянуться на неопределенное время и в Париже прекрасно осознавали угрозу. Куда привлекательней была перспектива решить проблему силами африканских государств-сателлитов, целиком зависимых от Франции и возглавляемых марионеточными правителями.

Напомню, что за вооруженное вмешательство в ситуацию в Мали выступил президент Кот д'Ивуара Алассан Уаттара, который в настоящее время возглавляет Экономическое сообщество государств Северо-Западной Африки (ЭКОВАС). Напомним, два года назад сам А.Уаттара был приведен к власти в стране с помощью французского спецназа. Организатором переговоров выступил президент Буркина Фасо Блез Кампаоре, являющийся официальным посредником ЭКОВАС по урегулированию малийского кризиса. (Б.Кампаоре пришел к власти путем военного переворота, инспирированного Францией).

США также рассматривали возможность военной операции против сил «Аль-Каиды» в Мали. Об этом говорил заместитель министра обороны США по специальным операциям Майкл Шихан. Пентагон, якобы, «изучает возможность совместных действий с правительством Мали и оказания последнему военной поддержки» объявил М.Шихан в интервью американским СМИ 26 июля 2012 г. Вооруженные силы Мали уже заявляли о том, что приветствуют возможную помощь со стороны западноафриканских государств в борьбе за восстановление контроля над севером страны[lii].

26 сентября 2012 г. Президент Франции Ф.Олланд 26 сентября призвал Совет Безопасности Организации Объединенных Наций санкционировать военную операцию в Мали. По словам главы республики, сделать это необходимо настолько быстро, насколько вообще возможно. Наконец, 20 декабря 2012 г. была принята резолюция Совбеза ООН № 2085 об одобрении военного вторжения в Мали. Резолюция была принята единогласно. (Как писали французские газеты, «даже русские и китайцы не возражали»… Генсек ООН Пан Ги Мун опубликовал специальное заявление, в котором также приветствовал меры по противостоянию вооруженным группам террористов в Мали.) В Мали планировалось отправить 3 тыс. военнослужащих, согласно резолюции, контингент будет составлен исключительно из военнослужащих стран ЭКОВС[liii]. Резолюция не санкционировала односторонние военные действия Франции на территории Мали, но уже 15 января 2013 г. Совбез ООН единогласно поддержал французскую военную кампанию.

20 января глава внешнеполитического ведомства Франции Лоран Фабиус сообщил, что помощь Парижу при транспортировке войск и продовольствия в Мали предложила Москва[liv]. Еще 15 января агентство «Рейтер» опубликовало видеозаписи транспортировки французских военных грузов в Мали, на которых видны российские самолеты Ан-124 «Руслан»[lv]. Один из них принадлежит компании «Волга-Днепр», другой – ОАО «224 летный отряд». Эта коммерческая авиакомпания аффилирована с Министерством обороны России.

Заслуживает внимания тот факт, что во Франции по поводу вторжения нет единого мнения. Доминик де Вильпен, премьер-министр в правительстве Ширака, отстаивавший французское «нет» в ООН в начале войны в Ираке, полагает, что нынешнее правительство не понимает целей этой войны: он напоминает о том, что остановить продвижение джихаддистов на юг, отбить у мятежников север страны, уничтожить базы «Аль-Каиды» – это совершенно разные задачи. По его словам, «вирус неоконсерватизма овладел умами», и единодушные призывы к войне, торопливость и нетерпение, хорошо знакомые аргументы «борьбы с терроризмом» должны внушать беспокойство всем здравомыслящим французам.

Операция «Сервал»

Франция первоначально направила в Мали две тысячи штыков для оказания помощи малийской армии в борьбе с сепаратистами-туарегами и исламистами фундаменталистами, которые угрожали захватить столице страны — Бамако[lvi]. Операция «Сервал» задумывалась намного раньше, но начать ее было невозможно из-за того, что Алжир торговался и не соглашался открыть свое воздушное пространство для полетов французских штурмовиков. Однако в декабре 2012 г. в ходе официального визит в Алжир президент Франции Ф.Оланд предоставил президенту Алжира Абдельазизу Бутефлики гарантии поддержки в его борьбе с оппозицией в ходе электоральной компании 2014 г. Напомню, что А.Бутефлики уже заявил о своем намерении баллотироваться на пост президента в четвертый раз вопреки действующей конституции страны. (Очередной пример той сомнительной внешнеполитической доктрины Франции, которая давно носит название «Франсафрик»!)

13 января французские боевые самолеты разбомбили г. Гао на востоке страны, а экспедиционный корпус быстро продвинулся далеко вглубь территории, занятой сепаратистами. 14 января при помощи французов был восстановлен контроль правительственных войск над г. Кона. Тогда же глава минобороны Франции Жан-Ив Ле Дриан заявил, что четыре истребителя Rafale, вылетевшие с французской базы, разрушили лагеря повстанцев и их логистическую базу близ Гао. В дальнейшем французы атаковали городки Дуэнце и Лере и нанесли бомбовые удары по г. Кидал, в котором размещался штаб группировки "Ансар ад-Дин". Не дожидаясь новых ударов французских штурмовиков, исламисты покинули древний Тимбукту. Пресс-секретарь малийских ВС Мадибо Траоре объявил, что город был взят без единого выстрела: «Ушли практически все. Они направились туда, где хранили оружие, в том числе в Бурем, где мы обнаружили сотни тайников с оружием и боеприпасами»[lvii].

3 февраля 2013 г. Ф.Олланд, прибыв в Бамако, объявил, что военная миссия французской армии в Мали завершилась. Электронные СМИ показали, как ликующие малийцы пляшут на улицах городов с французскими флажками в руках. По малийской традиции народ отметил победу массовыми грабежами: громили магазинчики, принадлежащие сторонникам шариатского правления. «Маленькая победоносная война» завершилась. 19 февраля министр обороны Франции Жан-Ив Ле Дриан в эфире французского телевидения объявил, что «французские войска начнут покидать Мали в течение нескольких недель»[lviii]. Вывод французских войск был запланирован на март сего года. После этого контроль над «освобожденными» территориями должен быть передан вооруженным силам африканских стран и миротворческому контингенту ООН. Однако практическая реализуемость такого сценария вызывает большие сомнения. Уже в марте премьер-министр Франции Жан-Марк Эро заявил в парламенте, что Франция начнет выводить свои войска из Мали «с конца апреля». При этом, как уточнил Эро, 25 марта Национальная ассамблея и Сенат должны будут договориться о количестве военнослужащих, которые останутся в африканской республике[lix].

За время операции «Сервал» от туарегов-сепаратистов и исламских фундаменталистов были освобождены все города на севере Мали, которые почти год удерживались мятежниками. К концу операции на малийском театре военных действий находились около 4 тыс. французских военнослужащих, а также военный контингент соседних африканских государств, направленный туда в рамках Африканской международной миссии по поддержке Мали. Самолеты ВВС Франции совершили за время военной операции в Мали почти тысячу вылетов, из них свыше 170 заданий завершились нанесением ударов по позициям противника[lx].

Но означает ли это, что французам удалось одержать быструю победу? 1 февраля 2013 г. "Le Figaro" писала: «При виде французской огневой мощи исламисты предпочли избежать столкновения и скрыться в пустыне. Так, не готовятся ли они, подобно афганским талибам, к «стратегическому отступлению» в сокрытые от американских спутников пещеры у алжирской границы, чтобы вновь продолжить бои после ухода французов?»[lxi].

Нашествие туарегов и раскол в рядах мятежников

Целью путчистов, якобы, было противодействие нашествию туарегов и возрождение армии. Однако в итоге мятежа, организованного капитаном А.Саного, туареги перешли в наступление, отторгли у Мали большую часть территории, заняли ключевые города на севере страны, включая историческую столицу региона Тимбукту, заявили о суверенитете самопровозглашенного государства Азавад.

С этого момента в политической риторике Парижа и в западных СМИ все чаще фигурируют исламские фундаменталисты.

Нужно иметь в виду, что сейчас в Сахеле действуют несколько исламистских организаций, в рядах которых есть и представители бербероязычных племен. Так упомянутая выше «Салафистская группа проповеди и джихада» (СГПД) частично уже поглощена «Аль-Каидой в исламском Магрибе» (АКИМ). Другая часть салафистов послужила основой для формирования ещё одной исламистской организации - «Ансар ад-Дин» (АД). И если под знамёнами АКИМ воюют арабы, мавры, пакистанцы, пуштуны и туареги, то АД состоит в основном из туарегов. Весьма активен и арабский «Фронт национального освобождения Азавада» (ФНОА), который играет на противоречиях между арабами и туарегами и находится в оппозиции к туарегскому «Национальному движению за освобождение Азавада» (НДОА).

Когда в Бомако случился переворот, туареги, объединенные в НДОА, решили использовать его для провозглашения независимого государства Азавад и привлечь для этого ситуативных союзников из числа названных исламистских организаций. В мае 2012г. лидеры радикальных исламистов из АД и сепаратисты из НДОА подписали договор о сотрудничестве. Однако не склонные к исламскому радикализму руководители и идеологи НДОА быстро поняли, что совершили стратегическую ошибку, поскольку это сразу отвратило от них весь цивилизованный мир. (Сам факт заключения соглашения между АД и НДОА давал основания французам говорить не только об угрозе распада государства Мали, но и об угрозе распространения в регионе радикального ислама.) Кроме того, большая часть туарегских племен воспротивилась идеям исламского фундаментализма и отказалась жить по законам шариата.

Нужно иметь в виду еще одно обстоятельство. АД хоть и имеет связи и с АКИМ и с Боко Харам, в её рядах мало кадровых военных, чего никак нельзя сказать о бойцах НДОА, которые в большинстве своем основном служили в ливийской армии. АД немногочисленна и плохо вооружена, в то время как бойцы НДОА вооружены новейшим французским оружием[lxii].

Все это побудило политических лидеров НДОА выступить с заявлением, что провозглашение независимости Азавада было лишь попыткой привлечь внимание международного сообщества к судьбе населения севера Мали, и объявили о своей готовности вступить в переговоры с официальным Бамако. Это немедленно спровоцировало вооружённый конфликт между сторонниками НДОА, с одной стороны, и боевиками АКИМ и «Движения за единство и джихад в Западной Африке» (ДЕДЗА) - с другой. Туареги не согласились жить по законам шариата и поругались с союзниками. 28 июня 2012 г. исламисты захватили штаб-квартиру туарегов в городе Гао, но были выбиты оттуда с большими для них потерями[lxiii].

Сепаратизм туарегов – это фактор всей постколониальной истории Мали. Да, сейчас удалось выбить какие-то вооруженные группировки из городков на севере страны. Но туареги растворились в песках Сахары и горах Сахеля. Границы в пустыне весьма прозрачны, а территория Азавада – это и Нигер, и Буркина-Фасо, и Алжир. Бомбить с воздуха кочевья туарегов? Убивать женщин и детей? Травить колодцы? Говорят, что будут уничтожать базы «террористов». Но им и базы не особо нужны. Они ведь кочевники, их дом – пустыня, их база – горб верблюда и джип «Тойота» с крупнокалиберным пулеметом. Omnia mea mecum porto! И договориться с ними нельзя, поскольку это неструктурированное, неинституализированное сообщество, состоящее из множества племен, вождей, религиозных группировок. Они объединяются, ссорятся, воюют друг с другом. Никто не может выступать от имени этого ситуативного множества на переговорах. Столкнувшись с регулярной французской армией, туареги отступили. Но они не побеждены и не намерены складывать оружие.

Что дальше?

Сейчас французов вполне искренне приветствует большая часть коренных жителей страны. В основном это представители земледельческих оседлых племен сонгай, фульбе, манде. Историческая память этих темнокожих граждан Мали травмирована давними конфликтами с воинственными кочевниками – туарегами, маврами, арабами – «белыми людьми пустыни» (конфликт имеет еще и расовые коннотации). Речь идет преимущественно о представителях традиционного, умеренного ислама суннитского толка, которые не приемлют перспективы конструирования шариатского государства. Для этой части населения страны – 85-90% малийцев[lxiv] – французская интервенция сейчас приемлема, поскольку она предотвратила большую кровь. А она неизбежно пролилась бы, если бы туареги и исламисты двинулись на юго-запад. Вероятно, французов сейчас поддержит и некоторая часть туарегских племен, в частности, отколовшаяся от «Ансар ад-Дин» группировка «Исламское движение Азавада». Эта группировка, состоящая целиком из малийцев и контролирующая район Кидал в 1500 км к северо-востоку от Бамако, выступает за мирное решение проблем северных территорий[lxv]. Не секрет, что французская дипломатия, стремясь сохранить свое практически эксклюзивное право разрабатывать урановые месторождения Мали и Нигера, еще недавно делала ставку именно на туарегов. Поскольку президент А.Туре в своей внешнеполитической стратегии начал все больше ориентироваться на Китай, Франция в последний период его правления вела закулисные переговоры с лидерами Национального движения за освобождение Азавада[lxvi]. На встречах в Париже они обещали искоренить в регионе «Аль-Каиду», пресечь наркотрафик и предоставить французам преференции на урановых разработках[lxvii]. Создание «суверенного» Азавада рассматривалось французской дипломатией как «второй выход из норы». Теперь же туареги (большая их часть), озлобленные и оттесненные с мест традиционных кочевий, начнут партизанскую войну. Они будут гонять караваны с наркотиками по транссахарским тропам, торговать оружием, нападать на города и гарнизоны малийской армии, на военные базы миротворцев, на служащих французских компаний, захватывать заложников.

Сейчас наиболее предпочтительный для Франции сценарий – это замещение французской армии голубыми касками ООН. Вероятно, в миротворческом контингенте французские солдаты выступят в новом амплуа[lxviii]. Скорее всего, им будут аккомпанировать ограниченные контингенты войск членов Экономического сообщества стран Западной Африки (ECOWAS), но особых надежд возлагать на этих миротворцев не приходится. Военные базы войск ООН будут размещаться, скорее всего, в районах активной деятельности французской корпорации «Areva», занимающейся разработкой и поиском новых залежей урана в Нигере и Мали. А военные инструкторы из стран Евросоюза займутся перевооружением и обучением малийской армии, ведь это проще и дешевле, нежели организовывать военные экспедиции[lxix].

Как только ситуация немного стабилизируется, французы имитируют президентские выборы, на которых победит их ставленник. Возможно, это будет нынешний «назначенный президент» Д.Траоре, но после всех политических катаклизмов последнего времени рассчитывать на честную победу ему не приходится; в стране его называют не иначе, как «затычкой». Хотя в сложившейся ситуации французы, скорее всего, не будут слишком щепетильными. Экс-премьер М.Диарра также имеет мало шансов занять президентское кресло: французы не захотят видеть во главе Мали политика, который в самые острые моменты консультировался по телефону с Бараком Обамой.

С точки зрения международной безопасности оптимальным выходом из сложившейся ситуации представляется изгнание исламских фундаменталистов из Сахеля, достижение консенсуса между туарегами и Бамако по поводу искомой степени автономии северных территорий, проведение легитимных выборов на территории всей страны, обеспечение политического и экономического суверенитета Мали в полном объеме. Восстановление экономики этого государства возможно только в том случае, если малийцы получат возможность диверсифицировать свою экономическую политику и выбирать себе партнеров, руководствуясь экономической целесообразностью, а не «особыми отношениями» с бывшей метрополией. К сожалению, этот сценарий не вписывается в постмодернистское понимание международного права, которое трактуется теперь как право сильного.