Grimaces of Mediaphilosophy: Brave Sense, 'Mediablisses' and Living Cell

Koren' Robert Viktorovich First Vice-President at Presidium of the National Cossack Academy 350049, Russia, Krasnodar, ul. Severnaya  265, of. 30. kasrob@rambler.ru Other publications by this author

Я совершенно индифферентно отношусь к медиа, медиадискурсивности и «медиафилософии». Однако, эти субъекты в своей неудержимой экспансии достигли областей моих интересов и я, подобно Нине Андреевой, «Не могу молчать».

Кроме того, мифология, и в частности нартский эпос, повествует о том, что в древние времена, когда людей на Земле было очень мало и жили Богатыри, которые отправлялись на поиск друг друга для схватки не для того, чтобы поработить друг друга или захватить территорию соперника, а для единоборства с целью установления иерархии. В моем выступлении присутствует и этот мотив.

Вначале в поле моего зрения попал главный шаман «медиафилософии» и лидер «когорты основате-лей медиадискурсивности» В.В.Савчук, а точней, противоречия его поведенческой функции. В частности, он, с одной стороны, декларирует чувство гордости за культурологию как «продукт исключительно отечественного производства» ^[1], а, с другой стороны, игнорирует русский язык, сплошь и рядом употре-бляя иностранные слова, выражения, ссылки. И дело не в чувстве патриотизма, а в методологическом несовершенстве. 40 тыс. лет назад на Земле существовал только один язык – язык древних русов ^[2], в котором за каждой буквой, за каждым словом стоял смысл. Все последующие языки являлись искаженными производными от языка русов, в которых в большей или меньшей степени утрачивался изначальный смысл. Из научно-ходовых языков наибольшие искажения отмечаются в греческом и английском языках. Исходя из этого можно сделать следующий вывод: использование в изложении, дискурсах и доказательствах иностранных слов и выражений искажает исконный смысл понятий.

Можно отметить и другие противоречия дискурсов В.В.Савчука, которые корреспондируются с его фотографическим образом: очки на носу, а смотрит поверх очков. Но дело не в этом, а в том, что, являясь «генерирующим центром» медиафилософии, этот образ проецирует противоречия на свое детище.

Поскольку объектом данного исследования является не субъект, а сами объекты: медиа, медиафилософия, медиадискурсивность и т.д. вернемся к «нашим баранам».

Одним из проявлений принципа максимума энтропии является метод провокации, позволяющий получить дополнительную информацию. В качестве еще одного ракурса исследования выберем контраст рассудочного дискурса и его мгновенного интуитивного восприятия автором данной работы.

Тезис: «Начало нового направления в культуре всегда заявляет о себе манифестами, тезисами и вопросами к дискуссии. Так было в эпоху буржуазных революций, авангарда и постмодернизма. Не иск-лючение и становление дискурса медиафилософии». Антитезис: «Гремит пустая бочка» (Пословица).

Тезис: «…прямым следствием (становления дискурса медиафилософии) является кристал-лизация когорты людей, которых с известной долей условности можно назвать основателями медиадискурсивности». Антитезис: «”Увлекательная” (культурология – Р.К.) предстает как компиляция ярких и разноречивых дефиниций, как феерические ряды культурных событий, артефактов, известных и малоизвестных имен». (Х.Г.Тхагапсоев: выступление на Первом РКК).

Тезис: «Сегодня сказать, что новые медиа и экранные технологии повлияли на все стороны нашей жизни, на образ мысли, поведение и воображение человека - ничего не сказать, поскольку изменения очевидны, повсеместны и необратимы». Антитезис:

Утром лица тюльпанов покрыты росой,

И фиалки, намокнув, не блещут красой,

Мне по сердцу еще не расцветшая роза,

Чуть заметно подол приподнявшая свой.

Омар Хайям.

Позиция независимого наблюдателя не ограничивает свободу суждений, вплоть до резких (контрастных), но исходить они будут из фактажа медиадискурсивности по принципу «черного ящика». Поэтому прошу: «если рожа крива, не пенять на зеркало».

В своих суждениях мы исходим из следующих положений, принципов и правил:

а) Если неизвестных больше чем уравнений, то необходимо перейти к новой системе уравнений более высокого иерархического уровня ^[3].

б) Чем шире обобщения, тем ближе к истине ^[4].

в) Заключительными этапами любого познания являются аналогии и обобщения ^[5].

Два заметных события характеризуют культурную жизнь России на переломе П и Ш тысячелетий: осознание культурологии как метанауки ^[6] и институализация медиа как «медиафилософии» ^[7]. Причем, оба эти объекта исследования (ОИ) прямо или косвенно связаны с Аристотелем, а в наше время, с главным медиашаманом России В.В.Савчуком. Последовательность появления рассматриваемых ОИ с разницей в несколько лет, дает основание предположить, что второй ОИ явился реакцией на появление первого ОИ. Немаловажную роль, в ракурсе экологии медиапространства, имеет болезненная, как потерпевшего, реакция В.В.Савчука: «Культуролог в России больше, чем философ?» ^[8] и его уничижительное отношение к культурологии: «Некоторые по-прежнему именуют себя культурологами, дистанцируясь от скомпрометировавшей себя на родной почве философии. Иные же называют себя культурологами, так как у них не хватает ни сил, ни призвания дисциплинировать себя в одном из традиционных дискурсов. Часть профессионального сообщества, не справляясь с настоящим, занимают себя историей культуры, родного края, литературы, философии» ^[9]. Особенно В.В.Савчука не устраивает представление культурологии в качестве метанауки: «Возможно, культурология обнаруживает, по инерции, желание “поиска неведомой нам прежде исследовательской парадигмы, которая наметилась в конце 80-х годов” ^[6]. Но и этот запал гаснет. Сегодня культурология не оправдала надежд одних, так как “проявила свою несостоятельность в той мере, в какой она претендовала на научность, и вопреки всем попыткам, хотя поверхностным и конъюнктурным, вместить в себя принцип научности”».

Мы солидарны с Савчуком по поводу «личного состава» культурологов ^[10], но здесь речь не о том.

Приверженцы медиа декларируют становление дискурса медиафилософии, «прямым следствием которого является кристаллизация когорты людей, которых с известной долей условности можно назвать основателями медиадискурсивности». Лидер этой когорты В.В.Савчук в своих работах проповедует дискурс как магистральный путь к истине. В соответствии с ^{[11, с. 24]}: ДИСКУРСИВНЫЙ (от позднелат. discursus – рассуждение, довод) – рассудочный, опосредованный, логический, демонстративный (в отличие от чувственного, непосредственного, созерцательного, интуитивного).

Дискурс характеризуется двумя противоположностями: ограниченными возможностями гносеологии и неограниченными проявлениями бравого рассудка. Природа, в отличие от бравого рассудка, избегает уходить в дурную бесконечность. Формального умножителя всегда настигает коллапс. В синергетике это называют самоорганизованной критичностью. Коридор эволюции достаточно узок ^[12].

Когорта не обладает самоорганизованной критичностью и проявления бравого рассудка преподносит как большое достоинство: «Термин “медиа” охватывает столь обширную сферу, что утрачивает границы определенности. Вопреки очевидному контрасту значений, крайние точки оказываются суть одно и тоже, сливаются до неразличимости как в подлинном ритуале жертвоприношения, как в экстазе, медита-ции, воодушевлении и азартной игре. Надо полагать, именно поэтому И.П.Смирнов к первой форме медиальности относит не только “похоронный ритуал, но и жертвоприношение”». И еще: «Таким образом смысл медиа растворяется в многообразии денотатов, трудно схватываемых в одном понятии» ^[7].

Для того чтобы понять негативную экологию медиапространства необходимо сделать перевод (с русского на русский) некоторых реперных понятий с броского, но малопонятного языка медиакогорты, на научный язык системологии. В качестве таких реперов выберем: 1) истина (истинность), 2) мироощуще-ние, 3) событие, 4) явления, 5) упрощение, 6) смерть, 7) рассудок, 8) импульс сознания, 9) мозаичность, 10) рефлексия, 11) семантическая граница, 12) неопределенность, 13) трансцендентное, 14) актуализм, 15) середина, 16) крайность

Актуализм – ощущение времени, при котором настоящее воспринимается как единственная объективная реальность.

Импульс сознания – эгоизм, требующий (в отличие от аттрактивности) для своей реализации рассудка и воли.

Мироощущение – фиксированное сознанием происхождение отраженного от вакуума импульса пассионарности (биохимической энергии), выражающееся в отношении к идеальным абстрактным ценностям и материальному миру.

Мироощущение негативное – отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению системы.

Мироощущение позитивное – отношение к материальному миру, выражающееся в усложнении системы.

Мозаичность (этноса) – неоднородность внутренней структуры, необходимая для поддержания этнического единства.

Рассудок – способность свободного выбора реакции при условиях, это допускающих.

Смерть – способ существования биосферных феноменов, при котором происходит отделение пространства и времени. Похоронный ритуал и жертвоприношение – суть фиксация смерти.

Упрощение – уменьшение плотности системных связей в системе.

Явления – результаты влияния биосферы на поведение человека и этнического коллектива.

Неопределенность – может рассматриваться как энтропия (хаос, суета). Это следует из наиболее общего определения энтропии как меры неопределенности системы.

Семантическая граница – функционально может рассматриваться как внутренняя среда. При этом сама граница, разделяющая среды (внешнюю и внутреннюю) наиболее информативна, а по мере движе-ния к ядру среды доля информации уменьшается, а энтропия возрастает. Вот почему, располагая конту-ром образа, мы имеем почти полное представление о нем: внутренняя прорисовка лишь уточняет детали.

Трансцендентное и рефлексия представлены в развернутом виде подраздела.

Традиционно в психологии под рефлексией понимают осознание человеком своей собственной психической деятельности (отражение сознания в самом себе) и изменение этой деятельности под влиянием такого осознания. Именно подобные процессы принято называть рефлексивными (относящимися к собственно рефлексии, в узком смысле этого слова).

В широком представлении под рефлексией следует понимать «надстраивание» самого процесса, протекающего на нижележащем уровне пирамиды циклов, при котором он становится объектом управления следующего, вышележащего уровня. При понимании рефлексии как переносе управления на параметры самой системы управления к феномену рефлексии относятся: автокаталитическая реакция, гиперцикл Эйгена (предполагаемая основа возникновения живой материи), работа генов-модификаторов, циклическая организация процессов. Такое фундаментальное представление феномена рефлексии позволяет подняться от восприятия явления (сферы эмпирического знания) к познанию его сущности (сфере теоретического знания), применить к рефлексии Всеобщий принцип максимума информации и на его основе аналитически описать любые естественные явления, включая дуализм поведенческой функции людей и любых живых систем.

Принцип максимума информации можно записать в двух эквивалентных формах:

J(X,Y) = H(X) – H(X/Y) = H(Y) – H(Y/X) = max.

Эти формы совершенно равноправны, но интерпретируются несколько по-разному: в первой акцент делается на внешние стимулы Х, во второй – на реакции организма Y. Нужно понимать, что достигаемый максимум информации всегда условный, т.е. достигается лишь настолько, насколько позволяют условия, ограничения, наложенные на реакции. Изложенные представления являются практической реализацией введенного автором принципа (правила) поиска истины: «Чем шире обобщения, тем ближе к истине».

Трансцендентное (от лат. transcendere – переступать) – категория западной философии – понятийное обозначение всего того, что выходит за пределы нашего опыта, допускается в качестве предмета, существующего вне сознания. В онтологическом смысле это есть признание существования бытия, которое в то же время не является объектом наших мыслей, восприятий. В гносеологическом смысле трансцендентное обозначает, что мы познаем не то, что содержится в сознании, в опыте, а то, что находится вне нас. Признание трансцендентного приводит нас к антитезе «мышление - бытие» и порождает трудный вопрос: как возможно познать мыслью то, что самой мыслью не является, как мысль овладевает немыслью? Противоположность – имманентное ^{[11, с. 79]}.

Гносеологически начальный факт тематизации трансцендентальной идеи связывают, как правило, с Кантом. И это мнение в целом справедливо ^[13]. Далее А.А.Шестаков пишет: «Трансцендентализм, вообще говоря, являет собой совершенно определенную традицию в истории культуры, в которой закрепляется антропологическое начало любых возможных размышлений о мире. Особенность названной традиции состоит в том, что человек здесь отображается не в реальном богатстве его мироотношения, но в виде некой рафинированной сущности, или трансцендентального субъекта. Конкретные воплощения этого феномена в культуре весьма разнообразны: Богочеловек, герой, гений, пророк и даже царь (в том числе «Иисус Назарей, Царь Иудейский») и т.д.».

В заголовке работы ^[13] автор увязывает эту культурную традицию с философским опытом спасения человека. Уже сам факт последнего обстоятельства свидетельствует о необходимости освещения вопроса трансцендентного в системном философском описании проблемы взаимосвязи «природа - общество» в ее ракурсе выживания человека и человечества посредством культуры.

Семантическая составляющая этого вопроса находит отражение в работе А.П.Огурцова «Природа как трансцендентальная идея» ^[14].

Анализ этой работы начнем с ее финального фактажа, в котором автор фиксирует многообразие (точнее: «множество») и даже альтернативность онтологических схем, на которых основываются различные научные дисциплины, в том числе, в физике, психологии, логике, науках о культуре и т.д. Заключительный аккорд: «Онтология как метауровень относительно онтологических схем знания разного типа. Задача: осмыслить многообразие онтологических схем, упорядочить их, понять их организующую функцию, определить избираемые критерии онтологической реальности (например, роль принципа симметрии при допущении схемы целостных структур)».

Несмотря на некоторые неточности (не принцип симметрии, а принцип асимметрии определяет движущую силу развития), автор совершенно правильно ставит вопрос (задачу), и только отсутствие методологической основы и теоретического (функционального) инструментария не позволило автору исполнить увертюру более выразительно, целеустремленно и завершено: «1. Необходимость воссоздания философии природы в составе философского знания – не натурфилософии, а именно философии природы как осмысления метафизических (или онтологических) схем естествознания. Функция трансцен-дентальных идей заключается в том, что они обуславливают 1) возможность эмпирического и теоретичес-кого знания о своих предметах; 2) задают способы систематического единства знания, понимаемого 3) как проектируемого, т.е. проблематическое, а не дисциплинарно-онтическое, единство; 4) представлены в совокупности онтологических схем, конструируемых эмпирическим и теоретическим знанием и нереф-лексно принимаемых в качестве конститутивных характеристик объекта, специфичных для той или иной дисциплины.

2. Трансцендентализм как философское уяснение возможных условий эмпирического и теоретического знания. Одним из условий являются онтологические предпосылки, допущения и гипотезы.

3. Можно вычленить четыре трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество; 4) сознание. В соответствии с этим выделить 4 группы наук.

4. Природа – онтологическая идея, имеющая регулятивно-методологическое применение и предполагающая аксиологический выбор между различными (нередко альтернативными) онтологическими схемами.

5. Основной изъян натурфилософии (особенно после Канта) – превращение трансцендентальных идей из регулятивных в конститутивные» ^{[14, с. 70]}.

Итак, «четыре трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество; 4) сознание» имеют литературную аналогию: это, соответственно, Арамис, Атос, Партос и Д’Артаньян из романа А.Дюма «Три мушкетера». Причем, Д’Артаньян изначально не является мушкетером, т.е. не лежит в плоскости «трех мушкетеров», но при этом качественно меняет их поведение. Эта последняя аналогия соответствует объемной фигуре - трехгранной пирамиде (тетраэдру) с Д’Артаньяном в ее вершине, заключенной в шаровую поверхность, и создает геометрический образ триалектики Вернадского.

«Трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество» - это та триединая система (ТЕС), которую автор использует в качестве методологии и теоретического (функционального) инструментария для системного философского описания проблемы взаимосвязи (бинарной оппозиции) «природа - общество».

«Трансцендентальная идея: 4) сознание» - это не что иное, как космическая управляющая система, надстраиваемая над планетарной триединой системой: Природа – Культура – Общество. А все четыре компонента образуют гносеологию понятия «Ноосфера», которое пока не имеет онтологии. Онтология «Ноосферы» обретет свои права, когда сознание (самосознание) значительной части человечества (общества), посредством культуры, не достигнет нового качественного уровня.

В этом контексте гносеологически совершенно не важно кто является Творцом Природы: Бог или сама Природа. Это убедительно показал В.И.Левин посредством декомпозиции постановки вопроса о совместимости науки и религии. «Единственная характерная черта верующего ученого – вера в то, что законы природы созданы Богом. А наиболее характерная черта неверующего ученого – вера в то, что законы природы возникли сами собой. Что касается всего остального, в первую очередь, методологии научных исследований, то здесь между верующим и неверующим учеными нет никаких существенных различий. Поэтому вера в Бога не может помешать научной работе, а научная работа – вере в Бога, так что свойства «быть верующим» и «быть ученым» вполне сочетаются» ^[15].

Что же касается самого определения философской категории «трансцендентное», то предпринимаются многочисленные попытки познания его сущности, но, образно говоря, «много движений, да мало достижений». Дальше «подходов к определению трансцендентного», задающих (но не отвечающих!) объем и содержание этого понятия они не идут. Так И.М.Лаврухина ^[16] констатирует подходы: онтологический, реализующийся в религиозном знании, целевой, представленный в эзотерических формах знания, и эпистемологический, характерный для философии. И далее: «Сейчас оформилось культурологическое понимание трансцендентального как таких сверхприродных надиндивидуальных предпосылок, которые определяют и формируют в человеке собственно человеческие характеристики (М.Мамардашвили, П.Гайденко)… В рамках трансцендентного подхода признается существование некой первой реальности, определяющей существование мира (Шеллинг, Ясперс)».

По мнению автора, для познания семантики «трансцендентного» необходимо просто отделить все вековые наслоения схоластических философствующих мысле-форм и вернуться к его исходной семантике, переводимой с латинского языка как «переступать», и поискать смысловые аналогии в различных областях знания. В первую очередь, это относится к архетипам культуры ^[17] как закристаллизованной (т.е. структурированной) информации, позволившей древнему человеку выжить. Там мы находим архетип культуры «межа» ^{[17, с. 369-391]}, которую «хочется и колется» переступить, а вместе с ним смысловое гнездо аналогов. Обращение к другим отраслям знаний превращает это гнездо в систему.

Фантазия человеческая поистине неисчерпаема в изобретении всякого рода границ, в том числе и символических. У некоторых племен поваленные и сложенные кругом деревья могут означать и огражденное место, и ритуальный «забор», и жилище вождя. Кольцо Мира, наконец. Нередко территория, обнесенная валами, рвами, стенами, в совокупности с ними ассоциировалась с концентрацией власти, находившейся под божественным покровительством. С наведением границ, устройством рубежей фактически начиналась государственность, предполагавшая в основе своей установление пределов распространения верховной власти.

Многие народы и племена верили и верят, что достаточно обвести место своего нахождения, скажем, чертой (только обязательно замкнутого контура), чтобы обезопасить себя от злых духов. У белорусов чудотворный круг назывался чуром: «Через чур и конь не ступит». Более того, Чур еще и божество, стоящее на страже крестьянских земель. Место, куда являлся Чур непременно освящалось, тогда только родовые владения оставались под его попечительством. Все, что выходит за установленную норму, общепринятые границы морали, нравственности, вкуса, принято относить к «чересчур», к неприемлемому, из ряда вон выходящему. К тому, чему следовало положить конец.

Понятие межи-границы под тем или иным наименованием нашло отражение и в истории философии, начиная с античности. Аристотель: «Замете, что восприятие места в корне отличается от восприятия изолированных объектов… Места плавно переходят в смежные места («множества» - Р.К.), тогда как объекты (системы – Р.К.) имеют четкие границы» ^{[17, с. 371]}. Но категориальный статус граница впервые получает у Гегеля. Диалектическая природа границы заключается в противоречии одновременного сосуществования и отрицания нечто и иного, наличное бытие которых находится по ту сторону друг друга и их общей границы. «Граница, - по определению Гегеля, - как небытие каждого из них есть иное обоих» ^[18].

Однако уже в самом нечто есть то, что заставляет его выходить за свои пределы. Это особого рода беспокойство, исходящее от противоречия границы, явленного как предел. Поскольку граница существует должно переступать ее (вот и смысловая онтология трансцендентного!).

Новый оттенок понятие границы получает в философии экзистенциализма в связи с «пограничной ситуацией» (К.Ясперс). Граница человеческого бытия имеет решающее значение в обретении человеком подлинности своего существования. Граница не случайна, никоим образом не устранима, она определяет его в самой глубине его существа. В наиболее радикальные моменты жизни (страдание, борьба, смерть), очерчивающих твердую границу (уменьшающую число степеней свободы, а с ней и энтропию), человек способен достичь своей истинной сущности – экзистенции (сопровождающейся ростом информации о себе и мире). Рано или поздно человек начинает тяготиться сферой его индивидуального бытия и он, сознательно или бессознательно, стремиться выйти за его пределы (т.е. переступить), взглянуть на мир и самого себя по-новому, осмысленно.

Этот выход может осуществиться в религии, однако религиозные догматы, на начальном этапе обеспечивающие снижение энтропии (суеты) и, соответственно рост информации (Откровений), в последующем являются путами, сдерживающими полет мысли. Выход из этого положения автор видит на путях сближения науки и религии, обогащающих обе стороны ^[19].

В философии же изначально сокрыта эта не дающая покоя трансценденция: попытка выйти на уровень мирового целого, обжить его и оформить гармонично. Выход философии за пределы непосредственного опыта отвечает фундаментальной духовной потребности человека. В пограничной ситуации современной культуры философия является наиболее адекватным средством преодоления порочного круга неподлинного бытия «man», считает автор ^[18].

Особенностью границы является то, что она имеет два (две) криволинейных контура (при плоскостном отображении) или поверхности (при объемном отображении): внутреннюю и внешнюю. На примере философии автор показал ^[20], что максимум информации достигается при увеличении внешней поверх-ности и «подтягивания» к ней внутренней, что превращает границу в тонкую пленку (мембрану). Таким образом, мы подошли к реальной модели (системе) триединого мировоззрения, которая вполне со-ответствует реально сложившемусясоотношению ^{[21, c. 53]} между наукой, философией и религией.

Полюсы структуры цикла взаимодействия (диалектической борьбы противоположностей) имеют внешнюю границу: религия размытую, в принципе стремящуюся к бесконечности, наука – четкую, определяемую философией.

Философияже имеет две границы: внешнюю – со стороны религии и внутреннюю – со стороны науки, что предопределяет ее счастливую звездную роль (и в прямом и в переносном смысле этого слова). Здесь мы вплотную подошли к информационному понятию границы: граница наиболее информативна т.е. позволяет при наименьшей энтропии (затратах) получить наибольшую информацию; недаром при изображении предметов достаточно бывает очертить только их контуры, выбросив внутренние области. Можно интерпретировать этот эффект и в терминах энтропии: области вблизи границы обладают большей энтропией (разнообразием стимулов), чем области вдали от нее.

«Эффект границы» наблюдается во многих формах поведения, а также в иллюзиях (Поггендорфа, Мюллера-Лайера и др.), существующих вне сознания. Этологам хорошо известно, что опушка леса, берег реки или моря, граница распаханного поля и вообще любая особенность на однородной местности неудержимо притягивает к себе всякое живье – птиц, зверей, насекомых. Плотность «населения» вблизи границы всегда выше, чем во внутренних областях. Среди прочих факторов не последнюю роль играет и разнообразие условий (информативность!), обещающее более интересную жизнь. Наши предки также предпочитали селиться не посредине однообразного степного ли, лесного ли – массива, а вблизи какой-то особенности, будь то река, берег моря, граница леса и т.п. Наконец, если посмотреть, как вообще распределена жизнь на Земле, то мы видим, что она кишит главным образом на границе трех сред – океана, суши и атмосферы. По мере удаления от этой границы в глубь любой из этих сред, напор жизни ослабевает, концентрация биомассы уменьшается.

Философиябудет обладать наибольшей информациейпри максимальном увеличении периметров внешней и внутренней границы (для плоскостной фигуры) и наружной и внутренней поверхностей (для объемной фигуры), превращаясь при этом в узкую «приграничную полосу» между наукой и религиейс двумя пограничными периметрами, или объемную мембрану с двумя пограничными поверхностями (для объемной фигуры).

В настоящее время ведутся недостаточно корректные дискуссии о том, является ли философия наукой или искусством. Философия включает в себя науку, но она шире науки, что относится к коли-чественной категории. Аналогия философии с искусством относится к качественной категории, рас-крывающей ее семантику (внутреннее содержание). Искусство способно тренировать человека в содержательной деятельности: можно давать конкретные, уже «готовые» жизненные гармоничные сочетания признаков (литература, живопись), можно и просто тренировать в самой процедуре поиска таких гармоничных сочетаний (музыка, поэзия). Именно эта семантика философии выделяет ее из науки.

Таким образом, онтологический подход позволил установить связь (аналогию) между трансцендентным (переступать), границей, информацией и мембраной. При гносеологическом подходе, с его плоскостной причинно-следственной логикой, установить эти связи (аналогии) невозможно.

С «эффектом границы» связанны особенности и свойства казачьего (пограничного) этноса, что дает основание автору утверждать «звездную» роль казачества в судьбах России, всего мира, проблеме выживания человечества. Рядом своих работ (книг и статей) автор демонстрирует это.

Наконец, с границы можно заглянуть в мир иной (чужой). Для этого на границе делаются высокие вышки для обзора. В процессах познания аналогией пограничных вышек является переход на более высокий уровень познания сущности явлений. Таким более высоким уровнем познания Природы (материи), Общества и Культуры является теория триединых систем, отраженная в семантике (внутреннем содержании) диссертационной работы ^[22], позволившей автору в общефилософском и культурологичес-ком виде разрешить ряд проблем, столетиями не имевшим разрешения.

Продолжая поиск аналогий трансцендентного (переступить) в различных отраслях знаний, кроме рассмотренных: межа-граница и пленка-мембрана, мы находим: фильтр, семантический фильтр, информационный фильтр, информационная граница, барьер, энергоинформационный барьер и т.д. Онтологические обобщения семантики этих понятий и категорий позволяют систематизировать их в одно обобщающее понятие – принцип дополнительности (в пределе «любви»). Последний принцип был провозглашен две тысячи лет назад в Нагорной проповеди: «Не думайте, что пришел Я с тем, чтобы уничтожить закон или писания пророков. Пришел не для того, чтобы их уничтожить, а чтобы исполнить их учения» [Матф. 5: 17]. И: «Я же говорю Вам: Любите врагов своих…» [Матф. 5: 44]. «Любите врагов своих», т.е. переступите через неприязнь, отчуждение, борьбу, по своему смыслу вполне соответствует трансцендентному (переступать).

Рефлексия этого обстоятельства позволяет, больше того, требует в приведенных выше высказываниях различных авторов, заменить определение «трансцендентное» на «принцип дополнительности», согласо-вав падежи, склонения и т.д., и тогда они обретают смысловое единство, целостность и начинают работать, а не ставить вопросы.

Попутно следует отметить, что давно уже назрела необходимость отправить в архив многие схолас-тические категории западной философии (в древне-русском языке за словом всегда стоял смысл), порож-дающих энтропию познания и создающих информационный «шум», препятствующий четкому звучанию многих философских категорий, в том числе отмеченных Р.Ф.Абдеевым, А.Ф.Бугаевым, Р.Г.Баранцевым и другими, соответствующих новой мировоззренческой парадигме Единой теории мира. Этот исторический «обоз» отягощает авангард научно-философской мысли в его быстром передвижении от восприятия явления (сферы эмпирического знания) к познанию его сущности (сферы теоретического знания).

Принцип дополнительности выступает как системообразующий и управляющий фактор («генери-рующий центр») и лежит вне плоскости бинарной оппозиции (структуры цикла взаимодействия («диалектической борьбы») противоположностей). В бинарной оппозиции «природа - общество» в качестве принципа дополнительности выступает «культура», переводящая структуру анализа в структуру синтеза. К последней многие философы относятся с недоверием, а зря!

Триединство средств познания мира в самом общем виде осуществляется посредством трех моделей (форм) системы Единой теории мира: физической (вихрь), функциональной (фрактал) и структурной (пентатетраэдр). Функциональная модель (фрактал) в этой триаде является принципом дополнительности (системообразующим и управляющим фактором) и поэтому несет знания (информацию) о двух других моделях, образующих структуру цикла взаимодействия. Поэтому философское познание (описание) мира (Природы, материи) удобно производить именно через функциональную модель (фрактал) в которой, в качестве системообразующего и управляющего фактора, фигурирует мембрана (информационная граница, ИЭ-барьер, семантический фильтр, а в общем случае принцип дополнительности).

Резюмируя изложенное выше, можно подойти к концепту фрактала научно-философской фундамен-тальности знания, основанного на теории триединых систем как методологии и теоретического (функции-онального) инструментария для системного философского анализа и синтеза проблемы взаимосвязи «природа - общество». С учетом богословия он преобразуется в фрактал научно-философской фундаментальности.

Фрактал научно-философской фундаментальности представляет собой структуру цикла взаимо-действия («диалектической борьбы») противоположностей, имеющих разные уровни онтологии и характера развития: фундаментальной культурологии (как ядра артефакта) и концепций современного естество-знания (обобщаемых синергетикой) как отражения природной компоненты. Системное философское описание взаимосвязи «природа - общество» (обобщенное в философию) преодолевает противоречие различных уровней онтологии и характера развития, выступая в качестве принципа дополнительности (системообразующего и управляющего фактора).

Современная синергетика, используя онтологический подход, в отличие от гуманитарных наук, использующих гносеологический, пока еще не может обойтись без богословских знаний, о чем красноречиво свидетельствует автор книги ^[23]. Таким образом, богословские знания «перетекают» в концепции современного естествознания.

Конференции по медиафилософии, проведенные в 2007–2009 гг., и выпущенные при поддержке РФФИ три сборника по результатам конференций зафиксировали неразработанность понятийного аппарата, дефицит концептов и методологических схем ^[24].

Такое положение можно сравнить с попыткой плавания корабля без штурмана, лоцманских карт и знания морского семафора. Такой корабль, если не утонет, то вряд ли дойдет до порта назначение. Возможным выходом из такого положения может быть отслеживание курса с высоты «птичьего полета». Однако, «когорта людей, которых, с известной долей условности, можно назвать основателями медиа-дискурсивности» не способна на это уже в силу своего гуманитарного образования. Возможно, что наиболее продвинутые из них способны на взгляд «с пригорка», но основная масса медиаоператоров осуществляет взгляд из «мышиной норы» ^[25].

Поэтому сведения, приведенные в предыдущих разделах относительно рефлексии и развенчания философской категории «трансцендентное», те принципиальные подходы и методологические приемы, с помощью которых это было сделано, должны быть взяты на вооружение когортой. Тем более, что эти подходы обобщают и аналогизируют те медиаявления, которые, именно как восприятия (относящиеся к сфере эмпирического знания) характеризуются (описываются) в докладах и работах медиаоператоров. Некоторые из них мы сопроводим комментариями.

«На пленарном заседании руководитель конференции профессор В.В.Савчук в докладе «Философская аналитика медиареальности» обратил внимание на то, что происходит истончение реальности до медиареальности, а виртуальная реальность уже стала нормой нашего обыденного существования. Привычные философские понятия получают приставку медиа: медиасубъект, медиареальность, медиасфера и т. д. Философская рефлексия медиа должна быть направлена, главным образом, на осмысление существования медиа внутри нас, то есть того, как они определяют наши желания и стратегии поведения, чувственность, как они задают конструкцию взгляда.Он подчеркнул необходимость суммировать существующие и выработать новые методы и подходы к пониманию структуры медиареальности и процессов, происходящих с человеком в мире медиатехнологий, а также проверить, насколько эффективны эти методы для познания быстроменяющегося мира медиа. Было предложено переосмыслить эвристический потенциал феноменологии как возможного метода познания медиареальности» ^[24].

Истончение реальности – нормальный, закономерный процесс, который происходит с философией в её стремлении увеличить свою информативность. Это в пределе превращение философии в информационную границу между наукой и богословием (теософией). Этот процесс обобщается в понятие принципа дополнительности (системообразующего и управляющего фактора). Но это В.В.Савчуком и иже с ними не осознается. Тем более, вся когорта и её лидер, связанные по рукам и ногам путами артефакта, не могут понять, что «истончение реальности» - это одно из великих изобретений Природы, а именно полупроницаемая мембрана, которая уже миллионы лет реализована в живой клетке. Клеточная мембрана предназначена для получения ядром клетки из внешней среды (подверженной флуктуациям) вещества, энергии и информации и, одновременно, сброса во внешнюю среду накопившейся энтропии.

Философская рефлексия медиа требует переосмысления как в направлении фундаментального представления рефлексии, так и в направлении управления «нашими желаниями и стратегией поведения, чувственностью и конструкцией взгляда». Без этого вся медиафилософия превращается в статистику, идущей на поводу инстинктов. А это и есть «переосмысление эвристического потенциала феноменологии как возможного метода познания медиареальности».

«В выступлении волгоградского философа Д.Ю.Сивкова внимание было сосредоточено на ускользающей реальности медиа. Материальность медиа ускользает, а исследователи обращают внимание только на образы. Они захвачены образами и текстами, хотя это всего лишь часть. Однако ускользание-сопротивление медиа может рассматриваться как условие обнаружения медийной материальности».

Наблюдения правильные, но их трактовка, сводящаяся к использованию медиа в качестве индикатора «условного обнаружения медийной материальности» недостаточно корректна.

Этологам хорошо известно, что опушка леса, берег реки или моря, граница распаханного поля и вообще любая особенность на однородной местности неудержимо притягивает к себе всякое живье – птиц, зверей, насекомых. Плотность «населения» вблизи границы всегда выше, чем во внутренних областях. Среди прочих факторов не последнюю роль играет и разнообразие условий (информативность!), обещающее более интересную жизнь. Но за интересную жизнь надо платить и, зачастую, самой жизнью, так как на границе в наибольшей степени реализуются трофические связи. Любители «интересной жизни» исчезают («ускользают») в желудке хищника и остается только их образ в виде перьев, копыт и прочих трудно перевариваемых частей.

Тоже самое происходит и в Монте-Карло, где «неудачник не только плачет», но и исчезает из материальной жизни, оставляя по себе воспоминания (тексты) и образ неудачника.

«Media (от лат. medium) – нечто среднее, находящееся посреди, занимающее промежуточное положение, середина, центр; в средневековой мистической традиции – медиум. В мифологической традиции медиум (жрец, колдун, шаман, трихетер) соединял основные семантические оппозиции: землю и небо, дух и тело, и тем удостоверял их существование.

В различных европейских языках medium означает: средство; посредник, человек легко поддающийся внушению, и, наконец, в физическом смысле – среда. Например, в английском языке значение этого слова раскрывается в слове «посредник», но так же: а) способ, средство, деньги, средство коммуникации (mass media), поддержки, посредничество, середина, промежуточная ступень, промежуточная стадия, среда (вещество, в котором существует что-либо); б) окружение, окружающая реальность, а также и центр, и посредник, и средство, и новая среда: общество, общественная жизнь, гласность, нечто, находящееся в общественном пользовании. Таким образом смысл медиа растворяется в многообразии денотатов, трудно схватываемых в одном понятии» ^[7].

«С каждым новым открытием в области медиа создаётся новая картина мира, в которой иначе структурируется пространство и время, конституируется субъект и актуальные способы само-идентификации человека». Эту дефиницию следует рассматривать в совокупности с утверждением: «По сути, природа медиа (вариант медиальности) и медиума едина… Термин “медиа” охватывает столь обширную сферу, что утрачивает границы определенности. Вопреки очевидному контрасту значений, крайние точки оказываются суть одно и тоже, сливаются до неразличимости как в подлинном ритуале жертвоприношения, как в экстазе, медитации, воодушевлении и азартной игре. Надо полагать, именно поэтому И.П.Смирнов к первой форме медиальности относит не только “похоронный ритуал, но и жертвоприношение”» ^[7].

Создаётся новая картина мира – может означать только изменения в мировоззрении (мироощущении) отдельного субъекта или среды (толпы), поскольку реальный мир остается прежним. Причем, имеет место явная тенденция к упрощению системы, т.е. негативное мироощущение.

Природа медиа и медиума едина – в математической транскрипции определяется понятием «множество» - это бесструктурное состояние равноправных элементов, объединенных между собой общим основанием (целью) и общим пространственно-временным континуумом, с абсолютно равными связями между ними (или отсутствием связей) в любом направлении. Следствием этого состояния является крайняя неустойчивость множества (что характеризуется «ускользанием медиа среды»).

Существует еще один ракурс этого утверждения (наблюдения) – духовный, в соответствии с которым Сатан (падший архангел) и сатанизм (как явление) имеют одну природу. Подробно будет изложено ниже.

Утрата границ определенности термином «медиа» делает его неопределенным, то есть превращает в энтропию (мера неопределенности системы), конечной «станцией» которой является «смерть» (или может рассматриваться как «падение»). Это подтверждается утверждением: «создаётся новая картина мира (т.е. мир потусторонний или виртуальный), в которой иначе структурируется пространство и время (происходит отделение пространства от времени: смерть)». Похоронный ритуал и жертвоприношение, являющиеся спутниками смерти, лишь уточняют ход процесса и его атрибуты. Еще один возможный ракурс: телесный (или бестелесный, который проповедует Сатан). В этом ракурсе понятна тяга когорты к теме: «Взаимоотношение чувства и тела в мире медиатехнологий».

«Частотность и популярность термина в сочетании с неопределенностью его семантических границ дает основание подозревать, что медиа и порождаемые им артефакты являются более сложным объектом рефлексии, чем это может показаться на первый взгляд».

Сущность жизни – поддержание биологических норм, противостояние силам, стремящимся низвести жизнь до уровня физического равновесия (энтропии). Сущность человека, помимо того, - поддержание высокого социального и нравственного статуса, умение «продержаться» вопреки тем силам, которые стремятся низвести его к уровню животному и физическому.

В этой иерархии можно выделить результаты первичные, которые являются самоцелью, важны организму (человеку, этносу, государству и т.д.) сами по себе, и результаты вторичные, которые служат средствами достижения первичных. Самым первичным, исходным результатом является выживание.

У человека дерево вторичных результатов разрослось особенно буйно: жилище, одежда, транспорт, вооружение, да и, по сути, вся наша цивилизация, вся индустрия, работающая на ее поддержание, - все это ветви того же дерева, выросшего из единого корня – стремления к выживанию. Социальные функции культуры являются отражением вторичных результатов. Но, развивая их в ущерб фундамен-тальных функций культуры, отражающих первичный, исходный результат выживания, мы уподобляемся наркоману (что характеризуется как медитация, экстаз, удовольствие).

«Но хитрость мирового разума здесь проявляется в том, что в истории средство становится целью, а цель средством, вбирая крайности в качестве семантической полноты или, быть может, интуитивно высказываемой неопределенности, именно неопределенность является привлекательным моментом, поскольку обретает смысл в актуальных дискурсах в таком качестве, которое позволяет использовать этот термин, избегая прямого значения. Медиа оказывается не столько посредником, сколько средой, включающей в себя то, что прежде противостояло друг другу: мир небесный и земной, субъективную и объективную реальность, индивида и общество. Универсальность отсылает к неопределенности, а потенциальность к актуальности, средство к цели, а начало к итогу».

В этом абзаце в разных ракурсах (хитрость: Лукавый; мировой разум: Антихрист; избегая прямого значения: появление под разными именами) дана характеристика одного и того же медиасубъекта (Иблиса), который оказывается не столько посредником, сколько средой (имя ему легион ^[25]), включающей в себя то, что прежде противостояло друг другу: добро и зло.

Ограничив свои творения артефактом, гуманитарными знаниями и состоянием энтропии (равновесия, аморфности, смерти) «когорта основателей медиадискурсивности», которых, в соответствии с приведен-ным выше системным анализом, можно назвать «медиаиблисами», излагает частную материально-вирту-альную версию явления медиа и её атрибутов, в том числе медиафилософию. Однако реально существу-ет Вселенский мотив медиа, в котором соединительным союзом является «И», От него и «попляшем».

С.Н.Булгаков, прочитав в рукописи двухтомный труд своего ученика и друга Л.А.Зандера «Бог и Мир. Миросозерцание отца Сергея Булгакова» (Париж, 1948), заметил, что в названии «Бог и Мир» логическое ударение падает на союз «И», который не просто соединяет два независимых понятия, но знаменует их необходимую внутреннюю связь, отображая тем самым изначальный образ их бытия. В слове «И», сказал Булгаков, сокрыта вся тайна мироздания. Понять и раскрыть смысл данного слова - значит достигнуть предела знания. Ибо «И» есть принцип единства и цельности, смысла и разума, красоты и гармонии. Понять мир в свете «И» - значит охватить его единым всепроникающим взглядом. Собственно, это вселенское «И» как принцип всеобъемлющего единства и есть то, что в философии именуется Софией.

Этим отступлением мы вплотную подошли к пониманию изначального образа бытия и сущности Первоциклов взаимодействия Вселенной. Их особенностями, по сравнению с нисходящей иерархией отраженных циклов, является то, что они вечны и не подвержены взаимоуничтожению (аннигиляции), в своей совокупности одновременно характеризуют предмет, процесс и отношения, т.е. взаимообусловли-вают, взаимопроникают и создают функциональное единство. Им соответствуют три модели системы Единой теории мира (ЕТМ): физическая (вихрь), структурная (пентатетраэдр) и функциональная (фрактал).

Триада Первоциклов взаимодействия Вселенной:

1) Движение – Жизнь;

2) Форма – Содержание;

3) Материя – Сознание.

Первый Первоцикл характеризует процесс, его взаимообусловленность и ему соответствует физическая модель ЕТМ (вихрь); второй – отношение, его взаимопроникновение и ему соответствует структурная модель ЕТМ (пентатетраэдр): третий – предмет, его функциональное единство и ему соответствует функциональная модель ЕТМ (фрактал).

Особенностью Первоциклов по отношению к циклам является то, что здесь есть противопостав-ление, но нет диалектической «борьбы противоположностей». Отсюда их вечность и взаимонеуничто-жимость. Первоциклы создают информационную границу между «зазеркальем» - интеллигибельным миром бытия вневременья, внепространственности и покоя (идеальным миром идей и плана идеального организма) и миром бытия времени и пространства. Другими словами, Первоциклы являются космосом раскрытий субстанций второго рода – монад, булгаковским «И» - Софией, а по научному принципом дополнительности. Как нами было ранее показано ^[26], принцип дополнительности соответствует функциональной модели Единой теории мира (фрактал) и имеет две информационные границы: внешнюю и внутреннюю, а поэтому несет информацию как о «внешней среде», так и о внутреннем ядре. В данном случае Первоциклов «внешней средой» является Высшая иерархия «зазеркалья» (интеллигибельный идеальный мир), а ядром – материальный мир.

Философские категории, создающие субстрат Первоциклов, входят в содержание основных формулировок «диалектического материализма»: «Движение есть форма существования материи»; «Сознание есть содержание жизни».

Осознание первородности Первоциклов питает содержание утверждения В.И.Вернадского: «Жизнь существует вечно» ибо асимметрия, создаваемая живым веществом (жизнью) обуславливает движение (развитие). Кладет конец спорам о первичности материи (материализм) и сознания (идеализм), бытия и мышления, природы и духа. Находясь всегда и везде в органическом единстве, материя и сознание постоянно взаимодействуют друг с другом, вступают в противоречие и инициируют развитие Вселенной. В действительности первичны и материя, и сознание. Материя и сознание неделимое целое. Это две сто-роны единой Вселенной. Философское учение, признающее материю и сознание, бытие и мышление, при-роду и дух двумя самостоятельными, независимыми началами (Декарт, Кант), не отражает реалий природы ^[5].

Признавая торсионную природу сознания, можно высказать предположение, что сознание – это одна из трансляционных форм выражения создающегося пространства при участии торсионных полей на основе ориентирующегося (гомогенного) пространства как функциональной физической реальности. А эволюцию сознания можно представить как прохождение пространственно-временного цикла с учетом реалий и реальности текущего момента «здесь и сейчас». Под пространством понимается сосуществов-ание между материальным и духовным миром в постоянном выборе стремительно умножающихся альтернатив в трансцендентальном его понимании, т.е., другими словами, пространство – это «между» двух противоположностей (материальным и духовным миром). Здесь материя выступает как носитель информации, торсионное поле – сама информация, а сознание – транслятор этой информации.

Ряд текстов работ представителей «когорты основателей медиадискурсивности» содержат описание, характеризующее субъектов, медиапространство и другие медиаобъекты, которые либо прямо соответ-ствуют, либо перекликаются с характеристикой падшего архангела, лукавого поведения и пространства современного его пребывания. Все это в совокупности и обобщенно мы обозначаем как «медиаиблисы».

Трудность духовной ситуации последних двух тысячелетий состоит в том, что Сатан, выступив в оппозицию Иисусу Христу, Богом еще не отлучен и сохраняет полную свободу действий. По отношению к нему возможна только духовная борьба, связанная, прежде всего, с выяснением истины.

Судя по тем испытаниям, которым по его настоянию подвергся праведный Иов, духовная доминанта этого архангела – недоверие к человеку, акцентирование его греховности, подозрение в низменности влечений, в душевной связи с преисподней. Коран, выводя образ того же архангела под именем Иблис, приводит важную подробность: он отказывается преклоняться перед Адамом, говоря Аллаху: «Я лучше его: Ты создал меня из огня, а его создал из глины» (7:12/11).

Такой же характер носит полемика, которую, согласно рассказу евангелистов, Сатан вел в пустыне с Иисусом. В сущности, Сатан предлагает свой план спасения человечества, исходя из собственных представлений о природе человека и онтологическом превосходстве ангела. План этот, безусловно, ложный и ошибочный, вследствие этого чреват самыми тяжелыми последствиями.

Идея о том, что Сатан еще не проклят и в принципе сохраняет возможность стать служителем Иисуса (а что иное означает требование: «следуй за мной»!) – могла стать и, видимо, стала на практике поводом для тяжелейшего соблазна: сознательного оправдания Сатана и принятия его учения, вплоть до поклонения ему. Но, полагая избежать одной опасности, такое перетолкование текста привело к появлению другой – к выпадению Сатана из поля внимания, что открыло перед ним возможности действо-вать анонимно или под самозвано присвоенным именем. Новозаветные авторы еще хорошо знают его под собственными именами или под метафорическими именованиями «лукавый» и «клеветник» («диавол»).

Роль Ангелов как Божьих вестников, служителей, помощников состоит в том, чтобы вносить в творе-ние духовное начало, от их простейших проявлений в форме импульса к развитию, идеала вида, разум-ного структурирования (усложнения) материи – через восприятие добрых и красивых чувств (гармонии) – к пробуждению высших психических способностей: интеллекта и мистической интуиции. Ангелы, верные Богу, и поныне продолжают это свое служение, бережно, кротко, ненавязчиво, с огромным уважением к человеку и к замыслу Творца о человеке пробуждают в нем его лучшие способности.

Сатан как архангел и вся его иерархия (медиум и медиасреда), видимо, должны были, по замыслу Творца, содействовать воспитанию высших духовных качеств человека. Поэтому повод к отпадению от Бога мог возникнуть лишь при сравнительно поздно достигнутом уровне человеческой зрелости. Эти высшие духовные способности человека на первых порах могли показаться (хотя это далеко не так) простым воспроизведением свойств ангельской природы. Поэтому и могло сложиться убеждение, ошибочное, но еще не греховодное, не преступное – о том, что цель эволюции человека: постепенное уподобление ангелу. Поэтому Сатан и предлагает Иисусу принять его главенство в деле спасения человека (этот мотив перекликается с савчуковским: «Культуролог в России больше, чем философ?») и требует от Него, как человека, поклоняться себе как ангелу. Отвечая: «Следуй за мной, Сатан» – Иисус указывает ему на действительное положение вещей: онтологическое, природное превосходство человека над ангелом! (Этот мотив перекликается с нашим утверждением: «Системная культурология как Метанаука онтологически, методологически и позиционно превосходит медиафилософию»).

Момент отпадения архангела четко указан в Евангелии: когда семьдесят учеников возвращаются с пробной проповеди, Иисус говорит им: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10: 18).

Что послужило мотивом отпадения? Недооценка человека архангелом сама по себе еще не могла быть таким мотивом, но здесь, видимо, проявилась иная греховодность (греховодная страсть), нередко свойственная людям высокого интеллекта, наделенными большими духовными дарами: она создает особую атмосферу и в кругах нынешней творческой интеллигенции. Эта страсть — зависть. В данном случае вызванная первым крупным успехом Иисуса: проповедь учеников его встретила отклик в сердцах людей!

Ангелы не могут из собственной природы порождать такие мотивы. Но, вникая в психологию людей, занимающих высокое положение в обществе, Сатан уже давно мог заразиться этим чувством. Оно не проявлялось в нем лишь ввиду уверенного сознания собственного превосходства, но, когда появился несомненно более сильный противник: Иисус Христос, греховодная страсть зависти овладела архангелом.

Как далеко заведет его эта страсть? Заметим, что речь идет не более и не менее как о деле спасения человеческого рода от власти преисподней, которое Сатан понимает прежде всего как «спасение» от физической материи. Он пытается присвоить себе имя Ахура-Мазды в зароастрийской Авесте и Брахмана в индийских Ведах: его влияние в этих религиях очень велико; анонимно он присутствует даже в буд-дизме. Он является вдохновителем почти всех старых и новых христианских ересей. Иудейство и ислам также испытывают мощное вторжение его духа. Но его собственной религией является манихейство.

В середине III в. на развалинах древнего Вавилона некий ангел (несомненно, это был Сатан) явился человеку по имени Мани и научил его создать новую, универсальную по тем временам всеобъемлющую дуалистическую религию, в которой дух резко противопоставлялся материи, как злому и греховодному началу. Мощная проповедь манихейства едва не привела к вытеснению христианства с арены мировой истории. Во всяком случае, под воздействием манихейства произошел раскол до того единой христиан-ской Церкви.

Под влиянием Сатана в IX–XII вв. в мире появилось много религиозных учений. Они были разно-образны и распространены от Тибета на востоке и до Аквитании на западе. При всем их разнообразии объединяло эти учения то, что они считали злым материальный мир и поэтому относились к нему враждебно. Раз нет реальной жизни, то нет лжи и правды, и не надо никого жалеть – ведь страдания призрачны. Люди, войдя в мир фантастических представлений и заклинаний, были искренне убеждены, что становились хозяевами этого призрачного мира. Эти враждебные материальному миру системы мировоззрения Л.Н.Гумилев назвал негативными.

Учение богумилов, названное так по имени основателя – попа Богумила, было типичной негативной системой, так же как и учения французских альбигойцев, македонских манихеев, павликан Византии, кар-матов и исмаилитов мусульманского мира. Негативные системы захлестнули и католическую Европу, и мусульманский мир, и Византию. При этом только православные греки сумели справиться со сторонника-ми метафизического зла. После разгрома твердыни павликан – крепости Тефрика – византийцы в IX в. стали контролировать и манихеев Македонии, деятельность которых распространилась преимущест-венно на запад: в Италию (патарены) и в Прованс (катары). Славянами эти мыслители пока пренебрегали.

При всех неблаговидных поступках Киевского князя Владимира, историческая память связывает образ Владимира не с его личными качествами и политическими успехами, а с деянием более существенным – выбором (под влиянием дружины) веры, одухотворившей жизнь народа и давшей стране эпитет Святая – Святая Русь. И это, несомненно, было победой над силами сатанизма.

Влияние манихейских традиций возрастает внутри фундаменталистских течений православия, протес-тантизма и католицизма. Основы манихейского мировосприятия сохранены во всем спектре синкрети-ческих (явления социосферы) религий «Нью-Эйдж», а также во многих течениях безрелигиозной светской культуры. Пока что Сатан все еще надеется одержать верх над Иисусом в борьбе за умы и сердца людей. И надо сказать, что сегодняшняя действительность дает ему основания для такой надежды.

Но если его надежда рухнет?... Можно провести определенную параллель между последовательными этапами падения Рахава и Сатана, с тем различием, что существенно отличаются сферы тварного мира, в которых действует каждый из них.

Рахав – это кличка (репер) первого падшего архангела, которого Бог лишил имени и отправил в преисподнюю. С тех пор излюбленными образцами и символами Рахава остались всевозможные змеи, чешуйчатые драконы, морские чудовища. Будучи еще архангелом Рахав имел призвание помогать Творцу в деле эволюции животного мира, которая, в конечном счете, должна была подготовить условия для достижения высшей цели – создание человека, как существа принципиально нового типа. Рахав может пониматься как «первый» или «старший» не в смысле ранга, в котором он не выше Михаила, Гавриила или даже Сатана, но в том смысле, что он – в силу специфики своего призвания, раньше других архангелов активно и непосредственно включился в эволюционный процесс творения на земле. Рахав когда-то по своей воле отказался от питания Божественными Энергиями, как бы «ниспал» на землю из нетварного божественного мира, куда имеют доступ ангелы, где они в каком-то смысле живут. Здесь, на земле, он перешел на «автономный режим» существования, за счет потребления энергии животных. Бытовая анналогия: высоко поставленный государственный чиновник, который пренебрег государствен-ным жалованием и начал жить поборами с подчиненных, проводя не государственную, а свою «автоном-ную» политику.

Так же и Сатан «ниспал с неба» (Лк. 10: 18), но по «идеологическим» соображениям. Куда же он «ниспал»? На это отвечает апостол Павел, когда говорит о «воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего в сынах противления» (Еф. 2: 2). Здесь «князь», очевидно, Сатан. Но что такое этот «воздух»? В общих чертах можно сказать, что это какие-то верхние слои тварного психического прос-транства, более утонченные, чем слои животных эманации. В силу специфики своего служения: он был предназначен для помощи Творцу в развитии и воспитании высших духовных начал в творении, Сатан мог воздействовать только на высшую энергию человека, в значительной мере «сроднился» с этими энергиями и, в конце концов, научился ими «питаться». Но в этом ему необходимо какое-то согласие или содействие самого человека, для получения которых Сатан совершает искушения и соблазны. В этом и заключается сатанизм согласия или содействия как проявления свободы воли!

Существуют особые виды мистической практики, как бы специально созданные для этой цели. Такова, в первую очередь, Йога.

В этом «воздушном» пространстве высших человеческих эманации (медиа) и поселился Сатан после неудачной попытки подчинить себе Иисуса в деле спасения человека от власти преисподней.

Сатан низвергнулся в самом начале проповеди Иисуса. Что же он делал до окончания евангельских событий? Решающую помощь в понимании этого вопроса оказывает образ Иуды Искариота, сначала апостола, а потом предателя, о котором прямо сказано, что в решающий момент «вошел в него сатана» (Ин. 13: 27). Очевидно, что и до этого Сатан имел постоянное влияние на мысли и чувства Иуды.

Сатан и вслед за ним Иуда пытаются спровоцировать Иисуса на демонстрацию силы в момент предельного унижения. Крик из толпы: «Если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Мф. 27: 40) – это не только издевательская насмешка. Готовность Иисуса согласиться на арест они оба должны были рассматривать как попытку вынудить вмешаться в события Самого Отца Небесного, к чему с самого начала призывал Иисуса Сатан: «Если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя» (Лк. 4: 9–10).

Сатан как бы стремится побудить Иисуса повторить то же действие, которое совершил он сам: «броситься вниз». Это им было нужно только для того, чтобы взять в руки инициативу (до тех пор всецело принадлежащую Иисусу), для того, чтобы укрепить свою претензию на руководство поступками Иисуса.

Что же изменилось для Сатана после смерти и воскресения Иисуса? Изменилось многое. Прежде всего, изменилась посмертная судьба того неразрушимого ядра личности, которое стало сущностью адамитского человека. Согласно общецерковному учению, до того, как Иисус искупил нас от последствий греха Адама, все души умерших оказывались в плену у преисподней. Та власть, которую получил Рахав в результате первородного греха, не могла быть преодолена усилиями дохристианских праведников. Из церковного предания мы твердо знаем, что именно Иисус впервые проломил «врата ада» и выпустил пленных на свободу – во всяком случае, тех, кто не был связан с преисподней нерасторжимыми узами.

Старинная икона изображает как Иисус выводит из преисподней души праведников. Преисподняя оказалась не в силах пленить человеческую душу Иисуса, свободную от эдемского греха – более того, с тех пор власть преисподней простирается только на посмертную судьбу действительно злых, глубоко порочных людей, связавших все свои мысли и чувства с миром Рахава. Те же, кто при жизни успели связать свою душу с Богом, пребывают после смерти, по словам церковной панихиды, «в месте злачном, в месте спокойном»; высшие из святых находятся у престола Вседержателя.

Но в мире есть огромное количество людей, которые, в целом исполняя «закон, написанный в сердцах» (Рим. 2: 14–15), закон совести, не успели при жизни узнать истинного Бога. Их не может удержать преисподняя, но они не готовы и к пребыванию в лучах Божественной Славы. Именно на овладение ими претендует Сатан, ибо он сам олицетворяет собой «добро не ради Христа делаемое» (выражение св. Серафима Саровского).

Неопределенность или ошибочность религиозных установок огромного числа умерших приводит к тому, что Сатан сейчас занимает доминирующее положение в этом «воздушном пространстве», подобно тому, как когда-то доминирующее положение на земле занимал Рахав. Множество человеческих душ – как живых, так и расставшихся с телом, введены Сатаной в заблуждение относительно истинного Бога-Творца. Именно благодаря своему влиянию на людей творческих, духовных и в целом добрых, Сатан приобрел в христианскую эпоху очень большое могущество: это не столько его собственная сила, сколько сила тех людей, которые, в основном, невольно служат его целям.

Когда Сатан будет низвергнут Михаилом на землю (Откр. 12: 9), тогда в его «воздушном пространстве» (аналогично «медиапространству») произойдут глубокие потрясения. Человеческим душам, которые в нем пребывают, придется сделать выбор между Иисусом, которого Сатан предал и оклеветал, и Рахавом, с которым Сатан, временно пребывая на земле, вступает в преступный союз. Этот выбор Откровение описывает как промежуточный предварительный суд: «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить» (Откр. 20: 4). Так же как и предстоящий в дальнейшем всеобщий Суд (Откр. 20: 11–15) он завершится всеобщим воскресеньем. В методологическом плане этот мотив корреспондирует к Всеобщему принципу максимума информации, Всеобщему определению концепта «культура», Всеобщей (Системной) культурологии.

Откровение предостерегает о самом худшем: движимый нестерпимой завистью к Иисусу, потерпев поражение в духовной борьбе с Михаилом, Сатан пойдет на прямой и тесный союз с преисподним змеем (который соблазнил Еву в раю), со своим бывшим заклятым врагом, от которого он собирался спа--сать человечество и планету. И только тогда – не за ложную проповедь, но за преступные действия, он будет подвергнут Божественному наказанию: Архангел Михаил заключит его в бездну» (Откр. 20: 1–3), где раньше был Рахав, теперь брошенный в другое, неизмеримо худшее место: в «озеро огненное».

Простая черно-белая схема добра и зла, конечно, очень, удобна для нравственного чувства, но в духовной битве нашего времени такое упрощение и недооценка врага может привести к тяжелейшим поражениям. Сатан выступает сегодня в роли носителя самого непримиримого «борца с малейшими проявлениями эгоистического животного начала. Людей возвышенного настроя этот дух может легко увлечь, а более простодушных – обмануть или запугать.

Не об этом ли говорит фраза, предваряющая МЖИК № 3 (4) 2011: Культурная история мидиа: «Сигналы интереса к проблемам новых медиа, идущие из различных регионов гуманитарного знания, искусства, науки (люди возвышенного настроя – Р.К.) и повседневной жизни — еще одно свидетельство своевременности и настоятельности заявленной темы»

Перенесение же имени Сатан на князя преисподней (Рахава), монистическое представление о силе зла – приводит к ряду серьезных духовных ошибок. Во-первых, дух преисподней тем самым отчасти оправдывается: его преступления получают как бы идейное обоснование, а нравственная воля к непримиримой борьбе с ним – притупляется. Лишенный имени как бы получает имя (Сатан). Напомним, что употребляемое здесь Рахав – не имя, но своего рода «кличка», реперное обозначение. Во-вторых, нетерпимость, справедливая лишь по отношению к деятельному злу и очевидному преступлению, переносится на идейного противника, что приводит к нарушению Богоустановленной справедливости. Хуже всего, когда у самих борцов за истину разгораются преисподние страсти – ведь силы преисподней по-своему тоже ненавидят Сатана и жестко борются с ним.

Третье и главное: отрекаясь от своего имени, «уступая» его своему врагу, Сатан исчезает из духовного поля зрения, становится анонимным, как бы несуществующим (этот мотив часто присутствует в высказываниях представителей когорты), и легко может вводить в заблуждение, присваивая себе другие, более почетные имена и роли – чаще всего такие как: Абсолют, Единый, Солнце Вселенной, Космический Разум, Мировой Дух и т. п. (в пленарном докладе В.В.Савчука он именуется: «Хитрость мирового разума»). Но даже его лживость (слав. «лукавый»: лживый) еще не дает нам права на окончательное его осуждение. Это право принадлежит только Всевышнему Творцу мира. Пока же мы должны со всей решимостью и настойчивостью отделять себя от ложных учений, двоящихся, лукавых мыслей и двусмысленных поступков, что мы и обещаем во имя таинства Крещения: «Отрицаюсь Сатаны и всех злых дел его!».

Оберегая себя от духовной опасности, мы имеем благословенную возможность постоянно обращаться к Небесному Отцу со словами молитвы, которую сразу после «ниспадения» Сатана (Лк. 10: 18) научил нас Сам Иисус (Лк. 11:2—4) и которая заканчивается словами: «не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого».

«Медиафилософия неизбежна также, как в свое время были неизбежны метафизика, гносеология, философия науки и техники, философия искусства, политики и права. Она — адекватный и своевременный ответ на вызовы современности» ^[27].

«Медиафилософия как актуальное направление гуманитарной мысли акцентирует свое внимание на изучении теории и философии медиа... Не проводя четких разграничительных дисциплинарных линий, не выстраивая дополнительных иерархий, автор справедливо показывает, что интерес медиафилософии – в системных эффектах от производства той реальности, которую мы перестаем считать произведенной, медиафилософ, фактически, осуществляет деконструкцию, вскрывая механизмы трансформации реальности в современном мире, подвергая очевидности культуры дополнительной рефлексии, делая исследование более высоким по градусу, однако не в ущерб академической основательности изучения предмета».

Проведем краткий предварительный анализ этих дефиниций:

Не проводя четких разграничительных дисциплинарных линий – означает умышленное, целенаправленное производство энтропии и создание «множеств».

Не выстраивая дополнительных иерархий – означает отказ от преобразования «множества» в систему, со всеми вытекающими последствиями.

Интерес медиафилософии – в системных эффектах от производства – эта дефиниция звучит абсурдом при умышленном отказе создавать систему. Другая версия: это тень призрака.

Медиафилософ, фактически, осуществляет деконструкцию – то есть умышленно разрушает структуру, превращая её в аморфное состояние энтропии, а в пределе, и смерти.

Подвергая очевидности культуры дополнительной рефлексии – при фундаментальном понимании феномена рефлексии, это означает надстраивание очевидностей (традиций) культуры энтропийной управляющей системой, делая исследование более высоким по градусу. Поскольку в градусах измеряют температуру, по которой судят о наличии болезни в организме, то эта дефиниция может означать попытку прививки традиционной культуре «болезни», то есть превращение её в поп-культуру, массовую культуру или секс-культуру и т.д.

«Можно усилить звучание этой темы, определяя медиафилософию как философию, которая погружает коммуникативные практики в онтологический контекст вопрошания, уходя тем самым от привычных технологических, количественных моделей измерения коммуникации в сторону ее целостного изучения. В этом смысле, ссылаясь на Хайдеггера, можно ответствовать, что онтологические основания не могут быть гипотетически выведены из эмпирического материала, они уже присутствуют и тогда, когда эмпирический материал просто еще собирается. Сохраняя онтологический статус изучения феномена человеческой реальности в коммуникации (реальность всех, как заметил проф. В.В.Савчук, а не для всех), мы не упускаем из виду свойства и способы организации этой реальности, она перестает быть для нас только средством, становится непрозрачной, самопроизводящей, замкнутой на самое себя и собственные возможности системой. Эту плазму смыслов, заряженную на собственное расширение и захват чужих территорий, и подвергают мыслительной обработке авторы обозначенного сборника. Социальная природа коммуникации, ее анонимные формы существо-вания в массовой культуре, способы мгновенного размножения реальности способствуют усилению онтологического вектора исследования материала. При этом важно, по мнению авторов, избежать опасности медиафундаментализма, как представляется, эта попытка сохранить собственную проблемность медиапространства, уйти от привычных штампов и клише. Любое междисциплинар-ное формирование, избывая себя, стремится к созданию синтетических теорий, пока же пространство медиафилософии разнородно, если не сказать, калейдоскопично, но оно живо, искренне в своих оценках, держится неподдельным интересом к заманчивому и увлекательному предприятию медиа» ^[23].

Эти декларации можно рассматривать как рекламу медиафилософии и продукты бравого рассудка, о чем свидетельствует использование понятия «гипотетически выведены»: то, что можно представить, но реально осуществить нельзя.

При этом авторы, в лице «когорты основателей медиадискурсивности» и их лидера, поднапустили достаточное количество тумана в котором трудно различить возводимую конструкцию. Однако, тесная привязка медиафилософии к коммуникациям, сближающая нововведение с теорией коммуникации, свидетельствует о прикладном характере медиафилософии, что подтверждается неразработанностью понятийного аппарата, дефицита концептов и методологических схем ^[24].

И второй вопрос, который необходимо задавать при наличии тумана: «Кому это выгодно?».

Пользователям (индивидуальным и коллективным) массмедиа, которых реклама, боевики, телешоу, «промывание мозгов» преследуют 24 часа в сутки, результатом которых стали растление малолетних, суицид, массовые убийства близких и себе подобных, половая распущенность, пьянство и наркомания, терроризм и другие негативные проявления? Ответ однозначный: «Нет!».

Мировому правительству, глобалистам, ТНК, МВФ, СМИ и СМК (получающим огромные прибыли от рекламы и информации на правах рекламы) и т.д.? Ответ опять однозначный: «Да1».

В связи с однозначными ответами на эти вопросы, возникает уже конкретный вопрос, в ракурсе которого должно формироваться отношение к медиафилософии: «Институализация медиафилософии направлена на борьбу с негативными проявлениями СМК или призвана способствовать манипуляции сознанием, зомбированию и дебилизации общества?». Все остальные процессуальные, организационные и представительские вопросы вторичны.

Дальнейшее рассмотрение вопроса имеет смысл только в случае, если имеет место положительный ответ по вопросу борьбы с негативными проявлениями. В этом случае по определению медиафилософия должна именоваться «философией негативных явлений», что архи актуально!. В этом случае автоматом определяются предмет её ведения и понятийный аппарат. А её научное становление сводится к использованию уже существующих фундаментальных концептов и системной методологии, в том числе ЕТМ, теории информации (которая поглощает теорию коммуникаций) и теории триединых систем. Но здесь возникает промежуточный вопрос: «Почему когорта основателей медиадискурсивности резко восстает против фундаментализации, а в широкой постановке вопроса против широких обобщений и аналогий, как заключительного этапа любого познания?». И второй вопрос, в развитие предыдущего: «Делает это она умышленно (т.е. выполняя социальный заказ) или по слабоумию?». Ответ на последний вопрос будет получен через несколько дней автоматом: получением или не получением договора на публикацию данной работы в МЖИК № 3(4) 2011.

К обоснованию переименования медиафилософии в «философию негативных явлений» можно прийти и другим путем: в результате системного анализа тех определений и свойств медиа (и её производных), которые указаны в работах когорты основателей медиадискурсивности и её лидера В.В.Савчука. К чему мы и приступаем, памятуя о том, что любой объект, явление или процесс определяется через свои свойства, воспринимаемые через органы чувств или через критическую рефлексию.

Эту плазму смыслов, заряженную на собственное расширение и захват чужих территорий – можно рассматривать как экспансию, направленную на овладение мозгами среды, то есть манипуляцию сознанием. Территории, судя по практическому применению медиатехнологий, зафиксированных в докладах на медиаконференциях: это учебный процесс, язык слов, язык зрительных образов, чувства, воображение, внимание, память, массовая культура и её институты, общественные институты, СМИ. телевидение, политайя в точности совпадают со сферами манипуляции сознанием ^{[28, с.83-326]}.

Онтологическая характеристика «плазма», видимо, не случайна: «Я лучше его: Ты создал меня из огня, а его создал из глины» (Коран 7:12/11).

Социальная природа коммуникации, ее анонимные формы существования в массовой культуре, способы мгновенного размножения реальности способствуют усилению онтологии-ческого вектора исследования материала. Эти положения, основанные на ошибочном мнении А.Я.Фпиера о том, что все функции культуры социальны ^[29], делают эту дефиницию энтропийной.

При этом важно избежать опасности медиафундаментализма – то есть здесь фактически проповедуется смерть. Это доказывается от обратного: брошюра автора данной работы называется «Фундаментальная культурология как наука выживания» ^[30].

Уйти от привычных штампов и клише – при широких обобщениях, это антитеза богословскому утверждению о том, что Бог создал мир (и человека) «по образу и подобию Своему».

Пространство медиафилософии разнородно, если не сказать, калейдоскопично – другими словами представляет собой бесструктурное «множество», то есть энтропийное пространство.

Утрата границ определенности термином «медиа» делает его неопределенным, то есть превращает в энтропию (мера неопределенности системы), конечной «станцией» которой является «смерть». Это подтверждается утверждением: «создаётся новая картина мира (т.е. мир потусторонний или виртуальный), в которой иначе структурируется пространство и время (происходит отделение пространства от времени: смерть)». Похоронный ритуал и жертвоприношение, являющиеся спутниками смерти, лишь уточняют ход процесса и его атрибуты.

Определяя медиафилософию как философию, которая погружает коммуникативные практики в онтологический контекст вопрошания, когорта основателей тем самым проектирует постоянное производство парадоксов, множеств и энтропии.

Из этого системного анализа текстов, приведенных когортой основателей медиадискурсивности и их лидером, многократно и неотвратимо следует, что медиафилософия является «энтропийной философии-ей», похоронным маршем в мажорном ключе, что в позитивном звучании (негативное звучание соответ-ствует философии падшего архангела) может быть обобщено как «философия негативных явлений». Круг замкнулся!

От выбора пути (формы) развития медиафилософии: философия падшего ангела («медиаиблисы») или «философия негативных явлений» будет зависеть развитие всего человечества. Один из возможных сценариев приводится ниже.

Энергия человеческой культуры имеет био-этно-социальную основу, является результатом и причиной развития социального самосознания. Человек – это активное существо, его энергияявляется источником всех ценностей, источником культуры как таковой. Культура обладает энергетическим из-мерениеми благодаря этомуявляется одним из звеньев энергетических процессов Космоса в целом.

В научно-популярном обобщенном виде это показала О.Лежен ^[31]. Она рассматривает бесконечную иерархию взаимно зависимых биологических систем (БС). Камень (минералы) составляющие БС-1, рассыпаясь под воздействием воздуха, света, воды, градиента температур в песок, дают жизнь растениям – биосистеме более высокого порядка – БС-2. Растения, в свою очередь, поставляют материал и энергию для жизни следующей биосистеме БС-3 – животным. Человек, потребляя в пищу растения и животных, должен служить пищей для биосистемы следующего порядка. Поскольку систем, видимых обычным человеческим зрением, больше нет, то, вероятнее всего, следующей по порядку система должна быть тонкого плана, то есть энергетической.

Человек является переходной (граничной) стадией от мира материаль-ного (биосистем) к миру энергетическому (энергосистем) и, соответственно, имеет свойства как биологической, так и энергетической системы. Выделив в отдельную биосистему приматов (БС-4), человека можно обозначить как биоэнергетическую систему – 5 (БЭС-5), которая служит поставщиком пищи (разумеется, энергетического свойства) для энергосистемы следующего порядка ЭС-6. Надо полагать, что и ЭС-5 не является последним звеном в цепи развития Мира, а, потребляя и перерабатывая энергию, получаемую от БЭС-5, подпитывает энергосистему (энергоинформационную систему) следующего порядка. Что же это за энергия, которую в процессе своей жизнедеятельности вырабатывает человек, какова ее природа, что получает человек от ЭС-6 за то, что поставляет ей свою энергию? Поскольку в Природе все подобно, то можно провести простую (функциональную) аналогию и рассмотреть взаимоотношения БЭС-5 (человека) с биосистемами боле низкого порядка – растениями и животными.

Создав доместификаты (культурные растения и животных), которые теперь полностью зависят от человека: он их кормит, поит, лечит от болезней, регулирует поголовье, т.е. заботится о том, чтобы они давали как можно больше продуктов. И чем лучше уход за животными и растениями, тем больше пищи получает от них человек. Можно предположить, что ЭС-6 ведет себя по отношению к человеку подобным образом: чем больше заботы проявит ЭС-6, тем больше энергии (пищи) выделит ей человек. Обратная взаимосвязь также естественна: чем больше энергии выделяет человек, тем большую заботу проявит по отношению к нему ЭС-6. Сейчас настало время, когда развитый интеллект стал угрозой для выживания человечества: орудия убийства достигли такого уровня, что дальнейшее их совершенствование приведет к глобальной катастрофе на Земле. Дальнейшие научные «открытия», совершенствование всевозможной техники должны привести человечество к гибели.

Однако маловероятно, что ЭС-6 допустит такое развитие событий: конца света скорей всего не будет. Вся Организация из биосистем и энергосистем может существовать только при наличии полного комплекса этих систем и подсистем, причем при строгом соблюдении Иерархии. Поэтому гибель всего человечества вряд ли возможна, так как тогда рухнет вся Иерархически устроенная Организация, то есть Вселенная. Человек как биоэнергетическая система будет существовать всегда, другое дело, в каком виде, количестве и качестве будет продолжение его существования на Земле.

Энергии, которой питается ЭС-6 и благодаря которой она развивается, предъявляется основное требование: она должна быть энергией, вырабатываемой человеком, испытывающим положительные эмоции, чувство блаженства. В христианстве этот вид энергии именуется Любовью. (Именно так назвал автор обобщенный принцип дополнительности, переводящий диалектическую борьбу противополож-ностей в более мягкие, конструктивные формы эволюционного развития). Ей (ЭС-6), похоже, все равно, чью энергию «кушать». Неудивительно, что в благополучных в материальном плане странах Европы и Америки остро стоит проблема рождаемости, в то время как в «малоразвитых» странах население плодится без проблем. Это понятно: качество и количество положительной энергии, которой питается ЭС-6, у «малоразвитых» народов, безусловно, выше, там радуются естественным образом, а в «развитых» странах радость, чувство блаженства вызывается разве что инъекциями какого-нибудь наркотического средства: материальной наживы, поп-музыки, алкоголя, героина, секса (в том числе гомогенного), и прочих стимуляторов, в зависимости от «развитости» Западной культуры. (Уместно отметить, что все эти негативные явления являются объектами интересов медиафилософии). Качество и количество положительной энергии у этих народов настолько низкое, что стоит вопрос: вести на «бойню» малопродуктивные существа или пока оставить!

Темная, отрицательная энергия, которую выделяет человек, испытывая отрицательные эмоции: страх, зависть, гнев и другие, также являются пищей для соответствующей энергосистемы, названной автором статьи ^[30] энергосистемой-минус (ЭС-минус). Для этого ЭС-минус создает соответствующие ситуации, провоцирует различные конфликты между людьми, она источник болезней, несчастных случаев, стихийных бедствий и других отрицательных явлений человеческой жизни, она толкает людей на убийственные поступки, разжигает злобу между соседями, народами, государствами. Скорее всего, обе энергосистемы, ЭС-6 и ЭС-минус, сосуществуют в одном измерении и, согласно законам физики, уравновешивают друг друга. Общий баланс по планете должен быть равен нулю, но географическое расположение плюсов и минусов разное: где-то преобладает ЭС-6, а где-то ЭС-минус.

Легенды и мифы о расцвете и гибели цивилизаций в далекие от нас времена донесли до наших дней сведения о фантастических способностях тех людей. Гиперборейцы, лемуры, атланты, арии, населявшие Землю в доледниковый и допотопный периоды, - все они, обладая колоссальными способностями, почему-то не смогли уцелеть в потрясениях, обрушившихся на Землю. Видимо, дело в том, что свои возможности человек стал использовать не по назначению. Дальнейшее сохранение подобных способностей, наверное, было заблокировано ЭС-6 и, как следствие, начал развиваться интеллект, иначе человек на Земле бы не выжил.

Сейчас человечество подошло к новому тупику: разум (бравый рассудок!) стал настолько активным, что подавил все остальные центры БЭС-5: умирают чувства, вера, интуиция, эмоции, то есть все то, что делает человека человеком. Разум принадлежит физическому (биологическому) телу, а возможности физического тела, а значит и разума, пока ограничены. Стоит задуматься над вопросом: почему в среднем только 5% нейронов человеческого мозга активно задействованы, а остальные 95% «дремлют»? Человек современного физического типа за 40 тысяч лет деградировал в энергетическом плане, поэтому внешний облик и образ жизни его вряд ли изменится в дальнейшем. Безусловно, как существо более разумное, чем обезьяны, человек будет сам впредь заботится, в меру своих способностей, о своем пропитании, жилище, одежде, развлечениях, но ему будет заблокирована возможность вредить Природе.

Некоторые ученые подсчитали, что уже сейчас человек способен к управлению ситуациями, событиями собственной и общественной жизни лишь на 10-15%. (Вспомните: «Хотели как лучше, а поучилось как всегда»). Попытки взять под контроль больше жестко блокируются болезнями, неприятностями и даже гибелью БЭС-5.

То есть налицо признаки того, что вскоре человек будет полностью «одомашнен» и «приручен» более высокоразвитой сущностью. По-видимому, будет иметь место искусственный отбор, то есть размножаться и жить на Земле будет позволено только людям, которые удовлетворят требованиям нового Хозяина планеты ^{[31, с. 24]}. Можно предположить, что человек, утрачивая большую часть своей энергетической составляющей, дает возможность жить и развиваться новой энергетической системе, то есть, чтобы родиться, нужно умереть. Но это не смерть, а Воскресение в новом качестве: «…должно вам родиться свыше» [Иоанн 3:7].

Автор считает необходимым в связи с этим отметить следующее: Во-первых, мотив бытия положительной и отрицательной энергетических систем перекликается с мифологией о «Падших архангелах» ^{[18, с. 24-31]} и опубликованными видениями известного старца Н.Н.Рышковского ^[32]. Во-вторых, мотив необходимости возрастания энергетической составляющей будущего человека соответствует ЕТМ и саморегулируемой эволюции человека ^{[5, с. 188]}. В-третьих, мотив смерти и Воскресения в новом качестве соответствует циклу развития как основе эволюции ^[33].

Между тем, если внимательно взглянуть на всю картину Мира, то можно заключить, что не обяза-тельно всем умирать, некоторым можно остаться и в прежнем качестве. По-видимому, и какая-то часть человечества, не утратившая своих энергоструктур (или вновь развившая их), будет продолжать взаимо-действовать с вышестоящей энергосистемой, то есть генерировать для нее энергию и в ответ получать заботу в полном соответствии с количеством и качеством этой энергии. Основную же массу современных людей, обладающих только минимумом тонких структур, скорее всего, ждет участь обезьян. Они будут вести так называемый вегетативный образ жизни и смогут лишь безучастно наблюдать за настоящей жизнью великого творения Природы. Сделать сознательный выбор – удел, увы, немногих, поскольку большинство людей живут бессознательно и выбор за них, наверное, сделает ЭС-6 или ЭС-минус.

У этой проблемы, кроме энергетического, есть и информационный аспект. В информационном аспекте уровни организации материи позволяют понять связь живой и неживой природы через концепцию открытых систем. Согласно этой концепции, стоящие ниже по уровню организации информационные структуры являются питательной средой («поставщиками информации») для структур более высокого порядка. Э.Шредингер пришел к выводу, что организм может сохранить свою упорядоченность «только путем постоянного извлечения из окружающей среды отрицательной энтропии» т.е. информации. «Отрицательная энтропия – вот то, чем организм питается» ^[34].

Процесс этот, безусловно, закономерный и необходимый для всей Природы: через разрушение старого происходит развитие нового. Никто и ничто не может остановить этот процесс. Однако человек, как существо разумное, может повлиять на качество, скорость, а главное, на результат этого развития. И в этом решающую, определяющую роль должна сыграть культура, это ее основная функция. Но культурология, в лице творцов учебников, разрабатывая и исследуя, в рамках гуманистических знаний, многие внутрисистемные функции культуры, об этой доминантной, внешнесистемной функции культуры забывает.

Когорта основателей медиадискурсивности и её лидер довольно часто проводят параллели между медиафилософией и метафизикой, суть которой совершенно не представляют, воображая её мысле-фор-мой. Это понятия несовместимые уже по определению: дискурс рассудочен, метафизика в значительной мере интуитивна. В пространстве метафизических отношений действует язык структур, а в медиа-философии структуры не только игнорируются, но и целенаправленно разрушаются (это именуют «де-конструкция»). Поэтому прислушаемся к компетентным высказываниям относительно метафизики ^[12].

Метафизика изначально неоднозначна уже в силу своей апофатичности. «Быть метафизиком — значит находить неубедительные причины для того, во что мы верим инстинктивно», — иронизировал С.Моэм ^[35]. Веря и единую истину, мы движемся к ней разными путями, опираясь на личностный опыт. Метафизические символы духовного опыта отличаются тем решительнее, чем больше они нагружены деталями. Сближение и взаимопонимание становится возможным лишь на основе достаточно общих представлений. Поэтому метафизика отношений является более благоприятной для общения, чем метафизика субстанций.

В пространстве отношений действует язык структур. Традиционная парадигма обходилась бинар-ными структурами: вещество-поле, дискретность-непрерывность, конечность-бесконечность и т. п. Господ-ство одной из сторон обеспечивало стабильный период существования. Однако доминанты время от времени меняются. И в разгаре борьбы за первенство отчетливо проявляется дополнительность сторон оппозиции и формируются благоприятные условия для обнаружения третьей компоненты, обеспечивающей целостность.

Понятие материи уже не сводится ныне к представлению о веществе, но физическое поле в учебной и справочной литературе по-прежнему рассматривается как нечто вторичное, порождаемое веществом: телами, зарядами, магнитами. Однако в творческой среде на первый план все больше выдвигается понятие поля, а частицы вещества рассматриваются как некие сгустки особенности, сингулярности, порождаемые полем. В стремлении к целостности диада видов материи вещество-поле ищет третью компоненту, в роли которой пробует то законы ^[36], то пространство-время ^[37], то силу ^[38,39]. Если вещество — рациональная форма материи, а поле — интуитивная, то на роль эмоциональной компоненты действительно может претендовать сила. Caмостоятельный статус признавал за силой еще Ньютон. Правда, современная физика, ограничиваясь бинарной онтологией, заменяет силу взаимодей-ствием, которое сводится к обмену частицами. Но в тоже время теория квантового поля допускает воспринимать силы как свойства. И тогда понятнее становится восточное определение силы как воплоще-ние гармонии движения, свойственной самим вещам ^[40]. «Сострадание, — утверждает Его Святейшество, 14-й Далай Лама Тибета, — есть не просто эмоция, а скорее сила, заключенная в самой реальности» ^[41]. Согласимся с Б. С. Кузиным в том, что сила есть «понятие неразложимое и ни к чему не сводимое» ^{[42, с. 172]},

Рассматривая вещество-силу-поле как триаду проявленной, материи, мы выходим к понятию Пустоты, или Вакуума, как материи потенциальной, непроявленной, но способной к проявлению в любой форме. В физике Вакуум определяется как основное состояние материи, которое проявляет себя через флуктуации. В буддизме понятие Пустоты вытекает из отсутствия независимости, из невозможности самодостаточного существования, так что Пустота является общей исходной природой реальности.

Представление о структуре материи порождает альтернативу дискретность-непрерывность, отражен-ную в одной из антиномий Канта. После ряда колебаний она тоже пытается найти относительное успокоение в принципе дополнительности. Но где мера примирения этих противоположностей? Соединяющий фактор может замкнуть бинарную оппозицию в системную триаду, если он действует на том же уровне общности и вливается в образуемую целостность как равноправный ее участник. Считая фрактальность, определяемую через дробную размерность или масштабную инвариантность, достаточно фундаментальным структурным свойством материи, можно переосмыслить рассматриваемые понятия в составе следующей триады: дискретность-фрактальность-непрерывность ^[43].

Диада конечность-бесконечность отличается от предыдущих равноправием сторон. Вторая компо-нента явно доминирует над первой. Если этим пренебречь, трактуя бесконечность заведомо обедненно, то в качестве замыкающей компоненты в аспекте эмоцио можно предложить «движение». Если же расщеплять доминанту, то естественно воспользоваться понятиями потенцидлыюй и актуальной беско-нечности. Но, пожалуй, правильнее будет рассматривать конечность и бесконечность на разных уровнях общности. Тогда триада самой бесконечности может быть представлена в виде счетная-асимптотическая-континуальная ^[44], где ассимптотическая компонента напоминает философскую концепцию реальной бесконечности ^[45], связанную с текучим, преходящим, неисчерпаемым характером противоречий.

Обратим внимание на тот факт, что во всех рассмотренных случаях дополнительный фактор находился в сфере эмоцио. Прежняя парадигма принципиально не допускала какой-либо субъектив-ности в научных исследованиях. Потому и оппозиция материя-идея без человека тоже оставалась безнадежно альтернативной.

Фундаментальная диада пространство-время на пути к целостности пробует подключать разные категории подходящего калибра. Этому испытанию подвергаются вещество, качество, движение; число, действие, энергия. Мы же, исходя из опыта физической газодинамики, предлагаем понятие масштаба. Эта ось независима. Вариация масштаба в любой фиксированной пространственно-временной точке раскрывает своеобразные миры на разных уровнях самоорганизации материи. В результате получается триада пространство-время-масштаб.

Геометрический образ системной триады — правильный горизонтальный треугольник. Эта фигура двумерная. Однако в динамике жизни каждая компонента может меняться самостоятельно по своей оси, так что проявленная триада имеет три измерения. Будучи необходимой для синтеза, насколько системная триада достаточна для обретения целостности? Почему у единства только три лика? Ведь существуют и более сложные комплексы: тетрады, пентады и т.д. ^[46].

Ограничиваясь триадой, естественно сослаться на принцип простоты и бритву Оккама. Можно аргументировать общностью нашей семантической формулы, которая проявляется всюду, в то время, как семантика более сложных плеяд локализована и универсальный архетип в них пока не обнаружен. Но существуют и более глубокие основания сфокусировать внимание на тернарных структурах.

Природа, в отличие от бравого рассудка, избегает уходить в дурную бесконечность. Формального умножителя всегда настигает коллапс. В синергетике это называют самоорганизованной критичностью. Коридор эволюции достаточно узок. В истории Вселенной предполагается, что когда-то произошел фазовый переход от начальной многомерности к трехмерному пространству, обеспечивший рост разнообразия структурных форм. В физике еще в 1917 г. П. Эренфест обнаружил, что трехмерность обладает определенными преимуществами, так как при меньшей размерности не могут возникать сложные структуры, а при большей не могут существовать устойчивые атомы и планетные системы. В многомерных моделях физических пространств дополнительные измерения оказываются свернутыми, компактифицированными во внутренние степени свободы.

Переход от диад к триадам заставил заново взглянуть на суть диалектики, которую В.И.Ленин в свое время неудачно определил как «раздвоение единого и познание противоречивых частей его» ^[47], Термин диалектика отнюдь не привязывает ее только к дихотомии, так как приставка в этом слове не ди- (два), а диа- (сквозь, через), как в словах диаскоп, диагноз, диалог. И как диалог может быть многомерным по набору обсуждаемых предметов, числу участников и спектру смыслов ^[48], так и диалектика свободно допускает изучение многомерных систем, включая тройное. Поэтому термин триалектика, употребляемый в ряде работ как альтернатива диалектике, нельзя признать удачным. Тринитарная методология не заменяет, а развивает диалектику, раскрывая ее внутренние возможности.

Живая клетка является основной единицей жизни. Из клеток построены все живые организмы. Результаты морфологического и химического изучения клетки показывают, что она представляет собой не каплю протоплазмы, а высокоорганизованную «фабрику молекул».

Рассматривая живую клетку как триединую систему выделяют следующие её элементы (ипостаси): внешняя среда (другие клетки), ядро с протоплазмой, разделенные клеточной полупроницаемой мембраной, которая не только защищает довольно сложные внутренние структуры ядра от резких внешних флуктуаций, но и обеспечивает поступление в ядро вещества, энергии и информации, а также сброс накопившейся энтропии.

Живая клетка связывает живую и неживую природу и поэтому является естественной медиа, обладающей функциональной фрактальной аналогией с широким кругом феноменов и явлений. Это делает живую клетку универсальной функциональной моделью.

По свидетельству А.Мосолова (г. Новосибирск) ^[49] рисунки академика В.Д.Плыкина его модели Вселенной, созданные в 80-х годах, совпали почти полностью с микрофотографиями А.Мосолова генетического аппарата в живой клетке, сделанными под микроскопом в период с 1965 по 1970 годы.

Реальная биологическая микроструктура оказалась идентичной космогонической модели, созданной на основе физической теории! Сходство началось уже с совпадения принципиальной схемы устройства генетического аппарата в динамике клеточного цикла. Оказалось, что генетический аппарат представляет собой геометрически точную пространственную структуру. В рабочем состоянии он принимает форму асситетричной сферы с двумя полюсами (клеточное ядро). При этом тела хромосом укреплены на внутренней мембране ядра в виде меридианов. Фактически хромосомы – это обрывки единой кольцевой системы, которую мы называем «тороидально-кольцевой комплекс». Стал ясен и фрактальный принцип в механизмах морфогенеза при развитии многоклеточных живых систем. Русская матрешка тоже устроена по типу фракталов. Фактически микроструктуры многоклеточных растений и животных (включая человека) формируются по образу и подобию первого микрофрактала – генетического аппарата. Генетический аппарат как постоянная пропорция формирует всё увеличивающуюся в размерах серию фракталов – будущих органов.

Далее А.Мосолов пишет: «По-видимому Бог есть вселенский космогонический фрактал высшего порядка, по образу и подобию которого формируются все остальные космические системы меньших размеров, вплоть до планет и, в конечном итоге, клеточного ядра. Если это так, то Бог действительно есть фселенский фрактал, по образу и подобию которого построены клеточные ядра всех живых существ на Земле - от растений до человека, Воистину – религий много, но Бог- один!».

К этому следует добавить, что функциональная модель (фрактал) системы ЕТМ структурно и функционально подобна живой клетке. Подобны живой клетке и все модели, созданные на основе теории триединых систем ^[50], включая фрактал функционирования фундаментального знания (образования) и фрактал научно-философской фундаментальности.

В живой клетке Природа цельно, компактно и наиболее полно реализовала два основных своих изобретения: полупроницаемую мембрану и циклическую организацию процессов. Это нашло отражение и в двух эквивалентных формах записи Всеобщего принципа максимума информации. В фрактале живой клетки заложена функциональная аналогия триединых систем (триад) и поэтому когда не хватает информации на каком либо иерархическом уровне триединой системы, необходимо обращаться к живой клетке, морфология, физиология и биология которой достаточно хорошо разработана.

Аналогично фракталу живой клетке графически могут быть представлены все феноменальные сущности, модели познания, управления и развития. Зная функции элементов живой клетки можно понять и объяснить парадоксы между культурологией и философией (что используют медиашаманы в своих негативных целях), установить функциональное соотношение между ними (чего не могут сделать гуманитарии в силу своей профессиональной подготовки и дискурсивного образа мышления) и, наконец, вместо 2000 определений концепта «культура», дать Всеобщее (представляющее культуру не только как артефакт, но и принадлежность жизни вообще, в основу которого положен Всеобщий принцип максимума информации) определение, которое вводит в культурологию, науку, философию и методологическую практику автор. Оно имеет рамочную (рабочую) форму и развернутую форму, раскрывающую механизм реализации. Приводим рабочую форму: «Культура – это энергоинформационная управляющая система».

Подводя итог сказанному, следует отметить, что физическое и познавательное медиапространства на основе естественного медиа (живой клетки) практически совпадают, в силу чего природа в отличие от бравого рассудка не уклоняется в дурную бесконечность и методологически не позволяет это делать рассудку.